Витки истории

   
                Они остались вдвоём, два старика. Муж сел у телевизора, а Ольга стала  искать в шкафу книгу, чтобы  отвлечься, и  наткнулась на семейный альбом. Открыла. С первой страницы  смотрели покинувшие мир отец и мать. Отец стоял рядом с поездом, на котором отправлялся в Барнаул, в трудовую армию, фотография матери тех лет была переклеена  из  пропуска и напоминала Ольге о кочегарке в геологоуправлении где та работала истопницей и куда  приводила её, а она, присаживаясь на  корточки против топки, была не в силах оторвать взгляд от бушующего пламени  печи. Ниже этих  снимков  располагались совсем выцветшая фотография  бабушки и рядом - маленькой Ольги на полуразвалившемся дувале с подписью: " Победа". Окончившаяся война сохранилась в её памяти отсутствием отца,
огородом, где вместе с матерью   сажала в землю  зернышки кукурузы, мамалыгой и радостью победы, царившей вокруг.
                Она родилась и прожила всю жизнь в киргизской столице, куда  родители попали из-за  репрессий тридцатых годов. Отец, ещё подростком, в Первую мировую, добрался из-под  Бреста в Москву,  устроился продавцом газет и попал в революционную среду. С этих пор идеи марксизма стали основой его мировоззрения.   Войну гражданскую  он  закончил на Перекопе - был   комиссован   после  ранения.  Оправившись, какое-то время работал, а потом осуществил  заветную мечту, ставшую доступной для простого человека: окончил рабфак и  поступил в институт в Питере. Поступил, но не  закончил - был отчислен за год до окончания, поскольку в студенческих спорах  рьяно «защищал правду»: революцией руководили Ленин и … Троцкий.   Донесли, посадили, затем выслали в Киргизию под надзор спецслужб, заставлявших  держать наготове узелок с вещами и вздрагивать при любом стуке в окно даже после реабилитации. С матерью отец  познакомился у её  брата,   бросившего ради "счастья всего человечества" духовную семинарию  на  Урале и  примкнувшего в Семиречье к Красной Армии. Порубанный казацкой шашкой, он залечивал  раны  на киргизской земле. Мать  оказалась у него из-за преследования их семьи на  родине:  комиссары  заставляли  отца семейства, упрямого попа,  публично отречься от веры. Тот и в тюрьме  от веры не отрекся, был сослан с семьей в Берёзово, велев старшей дочери бежать к брату в Киргизию. После окончания войны, потеряв мужа в ссылке, туда же  приехала бабушка, ненавидевшая всех и вся, постоянно ерничавшая: «Спасибо товарищу Сталину за нашу счастливую жизнь!»
               Рассказы бабушки  привели к тому, что мать запретила Ольге вступать в комсомол. Но вступал весь класс. Ольга не хотела отличаться, хотела быть как все и вступила тайно: написала заявление, получила комсомольский билет и  неумело спрятала его под клеенку на столе. Мать быстро его нашла и  устроила ей нахлобучку.Конфликт остановил  отец, вставший на  защиту дочери, назвав мать и её родню поповским отродьем.  Ей же сказал, чтобы не болтала, что она "вражененок". И пионерская жизнь с Тимуровской командой и советскими  идеалами  плавно перетекла в жизнь  комсомольскую с восхищением Молодой Гвардией. О своих корнях Ольга всегда молчала, лишь в зрелые годы  узнав, что  таких, как она, рядом  было немало. 
                Призыв " учиться, учиться и учиться"  был главным в семье. И, окончив школу, она поступила в институт. Мать радовалась, а отец говорил о   воплощении в жизнь  идей коммунизма. Студенческие годы Ольга вспоминала тепло: дружила, любила, училась с интересом не только к главным предметам, но и непрофильному Марксизму- Ленинизму,  который изучали все студенты всех ВУЗов для формирования у них цели и  мировоззрения. Была уверена,  что в жизни ей доступно всё. 
               
