Охота на сохатого. Глава. 55 Роман

Глава. 55           Неожиданный визит участкового милиционера к Вотинцеву.


В словаре юности, который судьба приберегает для того, кому суждено прославиться, нет слова «невезение».

Эдуард Джордж Булвер-Литтон — английский писатель-романист и политический деятель.
 

В его маленькой мастерской, расположенной вблизи колхозной кузницы пахло кожей, дёгтем и дратвой. Он скрупулёзно выверял каждую полоску материала, прежде чем отрезать да пустить в дело.

И чувствовалось в этом не только любовь к лошадям, но и то, что дотошно проверяли специально уполномоченные люди из контрольной комиссии: всё ли использовалось по назначению, не утаил ли чего шорник.

Валенки подшить становилось страшно, вдруг увидят, а там и срок недолго намотать. Он разложил всё на полках и на столе, подобрал с пола обрезки материала и совсем уж собрался домой, да что - то остановило его.

Сердце редко его обманывало, чутьё, выработанное годами, подсказывало, что ещё не пришло время.

Василий потоптался по мастерской, переложил с места на место материал, инструменты и, наконец, понял, оттягивай не оттягивай время, а домой надо идти.

Сегодня жена, его любимая Марьюшка, была занята архиважным делом. Она гнала самогон и ещё утром предупредила, чтобы он с работы не торопился. Происходило это редко, гоняла местная власть за такое производство.

Но необходимо было, это увлекательное и опасное дело. Гнали её в деревне многие, самое интересное, что не пили. Выгонка затевалась для того, чтобы рассчитаться за сделанный объём работы.

В деревеньке Александровке это называлось проставить за труд «магарыч !». И вот что интересно, вся деревня рассчитывалась, друг с другом самогоном, но пьяных мужиков по улицам не валялось.

Государственная водочка – казёнка, конечно же, имелась в наличии, но деньги в семьях отсутствовали: за работу - то трудодни давали, а вот в расчёт за алкоголь в магазине деньги требовали.

Вот так русский эталон для расчёта и добывался. Страшнее было другое, недавно закончилась страшная и жестокая война, а жена использовала для змеевика ствол старенькой берданки.

Металл у ружьишка знатный, старинной выплавки ещё, хорошо проводил тепло, и выход драгоценной жидкости проходил почти без потерь. Но это всё же ствол огнестрельного оружия и за него спросят гораздо строже, чем просто за производство самогона.

Замену найти ну очень сложно, да ведь и не каждый день этим занимались. Вотинцев шёл вдоль дороги по траве, так меньше пыли собиралось на обувке.

Ноги его давно уж болели. Ревматизм суставов проклятый не давал последнее время никакого покоя.

Поэтому он вынужденно и зимой и летом ходил в валенках. Сельчане здоровались, задавали вопросы, выслушивали. Так незаметно он приближался к своей дому - музею.

Подойдя к калитке, он взялся за неё рукой и вдруг замер. На окне лежала фуражка участкового. Как, как он не заметил, что напротив, к забору соседской усадьбы, привязана лошадь участкового.

Она стояла и мирно дремала, видимо, дожидаясь хозяина.

Рука сама прикрыла калитку, а ноги понесли подальше от вотчины. Он зашёл в свой двор через огороды, и хотя всё вокруг было спокойно и ни что не нарушало установленного порядка – не решался войти в жилище.

Он присел на большой сосновый чурбак, который использовался для колки дров и задумался.

Случись, что с женой, он без неё и жить - то не сможет. Вспомнил молодость, но не то, как сватал, а всё какие - то опасные жизненные ситуации лезли в голову.

Всю жизнь он работал шорником, а дома держал пчелиную пасеку, но вот лошади его, почему то не любили. Не то чтобы не любили, а просто как - то не уважали.

Подойдёт он к жеребцу, а тот топтаться начинает, да так, что обязательно по ногам потопчется, а то крупом так на прясло толкнёт, что рёбра все жерди пересчитают.

Один раз, совсем ещё молодой был, подхватил его жеребец племенной по кличке - Каурый на шею, чем уж он там зацепился, одному Богу известно, и понёс по деревенской улице.

Продолжение следует …