Алан Милн. Сердце Лондона соавт Ал Серебрякову

соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!

время написание рассказа Алана Милна 1905 год - соавторство на предисловие и перевод Алексею Валерьевичу Серебрякову,  люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!

Перевод посвящается Алексею Валерьевичу Серебрякову

мой Мактуб Алексей Валерьевич Серебряков

с добавлением авторского изюма - по мотивам романа Алана Милна Влюблённые в Лондон -

как бы для меня мэрьки наши с Алексеем Валерьевичем Серебряковым

мне 41 - Алексею Валерьевичу Серебрякову 60

соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!

соавторство поставлю только Алексею Валерьевичу Серебрякову на данный перевод

(с) все права защищены - не нарушение авторских прав - перевод сделан давно

без подстрочника потому что я уже давно не писала в тетрадке - и второе я предоставлять перевод тут не обязана, делаю это для некоторых особ.

....Сердце Лондона - оригинальный перевод Любовники в Лондоне
соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!

Вот передо мной фотография. В центре – юная особа, Амелия. В руках у нее книга, возможно, семейный альбом, а может, и что-то более серьезное. На ней простое белое платье, перехваченное на талии красной розой, еще одна украшает ее волосы. Щеки слегка порозовели, губы трогательно опущены, а нос – просто прелесть.

Справа от нее – отец, с рукой у лба, словно обдумывающий воскресную проповедь. Седые волосы и белая борода придают ему вид почтенного старца. Слева – мать, взгляд которой тоже устремлен на книгу в руках дочери. И, наконец, собака… или не собака?

Вместе с фотографией пришло письмо от Амелии. Робкое, с вкраплениями слов, продиктованных матерью. Они собираются в Англию, но не раньше начала года. Мама хочет, чтобы я посмотрел на их семейный портрет. Папа получился хорошо, а Топотун (видимо, собака) – просто прелесть. Сама Амелия на фотографии себе не нравится. Письмо адресовано "Тедди", потом зачеркнуто и исправлено на "Эдвард", а затем снова возвращено к "Тедди". Мило.

Письмо написано на борту парохода "Антилопа". Амелия нездорова, поэтому они едут в Англию через Сан-Франциско и Тихий океан. Нужно будет найти их маршрут на карте.

Но кто же такая Амелия?

Я не из тех, кто задерживается на описаниях пейзажей в приключенческих романах. Мне подавай действие. Но сейчас, похоже, случай другой.

Отец Амелии – мой крестный и многолетний опекун. Он англичанин, женившийся на американке и переехавший в Штаты. Он регулярно навещал меня в Англии, чтобы следить за моим образованием. Иногда приезжал с женой, а пару раз и с Амелией – когда ей было шесть и двенадцать лет. В детстве я был окружен заботой тетушек и нянюшек, но именно отец Амелии выбирал мне школу и колледж.


....Сердце Лондона - оригинальный перевод Любовники в Лондоне
соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!

Но кто же такая Амелия?

Я не из тех, кто задерживается на описаниях пейзажей в приключенческих романах. Мне подавай действие. Но сейчас, похоже, случай другой.

Отец Амелии – мой крестный и многолетний опекун. Он англичанин, женившийся на американке и переехавший в Штаты. Он регулярно навещал меня в Англии, чтобы следить за моим образованием. Иногда приезжал с женой, а пару раз и с Амелией – когда ей было шесть и двенадцать лет. В детстве я был окружен заботой тетушек и нянюшек, но именно отец Амелии выбирал мне школу и колледж.


…и, надо сказать, весьма успешно. Так что, если бы я был склонен к благодарности, я бы, наверное, ему ее выразил. Но я, как вы понимаете, не склонен.

Итак, Амелия. Шестилетняя Амелия, помнится, была существом довольно писклявым и на редкость назойливым. Она постоянно дергала меня за рукав и требовала, чтобы я показал ей, как заводятся мои оловянные солдатики. Двенадцатилетняя Амелия, напротив, была тихой и задумчивой. Она целыми днями просиживала в библиотеке, уткнувшись в какие-то толстенные тома, и отвечала на мои вопросы односложно и рассеянно. Помню, однажды я попытался завязать с ней разговор о Шекспире, которого она, как я подозревал, читала. Она посмотрела на меня с таким видом, будто я только что предложил ей съесть дохлую крысу, и буркнула что-то невразумительное про "устаревшие гендерные стереотипы".

