Женщины-художницы

 ГЛАВА I.

 РАННИЕ ВЕКА.

 Женщины в искусстве. - Вид живописи, которым они больше всего занимались.--Женские
 Занятия в ранние века.--Прекрасные египтянки.--Женщины Ассирии и
 Вавилона.--Греческие женщины.--Скульптура и живопись в Греции.--
 Дочь Дибутада.— Профиль влюблённого. — Первый барельеф.
 — Тимарата. — Елена. — Анаксандра. — Калло. — Кирена. — Калипсо. — Другие
 ученики греческого искусства. — Римские женщины. — Художница
 Лайя.-Лала.-Влияние христианства на искусство.-Украшение, отвергнутое
 ранними христианами.--Искусство деградировало на протяжении веков.--Женское влияние
 среди народов, поднявшихся на руинах Рима.--Мудрые и сообразительные
 Принцессы.--Анна Комнина.--Первая поэтесса Германии.--
 Первая редакторша Циклопедии.-Искусство освещения.— Монахини,
занятые переписыванием и раскрашиванием рукописей. — Агнес, аббатиса
Кведлинбурга. — Принцессы за работой. — Монахини, переписывающие и
украшающие религиозные труды. — Монашеский печатный станок. — Первый
 Скульптор Сабина фон Штайнбах. — Её работы в Страсбургском соборе. — Элементы, пронизывающие скульптуру Средневековья.
 — Картина, изображающая архиепископа, коронующего Сабину.


 «Мужчины не жалели для женщин, — говорит современный писатель, — венков
литературной славы». В истории литературы не было периода, когда их влияние не было бы очевидным, когда бы им не воздавались почести; и
социальное положение женщины в целом считалось показателем
степени интеллектуальной культуры в стране. Хотя в сфере
искусства её успехи более сомнительны, она всё же может претендовать на признание заслуг
за то, что материально способствовала его прогрессу. Женщина - это типаж
декоративной части нашей жизни, она придает существованию очарование, которое
вдохновляет художника и дает ему объект для усилий. Ее
родной бессознательной грацией и красотой настоящее время моделей, которые его
высокие заслуги перед верой и правдой копию.

Новая Англия божественное говорит: “женщина, как и мужчина, хочет, чтобы ее считали
вещь”. «Всё, что относится к чистому натурализму, — отмечает Хиппель, —
находится в её сфере». Таким образом, вид живописи, в котором
_объект_ занимает центральное место, чаще всего практиковался женщинами-художницами.
Среди них популярны портреты, пейзажи, цветы и изображения животных. Историческими или аллегорическими сюжетами они пренебрегали, и, возможно, достаточной причиной этого было то, что они не могли позволить себе годы обучения, необходимые для достижения мастерства в этих областях. Гравировкой на меди занималось больше людей, чем в любой другой области искусства, и многие из них были художниками-миниатюристами.

Такие занятия можно было бы вести в строгом уединении дома,
куда обычай и общественное мнение отправляли незамужнюю студентку.
они не гармонирующее с узами дружбы и любви, к которому
ее нежная натура прицепились. В большинстве случаев женщины были основания
культивирование искусства благодаря выбору родителей или братьев.
Хотя нет ничего более обычного, чем видеть, как молодые люди выбирают
профессию вопреки желанию своих семей и перед лицом
трудностей, пример женщины, принимающей такое решение самостоятельно, встречается
чрезвычайно редко.

Мы мало знаем о занятиях искусством женщинами в древние времена.
Деградированное положение пола в восточных странах привело к тому, что женщина
простая рабыня и игрушка своего хозяина; но именно это обстоятельство дало
ее художественным идеям возможность развиться в самостоятельные действия.
Они впервые проявились в любви к одежде и выборе
украшений. С первых веков мира, прядение и ткачество
женского рода занятий, в которых бессмертной микробов искусства были спрятаны;
ибо это относится к человеческой природе и никогда не довольствоваться тем, что просто
министров необходимости. Древние гробницы и погребённые под землёй дворцы,
обнаруженные современными исследователями, демонстрируют преобладающую любовь к украшательству
среди народов древности. Женщины помогали в работе с деревом и металлом, а также, что случалось чаще, в работе с ткацким станком. Прекрасные египтянки покрывали свои ткани самыми изысканными узорами, а погребальные покровы и украшенные драпировки в их жилищах свидетельствовали об их мастерстве. женщины Ассирии и Вавилона.

 Шали и ковры восточного производства, а также другие предметы роскоши, которыми были украшены дворцы европейских монархов, часто создавались умелыми руками, хотя ни одна традиция не сохранила имён тех, кто преуспел в этом ремесле.

 У древних греков положение женщины, хотя и оставалось затворническим и рабским, было более благородным. Верховные божества изящных искусств представлялись в народном воображении в женском обличье, и, несомненно, это было связано с благотворным влиянием, которое женщины оказывали во все времена
В то время это было в какой-то мере признано. У поэзии были свои почитатели, и до сих пор помнят имена, которые заслуживают того, чтобы жить вместе с
Сафо. Философские школы возглавляли одарённые и образованные женщины.

 Скульптура и архитектура, доведённые до высочайшего совершенства,
тогда намного опережали живопись; по крайней мере, мы не знаем ни одной реликвии, которая могла бы подтвердить притязания греков на превосходство в живописи. «Что осталось, — пишет автор в «Вестминстерском обозрении», —
от Апеллеса и Зевксиса? Те немногие реликвии античной живописи, которые сохранились
Все, что пережило века и руку грабителя, относится ко времени Римской империи; и ни фрески, обнаруженные под банями Тита, ни украшения Помпей и Геркуланума, ни даже две или три картины, найденные под погребенным городом, не могут считаться достойными образцами греческой живописи в ее зените».


 ДОЧЬ ДИБУТА.

Но хотя немногие греческие женщины владели карандашом или резцом, и
женщин систематически держали в невежестве, мы видим здесь,
на пороге истории искусства — женское имя: Кора,
или, как её называли, Каллироэ, дочь гончара по имени
Дибутад, уроженца Коринфа, который, как говорят, жил в Сикионе примерно
в середине седьмого века до нашей эры. Плиний рассказывает нам, что она
помогала отцу лепить из глины. Результаты его труда выставлялись на
полках перед его домом, которые покупатели обычно освобождали к вечеру. Это была обязанность его дочери, — говорит
один из фантастических летописцев, — наполнять изысканные вазы отборными цветами
цветы, на которые молодые люди приходили посмотреть рано утром, надеясь мельком увидеть изящную девушку-художницу.

 Когда она, закутавшись в вуаль, шла на рынок, она часто встречала юношу, который впоследствии стал помощником её отца в его работе.
 Он был сведущ во многих науках, неизвестных замкнутой девушке, и умел играть на тростниковой флейте. Повседневная жизнь отца, дочери и возлюбленного
была иллюстрацией греческой жизни и красоты. В конце концов юношу
вынудили уйти, но перед этим он и Кора обменялись клятвами в вечной любви.

Их расставание было печальным. Когда они сидели вместе при свете лампы,
девушка внезапно встала и, взяв из жаровни заострённый кусок угля, велела юноше не двигаться и
нарисовала на стене контур его прекрасного греческого профиля, чтобы помнить о нём,
когда он будет далеко. Дибутад увидел сделанный ею набросок и узнал сходство. Он
аккуратно заполнил контур глиной, и получился целый медальон. Это был первый рельефный портрет! Так в мире зародилось новое искусство — развитие
что принесло изобретателю богатство и славу! Эта история, по крайней мере, так же правдоподобна, как и история о том, как Сауриас открыл правила рисования и
контура по тени своего коня. Это был не первый и не последний раз, когда Любовь стала учителем. Не могла ли таким образом осуществиться легенда о Мемноне?

Говорят, что Дибутад, который после медальонов стал создавать бюсты, прославился настолько, что многие греческие государства претендовали на честь быть его родиной, а возлюбленный его дочери, вернувшийся, чтобы жениться на ней, создавал в Коринфе целые фигуры. Школа ваяния
Примерно в это же время в Сикионе была основана школа, основателем которой был Дибутад.

 Позднее мы слышим о Тимарете, дочери художника, которая сама обладала значительным мастерством, как свидетельствует Плиний, видевший одну из её картин в Эфесе, изображавшую богиню Диану.

 Со времён Александра Македонского и его роскошных преемников дошло несколько имён женщин-художниц. Искусство стало развиваться более богато и разнообразно, и женщины получили больше свободы в его pursuit. Одна из представительниц этого века
Говорят, что это была Елена, которая для одного из Птолемеев
нарисовала сцену битвы, в которой Александр победил Дария; эта картина,
по всей вероятности, была оригиналом знаменитой мозаики, найденной в Помпеях.

Анаксандра, дочь и ученица греческого художника, по-видимому,
работала под тем же королевским покровительством, что и другая художница по
имени Калло, одна из картин которой, представленная в храме Венеры, была
воспета классической поэтессой; прекрасная художница была объявлена
такой же прекрасной, как и её собственная работа. Среди этих учениц
Из греческой живописи мы также знаем о Кирене, дочери Кратиса, чья картина с изображением Прозерпины сохранилась до наших дней; об Аристарите, авторе картины с изображением Эскулапа; о Калипсо, известной как художница, писавшая жанровые картины. Её портреты фокусника Феодора и танцовщицы по имени Акистида были знамениты, и, как говорят, она написала картину, которая была перенесена из руин Помпей в Неаполь и теперь называется «А
Мать, следящая за туалетом своей дочери». Имя Олимпии
известно, хотя мы не находим упоминаний о её работах. Помимо этих нескольких
Мы ничего не знаем о женщинах-художницах в Греции.


 РИМСКАЯ ХУДОЖНИЦА.

 Среди римлян мы находим только одну женщину-художницу, и она была гречанкой по происхождению и образованию. Жизнь римских матрон не ограничивалась
узкой сферой, и влияние, которым они обладали, могло быть в высшей степени благоприятным для развития искусства. Но в стране, где правили
солдаты, изящные искусства не были так популярны, как на родине эллинов. Они процветали не так пышно в
самые славные дни Рима, как в период упадка империи. Героические женщины
прославленная в истории Республики и в римской литературе,
не имела себе равных в области скульптуры и живописи. Имя той,
чье имя дошло до наших дней, — Лая. Она проявляла свои способности
в Риме примерно за сто лет до Рождества Христова. Те немногие сведения,
которые мы имеем о ее картинах, очень интересны, поскольку она была
пионеркой в области, которую впоследствии развивали многие представительницы
ее пола, — в области миниатюрной живописи. Её женские портреты вызывали всеобщее восхищение, и она преуспела в
миниатюрах на слоновой кости. Говорят, что большая картина в Неаполе — одна из её работ
Её работы. Она превосходила всех остальных скоростью исполнения,
и её работы ценились настолько высоко, что её имя ставили в один ряд с именами самых известных художников того времени, таких как Сополис, Дионисий и др.
 Плиний, который приводит это свидетельство, добавляет, что она посвятила свою жизнь искусству и никогда не была замужем. Некоторые другие авторы упоминают гречанку Лалу,
современницу Клеопатры, которая прославилась своими бюстами из слоновой кости. Римляне воздвигли в её честь статую.


 ВЛИЯНИЕ ХРИСТИАНСТВА.

Живопись была обречена на более высокие достижения под мягким влиянием
христианской религии, чем в более суровой школе классической
античности. Женщина постепенно освободилась от рабства и
начала управлять элементами, из которых складывалась поэзия жизни. Но
потребовались столетия, прежде чем искусство смогло сбросить свою
афинскую одежду и облачиться в чистое свадебное платье, подобающее
её браку с преданностью. После разрушения
Римской империи наступает длительный период, в течение которого мы ничего не слышим о
никаких достижений, кроме византийских реликвий и мозаик из
монастырей и кладбищ.

Даже красота раннего искусства, ассоциировавшаяся с формами
языческой мифологии, вызывала отвращение у приверженцев чистой и святой
веры. Ранние христиане отвергали украшения, которые они считали
несовместимыми с их простыми догматами и мерзостью в
глазах Бога. Таким образом, в течение семисот лет искусство деградировало, и только
постепенно оно поднялось из праха.

 Тем временем влияние женщин среди народов росло.
вырос на руинах Рима. Амаласунта, дочь Теодориха Великого
, была достойна своего отца в мудрости и знании государственного дела,
хотя, как говорят, она превзошла его в общем воспитании, и
за то, что оказал ему важную услугу на его строительных предприятиях.
Теуделинда, королева лангобардов, украсила свой дворец в Монце
картинами, прославляющими историю её народа; и со времён
Карла Великого в каждом столетии было несколько женщин, прославившихся
в политике и литературе. Была знаменитая монахиня Хросвита, которая
в своём монастыре в Гандерсхайме она сочинила оду в честь Оттона и
религиозную драму в духе Теренция; там была греческая
принцесса Анна Комнина, украшение византийского двора; там была
первая поэтесса Германии, Ава; Хильдегарда, аббатиса
Бингена; Элоиза, возлюбленная Абеляра; аббатиса Хоэнбурга,
которая взялась за смелое предприятие — создание энциклопедии
всеобщей знаний;
и множество других.[1]

[1] Позже Анджела де Фолиньо прославилась как преподаватель теологии.
 Кристина Пизани написала работу «Город дам», которая была опубликована
в Париже в 1498 году. В нем рассказывается об ученой и знаменитой новелле
"дочь профессора права Болонского университета".
Она посвятила себя тем же занятиям и отличалась своей
ученостью. Она вела дела своего отца и, обладая такой же
красотой, как и ученостью, имела обыкновение появляться в суде в вуали.


 ИЛЛЮМИНАЦИИ.

Знатные женщины стали покровительницами искусства, особенно той его ветви, которая
наиболее успешно развивалась в период упадка остальных, — миниатюрной живописи на
пергаменте. Из простого украшения она превратилась в необходимость.
Рукописные книги, посвящённые религиозным темам, а также яркие цвета и изящная отделка иллюстраций часто создавались женскими руками. Жительницы монастырей и женских общин тратили много времени на раскрашивание и украшение книг, копирование лучших произведений античного искусства и роспись по стеклу. Монахини особенно часто занимались копированием и иллюстрированием рукописей. Агнес, аббатиса Кведлинбергская,
в XII веке прославилась как художница-миниатюристка, и некоторые из её работ
пережили века забвения. «Земледельцы»
Представители этого очаровательного искусства делились на два класса:
миниатюристы, собственно так и называемые, и каллиграфы-миниатюристы. Первые
раскрашивали истории и арабески, а также наносили золотые и серебряные украшения. Вторые
писали книги и заглавные буквы, которые часто выводили красным, синим и золотым: их называли
«Pulchri Scriptores», или «прекрасные писатели». Живопись такого рода была
исключительно религиозным занятием. Он хорошо подходил для спокойной
и уединённой жизни в монастыре. Он не требовал ничего
близкое знакомство со страстями человеческого сердца, с
суетными сценами жизни, столь необходимыми для других, более высоких форм искусства».

 В Средние века монахини занимались не только
освещением и миниатюрной живописью, но и другими видами декоративно-прикладного искусства. Однако не в нашей компетенции перечислять
продукты их труда или описывать помощь, которую они оказывали больным и бедным. Прекраснейшие
принцессы не гнушались создавать алтарные картины и вышивать
одежду для своих друзей и возлюбленных.

 В начале XIV века женщина-художница по имени
Лаодикия жила в Павии, и Вазари упоминает монахиню-доминиканку Плаутилу Нелли. «В 1476 году фра Доменико да Пистойя и фра Пьетро да
Пиза, духовные наставники доминиканского монастыря, установили в его стенах печатный станок; монахини служили наборщицами, и в период с 1476 по 1478 год с этого станка вышло множество ценных работ.
и 1484 году, когда Бартоломео да Пистойя умер, монахини прекратили свои труды».


 ПЕРВАЯ СКУЛЬПТОРША.

 Германия имела честь произвести на свет первую женщину-скульптора, о которой
Известно, что Сабина фон Штайнбах, дочь Эрвина фон
Штайнбаха, воздвигла в Страсбургском соборе такой великолепный памятник
своей памяти.

 Задача украшения этого благородного здания была в значительной
степени возложена на юную девушку, чей талант уже проявился в
лепке. Её скульптурные группы, особенно те, что находятся на портале
южного нефа, отличаются удивительной красотой и восхищали посетителей на протяжении веков. Здесь представлены аллегорические фигуры,
изображающие христианскую церковь и иудаизм; первая из них — величественная.
несущие и обретающие благодать, с коронами на головах, с крестом в правой руке, а в левой — освящённое причастие. Другие фигуры стоят, опустив глаза и поникнув головой; в правой руке — сломанная стрела, в левой — разбитые скрижали Моисеева
Закона. Помимо множества других групп, есть четыре барельефа, изображающих
прославление Девы Марии; её смерть и погребение с одной стороны, а с другой — её вознесение на небеса и торжественную коронацию.

Вполне можно сказать, что в этих произведениях воплощены идеал и
сверхъестественные элементы, пронизывающие скульптуру Средневековья;
 и казалось наиболее уместным, что вкус и мастерство женщины должны были
придать этим элементам чистоту и глубину чувств, которые придают очарование этим скульптурам, признаваемое каждым, кто их видит.

 На одном из свитков, которые держит апостол Иоанн, на латыни
написаны следующие строки:

 «Благодать Божья да пребудет с тобой, о Сабина,
 чьи руки из этого твёрдого камня изваяли мой образ».

Старая картина в Страсбурге изображает эту юную скульпторшу
преклонив колени перед архиепископом, чтобы получить его благословение и
лавровый венок, который он возлагает ей на голову. Эта картина
подтверждает распространённое поверье, что Сабину, после того как её статуи были помещены в ниши, встречала процессия священников во главе с прелатом, чтобы воздать ей эту честь.




 ГЛАВА II.

 XV ВЕК.

 Начало истории современного искусства. — Причины бесплодности этого века для женщин-художниц. — Упадок рыцарства
 неблагоприятно сказывается на их умственном развитии. — Утрата идеала и сверхъестественного элемента в искусстве. — Новое отношение к природе. — Новая жизнь и действие в живописи. — Изображение чувств сердца. — Освобождение живописи от оков. — Необходимость более серьёзной подготовки для художников. — Женщина исключена из сферы искусства. — Поиск покровителей. — Одна женщина-художница, представляющая каждую выдающуюся школу. — Маргаретта фон Эйк.— Её миниатюры. — Широкая известность. — Украшение рукописей. — Работа в помощь своим братьям. — «Одарённая Минерва». — Одинокое блаженство. — Ещё одна Маргаретта. — Копии и
 иллюстрирует рукописи в картезианском монастыре. — Восемь томов в переплёте. — Катерина Вигри. — Её миниатюры. — Основывает монастырь. — «Святая Болоньи». — Чудесная картина. — Воительница
 Дева Онората. — Украшает дворец в Кремоне. — Ей предлагают оскорбление. — Она убивает оскорбителя. — Бегство в мужском наряде. — Солдат
 Жизнь. — Освобождает Кастеллоне. — Смертельная рана.


 Пятнадцатый век, с которого можно
по праву начать историю современного искусства, не богат на женщин-художниц. Это, несомненно,
отчасти связано с изменением социального положения женщины,
об упадке рыцарства, этой «поэтической лжи», как называет его Рахель.
В течение двух столетий, предшествовавших этому периоду, к прекрасному полу относились с неким подобием обожания. Красота была темой менестрелей и источником вдохновения для солдат, а дворы любви, наделяя властью интеллектуалок, побуждали их развивать свой ум, а также украшать себя. Спад в
их поэтическом возвышении не способствовал умственному развитию, и только в начале XVI века появились
симптомы выздоровления после реакции.

Более того, искусство в XV веке приобрело характер, не соответствующий
особенным талантам женщины. Оно рассталось с идеальным и
сверхъестественным элементом, который одновременно очаровывал и
слабил Средневековье и который, как в случае с Сабиной фон Штайнбах,
способствовал развитию женского таланта. Зародилось новое чувство к природе; новый мир жизни и деятельности ждал, когда его включат в сферу искусства; в то время как упорные занятия и неугомонная энергия были направлены на более масштабные завоевания. Более правильные представления о
человеческая индивидуальность, действие и страсть начали вытеснять
формы, которые раньше были просто условными или архитектурными; и
изображение чувств, которым могло сопереживать человеческое сердце,
заменило спокойные религиозные творения более ранней эпохи. Живопись
наконец сбросила с себя жёсткие оковы.

Трудности, с которыми пришлось столкнуться при разработке этих новых концепций, и
изучение анатомии, необходимое для достижения совершенства
в изображении формы, в значительной степени исключили женщин из числа
претендентов. Гервинус отмечает, что женщины любят воплощать в жизнь новые идеи;
но по большей части это те, которые легко применимы в повседневной жизни и не требуют упорного изучения, чтобы их использовать. Даже триумфы литературного таланта в ту трудную эпоху во многом были обязаны покровительству великих людей. Мы видим, что многие знатные дамы стремились к благосклонности муз, идя по королевскому пути к славе.

Несмотря на малое количество женщин-художниц, мы находим по крайней мере одну представительницу каждой известной школы живописи — фламандской, итальянской и
немецкой.


 МАРГАРЕТТА ФОН ЭЙК.

Первой среди них заслуживает упоминания Маргаретта фон Эйк. Она была
сестрой Хьюберта и Джона фон Эйк, которые отличались не только
расширенным пониманием искусства, но и открытием и внедрением
живописи маслом.

В то время как эти люди своими работами готовили почву для
важной революции в методе живописи, Маргаретта занималась
в основном рисованием миниатюр. Она работала под покровительством
великолепного и либерального двора Бургундии, и её слава распространилась
даже на страны романтического юга. Это интересно
на первый взгляд, эта скромная работа женщины не идёт ни в какое сравнение с более важными начинаниями одарённых братьев, но она заслуживает того, чтобы служить примером на все времена. Иногда сестра работала вместе с братом над украшением дорогих рукописей. Одним из лучших памятников их совместного мастерства был бревиарий герцога Бедфорда, который в 1423 году женился на сестре Филиппа Доброго. Миниатюры Маргаретты сохранились также в
рукописных романах того времени. Один из первых историков
Фламандский художник Карл фон Мандер называет её «одарённой Минервой» и сообщает нам, что она отвергла знакомство с «Гименом и Луциной» и прожила свои дни в благословенном одиночестве.


 ДРУГАЯ МАРГАРЕТТА.

Как в Маргаретте фон Эйк великие достижения фламандского искусства нашли
выражение, изменённое женской натурой, так и в школе в Нюрнберге благодаря трудам другой Маргаретты — монахини, жившей с 1459
по 1470 год в картезианском монастыре, где она переписывала и иллюстрировала
религиозные труды. Её неустанными трудами были заполнены восемь томов
руки с готическими буквами и миниатюрами, представляющими собой любопытный образец слияния искусства переписчика с искусством художника, столь распространённого в Средние века.


 КАТЕРИНА ВИРИ.

 Третья женщина-художница этого периода была родом из Италии.  Катерина  Вири, ученица болонской школы, сочетала в себе высокий талант с тихой мягкостью и достоинством, которые снискали ей всеобщее уважение. Она родилась в знатной семье в Ферраре в 1413 году.
Она проявляла свои способности в основном в миниатюрной живописи, хотя и создала несколько
Её большие работы узнаваемы. Одна из них, изображающая святую Урсулу,
оборачивающую в свою мантию коленопреклонённых спутниц, выставлена среди других прекрасных мучениц
в Пинакотеке Болоньи, и в ней с чистым, спокойным выражением,
присущим произведениям предшествующей эпохи, сочетаются деликатность,
грациозность, правильность рисунка и свобода с твёрдостью мазка,
что нечасто встречалось в то время. Одна из её картин хранится в
Зале Палладиана Венецианской академии. Воспитанная в духе высочайшего
мистицизма, она была основательницей монастыря «Тело Христово»
который сохранился до наших дней и хранит могилу Катерины, а также многие из её работ. Она вложила в них весь свой религиозный энтузиазм. Её учителем был маэстро Витале. Она умерла в ореоле святости, и о ней говорили как о «святой Болонской». В 1712 году католическая церковь причислила её ко второй категории святых с титулом «блаженная», благодаря чему она и по сей день почитается как покровительница изящных искусств. Предание гласит, что одна из её картин на дереве — с изображением младенца Иисуса — обладала силой исцеления
болезни у тех, кто прикасался к губам изображённой на картине.


 ДЕВА-ВОИН.

 Рядом с этим святым персонажем стоит та, кто соединил в себе доблесть солдата и гений художника. Онората Родиана родилась в
Кастеллеоне в Кремоне, в начале XV века,
и, будучи ещё совсем юной, приобрела такую высокую репутацию художницы, что
маркиз Габрино Фондоло, тиран Кремоны, поручил ей
украсить его дворец.

 Девушка, в расцвете своей юности и красоты, была занята
Она работала над этим, когда случайное происшествие изменило весь ход её жизни. Придворный распутник, который случайно увидел, как она расписывает стены комнаты во дворце, вошёл и осмелился предложить ей оскорбительную вольность. Юная художница оттолкнула его, но, не сумев избежать его насилия без отчаянной борьбы, отважная девушка в конце концов выхватила кинжал и вонзила его ему в сердце. Затем она выбежала из дворца, переоделась в мужскую одежду и покинула город, заявив, что лучше умрёт в безвестном изгнании
чем принять роскошный дом в качестве платы за бесчестье.

 Маркиз Габрино сначала пришёл в ярость из-за её побега и приказал своим солдатам
преследовать её, но вскоре, смягчившись,
объявил о её полном помиловании и призвал её вернуться и завершить работу, которую никто другой не мог закончить. Онората, однако, тем временем изучала воинское искусство в отряде кондотьеров Олдрадо Лампуньяно, и благодаря своему духу и отваге вскоре заняла руководящую должность. Ей нравилась солдатская жизнь, и она продолжала служить, одновременно рисуя, в течение тридцати лет.

Когда её родной город Кастеллеоне был осаждён венецианцами, она
поспешила со своим отрядом на помощь. Победа увенчала её в этом
сражении, но она была смертельно ранена. Она умерла в 1472 году,
возможно, став единственным в мировой истории примером женщины, которая
одновременно владела пером и мечом.




 ГЛАВА III.

 XVI ВЕК.

 Этот век богат великими художниками. - Не беден женщинами
 Художники.--Незабываемый период как в поэзии, так и в живописи.--Плоды
 труда предыдущего столетия теперь различимы.--Женщина
 Ученики во всех школах итальянского искусства. — Превосходство болонской школы. — Проперция Росси. — Её красота и блестящее образование. — Резьба по камням. — Её скульптуры. — Знаменитый барельеф «Жена Потифара». — Несчастная любовь Проперции. — Клевета и преследования. — Её работы и слава. — Визит папы. — Смерть Проперции.--Традиционная история. -Изабелла Маццони, скульптор.--Женщина
 Художник-фресковед.-Сестра Плавтилла.--Ее работы для своего монастыря
 Церковь.--Другие работы.--Женщины-художницы римской школы.--Теодора
 Данти.--Женщины-граверы. -Диана Гизи.--Irene di Spilimberg.--Ее
 Образование в Венеции.--Ее портрет Тициана. -Сонет Тассо
 в ее похвалу.--Поэтическая дань уважения в связи с ее смертью.--Ее работы и
 Достоинства.--Vincenza Armani.--Marietta Tintoretto.— Её красота и музыкальные способности. — Прогулки в мальчишеской одежде с отцом. — Её портреты. — Они становятся «бешеными». — Приглашение от императора. — От Филиппа Испанского. — Отказ отца. — Её
 брак и смерть. — Её портрет. — Женщины-художницы Северной
 Италии. — Барбара Лонги и другие. — Монахини из Генуи.


