Роман Переплёт т. 1, ч. 2, гл. 5

Все три дня Тверской корпел, не разгибая спины, готовясь к предстоящим урокам. В те дни он немало всего перелопатил. Причём он не ограничился только учебной литературой – в ход также пошли и его собственные конспекты. Он делал из них выписки, составлял планы, причём на каждый урок, в которых отражал не только последовательность изложения темы, но также и наиболее занимательные примеры из истории, которые требовались для иллюстрации тех или иных событий, тех или иных личностей. Тут ему очень пригодились практические советы его бывших преподавателей. В особенности по педагогике и психологии.
В конце концов, он так увлёкся, что временами даже забывал поесть, а спал и вовсе лишь считанные часы. Зато к концу третьего дня он обрёл некоторую уверенность. А вместе с этим переменилось к лучшему и его настроение. Даже появилась какая-то бравада. 
А вечером, накануне его первого рабочего дня, он довольно сытно поужинал жареной картошкой с колбасой, потом с часок посидел у телевизора и отошёл ко сну, когда ещё не было и десяти.
В эти дни ему кто-то всё время названивал по телефону. Всего вероятнее, Марта. Но он даже не стал поднимать трубку.
И вот наступила пятница. В то утро Сергей постарался встать пораньше. Он приял душ, позавтракал, а в середине восьмого вышел из дома. Был ясный, морозный и безветренный день.
Пока он шёл, то всё старался сдерживать волнение, и для этого всё пытался думать о чём-нибудь постороннем. И всё же волнение нарастало. Не доходя с полквартала до школы, он остановился и закурил сигарету. Руки его подрагивали, и чувство было такое, словно его даже немного знобит.
Докурив сигарету до самого фильтра, он отправился дальше. Ему навстречу всё попадались люди с какими-то, как правило, озабоченными лицами. Что так же не добавляло ему бодрости духа. Впрочем, у самой школы ему всё же удалось перебороть настроение. Во дворе, куда он свернул, между деревьев уже носилась детвора. Возле крыльца о чём-то спорили несколько ребят постарше. 
Они были настолько увлечены, что на Тверского даже не обернулись. Он  прошёл мимо, поднялся по ступенькам крыльца и вошёл в дверь. А ещё через пару минут он уже подходил к учительской.       
В учительской он застал одну только Елену. Она сидела за столом и что-то искала у себя в сумочке. Они поздоровались. Тверской снял с себя пальто, шапку и, повесив их на вешалку, стал выкладывать на стол содержимое своего портфеля. С собой он прихватил : две общие тетради, методичку и пару учебников. В одной из тетрадей у него были конспекты, а в другой – тематические планы для уроков.
Елена тем временем, отодвинув сумочку, достала из стола стопку ученических тетрадей и начала их просматривать.   
- Может, хочешь чаю? – на секунду оторвавшись, спросила она. – Так ты не стесняйся, наливай, там, в углу, на столе. Я как раз свежего заварила. Там же есть и сахар, и печенье…
Но от чая Сергей отказался. Вместо этого он присел к столу и, открыв одну из тетрадей, погрузился в изучение своих записей.
В дальнейшем стали подходить и другие учителя. Негромко переговариваясь и переходя с места на место, они с любопытством посматривали на Сергея.
- А это, кто тут у нас? – с томной улыбкой поинтересовалась одна из учителей, крашеная шатенка лет тридцати, с ярко подведёнными глазами и с довольно выразительными формами. 
Она остановилась у стола, за которым сидел Сергей и слегка как бы подбоченилась. В учительской сразу сделалось тихо, движение тоже прекратилось. Тверской встал и любезно улыбнулся. Однако, сказать он ничего не успел. Его опередила Елена.
- А это, знакомьтесь, - сказала она, обращаясь ко всем присутствующим, - это наш новый учитель истории. Зовут его Сергей Петрович Тверской. 
- Вот, даже как! – как бы чему-то обрадовалась всё та же фигуристая особа. Глаза томно замаслились. – Сергей Петрович, значит? Надеюсь, вы не женаты?
- Пока нет, - усмехнулся Тверской, - но я ещё…
- И не спешите, не надо, - перебила она. – Мужчина вы ещё молодой., ещё успеете. Кстати, а сколько вам? Извините, конечно, что я вот так прямо…
- Двадцать четыре, - с улыбкой отвечал Тверской, пробежав глазами по её соблазнительной фигуре.
- О! – удивилась та. – Совсем ещё юноша! Нет, вы слышали, - обратилась она к остальным, - всего двадцать четыре! Ах, боже мой! Правда, я буду чуточку вас постарше, но… - Она сделала паузу и многозначительно улыбнулась, - но вы же, надеюсь, понимаете, что годы это ещё не всё. И что они далеко не всегда и не всё отражают.
