Следочки

Невысокие пушкиногорские дома из белого кирпича с красным узором, как на вязаном свитере, мелькали в автобусное окно. В каком-то из них живёт Татьяна Олеговна. Крепко сбитая гардеробщица из столовой в Михайловском и её вязание. Рядом было аж три сувенирных: гипсовый, размером с мизинец, “Пушкинчик”; кружки-ложки-серёжки. Все дивились и раскупали.

А следочки ТатьянОлегны никто не замечал.
Кроме меня.
Ногам, вымерзшим в побегах от себя, стало тепло, они словно уменьшились до размера тех ножек, которыми я сновала по двору, к бабушке, ко всему хорошему от всего плохого. Так, нырнув в следочки, я попала в детство. А что досталось вязальщице? Четыреста деревянных. На них там можно купить четыре “Пушкинчика”, или поесть.

Но Татьяна Олеговна купит вкусностей для потомков учёного кота, что сиротливо пригрелись под столовскими дверями. А как же объедки, спросите вы? Местные поварихи кормят столь вкусно, что их почти не остаётся.

Её напутствие “Белой дороги!” вслед ласково сбывалось, ложась белым пуховым платком под колёса. Она как раз довязывала его. Не на продажу. Сухонькой дряхлой соседке с прихватившей спиной. Автору “пушкинчиков”.

И не было тому платку ни конца, ни края, как России, зимнему небу и невечернему свету.