Шестнадцатый век, необычайно богатый выдающимися людьми, не был
обделён и женщинами-художницами, чьи работы заслуживают внимания. И в
поэзии, и в живописи этот период был запоминающимся и славным. Труды
предшествующей эпохи способствовали развитию цивилизации и образования в
моральном и интеллектуальном плане, плоды которых были заметны даже
в Германии, а в Италии урожай был особенно обильным. В этот период
появились Виктория Колонна, Вероника Гамбара, Гаспара Стампа и другие выдающиеся женщины-писательницы, а также произведения искусства Микеланджело,
Рафаэль, Леонардо да Винчи, Тициан и другие стали памятниками, вызывающими восхищение у последующих поколений. Доктор Гул метко замечает: «Пятнадцатый век был временем работы, а шестнадцатый — временем сбора урожая».

 Ни одна из многочисленных школ итальянского искусства не обходилась без учениц. Болонья возвысилась над всеми остальными и в этот период установила законы для искусства. Здесь мы находим


 ПРОПЕРЦИЯ, СКУЛЬПТОРША.

Первой женщиной, получившей известность как скульптор в Италии, была
Проперция ди Росси. Она родилась в Болонье в 1490 году и обладала
Она обладала не только выдающейся красотой, но и всеми достоинствами, которые
воспитание могло привить утончённой натуре, а также различными женскими
качествами, особенно, как рассказывает нам Вазари, умением вести хозяйство. Она пела и играла на нескольких инструментах «лучше, чем любая женщина того времени в Болонье», а во многих научных исследованиях она добилась выдающихся результатов, «рассчитанных, — говорит итальянский историк, — на то, чтобы вызвать зависть не только у женщин, но и у мужчин». Эта девушка с богатыми способностями была наделена
Она обладала особым талантом воплощать в жизнь творения своей фантазии и поначалу использовала для этого странный способ. Она взялась за кропотливую резьбу по персиковым косточкам и преуспела в этом настолько, что смогла сделать правдоподобным то, что было записано о двух античных скульпторах. Говорят, что Мирмекид вырезал колесницу, запряжённую четырьмя лошадьми, с возничим, таким маленьким, что муха, расправив крылья, покрывала его целиком. Калликрат вырезал муравьёв с величайшей точностью. Проперция вырезала на персиковом камне
распятие нашего Спасителя; работа состоит из нескольких частей
Фигуры палачей, учеников, женщин и солдат — удивительны
тонкой проработкой мельчайших деталей и великолепным
расположением всех фигур. Серия её инталий находится в
собственности графа Грасси из Болоньи. В двуглавом орле, в серебряной филиграни
(герб Грасси), вделаны одиннадцать персиков, и на каждом из них
с одной стороны вырезан один из одиннадцати апостолов, а под ним —
статья из Символа веры; с другой стороны — одиннадцать святых дев,
каждая с именем святой и девизом, объясняющим её особую
Добродетель. В коллекции драгоценных камней в галерее Флоренции хранится
вишнёвый камень, на котором вырезан хор святых, состоящий из семидесяти
человек.

 Вскоре Проперция начала думать вместе с теми, кто был свидетелем её успеха, что было бы жаль тратить столько труда на орех! В то время фасад церкви Сан-Петронио в Болонье
украшался скульптурами и барельефами. Юная девушка изучала рисование под руководством Антонио Раймонди, и когда три двери главного фасада должны были быть украшены мраморными фигурами, она сделала их
Она обратилась к суперинтендантам с просьбой о доле в работах. От неё
потребовали продемонстрировать свой талант. Молодая скульпторша
изваяла с натуры бюст графа Алессандро де Пеполи из лучшего мрамора; он
понравился семье и всему городу и обеспечил ей немедленные заказы от
суперинтендантов.

Одно из её творений, ставшее самым знаменитым, — это барельеф из белого мрамора, на котором изображена жена Потифара, пытающаяся задержать
Иосифа, схватив его за одежду. Совершенство рисунка, изящество действия и эмоции, которые пронизывают всё
Лицо и фигура получили высокую оценку за это произведение. Вазари называет его «прекрасной картиной, вылепленной с женской грацией и более чем восхитительной». Но зависть послужила поводом для того, чтобы превратить этот памятник гению Проперции в упрёк её памяти. Сообщалось, что она была глубоко влюблена в молодого дворянина Антона Галеаццо Мальвазию, которому она была безразлична, и что она изобразила свою несчастную страсть в прекрасном творении своего резца. Вероятно, это правда, что её жизнь была омрачена этой безответной любовью. Один из её соотечественников
Говорят, что гордый патриций презирал свою жену за то, что она носила менее древнее имя, и что ему не удалось убедить её стать его женой на менее почётных условиях. Профессиональная зависть способствовала попыткам принизить тоскующую художницу. Амико Альбертини вместе с несколькими другими художниками начал крестовый поход против неё и так сильно оклеветал её перед начальниками, что те отказались платить ей за работу над фасадом. Даже её альтовому регистру не
позволили занять предназначенное ему место. У Проперции не было сил спорить
несмотря на это недостойное мужчины преследование, она никогда не пыталась работать на какую-либо другую работу
в здании, и горе, которому ее бросили, постепенно
иссушило источники жизни.

В церкви Сан-Петронио есть два изящно изваянных ею барельефа с ангелами;
и еще одна работа ее руки, представляющая
изображение царицы Савской в присутствии Соломона хранится в том, что
называется "почитаемой комнатой”. Другие работы этого мастера были
объявлен в высоком вкус. Говорят, она разработала несколько замечательных архитектурных проектов. В гравюрах на меди она
На смену восхищению пришло преклонение, и многие из её гравюр пером и тушью по
работам Рафаэля получили высочайшую оценку. «Этой бедной любящей
девушке, — говорит Вазари, — всё удавалось, кроме её несчастной страсти».

 Слава о её благородном гении распространилась по всей Италии, и папа Климент
VII, прибывший в Болонью для участия в коронации императора Карла V,
спросил о прекрасной скульпторше, о которой он слышал столько чудесного. Увы! она умерла на той же неделе -
14 февраля 1530 года - и ее останки были похоронены, согласно
её последняя просьба в Больнице делла Морте. Её оплакивали сограждане, которые считали её одним из величайших
чудес природы. Но что толку в посмертных похвалах жертве несправедливости и клеветы?

 Рассказывают историю о встрече Проперции с Папой Римским;
что, отклонив его предложение поселиться в Риме, она преклонила колени, чтобы попрощаться, и вуаль упала с её лица, обнажив неземной красоты черты, достаточно печальные, чтобы вызвать сочувствие понтифика. Но более вероятно, что она умерла до его прихода.


 СЕСТРА ПЛАУТИЛЛА И ДРУГИЕ.

Изабелла Маццони в этот период также была известна как скульптор. Мы
также слышали о Марии Калабрезе, которая писала фрески, а Плаутилла
Нелли — Суор Плаутилла, как её обычно называют, — заслуживает более чем
кратковременного упоминания. Ланци рассказывает нам, что она происходила из
благородной флорентийской семьи и родилась в 1523 году. Ей никто не помогал развивать её замечательный талант, кроме изучения работ Фра Бартоломео, одного из лучших мастеров флорентийской школы. Она стала монахиней доминиканского монастыря Святой Екатерины Сиенской во Флоренции и, получив образование,
Благодаря своему мастерству в живописи она добилась значительной известности. Для церкви она написала «Снятие с креста», предположительно по эскизу Андреа дель Сарто, и картину «Поклонение волхвов» по собственному замыслу, которая получила высокую оценку. В первой картине можно заметить ту же чистоту линий, ту же гармонию света и тени, изящество драпировок и уверенную непринуждённость, которые характерны для работ Андреа.
В хоре монастыря Санта-Лючия в Пистойе висела её большая
картина с изображением Мадонны с младенцем в окружении святых.
в монастыре во Флоренции — большая картина «Тайная вечеря». Мы не будем перечислять приписываемые ей работы, в том числе копии лучших мастеров, в частности Фра Бартоломео, которому было нелегко подражать, поскольку он превосходил Рафаэля в колорите, а в светотени соперничал с да Винчи. Некоторые картины в Берлине, приписываемые ей, отличаются чистотой и тщательностью исполнения, глубиной и искренностью. Она также была художницей-миниатюристкой. Она была настоятельницей
монастыря и дожила до шестидесяти пяти лет. Одной из её успешных
учениц была Агата Трабаллези.

Среди художниц римской школы не было выдающихся женщин, но мы можем
упомянуть Теодору Данти, которая написала несколько картин с интерьерами в
стиле Перуджино. Головы её персонажей отличались изяществом, она
работала легко и свежо раскрашивала картины, но в формах была некоторая
сухость, а драпировки были бедными.

Жена знаменитого гравёра Маре Антонио Раймонди также гравировала
на меди, а Диана Гизи копировала в своих гравюрах работы Рафаэля и Джулио Романо. Вазари говорит о ней: «Она так хорошо гравирует
Замечательно, это настоящее чудо. Что касается меня, то я видел её саму — а она очень приятная и грациозная девушка, — а также её работы, которые просто восхитительны, и был совершенно поражён.


 ИРЕН ДИ СПИЛИМБЕРГ.

 Ярким примером и гордостью венецианской школы в своё время была
Ирене ди Спилимберг, родившаяся в Удине в 1540 году, происходила из знатной и прославленной
семьи немецкого происхождения. Она творила в период расцвета своего искусства. Она получила образование в Венеции, в окружении
роскошь внешнего и интеллектуальной жизни, и она Тициана для
ее мастер. Ее славу, однако, опирается скорее на показаниях ее
современников, чем на ее строительство. Тициан, всегда чуткий к женской
привлекательности и художественным достоинствам, увековечил ее в прекрасном
портрете; а Тассо воспел ее очарование в одном из своих сонетов.
Она умерла в расцвете своей славы, в расцвете молодости
и красоты, едва достигнув девятнадцатилетнего возраста. Её смерть была оплакана в стихах и речах, сборник которых был опубликован в
Венеция, двадцать лет спустя после этого события, воплощает в жизнь грандиозные планы,
которые были так безвременно прерваны разрушителем.

 Среди её сохранившихся работ — «Вакханалии» в Монте-Альбедо и
небольшие картины на религиозные темы, которые, как говорят, находятся во владении
семьи Маняго.  Ланци отмечает: «Рисунок небрежен, но
раскраска достойна лучших времён в искусстве». Мы видим отражённые лучи
славы её великого мастера, мягкие, но быстрые переходы от одного оттенка к другому,
чёткие штрихи, повторяющиеся цветовые решения, которые создают
Завуалированная прозрачность оттенков; продуманная композиция, сочетание величия и изящества в фигурах — вот некоторые из достоинств Тициана». Говорят, что Ирене была женщиной высочайшей духовной культуры. Рудольфи упоминает её в числе немногих женщин-художниц.

 Шестнадцатый век был примечателен не только появлением талантов, но и их признанием. Другим художником, принадлежавшим к
венецианской школе, был Винченца Армани, который преуспел в гравировке
и лепке из воска, а также прославился как поэт и музыкант.


 МАРИЕТТА ТИНТОРЕТО.

 Мариетта Робусти, дочь и ученица великого художника
 Тинторетто, которого называли «грозой искусства» и который преуспел в изображении
сильного и ужасного, родилась в 1560 году. Она обладала живым характером и
большим энтузиазмом; она была очень красива, обладала прекрасным голосом и
искусно играла на лютне и других инструментах. Неудивительно, что она была предметом гордости и привязанности своего отца. Она повсюду сопровождала его, одетая как мальчик, и он развивал её художественный талант не столько наставлениями, сколько примером.
живой пример его собственного труда. Его картины питали и оплодотворяли
её воображение, и она шаг за шагом верно следовала за ним.
 Работал ли он над своими моделями или изучал античные статуи,
слепки с работ Микеланджело, колорит Тициана или обнажённую натуру,
она была рядом с ним. Она заметила его первый набросок в лихорадочном
порыве творчества и наблюдала за ходом его исполнения. Его удивительная
свобода в обращении с кистью, его сила и точность в рисовании,
а также богатство красок стали её собственными. Она узнала его секрет
Она придавала пропорциональность и единство многим фигурам, а также осваивала трудное искусство перспективы. Затем, скопировав его картины, она могла сказать: «Я тоже художник». Она выбрала вид живописи, подходящий для её пола.
 Исторические сюжеты требовали слишком много изучения и усилий, а рисовать обнажённые фигуры в подражание античности было утомительно. Портретная живопись была проще и обещала более скорые результаты.

 Её первым портретом был портрет Марко деи Вескови. Это вызвало всеобщее восхищение, особенно борода, и некоторые осмелились сказать, что она
сравнялась со своим отцом. Вскоре она стала знаменитой, и это было в моде
среди венецианской аристократии - быть нарисованной Мариеттой. Ее отец
был в восторге от ее поразительных успехов.

Якопо Страда, антиквар императора Максимилиана, заказал его портрет
сделанный ею, и подарил его в качестве диковинки своему императорскому повелителю. Это,
а также то, что она нарисовала сама, снискали ей отличную репутацию. Император поместил их в своей комнате и пригласил её стать художницей при его дворе. То же самое предложение сделал ей Филипп II.
Испания и эрцгерцог Фердинанд. Она была послушной дочерью и
подчинялась желаниям Тинторетто, который отказывался расставаться с ней, даже
ради того, чтобы она могла блистать при дворе. Чтобы уберечь её от принятия
таких заманчивых предложений, он выдал её замуж за Марио Аугусти, богатого
немецкого ювелира, при условии, что она останется под отцовским кровом. Она
создала несколько оригинальных эскизов и написала множество портретов. Её изысканный вкус, её мягкое и нежное прикосновение и её
мастерство в колористике были поразительны как в работах её собственного
изобретения, так и в работах, созданных гением её отца.

Тинторетто недолго суждено было радоваться успехам своей
прекрасной дочери. В расцвете лет, в 1590 году, она покинула этот мир,
оставив мужа и отца оплакивать её до конца своих дней. Она была похоронена в церкви Санта-Мария-дель-Орто. Другой художник написал картину, на которой Тинторетто запечатлел на холсте черты своего ребёнка, всё ещё прекрасного и в смерти. Несколько её работ находятся в Венеции. На одной из них, в Пале-Рояле, изображён мужчина в чёрном,
сидящий с рукой на открытой книге, лежащей на столе, где также
стоят письменный прибор с бумагами, часы и распятие.

Компания Decampes опубликовала гравюру с портретом Мариетты. Выражение лица
очень мягкое и кроткое; коса волос обрамляет макушку
ее голова зачесана назад со лба. Носовой платок
перекрещен на груди, а на шее нитка крупных бус.

Заслуживают упоминания некоторые прекрасные художники школ северной Италии.
Вазари говорит о Барбаре, дочери художника Лукаса Лонги из
Равенны, как о человеке, обладающем большим талантом. В Генуе Томмазо Фиески был известен
как художник и гравёр, а также как автор мистических трактатов. Она
Она и её сестра Елена были монахинями-доминиканками и умерли в 1534 году.




 ГЛАВА IV.

 ШЕСТНАДЦАТЫЙ ВЕК.

 Шесть чудесных сестёр. — Софонисба Ангвишчола.  — Её ранние наброски.  — Картина с изображением трёх сестёр.  — Её успех в Милане. — Приглашение ко двору в Мадриде.  — Торжественность её путешествия и приёма.  — Бриллиант.— Рисует королевскую семью и цвет дворянства. — Её подарок Папе Пию. — Его письмо. — Её
 стиль. — Портрет Люсии. — Софонисба, гувернантка инфанты.
 Брак с владыкой Сицилии.--Его смерти в Палермо.--Вдовы
 Плавание.--Бравый капитан.--Вторая любовь и брак.--Ее
 Проживание в Генуе.--Королевские гости.-Потеря зрения.-Вандик
 ее гость.--Ее влияние на искусство Генуи.--Ее портрет и
 Работы.--Sofonisba Gentilesca.--Ее миниатюры испанского
 Королевская Семья.— Катерина Кантони. — Людовика Пеллегрини. — Анджела
 Крискуоло. — Чечилия Брусасорчи. — Катерина деи Пацци. — Её стиль
 демонстрирует привнесение в искусство нового элемента религиозного энтузиазма. — Традиция её живописи с закрытыми глазами. — Её
 Канонизация. — Женщины во Франции в этот период. — Изабелла
 Кватрепом. — Женщины в Испании. — Женщина — доктор богословия. — Изменения,
произведённые протестантизмом в положении женщины. — Его влияние на искусство. — Английская художница. — Лавиния Беник. — Кэтрин Шварц
 в Германии. — Ева фон Иберг в Швейцарии. — Женщины-художницы в Нидерландах.— Женский талант в Антверпене. — Упоминание Альбертом Дюрером Сюзанны Жерар. — Кэтрин Хемсен. — Анна Сегерс. — Клара де
 Кейзер. — Визиты Ливины Беннингс и Сюзанны Хюрембут в Англию. — Гравёр Барбара. — Голландский гравёр. — Констанция,
 Художник-флорист.


Теперь мы познакомимся с шестью замечательными сёстрами Ангискиолы: Хеленой,
Софонисбой, Минервой, Европой, Лючией и Анной Марией, которые были одарены в музыке
и живописи. Вазари описывает свой визит «в дом Амилькара
Ангискиолы, счастливого отца благородной и выдающейся семьи;
в дом, где царила живопись, а также все остальные искусства».
В «Неистовом Роланде» Ариосто мы читаем:

 «Дамы были превосходны во всём,
 за что бы они ни взялись».

 Самой известной из этих милых и выдающихся сестёр была
Во-вторых, Лючия, которая умерла молодой, прославилась и создала
прекрасные и ценные работы.


 СОФОНИСБА АНГУИШИА

родилась в Кремоне в период с 1530 по 1540 год в знатной семье.  В десять лет она уже умела рисовать и вскоре стала лучшей ученицей Бернадино Кампи, превосходного
кремонского художника. Один из её ранних набросков, изображающий мальчика, чья рука застряла в клешне омара, и маленькую девочку, смеющуюся над его положением, принадлежал Вазари и был оценён им по достоинству
о месте в книге, которую он заполнил рисунками самых
известных мастеров той великой эпохи. Портреты стали её любимым занятием.
 Вазари хвалит картину, которую он видел у её отца, изображающую трёх
сестёр и старую экономку, играющих в шахматы, как произведение,
«написанное с таким мастерством и тщательностью, что фигурам не хватало только
голоса, чтобы ожить». Он также хвалит её портрет, который она
подарила папе Юлию III.

Софонисба обучала живописи своих четырёх младших сестёр. Ещё в
девичестве она привлекла внимание принцев. Она сопровождала их
отец в Милан, который в то время находился под властью Испании. Там она была
тепло принята при дворе и написала портрет герцога Сессы, вице-короля, который
наградил её четырьмя отрезами парчи и другими богатыми подарками. К 1559 году её имя стало известно по всей Италии.
Высокомерный испанский монарх Филипп II, претендовавший на звание покровителя изящных искусств, услышал о ней и
дал указание герцогу Альбе, находившемуся тогда в Риме, пригласить её ко двору в Мадриде. Приглашение было принято. Софонисбу доставили ко двору
к испанскому двору с царственной помпой, в свите из двух патрицианок
фрейлины, два камергера и шесть ливрейных слуг.
Филипп и его королева вышла к ней навстречу, и она была роскошно
развлекали во дворце. После некоторого отдыха она написала
портрет короля, который так понравился ему, что он наградил ее
бриллиантом стоимостью в полторы тысячи крон и пенсией в двести.
Следующими её моделями были юная королева Елизавета Валуа, известная как
Изабелла Мирная, в расцвете своей девичьей красоты; и
несчастный мальчик Дона Карлоса, который был взят одет в рысь-кожи и
другой дорогостоящей одежды. Один за другим она нарисовала цветок
Испанской знати. Тем временем она получила высокие награды и выгодно
встречи с Ее Королевским покровителей.

Ее большой славы побудили Папу Пия IV. чтобы задать ей для портрета
королева. Она с готовностью выполнила заказ и, уделив
максимум внимания второму портрету её величества, отправила его в Рим с письмом, чтобы представить Его Святейшеству.
«Если бы можно было, — пишет она, — представить Вашему Святейшеству
«Красота души этой королевы не сравнится ни с чем более чудесным».
Папа ответил драгоценными камнями и реликвиями, украшенными самоцветами; дарами,
достойными великого таланта художника. Его письмо может заинтересовать
читателя:

 «Мы получили портрет самой прославленной королевы Испании, нашей дорогой дочери, который вы нам прислали и который нам очень понравился, как из-за изображённой на нём особы, которую мы по-отечески любим за её благочестие и многие чистые качества её души, не говоря уже о других соображениях, так и из-за того, что работа выполнена вами.
 Ваша работа выполнена очень хорошо и старательно.

 «Мы благодарим вас за неё, заверяя вас, что она войдёт в число наших самых ценных владений, благодаря вашему мастерству, которое, хотя и является удивительным, тем не менее, как мы слышали, является самым незначительным из множества даров, которыми вы наделены.

 «И в заключение мы снова посылаем вам наше благословение. Да пребудет с вами Господь наш!

 «Да будет так. Рим, 15 октября 1561 года».

 Картины Софонисбы отличались смелостью и свободой, а в некоторых работах её
фигуры, казалось, почти дышали. Некоторые из них были комичными, а
Эта область искусства, как в живописи, так и в литературе, требует смелости замысла, спонтанности движения и деликатности прикосновения. На одной из этих работ изображена морщинистая старуха, изучающая алфавит, и маленький ребёнок, который дразнит её за спиной.

 Во время своего пребывания в Испании Софонисба получила из Кремоны портрет своей матери Бьянки, написанный её сестрой Европой. Кастильские критики высоко оценили его, а сестра ценила его как точное изображение любимого человека, которого она, возможно, больше никогда не увидит.
 Примерно в это же время Лючия, возможно, отправила свой восхитительный портрет Пьетро
Мария, кремонский врач, — серьёзная пожилая дама в меховом манто, — которая сейчас украшает королевскую галерею в Мадриде, является единственным образцом способностей одарённых сестёр.

 Софонисба некоторое время была фрейлиной королевы Испании:  теперь Филипп назначил её вместе с другими дамами для воспитания инфанты Изабеллы Клары Евгении. Это доказывает, что она была в Испании после 1566 года, когда родилась эта принцесса. Её королевские покровители хотели, чтобы она вышла замуж за испанского дворянина и поселилась рядом с их двором, но её рука уже была занята.
Она была обещана феодалу Сицилии, дону Фабрицио де Монсаде, и он увез ее на свой остров. Король и королева дали ей приданое в двенадцать тысяч крон и пенсию в тысячу крон, которые она могла завещать своему сыну, а также богатые подарки в виде гобеленов и драгоценностей и платье, расшитое жемчугом.

 Молодожены отправились в Палермо, где через несколько лет муж умер. Софонисбу немедленно пригласили обратно ко двору в
Мадриде, но она выразила желание увидеть Кремону и своих родственников
перед возвращением в Испанию. Она поднялась на борт генуэзской галеры, которой командовал
от патриция по имени Орацио Ломеллини. Во время путешествия он развлекал прекрасную вдову галантными любезностями, и она, по-видимому, не слишком горевала о потере мужа. Говорят, она полюбила генуэзца из чистой благодарности, хотя её биограф Сопрани без колебаний утверждает, что она предложила ему свою руку, и он — «quel generoso signor» — сразу же согласился. В семье Ломеллини до сих пор хранится её портрет, написанный ею самой в манере Рафаэля.

 Сейчас она живёт в Генуе, где занимается своим искусством.
неутомимое рвение. Её дом стал местом сбора всего утончённого и интеллектуального общества республики. Она не была забыта и своими королевскими друзьями из дома Габсбургов. Узнав о её втором замужестве, их католические величества прибавили к её пенсии четыреста крон. Императрица Германии нанесла ей визит по пути в Испанию и приняла в подарок небольшую картину, одну из самых законченных и красивых работ Софонисбы. Она также удостоилась чести быть принятой
своей бывшей подопечной, инфантой, которая теперь замужем или собирается выйти замуж
эрцгерцогу Альберту и совместному с ним суверену Фландрии.
Эта принцесса провела несколько часов, беседуя со своей подругой о старых временах
и семейных делах; и позировала для ее портрета, для которого, когда он был
закончен, она подарила Софонисбе золотую цепочку, украшенную драгоценными камнями. Этот
симпатичный памятник дружбы высоко ценился художником. Таким образом,
обласканная членами королевской семьи и обхаживаемая в генуэзском обществе, она дожила до
глубокой старости. В Болонье в её честь был отчеканен медальон;
самые выдающиеся художники с почтением прислушивались к её мнению, а
поэты воспевали её

 «Прекрасная и мудрая художница,
 благородная Софонисба из Кремоны».

 В последние годы жизни Софонисба ослепла,
 но сохранила свои интеллектуальные способности, любовь к искусству и
желание общаться с его знатоками. На собраниях, которые она проводила в
собственном дворце, до последнего присутствовали выдающиеся художники со
всей страны. Ван Дейк часто бывал у неё в гостях и обычно говорил, что получил от этой слепой старухи больше знаний, чем от всех величайших мастеров вместе взятых. Это была немалая похвала
от любимой ученицы Рубенса; и кто скажет, что это не было заслуженно? Своими наставлениями и примером она помогла вывести искусство в Генуе из упадка, в который оно впала в середине XVI века. В её картинах есть что-то от изящества и жизнерадостности Рафаэля, в стиле которого писал её первый учитель, и что-то от рельефности последователей Корреджо. «Больше, чем любая другая женщина
того времени, — пишет Вазари, — она с большим усердием и изяществом
работала над всем, что связано с рисованием; она не только рисовала,
Она рисовала и писала с натуры, а также делала превосходные копии, но она также создала множество прекрасных оригинальных картин».

 Одной из работ Софонисбы, увиденных в Кремоне в 1824 году, была прекрасная картина, на которой Дева Мария кормит Божественного младенца. Говорят, что в портретах она мало уступала Тициану. Её очаровательный автопортрет — не последняя жемчужина среди сокровищ галерей и библиотек в Элторпе. Она нарисовала себя в том, что
немцы называют «коленом»; скорее, в натуральную величину. Маленькая и изящная
голова хорошо сидит на изящной шее; тёмные волосы
Она была гладко и просто причесана; черты лица у нее были итальянские и правильные;
цвет лица — чистый оливковый, а глаза — большие, черные и живые.
 Темное облегающее платье украшено белыми оборками на шее
и запястьях, а также двумя белыми кистями, свисающими на грудь.  Ее изящные
и искусно накрашенные руки лежат на клавишах спинета.
Справа, в глубокой тени, стоит пожилая женщина в платке,
повязанном тюрбаном, и напоминающая святую Елизавету или
святую Анну в религиозной композиции Караваджо.
Софонисба писала в ясной, уверенной манере лучших флорентийских художников-карандашистов.
Софонисба умерла в 1620 году.

