Дневник. Конец мая и начало июня 1981

11.05.1981 Понедельник.

Я в своем шикарном льняном платье, при цепочке и хорошем настроении вхожу
в столовую. Сегодня сюда забрёл Захаров, составив своему шефу компанию. Я
подсаживаюсь к их столику. Замечаю, что эффект произвожу. Захаров даже
приглашает к себе. До конца обеденного перерыва сидим у него, пьём вино...

Начинается снова моя каторжная работа. Реализация цветочной рассады,
сюрприз от моего шефа:  "Мне надоели эти ваши походы. На должность
младшего я Вас не беру..."

Это основной удар, остальные второстепенные: разворованы анютины глазки
в парнике, Валентина Ивановна отказывается со мной работать, ожидается
выговор за то, что перед селекцентром высадила не те цветы. Пока Ильин в
отпуске, тороплюсь высадить. Никто не помогает, запрещают поливать через
окно. Наталия Николаевна плачет, упрямо делает своё дело, умирая от усталости.

Но в перерывах между всей этой нервотрёпкой ко мне подсаживается
в столовой прелестный мальчик-Алёша. У него красивые, белые и ровные
зубы, стройная, уже почти мужская, фигура. Он - аспирант у Дубровского.
- Как хорошо Вы загорели. Здесь?
- И в Крыму. Я помню, как мы восхищались Вашим загаром года два назад.
- Да. Но я его тоже привёз из Крыма.
В автобусе уже я к нему подсаживаюсь.
- Вы разве не здесь живёте?
- Нет. Я езжу каждый день. И часто вместе с Вами.

Как я, однако, часто влюбляюсь. В этом году начинают появляться в Зональном
институте такие мужчины! А я проклинаю свою бля*скую работу, и мечтаю
отсюда уйти. Заикнулась об этом Захарову, а он говорит: "Жалко потерять такого
хорошего друга. Кто нам тогда лук будет приносить?" Чуть не прослезилась,
подумав, что некому будет даже в жилеточку поплакаться.

В ППГ считают, что с Юрой у нас любовь. Даже Захарова почему-то спросили,
когда у нас свадьба с Юрой. Юра вроде бы пока не придаёт значения этим
сплетням. Как и обещал, сводил меня в театр Маяковского, где у него работает
брат. Сидели как короли... Смотрели "Она в отсутствии любви и смерти" с
участием Дорониной, Немоляевой, Симоновой. Актуальная тема: "Вообще нет
почвы для одиноких людей." "Ты - моя первая измена..."

От театра мы шли по Старому Арбату до "Смоленской", и Юра мне сказал, что
все на меня оглядываются, вернее, на моё платье. Да, прилично я начала
одеваться с Прибалтики.

Пришла открытка с курсов. Съездила, отвезла документы на английский. Шеф
теперь и вовсе меня уволит. Но хоть теперь, надеюсь, я буду освобождена от
 того, чтобы льстить ему, и от этих предпраздничных банкетов, на которых
необходимо чокаться с ним, выслушивая при этом о всех своих недостатках, и
жалобы пьяного дяди Вани.

Обида, конечно, велика, но плетью обуха не перешибёшь. Отпуск подписал. Но
душа не на месте. Кто будет поливать? Сушь такая. Всё на корню сохнет, кроме
моих цветочков, возле которых я целыми днями простаиваю со шлангом, -
стоило ради этого кончать институт.

Захарушкин иногда пробежит, поможет, лапочка, шланг вытащить или ещё что-
нибудь. Иногда приезжала пораньше. Он идёт на работу, а я уже со шлангом
ношусь, как бурлак, тяну его. Однажды подошёл ко мне, сказал всего лишь:
"Здравствуй, Наташка" так, что у меня сердце зашлось.

В отпуск из-за полива не отпускали, измотали все нервы. Дожила я, что и
отметить отъезд не могу в своем коллективе, вернее, не хочу. Такие кикиморы
все! Одна я хорошая... Сказала Захарову, что приду к ним отметить свой отпуск.

10.06.1981 Среда.

Последний мой рабочий день перед отпуском. Валентина Ивановна записала
меня от лаборатории на сенокос в этот день. Мымра старая! Знает, что полить
надо все цветы перед отъездом.