               
                Перевернув  несколько страниц альбома, Ольга  остановилась на фотографиях сыновей.Случилось так, что дети были поздними, родившимися с небольшим разрывом друг от друга. Они росли, учились, проходя, как и родители, этапы октябрятской звездочки, пионерского галстука, комсомольского билета. Родители работали, рядом были бабушка и дед. Жили небогато, но при поддержке государства, обеспечивавшего бесплатное обучение, медицину, отдых в пионрлагерях и многое другое, делая равнодоступным для всех.  Когда молодая семья  получила бесплатную квартиру, дед расценил это как приближение  времени, когда все будут работать по способностям, а получать по потребностям.  Поощряя старшего внука  на  участие  в военно-патриотическом движении, радовался за память о прошлом и  ходил смотреть, как тот  стоит  в карауле у памятника павшим за советскую власть. Утверждал, что  жизнь в стране  идет по  намеченному пути. Восхищался успехами в космосе и спорте. 
                Родные   воспринимали его преданность идее, как стремление убедить себя и окружающих, что революция 17-го и  всё, что в стране происходило потом, даже репрессии, были не зря и принесли свои плоды. Однако, последние годы жизни деда родные возражали ему.  Зять доказывал, что  партия большевиков  превратилась в кормушку, что наличие партбилета даёт возможность продвижения по служебной лестнице, обеспечивая  лучшую жизнь. Завидев по телевизору,"долгие, несмолкающие аплодисменты, переходящие в  овации" при появлении  членов ЦК КПСС на всякого рода заседаниях, он брезгливо выходил в другую комнату. Со временем  стал называть "туфтой" и ложью рапорты о  выполнении пятилеток в четыре года, перевыполнении всех планов, росте материального благосостояния народа. Зятя стала поддерживать теща,  возмущаясь  всевозможными "спец": магазинами, которые предназначались для  элиты , больницами, санаториями и прочим, тоже  для избранных.  Дед  молчал , лишь как-то раз присоединившись к осуждениуждению  "несунов",выносивших с заводов и фабрик для продажи то, что производили. Сказал,что нужно усилить воспитательную работу, а то растащат всю страну. И  "воспитывал": не здоровался с соседкой, приторговывавшей мясом из больничной столовой, а её брату, умыкавшему с военного (!) завода детали для бытового использования и продажи, обещал набить морду.
                Тем временем,развал продолжал набирать обороты. Бабушка часами  выстаивала очереди за продуктами, Ольга покупала у спекулянтов  за переплату, необходимое в быту,  муж,  перестав  осуждать других и попав в  профком "пробил"  себе вне очереди участок земли под дачу.   Взглянув на фотографию отца, Ольга  подумала: " Хорошо, что он не увидел полного крушения своих идей".
               
                Муж выключил телевизор,  Ольга  закрыла альбом. Легли спать, но почти не спали, а говорили об уехавших детях и наступившей одинокой старости.
Заснули к утру, а  днём пошли погулять, подышать свежим воздухом в  скверике, расположенном неподалёку. Скверик  был уютным, зеленым, с игровыми площадками для детей. И они снова вспоминали сыновей, которых водили   сюда и которых теперь  с ними не было. Решили, что  те времена, когда были вместе были лучшими в их жизни. И хвалили тот строй, который когда-то критиковали. Заприметив аксакала с шахматной доской, муж направился к нему в надежде сыграть партию,  а Ольга, поняв, что  желания стариков  совпали, присела на соседнюю скамейку. 
               
                Вокруг  гуляли  мамочки с колясками, продавали мороженое, катали детей на больших машинках с рулём,  вдоль аллеи, шедшей  к  улице,   на  самокатах и велосипедах гоняли пацаны.  Народ  был всё коренной, и она  подумала, что некоренные,  практически, выехали, снова вспомнив своих детей.
                Сейчас, по прошествии многих  лет, она понимала, что "спусковым крючком"  массового отъезда в начале  постсоветского периода стала  наступившая   нищета, которой воспользовались те, чьи амбиции не были удовлетворены при Советах, подстрекая  коренной народ. 
                В советские времена  сколько-нибудь значимых  межнациональных разборок в республике не было.  За сохранение Союза проголосовали практически единодушно, и, когда суверенитет всё же пришёл, избранный  парламент сохранил памятники Ленину, оставил  праздничным день 7 Ноября, а русский язык - языком межнационального общения. Это происходило благодаря принципам предыдущей жизни, когда царило  согласие между народами.   
                Суверенитет и падение жизненного уровня подтолкнули тех, кто при Союзе не сумел удовлетворить свои амбиции. Они видели резерв возможностей  в избавлении от пришлых,  составлявших почти половину населения республики.  Подражая прозападно настроенным республикам,  начали  выяснять кто хозяин в доме и кто кого кормит. Коренными усиленно  внедрялась мысль, что, коль скоро, земля закреплена, даже титульным названием, то на этой земле всё принадлежит им. Некоренные, составлявшие почти половину  населения, среди которых, большинство  было  русскими, отвечали, что эту землю обустроили они , значит  и они имеют права, а у киргизов нет оснований обижаться на советскую власть, предоставлявшую
 им привилегии и льготы и при получении образования, и при  назначении на руководящие посты разных уровней,их в первую очередь поощряли наградами  и другими благами. Взялись за историю, переделывая, обвиняя Россию в колониальной политике, а русских в стремлении доминировать.  Переименовывали  регионы, города, поселки на национальный лад, вытесняя русскоязычных с должностей , манипулируя незнанием ими  языка , возрастом или создавая недружеский климат. Ольге вспомнилось, как собирались уезжать они. Дважды  собирали вещи для отъезда, потом дважды распаковывали их. Собирали, когда  под окнами маршировала с  русофобскими  криками  толпа молодежи, второй раз, когда  мужа сместили с руководящей должности. Распаковывали коробки и узлы первый раз после отъезда соседей,  сообщавших о трудностях и неприветливой встрече их  в России, которая не помогала с обустройством. Второй раз - когда  детям удалось поступить в техникум- получение образования оставалось в семье главным приоритетом,  появилось платное образование в институтах и возможность образование продолжить.  В большинстве  все перетурбации  проходили  невидимо, тихо, но эффективно. Были и  митинги, и грабежи, и резня  ранее  друживших и роднившихся  между собой мусульманских народов.  Большинство же просто уезжало, не выдерживая новых отношений и не видя перспектив. Отъезд не прекращался и количество некоренных уменьшилось в разы. 
               
