Печалька живет на третьем. 8. Саша и разукрашенные

Из сборника Темные аллеи в полночь



Саша.

-Ну и что, что я напилась? У меня была презентация лекции «наполнение хулиганскими энергиями», а на презентациях всегда пьют! Ну и что, что меня вырвало на коврик в прихожей, это бордо 1923-го года, между прочим! - Так я говорила Игорю, когда он нес меня в ванну, мыться. Я оправдывалась, как могла. Но он не внял, и уже на следующее утро, в субботу, я опять получила по попе от папы. Оказалось, что с бодуна хорошо помогают розги. Я мигом протрезвела, когда Игорь Александрович сказал, что за вчерашние художества придется ответить. Он стащил с меня одеяло, и, пока я плакала в подушку, сек мою задницу розгами. Я плакала и говорила, что он меня не любит. Он стегал мои ягодицы березовым прутом и говорил, что любовь бывает разная, и некоторые маленькие девочки по-хорошему просто не понимают. Под некоторыми маленькими девочками он имел в виду, скорее всего, меня.
-Мне девятнадцать лет, папочка! - кричала я ему.
-А мне сорок три! - отвечал он, продолжая стегать меня по попе.
Потом мы, конечно, помирились. Он принес мне крепкий чай, тосты, и, пока я завтракала, роняя слезы в свою кружку с чаем, он говорил мне примирительно:
-Ну… да ладно тебе… чего ревешь… прекрати… я щас сам зареву, будем тут с тобой сидеть и плакать хором… И вообще завтра с утра я тебя к Ядвиге отвезу… Нечего тебе летом в городе киснуть… ты ж так сопьешься, детка!


Разукрашенные   
 
К началу августа, даже трава в лугах посохла, такая была жара. Утро я обычно проводила в малиннике, прячась от тети Ядвиги, которая заставляла меня полоть грядки и носить воду из ручья. И вот как-то раз, сижу я себе в малиннике, как обычно. И вдруг слышу шорох автомобильных шин. Я тихонечко выглядываю, и что я вижу! По проселочной дороге, прямо за малинником, едет автомобиль Вольво. И вы не поверите, кто за рулем! Вадик! Подъезжает он чуть ближе, и я вижу, что рядом с ним Варька, на пассажирском сидении. Ну, думаю, во дела! Что там в Москве творится, пока я тут свой дачный срок отбываю? Вадик останавливает машину напротив меня, Варька выскакивает и начинает малину лопать. Вадик сзади к ней подходит, целует ее в шею, в плечи, что-то ей шепчет на ухо такое романтическое. Если меня слух не подводит, он шепчет ей:
 -А давай прямо здесь…
Ну, я, конечно, против этой затеи. И начинаю выражать свое неудовольствие: вылезаю из кустов, топча вокруг себя малину и матерясь (благо, Ядвига меня не слышит в данный момент. У нее ответ на нецензурную брань один: розги).
Вадик и Варька пугаются, поначалу. Думают, наверное, дикий кабан. Но потом слышат матерщину и узнают меня. Узнавши меня, наглеют до чрезвычайности. Вадик говорит:
-Ты чо здесь в малине сидишь? Гнездо, что ли, вьешь?
-Она от Ядвиги тут прячется…Наша Саня такая матерщинница, что тетя Ядвига стегает ее розгами каждый день… - смеется Варя.
Я смотрю на Варвару. Отмечаю про себя, как она выросла за последние четыре года. Как обнаглела.
-Варюха, если хочешь розог, честно признайся и я тебя высеку на правах мачехи… - говорю я ей. Варька надувает губы, бросает в меня сосновой шишкой. А я - в нее.
-Девочки, не надо драться… - говорит Вадик, - Я понимаю, конечно, что вы из-за меня деретесь, но не надо. Меня на всех хватит, не волнуйтесь.
Так мы мило переругиваемся, и вдруг слышим такой раскат грома, что просто уши закладывает. И вслед за этим страшным раскатом, мы видим вокруг себя только стену дождя, которая со всех сторон окружает нас…

Мы все бежим к машине, залезаем внутрь, стуча зубами от холода. Варька и Вадька молниеносно раздеваются, сбрасывают с себя мокрую одежду, но я не спешу последовать их примеру. Я тут же понимаю, что оставаться без верхней одежды в компании этих молодых монстров не стоит. Кто их знает, что у них на уме? Мои опасения подтверждаются. Я слышу как в машине включается какая-то плавная мелодия, и Вадик с Варей начинают подбираться ко мне. Они гладят мои плечи, руки, бедра, пытаются стянуть с меня шорты. Вадик пытается расстегнуть мой лифчик, но застежки не находит: она спереди.
-Не прокатило? - шепчу я ему. - Вадик, я все папе расскажу!
-А я скажу, что ты уже давно со мной живешь… - тут же говорит он.
-И я скажу…- вторит Вадику Варька.
Я хочу выскочить из машины, Вадька понимает мое намерение, и тянется к кнопке замка. Но я быстрее. Я выскакиваю из машины Вадика под дождь и, перемахнув через ручей, оказываюсь на задах огорода Ядвиги. Быстро забегаю с баню, что на окраине участка, у ручья, и закрываю за собою тяжелую щеколду двери.
-Ффу… вот это мерзавцы… какой ужас… - думаю про себя, снимая шорты, майку, лифчик. Нахожу на полке стопку полотенец, забытых мною здесь в прошлую субботу. Заворачиваюсь в полотенце и так сижу, волосы сушу. Обдумываю, что дальше делать. Идти к Ядвиге и рассказывать, что меня добивались Вадик и Варя? Нет, я не могу. Я просто чувствую, что не смогу рассказать никому о том, что произошло. У меня не повернется язык. У меня просто не повернется язык.
Я сижу в бане до вечера, но потом меня начинает мучить жажда и я выхожу к ручью, попить водички. И тут я вижу такую картину: у самой воды, на большом полосатом полотенце, лежат Вадик с Варей, обнявшись. Они спят. Я понимаю, что их так утомило. В темно-зеленой траве, среди белых соцветий клевера, я вижу надорванную упаковку из-под презервативов. Очевидно, что Вадька и Варюшка не теряли времени даром, пока сушили свою одежду. На Вадика и Варьку светит полная луна. Полураздетая сладкая парочка лежит передо мной и дремлет.
Ну, что тут будешь делать? Я вытаскиваю из Вариной сумочки черный несмываемый маркер. Он лежит там же, где и всегда: в боковом кармашке. Завладев маркером, я склоняюсь к Варе и к Вадику и осторожно, нежно так, пишу на их белых лбах: XYZ
Это не матерщина, нет. Это всего лишь три последние буквы английского алфавита. Проделав этот трюк, я выбрасываю маркер в ручей и иду спать.