- О, разумеется, - блеснув ровной полоской зубов, усмехнулся Тверской.
- Вот и прекрасно. Кстати, давайте познакомимся. Звать меня Тамара Валентиновна. Хотя для самых близких и родственников я просто Тамара. А преподаю я географию, а вообще…
Она, видимо, ещё что-то собиралась сказать, но в это время дверь отворилась и вошла Елизавета Карповна. Та самая строгая математичка, с которой наш герой познакомился ещё раньше.      
                Появление Елизаветы Карповны заставило географиню прикусить язык и перемениться в лице. Она развернулась и поспешила отойти к столу, где разливали чай. Разошлись по разным углам и остальные преподаватели. А Елизавета Карповна, сухо поздоровавшись со всеми, направилась к вешалке.
Вскоре разговоры снова возобновились. Причём говорили, о чём угодно, но только не о педагогики и не о предстоящих занятиях. К примеру, одна молоденькая учительница хвасталась, что у её малыша, наконец, проклюнулся первый зубик. А у стола с посудой, шло шумное обсуждение, где из всех голосов выделялся голос всё той же Тамары Валентиновны. Она объясняла рецепт «праздничного торта», который недавно испекла ко дню рождения мужа.
Вернувшись к своим делам, Сергей, тем не менее, продолжал краем уха прислушиваться к тому, о чём разговаривали вокруг. К слову, он обратил внимание, что географиня, при упоминании о своём благоверном, всё время называла его не иначе, как только по фамилии. А он знал по опыту, что по фамилии называют мужей, как правило,  женщины, не слишком уважающие своих вторых половин и зачастую изменяющие им направо и налево. С некоторыми из таких когда-то он и сам имел дело. На всякий случай Тверской отметил про себя эту характерную деталь.
В другом углу стайка молоденьких учительниц, видимо, из начальных классов,  собралась, чтобы обсудить новомодные фасоны платьев, а также достоинства югославских сапожек. Тем временем Елизавета Карповна и Варвара Петровна (она подошла чуть позднее), устроившись в сторонке от остальных, обменивались мнениями насчёт воспитания внуков.
Одной из последних появилась Ольга Спицына, уже знакомая Сергею подруга Елены. Не успев войти в учительскую, она тут же всем объявила, что чуть не проспала. Выглядела она и впрямь несколько заспанной, да и в одежде её проглядывало что-то такое, словно и одевалась она наспех. Тем не менее, нанести макияж она всё-таки успела. Причём явно не поскупилась ни на губную помаду, ни на тушь для ресниц. Скорее даже переборщила. 
Бегло поздоровавшись со всеми, она скинула шубку и тут же отправилась наливать себе чай. Тверского она заметила не сразу. Что, правду сказать, его вполне устраивало. Он не без основания опасался, что, будучи болтушкой, она вполне могла бы что-нибудь брякнуть, не подумав. К примеру, что-нибудь из деталей их первого знакомства, которое, как нам известно, сопровождалось кое-какими весьма нелицеприятными эпизодами.   
Так или иначе, он и сам постарался сделаться незаметным. И, тем не менее, совсем стушеваться ему так и не удалось. А тут ещё кто-то дёрнул за язык Елену, и она сообщила, что у него как раз сегодня первое боевое крещение. И как только это известие достигло ушей всех присутствующих, к нему вдруг стали подходить его новоявленные коллеги, с тем чтобы его поздравить, а заодно и подбодрить. Кто-то делился с ним советами, а были и такие, кто ограничился лишь ободряющими улыбками.
И только Раиса Павловна, учительница химии (её перед этим ему представила Елена), дама лет тридцати, с виду довольно эффектная и, как ему показалось, несколько высокомерная, даже и не взглянула в его сторону. Сидя за столом, она как листала какой-то глянцевый журнал, так и продолжала его листать. На что Тверской тогда же очень обратил внимание. Тем более, что из всех именно она с первой же минуты произвела на него наиболее яркое впечатление.   
Надо заметить, что и впоследствии наш герой, время от времени украдкой посматривал на неё, не раз констатируя, что уже самой манерой себя держать, произносить слова, - хотя высказывалась она крайне редко и очень неохотно, - она словно отделяла себя от остальных и как бы даже посматривала на всех свысока. На то же указывали её надменные выражения лица, гордая посадка головы и холодные усмешки, которыми она обычно заменяла слова. На первых порах такое её поведение ему даже показалось странным. Как-то оно не вписывалось в общий тонус здешних отношений.   
