Собака Стеша и мы

ОГЛАВЛЕНИЕ
      Запруды
      Собачьи горести
      День-деньской
      Промежуточный эпилог
      ___________________
      
      ЗАПРУДЫ
      
      «Река времён в своём стремленьи*
      Уносит все дела людей…»
      Самих людей эта река тоже уносит. Пытаешься в неумолимом потоке устраивать запруды, в которых время бы застаивалось, создавая хотя бы иллюзию стабильности. Хватаешься за привычные предметы, повторяющиеся действия. Однако пудрить себе мозги я никогда не умел. Вещи, к которым привязан, делаются похожими на бракованные ёлочные игрушки из анекдота: всё в них вроде как надо, но – не радуют.
      Я, например, всегда испытывал удовольствие, копаясь в собранных на протяжении жизни книжках. Литература в моей библиотеке в основном пяти видов:
      а) любимая проза разной художественной ценности – от романов Диккенса, пьес  Островского и «Троецарствия» Ло Гуань-чжуна до «Трёх мушкетёров», «Одиссеи капитана Блада» и «Семи дней в мае»;
      б) юмор – «Посмертные записки Пиквикского клуба» того же Диккенса, романы Терри Пратчетта о Плоскомирье, сказочные хохмы Михаила Успенского, иронические детективы Иоанны Хмелевской, Жванецкий, Трушкин, Альтов и т. д.;
      в) кое-что из поэзии – от Пушкина до Тарковского;
      г) сочинения по истории древних и новых авторов, мемуары, дневники, путевые записки;
      д) научная фантастика, в которую в советские времена включали самые разные жанры – от футурологических драм и комедий Станислава Лема до поэтичных ужасов Рэя Брэдбери; но в ней по крайней мере нет ни генетически сконструированных суперсолдат, палящих из гиперболоидов Гарина новейших модификаций, ни Императора, который вот уже более ста веков недвижимо торчит на Золотом Троне Терры.
      Чтение занимает важное место в моей жизни, а большое количество разнообразной литературы обеспечивает в этой сфере свободу сиюминутного, по настроению, выбора: хочу – читаю С. М. Соловьёва или Арнольда Тойнби, а хочу – Марию Галину, Алексея Слаповского или китайского коммуниста Ли Лю-жу. Но теперь из-за зрения приходится выискивать для чтения книги со шрифтом покрупней и пожирней. А главное, не могу отделаться от мысли, что стоит мне умереть, – и моя библиотека, как карета Золушки, моментально  превратится в никому не нужный хлам: ни жену Таню, ни дочь Юлю не интересует в ней почти ничего.
      Что касается привычек, то они меняются, – по большей части, в силу обстоятельств.
      Я всю жизнь обильно солил любую пищу и с наслаждением поглощал максимально мягкий белый хлеб. Но когда обнаружилась стенокардия, и от того, и от другого пришлось отказаться.
      В своё время я долго пил чай марки «Шери», среднелистовой, в синих коробках, густо заваривая его в чайнике. И всегда терпеть не мог чайные пакетики: плавающая в чаю бумага меня раздражала. Потом что-то щёлкнуло в системе продуктового импорта, и «Шери» исчез с прилавков – сначала любимый среднелистовой, а потом и остальной – крупный в чёрных коробках и мелкий в зелёных.
      А в 2021 году я впервые в жизни оказался в больнице и провалялся там два месяца. Чай давали исключительно в пакетиках, и я к ним привык. Сейчас пользуюсь только ими, всегда одной фирмы– «Гринфилд», и одной марки – «Кениен санрайз». Не знаю, что буду делать, если и он исчезнет. Хотя вроде бы есть проблемы поважнее.
      ***
      Раньше я думал, что старость – время покоя. Выход на пенсию представлялся чем-то вроде предсмертного отпуска, оазисом свободы, или по крайней мере освобождением от неприятных обязанностей – по Юлию Киму:
      «Все хотят, чтоб я ходил и бегал,
      А я хочу сидеть и не вставать.