Паломино упоминает Софонисбу Джентилеску среди иностранных художников, работавших во времена правления Филиппа II: «знаменитая в искусстве дама», которая приехала из Франции в Испанию в свите Изабеллы Миротворной. Она с большим мастерством писала миниатюры, а её моделями были их величества.
Инфант Дон Карлос и многие придворные дамы. Она умерла в Мадриде в
1587 году.

 Ещё одна знатная дама, Катерина Кантони, известная как превосходный гравёр,
была приглашена в Испанию вместе с Софонисбой, чтобы заниматься там своим делом.
Кажется, она с успехом практиковала это искусство в Италии. Людовику Пеллегрини
за её мастерство в этой области искусства прозвали «второй Минервой». Она также посвятила себя рукоделию,
вышивала церковную утварь и большой паллий (облачение), который
демонстрировали чужеземцам как любопытный образец искусства и знаний.
Боскини упоминает «непревзойдённую Доротею Ароматари», которая с помощью своей иглы создавала те красоты, которые лучшие художники изображали с помощью
карандаша. Другие женщины были знаменитыми вышивальщицами. Неаполь мог похвастаться
та, кто превзошёл своих современников как в живописи, так и в музыке, — Мария
Анджела Крискуоло. Чечилия Брусасорчи, дочь великого художника-фрескиста, прославилась своими портретами в конце этого
века.

 Перечислив ряд менее известных имён, мы можем завершить обзор этого периода упоминанием о Катерине де Пацци. Она родилась в 1566 году и рано ушла в монастырь, где приняла имя Мария
Маддалена. Энергия, с которой она занималась искусством, и особый характер её работ и работ других художников, созданных в то время,
покажите, как в искусство привносится новый элемент религиозного энтузиазма.
Традиция хранит историю об этой монахине, рисующей священные картины с
закрытыми глазами. В монастырях кармелиток в Парме и в
церкви Санта-Мария-ин-Космедин в Риме можно найти ее работы
. Она умерла в 1607 году и была канонизирована Климентом IX в 1669 году.
По сей день картина в одной из самых богатых церквей Флоренции носит имя святой художницы, чьё тело покоится в великолепной часовне под той же крышей.

Ни одна другая страна в XVI веке не могла сравниться с Италией
о женщинах-художницах. Во Франции женщины пользовались большим влиянием в государственных делах, и несколько дам самого высокого ранга были известны своими литературными произведениями и достижениями. Изабелла Кватрепомм упоминается Папийоном как превосходная гравёрша по дереву. Она родилась в Руане и процветала примерно в 1521 году. Предполагается, что фронтиспис в старом календаре,
выполненный в аккуратном стиле и изображающий Януса, принадлежит её руке, так как на нём нарисовано яблоко с цифрой 4.

 В Испании цветы искусства начали распускаться позже, хотя
в гуманитарных науках женщины не отставали. Изабелла Лоза из
Кордовы получила звание доктора богословия, а в
Валенсии были дамы, которые, знакомые с работами итальянских мастеров искусства, взяли за правило
подражать им.

На севере распространение протестантизма привело к изменениям в
положении женщин, что оказало свое влияние на искусство. Внутренний
занятия и внутреннего достоинства, стал более универсально
восторг и изучение прекрасного пола. В то время как свет религиозной истины
проникал в их дома своим мягким сиянием,
глубокое нравственное чувство подготавливало почву для дальнейших триумфов в
искусстве подражания. В Англии, где процветало множество поэтесс, во времена правления Елизаветы была одна
женщина-художница — Левина Тирлинк. Германия могла похвастаться Катериной Шварц, женой, вероятно, того самого Кристофера
Шварца, которого современники называли немецким Рафаэлем; а в
Швейцарии Ева фон Иберг переносила на холст красоты пейзажей своей страны.

В Нидерландах, с другой стороны, в этот период было много женщин-художниц,
и многие из них были прилежными ученицами
Маргаретта фон Эйк в своей родной стране. Её братья, возглавлявшие
старую фламандскую школу, сочетали традиционные типы и древние
привычки с результатами борьбы человеческого разума за
освобождение в этом столетии. Антверпен, по-видимому, был
благодатной почвой для развития женского таланта. Здесь в 1521 году
Альбрехт Дюрер познакомился с прекрасной художницей, так
почётным образом упомянутой в его дневнике. «У мастера Жерара, иллюмината, — говорит он, — есть восемнадцатилетняя
дочь по имени Сюзанна, которая занимается иллюминацией маленькая книжечка, которую я
купила за несколько гульденов. Удивительно, что женщина может так много
сделать!» Среди известных художниц-миниатюристок мы слышим о Катрин Хемсен, которая
уехала в Испанию и поступила на службу к королеве Венгрии с хорошим жалованьем; а также об Анне Сегерс, Анне Смайтерс и Маргарет де Хир.
 Клара де Кейзер, или Клара Скейзерс, из Гента, умерла незамужней в возрасте восьмидесяти лет. Она прославилась в Германии, Франции,
Италии и Испании, которые она посетила.

Сюзанну Хюрембут и Ливину Беннингс, или Беник, нельзя обойти вниманием
окончен. Последняя, дочь “маэстро Симона”, родилась в Брюгге.;
была приглашена в Лондон Генрихом VIII., и к ней относились с большой благосклонностью
обе королевы Мария и Елизавета. Король Генрих выдал ее замуж за
английского дворянина. Считалось, что она - один и тот же человек с
Левиной Тирлинкс. Сюзанна также получила приглашение от “короля блефа
Гарри» навестил её при дворе, и она жила в Англии, где к ней относились с большим почтением, до конца своих дней. Обе эти женщины были художницами-миниатюристками. Барбара Ван ден Брук, дочь
Криспина родилась в Антверпене в 1560 году и гравировала по рисункам своего отца. Она владела резцом в совершенстве. В некоторых работах она успешно подражала стилю Мартина Роты.

В Голландии Магдалена де Пассе была известна как гравёр по меди, а Констанция фон Утрехт — как художница, писавшая цветы. Она была первой, кто добился успеха в этом деликатном и женственном виде искусства и привлёк к нему внимание своих соотечественниц. В более поздние времена город, где она жила и работала, стал мировой столицей этого вида живописи.




 ГЛАВА V.

 СЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК.

 Появилась новая почва для прогресса.--Большее разнообразие
 Стиля.--Натурализм.--Караччи сыграли важную роль в придании
 Живописи импульса реформ.--Их академия.--Одну открыла
 Миланская леди.-Ученая поэтесса и ее сотый
 День рождения.--Женщины-художницы и граверши. -Лавиния Фонтана.— Поспешное суждение. — Лавиния, ученица Караччи. — Характер её картин. — Почести, оказанные ей. — Ухаживания членов королевской семьи. — Её красота и поклонники. — Романтический любовник. — Картины Лавинии. — Конец истории
 Период христианского идеала в искусстве. — «Шедевр» Лавинии. — Её
 дети. — Профессиональные почести. — Её смерть. — Женщины-ученицы
 школы Караччи. — Ученицы Доменикино, Ланфранко и
 Гвидо Рени. — Грубый Гверчино, презиравший женщин. —
 Племянница и наследница кардинала. — Её великие картины.— Основательница
 монастыря.— Артемизия Джентилески, ученица Гвидо.— Её
 портреты.— Поездка в Англию.— Благосклонность Карла I.— Роскошная обитель
 в Неаполе.— Её переписка.— Оценка её картин.— Элизабетта
 Сирани.— Её художественный характер.— Её домашняя жизнь.— Трудолюбие
 и скромность.--Ее добродетели и изящество.--Художники-завистники.--Разгром
 Клеветы.--Ее загадочная судьба.-Предположения на этот счет.-Похороны
 Панихиды.--Ее основные работы.--Ее влияние на женщин
 Художники.-- Ее ученицы.--Другие художницы Болоньи.


В XVII веке элементы беспорядка отчасти улеглись, и появилась новая почва для развития человеческого
интеллекта. Определённое единообразие в искусстве, ставшее следствием
тщательного академического подражания старым мастерам, уступило место большему
разнообразию стилей, а в некоторых случаях — энергичному и несколько
грубый натурализм. Натуралисты были названы так из-за их
склонности к прямому подражанию обычным формам и аспектам
природы. Страсть была их вдохновением, и их подражание было слишком чрезмерным
часто доходило до крайности, представляя то, что можно было бы назвать поэзией
отталкивающего.

Новый дух запрос и чувство самостоятельности вступили
в народном сознании, что не преминули повлиять на продвижение обоих
литература и искусство. Наиболее заметный вклад в реформирование живописи внесли такие мастера, как Лудовико, Августин,
и Аннибал Caracci. На фоне многочисленных трудностей, с которыми они открыли академию в
родной город Болонья, где учили на принципах затем
уважаемые важное значение. В его теоретическом и практическом отделениях a
большому количеству студентов было разрешено воспользоваться работами
первых мастеров. Хорошему примеру вскоре последовали, и мы слышим
о миланской леди, открывшей в своем доме академию.

Арканжела Палладини преуспела в живописи, поэзии, музыке и
вышивке. Её рукоделие висело в герцогской галерее
Пиза, где сохранились только великие произведения искусства. Беатрис Паппафава, художница, была также образованной женщиной и, как говорят, отметила свой сотый день рождения оригинальным сонетом, заслуживающим внимания. Катерина
Руска получила известность как гравёр по меди, а Августа
Таработти, которая изучала живопись под руководством Клары Варотари,
была также поэтессой и автором «Апологии женского пола», которая была встречена с большим вниманием. Феде Галиция,
дочь знаменитого миниатюриста, жила в Милане. В цифрах и фактах
В своих пейзажах она проявляла вкус, точность и завершенность. Она была предана идеалу, и эта тенденция проявлялась в ее рисунках и колорите.


 ЛАВИНИЯ ФОНТАНА.

 Одной из художниц, перенявших стиль Караваджо и
помогавших вносить изменения в искусство, была Лавиния Фонтана, одна из
самых знаменитых женщин того века. Она была дочерью
Просперо Фонтана, который давал уроки живописи Людовико Караччи,
был склонен сильно преуменьшать его способности. Однажды он заметил, что его ученик
лучше бы смешивал краски, чем рисовал! Но Караччи
Он отомстил ему спустя годы, когда Фонтана, как говорили, сокрушался, что
он слишком стар, чтобы стать учеником великого художника, который когда-то
был его собственным презираемым учеником! То, что он не смог получить,
стало привилегией его дочери Лавинии, которая родилась в Болонье в
1552 году. Она переняла манеру своего отца и прославилась как портретистка.
Но в более поздние годы она стала ученицей Караваджо,
после чего ей удалось придать своим картинам такую мягкость,
сладость и нежность, что некоторые из них даже сравнивают с
к работам Гвидо Рени. К изяществу манеры она добавила редкое мастерство
в создании портретных сходств. Её таланты были оценены по достоинству, и ей
были оказаны почести, которые нечасто достаются женщинам. Первые дамы Рима
стремились стать её моделями, а величайшие кардиналы считали за честь,
что их портреты написаны её искусной рукой. Её портреты были настолько
высоко ценны, что стоили огромных денег и с гордостью выставлялись в
галереях знати и самых образованных людей страны. Ее услугами пользовались
Папа Григорий XIII. назначил её своей придворной художницей, и она работала на семью Буонкомпаньи. Другие коронованные особы искали её общества, и самым удивительным было то, что эти почести не пробудили в ней тщеславия или самодовольства. К своим достижениям она добавила такую привлекательность, что многие знатные и титулованные женихи добивались её руки, но она предпочла им всем молодого человека, не имевшего известности, Джованни Паоло Дзаппи из Имолы. Некоторые источники говорят о нём
как о богатом дворянине. Он рисовал в мастерской её отца из любви к ней
Он был очарован очаровательной дочерью и так хорошо рисовал одежду на её портретах, что она сделала о нём не очень лестное замечание, что «как портной он стоит больше, чем как художник». Он был вознаграждён тем, что женился на ней, при условии, что Лавиния сможет свободно заниматься своей профессиональной деятельностью.

 Помимо портретов, она создала несколько композиций на религиозные темы; некоторые церковные картины сейчас находятся в Болонье, а некоторые — на мирские темы, например, картина «Венера» в Берлинском музее. В ней позже
После уроков у Караччи она приобрела мягкость и теплоту колорита, которые напоминают одного из мастеров венецианской школы. Одна из её работ — «Святой Франциск де Паула, воскрешающий мёртвого», хранящаяся в Пинакотеке Болоньи, — была отмечена за это. Среди других её картин — «Распятие», «Чудо с хлебами» и «Благовещение». Они были написаны для церквей Болоньи.

Лавиния жила в конце периода, который был особенно примечателен для христианского искусства, и, пожалуй, её можно отнести к числу художников, которые
трудился, когда христианский идеал во всем его великолепии еще маячил над горизонтом
. В этот период Рафаэль и Микеланджело наложили свою
печать, и христианский идеал был исчерпан в "Преображении"
и фресках Сикстинской капеллы; превзойти их было невозможно.
Одна из работ-Лавиния-в Рождества Богородицы, ночью--это
до сих пор в ее родном городе. Младенца Иисуса окружает
облако ангелов, а святой указывает на двух детей внизу. С другой стороны,
фигура в великолепной епископской мантии совершает
окропляет святой водой двух прекрасных коленопреклонённых девушек. Эта картина,
утверждает Болоньини, сама по себе оправдывает славу художницы. В Эскориале
в Мадриде есть её работа, изображающая Мадонну, приподнимающую вуаль, чтобы
посмотреть на своего спящего ребёнка, который лежит на богато расшитых подушках;
 рядом стоят святой Иосиф и святой Иоанн. «Картина, — говорит Маццолари, — настолько
яркая, весёлая и изящная, с такой великолепной цветовой гаммой,
настолько полная красоты, что ею невозможно не восхищаться». Картина, которая особенно способствовала её славе как художницы, изображает королеву.
Царица Савская в присутствии Соломона; но в ней также есть аллегорическое
отсылание к герцогу и герцогине Мантуанским и различным персонажам их двора. Ланци считает эту картину достойной венецианской
школы. На другой картине изображён королевский младенец, играющий на кровати,
завёрнутый в одеяла и украшенный великолепным ожерельем. Картина «Юдифь,
увиденная при свете факела» находится во владении семьи Делла Каса. «Мадонна
с младенцем», которую она написала для кардинала Асколи и отправила в Рим,
считается её лучшей работой и принесла ей такую известность,
что, поскольку для церкви требовалась большая картина, заказ был
доверен Лавинии, отдав предпочтение многим первоклассным художникам, которые
искали ее. Она нарисовала побивание Стефана камнями с несколькими фигурами
и нимбом над головой, изображающий раскрытие небес. Фигуры были больше,
чем в натуре, и работа получилась не такой успешной, как надеялась Лавиния.
Но после того, как она ограничилась портретной живописью, у нее не было причин
быть недовольной своим успехом. Говорят, что её шедевром является
её собственный портрет, сделанный, когда она была молода и невероятно красива.
Сейчас он находится во владении графа Заппи в Имоле и был
выгравирован Россини для его «Истории итальянской живописи». Портрет
написан в овальной раме; на заднем плане, на полке, стоят глиняные
модели бюстов, голов, туловищ, рук и ног. Художница сидит
за столом, на котором стоят две греческие статуи; она начинает рисовать и одета с элегантной простотой, её мантия ниспадает свободными складками. Под воротником, обрамляющим её шею, висит жемчужное ожерелье, к которому прикреплено золотое распятие.
Она одета в головной убор в стиле Марии Стюарт, а голова окрашена с
удивительной нежностью и прозрачностью. Работа сочетает в себе правильность
рисунка с несравненным изяществом. В Англии есть три картины
Лавинии Фонтаны.

 У этой знаменитой художницы было трое детей, и она была несчастлива с ними. Её
единственная дочь потеряла зрение на один глаз, воткнув в него булавку; а
один из её сыновей был слабоумным и развлекал бездельников в
В приемной Папы Римского. Мальвазия замечает: «Ходили слухи, что он унаследовал свою простоту от отца;
безусловно, она досталась ему не от матери».
которая была столь же талантлива и проницательна, сколь добра и добродетельна».

Лавиния была избрана членом Римской академии. Её достоинства были
воспеты современниками; Марини, среди прочих поэтов, писал в её
честь; и она была настолько уважаема, что, когда она проезжала мимо
владения лорда Соры и Виньолы, гордый патриций вышел ей навстречу во
главе своих слуг, согласно моде того времени на приём королевских особ.

 Среди «Живописных писем» есть письмо, датированное 1609 годом и подписанное Лавинией
Фонтана Дзаппи. Это доказывает, что она жила тогда. Один из авторитетов
утверждает, что она умерла в Риме в 1614 году в возрасте шестидесяти двух лет.

В то время как Лавиния Фонтана пользовалась системой Караваджо,
другая художница, которая в молодости имела преимущество быть ученицей
Людовико, настолько успешно подражала его мастерству, что в 1614 году
написала прекрасную картину, полную фигур, по одной из его композиций,
для церкви Аннунциата в Болонье. Это была Антония Пинелли.
 За мастерство в рисовании и чистоту тона она пользовалась большим уважением.

В мастерской Караччи было много молодых женщин, которые учились живописи,
а у других мастеров тоже были свои талантливые ученицы.
Говорят, что Доменикино был учителем Флавии Дюран, Терезы дель По и Артемизии Джентилески; Ланфранко раскрыл талант Катерины Гиннасси; Гвидо Рени обучал Мадалену
Натали и сформировал гений Элизабетты Сирани, гордости болонской школы. Альбано, однако, был исключением, и вместе с
грубым Веррокио, который презирал всё, что связано с женским талантом,
не имел учеников прекрасного пола. Сестра одного из его учеников,
тем не менее--ТРИВА Фламиния, Реджо-стала художником ценятся
ценителям своего времени.

Из этих художников следует отметить только трех наиболее выдающихся
здесь. Катерина Джиннасси, из благородной семьи и племянница кардинала,
родилась в Риме в 1590 году. С ранней юности она была хорошо обучена всем женским занятиям, как полезным, так и изящным. Впоследствии она часто говорила: «Игла и прялка — печальные враги кисти и карандаша». Её первым учителем был Клелио, и после его смерти она забросила
Она вложила всю себя в смелую и блестящую манеру Ланфранко. Она создала
великолепные картины, украшавшие церковь Святой Лючии, основанную её дядей, в Риме. Став наследницей обширных владений кардинала, она основала, согласно его указаниям, монастырь с семинарией для студентов из Романьи. Будучи настоятельницей этого монастыря, она продолжала заниматься своим любимым искусством и умерла в 1680 году, наслаждаясь славой и популярностью, которых заслужили её трудолюбие и благочестие.


 Артемизия Джентилески.

Жизнь Артемизии Джентилески была более насыщенной и яркой. Она была дочерью художника Орацио Джентилески,
была замужем за Пьером Антонио Скиаттези и долгое время жила в Неаполе. Первые уроки она получила у Гвидо Рени, а позже изучала работы Доменикино, одного из лучших мастеров болонской школы. Её известность была обусловлена многочисленными
портретами, а мастерство в этом виде живописи обеспечило ей
приглашение ко двору английского короля, куда её отец
Она сопровождала её. Там ценивший искусство монарх Карл I дал ей много работы. Она считалась не менее талантливой, чем её отец, в написании исторических сюжетов. Король Карл поместил несколько её работ в свою сокровищницу. «Давид с головой Голиафа» считалась её лучшей работой. Некоторые члены королевской семьи позировали ей для портретов, как и некоторые представители знати. В королевской коллекции была женская фигура, изображающая славу, которая имела большое значение. Её собственный портрет находится в Хэмптон-Корте, написанный в
мощном и ярком стиле Майкла Анджело. Веген говорит, что она превзошла
своего отца в написании портретов.

Получив богатое вознаграждение за свои труды в Англии, она вернулась в
Неаполь, где, по-видимому, жила в большом достатке.
Она умерла в 1642 году в возрасте пятидесяти двух лет.  Среди её бумаг было найдено несколько писем, адресованных
кавалеру дель Поццо.  В одном из них, датированном 1637 годом, она холодно спрашивает о своём муже. «Будь добра, дай мне новую
жизнь или смерть моему мужу». В некоторых из её писем есть заказы на перчатки; теперь она просит у Папы Римского разрешения для своего друга-священника носить оружие; теперь она обращается к кардиналу Барберини,
Затем она обратилась к могущественному в Риме человеку за помощью в продаже какой-нибудь большой картины, чтобы обеспечить свадьбу дочери подобающим великолепием. После того как он оказал ей эту услугу, она добавила в итальянском стиле, что, «освободившись от этого бремени», она с радостью вернётся домой. Прекрасным образцом её мастерства в живописи является картина «Юдифь» в Палаццо Питти, которая в своей основе демонстрирует принципы болонской школы, а в отделке, с другой стороны, поражает неаполитанскими эффектами.
Школа. Ланзи говорит: “Это картина яркого колорита, тона и
интенсивности, которые внушают благоговейный трепет”. Миссис Джеймсон замечает: “Этот ужасный
картина является доказательством ее гениальности и, позвольте мне добавить, ее чудовищного
неправильного направления ”. Но художницу не следует осуждать за ее обращение
к сюжету, который, возможно, не был ее собственным выбором. “Сюзанна и
старейшины” радуют сценой и драпировкой фигур. Картина «Рождение Иоанна Крестителя» в Мадридском музее, написанная этой
дамой для своей семьи, демонстрирует то же сочетание, но в большей степени
свобода природы и определённая смелость, свидетельствующая о знакомстве с жизнью и лучшими образцами.


 ЭЛИЗАБЕТТА СИРАНИ.

 Элизабетта Сирани должна занять место среди самых одарённых и прославленных женщин, которые в любой стране и в любую эпоху посвятили себя изящным искусствам. Её признали выдающейся художницей, не имеющей себе равных среди представительниц своего пола в изобретательности, умении сочетать части в благородном целом, знании рисунка и перспективы, а также в мельчайших деталях, которые вносят свой вклад
к совершенству картины. Проживи она дольше, она была бы
равной любому художнику своего времени.

Она родилась в Болонье около 1640 года и была дочерью художника
немалых заслуг. Она была зачислена в число учеников Гвидо
Рени и ее художественный характер сформировались по образцу этого
самого одаренного и разностороннего мастера болонской школы. Она
унаследовала от него утончённое чувство прекрасного и особый дар его
воплощения. К этому она добавила силу и энергию, редко встречающиеся в
женщинах. Она рано познакомилась с произведениями самых
выдающаяся художница, в юности проявившая столько таланта, что
она стала предметом восхищения своих знакомых, особенно потому, что
она также преуспела в музыке; к дару гениальности она добавила
редкую красоту. Ланци говорит о ней с восторженным
восхищением. Нечасто можно встретить знаменитую художницу,
которая так сильно завоевывает сердца тех, кто ее знает. Возможно, эта популярность
прибавила ей известности, или трагическая судьба цветущей девушки
способствовала тому, что её имя окружили ореолом романтической славы.
Мальвазия, которая, по её словам, была убеждена отцом в том, что ей следует стать художницей, называет её «героиней среди художников», а себя — «глашатаем её славы». Другой панегирист, в пылком стиле Пицинарди, восхваляет её неутомимую работоспособность, умеренность в еде и простоту в одежде, а также изысканную скромность, с которой она всегда была готова помочь по дому. Она вставала на рассвете,
чтобы выполнить те скромные домашние дела, на которые у неё не хватало времени в течение дня, и никогда не позволяла своей страсти
искусство не должно мешать выполнению домашних обязанностей. Таким образом, она была
восхитительна как в повседневной жизни, так и в своих самых возвышенных стремлениях.
 Таким образом, она находила время для занятий поэзией и музыкой.
 Все хвалили её за добрый и весёлый нрав, проницательность и
глубокое чувство к любимому искусству. Она была не только художницей, но и искусной скульпторшей и гравёром по меди, за что заслужила похвалу как «чудо искусства».

 Её преданная дочерняя любовь, женская грация и безыскусность
Мягкость её манер дополняла образ, который её друзья считали идеалом совершенства. Мальвазия упоминает о быстроте, с которой она работала, часто делая наброски и создавая картины маслом в присутствии посторонних. Завистливые художники того времени воспользовались количеством её картин, чтобы намекнуть, что её отец выдавал свои работы за работы дочери, чтобы получить за них более высокую цену. Но эта глупая клевета вскоре была опровергнута, поскольку каждый мог свободно посещать мастерскую Элизабетты.
Однажды в присутствии герцогини Брауншвейгской, герцогини Мирандолы, Козимо, герцога Тосканского, и других она рисовала и раскрашивала выбранные каждым из них сюжеты с такой быстротой, что недоверчивые были поражены. Едва она получила заказ на свою большую картину «Крещение Иисуса», как уже набросала на холсте всю концепцию этого памятного события, включая множество разнообразных фигур; работа была завершена с такой же скоростью. Ей
тогда было всего двадцать лет.

 Её метод сравнивают с методом Гвидо Рени, чья универсальность
она сочетала в себе редкую силу и решительность с особой деликатностью и нежностью; в её произведениях гармонировали самые противоположные качества.

 Эта очаровательная художница, находившаяся на пике своей славы, в расцвете ранней женственности, была унесена от своих друзей жестокой и загадочной судьбой.  Её судьба окутана мраком, который не рассеялся и по сей день. Некоторые без колебаний утверждают, что её внезапная смерть была подлым и жестоким убийством; что она была отравлена теми же руками, которые дали смертельный напиток Доменикино, —
Рибьера или его ученики, завидовавшие её растущей славе. Общее
впечатление таково, что она стала жертвой профессиональной зависти. Некоторые
утверждали, что её смерть была вызвана местью знатного любовника, чьи бесчестные ухаживания были отвергнуты, или какого-то высокопоставленного лица,
разгневанного её отказом поступить к нему на службу, или какого-то выдающегося человека,
обиженного карикатурой и тайно нанявшего слугу, чтобы тот подсыпал ей яд в еду. Каждый рассказ находил отклик у её современников, и протокол допроса
До сих пор сохранилось завещание, но оно было составлено без соблюдения правил и не проливает света на таинственное убийство.

 14 ноября 1665 года в Болонье, в день её похорон, царило всеобщее волнение. Всё население, плача, толпилось, чтобы увидеть некогда прекрасные черты, искажённые отвратительным ядом.  Жертву мести или ревности почтили торжественными и пышными похоронами в церкви Святого Доменика.

Вскоре после её смерти было опубликовано произведение, в которое вошли
несколько поэтических панегириков и посвящений от самых выдающихся поэтов
в память о покойной и её добродетелях. Одна из строк звучит так:

 «Я была женщиной, но не знала любви».

 Пицинарди добавляет, что чистое спокойствие её души никогда не нарушалось великой страстью. С другой стороны, Гуаланджи намекает, что эта высокоодарённая девушка испытывала пылкую привязанность к молодому художнику, с которым была знакома, но её отец не дал согласия на брак. Романтики могут тешить себя предположением, что семя гениальности, посеянное в душе этой богатой
натурщицы, проросло в свете несчастной страсти.
Великолепное цветение, привлекавшее внимание всего мира.