На следующее утро я просыпаюсь поздно, и тихо крадусь по скрипучей лестнице вниз, в кухню, надеясь, что Варя и Вадик давно уже уехали и мне ничего не угрожает. Но не тут-то было. В кухне у Ядвиги многолюдно: здесь сидят и Ядвига с Кащеем, и Вадик с Варькой и …Игорь Александрович, собственной персоной. На лицах Вадьки и Варьки по-прежнему видны следы черного маркера, но слегка уже замытые.
-Что, не понравился шрифт? Крупновато? - говорю я ребятам, и те смотрят на меня с ненавистью.
Игорь Александрович тем временем оборачивается ко мне. В его голосе звучит металл:
-За свое коварство по отношению к Вадиму и Варваре ты будешь наказана. Это понятно?
Сказав это, он берет меня за ухо, и уводит обратно наверх, в мою спальню.

-Ты зачем это сделала? - плотно закрыв за собой дверь, Игорь начинает меня допрашивать, - чем тебе помешали Вадик и Варька? 
-Так просто… тебе не понять… - отвечаю я Игорю, довольно небрежно.
-И все же мне интересно… - говорит он, глядя мне в глаза, как будто ожидая, что я скажу ему правду… Но я не скажу.
-Я не скажу тебе этого, Игорь… я не могу сказать тебе, почему я их разукрасила… и ты никогда не узнаешь, что произошло вчера в новой машине Вадика… - так думаю я.
-Это не твое дело… - говорю я вслух, уже понимая, что сейчас будет.
И действительно. Игорь Александрович тут же расстегивает ремень на своих джинсах и говорит мне:
-Ну-ка, поди сюда!
У меня начинают трястись коленки, но я все-таки делаю шаг к Игорю.
-Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя… ты можешь быть жесток, ты можешь быть несправедлив, но я все равно люблю тебя… - так думаю я, а Игорь, полуобняв мою талию, поднимает подол моего легкого платья, стягивает вниз по бедрам мои трусы…
 
-Ай, папа! - я вскрикиваю и дергаюсь, когда Игорь вытягивает меня по заднице ремнем. Он держит меня в своих железных объятиях, и вырваться из его рук у меня нет никакой возможности.
-Папочка, я больше так не буду! Папочка, прости! - умоляю я, но Игорь продолжает стегать мою задницу, и говорит мне, довольно сурово:
-Ну-ка признавайся, в чем дело! Зачем ты их разукрасила?!
И я хочу сказать Игорю, что случилось в машине Вадика, но… я вдруг понимаю, что я не могу сказать ему этого. Мне кажется, он мне не поверит. А если вдруг поверит, то это будет даже хуже, хуже для меня, и для Вадика, и для Варьки. И поэтому я молчу, пока Игорь Александрович наказывает меня ремнем. Лучше порка, чем обсуждать с Игорем Вадика и Варьку…
Я чувствую хлесткие, болезненные хлопки. На мои голые ягодицы опускается ремень Игоря, снова и снова. Вся моя попа как в огне, и тогда я вдруг чувствую какое-то странное тепло внутри меня, которое распространяется по всему моему телу… Мои ноги слегка подкашиваются, мне кажется, я сейчас упаду… но Игорь по-прежнему держит меня, и я по-прежнему молчу…
-Не скажешь? - наконец говорит он, опуская ремень.
-А нечего говорить… - вру я Игорю, сама даже не понимая, зачем я вру…
Пусть лучше он думает, что я хулиганка… Пусть лучше он не знает правды… Нет, пусть не знает…
-Ты моя партизанка! - говорит мне Игорь Александрович, укладывает меня на кровать и вдруг обнимает меня:
-Они что-то сказали тебе? Что они сделали? Почему ты молчишь? - он шепчет мне, почти сочувственно.
-Прости, я сама не понимаю, что на меня нашло… - шепчу я в ответ и начинаю плакать. Игорь ложится на кровать рядом со мной, потом оказывается сверху, и вот я уже чувствую его напряженный член внутри своего тела, я судорожно вздыхаю, а слезы продолжают катиться у меня по щекам.
-Ну ладно, ладно… не надо плакать, надо хорошо себя вести, ты уже большая девочка, должна понимать, что можно и что нельзя… - говорит мне Игорь.
-Я люблю тебя… - говорю я Игорю.
-И я тебя… - отзывается он, - хотя иногда ты меня просто бесишь…