Игумен

   Я постучал в ворота Херсонесского монастыря. Тут же звонким лаем залились собаки. Скрипнул железный засов и показался высокий, худой послушник в чёрной скуфейке.
- Кто будете?
- Из отряда капитана Орлова.
   Послушник перекрестился и молча отвёл на кухню. Вышел игумен, окинул нас сочувствующим взглядом и пригласил отужинать в келье.
- Напоминаете мне капитана Макарова, адъютанта Май-Маевского, - произнёс игумен, наблюдая как мы жадно поглощали скромное угощение. - Я служил в соборе в Харькове. Видел Вас с генералом.
- Я большевик! - гордо произнёс Макаров.
- Безбожник? Лицемерно в храме молился? Бог всё видит.
- Нет бога, святой отец! Богачи придумали сказки про смирение, чтобы держать в цепях трудовой народ.
- Христос пришёл на Землю, чтобы засвидетельствовать Бог есть.
- Сказки!
- Четыре Евангелия свидетельствуют о Нём.
- Придумали вы, попы!
- Евангелисты пошли на смерть, но не отреклись от написанного. Если бы ты написал сказку, готов за неё умереть?      
- Хитрый вы народ попы! Знаете как агитировать за боженьку. Почему белые убивают нас? Написано ‘не убий’.
- Написано также ‘поднимется брат на брата’. Убийства не от Бога, а от греховности людей. Только милосердие спасает от греха убийства.
- Никакого милосердия к врагам революции!
- А к революционерам? Из милосердия кормлю тебя, безбожника. Вкушаешь пищу монастырскую.
  Макаров бросил на стол недоеденный кусок хлеба.
- Не гневайся, - тихо проговорил игумен. – Грешно. Поешь вдоволь. Яства я благословил. Место наше свято, намолено. Не пропадём даже если захватите всю Русь. В Крымскую войну французы разрушили киновию, но архимандрит Евгений с Божьей помощью возвёл деревянную церковь, потом и каменный храм. Император передал частицы мощей князя Владимира, пожертвовал на отливку колокола. Бог не оставляет верующих в Него.
- Вот-вот. Богатеи всё делали, чтоб держать трудовой народ в узде.
- Я - нищий монах. Богат только верой. Чего ещё желать? Спи с миром! – игумен тихо удалился.
    Нас поместили во флигеле на кроватях с матрасами из соломы. Но всем места не хватило. Тогда монахи принесли войлочный ковёр и мы улеглись на полу. Но Макаров заснуть не мог. Ворочался, злился.
- Завтра дорога трудная, сын мой. Ты бы помолился всем святым! - съязвил Воробьёв.
   Все громко засмеялись.
- Пусть монахи молятся. Им делать нечего, - пробормотал Вульфсон, укрываясь рядном.
- Кто знает анекдот про попа? – воскликнул Заборный.
- Хватит! Всем спать! – холодно отрезал Макаров. – Ты куда, Проскурин?
- До ветра.
   Игумен встал с колен, закончив вечернюю молитву.
- Благословите на путь трудный, отче, - попросил я, сложив руки.
- Не положено тебе. Командир расстреляет.
- Он мне не командир.
   Игумен перекрестил мне спину, дал поцеловать руку и крест.
- Пойдём на обход вечерний.
   Вдалеке виднелся большой сад. К собору вела широкая дорога с деревьями и древними, полуразрушенными колонами. На фоне чёрного неба, жёлтой Луны и белой монастырской стены возвышался величественный двухэтажный собор с византийским куполом и мраморными крестами на фасаде и фронтоне. Парные окна второго яруса украшены желтоватыми колоннами с базами и капителями. В мраморном цоколе и цинковой черепице минорно отражался лунный свет.
   Мы вошли в храм. Стены и иконостас у главного престола оформлены в честь Рождества Богородицы. Там же, на нижнем этаже, икона Корсунской Божьей Матери и придел Богородицы. На сводах роспись крещения князя Владимира и киевлян. Над горним местом в алтаре над разноцветным мозаичным полом изображение Господа Саваофа, а в центре за беломраморной ажурной решёткой руины апсиды разрушенной эллинской церкви. В алтарной апсиде настенное панно ‘Тайная вечеря’ c позолоченным иконостасом.
- Здесь принял крещение святой равноапостольный князь Владимир, - игумен указал на купель. – Здесь частицы его мощей. Отсюда пошла Русь православная. В том приделе погребён архиепископ Мартиниан. Полвека был в монашестве. Рядом упокоился настоятель Иннокентий. Почил в прошлом году. Теперь меня Господь сподобил служить здесь. Не достоин лежать рядом с ними. Попрошу похоронить у монастырской стены.
    На второй этаж храма, облицованный многоцветным мрамором, с обеих сторон вели гранитные лестницы. Арки окон с цветными витражами упирались в мраморные колонны на мозаичном полу. Я разглядел три престола: главный в честь князя Владимира, северный апостола Андрея Первозванного и южный князя Александра Невского.
- Обойдём двор. Вон там я живу, в братско-настоятельском корпусе. Там церковь Корсунской иконы Божией Матери. А тут гостиница для паломников. Даст Бог, снова приедут. Вижу интересно тебе, потому и рассказываю. Не большевик ты.
- Не большевик. Но Вы приютили безбожников.
- Приютил, иначе зачем я здесь? Зачем храм, монастырь, дорога? Каждому надо дать возможность уверовать. Примут – спасутся. Не примут – Бог им судья.