В обеденный перерыв сходила к ребятам, отнесла вино, фрукты и конфеты.
Дома был один Захаров. Пожурил меня слегка, что много всего купила, но эти
его слова только приятно слышать.

Вечером мы с Юрой посадили картошку на моем огороде (Юра обещал
поливать) и вместе пошли к ним в общагу. Захаров был в скверном настроении
из-за брюк, которые ему сшили не так, как ему хотелось бы. Явился Валерик. Он
был в яркой зелено-жёлтой рубашке и вельветовых брюках. Одеваться стали
ребятишки. Захаров сказал ему, что у нас сегодня праздник.

Когда вино было разлито по бокалам, грянул гром, небо разверзлось, и хлынул
долгожданный ливень. Валерка радостно вскрикнул: "Всё таки я заманил её!"
- Кого? - спросила я.
- Тучу! Чуть мимо не проскочила!
Господи, а я думаю, что он там, на балконе, делает...
- Молодец, Валерик! Выпьем за спасительный дождик! Пусть после моего
отъезда он идёт каждый день!
- За дождь мы успеем выпить. Сначала мы выпьем за тебя! Пожелаем тебе
хорошо отдохнуть, - сказал Захаров.

Какой чудесный был этот вечер! Шёл дождь. Все были в хорошем настроении.
Захаров рассказал нам очень интересный анекдот о балете, отлично рассказал.
Мы с Валерой танцевали вальс. Он так быстро меня крутил, что я не чувствовала
под ногами пола. Кружилась голова и комната, я только крепко держалась за его
плечи. После танца Валера сказал: "Если партнерша лёгкая, то она у меня из рук
вылетает...

Хотела я уединиться с Захаровым на две секундочки, но заиграли вальс, Валера с
Юрой позвали меня из комнаты и Захаров сказал: "Иди, тебя кавалеры ждут."
Стрелки близились к полуночи. Духу у меня не хватило встать, попрощаться и
уйти.

К Захарову пришёл его новый друг, с которым именно сейчас они собрались за
редиской в Заречье. Этот разве может отказать? Начал одеваться.  "Ну вот и
хорошо", - думала я, - "пусть идёт за своей редиской, а я спокойно поеду. Хоть
бы "До свидания" сказал. Уходя, он обернулся ко мне: "Ты не вздумай уезжать."
- Времени уже много.
- Я редиски принесу, поешь. Кровать же свободная, чего тебе ехать...

Как-то получилось, что я увязалась с ними за редиской.  Дорогу развезло, мы
шли, утопая в грязи. Переходили овраг по мокрой траве. Я подняла подол платья,
промокла вся. До поля мы добрались уже в темноте. Выдергивали редиску из
вязкой после дождя глины за мокрые хвостики. Нас с удовольствием жрали
комары, особенно меня (я была больше всех оголена). Возвращались уже в
полной темноте. Природа после дождя жадно дышала свежестью.

Может быть, Захаров был настроен на нашу близость здесь, на мокрой траве,
когда собирал редиску? Но член его встал с нетерпеливой откровенностью. Он
заставил меня его потрогать, и начал поднимать платье. Но я отстранила его.
- Наташ, ты что, не хочешь?
- Нет. Не хочу.
- Совсем-совсем?
- Совсем.
- Ну, Наташ!...
- Да ну тебя. Не могу я так! Ни ласк, ничего... Пусти меня!

Я пошла вперёд по аллее, он двинулся за мной, обнял меня за плечо и просунул
руку за платье, к груди. В это время из-за дерева вышел его друг, который успел
пройти вперёд, пока мы объяснялись, и теперь ждал нас, а может, наблюдал за
нами. Захаров сразу отдёрнул руку, как обжёгся. Такая темнотища! Теперь и
нечего думать о том, чтобы ехать сейчас домой. Тем более, Захаров сказал, что
никто меня здесь не тронет.

Когда мы поднимались по лестнице в 12 квартиру, он заявил мне следующее:
"За этот месяц ты должна меня забыть. Поняла?" Я окаменела от этого его
сообщения.
- Да я могу вообще сейчас же уехать домой, - сказала я с такой решимостью, на
какую только была способна после его слов. Он промолчал.
- Странный ты человек. Из всего того, что ты говоришь мне, нужно выбирать
только то, что хочется услышать, ибо все твои слова очень противоречивы.
- Но мои слова когда-нибудь расходились с делом?
- Да вроде бы нет...
- Ну, вот, - удовлетворённо хмыкнул он.