      Все хотят, что б я чего-то делал,
      А я прошу ко мне не приставать!»
      
      Как бы не так!
      У Хмелевской вычитал поговорку: «Надежда – мать дураков». Слава Богу, пока удаётся ежедневно по несколько часов просиживать за компьютером, ставя размер текста 150%, и понемногу читать. Но чем дальше, тем больше свобода выбора тает.
      
      СОБАЧЬИ ГОРЕСТИ
      
      Прошлый год у нас выдался тяжёлым. Здесь я расскажу только о Стеше.
      Стеша – лохматая белая собачонка с черным лобиком и чёрным задом, 6 кг весом, китайская хохлатка, – не лысая, а пуховая; Таня считает её паудер-пуфом. Взяла её Таня 29 августа 2012 года по объявлению в Интернете. Хозяин объяснил так: они с женой развелись, он целый день на работе, а его матери собака не нужна. По его словам, Стеше тогда было три года, но, похоже, точно он сам не знал, поскольку получил её уже взрослой от прежних хозяев (и я не уверен, что от самых первых). Те хозяева к ней плохо относились; одно ребро слева у неё торчит. Последние хозяева вроде обращались с ней прилично, но когда она попала к нам, то боялась панически абсолютно всего: громких звуков, фонарей, поднимающихся шлагбаумов, автомобилей (особенно стоящих с открытыми дверями), собак (особенно мелких), людей стоящих и людей идущих (особенно детей).
      Стеша почти никогда не лает, долгое время мы не знали, как звучит её голос.
      Все собаки любят гулять, скачут и лают, когда их собираются выводить на прогулку. Стеша прогулок не выносит, зато с самого начала жизни у нас бурно радуется, когда её приводят домой. А когда ей в коридоре вымоют лапки и запустят в квартиру, она начинает носиться из комнаты в комнату, то запрыгнет на тахту, то спрыгнет на пол и трётся об тахту то одним боком, то другим.   
      Собаки на прогулке самоутверждаются, писая там, где до них пописали их коллеги; но Стеша была настолько запугана и настолько лишена каких бы то ни было амбиций, что этого никогда не делала, и не делает до сих пор. Первые два года у нас она на прогулке даже не нюхала ничего, шла, не опуская головы,  – любой собачник поймёт, насколько это необычное поведение.
      Лишь очень-очень медленно, в течение нескольких лет, Стеша «оттаивала». Сначала  она перестала бояться людей, идущих навстречу, – поняла, что они на неё не покушаются, и даже стала пытаться их обнюхать. С годами привыкла к автомобилям и опускающимся шлагбаумам. Но детей и мелких собак боится по-прежнему (больших собак, как ни странно, не боялась, пока пару лет назад одна такая её не шуганула).
      Практически сразу обнаружилась истинная причина, по которой от Стеши избавились как минимум двое хозяев: у неё были нелады с кишечником, и то, что собакам положено делать во время прогулки, она часто делала дома, отдавая предпочтение коврам. То есть она явно старалась терпеть и что могла, доносила до улицы, но получалось это плохо. Так что спасают нас собачьи памперсы китайской фирмы «Триол» – непревзойдённый дар рыночной экономики, о котором в советские времена мы и мечтать не могли.
      Острым разумом Стеша никогда не отличалась, никаких команд выполнять не желала, – даже «сидеть!» или «дай лапку!». Когда её зовут, она отворачивается и удаляется. Единственная команда, которую она всегда готова выполнить – слово «домой!». Стоит во время прогулки сказать «домой!» – и где бы мы не шли, она сразу поворачивает в сторону дома.
      По квартире Стеша ходит, путаясь у всех под ногами. Она как будто специально медленно идёт впереди, не давая пройти человеку; но стоит повернуть в другую сторону, она тут же разворачивается и вновь, не торопясь, шествует перед тобой. Если только она не лежит в своём кресле, то куда б ты ни собрался шагнуть, Стеша обязательно окажется именно в этом месте.