Теперь же, судя по фотографии, она превратилась в юную леди с нежным румянцем и изысканным носом. И, судя по письму, она все еще немного робкая и неуверенная в себе. "На меня смотреть страшно..." – пишет она. Ну, не знаю, не знаю. На мой взгляд, она вполне себе ничего. Даже, пожалуй, весьма привлекательна. Если, конечно, не считать эту красную розу в волосах. Что это за старомодная глупость?

Но, в любом случае, кто она для меня? Крестница? Да, наверное. Давняя знакомая? Безусловно. Объект романтического интереса? Ну, это еще предстоит выяснить.

Поездка в Англию, болезнь, пароход "Антилопа"... Все это попахивает какой-то интригой. Зачем им вообще ехать в Англию? И почему именно сейчас? И что за болезнь у Амелии? Неужели что-то серьезное?

Ладно, хватит гадать. Нужно действовать. Первым делом – найти их маршрут на карте. Сан-Франциско, Тихий океан... Куда дальше? Суэцкий канал? Средиземное море? Или они пойдут вокруг Африки? Нужно выяснить, когда они прибудут в Англию, и где они собираются остановиться.

А потом... А потом я, наверное, навещу их. Просто так, из вежливости. Поинтересуюсь здоровьем Амелии. Посмотрю на Топотуна. И, возможно, попробую выяснить, что они от меня хотят.

В конце концов, я же Уильям Эдвард, и я не боюсь никаких интриг. Даже если они связаны с юными леди с нежным румянцем и изысканными носами.

Вот передо мной фотография. В центре – юная особа, Амелия. В руках у нее книга, возможно, семейный альбом, а может, и что-то более серьезное. На ней простое белое платье, перехваченное на талии красной розой, еще одна украшает ее волосы. Щеки слегка порозовели, губы трогательно опущены, а нос – просто прелесть.

Справа от нее – отец, с рукой у лба, словно обдумывающий воскресную проповедь. Седые волосы и белая борода придают ему вид почтенного старца. Слева – мать, взгляд которой тоже устремлен на книгу в руках дочери. И, наконец, собака… или не собака?

Вместе с фотографией пришло письмо от Амелии. Робкое, с вкраплениями слов, продиктованных матерью. Они собираются в Англию, но не раньше начала года. Мама хочет, чтобы я посмотрел на их семейный портрет. Папа получился хорошо, а Топотун (видимо, собака) – просто прелесть. Сама Амелия на фотографии себе не нравится. Письмо адресовано "Тедди", потом зачеркнуто и исправлено на "Эдвард", а затем снова возвращено к "Тедди". Мило.

Письмо написано на борту парохода "Антилопа". Амелия нездорова, поэтому они едут в Англию через Сан-Франциско и Тихий океан. Нужно будет найти их маршрут на карте.

Но кто же такая Амелия?

Я не из тех, кто задерживается на описаниях пейзажей в приключенческих романах. Мне подавай действие. Но сейчас, похоже, случай другой.

Отец Амелии – мой крестный и многолетний опекун. Он англичанин, женившийся на американке и переехавший в Штаты. Он регулярно навещал меня в Англии, чтобы следить за моим образованием. Иногда приезжал с женой, а пару раз и с Амелией – когда ей было шесть и двенадцать лет. В детстве я был окружен заботой тетушек и нянюшек, но именно отец Амелии выбирал мне школу и колледж.


…и, надо сказать, весьма успешно. Так что, если бы я был склонен к благодарности, я бы, наверное, ему ее выразил. Но я, как вы понимаете, не склонен.

Итак, Амелия. Шестилетняя Амелия, помнится, была существом довольно писклявым и на редкость назойливым. Она постоянно дергала меня за рукав и требовала, чтобы я показал ей, как заводятся мои оловянные солдатики. Двенадцатилетняя Амелия, напротив, была тихой и задумчивой. Она целыми днями просиживала в библиотеке, уткнувшись в какие-то толстенные тома, и отвечала на мои вопросы односложно и рассеянно. Помню, однажды я попытался завязать с ней разговор о Шекспире, которого она, как я подозревал, читала. Она посмотрела на меня с таким видом, будто я только что предложил ей съесть дохлую крысу, и буркнула что-то невразумительное про "устаревшие гендерные стереотипы".