 Элизабетта покоится в часовне Мадонны дель Розарио в церкви Святого Доменика, где также покоится прах её великого учителя Гвидо Рени.  Работы, перечисленные Мальвазией как принадлежащие ей, согласно её собственному реестру, включали сто пятьдесят картин и портретов, некоторые из них были большими и тщательно выполненными.  Её первая публичная работа была выполнена в 1655 году. Её композиция была элегантной и продуманной; её
дизайн был правильным и чётким; а свежесть и мягкость её
цветов, особенно полутонов, напоминали о Гвидо.
глав была изящной и благородной, и она была особенно успешной в
экспрессивный характер ее Мадонн и Magdalens. Среди ее лучших
фотографии упомянул Франческо ди Padoua на коленях перед младенцем
Христос, Дева Мария и святая Анна, созерцающие спящего Спасителя,
и другие, сохранившиеся в нескольких дворцах Болоньи. Ее собственный портрет
был сделан в момент написания картины ее отцом. Другой ее портрет
изображает ее в образе святой, обращенной к небесам. Среди её
изысканно-нежных картин на меди есть «Лот с его
дети, ныне принадлежащие семье из Болоньи. Она создала гравюры «Усекновение главы Иоанна Крестителя», «Смерть Лукреции»
и несколько шедевров, отличающихся тонкостью исполнения, лёгкостью и выразительностью. Её картина «Божественная любовь»
изображает прекрасное обнажённое дитя, сидящее на красной ткани, держащее в левой руке лавровый венок и скипетр, а правой указывающее на колчан и несколько книг, лежащих у его ног. Болоньини говорит: «Невозможно представить себе что-то более прекрасное по форме или более изысканное по отделке, чем этот прекрасный ребёнок».

Как и в случае с Гвидо, влияние Элизабетты Сирани на развитие искусства в Болонье выражалось в количестве учеников, которые обращались к ней за наставлениями или изучали её картины, чтобы разобраться в её системе. Такой выдающийся пример, как она, естественно, должен был в значительной степени способствовать поощрению и развитию женского таланта, и многие женщины, которых её успех в большей или меньшей степени побуждал к действию, были именно такими. Одной из учениц Элизабетты Сирани
была Джиневра Кантофоли из Болоньи. Она писала исторические картины
Она пользовалась некоторой известностью. В церкви Болоньи есть её картина «Тайная
вечери». Её лучшей работой был «Святой Томмазо ди Виллануово».

 Среди её учеников также упоминаются сёстры Сирани, Анна Мария и Барбара, а также Лукреция Скарафалья, Мария Тереза Кориолани и
Вероника Фонтана, которые превосходно вырезали по дереву и создавали
портреты в этой манере, получившие высокую оценку. Известно множество других имён женщин, которые прямо или косвенно
восхищались искусством Сирани.

 Тереза Муратори была дочерью выдающегося врача и родилась в
Болонья, 1662 год. В раннем возрасте она проявила талант к живописи и
музыке. Эмильо Таруффи обучал её дизайну, а затем она брала уроки у Лоренцо Пармелло и Джованни Джозефо даль Соле. Она
писала исторические картины и несколько религиозных картин для церквей в
Болонье. Она умерла в возрасте сорока шести лет.

 Орланди высоко отзывался о Марии Елене Панзакки. Она родилась в
В 1668 году в Болонье она училась дизайну у Таруффи и стала
известной художницей, писавшей пейзажи, которые она украшала фигурами.
 Её работы отличались правильным дизайном, а манера письма была отмечена
элегантность и вкус. Некоторые из них находятся в частных коллекциях в
Болонье.

 Болонья также могла похвастаться Эрсилией Кретьен, ученицей её отца Донато,
и Марией Виани, чьё мастерство проявилось в статуе Венеры, лежащей на
ложе, в Дрезденской галерее, которая до сих пор восхищает.

Среди других представителей болонской школы можно упомянуть Марию Дольче,
дочь и ученицу Карло Дольче, столь известного и почитаемого за
спокойное достоинство его работ. Она скопировала несколько картин своего
отца. Можно добавить имя ещё одной художницы, Агнес Дольче;
но мы должны обойти вниманием множество художников, отметив лишь, что болонская школа на протяжении всего XVII века была самой богатой по части женских талантов среди всех школ Италии.




 ГЛАВА VI.

 XVII ВЕК.

 Школа академиков после Караваджо. — Неидеализированная
 природа.  — Описанные грубые и жестокие страсти.  — Тёмная и бурная
 сторона человечества.— Тёмные цвета и тени. — Мрачное и
страстное, выраженное в картинах, появилось в жизни художников. — Кинжал и чаша с ядом. — Аньезе ди Роза. —
 Ученица Станциони.--Персонаж ее картины.--Романтическая любовь
 и брак.--Разрушенный счастливый дом.--Камень-очаг
 Змея.--Ревность.--Мнимое доказательство.--Френсис и убийство.--Другие
 прекрасные Неаполитанки.--Художница из Мессины.--Школы Болоньи
 и Неаполя охватывают самые выдающиеся итальянские картины.— Начало
рисования цветными карандашами.— Знатные тосканцы, увлекающиеся искусством. —
Росальба из флорентийской школы.— Искусство в городе Цезарей.—
 Римский художник-флорист. — Гравёры. — Резчики медальонов.— Женщина
 Архитектор. — Римская скульпторша. — Женщины-художницы венецианской
 школы. — В Павии. — Четыре дочери художника. — Кьяра
 Варотари.-- Делит труды своего брата. — Умелая медсестра. — Её
 ученики. — Другие женщины-художницы того времени. — Школы Северной
 Италии. — Их художницы.— Джованна Фрателлини.


 В отличие от упомянутой выше школы, некоторые
академики основали другую, основанную на принципах, провозглашённых
Микеланджело да Караваджо, в которой старый идеализм и традиционные
формы красоты были отвергнуты, а в качестве образцов использовались
Ранние мастера были полностью проигнорированы, чтобы освободить место для простого
копирования природы, будь то прекрасной или отвратительной, полной изящества или
суровой и лишённой всяческих прелестей. Эта новая школа была основана в
Неаполь Караваджо; и под этим сияющим небом возникло множество
мастеров, которые посвятили себя не только воспроизведению
неидеализированной природы, но и изображению человеческих страстей в их
суровых и самых жестоких проявлениях; предпочитая, по сути,
изображать самую тёмную и бурную сторону человечества.
Использовалась глубина цвета и тёмные тени. Эти мастера не
были лишены таланта, и их творения не были лишены эффекта и
влияния, но в них не было ничего чистого и святого, что кажется
подлинным вдохновением в искусстве. Мрачное и страстное,
выражаемое в их картинах, слишком часто проявлялось и в их
характерах и поступках.

Отношения этих неаполитанских художников с художниками болонской школы
были отнюдь не дружескими, и соперники часто решали свои споры
с помощью кинжала и отравленного кубка так же часто, как и с помощью карандаша
и палитра. Такое положение вещей вряд ли благоприятствовало
развитию женского таланта.


 ANIELLA DI ROSA.

И все же мы находим одну художницу выдающихся достоинств, которую из-за ее
гения и трагической судьбы называли Сирани из
неаполитанской школы. Это была Аниэлла ди Роза, племянница художника Пачеко ди Роза
и ученица Массимо Станцио, который, как и Караваджо,
осуществлял своего рода тиранию над неаполитанским искусством
и был одним из лидеров оппозиции, настроенной против
художники из Болоньи. Аниэлла рисовала в его мастерской, и он с отеческой заботой направлял её в учёбе. Ей удалось придать своим картинам изящество, мягкую и прозрачную окраску Пачеко, и в её работах элегантность стиля её дяди сочеталась с правильным рисунком и умелой композицией Станциони. Учитель поручал ей раскрашивать свои эскизы, и она так хорошо справлялась, что он часто продавал их совместные работы как свои собственные. Когда она получила достаточно хорошее образование,
она захотела, чтобы её таланты были подвергнуты публичному испытанию, и
мастер убедил настоятелей церкви Пиета-деи-Турчини
поручить ей написать две картины, которые должны были украсить потолок.

 Аниэлла создала две картины, настолько превосходные, что многие утверждали, что они были завершены Станциони. Но Доменичи говорит, что видел несколько её оригинальных картин и что они «очень красивы».
 «Сам её мастер, — продолжает он, — в своих трудах признаёт, что она не уступает лучшим мастерам нашего времени». На одной из картин изображено
рождение Девы Марии, на другой — её смерть. Фигуры крупнее
чем сама жизнь; а смелость замысла, эффекты света и тени,
а также драпировка заслужили похвалу двух выдающихся
художников, которые сказали, что она — честь для своей страны и что многие
художники могут у неё учиться. Она также нарисовала несколько голов Мадонны
красным мелом, которые по рисунку не уступали работам самых
известных художников.

В первые дни, когда Аниэлла посещала мастерскую Станциони,
она познакомилась с Агостино Бельтрамо, энергичным
неаполитанским юношей. Вскоре он влюбился в прекрасную девушку и
Его непринуждённые манеры и благородная осанка, а также обещание, которое он дал в начале своего пути, стать хорошим художником, были пропуском в её сердце.
 Его любовь была принята, и они обручились.  Станциони хлопотал за них, и благодаря его посредничеству было получено согласие родителей на брак молодых людей.  Редкое сходство во вкусах и их совместная работа в искусстве заставляли всех восхищаться, а многих — завидовать счастью их союза. Спокойный характер
Аниэллы способствовал умиротворению в их повседневной жизни;
и в течение шестнадцати лет, которые они прошли вместе, как приобретенные нет
незначительную художественную славу. Муж преуспел в фресками; дама
в масляной живописи. Великолепная роспись Сан-Бьяджио в церкви
Санита в Неаполе - результат их совместных трудов.

Но туча нависла над счастливым домом, который должен был разразиться
роковой бурей. Злобная женщина, молодая и красивая, вошла в
дом Аниэллы в качестве служанки. Она была влюблена в Агостино и,
обнаружив, что все её чары и уловки не могут заставить его передумать,
Вместо того чтобы хранить верность своей благородной жене или хотя бы привлечь его внимание, она взялась за дело, чтобы разрушить это семейное счастье.

 Она сумела втереться в доверие к мужчине, которого не могла соблазнить, а затем, капля за каплей, с коварством и изощрённостью Яго, она сумела посеять в его сердце яд ревности.  Постепенно она подорвала его веру в безупречную добродетель Аниэллы.

Муж стал угрюмым и раздражительным и временами проявлял
перемену, которая с ним произошла, внезапными вспышками плохого настроения. Тщетно
Аниэлла с неустанным терпением и удвоенной любовью старалась
успокоить его непостоянное настроение. Вскоре она поняла, что всё её счастье
должно быть связано с её искусством и одобрением её старого
учителя, который часто навещал её. Она нарисовала в своей лучшей манере
«Святое семейство» и подарила ему. «Увидев, — пишет Доменичи, — с каким мастерством в рисунке и совершенством в колорите Аниэлла завершила картину, и осознав, что она так усердно трудилась ради него, он был переполнен чувствами и в порыве нежности обнял её»
Он схватил её в объятия, воскликнув, что она была его лучшей ученицей и что, если бы его попросили отретушировать картину, он не знал бы, с чего начать, опасаясь испортить прекрасную цветовую гамму».

 Нечестивый слуга на протяжении всей этой сцены играл роль шпиона и
вызвал слугу-мальчика, чтобы тот подтвердил её слова. После ухода Станциони
Агостино вернулся.

«Теперь, — вскричала эта каменная змея, — теперь у меня есть доказательства, которые развеют все сомнения, — доказательства, которыми я поделюсь с вами в присутствии вашей жены».
Столкнувшись со своей госпожой, подлая наёмница обвинила её.
Он осыпал её виноватыми поцелуями и позвал слугу, чтобы тот подтвердил его слова. Аниэлла, поражённая и возмущённая, не стала защищаться,
но стояла перед мужем молча и неподвижно, а на её лбу выступил пот от боли и негодования. Её молчание подтвердило подозрения Агостино; в ярости он выхватил меч, и в следующее мгновение
Аниэлла лежала мёртвой у его ног. Так завершилась карьера этой благородной
художницы в 1649 году, на тридцать шестом году её жизни. Она была не
единственной жертвой пристрастия к ужасам и диким крайностям.
страсть, которая преобладала в работах художников, и очень часто имеет место в
их личный опыт.

Очередная ярмарка по-неаполитански, который также работал в Риме на портрет-картина,
Анжела Beinaschi. Монахиня Луиза Копомацца, пейзажистка и
поэтесса, и художник-флорист Клена Риччи были из Неаполя; с
художница и моделист из воска, Катарина Джулиани, назвала “_ornamento
della patria_”.

Тереза дель По — дочь художника, ученица Доменикино,
известная своими картинами маслом и миниатюрами, а также гравюрами на меди, — происходила из семьи из Палермо. Она гравировала пластины в своей мастерской.
в стиле отца; некоторые — в стиле Караваджо.

 Мессина гордилась Анной Марией Ардойно, дочерью принцессы
де Полицци, талантливой во всех областях, включая музыку и поэзию,
которая прославилась благодаря своим выдающимся достижениям в искусстве
и литературе и была принята в Академию Аркадии в Риме. Она умерла в 1700 году в Неаполе в расцвете сил и славы,
и говорят, что её смерть была вызвана горем из-за потери сына.

 Можно сказать, что две школы — Болонская и Неаполитанская —
дали наибольшее количество выдающихся произведений карандашного искусства в Италии
в период, о котором мы говорили. Другие города пользовались своей особой славой как центры различных художественных школ, но они в большей или меньшей степени испытывали влияние этих главных центров. Во Флоренции — древней родине итальянской живописи — выдающиеся художники демонстрировали своё мастерство, а высочайшая культура и вкус, распространявшиеся под покровительством знатных тосканских дам, в немалой степени способствовали поощрению женского предпринимательства. В то время как Мария
Борджини, по мнению современников, была возведена в ранг святых
Помимо Виктории Колонны и Марии Медичи, которые не только покровительствовали искусству, но и сами приложили к нему руку, заслужив всеобщее восхищение,
другие не отставали в гонке за золотым яблоком славы.

 Арканжела Паладини из Пизы, родившаяся в 1599 году, уже упоминавшаяся как художница,
была также гравёром.  Её портрет, написанный ею самой, находится в галерее
художников во Флоренции.  Она умерла в возрасте двадцати трёх лет. Среди
художниц, писавших цветы, мы знаем Анну Марию Ваджани и Изабеллу Пиччини;
Джованна Реди была успешной ученицей искусного Габбиани; и
Джованна Мармочини была не менее известна в искусстве, чем как остроумная женщина
и образованная дама. За превосходство ее миниатюр
Ее называют Розальбой флорентийской школы. Никкола Грасси из
Ланци также называет Ланци “соперницей Розальбы”. Она писала
оригинальные композиции и церковные картины.

Тем временем Рим сохранил свою древнюю славу. Город Цезарей
часто становился ареной, на которой соперничающие мастера болонской
и противостоящих ей школ боролись за установление
превосходства, которого они жаждали. И в нём не было недостатка в женщинах-художницах
Она сама могла бы воздать должное месту, где родилась. Мы можем упомянуть превосходную художницу, рисующую цветы, Лауру Бернаскони, и гравёров Изабеллу и Иерониму Парасоль, чьё имя стало настолько известным, что муж первой взял его себе, отказавшись от своего. Изабелла сделала несколько гравюр с изображением растений для травника, изданного под руководством принца Чези из Акваспарты. Она также опубликовала книгу о методах
рабочая кружева и вышивки, показано с разрезами гравировкой от нее
собственный дизайн. Hieronima выгравированы на дереве, среди других изображений, “в
Битва кентавров”.

Беатрис Хамерани работала над медальонами и в 1700 году создала
большой медальон с изображением папы Иннокентия XII, который Гёте высоко оценил как
«несомненно, одно из самых искусных, выразительных и мощных произведений искусства, когда-либо созданных женщиной».

 Добавьте к этому имя единственной женщины, которая, как известно, была практикующей архитектором. Это была Плаутилла Брицио, которая оставила
памятники своего мастерства в этом виде искусства в небольшом дворце
перед воротами Сан-Панкрацио и в часовне Святого Бенедикта в Сан-
Луиджи деи Франчески. В последнем находится картина, написанная её рукой.
 Вилла Джиральди, недалеко от Рима, — совместная работа этой дамы и её
брата.

 Женщина-скульптор Мария Доменичи, работавшая в Риме, была уроженкой Неаполя.

 Проезжая через многие итальянские города и не пытаясь описать
особенности венецианской школы, мы находим там несколько не менее
значительных женщин-художниц. Паолина Гранди, Элизабетта Лаццарини и
Дамина Дамини были известны как художники, а Домения Луиза Риальто — как гравёр по меди. Сестры Карлотта и Габриэлла Патин увлекались
Они прославились как учёностью, так и художественным мастерством. Они жили в Павии
и были членами Академии деи Риковрати.

 Следует упомянуть четырёх дочерей венецианского художника Никколо Реньери,
которые занимались тем же искусством. Анна, старшая из них, стала
женой Антуана Вандика.

Кьяра Варотари была настолько высоко оценена теми, кто её знал, что
современники отводили ей такую же нишу, как и Марии Робусти
в XVI веке. Она была дочерью и ученицей Дарио Варотари,
а также сестрой Алессандро Варотари, который прославился как
художник под именем Падованино. Кьяра часто помогала ему в работе. Её не меньше хвалили за красоту и умение ухаживать за больными. Её победы над болезнями были значительными в той области, где женская доблесть так часто совершает героические поступки. Такие победы редко описываются пером историка, но приятно хоть раз спасти их от забвения. Она была удостоена почестей от великого герцога
Тосканского, который поместил её портрет в свою коллекцию. Этот художник
Среди её учениц были Лючия Скалигери и Катерина Таработи.
Боскини считает, что она давала публичные уроки, как и Сирани. Она умерла в преклонном возрасте в 1660 году, через десять лет после брата, чьим трудам она
помогала.

Анна Мария Ваджани, гравёр из Рима, работавшая в середине этого века,
выполнила часть гравюр для Галереи Юстиниана.

Лаура Бернаскони подражала знаменитому художнику-флористу Марио Мицци, которого называли
«Марио даи фиори». У неё были те же недостатки, что и у него.

 Мария Виттория Кассана была сестрой двух художников и писала
в основном небольшие религиозные произведения. Она умерла в 1711 году. Лючия Казалина,
ученица Джузеппе даль Соле, обратила свое внимание на портреты.

Анжелика Вероника Айрола, генуэзка, изучала живопись у Доменико
Фиаселла. Она писала религиозные картины для монастырей и церквей
Генуи и стала монахиней ордена Святого Варфоломея делла
Фиавелла. Сопрани и другие упоминают о ней.

 Джованна Гарцони писала цветы и миниатюрные портреты примерно в 1630 году.
Во Флоренции она писала портреты Медичи и знати. Умирая в Риме
в 1673 году, она завещала своё имущество академии Святого Луки.
В память о ней установлен мраморный памятник.

 Две дочери Каччиа, которых называли «Фонтане из Монферрато», расписывали
алтари и кабинетные картины. Одна из них, Франческа, выбрала своим символом
маленькую птичку, а Урсула — цветок. Урсула основала монастырь урсулинок в Монкальво. Некоторые из её пейзажей украшены
цветами.

Ланци и Тирабоски упоминают Маргериту Габасси как выдающуюся писательницу в
юмористических произведениях. Она умерла в 1734 году в возрасте семидесяти одного года.

 В «Новом путеводителе по Турину» Изабелла даль Поццо упоминается как
художница, написавшая картину в церкви Сан-Франческо в Турине, датированную
1666 год, и на ней изображены Дева Мария и Младенец в окружении святых.
 Ланци высоко ценит её.  В 1676 году она стала придворной художницей курфюршества Бавария.

 Школы Северной Италии также сохранили имена Кьяры
 Сальмеггиа, художницы из Бергамо, и Марии ла Каффа из Кремоны,
которая работала при дворе Тироля; Камиллы Триумфи и Марии
Доменико, уроженец Неаполя, работал скульптором в Риме и умер
монахом в 1703 году.

 У Лючии Скалигери, ученицы Кьяры Варотари, была дочь Агнес,
тоже художница, о которой упоминал Боскини. Катерина Руска была уроженкой
Феррара, известная как гравёр и поэтесса.

 Рисование мелками, по-видимому, было очень популярно в то время. Джованна
 Фрателлини, которую Ланци называл «выдающейся художницей из школы Габбиани», рисовала мелками, а также маслом, миниатюрами и эмалью. Она стала настолько знаменитой, что после создания портретов Козимо III. и семья — рисунок, состоящий из четырнадцати фигур в великолепной комнате с богатой архитектурой, примечательной своим продуманным расположением и прекрасной цветовой гаммой, — её покровитель отправил её в путешествие по Италии, чтобы она нарисовала других принцев. «Её карандаш лёгок,
«Нежные и свободные, — пишет Пилкингтон, — её гвоздики естественны,
полны тепла и жизни, и, поскольку она прекрасно разбиралась в перспективе и
архитектуре, она изящно использовала эти знания, обогащая свои картины
великолепными орнаментами. Её драпировки, как правило, хорошо подобраны,
разнообразны и отличаются благородной простотой. Её работы сделали её знаменитой
не только в Италии, но и в Европе». Её портрет находится в галерее во Флоренции; она нарисовала
себя за рисованием своего сына и ученика Лоренцо, в котором
на него возлагались все её надежды. Под её руководством он быстро продвигался в искусстве,
но внезапно умер в раннем возрасте. Его мать так и не оправилась от этого удара; жизнь и искусство утратили для неё свою прелесть, и она вскоре последовала за ним в могилу.




 ГЛАВА VII.

 СЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК.

 Противопоставление академиков и натуралистов, а также французской и испанской школ живописи.— Особенности каждого из них. — Знатные дамы Мадрида, ученицы Веласкеса. — Обучение королевских детей искусству. — Мадридский гравёр. — Каждый
 Город на юге Испании может похвастаться женщиной-художницей. — Изабелла
 Коэльо. — Другие в Гранаде. — В Кордове. — Скульптор из
 Севильи. — Луиза Рольдан; её резьба по дереву. — Каноны
 «проданы». — Приглашение в Мадрид. — Скульпторша для короля. — Другие женщины
 Художники в Испании. — Во Франции положение женщины более заметное, чем в предыдущую эпоху. — Разложение придворных нравов. — Недостойные женщины у власти. — Женщины во всех областях литературы. — Мадемуазель де Скюдери. — Мадам де Лафайет. — Мадам Дасье. — Женщины в теологических
 изысканиях. — Их влияние в искусстве не так велико. — Миниатюра и
 Художники-цветочники.--Engravers.--Elizabeth Sophie Ch;ron.--Лидер
 в области живописи по эмали.--Ее портреты и исторические произведения.--Ее
 Заслуги и успех.--Ее переводы Псалмов.--Музыкальные и
 Поэтические таланты.--Ей оказывались почести.-Любовь и брак
 на три балла.--Ее щедрость к нуждающимся.-Стихи в ее честь
 Хвала.— Исторические картины. — Мадлен Массон. — Маркиза де
 Помпадур.


 Поразительные контрасты относятся к истории искусства XVII
века. Между ними существовал моральный, религиозный и художественный
контраст.
между академиками и натуралистами; и столь же примечательное различие
можно заметить между французской и испанской школами живописи,
соответствующее, по сути, гражданской борьбе между двумя нациями
за европейское превосходство. В Испании энтузиазм в отношении искусства
гармонировал со страстным характером народа; во Франции преобладали
рассудительность и интеллектуальный вкус. Чувственное и грубо-природное в
испанском искусстве сочеталось с самым тёплым религиозным чувством.

У Веласкеса, уроженца Андалусии, в Мадриде было много учеников
знатные дамы. Донна Мария де Абарка и графиня Вилья-
Амброза славились своим умением делать портреты и были высоко оценены поэтами. Герцогиня Бехар, Тереза Сармьенто,
и Мария де Гваделупе, герцогиня Авейру, — также искусные лингвисты и любители литературы — были известны как художники.
 Филипп IV восхищался ими. искусство сделало обучение ему
царских детей и представителей знати необходимой частью
образования. Герцогиня Альба, известная своей красотой и
интриганка подарила одно из шедевров Рафаэля в качестве гонорара семейному врачу
который вылечил ее от опасной болезни.

Мария Эухения де Бер была гравером в Мадриде, и мы можем найти в
хоровых книгах собора в Таррагоне похвальные образцы
таланта художницы Анжелики, которая нарисовала иллюминации с помощью
отличная аккуратность и мастерство.

Казалось, каждый город на юге Испании мог похвастаться своей художницей. В Валенсии жила донья Изабелла Санчес Коэльо, дочь
и ученица «испанского Протогена» — Алонсо Санчеса Коэльо.
первая из великих испанских художниц-портретисток, Веласкес при дворе Филиппа II. Родилась в 1564 году, была подругой принцесс и
инфантов и прославилась как в музыке, так и в живописи. Вышла замуж за дона Франсиско де Эрреру, рыцаря ордена Сантьяго. Умерла в Мадриде в 1612 году, похоронена вместе с семьёй мужа в церкви Сан
Хуан.

Магдалена Хиларте была известной художницей и работала в стиле своего отца с
духом и мастерством. Хесуальда Санчес продолжила дело своего мужа
после его смерти и рисовала небольшие картины с изображением святых на
продажу.

В Гранаде мы находим донью Марию Куэву Бенавидес-и-Баррадос, известную
художницу, и Анну Хейлан, гравёршу на меди. В Кордове — донью
Франсиску Паломино-и-Веласко, сестру художника и искусствоведа
с таким же именем. Она процветала в конце века.


 СКУЛЬПТОРША ИЗ СЕВИЛЬИ.

К школе Севильи, в которой испанское искусство достигло наивысшего
развития, принадлежит талантливая художница, пользующаяся известностью. Луиза Рольдан была известна
как превосходный скульптор по дереву. Она родилась в 1656 году и, благодаря
наставлениям своего отца в искусстве, приобрела большое мастерство. После её
После смерти матери она поддерживала порядок как в своём доме, так и в мастерской, успешно управляя делами в обоих местах и загружая работой как своих слуг, так и учеников своего отца.

 Ролдан был обязан ей ценными советами.  Он вырезал статую святого Фердинанда для собора, которую каноники отвергли.  Луиза предложила провести некоторые анатомические операции с помощью пилы, которые оказались весьма успешными. Каноники приняли работу за новую и остались
довольны, а святой был мирно упокоен в своей часовне.
Её главными произведениями были небольшие фигурки Девы Марии или группы «Поклонение пастухов» и т. д. Все они были задуманы и выполнены с изяществом и грацией. Она создала скульптуру Магдалины, которую поддерживает ангел. Статуя даёт изысканное представление о нежности ангела и его любви-защитнице. Она установлена в больнице в Кадисе. Её небольшие работы полны выразительности.

Она вышла замуж за дона Луиса де лос Аркоса и в 1692 году была приглашена в Мадрид
доном Кристобалем Онтаньоном, который подарил несколько её работ
Карлу II. Король был доволен и заказал статую Святого.
«Святой Михаил» в натуральную величину для церкви Эскуриала. Эту работу Луиза выполнила
с большим успехом и к восхищению знатоков. Работа
вызвала хвалебные стихи у выдающегося поэта, и художница
была вознаграждена должностью придворной скульпторши с жалованьем в сто дукатов, выплачиваемым со дня её прибытия ко двору.