      Провожать Стеша никого не любит, зато, когда кто-то звонит в дверь или в домофон (обычно это Таня с сумками), она вслед за мной вбежит встречать к лифтам, но надолго из нашего тамбура (общий коридорчик на три квартиры) не выходит – страшновато. Если из лифта в самом деле выходит Таня или я, Стеша скачет, ласкается и всячески намекает, что её следует погладить. 
      Любит Стеша, когда мы садимся смотреть кино – Таня в противоположном от телевизора конце комнаты, у спинки тахты, я поближе к экрану на стуле. Стеша непременно тоже укладывается на тахту со стороны окна и мирно засыпает.
      Но её звёздный час – это когда после кино расстилают на тахте постель. Она стоит рядом, замерев в боевой готовности, и внимательно следит за процессом. Как только я бросаю одеяло, Стеша мигом вскакивает на тахту и укладывается на своём месте у окна, там, где вскоре окажутся мои ноги.
      А в целом Стеша – весёлая и ласковая собака. В хорошем настроении она пляшет: приседает на задних лапках, медленно заводит голову назад и вбок, – и давай крутиться на месте! Остановится, помедлит, – и снова в пляс! У нас даже родилась гипотеза, что из неё пытались сделать цирковую собачку, но потом уволили в связи с профнепригодностью.
      Если после всего вышесказанного вы не поняли, за что мы любим Стешу, значит, вы недостаточно хорошо разбираетесь в человеческой психологии.
      И вот наша Стеша тяжело заболела.
      Ночью 22 марта 2024 года, в пятницу, Стеша принялась бродить по квартире, за ночь и утро три раза обкакалась. Лапы её не держали, она едва ковыляла, скособочась, падала. Утром есть сначала не хотела, но потом поела, однако к обеду не вылезла из-под стола. Большую часть времени лежала на нашей тахте или на кухне в кресле, куда её теперь приходилось поднимать. На пол с трудом спрыгивала только, чтобы справить нужду в коридоре, её постоянно несло, и никакие памперсы уже не спасали.
      Мы вызвали врача из ветклиники на Олимпийском проспекте, что напротив армянского Преображенского собора. Нам обещали, что врач с нами свяжется, но он так и не звонил.
      Пришёл врач на следующий день, в субботу 23 марта, взял у Стеши кровь на анализ, а у нас  7500 рублей, прописал спазмалгон 1/5 таблетки и смекту, которая ещё ни разу никому не помогла.
      Стеша по-прежнему горбилась, ковыляла, падала, скребла лапами пол и с трудом поднималась. Иногда стоя замирала, упёршись лбом в стену. Кажется, она либо ничего не видела, либо ничего не соображала: не знала, куда двигаться, где стена, где дверь, в подъезде тыкалась в разные стороны. Я решил, что это конец.
      Ночью Стеша принялась стонать, и во 2-м часу пополуночи, то есть уже 26 марта, Юля на руках потащила её в клинику на Олимпийском, – а это от нас километра полтора-два. Там Стеше сделали укол, прописали, что колоть, а что заставлять глотать. С ней на руках Юля вернулась в 3 часа ночи, а утром почти не спавши поехала на работу.
      Несколько раз Юля возила Стешу в разные ветклиники комбинированным способом – где тащила на руках, где вела поводке, а где везла автобусом (в сумке-переноске наша собака очень жалобно пищит). Стешу обследовали, прописывали лекарства, и посадили исключительно на специальный лечебный корм – «Ройал канин» марки «Гастроинтестинел», в который мы дважды в день капаем «Пронефру».