Теперь же, судя по фотографии, она превратилась в юную леди с нежным румянцем и изысканным носом. И, судя по письму, она все еще немного робкая и неуверенная в себе. "На меня смотреть страшно..." – пишет она. Ну, не знаю, не знаю. На мой взгляд, она вполне себе ничего. Даже, пожалуй, весьма привлекательна. Если, конечно, не считать эту красную розу в волосах. Что это за старомодная глупость?

Но, в любом случае, кто она для меня? Крестница? Да, наверное. Давняя знакомая? Безусловно. Объект романтического интереса? Ну, это еще предстоит выяснить.

Поездка в Англию, болезнь, пароход "Антилопа"... Все это попахивает какой-то интригой. Зачем им вообще ехать в Англию? И почему именно сейчас? И что за болезнь у Амелии? Неужели что-то серьезное?

Ладно, хватит гадать. Нужно действовать. Первым делом – найти их маршрут на карте. Сан-Франциско, Тихий океан... Куда дальше? Суэцкий канал? Средиземное море? Или они пойдут вокруг Африки? Нужно выяснить, когда они прибудут в Англию, и где они собираются остановиться.

А потом... А потом я, наверное, навещу их. Просто так, из вежливости. Поинтересуюсь здоровьем Амелии. Посмотрю на Топотуна. И, возможно, попробую выяснить, что они от меня хотят.

В конце концов, я же Уильям Эдвард, и я не боюсь никаких интриг. Даже если они связаны с юными леди с нежным румянцем и изысканными носами.


…И, конечно, я не позволю какой-то там красной розе в волосах сбить меня с толку. В конце концов, я видел вещи и пострашнее. Например, шляпку тетушки Агаты на свадьбе кузины Беатрис. До сих пор вздрагиваю, когда вспоминаю это чудовищное сооружение из перьев и искусственных фруктов.

Так, с маршрутом разобрались. Судя по всему, "Антилопа" идет через Суэцкий канал. Значит, они прибудут в Англию где-то в начале января. Это дает мне достаточно времени, чтобы подготовиться. Подготовиться к чему? Ну, к их приезду, разумеется. И к тому, что они могут от меня хотеть.

Надо бы навести справки об "Антилопе". Что это за пароход? Какая у него репутация? Не плавают ли на нем какие-нибудь подозрительные личности? Вдруг Амелия и ее семья ввязались в какую-нибудь авантюру? Впрочем, это маловероятно. Отец Амелии – человек весьма консервативный и осторожный. Он скорее купит акции железной дороги, чем вложится в сомнительное предприятие.

Но все же лучше перестраховаться. Я позвоню своему старому другу, инспектору Лестрейду из Скотланд-Ярда. Он всегда в курсе последних событий. И, возможно, он сможет мне рассказать что-нибудь интересное об "Антилопе" и ее пассажирах.

А пока я займусь более приятными делами. Например, перечитаю Шекспира. Вдруг Амелия снова захочет поговорить об "устаревших гендерных стереотипах"? На этот раз я буду готов к дискуссии. Я даже могу подготовить несколько аргументов в защиту традиционных ценностей. Хотя, признаться, мне самому не очень-то нравятся эти самые "гендерные стереотипы". Но ради Амелии я готов на многое.

И, конечно, я должен придумать, что сказать ей при встрече. "Рад видеть вас снова, Амелия"? Слишком банально. "Вы очень похорошели"? Слишком предсказуемо. "Что это за глупая роза у вас в волосах?" Слишком грубо.

Наверное, лучше всего будет просто вести себя естественно. Быть самим собой. Хотя, кто я такой, этот самый "сам собой"? Циничный холостяк, презирающий сантименты и избегающий обязательств? Или романтик в душе, мечтающий о любви и семейном очаге?

Наверное, и то, и другое. В конце концов, в каждом из нас живет и ангел, и демон. Вопрос лишь в том, кого мы кормим больше.

А сейчас я, пожалуй, пойду выпью чашечку чая. И, возможно, добавлю туда немного бренди. Чтобы согреться. И чтобы немного приглушить волнение. Потому что, признаться честно, я немного волнуюсь. Встреча с Амелией – это как открытие старой шкатулки. Никогда не знаешь, что там найдешь. Может быть, сокровище. А может быть, и змею.

Но я готов рискнуть. Потому что, как говорил один мой знакомый авантюрист, "кто не рискует, тот не пьет шампанского". А я, знаете ли, очень люблю шампанское. Особенно в компании красивой женщины с нежным румянцем и изысканным носом. Даже если у нее в волосах дурацкая красная роза.


соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!


соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!


соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!


Амелия едет в Англию. И это... сложно. Я, Уильям Эдвард, признаюсь, чувствую себя как на пороховой бочке. С одной стороны, это может быть просто визит вежливости, а с другой... в воздухе витает что-то старомодное, что-то напоминающее смотрины. И я не знаю, чего ожидать.

Но я решил, что буду собой. Никаких масок, никаких игр. Честность и уязвимость – вот мой девиз. Посмотрим, что из этого выйдет.

Чтобы хоть как-то подготовиться, нужно заняться делом. Найду информацию о пароходе, на котором она приплывет. Поговорю с Лестрейдом, может, он что-то знает о ее семье. И, конечно, перечитаю классику. Вдруг там найдется какой-нибудь совет, как вести себя в подобных ситуациях.

Встреча с Амелией... это как открытие старинной шкатулки. Ты не знаешь, что там внутри – драгоценности или пыль. Но я готов рискнуть. Готов открыть эту шкатулку и узнать, что она скрывает. Ведь, возможно, там ждет что-то невероятное.

соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!


соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!


соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!

Риск, конечно, велик. Вдруг за красивой оберткой окажется лишь разочарование? Вдруг Амелия окажется совсем не той, кого я себе нарисовал в мечтах? Эти мысли, как назойливые мухи, кружат в голове, не давая покоя. Но я отгоняю их. Нельзя позволить страху парализовать меня. Нужно действовать.

Поиск информации о пароходе оказался на удивление простым. "Королева Виктория", роскошный лайнер, прибывает в Саутгемптон в среду. Значит, у меня есть еще несколько дней, чтобы подготовиться. Саутгемптон... нужно будет узнать, как лучше добраться туда. Возможно, стоит попросить Холмса одолжить его экипаж. Хотя, нет. Это слишком... театрально. Я хочу, чтобы все было естественно, без лишнего пафоса.

Разговор с Лестрейдом, как я и ожидал, не принес особых плодов. Он знал лишь, что семья Амелии – уважаемые американские промышленники, владеющие крупными судостроительными верфями. "Богатые, значит," – буркнул он, почесывая затылок. "Будь осторожен, Эдвард. Эти американцы... они не такие, как мы." Его слова, скорее предостережение, чем совет, лишь подлили масла в огонь моей тревоги.

Классика... О, классика! Сколько раз она служила мне утешением и советчиком! Сейчас я погрузился в романы Джейн Остин, пытаясь уловить хоть какие-то намеки на правила поведения в высшем обществе. Но, честно говоря, все эти балы, ухаживания и тонкие намеки казались мне чем-то далеким и нереальным. Амелия – не Элизабет Беннет, а я – не мистер Дарси. Мы живем в другом мире, в другую эпоху.

И все же, я чувствую, что должен быть готов. Готов к любым неожиданностям. Готов к тому, что Амелия окажется совсем не такой, как я себе представлял. Готов к тому, что она отвергнет меня. Но, прежде всего, я должен быть готов к тому, что она может ответить взаимностью. И эта мысль, как слабый луч солнца, пробивается сквозь тучи сомнений и страхов, наполняя меня надеждой.

Я должен быть собой. Честным, уязвимым и... немного старомодным. Ведь, в конце концов, именно это и привлекло ее внимание, разве нет? И если эта шкатулка, имя которой Амелия, окажется пустой, то, по крайней мере, я буду знать, что сделал все, что мог. Но если... если там окажется что-то невероятное, что-то, что изменит мою жизнь навсегда... Тогда все эти страхи и сомнения покажутся лишь глупой шуткой. И я буду благодарен за то, что рискнул.


соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!


соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!


соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!


Я должен быть собой. Честным, уязвимым и... немного старомодным. Ведь, в конце концов, именно это и привлекло ее внимание, разве нет? И если эта шкатулка, имя которой Амелия, окажется пустой, то, по крайней мере, я буду знать, что сделал все, что мог. Но если... если там окажется что-то невероятное, что-то, что изменит мою жизнь навсегда... Тогда все эти страхи и сомнения покажутся лишь глупой шуткой. И я буду благодарен за то, что рискнул.


Ночь перед прибытием "Королевы Виктории" выдалась бессонной. В голове роились обрывки фраз из Остин, перемежаясь с тревожными мыслями о Лестрейде и его предостережении. "Богатые американцы... не такие, как мы." Что он имел в виду? Неужели я настолько наивен, что не вижу подводных камней?

