Кавалерийский бонус

Несколько раз продолжительно приложив ладони с холодной водой к лицу, он с отвращением взглянул на себя в зеркало. Свежести не было. Трубка люминесцентной лампы под потолком уборной комнаты дворца культуры гудела как световой меч из "Звёздных войн", и в её бледном свете лицо Артура смотрелось ещё более мертвенным, а глаза тяжёлыми и мутными от бессонницы и мыслей, немало спонсированных крепким. "А ведь ещё выступать..." В отражении рука почесала небритую щеку и опустилась за пределы зеркала, взяв початый шкалик с края раковины. Сделав "пристрелочный" глоток, Артур профессионально запрокинул голову и припал уже основательно. "Духовной жаждою томим, в пустыне мрачной я влачился..."
 
— "...и шестикрылый серафим на перепутье мне явился", — громогласно вдруг подхватил чей-то знакомый баритон.
 
Артур вздрогнул. От испуга через сжатые губы на зеркало вырвались брызги. Так мать брызгала на бельё при глажке лет тридцать назад. Ведь начальные строки из Пушкина прозвучали только в его голове, мысленно. "Что за..."
 
— Вытри зеркало, сынок, и не оборачивайся! Хуже будет! — скомандовал голос.
 
Артур повиновался. В зеркале, рядом с его собственным, появилось старческое брыластое лицо с брежневскими бровями.
 
— Евгений Борисович, Вы?! — глаза Артура прояснились.
— Мы, — откликнулось привидение. — Закладываешь для храбрости, поэт?
— Так ведь это, в первый раз выступаю...
— А я не в первый раз скажу, что Поэзия оскорблена ничтожеством современного авангарда! Стихи элементарные как полено! Годятся только на пипифарш! Их надо спустить в унитаз! В унитаз! Надеюсь, ты не из таких? — друг Бродского трясся.
— Так ведь, это...
— Или твои стихи тоже в унитаз спустить?! Он тут, рядом! — постучал по стульчаку оратор.
— Евгений Борисович...
— Знаю, знаю, по-разному пишешь. Пошутить нельзя, — смягчился грозный. — Что там у тебя сегодня? Нетленка про сэра Мюллиха из "Третьих Героев"?
— Она...
— Тогда внемли, — Рейн перешёл на шёпот заговорщика. — Кавалерийский бонус!
— Что, простите?
— Ходи туда-сюда по сцене, прежде чем к микрофону подойти. А после выступления объяви, что это был так называемый "кавалерийский бонус", чтобы, мол, сильнее вас, публику, поразить. Ну, как я придумал? — довольно светился старик.
— Кажется, — задумчиво потёр подбородок Артур, — и впрямь идея.
— Не кажется, а точно! Но что я слышу? Объявили тебя. Покажи им! Кавалерийский бонус, мальчик мой!
— Кавалерийский бонус, — повторил словно пароль Артур.
 
Он обернулся: сзади никого. И пошёл на голгофу. Софиты слепили. Спёртый воздух, мутило. Зал с аудиторией в затемнении напоминал "туман войны". На сцене Артур походил, как условились, под ропот и смешки толпы, подёргал зачем-то кулису — кулиса устояла. Подойдя к микрофону, Артур постучал по нему указательным: работает. Он кашлянул в кулак и, сперва несмело, потом всё увереннее, начал декламировать своё.
 
"Сэр Мюллих"
 
(Артур окинул взглядом аудиторию)
 
Резвый
сэр Мюллих,
холёный лицом,
нагловатый взглядом,
подобрал всё бесхозное золото,
дрова и руду,
захватил привычно
недели за две
две управы.
Управы
на него никакой.
 
От
этой
вседозволенности
сэр Мюллих подначивать стал
других героев
медленных.
 
Нимбус
добрался
наконец
до указателя,
а там:
"Нимбус лох.
Здесь был сэр Мюллих".
Нимбус
вслед грозит,
от ярости лиловый.
 
Сэр Мюллих
в саду откровений
ягод забродивших объелся,
подкрался
к Тану у
пруда лебединого,
чалму с него в воду смахнул и —
пятками сверкает,
смеясь.
 
"Тень твоя на закате
равна тени моей в полдень.
Уфретин,
отпусти
ситуацию".
Гном Уфретин,
желваками играя,
в погоню за ним пускается.
 
Вместе
обиженки эти
зажали сэра Мюллиха
на полуострове
у реки.
 
Корабль
поздно вызывать.
Чайка сидит
на краю пустого ящика Пандоры
на берегу —
сэр Мюллих умел это
на самом деле
оценить.
 
Кольцо фей.
Фонтан юности.
Пирамиды.
Его стихотворение
про морские бутыли с записками,
на волнах
покачивающиеся,
имело тонкие моменты.
 
Сэр Мюллих
думал только о том,
чтобы его,
востребованного,
дольше не тревожили
в таверне
теперь,
где за выпивкой
он мог бы написать о
саде с пляшущим человечком.
 
"Спасибо за внимание", — Артур опустил микрофон на стойке.
 
При слове "лох" одна дама упала в обморок.
 
Когда Артур кончил, раздался неуверенный хлопок, потом ещё два-три, и всё стихло. Артур уже собирался уходить, когда его задержал мужской голос из зала.
 
— Товарищ поэт.
— Да, слушаю вас.
— А почему вы ходили по сцене туда-сюда перед выступлением?
— Не знаю, я просто ненормальный, наверное, вот и всё.
 
Выходя со сцены, Артур увидел выходящие на сцену большие, прозрачные, лунные глаза.
 
— Кавалерийский бонус, — подмигнула Вита, — я догадалась.
— Замечательно это, — просиял Артур.
— Такая идея не всякому придёт.
— Рейн подсказал...
— Дождь?
— Он...
 
Артур дождался за кулисами аплодисментов и вышел на улицу. На улице и правда шёл дождь. Люди бегали, а Артур с каким-то фатальным наслаждением стоял и мок. "Что же, моё первое чтение состоялось. Могло быть и хуже." Свежий воздух немного прояснил в голове. Артур подумал, что он будто, открыв всего ничего кусочков пазла "карты-загадки", наугад вонзил остриё лопаты в землю и, о чудо, выкопал Грааль. Эти большие, прозрачные, лунные глаза... Бог — не старик, сердито смотрящий на нас с небес, определённо. "Ethereal, словом. Серафим."

(23 фев. 2024 г.)