      Сколько денег у Юли ушло на лечение Стеши, она нам не сказала, но так или иначе, совместными усилиями Юля и врачи собачку спасли. Состояние Стеши улучшилось. Пищеварение исправилось и стало лучше, чем когда-либо раньше, – если не по своевременности, то по крайней мере по консистенции, у неё появился аппетит. Но после болезни она сильно одряхлела: ходит с трудом, задние лапы разъезжаются, из-за этого ей трудно подниматься по лестнице и ещё труднее спускаться, так что приходится брать её на руки. Трудно ей даже улечься поудобнее; время от времени меняя положение, она начинает пищать, – очень тоненько и, надо сказать, довольно противно. Приходится её укладывать. При этом Таня считает, что Стеша мёрзнет, и старается её потеплее укутать, а я возражаю, что закутанной собаке ещё труднее менять розу – лапы путаются в пледе, и она только чаще пищит. На эту тему мы постоянно спорим, как молодые родители о воспитании ребёнка.
      Несмотря на всё недуги, Стеша осталась такой же ласковой, часто облизывает мою физиономию, ковыляя, выходит встречать Таню к лифту, и иногда делает попытки сплясать, хотя с разъезжающимися задними лапами до балета Большого театра она уже не дотягивает. И очень ей нравится, чтобы, когда она лежит на боку, её трепали по холке; она при этом извивается всем телом, демонстрируя, как ей приятно.
      
      ДЕНЬ-ДЕНЬСКОЙ
      
      Таня, поправившись, ссала гулять со Стешей днём и вечером, за мной оставалась только утренняя прогулка. В результате с лета 2024 года у меня сложился следующий распорядок дня.
      Перед сном готовлюсь к завтрашнему дню. Для себя накладываю в водочные стопки таблетки – в одну на утро, в другую на следующий вечер. Для Тани ставлю чашку со свежей водой – она её выпивает утром натощак, считает, что это полезно. Но главное – подготовка к самому трудному эпизоду в моём распорядке – к утренней прогулке со Стешей.
      Будучи реалистом, я понимаю, что шансы дотерпеть до улицы у Стеши в лучшем случае 50 на 50. Но при неудаче прогулка превращается в чистую формальность, а я не выношу бессмысленных действий, тем более что ходьба мне даётся нелегко. Поэтому я не сдаюсь. Чтобы увеличить вероятность успеха, надо рано утром, между пятью и шестью, подняться, по возможности не потревожив спящую в ногах Стешу, как можно быстрее одеться, схватить Стешу на руки, спуститься на лифте на первый этаж и вынести её на улицу. Задача эта сложная. Таня почти круглый год заставляет выгуливать собаку в одежде: осенью и зимой – в тёплом комбинезоне, весной и в плохую погоду летом – в тонком, в сухую погоду – в кофточке. Поэтому по пути на улицу надо Стешу одеть, и, разумеется, прицепить ошейник с поводком. Беда, если лифт придёт грузовой – у него дверь и открывается, и особенно закрывается мучительно долго.   
      Чтобы максимально быстро выполнить утренний бросок на улицу, перед сном выполняю ряд подготовительных операций:
1) на кухне на одном стуле вешаю брюки, на другом – шарф;
2) мою подошвы ботинок, чтобы, заходя в комнату, не наследить;
3) расправляю у Стешиного комбинезона штанины/рукавчики, чтобы при одевании когти меньше цеплялись за резинки;
4) в куртке или в пальто, которые собираюсь надеть утром (речь здесь идёт об осени и зиме), рассовываю по ограниченному количеству карманов:
      – мобильник,
      –  нитроспрей (без него не выхожу, хотя пользуюсь только в крайних случаях),   
      – носовой платок,
      –  ключи от квартиры,
      –  пластиковые пакеты для сбора Стешиных отходов (на улице или по пути туда),
      –  поводок с ошейником.
      
      Примерно в половине одиннадцатого – отбой.
      Стеша спит у меня в ногах, поэтому собственные ноги мне надо разместить либо справа, либо слева от неё. А поскольку она предпочитает укладываться не вдоль тахты, а поперёк, сделать это непросто. Кроме того, она время от времени меняет позу, для чего крутится на месте и при этом пищит; часто, едва заснув, приходится садиться и её укладывать.