Я встал с постели, чувствуя себя измотанным, хотя еще и не наступило утро. Подошел к окну и посмотрел на Лондон, окутанный предрассветной дымкой. Город спал, не подозревая о моей внутренней буре. Взял со стола трубку, набил ее табаком и закурил, пытаясь успокоить нервы.

Внезапно меня осенило. Я слишком зациклился на внешнем, на том, как произвести впечатление, на том, что подумают другие. А что насчет Амелии? Что она ищет? Что для нее важно? Я ничего о ней не знаю, кроме того, что она американка из богатой семьи. Этого недостаточно.

Нужно было изменить подход. Вместо того, чтобы пытаться соответствовать каким-то надуманным стандартам, я должен был постараться узнать ее. Задавать вопросы, слушать ответы, проявлять искренний интерес. Это казалось таким очевидным, но я почему-то упустил это из виду.

Решив, что больше не могу оставаться в четырех стенах, я вышел на улицу. Прогулка по утреннему Лондону немного успокоила меня. Я зашел в небольшую кофейню, выпил чашку крепкого кофе и купил свежую газету. Пробежав глазами заголовки, я наткнулся на статью о судостроительной промышленности в Америке. В ней упоминалась компания, принадлежащая семье Амелии. В статье говорилось о ее инновационном подходе и стремлении к улучшению условий труда для рабочих.

Это было интересно. Это давало мне хоть какое-то представление о том, что для нее важно. Она не просто богатая наследница, она, похоже, заинтересована в развитии семейного бизнеса и, возможно, даже в социальных вопросах.

Вернувшись домой, я почувствовал себя немного увереннее. У меня появился план. Я не буду пытаться быть тем, кем я не являюсь. Я буду собой, честным и открытым, и постараюсь узнать Амелию как можно лучше.

Я тщательно подготовился к поездке в Саутгемптон. Заказал билеты на поезд, проверил расписание и даже купил небольшой букет полевых цветов. Не роз, не лилий, а простых, скромных цветов, которые, как мне казалось, отражали мою искренность.

В поезде я перебирал в голове возможные темы для разговора. Я не хотел говорить о погоде или о политике. Я хотел говорить о чем-то важном, о чем-то, что могло бы нас сблизить. О книгах, о музыке, о мечтах.

Прибыв в Саутгемптон, я сразу же направился в порт. "Королева Виктория" уже стояла у причала, величественная и огромная. Я стоял в толпе встречающих, нервно сжимая букет цветов.

И вот она появилась. Амелия. Она была еще красивее, чем на фотографии. Высокая, стройная, с каштановыми волосами, собранными в простую прическу. Ее глаза, большие и карие, казались полными жизни и любопытства.

Она огляделась, словно кого-то искала. И тут наши взгляды встретились. Она улыбнулась. И в этот момент все мои страхи и сомнения исчезли. Я просто улыбнулся в ответ и пошел ей навстречу.

"Амелия?" - спросил я, чувствуя, как дрожит мой голос.

"Уильям?" - ответила она, и ее голос был таким же мелодичным, как я себе представлял.

Я протянул ей цветы. "Добро пожаловать в Англию."

Она взяла цветы и вдохнула их аромат. "Спасибо, Уильям. Я рада быть здесь."

И в этот момент я понял, что шкатулка открыта. И что внутри нее – не пыль и не разочарование, а что-то невероятное. Что-то,



соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!


соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!


соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!

Вы долго ждали?" - спросила она, нарушив молчание.

"Не очень," - ответил я. "Я просто... волновался."

Она рассмеялась, и этот звук был как музыка. "Я тоже волновалась," - призналась она. "Я не знала, чего ожидать."

"Я тоже," - сказал я, и это была чистая правда.

Мы немного помолчали, глядя друг на друга. Потом я предложил: "Может, пойдем куда-нибудь? Вы, наверное, устали после долгого путешествия."

"Да, это было бы здорово," - согласилась она. "Я бы с удовольствием выпила чашку чая."

Мы вышли из порта и направились в ближайшую чайную. По дороге я старался поддерживать разговор, спрашивая ее о путешествии, о ее семье, о ее впечатлениях от Англии. Она отвечала охотно и с энтузиазмом, рассказывая о своих планах и надеждах.

В чайной мы устроились за столиком у окна. Амелия заказала чай с молоком, а я - кофе. Пока мы ждали заказ, я внимательно рассматривал ее. Она была еще красивее, чем я думал. В ее глазах был какой-то особый свет, какая-то внутренняя сила, которая меня притягивала.