Впрочем, ему не пришлось долго ломать голову, относительно этой самой Раисы Павловны. Потому, что уже вскоре ему стало известно, - причём всё от той же Елены Патрушевой, - что ещё недавно она являлась законной супругой ни кого-нибудь, а самого Таирова. Того самого всесильного Таирова, председателя облисполкома, который формально считался главою всей Амурской области. Его фотографии нередко мелькали на страницах газет. Также его можно было видеть и на экране телевизора – видимо, ему нравилось выступать перед камерой с речами.
По крайней мере, теперь Тверскому стало понятно, откуда у неё всё это. Эта высокомерие, надменность и даже некоторая отчуждённость в общении с коллегами. 
Что же лично до него, то вела она себя так, словно он и вовсе был неодушевлённый предмет. Другими словами, она как бы вовсе его не замечала. Отчего, надо сказать, весьма страдало его мужское самолюбие. Слишком уж непривычно ему было встречать такое к себе отношение. Да ещё и со стороны женщины. Неважно, какое положение она занимала в обществе. В конце концов, ему приходилось иметь дело с дамами ничуть не менее важными и привлекательными. И ни одна из них даже не пыталась выказывать по отношению к нему даже намёка на некое своё превосходство. И это несмотря даже на их солидные должности и на положение в общества.
Одновременно Тверской заметил, что в коллективе перед ней многие так или иначе преклонялись, однако, при всём том явно не питали к ней особых симпатий.  скорее наоборот. Что, впрочем, её, кажется, ничуть не заботило. 
Кстати, был и ещё один человек, точнее, женщина, которая почти с первых же минут знакомства дала ему понять, что он ей как минимум неприятен, а как максимум одним даже своим видом вызывает у неё раздражение. И это при том, что перед этим они ни разу не виделись и, тем более, не общались. 
Так вот, таким человеком была Косицина Маргарита Романовна. Ему как-то в разговоре уже упоминала о ней Елена. С виду это была довольно грузная дама лет пятидесяти или даже пятидесяти пяти, с довольно пышной рыжей в мелких завитушках шевелюрой. У неё было неприятное, всегда как бы чем-то недовольное лицо, но более всего неприятными были её голубоватые колючие глазки. По крайней мере, всякий, на кого она наводила эти самые свои глазки, вдруг начинал чувствовать необъяснимое беспокойство и даже тревогу. 
Что-то в том же роде приходилось чувствовать и Тверскому в моменты не частых их встреч, как правило, в учительской.
Кстати, тогда же, в пятницу, - а она в тот момент тоже находилась в учительской, - лишь услыхав о предстоящем  «боевом крещении» Тверского, она  скривила губы в язвительной усмешке и, окинула его критическим взглядом, процедила сквозь зубы:
- М-да, вот мы и дожили. Господи, и куда только катится мир!
Что она хотела этим сказать – никто, видимо, толком и не понял. Впрочем, кажется, ей до этого не было никакого дела. По крайней мере, сказав это, она выбралась из-за стола, за которым сидела, и, выпятив внушительную грудь, с победным видом удалилась.
Кровь так и ударила Тверскому в лицо. Он чуть было её не ответил в том же, примерно, тоне. А уж это он умел и вообще никогда за словом в карман не лез, в отличие от большинства своих бывших приятелей. И всё же он заставил себя сдержаться.
До звонка ещё оставалось минуты три. Он собрал всё со стола, сложил в портфель и, ни на кого не глядя, отправился на первый свой урок. При этом кто-то напутствовал его добрым словом.  Хотя он был настолько погружённый в себя, что ничего даже толком не расслышал. Выйдя из учительской, он зашагал по коридору в другой его конец. 
Он преодолел уже полпути, когда его догнала Елена.
- Да не обращай ты на неё внимания, - дотронувшись до его локтя,  сказала она. – Я ведь тебе говорила, она со всеми такая. Ну, такой уж человек. 
- Ты это про кого? – словно очнувшись, остановился и посмотрел на неё Сергей.
- То есть, как? – слегка даже опешила она. – Так про Марго же, про кого же ещё. 
- А, ты всё об этом. Да, я уже и забыл об этом думать. Слишком много ей чести.  Послушай, - тут же прибавил он, - Ты меня, пожалуйста, извини, но мне бы хотелось перед уроком хотя бы немного сосредоточиться.
- Да, да, конечно… - смутившись, пробормотала Елена.
Она так и осталась стоять на месте, а Сергей продолжил свой путь.   


Продолжение:  http://proza.ru/2025/05/21/922