Tри товарища

               

     На втором этаже Торгового Центра, в кафе «Рафинад», зажгли свет. Сквозь стеклянную стену было видно, как внизу блестит мокрый асфальт.
     - Всю мою жизнь изуродовали б..ди… И семью погубили, - тоскливо сказал Егор Васильевич.
     - Ты поплачь, легче станет, - сказал Серёга.
     - Всю жизнь, - упрямо сказал Егор Васильевич и допил свой коньяк.
     Из туалета вернулся Люфик:
     - Как прекра-а-сен этот мир, посмотри-и-и!.. - пропел он и сел за столик. Заглянул в свой пустой стаканчик и поставил его на место.
     - Как вспомню, - всхлипнул Егор Васильич, - я с двумя бл...ми выступаю, на последние деньги…, а Светик с сынулей…, с сумкой … А в сумке Катенька и ещё одна сумка, с детскими вещами… Под дождём…
     Он засопел и его глаза наполнились слезами. Потом встал со стула и ушёл.
     - Задолбал уже, - сказал Серёга.
     Васильевич вернулся с чекуней и, расплескивая коньяк, налил в стаканчики:
     - За семью! - воскликнул он, и они чокнулись бумажными стопками.
     Потом закусили, накалывая на пластмассовые шпажки микроскопические кусочки засахаренной папайи. В «Рафинаде» была скудная, но изысканная, закуска.
     - Слышь, Поп… - сказал Серёга.
     Фамилия Егора Васильевича,  заведуюшего юротделом «Промстройбанка»,  была Попков, и в неофициальной обстановке он был «Попом».
     - ... Нет ничего  глупее, чем сожалеть о несбывшемся прошлом. Сказано в Ветхом Завете: «Смирись, человек, ибо это - доля твоя...»
     Поп замотал головой:
     - Брехня!
     - Чего брехня? Ветхий Завет?
     - Всё могло быть по-другому.
     - Скажите пожалуйста, какая свобода воли!
     Егор Васильич разлил коньяк:
     - За деток! - сказал он, и они выпили.
     - У тебя тёрки с Катькой не потому, что ты её мало воспитывал, а потому, что она - баба, - сказал Люфик.
     Поп подпёр голову руками и задумался. Серёга хихикнул:
     - Лев Толстой какой. Сорок лет трахал всё что шевЕлится, а теперь рвёт на жопе волоса. Дочка его не любит! Подумаешь! Меня мой Шурик раз чуть не угробил.
     Егор Васильич хрюкнул.
     - Слышь, Поп, старичок Фрейд, помирая, сказал Фройду с Юнгом: «Друзья мои, всю жизнь я рассказывал людям о тайнах ихнего подсознания, но так ни хера и не понял - чего надо бабам?» Понял? Фрейд!
     - Жид? - спросил Поп.
     Серёга закурил. У него было не всё в порядке с дедом Ефимом и он не любил  этих расспросов.
     - Я пошел за чекуней, - сказал Поп.
     Его не было с пол-часа.
     -  Закрываю, мальчики, - сказала буфетчица.
     Серёга с Люфиком пошли на выход. В торговом зале народа не было. Работала одна касса. Егор Васильевич с красным как обезьянья задница лицом, неотразимый и элегантный, укатывал кассиршу. Он приобнял её за плечи и шептал в юное ушко всё подряд.
     - Ну всё, - сказал Серёга.
     - Поп, мы на улице, - крикнул Люфик.
     Егор Васильич встрепенулся:
     - Я с вами, друзья!.. Не бросайте меня здесь одного!.. Буквально одну секундочку!..
     Серёга с Люфиком постояли под козырьком, покурили, пожали руки и разошлись в разные стороны.


         2017 г.