"Я читала ваши статьи," - сказала она вдруг.

Я удивился. "Вы читали мои статьи?"

"Да," - ответила она. "Я нашла их в интернете. Они очень интересные. Особенно мне понравилась статья о..." Она назвала одну из моих работ, посвященную истории судостроения.

Я был польщен. "Я рад, что вам понравилось," - сказал я. "Я очень люблю эту тему."

"Я тоже," - сказала она. "Моя семья занимается судостроением уже много лет."

И тут разговор пошел как по маслу. Мы говорили о судостроении, о истории, о науке, о литературе. Мы спорили, соглашались, смеялись. Я чувствовал, что между нами возникает какая-то особая связь, какое-то понимание, которое невозможно объяснить словами.

Время летело незаметно. Мы просидели в чайной несколько часов, и мне казалось, что мы знакомы целую вечность. Я узнал о ней много нового: о ее любви к путешествиям, о ее интересе к искусству, о ее мечтах о будущем. Она оказалась умной, образованной, остроумной и очень доброй.

Когда мы вышли из чайной, уже начинало темнеть. Я предложил проводить ее до отеля. Она согласилась.

По дороге мы шли молча, наслаждаясь тишиной и компанией друг друга. Я чувствовал, что между нами витает какое-то напряжение, какое-то ожидание.

У дверей отеля я остановился. "Я хорошо провел время," - сказал я.

"Я тоже," - ответила она. "Спасибо за чай и за компанию."

Я не знал, что сказать. Я хотел пригласить ее на ужин, но боялся показаться навязчивым.

"Может быть, мы увидимся завтра?" - спросил я наконец.

Она улыбнулась. "Я буду рада," - ответила она. "Позвоните мне."

Она достала из сумочки визитную карточку и протянула ее мне. Я взял карточку и посмотрел на нее. На карточке было написано ее имя и номер телефона.

"До завтра," - сказал я.

"До завтра," - ответила она и вошла в отель.

Я стоял у дверей отеля, глядя ей вслед. Я чувствовал себя счастливым и взволнованным. Шкатулка была открыта, и внутри нее было что-то невероятное. Что-тоЧто-то, что заставляло сердце биться чаще. Вернувшись домой, я сразу же позвонил Лестрейду, чтобы поделиться радостью. Он, как всегда, был скептичен, но я не обратил внимания. Я знал, что Амелия особенная. На следующий день мы гуляли по парку, смеялись и разговаривали обо всем на свете. И в тот момент я понял, что влюбился.

соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!

соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!

соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!
соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!

Амелия, с легкой дрожью в голосе, предложила зайти в "Эй-Би-Си" после посещения Вестминстерского аббатства. "Там наверняка ничего не изменилось," - прозвучало это как заклинание, как попытка вернуться в прошлое.

И действительно, переступив порог, она словно попала в машину времени. Я не знал, что именно произошло в ее первое посещение, когда она была ребенком. Семнадцать сконов? Даже думать об этом было страшно.

"Сконы с маслом и чай на двоих," - заказал я, стараясь разрядить обстановку.

"Я думала, вы шотландец," - удивилась Амелия.

Я театрально взмахнул рукой: "Э-ге-гей, милашка! Англы мы, англы! Зовут меня Норвал, отец мой пас гусей на склонах Грампианов… Ну, хорошо, может, и не на склонах Грампианов, а на Примроуз-Хилле."

"В любом случае, они называются скуны," - поправила она.

"После семнадцатого скона они вполне могли превратиться в скуны," - пошутил я.

"Их было вовсе не семнадцать, Тедди!"

"Семнадцать – это такой символ преувеличения."

Я категорически отказывался называть их скунами. Это было делом принципа.

Чтобы отвлечь ее, я рассказал историю, демонстрирующую мое благородство. Да, я знаю, звучит самодовольно, но это ради всеобщего блага!

Давным-давно, в "Эй-Би-Си" работала официантка из Шотландии. Она была новенькой, и когда я, не зная, что выбрать, сказал: "На ваше усмотрение," она спросила: "Скуны или хлеб с маслом и медом?"

Я хотел сконы. Но раз уж она произнесла "скуны," я не мог ее поправить, чтобы не задеть ее шотландские чувства. Но и произнести "скуны" сам я тоже не мог! Английская кровь вскипела! И я выдавил из себя: "Хлеб с маслом, пожалуйста," - хотя мне этого совсем не хотелось.