      Окончательно просыпаюсь в пять – полшестого. Крадусь на кухню, быстро одеваюсь-обуваюсь и приступаю к описанному выше марш-броску. К сожалению, Стеша взяла моду спрыгивать с тахты почти сразу после меня, а то и раньше, что значительно сокращает шансы на успех предприятия.
      На обратном пути с прогулки по лестницам – в подъезд и к лифтам внутри подъезда – Стеша иногда поднимается сама, иногда приходится втаскивать её на руках.
      Поднявшись на свой этаж, оставляю Стешу в тамбуре, бесшумно проникаю в квартиру (петли смазаны) и там в темноте:
       переобуваюсь в тапочки,
      не снимая пальто, иду в ванную, набираю в тазик воды и с ним также тихо выхожу в тамбур,
      раздеваю Стешу, мою ей лапки, которые она старается вырвать, иногда ухитряясь опрокинуть тазик, и запускаю её в квартиру,
      вытираю в тамбуре пол,
      с тазиком, комбинезоном и поводком в руках захожу в квартиру сам,
      воду из тазика выливаю, поводок с ошейником и комбинезон вещаю на положенные места,
      Стешу укладываю на кухне поудобнее в кресло, чтобы не путалась под ногами, при этом попыток спрыгнуть она не делает,
      взвешиваюсь на напольных весах,
      тушу на кухне свет и делаю дыхательную гимнастику из 26 упражнений (её мне показала врач, когда в 2021 году во время пневмонии меня вернули из реанимации в палату и приучали дышать без кислородной маски).
      После гимнастики зажигаю на кухне свет, включаю компьютер (он у нас стоит на кухне), и пока кипятится чайник, просматриваю новости. Потом готовлю завтрак себе и Стеше. Ей заливаю кипятком около 40 граммов «Гастроинтестинела», и, когда остынет, капаю в него 5 мг «Пронефры». Себе – чашку растворимого кофе с молоком и сахаром и – через день – либо овсянку, залитую кипятком, с добавлением крабовой или рыбной пасты, либо около 100 граммов  зернёного творога с двумя-тремя крекерами («Эко» с картофелем и зеленью). 
      После завтрака вновь сажусь за комп и что-нибудь настукиваю на клавиатуре – чаще всего очередной файл «Всемирных анналов».
      Между восемью и девятью на кухню приходит проснувшаяся Таня, а я отправляюсь час-полтора досыпать.
      Проснувшись, снова сажусь за комп и сижу примерно до часу дня, с перерывом на чашку чая. 
      Во втором часу Таня обедает и начинает собираться на прогулку со Стешей, Я Стешу одеваю, выношу Тане пластиковый мешок из мусорного ведра (мусоропроводом она пользоваться не любит, выбрасывает мусор на улице в бак с отходами), надеваю на ведро новый мешок и ставлю к двери тазик с водой. Пока они гуляют, готовлю Стеше вторую порцию «Гастроинтестинела», а сам на скорую руку съедаю тарелку приготовленного Таней супа.
      Приведя Стешу, Таня снова уходит – либо в магазин, либо кормить подшефных котов, живущих поближе к Самотёке на Троицком подворье. Коты, у каждого из которых есть имя, служат постоянной темой оживлённых обсуждения между Таней и другими кормилицами: какой кот не вышел, кого давно не видно, кто как ласкался, что как ел, какие между котами отношения, кто кому съездил по морде, и т. п.
      Пока Таня ходит, я мою Стеше лапки, выливаю воду из тазика, вешаю поводок и комбинезон, укладываю Стешу в кресло, – и снова за комп.
      Примерно в половине пятого выпиваю чашку растворимого чёрного кофе с бананом и полоской шоколада. После этого мы с Таней идём в большую комнату смотреть видео из моей довльно обширной коллекции.