Когда Карл II. Она умерла, когда только что закончила статую Спасителя,
которую он заказал для монастыря; затем её перевезли в женский монастырь в Сисанто. Она умерла в Мадриде в 1704 году, оставив во дворце
Сохранилась небольшая группа, вылепленная из глины, изображающая святую Анну,
обучающую Деву Марию чтению, в окружении ангелов. Некоторые из её работ были
помещены в монастырь Реколете, а некоторые — в картезианский монастырь в Полане.

 Донья Изабелла Караскилья была художницей и вышла замуж за миниатюриста
Хуана де Вальдеса Леаля из Кордовы. Их дочери Луиза и Мария были
высокообразованными и писали миниатюры. Последняя умерла в 1730 году, будучи монахиней
в монастыре Систерсиан в Севилье.

 Розальба Сальвиони, знаменитая художница, была ученицей Мескиды.
 Донья Инес Зарсильо проявляла немалый вкус в рисовании и лепке.
была сестрой скульптора.

Мария де Лорето Прието, дочь художника, обладала незаурядным талантом к живописи и гравюре. Её отец пользовался большим уважением
Карла III и контролировал все монеты с целью улучшения штампов.

Катерина Керубини, жена Пресиадо, художника-миниатюриста, получала пенсию от испанского двора и почётное место в Академии Сан-Фернандо.

Донья Изабелла Фарнезе, жена Филиппа V, и Анджела Перес
Кабальеро прекрасно рисовали и были членами Академии в
Мадриде.


 ЖЕНЩИНЫ-ХУДОЖНИЦЫ ВО ФРАНЦИИ.

Во Франции женщины занимали более видное положение, чем в
предыдущем столетии. Даже галантность, царившая в обществе, и
развращённость придворных нравов были вызваны женским влиянием.
Недостойные женщины возвышались, и история придворных фавориток
от правления рыцарственного Генриха IV. до правления великого монарха
Людовика XIV. составляет важнейшую часть анналов империи.

Женщины занимали видные места во всех областях литературы; в
Драматург Катрин Бернар была ученицей Расина, а у мадемуазель де
Сюдери было много подражателей в её поэтических романах; в то время как мадам де ла
Фейе взяла на себя ведущую роль в более современном стиле художественной литературы. Мадам Дасье
стала известна как «самая образованная и красноречивая из женщин», и её
пример помог распространить любовь к знаниям и классическим достижениям
среди французских дам. Даже в теологических изысканиях была своя Жанна де
Мот-Гийон изображает мистицизм в конфликте с ортодоксальностью
двора и государства.

 В искусстве влияние женщины было далеко не таким значительным. Мы можем
Однако в портретной и миниатюрной живописи выделяются имена
Антуанетты и Мадлен Эро; последняя в 1660 году вышла замуж за Ноэля
Койпеля. Она сочетала благородные добродетели с необычайными талантами.
Также можно упомянуть Анриетту Стрезор и Катрин Перро. Катрин
Дюшемен, художница-флорист, вышла замуж за знаменитого скульптора Жирардена.

Несколько женщин были известны как гравёры на меди; среди них Клодин
Бонзоннет Стеллу называли первой во Франции, и она занималась этим
искусством вместе с двумя своими сёстрами. Джейн Фрэнсис и Мэри Энн Озанн, сёстры
французский гравёр, работавший в основном над гравюрами с изображением морских пейзажей.


 ЭЛИЗАБЕТ СОФИ ШЕРОН.

 Но среди всех художников этого периода самое высокое место занимает Элизабет Софи Шерон. Она родилась в Париже в 1648 году и получила от своего отца
уроки живописи миниатюрами и эмалью, в которых достигла такого совершенства, что её можно считать лидером среди множества французских художников, посвятивших себя именно этому направлению. В возрасте двадцати шести лет она была принята в члены
Академия по предложению Шарля Лебрена. Она была принята с
почётом; её портрет, написанный им, стал её портретом на приёме.

 Её достоинствами были прекрасный тон, изысканный вкус и гармония в дизайне,
а также искусно подобранные драпировки. Она часто писала портреты по памяти.
 Её портреты так часто трактовались в аллегорической манере, что их
можно было назвать историческими, и её исторические полотна вызывали большое восхищение.
 Она часто обращалась к античному стилю.

Отец воспитал Элизабет в строгих принципах кальвинизма, но её мать, Мария Лефевр, католичка, убедила её
чтобы стать членом этой церкви, после года уединения в
сообщество мадам де Miramion. Разница в вере не повредить
ее любовь к ее семье. Некоторое время она поддерживала своего брата Луи
в Италии, куда он отправился учиться живописи.

Эта опытная художница достигла зрелости, не испытав ни одного из тех
переживаний, с которыми знакома почти каждая молодая девушка, -
нежной страсти. Ее эмоции, похоже, были полностью духовными.
Она перевела многие псалмы на французский язык в стихах, и они были
Она прекрасно играла на лютне и обычно упражнялась в гостиной со своими племянницами и ученицами, которые играли на разных инструментах. Людовик XIV назначил ей пенсию в пятьсот ливров.

 Самые выдающиеся учёные того времени были её друзьями и гостями;  в разговоре она проявляла высочайшую интеллектуальную культуру. Её портреты в основном писались в качестве подарков друзьям или для украшения её собственного кабинета. «Я с удовольствием, — говорила она, —
вижу их в их отсутствие».

В духовной лирике она была предшественницей Ж.-Ж. Руссо, с которым её можно сравнить по теплоте чувств, а в повествовательной поэзии она приобрела большую известность. В 1699 году Академия деи Риковрати в Падуе приняла её в свои члены под именем Эрато. Она обладала красотой и привлекательными манерами, и ко всем оказанным ей почестям она добавляла скромность.

Привлекательность этого одарённого существа не угасла вместе с красотой
мимолётной юности. В возрасте шестидесяти лет она покорила сердце
сеньора Ле Э, джентльмена примерно её возраста, которому она подарила
Её руку, как говорили, он попросил просто из благородных побуждений, чтобы
приумножить своё состояние. По преданию, когда они вышли из церкви после
окончания церемонии, невеста обратилась к мужу с речью, в которой
подразумевалось, что на её выбор повлияла не романтическая любовь, а
уважение. Говорят, что она упомянула его под именем Деймон в одном из своих стихотворений.

Что касается мадам Дасье, то можно сказать, что в лице этой художницы
проглядывали черты великого и мужественного характера. Её черты
выражались в решительности и твёрдости. Её волосы на портрете
вьются сверху и ниспадают локонами. Она отличалась скромностью и простотой в одежде. Её большое и отзывчивое сердце сделало её защитницей и благодетельницей нуждающихся художников, а её общительность привлекала к ней блестящие круги, которые обычно собирались в её доме, включая многих самых одарённых и знаменитых людей того времени. Она умерла в 1711 году в возрасте шестидесяти трёх лет и была похоронена в Сен-Сюльпис. Фермельхейс оплакивал её в хвалебной песне. Аббат Боскильон написал
следующие строки, которые были начертаны под её портретом:

 «Из двух изысканных талантов новое сочетание
 Всегда будет делать Шерон украшением Франции;
 Ничто не может сравниться с совершенством её пера,
 Кроме изящества её кисти».

 За разные дары, прославленные, прекрасная Шерон,
 Всегда будет украшением и гордостью Франции;
 Ничто не сравнится с великими произведениями её пера,
 Кроме её кисти, торжествующей рядом с ними.

Мадемуазель Шерон сделала множество зарисовок с картин Рафаэля и Караваджо.
 Среди её исторических картин можно назвать «Бегство в
Египет» — Мадонна изображена в изнеможении, с ангелами
охраняющая младенца; “Кассандра, вопрошающая бога о гибели Трои”;
“Благовещение”; "Христос у гроба господня” - по Зумбо; с "
Демуазель де ла Круа” - ее племянницы и ученицы; и большой портрет
архиепископа Парижского, размещенный в якобинской школе на улице Св.
Jacques.

Мадлен Массон была дочерью Энтони Массона, знаменитого гравёра, и родилась в Париже в 1660 году. Она обучалась у своего отца и гравировала портреты в его прекрасном стиле. Среди них — портрет Марии Терезы, королевы Франции, и инфанты Испании.

Маркиза де Помпадур гравировала и исполняла небольшие гравюры по
рисункам Буше и других. Она выгравировала один набор из шестидесяти трёх гравюр по
рисункам Ге.




 ГлаваР. VIII.

 СЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК.

 Две разные системы живописи на Севере.--Фламандская школа
 представлена Рубенсом.--Голландская Рембрандта.--Характеристики
 Рубенса’ стиль.--Нет учениц.--Подходят к женским
 Исследования.--Некоторые женщины мастеров первой половины века.--Особенности
 голландской школы.— Широкое поле для женской энергии и
 трудолюбия. — Жанровая живопись. — Её особенности. — Положение дел,
 благоприятное для женского предпринимательства. — Первые попытки в жанровой живописи. — Мало
  женщин среди непосредственных учеников Рембрандта. — Жанровая живопись
 адаптируется к женскому таланту. — «Голландские музы». — Ещё одна
 женщина-архитектор. — Голландские женщины-художницы и гравёры. — Мария
 Шалькен и другие. — «Вторая Шурманн». — Маргаретта
 Годевик. — Художница-поэт. — Анна Мария Шурманн. — Удивительный
 талант к языкам. — Ранние достижения. — Её учёность
 и положение среди учёных.— Художник, скульптор и гравёр. — Прозван «чудом творения». — Королевские и княжеские
 гости. — Путешествие в Германию. — Принимает религиозные принципы Лабади. — Его доктрины. — Присоединяется к его группе. — Собирает своих последователей,
 и ведёт их во Фрисландию. — Бедность и смерть. — Визит Уильяма Пенна к ней. — Её портрет. — Её современницы в искусстве. — Живопись цветами в Нидерландах. — Её первопроходцы. — Мария Ван
 Остервик. — Её рождение и образование. — Ранние работы. — Слава при иностранных дворах. — Подарки от императорских друзей. — Огромные
 цены за её картины. — Королевские покупатели.— Тихая художница за работой. — Визит возлюбленного. — Испытание и неудача возлюбленного. — Стиль её живописи. — Рейчел Руйш. — Величайшая художница-флорист. — Ранние работы
 Наставления.-Распространение ее славы.-Домашние заботы.--Профессиональные почести.
 -Приглашения ко двору.--Ее Покровитель, курфюрст.--Ее работы
 в старости.-Ее характер.-Редкость ее картин.--Личные качества
 Внешность.


В то время как академики и натуралисты итальянских школ соперничали
на протяжении XVII века, а во Франции и Испании произведения искусства
выставлялись в качестве ярких контрастов, видоизменённых в каждой стране
национальными особенностями, на Севере появились две разные системы. Они, как и во времена Ван Эйка, оказали большое влияние на
развитие искусства в других странах, помимо той, где оно зародилось.
 Одной из них была фламандская школа, представленная Рубенсом; другой — голландская,
в которой Рембрандт считался великим мастером.

 Стиль Рубенса, яркий, пышный и полный энергичной жизни,
можно предположить, особенно привлекал внимание женщин. Однако эта школа, в которой здоровый и пышный натурализм
фламандского искусства достиг наивысшего развития, по-видимому, не имела
известных учениц. Страстные и часто
Насыщенный драматизмом характер работ Рубенса и его учеников,
а также физическое развитие его обнажённых фигур, действительно,
едва ли подходили для изучения женщинами, хотя их жизненная сила и
теплота красок впоследствии вдохновили на подражание таких художниц, как мадам
О’Коннелл. Мы также можем упомянуть Мишелин Вонтьер, художницу-портретистку первой половины XVII века. С одной из её работ была сделана гравюра Понтиусом, который занимался
работами Рубенса. Имя Кэтрин Пепин тоже встречается в надписях
как портретист в Обществе художников Святого Луки в Антверпене,
около 1655 г.

 В Голландии, с другой стороны, новая школа живописи обязана своими
характерными чертами политической и религиозной революции, которая
стала плодом реформаторских доктрин. Это изменение открыло широкое
поле для проявления женской энергии и гениальности. С развитием новой веры
шло в ногу с ней и стремительное развитие литературы; великие
обсуждаемые вопросы и более серьёзная домашняя жизнь голландцев
предоставляли достаточно материала для размышлений и описаний. Живопись пришла
под тем же влиянием, и это стало очевидным, когда глубина и сила чувств в его работах сделали Рембрандта одним из величайших мастеров всех времён.

 Новый вид искусства получил название «жанровая живопись».  В ней жизнь была представлена во всех её богатых и разнообразных формах, а мир и реальная человеческая жизнь стали объектами внимания там, где раньше допускались только идеализированные представления. Таким образом, открылась новая арена,
на которой можно было добиться благородных свершений, и вскоре даже самые грубые и
низменные аспекты повседневной жизни оказались способными на это.
с идеальным очарованием. Художник-жанрист, вооружённый волшебной палочкой юмора, часто добивался успеха в таких попытках, и успех привёл к принятию этой удивительно поэтичной светотени, которая до этого периода никогда не пользовалась такой популярностью ни на Севере, ни на Юге.

Такое положение дел было в высшей степени благоприятным для женского предпринимательства,
и мы находим, соответственно, у ряда талантливых художниц свидетельства
энергичной работоспособности и тщательности, которыми особенно славились женщины
Голландии. Однако в самых ранних работах
В жанровой живописи, которой фламандские художники противопоставляли
итальянские школы, женщины не принимали участия. Эти пробные образцы
обычно представляли собой грубые наброски с натуры, такие как «Пьяные
деревенские жители» и «Деревенские женщины» старшего Брейгеля, и долгое
время преобладающим вкусом в выборе моделей было низкое, грубое и
фантастическое. В таком поведении было больше отвращения, чем привлекательности для утончённых женщин, и, несмотря на их мнимую склонность к крайностям, это объясняет тот факт, что они не захотели
быть причисленным к тем, кто в восторге, в таком копировании природы. Один
мы слышим, Анна Брейгель, кажется, была родственница молодого
художник с таким именем.

Серьезность, глубина и насыщенность, приданные этому виду искусства
Рембрандт, казалось, так же мало подходил для женской фантазии,
которая скорее наслаждалась приятными очертаниями более поверхностных
эмоции, чем в концентрации глубочайших чувств природы.
Таким образом, среди непосредственных учеников Рембрандта было мало женщин.

Но по мере того, как жанровая живопись становилась всё более привлекательной,
изображения повседневной жизни и обстоятельств, а также изящество
деталей, составлявших особое очарование этого вида искусства,
были направлены на привлекательные черты характера, и школа всё больше
становилась рассадником женского таланта.

 Литература в этот период претерпела аналогичные изменения, и интересно
наблюдать, как одни и те же люди занимались обеими областями знаний.
Так было с двумя художницами, Тессельшаде-Висшер, которых называли
«голландскими музами» за их поэзию, — с Элизабет Хоффманн и драматической поэтессой Катариной Лескайль, а также с одной из них.
о которой мы сейчас поговорим и слава которой распространилась далеко за пределы её родной страны.

 Среди более старых художников голландской школы мы можем вскользь упомянуть художницу, писавшую фрукты и цветы, Анжелику Агнес Пакман; мадам Стинвик,
дизайнера в области архитектуры; и художницу-портретистку Анну де Брюин.
 Анна Тессала была выдающимся мастером резьбы по дереву.
Мария Греббер, ученица Савари, по словам Ван Мандера, хорошо разбиралась как в перспективе, так и в планах зданий. Мария и
Гезина Тербурги были сёстрами Жерара и, как и он, умели писать жанровые картины.

Готфрид Шалькен, который ввёл более простой метод и добился удивительных световых эффектов, был не менее знаменит, чем его сестра и ученица Мария, чьи работы отличались тонкостью исполнения и нежным выражением. Эглон ван дер Нир прославился вместе со своей женой Адрианой
Спилберг. Она родилась в Амстердаме в 1646 году и училась у своего отца, выдающегося художника. Она прекрасно рисовала цветными карандашами и пастелью, хотя
часто писала маслом. Говорят, что её портреты были точными
копиями. Они были изящно раскрашены и выполнены аккуратно
и забота. Ей покровительствовали при дворе в Дюссельдорфе.

 У Каспара Нетшера, одного из лучших и наиболее приятных мастеров в этом своеобразном стиле, была ученица Маргаретта Вульфрат, чьи исторические картины — «Клеопатра» и «Семирамида» — можно увидеть в Амстердаме. Она умерла в преклонном возрасте в начале XVIII века.

Ещё больший интерес вызывают художники, которые также принимали
активное участие в развитии голландской литературы. Анна и Мария
 Тессельшаде — дочери уже упомянутого Вишера — принадлежали к
Они также прославились своими прекрасными гравюрами на стекле.
 Их литературная культура позволила им общаться с самыми выдающимися учёными того времени.

 Среди них можно выделить Маргаретту Годевик, родившуюся в Дорте в 1627 году и бывшую ученицей Мааса. Она прославилась как в живописи, так и в знании древних и современных языков. Её называли «второй Шурман», и многие хвалили её как «прекрасный цветок искусства и литературы Мервестрома», то есть Дордрехта. Она рисовала пейзажи и цветы и вышивала их с большим мастерством. Она умерла в пятьдесят лет.

Катарина Квестер, жившая в Амстердаме, прославилась как художница, гравёр на меди и скульптор по воску, а также как поэтесса. Две её комедии, вышедшие в 1655 году, свидетельствуют о её мастерстве по крайней мере в трёх областях: рисунки и гравюры, иллюстрировавшие драмы, были полностью её собственным проектом и исполнением.


 АННА МАРИЯ ШУРМАН.

Более высокая и долговечная слава, чем все эти, должна быть
присуждена Анне Марии Шурман, которую голландские поэты называли своей
Сапфо и их Корнель. Она родилась в ноябре 1607 года в Кёльне
 (Дескамп говорит, что в Утрехте) в семье фламандцев. Её семья, как и семья Рубенса, была протестантской, и её родители бежали в Кёльн от преследований Альбы, где оставались до 1615 года, когда они переехали в Утрехт.

  Даже в раннем детстве талант юной девушки проявлялся. В три года она начала читать, а в семь уже говорила по-латыни. Мать пыталась приучить её к рукоделию, но она любила
развлекаться, вырезая картинки из бумаги; она также рисовала
Цветы и птицы — без чьих-либо наставлений. Несколько лет спустя у неё появился вкус к поэзии
и изучению языков. Учёба была её страстью,
искусство — развлечением. Ей разрешалось присутствовать на уроках латыни, которые
давали братья, и вскоре она достигла поразительного мастерства в этом языке.
 Когда ей было десять лет, она переводила отрывки из Сенеки на
французский и фламандский. Её любовь к учёбе вскоре привела к изучению
греческого. К классическим языкам она вскоре добавила знание
восточных языков. Она говорила и писала на иврите, самаритянском, арабском,
Халдейский, сирийский, эфиопский, турецкий и персидский; кроме того, он
в совершенстве владел итальянским, испанским, французским, английским
и немецким языками и говорил на всех европейских языках с изяществом.

В одиннадцать лет эта фламандская девушка читала Библию, Сенеку,
Вергилия, Гомера и Эсхила в оригинале; в четырнадцать она
написала латинскую оду знаменитому голландскому поэту Якобу Катсу, который впоследствии безуспешно добивался её руки. Она писала стихи на многих языках. Знание разных языков
помогал ей изучать теологию, к которой она проявляла глубочайший интерес
с детства. Говорят, что именно прочитав Историю мучеников
, она прониклась склонностью к религиозному энтузиазму
, который так сильно повлиял на нее в течение всей жизни и привел к столь странной карьере
в последние годы ее жизни.

Поразительная образованность этой замечательной женщины и ее владение
языками привели к тому, что к ее мнению часто обращались самые
эрудированные ученые ее времени. К её мнению всегда прислушивались с уважением; ей отводилось почётное место в лекционных залах
Утрехтского университета; и нередко она открыто принимала участие в проводимых там научных дискуссиях. Профессора Лейденского университета соорудили трибуну, с которой она могла слушать, не смешиваясь с аудиторией. С этой замечательной эрудицией Анна
Мария сочетала редкую степень утончённости в искусстве. Гений, проявившийся в вырезании из бумаги, по-прежнему свидетельствовал о сильной и решительной деятельности. Она умела рисовать и писать картины, обладала «счастливым вкусом в скульптуре» и проявляла свои таланты в резьбе по дереву.
дерево и слоновая кость, а также лепка из воска. Она вырезала бюсты
своей матери и братьев из дерева. Художница Хонтхорст оценила один-единственный
портрет, выполненный ею, в тысячу голландских флоринов. Кроме того, она
оставила свидетельства своих немалых достижений в гравюре на меди.;
и она выгравировала бриллиант на хрустале. Музыкальный вкус и умение
играть на нескольких инструментах дополняют список удивительных
способностей, которыми была наделена одна из самых одарённых представительниц своего пола.

Неудивительно, что современники называли её «чудом».
творения”. Мало того, что из-за таких разнообразных дарований к ней относились с восхищением,
знакомые боготворили ее за
личные качества. Она состояла в самом тесном литературном общении
с такими выдающимися учеными, как Салматиус, Хайнсиус,
Воссиус, который, как говорят, научил ее ивриту, и другими. Принцы
и принцессы приходили к ней в гости, беседовали с ней и вступали в
переписку с ней.

Гонзага, королева Польши, отправившись в 1645 году в путешествие в Утрехт, решила навестить Анну Марию, о которой слышала столько чудесного. После
в долгой беседе она оказывала ей лестные знаки уважения.

Королева Богемии и принцесса Луиза, ее дочь, часто
писали ей. Со скромностью, столь же редкой, как и ее исключительные способности
, Анна Мария отклонила все предложенные почести, и прошло много времени
прежде чем ее удалось убедить опубликовать свои литературные произведения. Когда выдающийся врач Иоганн ван Бевервик захотел посвятить ей свой трактат «О преимуществах женского пола», она попыталась уклониться от этого комплимента. В 1636 году она была вынуждена
опубликовала латинскую поэму, посвящённую основанию Утрехтского университета. За ней последовали «Апология женского пола» и другие работы.

  Анна Мария Шурманн много лет прожила в своём родном городе Кёльне. По словам одного авторитетного источника, часть своего времени она проводила в загородном доме, где жила в крайней простоте, избегая внимания знаменитостей, которые хотели навестить её, и деля своё время между искусством и писательством. В 1664 году она совершила
путешествие в Германию вместе со своим братом и там впервые
познакомился с Лабади, знаменитым французским энтузиастом и проповедником новых доктрин. Он верил, что Высшее Существо обманывает человека, чтобы творить добро. Он учил, что Святой Дух постоянно открывает человеческую душу для новых откровений; что Библия не является необходимым руководством; что соблюдение субботы не является обязательным; что созерцательная жизнь ведёт к совершенству характера; и что такого состояния можно достичь путём самоотречения, умерщвления плоти и молитвы. Этот человек обладал необычайной силой.
Он обладал незаурядными интеллектуальными способностями и завораживающим красноречием. Ему удалось
приобрести много последователей, и Анна Мария, глубокая и серьёзная до меланхолии, а теперь омрачённая горем из-за потери отца и
братьев, слишком легко поверила его притязаниям.

 Отказавшись от пера и карандаша, она присоединилась к ученикам Лабади,
посвятив себя изучению его теологических доктрин.
Чтобы способствовать его успеху, она опубликовала свою последнюю работу под названием
«Евклерия» в 1673 году, за год до смерти фанатика. Она
навещала его, и говорят, что он умер у неё на руках.

В этой книге она сожалеет о своей ранней преданности литературе и искусству.
 Другие источники добавляют, что она собрала последователей Лабади, которых называли
 лабадистами, и, продолжая распространять его идеи, взяла на себя руководство группой и привела их в Виверт во Фрисландии.  Она
приобщила к этим идеям Елизавету, принцессу Палатинскую, и вместе они открыли приют для странствующих учеников. Верная своим убеждениям, Анна Мария раздала всё своё имущество, чтобы накормить бедных, и умерла в нищете в мае 1678 года в возрасте семидесяти одного года.

Уильям Пенн упоминает в своём «Путешествии по Германии» разговор, который он
вёл в Виверте с этой замечательной женщиной в 1677 году, особо отмечая
серьёзность и торжественность её тона в разговоре.

Анна Мария Шурманн оставила после себя не только славу о своём
глубоком образовании и художественной культуре, поистине выдающихся для представительницы
любого пола, но и репутацию человека с чистым сердцем и пылкими религиозными
чувствами, которые не могли быть омрачены её ошибочной, хотя и искренней верой, а также фанатичным энтузиазмом, с которым она цеплялась за абсурд.
догмы. На портрете её волосы зачёсаны назад, со свисающими прядями по бокам. Затылок украшен орнаментом. Большой
острый воротник плотно облегает шею. Черты лица выразительны;
глаза проницательные и выразительные; римский нос крупный.

 Среди современников Анны Марии Шурманн были художницы
Клара Петерс, Алида Витус, Сюзанна фон Штин и Катарина
Остфриз; с гравёрами на меди Сюзанной Вербрюгген, Анной де Кохер
и Марией де Вильде, которые выгравировали серию из пятидесяти гравюр — жемчужин из коллекции её
отца — и опубликовали их в 1700 году в Амстердаме.

Именно в XVII веке женщины Нидерландов довели искусство рисования
цветов до совершенства. Констанция из Утрехта и Анжелика Пакман могут считаться
первопроходцами в этом прекрасном искусстве — поистине женском достижении.


 МАРИЯ ВАН ОСТЕРВИК

она была первой выдающейся художницей в этой области и предшественницей той, кто превзошёл её, — Рейчел Рюйш, которая в своё время считалась гордостью и честью голландской школы и действительно была достойна того, чтобы её причисляли к тем, кем гордится весь мир. Хотя она и не была такой великой,
Марию по праву причисляют к выдающимся женщинам Голландии. Она
родилась в Нутдорпе, недалеко от Делфта, около 1630 года. Она получила начальное
образование у выдающегося художника-флориста Давида Хема. Её
отец был проповедником реформатской религии и усердно развивал
интеллектуальные способности своей дочери. Он не мог не заметить её удивительную склонность к рисованию, а также её недовольство и даже отвращение к пустякам, которые развлекали других девочек её возраста. Она всегда держала в руке карандаш.

 Её ранние работы получили много похвал, и вскоре
она достигла такого мастерства, что стала соперничать со своим учителем. Восхищённые ценители распространили её славу за границей, и она стала знаменита при иностранных дворах. Её работы охотно приобретали первые лица того времени, после того как Людовик XIV Французский поместил одну из них в свою великолепную коллекцию. Император Леопольд и императрица прислали образцы её работ, за что она получила портреты их императорских величеств, украшенные бриллиантами, в знак их уважения. Её работы стоили огромных денег. Вильгельм III.
Англия заплатила ей девятьсот флоринов за картину, и правители Европы, казалось, соперничали друг с другом, осыпая почестями и славой эту талантливую женщину. Король Польши купил три её картины за две тысячи четыреста флоринов. Эти суммы выплачивались ей со всеми знаками уважения, как подарки от друзей, а не как профессиональное вознаграждение.

