Притча о Реке и Океане

В долине между двумя горами жил юноша, который с детства слышал голос реки. Она говорила ему странные вещи: «Я — путь, но не вода. Ищи источник, который течет во мне». Когда он вырос, то отправился вверх по течению, решив найти начало. 

Первая гора встретила его пещерой, где сидел старик с глиняными табличками. «Река — это сеть линий, — сказал он, чертя треугольники на песке. — Её законы можно вычислить. Если поймешь, как падение камня связано с движением звезд, узришь Бога». Юноша сел рядом, учась видеть узоры: как рыбы повторяют орбиты планет, как волны — дрожь нервов. Юноша часами всматривался в рябь на воде, пытаясь разгадать ее геометрию, и иногда ему казалось, что мир действительно подчинен невидимому чертежу. «Бог — это сама сеть, — говорил старик. — Люби её не сердцем, а умом. Тогда станешь её частью».

Но однажды юноша наткнулся на водопад, где вода билась о скалы, рождая радугу. Там, в брызгах, он увидел женщину, сплетавшую нити из света. «Река — это буквы, — сказала она, показывая на радугу. — Каждая волна — имя Бога. Чтобы понять, надо утонуть». Она научила его слушать гул под камнями, где эхо превращалось в молитву. Он замирал у порогов, закрыв глаза, и в рокоте воды ему чудились отголоски древних имен, от которых сладко и тревожно замирало сердце. «Бог — это голос в тишине между каплями. Люби Его не умом, а молчанием».

Юноша разрывался. Старик звал обратно к диаграммам, женщина манила в водоворот. Однажды ночью, устав от споров, он лег на дно лодки, позволив течению нести себя. Он пытался вписать голос водопада в строгие диаграммы старика, но линии ломались, а звуки превращались в хаос. Звезды отражались в воде так, что небо и река стали одним. И тут он понял: 

Лодка — это он сам.
Река — Бог, чьё течение нельзя разделить на формулы или буквы.
Любовь — это не выбор между мыслью и экстазом, а умение чувствовать весло в руках, которое одновременно и часть реки, и твоё. 

Старик и женщина оказались на берегу, кивая друг другу. «Intellectus», — сказал он. «Ayin», — ответила она. А юноша плыл дальше, зная, что океан впереди — не конец реки, а её дыхание. 

Теперь, когда его спрашивали о Боге, он показывал на свои руки — в мозолях от весел, в морщинах от воды. «Он — это „всё“, что становится „я“, когда перестаешь бояться намокнуть».