Амелия сочла это очень милым с моей стороны.

Я, кстати, считаю себя первооткрывателем сконов с медом. Да, есть история про королеву, которая "в спальне хлеб с вареньем ест," но мед на поджаренных сконах из "Эй-Би-Си" – это мое изобретение! И сконы там огромные, размером с древнегреческие метательные диски. Готов пожертвовать шиллинг на благотворительность, если кто-то съест два таких скона с медом за раз!

Амелия заказала ежевичное желе. Мои денежки...

Притягательность "Эй-Би-Си" в ее разносторонности. Однажды я ел булочку с маслом, а за соседним столиком мужчина заказал жареную рыбу. Когда ему сказали, что рыбы нет, он попросил тарелку овсянки и яблоко! А потом мог бы заказать шипучий лимонад и монпансье.

"В кондитерской 'Принц' такого не ждите," - сказал я Амелии. "Овсянку, может, и дадут, лимонад под другим названием – наверняка, а вот насчет монпансье сомневаюсь. Кстати, одной тарелки каши мало для ленча."

"Что такое шипучий лимонад?" - спросила Амелия.

"Не путайте с шипучим аспирином!"


соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!
соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!


соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!
соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!




соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!
соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!

Закат окрашивал небо в нежные пастельные тона, когда они стояли на пороге новой жизни. Воздух был пропитан ароматом скошенной травы и предчувствием перемен.

"Это было... неожиданно," - произнесла она, глядя на него с теплотой в глазах.

"Неожиданно прекрасно," - ответил он, переплетая ее пальцы со своими.

Они молчали, наслаждаясь тишиной и близостью друг друга. Впереди их ждала дорога, полная неизвестности, но теперь они знали, что не будут идти по ней в одиночку.

"Готов?" - спросила она, слегка сжимая его руку.

Он улыбнулся. "Более чем когда-либо."

И они двинулись вперед, в новый день, в новую главу своей истории, написанную любовью и надеждой.



соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!
соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!


соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!
соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!

Закат медленно угасал, оставляя после себя лишь легкий румянец на горизонте. Поезд тронулся, набирая скорость, и пейзаж за окном начал смазываться в одну сплошную полосу зеленых и коричневых оттенков. Внутри вагона было тепло и уютно, контрастируя с прохладой наступающего вечера.

Амелия прислонилась головой к плечу Тедди, закрыв глаза. Она чувствовала его тепло, его уверенность, и это успокаивало. Все произошло так быстро, так непредсказуемо, что ей до сих пор казалось, будто она спит и видит прекрасный сон. Но его рука, крепко сжимающая ее, была вполне реальной.

Тедди смотрел в окно, на проплывающие мимо поля и леса. Он тоже чувствовал себя немного ошеломленным, но в то же время невероятно счастливым. Он всегда был человеком долга, человеком работы, но теперь в его жизни появилась Амелия, и она перевернула все с ног на голову. Он не знал, что его ждет впереди, но был готов ко всему, лишь бы быть рядом с ней.

"О чем ты думаешь?" - тихо спросила Амелия, не открывая глаз.

"О будущем," - ответил Тедди. "О нашем будущем."

Она слегка приподняла голову и посмотрела на него. "И что ты видишь?"

Он улыбнулся. "Я вижу дом. Не обязательно старинное поместье, хотя и это было бы неплохо. Я вижу сад, полный цветов и яблонь. И я вижу нас, вместе, стареющих рука об руку."

Амелия улыбнулась в ответ. "Звучит неплохо. Очень неплохо."

Поезд продолжал свой путь, унося их все дальше от гравийного карьера, от холмов, от всего, что было раньше. Впереди их ждал Лондон, а за ним - целая жизнь, полная приключений, открытий и, самое главное, любви. Они знали, что будут трудности, что будут испытания, но они были готовы встретить их вместе, рука об руку, как и сейчас, в этом уютном вагоне, под мерный стук колес, уносящих их в новую, прекрасную жизнь.


соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!
соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!

В туманном Лондоне, в первый день 1905 года, когда город был окутан плотной пеленой зимней дымки, судьба сплела нити жизней Алекса и Ольги. Среди лабиринта узких улочек и величественных зданий, они нашли не только друг друга, но и то самое, неуловимое счастье, которое так долго искали. Их история, словно яркий луч солнца, пробивающийся сквозь лондонский туман, стала символом надежды и любви, расцветающей даже в самых серых и неприветливых уголках мира. Алекс и Ольга, в этот знаменательный день, начали писать свою собственную главу в истории любви, на фоне старого, но вечно прекрасного Лондона.


соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!

В тот день они долго гуляли по набережной Темзы, рассказывая друг другу о своих мечтах и надеждах, о прошлом, оставленном позади, и о будущем, которое они хотели построить в этом чужом, но манящем городе. Алекс говорил о своих проектах, о желании создавать здания, которые будут не просто функциональными, но и красивыми, вдохновляющими. Ольга делилась своими планами об открытии собственного ателье, где она сможет создавать элегантные и неповторимые наряды для лондонских дам.

Туман, казалось, сгущался вокруг них, создавая интимную атмосферу, словно укрывая их от остального мира. Они чувствовали, что нашли родственную душу, человека, который понимает их без слов, разделяет их стремления и поддерживает их мечты. В тот день, 1 января 1905 года, в туманном Лондоне, Алекс и Ольга не просто встретились, они обрели друг друга, и вместе с этим – надежду на счастливое будущее. Их любовь, подобно ростку, пробивающемуся сквозь асфальт, обещала стать чем-то сильным и прекрасным, несмотря на все трудности и невзгоды, которые могли их ожидать впереди.



соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!

соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!


Дни, последовавшие за той судьбоносной встречей, пролетели в вихре свиданий и разговоров. Алекс и Ольга исследовали Лондон вместе, открывая для себя его скрытые уголки и знакомясь с его многоликой культурой. Они бродили по шумным рынкам Ист-Энда, восхищались произведениями искусства в Национальной галерее, слушали уличных музыкантов в Ковент-Гардене. Каждый новый опыт, каждое общее впечатление лишь укрепляло их связь, делая ее все более глубокой и значимой.

Алекс, вдохновленный Ольгой, с удвоенной энергией принялся за работу. Он участвовал в архитектурных конкурсах, разрабатывал новые проекты, стремясь воплотить в жизнь свои самые смелые идеи. Ольга, в свою очередь, неустанно трудилась в ателье, оттачивая свое мастерство и собирая средства на открытие собственного дела. Она мечтала о небольшом, но уютном салоне, где каждая женщина могла бы найти наряд, подчеркивающий ее индивидуальность и красоту.

Однако, жизнь в Лондоне начала XX века не была легкой. Эмигрантам приходилось сталкиваться с предрассудками и дискриминацией, бороться за свое место под солнцем. Алекс и Ольга не были исключением. Им приходилось экономить на всем, отказываться от многих удовольствий, чтобы сводить концы с концами. Но они не сдавались. Их любовь и вера друг в друга были их главной опорой, их неиссякаемым источником силы.

Однажды, Алекс получил заказ на проектирование нового жилого комплекса в одном из рабочих районов Лондона. Это был его шанс проявить себя, доказать свой талант и завоевать признание в профессиональной среде. Он работал день и ночь, стремясь создать проект, который был бы не только функциональным и удобным, но и красивым, вдохновляющим. Ольга поддерживала его во всем, помогала ему с чертежами, советовала по поводу дизайна.

В то же время, Ольга получила неожиданное предложение от владелицы ателье, где она работала. Та предложила ей выкупить часть бизнеса и стать ее партнером. Это был шанс для Ольги осуществить свою мечту, но для этого ей нужны были деньги, которых у нее не было. Она поделилась своими сомнениями с Алексом, и он, не раздумывая, предложил ей свою помощь. Он решил продать свои ценные книги и инструменты, чтобы помочь Ольге начать свое дело.

Этот поступок Алекса тронул Ольгу до глубины души. Она поняла, что он готов пожертвовать всем ради ее счастья. Она приняла его помощь, но пообещала, что вернет ему все до последнего пенни. Вместе они преодолели все трудности и невзгоды, и их любовь стала еще крепче и сильнее. Вскоре, Ольга открыла свой собственный салон, который быстро завоевал популярность среди лондонских модниц. А Алекс, благодаря своему таланту и упорству, стал одним из самых востребованных архитекторов в городе. Их история, начавшаяся в туманном Лондоне 1 января 1905 года, стала легендой, символом любви и надежды, способной преодолеть любые препятствия.




соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!

соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!
соавторство Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Алексея Валерьевича Серебрякова!!!