      Выбор фильма часто сопровождается пререканиями из-за разницы во вкусах. Я, например, очень прохладно отношусь к фильмам с вялым сюжетом, в том числе к любимым Таниным – «Несколько дней из жизни Обломова» и «Барышни из Вилько». Тане очень нравятся «Сталкер» и «Дни затмения», а я, признавая их художественные достоинства, не выношу экранизации «по мотивам», не имеющие ничего общего с литературным источником; тем более что «За миллиард лет до конца света» – моё любимое произведение у Стругацких, а Сокуров ухитрился исказить даже его основную идею. Зато «Бал» Этторе Сколы, который я смотрел раз десять, Таня смотреть вообще отказывается. Не смотрит она также фильмы:
      – снятые до 1970-х годов из-за тогдашней манеры съёмки (а у меня есть даже 1930-х, не говоря уж про нуар 1940-х);
      – экшн;
      – ромкомы;
      – с политической тематикой;
      – моих любимых режиссёров Роберта Олтмена и Вуди Аллена;
      – с Джулией Робертс, Сандрой Буллок, Мег Райан, Хелен Хант и Людмилой Гурченко.
      Иногда всё-таки удаётся уговорить её посмотреть то, что она с порога отвергает, и кое-что ей даже  нравится: «Ровно в полдень» 1952 года, «Рио-Браво» 1959 года,  «Доброй ночи и удачи» о временах маккартизма, «Пули над Бродвеем» Вуди Аллена (без самого Вуди Аллена), «Стальные магнолии» с Джулией Робертс (правда, героиня Робертс умирает в середине фильма). 
      Чтобы перечислить фильмы, которые ОЧЕНЬ нравятся нам обоим, хватает пальцев на руках: «Форрест Гамп», «Покровские ворота», «Четыре свадьбы и одни похороны», «Человек дождя», «Зеркало для героя», «Женитьба Бальзаминова», «Достучаться до небес», «Берегись автомобиля», «Фонтан» ... вот, кажется, и всё. Правда, ещё мы оба с удовольствием смотрим британские сериалы – и детективные, и такие как «Аббатство Даунтон», «Корона», «Барчестерские хроники». Но поскольку нельзя всё время пересматривать одно и то же, мы в конце концов договорились, что день она выбирает фильм, день я. Впрочем, соглашение это скорее одностороннее: если я ставлю что-то, что ей не по вкусу, она почти не смотрит на экран, а копается в смартфоне, читает или что-нибудь шьёт. Так что даже в «мои» дни я не рискну поставить ни «Эрин Брокович», ни «Касабланку», ни «Проклятие нефритового скорпиона».
      ***
      Итак, с пяти вечера мы смотрим кино.
       Примерно в половине восьмого Таня ещё раз выводит Стешу, а для меня повторяется процедура их проводов и встречи; в промежутке – мой ужин. Затем, если Юля ещё не вернулась с работы (она за редким исключением уходит довольно поздно и поздно возвращается), я успеваю ещё часок-другой посидеть за компьютером. Вернувшись, Юля почти сразу сама садится за комп, а я иду в её комнату и устраиваюсь на её тахте с книжкой. Недавно прочёл «Маркуреллы из Вадчёпинга» Ялмара Бергмана, до которой всю жизнь руки не доходили, почти одновременно дочитал 2-й том Сименона (два романа с Мегрэ и два без него) и мемуары Людмилы Гурченко.
      Жизнь Гурченко не менее драматична, чем расследования Мегрэ, а в литературном отношении её проза не уступает сименоновской; особенно хороши описания её любимого папы Марка Гаврилыча, с цитированием – иногда целыми страницами – его монологов и разговоров с женой.
      Сейчас продолжаю читать 3-й том «Истории англоязычных народов» Черчилля (от королевы Анны до наполеоновских войн и Питта-младшего), и начал перечитывать «Войну и мир»; в нашем собрании сочинений Толстого шрифт мелкий, пришлось купить новое издание. А поскольку и Толстой, и Черчилль – надолго, взял ещё перечитать «Ночную стражу» – один из самых любимых романов Пратчетта, где Сэм Ваймс проваливается в прошлое – в свою молодость, во времена революции на Трикл Майн роуд. 