  Среди всех этих почестей Мария вела спокойную и мирную жизнь, не тревожимая ни волнением, ни переменами. Она была окружена приятным
кружком друзей; она неустанно трудилась и всегда была на виду.
её кабинет. Чтобы побыть наедине с собой, она отправилась навестить своего дедушку в Делфт. Однажды к ней пришёл молодой человек, который представился как Виллем ван Эльст и, казалось, очень хотел увидеть некоторые из её работ. Его восхищение ими сочеталось с пылкой любовью к художнице. В конце концов он набрался смелости и признался ей в своих чувствах, но Мария ответила, что твёрдо решила не выходить замуж. Она тоже считала, что её живой поклонник не подходит к её
серьёзному и спокойному характеру.

 Однако она не хотела слишком резко разрушать его надежды и относиться к нему
С недобрым умыслом она выдвинула условие, которое, как она полагала, должно было удержать его от дальнейших ухаживаний или, по крайней мере, ослабить его настойчивость. Она потребовала, чтобы он работал по десять часов в день в течение года. Молодой человек с готовностью согласился, но, как она и предполагала, ему не хватило упорства, чтобы сдержать слово. Его мастерская находилась напротив мастерской Марии; она наблюдала за ним из своего
окна и не упускала случая отметить на подоконнике дни, когда он не работал.

 В конце года Уильям пришёл, чтобы потребовать исполнения её обещания.  «Ты
— Ты сам меня от этого освободил, — ответила она и, подойдя к окну,
указала ему на следы его праздных дней. Влюблённый был
сбит с толку и ушёл разочарованным.

 Мария рисовала цветы с восхитительной точностью и аккуратностью,
проявляя изысканный вкус и мастерство в их выборе и группировке;
она также обладала удивительным умением передавать их свежие оттенки и
гармонично сочетать разные цвета. Она потратила много времени и сил на завершение своих работ, поэтому они
встречаются редко.

 Она умерла в возрасте шестидесяти трёх лет в доме своего племянника Жака
фон Ассендельфт, проповедник из Эутдама в Голландии.


 РАХЕЛЬ РУЙС.

 Рахель Руйш (также пишется Руйш или Ройтч) пошла по стопам
Марии ван Остервик и довела искусство рисования цветов до совершенства,
недостижимого ранее. Дешан говорит, что её цветы и фрукты «превзошли саму
природу». Несомненно, ей удалось создать самую совершенную иллюзию, а продуманный выбор сюжета и манера компоновки, расположения и контраста сделали эффект ещё более изысканным.

 Эта выдающаяся художница была дочерью известного анатома.
родилась в Амстердаме в 1664 году. Она брала уроки живописи у
Вильгельма ван Эльста, художника, который наряду с Де Химом и Хюйсумом занимал одно из первых мест среди
Голландских художников-цветочников. Он и его соперники были вскоре сравнялся по справедливой
ученый, после чего она приняла природа для нее учитель.

В то время как ее картины прославились за границей, Рейчел сидела и работала
в своей уединенной комнате; но она не могла спрятаться от стрел
мальчика-бога. Она вышла замуж — Дескампс и другие говорят, что в возрасте
тридцати лет — за художника-портретиста по имени Джулиан ван Пул, который влюбился в неё и
представил ей себя.

Она стала матерью десятерых детей. Несмотря на домашние хлопоты и обязанности по уходу за детьми, она умудрялась не пренебрегать искусством, которое так любила. Тем не менее нам известно, что её дети были прекрасно воспитаны. Должно быть, она прилагала огромные усилия и училась, что, несмотря на перерывы в работе по дому и скудный доход, позволило ей достичь такого совершенства, что её восхваляли поэты и поэтессы, а слава о ней распространилась по всей Европе. В 1701 году Академическое общество
Академия в Гааге приняла её в свои ряды; её вступительный рисунок представлял собой
прекрасное изображение роз и других цветов. Её слава стала настолько
великой, что в 1708 году курфюрст Пфальцский Иоганн отправил ей диплом,
в котором она была названа придворным художником и приглашена
поселиться в его столице. Этот принц написал ей ещё одно письмо,
приложив к нему в подарок полный набор серебряных туалетных принадлежностей,
состоящий из двадцати восьми предметов, к которым он добавил шесть
серебряных канделябров. Он пообещал
стать крёстным отцом одного из её детей. Когда она привела сына в
Дюссельдорфский курфюрст украсил шею младенца красной лентой, к которой была прикреплена великолепная золотая медаль.

 На службе у курфюрста она написала несколько картин, большинство из которых были заказаны её меценатом, который, заплатив за них, всегда добавлял к ним почётные
подарки.  В 1713 году, во время второго визита в Дюссельдорф, она была принята с почестями, которых заслуживали её великие таланты. Курфюрст отправил несколько её картин великому герцогу Тосканскому, который восхитился ими и поместил их в свою богатую коллекцию шедевров. Несколько её работ
были подарены королевским особам; некоторые из них хранились в галерее
Дюссельдорфа, а несколько превосходных картин были сохранены в Мюнхене.

 После смерти своего друга и покровителя, курфюрста, она вернулась в
Голландию и с неутомимым усердием продолжала заниматься своим искусством.  Она оплакивала его потерю как своего друга и щедрого покровителя искусства, но её работы
пользовались таким же большим успехом, и Фландрия и Голландия даже роптали из-за того, что их увезли в Германию.

Старость не смогла затмить её редкие таланты; картины, которые она писала в восемьдесят лет, были так же тщательно проработаны, как и в тридцать. Гению
Она обладала всеми добродетелями, которые возвышают и украшают женский характер. Уважаемая великими, любимая даже своими соперницами, восхваляемая всеми, кто её знал, она шла по жизни, усыпанной цветами, пока в конце своего мирного пути не воздала должное почестям. Она умерла в 1750 году в возрасте восьмидесяти шести лет, прожив в браке пятьдесят лет и пять лет будучи вдовой.

Её работы редко можно увидеть из-за того, что трудно убедить владельцев
в Голландии расстаться с ними. В Амстердаме есть четыре прекрасных
произведения. Их главные достоинства — удивительная сила и тонкая отделка.
с цветопередачей, близкой к натуральной. Цветы, фрукты и насекомые кажутся полными
свежей жизни.

 Стиль Рейчел сочетал в себе мягкость, лёгкость и деликатность манеры
с определённым величием замысла и мощным эффектом, что
привело к всеобщему признанию мужественности и благородства
чувств в её работах. На портрете у неё короткие волосы,
платье с низким вырезом и бусы на шее. Черты лица художницы, крупные и ярко выраженные, несут в себе тот же смелый, открытый характер, который проявлялся в группировке и расположении её цветов.
свобода, которая отличала ее композиции и сочеталась с ними.
удивительная легкость и изящество. В глубине колорита, казалось, был заключен тонкий
поэтический аромат.




 ГЛАВА IX.

 СЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК.

 Неблагоприятные обстоятельства для живописи в Германии.-Последствия
 Тридцатилетней войны.-Проявление национальной любви к искусству в знаках
 Проявленной жизни.--Влияние Реформации.— Неполноценность
немецкого искусства в этом столетии. — Знатные дамы в литературе. — Женщина
 Астроном.--Слава Шурманна пробуждает соперничество.--Выдающийся
 Женщины.-Начало создания поэтических орденов.-Зесен, Покровительница пола
 .-Женщины, культивировавшие искусство.-Художницы из Нюрнберга.-Барбара
 Helena Lange.--Художники-флористы и граверы.-Лепка из воска.-Женщины
 Художники в Аугсбурге.-В Мюнхене.--In Hamburg.-- Принцесса
 Голландина.--Ее картины.--Мария Сибилла Мериан. -Ранняя любовь
 к насекомым.--Материнская оппозиция.--Ее брак.--Публикация
 своей первой работы. - Присоединяется к лабадистам.--Возвращается к
 Бабочки.--Любопытство увидеть американских насекомых.--Путешествие в
 Суринам. — История о светлячках. — Возвращение в Голландию. — Публикация её работ. — Повторная публикация в Париже. — Её дочери. — Её внешность. — Датские женщины-художницы. — Анна Краббе. — Дочери короля. — Вкусы в искусстве в Дании и Англии, обусловленные вкусами других народов. — Женщины-художницы в Англии. — Самые известные поэтессы. — Миниатюристки.— Портретисты. — Офортисты. — Леди
 Знатоки. — Дочь карлика. — Анна Карлайл. — Мэри
 Бил. — Ученица сэра Питера Лели. — Характер её работ. — Слухи
 о привязанности к ней Лели. — Стихи в её честь. — Мистер
 Записные книжки Бил. — Энн Киллегрю. — Её портреты членов королевской семьи. — Исторические и натюрмортные работы. — Её портрет работы Лели. — Её характер. — Ода Драйдена, посвящённая её памяти. — Опубликованные ею стихи. — Мадемуазель Роуз. — Художница в шёлке. — Чудесные эффекты. — Её работы. — Художница ножниц.— Её
уникальные способности к подражанию.— Копировальщица старых картин.— Её
 Вырезки.— Разнообразные виды, выполненные с помощью ножниц. — Королевские и
императорские гости.— Её трофей для императора Леопольда.— Стихи в её
честь.— Швейцарская художница Анна Вассер.— Её образование и
 Работает.--Судебные поручения.--Алчность ее отца.--Пребывание при дворе.
 Возвращение домой.--Несчастный случай со смертельным исходом.--Ее литературные достижения.


В то время как в Нидерландах, под влиянием Национального
высота, искусство переросло в школе свойственны гражданство, намного меньше
существовали благоприятные обстоятельства в Германии. Действительно, можно сказать,
что ни в одной стране нельзя было найти ничего менее благоприятного. Дело было не только в том, что земля была опустошена Тридцатилетней войной, ведь известно, что искусство и знания могут расцветать даже в суровых национальных условиях.
борьба. Однако это противостояние было враждебно по отношению ко всем благородным порывам и возвышенным стремлениям и имело тенденцию подавлять благородную энергию, которая проявляется в других конфликтах. Это была междоусобная и грязная распря; немцы сражались против немцев, а орды иностранных разбойников были поощряемы грабить страну, опустошённую собственными детьми. В царстве подлых и низких страстей не было почвы, на которой могли бы расцвести такие цветы, как те, что тогда делали Нидерланды прекрасными.

Кроме того, не хватало такого центрального пункта, как во Франции
и Испанию — дворами Версаля и Мадрида. Всё вращалось
в узкой и грязной сфере личных интересов. То, что в Германии, несмотря на это бедственное и мрачное положение, появлялись художники, и то, что даже женщины с самопожертвенным рвением проявляли свою склонность к этому призванию, является доказательством глубокой любви к искусству, заложенной в сердце нации, которая проявлялась яркими вспышками в XVI веке и не была полностью угашена даже в разгар беспорядков. Реформация, хотя и
Германия, вдохновлённая духом новой эпохи, поначалу заняла враждебную позицию по отношению к искусствам, которые способствовали украшению старой веры. В течение трёхсот лет открытое насилие, слепая ярость и холодное презрение к истинному значению искусства угрожали уничтожить то, что предшествующие века оставили в наследство. Борьба продолжалась вплоть до девятнадцатого века.

Признаки жизни в искусстве впервые были замечены в Германии в начале XIII века, и с тех пор
наблюдалось постепенное улучшение. Строгость и серьёзность, предписанные
традиции были заменены более мягким исполнением и более легким течением
контура. Струящаяся драпировка и изящество отмечали самые ранние попытки
выразить собственные чувства художника в его работах, и субъективный принцип
был разрешен в картинах.

В период возрождения искусства к концу пятнадцатого века
были широко выбраны священные сюжеты более ранних эпох. Впоследствии
собственный разум и эмоции художника проявились в самопродуктивной энергии;
а в более поздний период в моду вошли точные изображения
форм, встречающихся в природе.

 В XVII веке Германия отставала в художественном плане.
Это неоспоримый факт, но многие стремились к совершенству, которым могли похвастаться другие страны. В изобилии были женщины, которые занимались изящной литературой; знатные дамы и принцессы покровительствовали поэтам и ухаживали за музами. Генриетта Оранская, супруга великого курфюрста, была одной из нескольких королев, которых до сих пор помнят в их священных песнях. Низшие сословия могли похвастаться своими
образованными женщинами, и имя Марии Куниц заслуживает упоминания как
имя учёной в области астрономии.

 Слава Анны Мемораты, Фульвии Мораты и Анны Марии Шурманн
Тем временем немецкие женщины испытывали желание вписать свои имена в историю рядом с этими выдающимися личностями. Гертруда Мёллер была
знатоком языков, а Сибилла Шварц — поэзии. Даже Риз, который
исключал женщин из своего литературного общества, переписывался с поэтессой
Марией Коммер.

 Это положило начало почётным поэтическим орденам, и женщины не были
исключены из них, особенно из тех, что были учреждены Цезеном. Он был покровителем и вдохновителем женского гения и предприимчивости; его перо было посвящено служению женскому полу, и его восхваления были взаимны
благодарной Справедливой. В его “Lustinne” он поет леди поэтов
его день.

Художницам того времени, казалось, действительно не хватало такой щедрой
оценки; и, возможно, восторженные восхваления, расточаемые
поэтами друг другу, преследовали эгоистичную цель. И все же тот период не обошелся без
значительного числа женщин, которые занимались искусством, и не исключено, что
успех поэтесс оказал некоторое влияние на стимулирование их
рвения. Перед их глазами был пример прославленного Шурмана, который носил двойной венок из лавровых ветвей обеих наук, и голландцы
Школа оказала большое влияние на формирование вкусов в Германии.

 Любовь к проявлению творческой силы естественным образом развивалась в
разных направлениях. Нюрнберг, резиденция ордена певцов Пегницшафер; Гамбург, резиденция рыцаря Зенона; Саксония, где
процветали многие преданные литературе люди, — не были обделены духом
искусства. В первом упомянутом городе мы слышим о двух художницах,
происходивших из семей, прославившихся своими достижениями в искусстве:
Мария фон Сандрарт, которая также занималась гравюрой на меди; и Эстер Ювенель,
которые рисовали архитектурные планы. К ним можно добавить имя
Барбары Хелены Ланге, прославившейся гравировкой по меди и
резьбой по слоновой кости и алебастру. В 1679 году она была принята в орден Пегниц
за свой поэтический талант, и её поэтическое имя было записано как Эрона. В 1686 году она вышла замуж за некоего Копша и вместе с ним
переехала в Берлин, а затем в Амстердам.

Здесь можно упомянуть имена Марии Клары Эймарт и Магдалены Фюрст как художниц,
рисующих цветы, и Хелен Прейслер как гравёра по дереву
медь; и Джоанна Сабина Преу как гравер и моделист по воску.
Все они приобрели немалую репутацию.

В Нюрнберге также жила в 1684 году Анна Мария Пфрюндт, родившаяся в Лионе.
Она лепила портреты из воска, некоторые из которых принадлежали лицам
высокого ранга, и, украшенная дорогой драпировкой и драгоценными камнями, приобрела
широко распространенную репутацию художницы.

Аугсбург также был богат свидетельствами женского художественного вкуса.
 Сюзанна Фишер и Йоханна Сибилла Кюзель преуспели в живописи,
а её младшие сёстры, Кристина и Магдалена Кюзель, вместе с Марией
Вислатин, гравюры на меди. Другие превзошли нюрнбергцев в
тонкой резьбе.

 В Регенсбурге жила Анна Катарина Фишер, художница, писавшая цветы и портреты; в Мюнхене Изабелла дель Поццо была назначена придворной художницей
курфюрстины Аделаиды, а художница-миниатюристка Мария Ригер
очень часто работала на высокопоставленных лиц. Пласида Ламме
примерно в то же время прославилась тем, что рисовала миниатюры и
резьбой по дереву, которыми она занималась в баварском монастыре Хоэнварт.

 В Гамбурге художницами были Мариана Ван дер Ступ и Диана Глаубер
по профессии, а в Саксонии мы находим искусную художницу-портретистку
Маргаретту Раструм, которая занималась своим искусством в Лейпциге. Вышеупомянутая
Анна Катарина Фишер долгое время жила в Галле со своим мужем, художником по
имени Блок. В конце этого века мы слышим о мадам
Равеманн, которая изготовила прекрасную медаль — изысканный образец
чеканки — для Августа Второго.


 ПРИНЦЕССА ГОЛЛАНДИНА.

Окинув взглядом западную Германию, мы видим, что художественная бедность
этой страны была искуплена принцессой, любившей изящные искусства, — Луизой
Голландка из Пфальца. Она была дочерью несчастного Фридриха
V и сестрой принцессы Елизаветы, прославившейся своим почитанием философа Декарта, а также
принца Рупрехта, известного в истории искусства своими рисунками и гравюрами. Холландена вместе со своей сестрой Софией обучалась живописи у знаменитого Герарда Хонтхорста и писала большие исторические картины в стиле этого мастера, о которых в настоящее время известно очень мало. Две картины Холландены были
добавлено в коллекцию ее дяди, короля Карла. Одна из них изображает
Товиаса и Ангела; другая - сокольничего. Алтарная работа ее руки
украшает церковь в Париже. Лавлейс в своих стихах высоко отзывается о
способностях этой принцессы.

Ее семья происходила из того же места, где родилась Анна Мария
Шурман-город Кельн, где, что знаменитый художник получил ее
раннее образование.

Мы не можем не упомянуть Франкфурт-на-Майне, где в середине XVII века жила одна из самых знаменитых женщин, которыми тогда могла гордиться Германия. Это была


 МАРИЯ СИБИЛЛА МЕРИАН.

Она была дочерью Мэтью Мериана, известного географа
и гравёра, и родилась во Франкфурте-на-Майне в 1647 году. Её отец
опубликовал в Германии топографическое исследование в тридцати одном томе.
Её мать была дочерью Теодора де Бри, известного гравёра.

Примечательным обстоятельством, противоречащим обычному опыту
неординарных личностей, было то, что Сивилла посвятила себя
призвание художника вопреки желанию своей матери и несмотря на
большие трудности. В этом отношении она отличалась от большинства
другие женщины-художницы, поскольку они, как правило, приходили к изучению искусства по
примеру родителей или в результате домашнего обучения.

 С раннего детства эта необычная девочка проявляла
упорный интерес к естествознанию и с удовольствием изучала образцы растительного и животного мира.  Возможно, это природное пристрастие было вызвано одним из тех случайностей, которые так часто определяют направление и характер человеческого интеллекта. Говорят, что незадолго до её рождения её мать решила собрать коллекцию
любопытных камней, ракушек и разных видов гусениц.
Как бы то ни было, несомненно, что в очень раннем возрасте у ребёнка проявился тот же вкус, и никакие материнские упрёки или наказания не могли удержать её от того, чтобы потакать этой странной прихоти. Однако она скрывала свои сокровища. В конце концов её отчим, художник Якоб Маррель,
уговорив мать дать согласие, устроил так, что девочка брала уроки у знаменитого художника-флориста Абрахама Миньона.

В 1665 году, в возрасте восемнадцати лет, она вышла замуж за Джона Эндрю Графа, художника
и архитектора. Брак не был счастливым, но
Она прожила с графом почти двадцать лет в Нюрнберге, в уединении и затворничестве, посвящая себя исключительно своему искусству, как она сама говорит в предисловии к одной из своих опубликованных работ, отказавшись от общения с обществом и коротая время за изучением различных видов насекомых, которых она зарисовывала, и за наблюдением за их превращениями.

 Сначала она рисовала свои образцы на пергаменте, и многие из этих рисунков были распространены среди любителей. Вдохновлённая ими, она
в 1679 году опубликовала работу под названием «Чудесные превращения
«Гусеницы», том в формате ин-кварто с медными гравюрами, выполненными ею самой по собственным рисункам. В 1684 году вышел ещё один том.

 Дела Графа пришли в упадок, а его поведение подверглось резкой критике, и он был вынужден покинуть семью и уехать из страны. После этого расставания Сивилла никогда не упоминала имя мужа ни в одной из своих публикаций, а издавала их под своей девичьей фамилией.
Примерно в 1684 году она отправилась во Франкфурт и подготовилась к путешествию в Западную
Фрисландию со своей матерью и дочерьми. Там она сошла с ума
с религиозным энтузиазмом, который толкал стольких женщин на странные поступки, она присоединилась к секте лабадистов и поселилась в замке Бош.

 Однако Сивилла не полностью отдалась во власть этого безумия; её по-прежнему влекли к себе учёба и исследования. Бабочки и черви снова привлекли её внимание, и вскоре она
проявила глубокий интерес ко всем коллекциям животных из
Восточной и Западной Индии, которые, как она обнаружила, были в пределах её досягаемости.

 Среди тех, чьими коллекциями она больше всего восхищалась, был
Фредерик Руйш, доктор медицины и профессор ботаники, а также
отец Рейчел Руйш, уже заметил это. Нетрудно поверить, что пример и беседы с такой одарённой и преданной науке женщиной, как мадам Мериан, оказали решающее влияние на характер юной Рейчел.

Наша отважная и трудолюбивая героиня была в восторге от возможности
изучать такие интересные коллекции, потому что, помимо удовольствия, которое доставляли ей исследования в области естествознания, ею двигало неугасимое желание узнать всё, что только можно узнать.
в этом отделе животного мира. В конце концов, желая увидеть метаморфозы и пищу американских насекомых, она решила предпринять это трудное и дорогостоящее путешествие в Суринам, которое она совершила в июне 1699 года. Голландские штаты предоставили ей средства для путешествия. Её путешествие послужило поводом для следующих строк французского поэта:

 «Сивилла отправляется в Суринам на поиски природы,
 С умом мудреца и сердцем героя».

 Местом её назначения была Голландская Гвиана, которую часто называют Суринамом,
по названию реки, на которой расположена столица Парамарибо.
расположенный. Говорят, что однажды, когда она жила там,
Индейцы принесли мадам Мериан несколько живых мух-фонарей, которых
она положила в коробку; но ночью они производили такой шум, что она встала
встала с постели и открыла свою тюрьму. Множество огненных язычков
вырвавшихся из коробки, так напугали ее, что она немедленно уронила ее
на землю. Отсюда и пошли удивительные истории о сильном свете, излучаемом
этим насекомым.

Она оставалась в Америке почти два года, до лета 1701 года,
несмотря на неблагоприятное воздействие климата на её здоровье.
и, таким образом, трудности, возникающие в процессе преследования ее
исследования. Хотя сильной воли, она не смогла долго сопротивляться
такого противника, и вынужден был вернуться гораздо раньше, чем ей подходит
наклоны.

В сентябре она снова была в Голландии, где ее великолепные рисунки американских насекомых на
пергаменте вызвали величайшее восхищение среди
знатоков. Они убеждали её опубликовать работу, которая открыла бы
мир растений и животных, доселе неизвестных, и, несмотря на
большие расходы, она наконец решилась, не ожидая вознаграждения
за то, что она потратила деньги на гравировку своих рисунков для публикации. Вознаграждением за её труды должна была стать продажа последующих изданий. Эта работа была
озаглавлена «Метаморфозы суринамских насекомых и т. д. Текст, составленный Гаспаром Коммелином по рукописям автора».

В 1771 году в Париже была опубликована коллекция работ мадам Мериан,
переведённых на французский язык. И по сей день можно увидеть гравюры,
почти в натуральную величину, с различными рисунками, сделанными
этой увлечённой женщиной, на которых изображены объекты, поразившие её воображение, — гусеницы,
бабочки, пауки, змеи и различные виды животных и растений,
изображённые со всей роскошью ярких красок и
проиллюстрированные избранными поэтическими произведениями.

 Её великий труд назывался «История насекомых Европы,
нарисованная по образцам природы и объяснённая Марией Сибиллой Мериан».  Он включал в себя
трактат о размножении и метаморфозах насекомых, а также о
растениях, которыми они питаются. Её рисунки были не только выполнены с
точностью, но и каждое насекомое представало в своём первоначальном виде с самыми
приятными дополнениями. С теми, кто вышел из куколки или
Нимфа, муха или бабочка — все они были изображены с любимыми растениями и цветами,
правильно и со вкусом прорисованными.

 Даже после появления её работы в 1705 году упорная художница
продолжала изучать естественную историю, к чему присоединились обе её дочери, которых она обучала искусству.  Доротея,
младшая из дочерей, сопровождала её в Суринаме, а старшая, Джоанна,
Мария Хелена приехала позже со своим мужем, амстердамским купцом,
чтобы помочь матери собирать и рисовать образцы.
намерение матери опубликовать рисунки, сделанные ее дочерьми, в
приложении к ее собственному собранию сочинений; но ее смерть, наступившая в
январе 1717 года, помешала этому, и дочери впоследствии опубликовали
результаты их трудов вынесены в отдельный том.

Эта необыкновенная женщина, чьи труды внесли такой большой вклад в
улучшение и приукрашивание естественной истории насекомых, была
мало одарена красотой или личным изяществом. На ее портрете видны
жесткие черты лица с тяжелыми морщинами. Любопытный головной убор, сделанный из складок
черная ткань, поднимается высоко над головой и немного наклоняется влево
. Короткие светлые завитки появляются над батистовой оборкой, завершая
полуприкрытый корсаж. Она, несомненно, имеет право на место среди великих
художниц.

История мадам Мериан завершает историю немецких художниц.
Выставка, относящаяся к семнадцатому веку, представляет более чем
обычный интерес.


 ДАТСКИЕ ХУДОЖНИЦЫ.

Здесь можно увидеть работы художников Дании и Англии.
Анна Крэбб была художницей по профессии и жила в Копенгагене.
В 1618 году. Она написала серию портретов датских принцев, к
которым добавила поэтическое описание каждого из них. Дочь короля
Кристиана IV, Элеонора Кристина, вышедшая замуж за министра Улефельда,
была известна не только своей красотой и интеллектуальными способностями,
но и мастерством в различных видах искусства — гравюре, лепке из воска
и миниатюрной живописи. Её дочь Хелена Кристина обладала такими же
талантами.

Ближе к концу века Софи Хедвиг, дочь короля
Кристиана V, прославилась как художница и приобрела большую известность
работы в жанре портрета, пейзажа и цветочной живописи.

Ни в Дании, ни в Англии национальный характер не оказал особого влияния на искусство; напротив, в обеих этих странах преобладающим вкусом руководили иностранцы — голландцы и немцы.


 Английские художницы.

В Англии было не так много женщин-художниц, хотя в литературе
этот пол не был обделён лаврами, а в драматической поэзии
и прозаическом романе женщины соперничали за признание с мужчинами
писатели. Поэтесса Джоанна Уэстон была большой поклонницей Анны Марии
Шурманн и взял ее за модель; но не было художников, которые
могли бы сравниться по достоинству с женщинами, занимающимися поэзией.

В качестве художников-миниатюристов можно упомянуть Сюзанну Пенелопу Гибсон;
также Пенелопа Клейн. Последняя была дочерью немецкого художника,
и ее сестры Магдален и Сара также были преданы искусству. Они
нарисовали портрет дочери Ричарда Кромвеля.

 Мэри Мор добилась известности как портретистка.
В Англии принцесса Голландия, о которой мы упоминали ранее, брала уроки живописи у Жерара Хонтхорста вместе со своей сестрой Софи.

 Анна и Сюзанна Листер считались искусными гравёрами. Они иллюстрировали работу по естественной истории, написанную их отцом, в манере мадам Мериан.

 Графиня Карлайл была знатоком и гравёром с тонким вкусом. Возможно, она задала моду, которой впоследствии следовали многие
прекрасные дилетантки, оказавшие такое большое влияние на Англию в
последующем столетии.

Сьюзен Пенелопа Роуз, по словам лорда Орфорда, была дочерью
Карлика Ричарда Гибсона. Она вышла замуж за ювелира и прославилась тем, что
с большой свободой рисовала портреты акварелью. Ее миниатюры
были больше обычного. Она умерла в сорок восемь лет в 1700 году.