                Некоренной народ был занят отъездом  и не принимал какого-либо участия в борьбе за власть, развернувшуюся с наступлением суверенитета страны.  Борьба была нескончаемой и характеризовалась бесконечными переворотами, которые  приноравливались к переизбранию руководства и заканчивались на центральной площади столицы. Друг против друга стояли Юг и Север. В борьбе  использовали всё: выборы с подтасовками, подкупом водкой и деньгами, захват правительственных зданий, массовый мордобой,  оружие в упор и из-за угла. Президентов свергали одного за другим. Одни после этого укрывались в ближнем зарубежье, других " уходили" на пенсию, одного посадили.Каждый новый, придя к власти,переориентировал всё "прихватизированное", как остроумно называл  процесс народ, своим родственникам и сподвижникам, раздавая остальным ваучеры, или обещания жизни как в Швейцарии.Сподвижники и родственники быстро приспосабливались брать взятки,давать их, использовать государственное, как личное. Не отставали и другие, не отказываясь от мзды, уклоняясь от уплаты налогов, получая зарплату в конвертах и т.д. Искали и другие пути, главным из которых стала спекуляция.
                На фоне разрушения фабрик и заводов потеряли  работу и они с мужем. А за учёбу  сыновей  нужно  было  платить.  И тогда Ольга пошла на "Дордой", главный базар  республики, где  трудились  "челноки", привозившие товар из Китая и Турции.  Напросилась в реализаторы. Потом хвалила себя за это,  поскольку стала основной добытчицей в семье. Муж,перешагнув через своё научное звание, помогал ей, а потом, не без труда, устроился сторожем на ТЭЦ.  Народ, поизносившийся во времена дефицита, покупал недорогой некачественный товар, привозимый преимущественно из Китая. Она приспособилась торговать не только на базаре, но и в учительских, ординаторских, продавать соседям. Потом нашла дорожку в Россию для оптовой перепродажи. Что называется "крутилась".  Как-то  ей  подсунули вещи, предназначенные для детских больниц, уже продав которые, наткнулась на  бумажку: " Не для продажи,"- и, почувствовав угрызение совести, отправилась в церковь просить прощения. С этих пор стала часто обращаться к Всевышнему. И не только она. Несмотря на непрекращавшийся отъезд русских, остававшиеся  понемножку достраивали церковь. Массово вернулись к вере мусульмане, изучая Коран, строя новые мечети, совершая намаз даже на работе. Люди   приводили душу в соответствие с новой жизнью.
                Однако, семьи нужно было кормить и искать источник дохода.  Молодые  киргизы становились гастарбайтерами и ехали на заработки преимущественно в Россию, зная, как правило, язык и нравы её народа.  Количество гастарбайтеров пргрессивно нарастало -до трети  ВВП республики пополняли они.  Начали перевозить семьи.На присылаемые деньги родственники могли построить  дом, купить квартиру, открыть  ларёк, организовывать базарчик, аптечный пункт, кафе, парикмахерскую. Всё это потихоньку перерастало в магазины,базары, аптеки, рестораны, салоны красоты. Создавались частные школы, больницы и много чего другого. Но ВВП был невелик, его формировали немногочисленные производства типа швейных,  нескольких рудников, среди которых лучшим был Кумтор,   гастарбайтеры, челноки. Занимали у других государств, иногда их списывавших. Преимущественно Россия.
               
              И  таким путём  жизнь становилась лучше. Многочисленные магазины и магазинчики были полны продуктов, народ приоделся, дворы и обочины дорог были уставлены  машинами. Но они всё-таки  решили отправить сыновей на этническую родину.
               
               
                Решив, что пора возвращаться домой, Ольга подошла к шахматистам, окликнула мужа. Тот остановил её жестом, означавшим, чтобы не мешала  доиграть партию. Она снова присела поодаль,  перебирая  в голове витки истории, на которые пришлась её жизнь, жизнь её родителей и детей. Снова  думала  об идеалах, которые бережно хранил в душе отец, о репрессиях, которые пережили, о войне,  которая слегка её коснулась.  Думала  о надеждах  революционеров 17-го, о репрессиях,  колечивших человеческие судьбы, о войне,  разорившей страну, о годах, когда страна встала, было, на ноги,а затем  рухнула и строй равенства рухнул, уступив место  делению по национальному признаку. И , даже, наступивший достаток не компенсировал того  братства, которое  существовало  при Союзе.

                Шахматисты доиграли партию, пожали друг другу руки,  договорились о встрече и развернулись, было, в разные стороны, но остановились от внезапного резкого гудка паровоза, проходившего по железной дороге неподалёку.  Аксакал усмехнулся и спросил,  указав рукой в сторону гудка: "Слышите, что говорит?" И сам  ответил: "Хочу назад в СССР!" И Ольга в этот момент осознала, что  тоже  хочет в этот виток истории и высоко  его ценит за чистоту помыслов, стремлению к справедливости , честности и братству.