      Когда я вечером читаю, Стеша обычно лежит рядом на тахте, взгромоздясь на подушку (она вообще подушечная собака). Периодически она пищит, чтобы я то помог ей улечься поудобнее, то спустил на пол, то снова поднял на тахту.
      В десятом часу Таня раскладывает постель на тахте в большой комнате, Стеша готовится перелечь туда; но сама она теперь запрыгнуть не может, надо её поднимать. А у меня начинается повторение суточного цикла – подготовка к утренней прогулке.
      По субботам и воскресеньям, если Юля дома, я днём меньше сижу за компом и больше читаю в её комнате, – опять же на тахте, но у окна. При дневном свете я вижу несколько лучше, поэтому читаю в это время книги с более мелким шрифтом.
      
      ПРОМЕЖУТОЧНЫЙ ЭПИЛОГ
      
      Описанный выше распорядок дня продержался у меня месяцев семь-восемь – т  с лета 2024-го по январь 2025 года. В конце февраля мне сильно поплохело: раньше боли в груди, плечах и горле донимали практически только на улице при ходьбе, а тут пошли и дома, причём чуть ли не на каждом шагу, при самом пустячном напряжении, особенно когда что-то делаю в согнутом положении – например, одеваю собаку или моюсь в ванне. Тяжело стал даваться переход из горизонтального положения в вертикальное. Раньше «полежать» и «поспать» означало «отдохнуть», а теперь отдых омрачается ожиданием болей при вставании. Словом, ощущаю я себя как гвоздь после внезапного удара молотком: шляпка стала ещё ближе к полу, и выше никакими клещами уже не вытащить.
      Тем не менее мой режим дня в принципе изменился не так уж сильно. Удалось даже сохранить дыхательную гимнастику, пропуская лежачие упражнения. А вот от утренней прогулки со Стешей пришлось отказаться – её взяла на себя Юля. Ложится она очень поздно, а вставать теперь приходится очень рано; правда, она, как и я, после прогулки досыпает.
      Когда однажды между четырьмя и семью утра ине пришлось трижды воспользоваться нитроспреем, вызвали скорую. Врачи меня послушали и сказали, что с сердцем относительный порядок, а боли из-за остеохондроз, надо идти к неврологу, иначе может кончиться очень плохо. То, что валидол и нитроспрей мне помогают, они объяснили психосоматикой, но я в это совершенно не поверил.
      Пришлось ходить в поликлинику в Горлов переулок, а туда от трамвайной остановки полкилометра пешком, – для меня нод острый. Поскольку просто так к специалисту теперь не попадёшь, записался к терапевту. Она прописала мне три новых лекарства и направила на рентген позвоночника (отдельно шея и грудь), на кардиограмму и эхограмму, но вместо невропатолога послала к кардиологу. Анализы все выписали на разные дни, так что с ходьбой я намучился. Кардиолог Есаян, едва вышедшая из детсадовского возраста, обращалась со мной так, будто боялась заразиться старостью, и ограничилась тем, что отменила одно из лекарств, прописанных терапевтом.
      Записываться к неврологу пришлось в платную СМ-Клинику. Там невролог внимательно меня осмотрела и сказала, что остеохондроза нет, а причина болей –   всё-таки   стенокардия. Назначила кучу анализов; во сколько всё это встанет, не знаю. Пока пытаюсь понять, при какой погоде что мне можно делать, а чего нельзя, и учусь справляться с больми  без валидола и нитроспрея. Для этого надо:
      – провести несколько минут стоя или сидя в полной неподвижности,
      – делать максимально глубокие вдохи с медленными выдохами,
      – после этого стараться какое-то время не нагибаться и не напрягать мускулы.
      Иншалла, как-нибудь пока обойдётся.

* «Стремленьи» с окончанием на «и», а не на «е» – так у Державина.