Современницей Вандика была миссис Анна Карлайл, умершая около 1680 года.
Она прославилась своими копиями работ итальянских мастеров. Карл I.
высоко ценил её. Однажды она поделилась с Вандиком подарком от их
королевского покровителя — ультрамарином; говорят, он обошёлся королю в пять
сто фунтов. Это позволяет предположить, что она писала маслом, так как
количество было слишком большим для использования в миниатюрах.

 На одной из её работ она изображена обучающей живописи даму. Эту художницу не следует путать с графиней Карлайл, которая
была известна своими прекрасными гравюрами с работ Сальватора
Розы, Гвидо и др.


 Мэри Бил,

дочь мистера Крэддока, священника, родилась в Саффолке примерно в
1632 году. Она получила некоторые наставления от Уокера, но была любимой ученицей сэра Питера Лели. Она писала маслом, акварелью и карандашами.
Она переняла многое из итальянского стиля, копируя старые картины из
коллекции Лели и королевской коллекции. Она скопировала несколько портретов Ван Дейка. Её работы отличались энергичным рисунком и свежей
колористикой, а также чистотой и нежностью. Художница была достойной и любезной женщиной, пользовалась большим уважением и вращалась в обществе знати и учёных. Её карандашом пользовались многие выдающиеся личности. Её муж был посредственным художником.

Ходили слухи , что сэр Питер Лели был романтически привязан к своей
прекрасная ученица; но его любовь не могла быть взаимной, поскольку он, как известно, был сдержан в том, что касалось передачи ей секретов своего мастерства. Он отказался доверить ей один из важных секретов своего искусства.

Было опубликовано несколько стихотворений в честь миссис Бил; в частности, одно из них, написанное доктором Вудфоллом, в котором она восхваляется под именем «Белазия». Её муж, Чарльз Бил, имел обыкновение почти ежедневно делать записи в маленьких карманных альманахах обо всём, что касалось его жены, её картин или его самого.
химия для приготовления красителей. Он завещал тридцать из этих
альманахов, наполненных его заметками и записями похвал, расточаемых
фотографиям его жены, цветоводу по имени Картер.

Уолпол говорит, что портретов миссис Бил было множество. Она написала один из них.
Отуэй, поэт. Архиепископ Тиллотсон был ее покровителем, и многие из
священнослужителей позировали ей. Портрет архиепископа — первый портрет
священнослужителя, который, отказавшись от шёлкового парика, изображён в коричневом
парике.

 Некоторые говорили, что она убедила своих друзей позировать Лели, что она
возможно, она переняла его манеру рисования. Несомненно, она достигла
высокого уровня в своей профессии. Один из её сыновей стал художником. Она
умерла в Пэлл-Мэлле в 1697 году в возрасте шестидесяти пяти лет.


 АННА КИЛЛЕГРЮ —

«Грация за красоту и муза за остроумие», — пишет один из её поклонников.
Она была дочерью Генри Киллегру, потомка семьи, известной своей преданностью, достижениями и талантом. Она стала одним из самых ярких её представителей. Она родилась в Лондоне и в очень раннем возрасте проявила незаурядный гений. Она прославилась как в Англии, так и за её пределами.
в живописи и поэзии. Один из её портретов был написан с герцога Йоркского,
впоследствии Якова II; другие — с Марии Моденской и герцогини
Йоркской, фрейлиной которой она была. Эти работы получили высокую оценку
Драйдена. Она также написала несколько исторических картин и натюрмортов. Бекет сделал её миниатюру в технике меццо-тинто по её собственной
картине; она была помещена в предисловие к опубликованному изданию её стихов. Картина была написана в стиле сэра Питера Лели, которому она с большим успехом подражала. Её портрет, написанный Лели, имеет приятное выражение.
хотя вид у неё слегка чопорный. Платье с низким вырезом, расшитое бусинами,
а мантия скреплена на груди брошью. Вокруг лица вьются локоны,
а сзади волосы распущены и ниспадают.

 Хотя Анну и называли «госпожой» по моде того времени, она никогда не была замужем. Она была женщиной безупречного характера и образцового благочестия.
Смерть оборвала её многообещающую карьеру, унеся её в 1685 году от оспы, когда ей было всего двадцать пять лет, — как говорит Вуд, «к невыразимому огорчению её родственников». Она была похоронена в часовне Савой, где
В стене установлен памятник с латинской надписью, сделанной её
отцом, в которой говорится о её достижениях, добродетели и благочестии.

 Оду Драйдена, посвящённую её памяти, доктор Джонсон назвал «самой благородной
из всех, что создал наш язык». Другой критик называет это «гармоничной
гиперболой, состоящей из падения Адама, Аретузы, дев-весталок,
Дианы, Купидона, Ноева ковчега, Плеяд, падения Иосафата и
последнего суда присяжных». Воспевая её поэтическое мастерство, Драйден говорит:

 «Её перо рисовало всё, что задумала её душа;
 И часто счастливый набросок превосходил образ её разума».

И о её портрете Якова II.:

 «Не довольствуясь изображением его внешности,
 Её рука запечатлела образ его сердца;
 Его воинственный дух — его душа, лишённая страха, —
 Его возвышенные помыслы были изображены там».

Несмотря на такую лесть, Энтони Вуд говорит: «О ней не говорят ничего такого, с чем бы она не могла сравниться, если не превосходила бы». И добавляет: «Если бы в её восхвалениях было больше правды, чем лести, её отец никогда бы не позволил им попасть в печать».

 Её стихи были опубликованы после её смерти в тонком томике в формате ин-кварто с предисловием
в оде и латинской эпитафии. Среди её исторических произведений были «Святой
Иоанн в пустыне», «Иродиада с головой Иоанна Крестителя»
и «Две нимфы Дианы». Мелодичный восхвалятель её милостей и
даров говорит о портрете королевы:

 «Наша королева-феникс тоже была изображена такой яркой,
что только красота могла так хорошо её передать;
 Раньше можно было увидеть вереницу героинь,
 блистательных, как королева.


 ХУДОЖНИЦА В ШЕЛКАХ.

 Мадемуазель Розе, родившаяся в Лейдене в 1632 году, заслуживает места среди
выдающиеся художники восхищались уникальностью её таланта. Вместо красок, масла или камеди она использовала шёлк для деликатной штриховки. Едва ли можно понять, как ей удавалось наносить волокна и
имитировать оттенки кожи, так восхитительно смешивая и смягчая их.
  Таким образом она писала портреты, а также пейзажи и архитектурные сооружения.
Мишель Карре, увидев один из её портретов, сказал: «Едва ли можно поверить, что он нарисован не карандашом». Одна из её работ была продана за пятьсот флоринов. Она изображала сгнивший ствол дерева, покрытый
с мхом и листьями. На вершине птица свила себе гнездо. Тени и небо вдалеке не оставляют желать лучшего в плане колорита и правдоподобности. Великий герцог Тосканский приобрёл одну из её лучших работ, которая до сих пор хранится среди диковинок его коллекции.
  Она никогда не была замужем и умерла в возрасте пятидесяти лет в 1682 году.


  ХУДОЖНИЦА С НОЖНИЦАМИ.

Голландцы считают Джоанну Кертен Блок одной из самых выдающихся художниц. Она родилась в Амстердаме в 1650 году.
В детстве у неё проявился вкус к изящным искусствам. Она изучала
музыку и вышивку, а также лепку фруктов и фигурок; она также
разбиралась в колористике и с удивительной тонкостью гравировала
алмазами по хрусталю и стеклу. Она также рисовала маслом и акварелью
в новой манере. Обладая редким умением смешивать цвета, она
копировала картины так чудесно, что их едва ли можно было отличить
от оригиналов. Эту способность к подражанию она довела до такого совершенства, что её современники считали, что она могла бы
если бы она посвятила себя исключительно этому виду деятельности, она бы
сравнялась с великими мастерами. Однако через некоторое время она отказалась от
развития этого уникального таланта в пользу другого, ещё более
необычного, благодаря которому она заняла место среди великих
художников своей страны.

 Всё, что гравёр делает резцом, она могла сделать ножницами. Её
вырезы были поистине удивительными. Пейзажи,
морские виды, животные, цветы, портреты с идеальным сходством — всё это она
выполняла в удивительной манере. Этот новый стиль
изготовление рисунков из белой бумаги произвело немалую сенсацию,
и вскоре это дело широко распространилось за границей и возбудило
любопытство всех дворов Европы. Даже художники не могли удержаться от восхищения
ее мастерством в этом странном искусстве, и ни один не приезжал в Амстердам
, не навестив ее.

Царь Петр Великий, принцы королевской крови и дворяне самого высокого ранга
засвидетельствовали свое почтение простой голландской девушке и
с довольным любопытством рассматривали ее работы. Курфюрст Палатинский предложил
тысячу флоринов за три небольших куска, вырезанных ею, но предложение было отклонено
отклонено как недостаточно либеральное.

Императрица Германии заказала произведение искусства, выполненное в качестве гербового трофея
Императора Леопольда I. На рисунке были изображены корона и императорский герб
, поддерживаемый орлами и окруженный лавровыми венками, гирляндами из
цветов и соответствующими украшениями. Это было выполнено в замечательной
манере, и за это прекрасный художник получил четыре тысячи флоринов.

Портрет императора, вырезанный Джоанной, хранится в кабинете его
императорского величества в Вене. Королева Англии Мария и другие
королевские особы хотели украсить свои кабинеты работами
об этой художнице. Она вырезала множество портретов, которые приводили в восторг и изумление натурщиков. Латинские, немецкие и голландские стихи, написанные в её честь, могли бы заполнить целый том. В её мастерской был том, в котором были записаны имена её знаменитых посетителей, принцев и принцесс и других высокопоставленных лиц, которые сами писали свои имена. Это тот самый любопытный реестр, в котором Николас Верксли видел портреты знаменитых людей, приложенные к соответствующим подписям. Говорят, это интересное дополнение было сделано
Адриен Блок, муж художницы. Он опубликовал серию виньеток
по мотивам её работ.

 Джоанна умерла в 1715 году в возрасте шестидесяти пяти лет. Её вкус и стиль
отличались правильностью и изяществом, и она была оригинальна и
уникальна в том стиле работы, которому посвятила себя. Когда её
работы накладывали на чёрную бумагу, получалась гравюра или рисунок пером. Аккуратность, ясность и решительность были её отличительными
чертами.

 Её портрет, грубо выгравированный, опубликован Дескампом. У неё было
благородное лицо с ярко выраженными чертами. Волосы уложены
в виде точки спереди; шейный платок и платье носятся в старинном стиле.

 Среди выдающихся художников XVII века мы не должны забывать


 АННУ ВАССЕР.

 Она родилась в Цюрихе, Швейцария, в 1676 году и считается швейцарцами одной из самых выдающихся художниц.  Её отцом был Рудольф
Вассер, член Большого совета Цюриха и художник,
стоявший у истоков собора. Она очень рано проявила незаурядные
способности к изучению языков и в возрасте двенадцати лет уже знала
Она знала латынь и французский и была знакома с общей литературой на этих языках. Её быстрый прогресс в изящной словесности поражал всех и обещал удивительные достижения, но её гений был направлен на искусство. Она брала уроки у художника Йозефа Вернера и, едва научившись держать в руках карандаш, уже не могла думать ни о чём другом. В тринадцать лет она сделала копию «Флоры» Вернера
в Берне, которая убедила всех её друзей в том, что она от природы
предназначена для того, чтобы стать художницей. Сам художник похвалил её за правильный замысел
и идеально имитировала его окраску, и посоветовала отцу отправить
ее учиться в Берн. Она провела в школе три года; сначала
занималась масляной живописью, но в конце концов бросила это ради
миниатюр. К тому времени, когда ее образование было завершено, она достигла
совершенства, немногим уступавшего совершенству ее учителя.

Вернувшись в Цюрих, она посвятила себя искусству как профессии. Её работы были отправлены в Англию, Голландию и Германию, где ими
восхищались, а современники называли её второй
Шурманн. Едва ли в Германской империи был хоть один двор, от которого она не получила бы заказов. Баден-Дурлах и Штутгарт спорили о том, у кого должно быть больше её работ. Герцог Вюртембергский Эберхард Людвиг и его сестра, маркграфиня фон Дурлах,
посылали ей большие портреты для миниатюры.

В то время как слава Анны распространялась по всей Германии, сам её успех
препятствовал её творческому росту. Её отец был обременён заботами о большой семье и считал, что его
интересам больше послужит увеличение числа его
работ дочери, чем давая ей время закончить их. Он постоянно побуждал
ее к новым начинаниям. Таким образом, подавленная и привязанная к грязным
заботам, Анна пала духом и впала в меланхолию, которая угрожала
разрушить ее здоровье. К счастью, в это время суд Сольмса
Браунфелс сделал ей выгодные предложения о трудоустройстве. Она приняла приглашение, отправилась туда с одним из своих братьев и вскоре обнаружила, что сможет удовлетворить свою страсть к совершенствованию своих картин. Она быстро пришла в себя и стала прежней.
восторг и восхищение в кругах, в которых она вращалась. И снова алчность её отца нарушила это приятное положение вещей. Он резко потребовал, чтобы она вернулась домой, где, по его ожиданиям, она должна была выполнять больше работы на его благо. Она подчинилась приказу, но во время путешествия, совершённого в такой спешке, она сильно упала, что привело к её смерти в 1713 году в возрасте тридцати четырёх лет.

У Фюзели была картина, написанная маслом Анной Вассер в возрасте
тринадцати лет. Он похвалил её за правильность очертаний и за дух
по колориту. Кажется, она больше всего преуспела в пасторальных и сельских работах
картины, которые она с удовольствием рисовала. Ее композиции были
отмечены большой изобретательностью и завершены с изысканной деликатностью.

Ее литературные достижения обеспечили ей дружбу самых
выдающихся ученых того времени в Германии; таких как Вернер, Мейер, Хьюберт,
Стеллер и др., и она переписывалась со многими известными людьми. Среди
ее подруги была Клара Eimart, которая уже упоминалась среди немецких
художники. Ее манеры были мягкими и достойными, а характер -
чистая и безупречная. Ради сыновнего послушания она в любое время была готова пожертвовать
своими желаниями; более того, она часто доходила в своей преданности до крайности.

 На представленном портрете видны тонкие и чётко очерченные черты.
 Волосы уложены в греческом стиле, с локонами по бокам и
косами, ниспадающими на шею. Она изображена в окружении цветов, с
корзинами фруктов рядом.

Мария Тереза ван Тилен и две её сестры, дочери художника из знатной семьи, обучались у него живописи цветами, а первая из них также преуспела в портретной живописи.




 ГЛАВА X.

 ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК.

 Общий рост и приумножение художественной культуры.-- Больше внимания уделяется
 тенденциям, зародившимся в предшествующую эпоху.-- Воспоминания о прошлом
 Слава искусства, действовавшего в первой половине века.--The
 Фламандская и итальянская школы в моде.--Эклектика.--Влияние
 Французской школы смешалось с влиянием великих мастеров.--Стиль
 Рококо.— Совокупный труд женщин больше, чем когда-либо прежде. — Не сопровождается большей глубиной. — Меньшая индивидуальность. — Наибольшая творческая активность среди женщин в
 Германия. — Во Франции — то же самое. — В Италии — то же самое. — В других странах — то же самое. — Быстрый рост искусства в Берлине. — В Дрездене. — Стипендии и литературное положение женщин в первой половине века. — Поэты и их вдохновение. — Принцессы — покровительницы литературы. — Ничего нового или поразительного в искусстве. — Революция во второй половине века. — Обучение искусству как часть образования.— Дилетанты высокого ранга. — Женщины, обучавшиеся у известных художников. — Менгс и Карстенс. — Карстенс, основатель современного
 немецкого искусства. — Его стиль не подходит для женщин. — Прекрасная
 Форма, стоящая между ним и Менгсом. — Женщина-гравёр. —
 Художник по работе с воском. — По работе со штукатуркой. — По огранке драгоценных
 камней. — Барбара Прейслер. — Другие женщины-художницы. — Модный вкус
 в живописи. — Марианна Хайд. — Миниатюристки. — Анна Мария Менгс. — Её
 работы. — Миниатюры и пастели.— Цветы и пейзажи — моя страсть. — Подражатели Рейчел Руйш и мадам Мериан. — Знаменитости
 в области цветочной живописи. — Гравюры на меди. — Женщины-художницы высокого
 ранга. — Другие приверженцы искусства.


На протяжении большей части восемнадцатого века мы наблюдаем скорее
общее расширение и развитие вкуса и культуры в искусстве,
чем концентрацию усилий или более богатое и серьёзное развитие
таланта. Этот период дал больше возможностей для тенденций, которые
зародились и сформировались в предыдущую эпоху. Знатоки питались
воспоминаниями о былой славе искусства, и никакие новые идеи не
привлекали внимания мира до тех пор, пока не прошла первая половина
века.

Фламандская и итальянская школы были в моде, но в слегка изменённом виде.
но в целом едва ли изменилась в чём-то существенном; или же смешение различных стилей привело к появлению художников, которые едва ли заслуживают внимания из-за своих индивидуальных достоинств. Дух эклектики действительно прослеживается в произведениях лучших мастеров того времени.
 Владыки в области искусства ушли в прошлое, и к их влиянию добавилось влияние французской школы.
Блеск и сияние Тициана и Паоло Веронезе, глубокое поэтическое
чувство Джорджоне, чистота и нежность Рафаэля и Леонардо
Да Винчи, суровое величие Микеланджело, мягкая, прозрачная
прелесть Корреджо, яркая красота Гвидо и Альбано, а также
сила и страсть школы Караваджо соперничали с лёгким и живым стилем, изящной манерностью
Ватто и Буше, а также с чем-то задумчивым в работах
немецкого Рафаэля Менгса, Карстенса и Дитриха.

Изысканный и витиеватый стиль Франции стал особенно популярен
во всех странах Европы, оказывая такое же влияние, как и
мера по отношению к искусству, которую она имела по отношению к литературе. Отсюда возник
стиль, который был метко назван рококо - действительно, лишенный глубины и
теплоты, но обладающий определенной полнотой технических деталей
производящий приятные эффекты.

Свежая жизнь и искренняя энергия, отличавшие ранние школы,
были парализованы этим, и мы не удивляемся, что за пробуждением художественного чувства последовало улучшение состояния
.

Нельзя отрицать, что в XVIII веке совокупный объём женского труда в
сфере искусства был больше, чем в
В действительности, число женщин-художниц намного превышало общее число тех, кто был известен с древнейших времён. Такой огромный рост не соответствовал пропорциям в других профессиях. Также верно и то, что в их творчестве, как и в творчестве мужчин того периода, расширение не сопровождалось большей глубиной, а в таланте и мастерстве, которые становились всё более распространёнными, было меньше индивидуальности. Отсюда и обоснованная жалоба на то, что в то время не хватало великих людей. Тем не менее, совокупность способностей и знаний
не уменьшилось, хотя в его многочисленных ответвлениях и подразделениях
это могло бы показаться так.

 Таким образом, мы обнаруживаем определённое единообразие и посредственность среди многочисленных
женщин-художниц XVIII века, а не выдающийся талант в отдельных случаях.  Однако это не было полным отсутствием таланта, в то время как
требования к совершенству повышались, а дух соперничества преобладал.

Вопреки опыту прошлых веков, мы обнаруживаем самые яркие свидетельства
художественной деятельности женщин в Германии.
во Франции; затем в Италии. Нидерланды и Англия могут быть классифицированы
вместе, в то время как Испания и скандинавские страны находятся на минимальном уровне
в этом отношении. Эти пропорции не в силу случайности, но
переписываться с общим развитием искусства среди народов
на этот раз.

Аспект женского культуры также соответствует национальным
характеристики. Декоративность отличалась быстрым ростом и ранним цветением в
Пруссия; Берлин, о котором до сих пор почти не упоминали, внезапно ожил
благодаря энергичному таланту, превосходящему тот, что проявлялся в любом другом месте
как и в любом другом немецком городе. При дворе курфюрста искусство тоже процветало, и Дрезден занимал не последнее место в этом списке. Франция тем временем сохраняла свою прежнюю славу, а Нюрнберг и Мюнхен не стоит сбрасывать со счетов. Но у Австрии и Рейнской области было меньше поводов для хвастовства, а многие города на севере Германии были бедны художницами.

В первой половине восемнадцатого века порядок вещей
существенно не отличался от конца семнадцатого; по сути,
преобладали те же влияния как в литературе, так и в искусстве.
Пегницшафер и другие поэтические ордена всё ещё существовали;
священные поэмы, написанные знатными дамами, имели своих подражателей;
авторы-женщины писали по устоявшейся моде, но при этом выходили на более широкую арену и перенимали новый дух, привнесённый в немецкую поэзию. Женщины тогда стали не только творцами в сфере фантазии и
воображения, но и оказывали решающее влияние благодаря своим дружеским и близким отношениям с выдающимися литературными персонажами. Мета
возникла рядом с ней, Клопшток; Гердер искал вдохновения у своей невесты;
рядом с Виландом стояла Софи Деларош; Шиллеру помогали Каролина
Вольцоген и мадам фон Кальб; Гёте — мадам фон Штейн. Принцессы и знатные дамы страны покровительствовали литературе и защищали её, стремясь собрать вокруг себя лучших умов своего времени. В начале века это сделала София Шарлотта, великая королева Пруссии, а Амалия фон Веймар способствовала богатейшему развитию немецкого духа.

Хотя нельзя сказать, что в первой половине этого века женщины совершили что-то новое или выдающееся
в искусстве, во второй половине
Они стали свидетелями революции, которая способствовала распространению и углублению новых идей. Для полноценного образования дам из высших сословий стало необходимым, чтобы они обладали некоторыми познаниями в области искусства. Хагедорн упоминает тот факт, что учитель, который мог бы преподавать рисование и живопись, с гораздо большей вероятностью получил бы должность, чем тот, кто не разбирался в этих областях. Мода и обычаи требовали от тех, кто хотел считаться образованным, не только определённых знаний, но и навыков. Там было много аристократических
дилетанты и несколько королевских особ подражали славе княгинь
прошлого в области живописи.

 Среди них можно упомянуть Анну Амалию Брауншвейгскую,
эрцгерцогинь Шарлотту и Марию Анну Австрийских, герцогиню Софию
Кобург-Заальфельдскую, маркграфиню Баден-Дурлахскую, принцессу
Виктория Ангальт-Бернбургская и Елизавета Эрнестина Антония,
принцесса Саксен-Мейнингенская; а также прекрасная Елизавета Кристина,
принцесса Брауншвейгская, которая стремилась содействовать возрождению искусства и развитию знаний ради любви к Фридриху, своему царственному мужу, и которая
он всегда будет почитаться как украшение дома, который отныне
демонстрирует свою готовность поддерживать и ценить гуманитарные науки.

 Здесь, как и прежде, мы видим, что у многих известных художников были ученицы или помощницы, которые стремились воплотить в жизнь их идеи. Дитрих, считавшийся одним из лучших мастеров эклектичной
школы XVIII века, разделял свой энтузиазм с двумя сёстрами. Тишбейн,
который культивировал французский стиль, как и Дитрих — голландский,
нашёл благодарных товарищей и соратников в лице своих сестёр.
жена и дочь; и были другие женщины, которые стремились облагородить
эклектичную систему большей чистотой тона и более усердным изучением
античности. У Озера было несколько учениц; и две сестры работали
на скромной пенсии рядом с величайшим художником этого стиля - Антуаном
Рафаэль Менгс - прошел такой же суровый курс обучения
их педантичный отец занимался физическими упражнениями.

Карстенс получил и довел до совершенства то, чего Менгс с таким трудом достиг
и реализовал. Грандиозные и всеобъемлющие идеи Винкельмана нашли своё воплощение в
Он был склонен к гармоничному развитию. Не склонный к рефлексии, которая была главной чертой Менгса и Озера, он был пропитан вдохновением, почерпнутым из античного идеала, и, не становясь подражателем какого-либо стиля, смог воспроизвести семя на плодородной почве своих собственных способностей. Его можно назвать основателем современного немецкого искусства. Его величественный, смелый и изобретательный стиль не особенно располагал к нему женщин. Поэтому мы не находим у него учениц из числа представительниц слабого пола.

 Однако между Карстенсом и Менгсом стоит прекрасная женская фигура.
по возрасту она находится между ними, как и по своеобразию своего гения;
менее скрупулёзная и задумчивая, чем Менгс, менее величественная и впечатляющая, чем
Карстенс. Это Анжелика Кауфман, жемчужина среди всех женщин-художниц этого периода; она сохранила формы античности в своём собственном нежном, элегантном и очаровательном стиле; она владеет своей силой с такой милой нежностью, что все, кто видит её, испытывают искреннее восхищение.

Именно тогда в немецкое искусство вдохнула новую жизнь
созерцание античности, а также форм человеческого тела и природы
за ними наблюдали с большей свободой. Ходовецкий придерживался этой системы,
и был одним из самых успешных художников _de genre_; в то время как его
дочь, его ученица, мадемуазель Борен, и ученица Кобелла,
Кресцентия Шотт, сыграли важную роль в подготовке пути для
продвижения живописи в недавно представленном стиле.

Если мы теперь перейдём от общего и поверхностного обзора к рассмотрению
отдельных направлений, то должны упомянуть имена некоторых
женщин, которые занимались самым сложным и трудоёмким из пластических
искусств. Одним из них было вырезание штампов. Одной из тех, кто впервые проявил мастерство в
подобная работа была Роза Элизабет Schwindel Лейпцига, который курсировал
ее искусство в Берлине в начале восемнадцатого века.
Красивая медаль королевы Софии Шарлотты, выполненные по ней,
сохранились. Она также преуспела в огранке драгоценных камней и в
лепке из воска. В восковых фигурах были отмечены Элизабет Росс из Зальцбурга, Доротея Менн
из Кельна и мадам Вайс, вероятно, из Страсбурга. Шарлотта Ребекка Шильд из Ганау работала резчицей по камню в Париже. Розина
Пфлаудер в Зальцбурге помогала своему мужу в работе с лепниной.

Мария Юлиана Вермут из Готы проявила себя как в живописи, так и в ювелирном деле. В огранке драгоценных камней
Сюзанна Мария Дорш добилась известности. Она родилась в Нюрнберге
в 1701 году и вышла замуж за художника Соломона Графа, а её вторым мужем стал известный художник
и гравёр Й. Й. Прейслер. Работа, в которой она преуспела, была делом её отца и деда, и она была в ней замечательна. Её руками было огранено множество драгоценных камней, и её усердие не осталось без награды.
Она пользовалась большой популярностью. В её честь были отчеканены медали.

 Её дочери, Анна Фелицитас и Мария Анна Прейслер, занимались тем же, но не обладали таким талантом и не достигли такого блестящего успеха, как Барбара Юлия, дочь Иоганна Даниэля Прейслера из Нюрнберга. Она была искусна
в различных видах искусства; она могла лепить из воска, работать с
костью и алебастром, а также занималась живописью и гравюрой на меди. Она вышла замуж за художника по имени Одинг и умерла
в Брауншвейге до 1764 года. Можно назвать несколько женщин, которые были хорошо известны в то время как восковых скульпторов и занимались гравировкой и резьбой по камню. Среди множества имён, которые мы не можем упомянуть, можно назвать имена прекрасных и разносторонне одарённых
Мария Анна Треу из Бамберга и её родственница Розали Треу, жена
художника Дома, которая впоследствии постриглась в монахини в монастыре в
Менце, отказавшись от своего решения за четыре дня до окончания послушничества
вернуться в мир и в свой родной Бамберг.

