Женщина на прибрежном валуне

В конце апреля в дневные часы я был у реки. Сонные волны еле омывали берег. Было безлюдно, только природные звуки, что мне всегда нравилось, подпитывало. Только у самой воды, на валуне я заметил её. Она неотрывно смотрела в речную даль, и не было стеснения рассмотреть профиль её лица. Оно было примечательным: бледное, нежное, одухотворённое. Тонкая линия подбородка, маленький аккуратный чувственный рот. Слегка остренький нос, как будто не совсем правильный, придавал лицу оригинальности. А в глубине больших, тихих, светло-печальных, но глядящих с достоинством глаз слово застыла какая-то неразрешённая мысль, которая, казалось, была где-то в подсознании, она её не обдумывала. Вся она была маленькая и изящная. Ветер всё же существовал, но её каштановые волосы удивительно и не двигались вовсе.
 
Я застыл в замешательстве, потом дёрнулся назад и всё же решающим импульсом снова развернулся и несмело подсел к ней на валун. «Зря я это, наверное, делаю», – шепнул внутренний голос. Мой главный собеседник.
 
Набежавшая волна подхватила щепку, покачала на себе, отхлынула, и щепка снова упокоилась на тёмном песке у моих ног.
 
– Вам... не холодно? – спросил я наконец. – Одежда уж больно парусиновая...
– Мне всегда холодно. А Вам?
– «Кровь моя холодна. Холод её лютей реки, промёрзшей до дна.»
– Диссидент Северной Пальмиры?
– И венецианский чародей.
 
Над нами росло или, скорее, давно уже не росло, а каменело старое сухое дерево. С него, каркая кашляющим курильщиком, сорвалась упитанная ворона и ухлопала восвояси.
 
– Как здесь вообще оказался этот циклопический валун? Сколько глаз хватает, мелочь одна.
– Мне важнее зачем...
– Зачем Вы на меня не посмотрели... Вам неинтересно, как я выгляжу?
– А я посмотрела. Когда Вы не смотрели на меня. Украдкой.
– И как там?
– Не Бродский.
 
Из воды вынырнула рыбка, сверкнув серебристым брюшком, описала дугу.
 
Моя рука, словно независимая, неуправляемая, чужая, протянулась, чтобы дотронуться до лица незнакомки, сердце забилось чаще и провалилось – пальцы прошли сквозь него. Холодная дрожь пробежала по спине, я моментально вспотел, раскрыл от ужаса рот, а глаза вылезли из глазниц.
 
– Там моё безжизненное тело, – печально и спокойно произнесла она и указала в речную даль.
 
Я рассмотрел предмет, который сперва принял за корягу.
 
– Большинство возносится на небо, а кого-то что-то удерживает на земле. Так и бродим мы, призраки, невидимые, одинокие.
– Но... Но я-то в-вижу... – немного овладел я собой.
– Значит, Вы в пограничном состоянии. Или тонко чувствующий поэт...
– Это глупо. Зачем Вы это сделали? Когда?
– Пять дней назад.
– Надо выловить Ваше тело и предать земле.
– Не надо. Повесьтесь на этом дереве...
– Что, простите?
– Тогда Вы станете призраком и сможете дотронуться до моего лица...
– Я хочу жить!
– Вы не хотите жить. Вы хотите быть со мной.
 
Я встал и пошёл прочь. Большой белый пёс с верёвкой на шее возник словно из ниоткуда. Он не рычал и не лаял, но я инстинктивно и поспешно сунул руки в карманы, ссутулился и остановился. А когда снова зашагал, пёс схватил меня за полы куртки и потянул обратно. «Вы хотите быть со мной. Вы хотите быть только со мной», – звенело в голове.
 
Я обернулся: призрак женщины так же на валуне, смотрит в речную даль.
 
«Безумие. Это какое-то безумие...» Я порывисто развязал верёвку на шее собаки. Ноги меня плохо слушались, я не понял, как оказался возле этого старого сухого дерева на берегу, как перекинул верёвку, как завязал петлю, продел голову и вздёрнулся.
 
Но ветка была тонкой и сухой и обломилась под моим весом. Так что я рухнул на землю и закашлялся от удушения. «Проклятье!»
 
– Есть ветка потолще... – намекнула незнакомка.
 
Во второй раз у меня получилось. Я испустил дух, призрак, который вышел из моего конвульсивно подёргавшегося и затихшего тела, подсел к Ней на валун и дотронулся, смог наконец, до её лица. И обоим нам, призракам, стало тепло. Стало хорошо и покойно. А моё тело, моя оболочка чуть ударялась о дерево на ветру...
 
– Мы призраки и можем проходить сквозь стены, – сказала она.
– Мы можем посетить все музеи мира, старинные замки.
– Мы не можем делать, впечатлять, но можем за всем наблюдать, – добавила она.
– Мы можем впечатлять друг друга, у нас есть мы.
– Мы достаточны.
– Мы можем узнать, что будет после нас.
 
Внезапно мои бестелесные ступни стали не по своей воле отрываться от земли. Я тщетно пытался уцепиться за валун и только в последний раз тронул это лицо, заглянул в эти неземные глаза. Я возносился в небо. Она становилась меньше, точкой. «И даже так не получилось», – мелькнуло в голове. Но головы у меня уже не было, и сознание уже рассеивалось...

(25 янв. 2025 г.)