Сопроводил меня позвонить мамочке.
- Ну вот, опять из-за меня ты остаёшься.
- Ну почему из-за тебя? Сама задержалась.
Когда мы вернулись, ребята уже спали. Захаров включил свет, улыбнувшись,
кивнул мне на кровать: "Постелили тебе ребятки..." Я подошла к нему, попросила
маечку.
- Зачем тебе?
- Не могу спать в трусах и в лифчике.
- Вот, возьми. Не очень, но чистая.
Разделся, лёг.
- Свет тебе гасить.

Я сбегала, помылась, выключила свет, села на кровать, разделась, собираясь
надевать майку. Даже не помню, как он встал, подошёл к шкафу, подал мне
светящегося орла.
- Смотри, какого орла я себе купил. Светится в темноте.
- Да...
Сел рядом, жадно прошептал: "Голенькая..."

Я потянулась к нему. Его руки гладили меня нежно и вроде бы ласково. Я начала
таять, умоляла его поцеловать, но он почему-то упрямился.
- Ну, Володя, - вымученно прошептала я.
Он наклонился к моему уху:
- Ляжем вместе на одной кровати. Ты отвернёшься к стене...
Я не представляла, как всё это мы будем проделывать при ребятах... Он тоже,
видно, подумал об этом.
- Пойдем на кухню... М...?
Я не сопротивлялась.

На кухне он удобнее устроился на стуле. Я хотела сесть лицом к нему, но он
меня перевернул, и сказал, чтобы я сама ввела член... Но у меня это не
получилось. Я опять начала мучить его своими болевыми ощущениями. Он
начал сам его вводить, и когда, наконец,  всё получилось, он, видно,
почувствовал нечто большее, чем я, ибо в блаженстве прошептал: "Девочка,
хорошо..."

Конечно, у него столько было этих "девочек", и ни на одну из них, и даже на
всех вместе он не мог обменять того мальчика, с которым изменила ему его
первая любовь.
- Прогнись, - попросил он, - так он больше войдёт. В тебя нельзя кончать?
- Конечно, нет!
- Тогда дай мне тряпку...
Господи, хорошо ещё, что не вышла соседка. Правда, Захаров говорит, что
когда он дома, она вообще не выходит.

Я тихонько помылась, прошла в комнату и легла. Он вошёл следом, присел на
краешек.
- Поцелуй меня.
Поцеловал. Я расслабленно откинулась на подушку, и почувствовала, как в спину
вонзилось что-то острое. Господи, это светящийся орёл. Смеясь, я подала его
Володе.  Он поставил его на шкаф и лёг на свою кровать. Я попыталась уснуть.
Немного мешал Валеркин храп. Захаров тоже спал некрепко. В половине пятого
зверски затарахтел будильник. Послышался Юрин голос: "Ты собираешься идти
косить, Валер? Вставай!"

Захаров перевернулся на другой бок, пренебрежительно, сонно произнёс:
"Косцы..." Далее напрашивалось матерное слово, но он с утра не ругается.
Ребята собрались быстро и бесшумно. Мы остались досыпать. Я уже не могла.
Мне так хотелось перебраться к Захарову. Но за стеной проснулась соседка,
захлопала дверьми. Не хотелось с ней встречаться. Но мне пора вставать, -
поди уезжаю сегодня.

Я выбралась из-под простыни, начала застилать постель. Захаровская майка
была мне коротка, до пупка не доставала. Я покосилась на него - не смотрит.
- Ну что, жива? - не спит.
Я умылась, оделась, села к нему на кровать, положила голову к нему на грудь.
- Как кошка, - сказал он.
Если бы можно было поспать рядом, я согласилась бы и на кошку. Я поцеловала
его в щёчку и поднялась, собираясь уходить.
- Поцелуй сюда, - сказал он, указав на другую.
Я засмеялась. Поцеловала и другую. Моё прощание начинало затягиваться.
Не могу уйти от него. Да что же это такое?

Дома машинально собрала чемодан. Хорошо, хоть список необходимых вещей
заранее составила.