Генриетта Фелиситас Тассарт, дочь знаменитого художника,
прекрасно рисовала пастелью и гравировала по меди. Мадемуазель
Норен, ученица Ходовецкого в Берлине, стала членом
академии.

 Вполне естественно, что большинство художников того времени
занимались живописью. Мы сначала рассмотрим некоторые направления
живописи, которыми особенно увлекались женщины, не добившиеся ничего
примечательного в исторической и жанровой живописи. В то время в моде были миниатюры и пастельные портреты, и многие женщины
Они преуспели в этом виде работ, а также в
эмалевой живописи, поскольку для этого требовалось гораздо меньше знаний и навыков, чем
для более сложных направлений искусства.

 Марианна Хайд, довольно известная художница-миниатюристка, родилась в
Данциге в 1688 году. Она занималась своим ремеслом в Берлине, а после
выхода замуж в 1705 году за художника Вернера в Аугсбурге её талант
позволил ей получить приглашение в избирательный суд Саксонии
в Дрездене, где она получила должность и умерла в 1753 году.

 Другой талантливой художницей, писавшей миниатюры, была Анна Розина Лисецка, которая также
Она работала в Берлине, где родилась в 1716 году. Она добилась немалых успехов
и в 1769 году была принята в Дрезденскую академию.

Тот же город был украшен изящными работами Анны Марии Менгс,
которую доктор Гул называет «самой одарённой из трёх сестёр», а Фиорильо — «дочерью Рафаэля своего времени». Она
получила начальное образование от своего отца, приехала в Дрезден в 1751 году
и посвятила себя живописи — в основном портретам. В 1777 году она впервые
отправилась в Рим и там вышла замуж за гравёра на меди Мануэля
Сальвадор Кармона. У неё было много детей, но она продолжала заниматься
искусством, заботясь о них. Она создала несколько пастельных и
миниатюрных картин. Её главные работы, написанные для короля Испании и
инфанта дона Луиса, находятся в Мадриде, в Академии Сан-Фернандо, членом
которой она была избрана. Она умерла в Мадриде в 1793 году.

Как миниатюрная и пастельная живопись особенно хорошо подходит для женских рук,
требуя деликатного и аккуратного обращения, так и цветы и
пейзажи, кажется, представляют собой предметы и сцены, которые нравятся женщинам.
вкус этого пола. Поэтому неудивительно, что эти направления нашли своих почитателей. Живопись цветов и пейзажей
стала страстью немецких женщин, которых можно отнести к любителям или знатокам. Хагедорн в своей работе о живописи упоминает графиню фон Оппендорф как выдающуюся покровительницу этих направлений. Вместе с ней можно назвать графиню фон Трухцетц-Вальдбург, княгиню
Анна Паар и другие, не заслуживающие особого внимания. Мария Доротея Дитрих,
сестра дрезденского художника, и Кресценция Шотт, о которой уже
упоминалось, профессионально занимались искусством.

Многие художники-портретисты подражали знаменитой Рейчел Руйш.
 Изображение животных и предметов в рамках естественной истории стало
излюбленным стилем, и слава мадам Мериан побудила многих представительниц
её пола подражать ей в стремлении к успеху. Влияние примера было столь же
мощным в этом вопросе, как и в любом другом.

 В начале этого века в Любеке жила Катарина Элизабет
Хайнеке, родившаяся в 1685 году, страстная поклонница цветочной живописи,
и мать «знаменитого ребёнка из Любека». Мы можем также упомянуть
целая плеяда художников, мимо которых нельзя пройти незамеченными, семья из Нюрнберга по имени
Дитч, в которую входили три сестры по таланту и достижениям.
Катарина Тру, родившаяся в Бамберге в 1742 году, получила известность в той же линии
. Она училась в Дюссельдорфе, привлеченная туда, несомненно, работами
Рахель Рюйш, и получила должность художника-краснодеревщика
от Карла Теодора в Мангейме. Затем она вернулась в Дюссельдорф, чтобы
занять должность профессора в тамошней академии искусств.

К тому же периоду относится Каролина Фредерика Фридрих, первая
женщина-пенсионерка, которая занималась искусством как член академии в
Дрездене. Гертруда Метц из Кёльна также была ученицей Рахили Рёйш
в Дюссельдорфе. Из оставшихся мы назовём только сестёр Анну и
Элизабет Фюссли (Фюзели), которые писали в стиле своего отца
и копировали с натуры цветы и насекомых Швейцарии.

В тот период гравировкой по меди занималось множество женщин,
и ей покровительствовали многие знатные и высокопоставленные дилетанты.
 Принцесса Саксен-Мейнинген, о которой уже упоминалось, обладала навыками в
эта ветвь. Теперь мы можем оставить все это и взглянуть на женщин, которые
проявили себя в более властных и возвышенных стилях
исторической и жанровой живописи. Здесь появляется еще одно свидетельство
индивидуальности в обращении с определенными предметами.

Первое место должно быть отведено дамам самого высокого ранга. Анна Амалия
из Брауншвейга была известной художницей. Мария Анна, эрцгерцогиня Австрийская,
дочь императрицы Марии Терезии, в свободное время занималась жанровой живописью и гравюрой и благодаря своему мастерству добилась значительных успехов.
репутация. Шарлотта, эрцгерцогиня Австрийская, была членом академии
в Вене и, как королева Обеих Сицилий, получала наставления в
Неаполе от Мура. Герцогиня София Кобург-Заальфельдская, помимо своих
картин, оставила несколько свидетельств своего мастерства в гравировании ближе к концу
столетия.

К этим прославленным именам можно добавить другие, которые, подобно этим королевским особам
дамам, посвятили себя искусству и получили высокую оценку
знатоков. Мария Элизабет Вильдорфер из Иннспрука долгое время занималась
тем же ремеслом в Риме, где она писала портреты и
церковные картины под покровительством кардинала. Мария Тереза Ридель
из Дрездена, ставшая в 1764 году стипендиатом академии, занималась
копированием голландских жанровых картин. Розина, ещё одна сестра художника
Дитриха, скопировала несколько старых картин. Она вышла замуж за художника
Бёме и жила в Берлине до 1770 года.

Анна Доротея, одна из сестёр Лишевских, родившаяся в 1722 году, была избрана
членом Парижской академии за свои портреты и исторические работы. Она умерла в Берлине в 1782 году под именем мадам Тербуш.
Якоба Вербронк работала во второй половине века и умерла в 1801 году в монастыре Исеген. Но ни одна из женщин-художниц того времени не может сравниться по гениальности или известности с той, о которой мы сейчас говорим, — одной из самых прекрасных, самых одарённых и самых уважаемых из всех женщин, которые обеспечили себе бессмертную славу благодаря трудам карандаша.




 ГЛАВА XI.

 ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК.

 Анжелика Кауфман. — Происхождение и рождение. — Прекрасные пейзажи
её родной земли. — Ранний интерес к живописи. — Принимает
 Стиль Менгса. — Её резиденция в Комо. — Обучение. — Музыка или
живопись? — Красота окружающей природы. — Письмо Анжелики о
 Комо. — Побег от Купидона. — Переезд в Милан. — Знакомство с великими
 произведениями искусства. — Изучение работ ломбардских мастеров. — Герцог Моденский
её покровитель. — Портрет герцогини Каррары. — Успех.— Возвращение в Шварценберг. — Фресковая живопись. — Домашняя жизнь художника. — Милан и Флоренция. — Рим. — Знакомство с Винкельманом. — Анжелика пишет его портрет. — Поездка в Неаполь. — Учёба в Риме. — В
 Венеция.--Знакомство со знатными английскими семьями.--В Лондоне.
 Блестящая карьера.--Привязанность Фузели к ней.-Назначен профессором
 в Академии художеств.-Романтический эпизод ее путешествия по
 Швейцарии.--Усталые путники.--Распутный господин.-Девичий
 Возмущение.--Неожиданная встреча в аристократических кругах
 Лондона.--Возобновлен иск лорда.-Отвергнут с презрением.--Его ранг
 и титул отвергнуты.--Месть.--Самозванец в обществе.--Анжелика
 , обманом принужденная к браку.-- Она сообщает королеве.--Подозрения ее отца.
 -Разоблачение обмана.--Отчаяние жены.--Подозрения ее отца.--Раскрытие обмана.
 фиктивный брак аннулирован.--Сочувствие королевы.-Истории о
 Кокетстве Анжелики.-Брак с Цукки.-Возвращение в Италию.--Смерть ее
 Отца.--Резиденция в Риме.-Литературный кружок
 Знаменитости.--Работы Анжелики.--Критические замечания.-Мнения Менгса
 и Фузели.— Портреты в галерее Питти. — Смерть Цукки. — Вторжение в Италию. — Меланхолия Анжелики. — Путешествие и возвращение. — Её смерть и похороны.


 АНЖЕЛИКА КАУФМАН.

 Мария Анна Анжелика Кауфман родилась в Куре, столице кантона Граубюнден, в 1741 году. Её отец, художник Иоганн Йозеф Кауфман,
Он был вызван в это место из Шварценберга на Боденском озере по
назначению епископа, чтобы писать церковные картины. Он женился там и
оставался там до 1742 года, прежде чем переехать в Морбеньо в Ломбардии.

Будучи единственным ребёнком, Анжелика в раннем детстве была окружена заботой любящих родителей. Великолепие и красота природы вокруг её дома, увитые виноградными лозами холмы и дикие леса её родной земли, голубые воды и яркие пейзажи, которые она привыкла созерцать в Италии, поражали её восприимчивое воображение и пробуждали в ней юношеский пыл.
В её груди жила быстрая и радостная симпатия к природе. Хотя отец и не предназначал её для карьеры художницы, ранний порыв гения привёл её к живописи, и ей было позволено следовать своему призванию, но только в том направлении, которое делало порученную ей работу приятной забавой. На самом деле она предпочитала свои уроки любым развлечениям. Раннее обучение этого нежного духа сильно отличалось от обучения Рафаэля Менгса, вынужденного работать по строгим правилам.
и хотя Анжелика впоследствии переняла стиль этого знаменитого
В отличие от немецкого мастера, она обладала лёгкостью и очаровательной грацией,
которые могли быть результатом только её природных способностей
и свободного проявления её вкусов.

 В возрасте девяти лет это гениальное дитя привлекло всеобщее внимание своими
чудесными пастельными рисунками. Когда в 1752 году её отец уехал из Морбеньо в Комо, она нашла в этом городе больше возможностей для проявления своего незаурядного таланта и получила лучшее образование. Помимо занятий живописью и рисунком, она посвятила себя изучению общей литературы и музыки. Её успехи в музыке были настолько стремительными,
и талант её был настолько очевиден, не говоря уже о необычайно красивом голосе, что через несколько лет друзья убедили её посвятить свою жизнь музыке. Некоторое время она сама не могла решить, какому призванию посвятить свои силы. На одной из своих картин она изобразила себя в нерешительной позе между аллегорическими фигурами Музыки и Живописи. Её любовь к
последнему одержала верх, и её успех, несмотря на юный возраст, был настолько велик, что она написала портрет управляющего епископа Комо
получил от нее ряд выгодных заказов.

Изысканные природные пейзажи, которыми Анжелика была окружена в то время
в доме на берегу самого красивого озера в мире
оказали благотворное влияние на ее чувства, и время шло
это было самое счастливое время в ее жизни. Говорят, что она написала
портрет архиепископа Комо в очень раннем возрасте. Позже
она с удовольствием вспоминает годы, проведенные в этой очаровательной
обители.

«Вы спрашиваете, мой друг, — пишет она в одном из своих писем, — почему Комо всегда в моих мыслях? Именно в Комо я провела свою самую счастливую юность».
Я впервые по-настоящему насладилась жизнью. Я видела величественные дворцы,
прекрасные виллы, элегантные прогулочные лодки, великолепный театр. Я думала,
что нахожусь среди роскоши сказочной страны. Я видела и мальчишку,
юного Купидона, который пускал стрелу, целясь мне в грудь; но я,
свободная дева, увернулась от стрелы, и она упала, не причинив вреда. По прошествии многих лет, — продолжает она, — гений,
управляющий моей судьбой, снова привёл меня в эту восхитительную местность,
где я вкусила радости дружбы с прелестями природы.
и с ещё большей радостью, чем когда-либо, слушала шум волн на этом
непревзойдённом берегу. Однажды я гуляла в приятной компании по
одной из самых красивых вилл у озера. В тени леса я снова увидела
спящего юного бога. Я подошла к нему. Он проснулся, посмотрел на
меня и, узнав ту, что пренебрегла его силой, внезапно вскочил,
полный решимости быстро отомстить. Он преследовал меня,
стрела снова вылетела и лишь на волосок не достигла моего
сердца».

 Два года её первого пребывания в
Комо; и с горьким сожалением она покинула свой любимый дом,
когда в 1754 году её отец отправился с семьёй в Милан.

 Однако даже это пугающее изменение оказалось удачным,
потому что, казалось, было предначертано, что юность Анжелики пронесётся, как ручей,
в лучах счастья.  В этом городе перед ней открылся новый мир чудес,
где она увидела произведения искусства, превосходящие по достоинствам те, что она уже видела. Она копировала античные образцы для своих рисунков и
гравюры с картин старых мастеров, которые были среди её
сокровища отца. Здесь она впервые познакомилась с произведениями,
имеющими огромную красоту и значение в истории искусства. Здесь
Леонардо да Винчи трудился и основал школу, в которой до сих пор
заметны благородное достоинство, чистота и возвышенность, присущие его
творениям. Впечатления, полученные от созерцания произведений самых известных ломбардских мастеров, и усердие, с которым она изучала их, пока её собственный стиль не проникся их духом, оказали решающее влияние на профессиональную карьеру молодой художницы.

Эта перемена оказала не менее благоприятное влияние на её
материальное положение. Её копии некоторых картин, найденных во дворце
Роберта д’Эсте, герцога Моденского и губернатора Милана, побудили его
стать её покровителем и привели к знакомству с герцогиней Каррарской. После
того как она по заказу написала портрет этой принцессы, она получила
заказы на несколько картин для других знатных дам.

Ассоциации, которые вызвал этот успех, способствовали тому, что молодой художник обрёл уверенность в себе и достоинство в манерах.
в сочетании с тихой скромностью, наиболее подходящей для её возраста и пола, которая
впоследствии отличала её поведение в высших кругах общества.

 Таким образом, несколько лет, проведённых Кауфманом в этом благословенном итальянском городе,
принесли его дочери множество преимуществ.  Смерть жены
заставила его снова переехать, и он отправился в свой родной город Шварценберг, чтобы
начать там большую работу.  В этом начинании
Анжелика оказала неоценимую услугу, впервые получив возможность принять участие в столь масштабном и необычном предприятии.
женщины нечасто этим занимались. Она расписывала фресками фигуры
Двенадцати Апостолов по медным гравюрам из Пьяццетты.

 Говорят, что в этот период молодая художница жила в доме брата своего отца,
честного «фермера, жившего в достатке, хотя и в стеснённых обстоятельствах». Поначалу
Анжелика, привыкшая к чудесам искусства и великолепию итальянских городов, едва могла заставить себя смириться с этим скромным образом жизни. Грубые манеры тех, кто её окружал, полное отсутствие элегантности и вкуса вызывали у неё недовольство и отвращение.
Однако постепенно, по мере того как привычка смягчала эти первые впечатления,
в её сознании забрезжила поэтическая сторона этой картины. Она научилась
любить уютную простоту этого гостеприимного дома с его остроконечной крышей
и узкими окнами, мрак и одиночество этих тёмных сосновых лесов, сквозь
которые едва проникали солнечные лучи, и перестала тосковать по мраморным
дворцам Милана и апельсиновым рощам Комо. Кроме того, у неё не было времени на пустые сожаления, ведь ей доверили
украшение интерьера местной церкви
отец и она сама. Её успех в столь сложном начинании привлёк
значительное внимание».

 После завершения этой работы, получившей восторженную
оценку епископа Констанцского, последовал период беспокойной жизни,
с частыми переездами и обилием заказов, в то время как художница тщетно
ждала возможности вернуться в хранилище сокровищ искусства — Италию. Чтобы
исполнить это желание и завершить своё художественное образование, Анжелика
сначала вернулась с отцом в
Милан, а оттуда отправилась во Флоренцию, где она бросилась с
неугомонное рвение в изучении великих шедевров, которыми так богат этот
город. Её работы уже тогда были оценены по достоинству, о чём впоследствии
свидетельствовало включение её портретов в коллекцию оригинальных картин
знаменитых художников.
 Кардинал де Рот пригласил её в Констанц для написания своего портрета.

 Но даже Флоренция рассматривалась ею лишь как место для
подготовки; великой целью её стремлений был Рим. Туда она отправилась в
1763 году, и удача, как обычно, сопутствовала ей. Она прошла через
курс перспективы в следующем году. Бессмертный Винкельман
в то время был занят великим делом — вдыханием новой жизни в античное
искусство, и ему доставляло удовольствие вдохновлять других,
способствовать общению и взаимопониманию между художниками.

 Вскоре молодой поклонник познакомился с этим великим человеком. Было приятно видеть дружбу, которая существовала
между этой восемнадцатилетней девушкой, полной жизни, и
опытным шестидесятилетним мужчиной, который столько лет трудился
профессия: она блестящая и пылкая, полная надежд и энтузиазма, — его
лоб, наморщенный от учёбы и размышлений; оба вдохновлены одним и тем же
духом; оба испытывали одно и то же страстное желание посетить Вечный
город.

 Анжелика находила удовольствие и пользу в обществе Винкельмана, всегда
в компании своей подруги, жены Рафаэля Менгса. Его портрет, написанный ею в то время и впоследствии выгравированный ею, убедительно доказывал своим превосходным сходством, яркой окраской, энергичной манерой исполнения и, прежде всего, духовным выражением, насколько глубоко она его понимала.
постигла дух величайших мастеров искусства. Винкельман
не без явного удовлетворения сообщил своим друзьям, что его
портрет был написан «молодой и красивой женщиной».

 Вскоре заказ на копирование некоторых картин в королевской галерее в
Неаполе позвал её в этот город, столь привлекательный своей красотой и
очарованием климата. Здесь она почерпнула новые идеи,
рассматривая многочисленные шедевры прошлого, а также получила
богатое вознаграждение за свои труды по выполнению заказов многих
ранг. Ее пребывание в этом мягком, роскошном климате, в окружении красоты природы
, однако, не ослабило ее характер и не повлияло на
свежесть и наивность ее стиля.

В 1764 году мы снова находим ее в Риме. Здесь она провела год, занимаясь
изучением архитектуры и перспективы,
продолжая дружбу с Винкельманом. Ее наблюдения за
Итальянское искусство было дополнено изучением работ Караваджо
в Болонье, а также Тициана, Тинторетто и Паоло Веронезе в Венеции.
 В последнем упомянутом городе Анжелика познакомилась с
Английская леди - образованная леди Вентворт, жена британского резидента
, которая впоследствии отвезла ее в Лондон.

Во время своего пребывания в Неаполе она была принята в близкие отношения
с несколькими знатными английскими семьями и принимала
их заказы на картины. Считалось, что в Лондоне ее ждет более
выдающийся и прибыльный успех, чем тот, на который она
могла надеяться в стране, столь богатой художественными достижениями, как Италия.
Так оно и было на самом деле; и после того, как Анжелика прошла через
Париж, воспользовавшись его преимуществами, для Лондона оказался открытым
Она добилась блестящего успеха и заработала много денег. Благодаря своим талантам и обаянию она обзавелась покровителями и друзьями среди аристократии. Приближённые ко двору люди пользовались её профессиональными услугами, а самый известный художник Англии, сэр Джошуа Рейнолдс, был в числе её друзей. Говорят, он предлагал ей руку и сердце, и мистер Роберт Бальманно, лично знавший Фюзели, рассказывал мне, что он был одним из её поклонников. Она была
в числе художников Королевского общества и получила редкую
честь для женщины — получить должность профессора в Академии
искусств в Лондоне, в то время как все признают, что она занимает блестящее положение в лучших кругах светского общества.

 Автор статьи в «Вестминстерском обозрении» романтично описывает
случай, который привёл к величайшему несчастью в жизни Анжелики:

 «Это случилось в раннем детстве, когда она путешествовала с отцом по
В Швейцарии, на родине, она впервые увидела человека, который
должен был оказать столь роковое влияние на её судьбу. Анжелика была тогда
Ей едва исполнилось семнадцать, но её зарождающийся талант уже привлёк
значительное внимание, но поскольку и отец, и дочь были бедны, им
приходилось путешествовать пешком, останавливаясь на ночь в маленьких придорожных
гостиницах. Однажды вечером, когда они, уставшие после долгого дневного пути,
вошли в скромную таверну, хозяин сообщил им, что им придётся идти дальше,
потому что пара «великих сеньоров», только что прибывших, забронировала все комнаты
для себя и своей свиты.
Усталые путешественники настаивали на своем праве остаться, и дебаты продолжались
Стало теплее, когда появился один из джентльменов, которым было отказано в ночлеге, и с большой учтивостью попросил их пройти в столовую и разделить с ними трапезу. Добрый
Кауфман, чья открытая, доверчивая натура всегда была чужда подозрениям, сразу же согласился, несмотря на шёпот своей дочери, которая с интуитивной проницательностью, присущей её полу, разглядела что-то оскорбительное под напускной учтивостью их пригласившего.
Она не ошиблась; за столом лорд Э... вскоре забыл об уважении
из-за своей молодости и невинности она позволила себе некоторую вольность. Анжелика
с негодованием отвергла её, а когда та повторилась, поспешно встала из-за
стола, потянула за собой отца и немедленно покинула дом».

Спустя годы, когда Анжелика жила в Англии, «принимаемая с энтузиазмом, желанная для самых благородных и одарённых людей страны, когда всё, казалось, улыбалось ей, в роковой час она снова встретила человека, чьё неприкрытое распутство так глубоко ранило её скромность десять лет назад. Это произошло в блестящем кругу.
где собрались все светские львицы Лондона, они снова встретились. Лорд Э---- давно потерял её из виду, и каково же было его изумление, когда он узнал в элегантной женщине и знаменитой художнице скромную маленькую пешую путешественницу из швейцарских гор. Если тогда она показалась ему очаровательной, то какой же прекрасной она показалась ему теперь; его сердце и воображение были одинаково воспламенены, и он решил, что на этот раз она от него не ускользнёт. Притворное раскаяние в прошлом,
заверения в бескорыстной преданности, которые ничего не требовали взамен
за исключением дружбы и уважения к ее объекту, лести, инсинуаций,
было использовано все. Доверчивая и бесхитростная Анжелика поверила ему; и
только когда, вообразив, что победа обеспечена, он сбросил маску,
она даже заподозрила его низость. В равной степени потрясенная и возмущенная,
она больше не допускала его в свое общество.

“Это только разожгло его страсть. Возможно, он подумал, что это предлог,
чтобы склонить его к более благородным предложениям; во всяком случае, отчаявшись получить приз любым другим способом, он предложил ей свой ранг и титул
Ножки. Но Анжелике было не Памела получать со смиренной благодарностью
рука того, кто оскорбил ее достоинство. Ее мягкий, но решительный отказ
ужалила его до безумия. Если то, что утверждают некоторые из ее биографов, правда,
он силой вторгся в ее присутствие и добивался силой того, чего
не могли добиться никакие уговоры; но и здесь он потерпел неудачу. Слух о его
недостойном поведении распространился по всему миру, и он счел наиболее удобным на время покинуть
Англию, поклявшись отомстить. Дальнейшая часть истории
хорошо известна».

 Другие говорят, что это был английский художник, который из зависти к
Таланты Анжелики побудили к низкому заговору человека, который её обманул. Как бы то ни было, она, несомненно, стала жертвой заговора, организованного с не меньшим коварством, чем искусство. Это было похоже на историю о Лионской даме: отвергнутый поклонник поклялся отомстить и использовал для этого человека, очень непохожего на благородного Клода.

Авантюрист низкого происхождения, выдававший себя за знатного джентльмена — своего хозяина, графа Фредерика де Хорна, — играл заметную роль в лондонском обществе того времени и был искусным
Он достаточно хорошо знал тех, с кем общался. Он подошёл к нашей художнице, которой тогда было около двадцати шести лет и которая была в расцвете сил. Он выразил своё почтение как человек, отдающий глубочайшую дань уважения её таланту; затем он превратился в скромного и сочувствующего друга. Наконец, он обратился к её романтическому великодушию, представив себя человеком, которому грозит ужасное несчастье, от которого она может спасти его, только приняв его в мужья. Он утверждал, что внезапный
и тайный брак был необходим.

Бедная Анжелика, которая избегала любви на берегах Комо и под сияющими небесами Италии, а после приезда в Лондон отвергла множество выгодных предложений о браке, чтобы оставаться свободной и посвятить себя искусству, попала в хитроумную ловушку и поддалась рыцарской жалости к тому, кого считала достойным своей любви. Брак был заключён католическим священником без формальностей и свидетелей.

Анжелика получила заказы на портреты нескольких членов королевской семьи
королевская семья и высокопоставленные придворные, а также её таланты
привлекли к ней благосклонное внимание королевы Англии. Однажды, когда она
рисовала в Букингемском дворце, её величество заговорила с ней, и Анжелика
рассказала своей королевской подруге о своём замужестве. Королева
поздравила её и отправила графу де Хорну приглашение явиться ко двору. Самозванец, однако, не осмеливался показываться на людях и держался дома,
потому что хорошо знал, что обман рано или поздно будет раскрыт.

Наконец подозрения отца Анжелики, с которым ее брак был
были поставлены в известность, привела его к расспросам, которые помогали друзья
влияние. Примерно в это же время, как говорят некоторые, вернулся настоящий граф и был
удивлен тем, что его часто поздравляли с женитьбой. Затем произошло
унизительное открытие, что мнимый граф был низким самозванцем.
Королева сообщила об этом Анжелике и заверила ее в своем сочувствии.

Парень добивался руки бедной девушки из корыстных побуждений,
желая завладеть её имуществом
приобретенные ее трудами. Теперь он хотел заставить ее поспешно бежать
из Лондона. Полагая, что она безвозвратно связана с ним, Анжелика
решила покориться судьбе, но ее твердость и сила характера
позволили ей уклониться от выполнения его требования покинуть Англию,
пока она не узнала правду — что тот, кто называл себя ее мужем,
уже был женат на другой женщине, которая еще жива.
Это открытие сделало пребывание самозванца в Лондоне опасным,
и он был вынужден улететь один, неохотно подчинившись
необходимость вернуть около трёхсот фунтов, полученных от его
жертвы, на которые он не имел права.

 Фальшивый брак, разумеется, был немедленно признан недействительным. Эти печальные обстоятельства никоим образом не уменьшили интерес и уважение, проявленные к леди, которая, сорвав розу жизни, была так сильно ранена её шипами; напротив, к ней стали относиться ещё внимательнее, чем когда-либо, и она получила несколько безупречных предложений руки и сердца. Но все было отклонено; она решила
жить только ради своей профессии.

Один из биографов Анжелики называет её «невосприимчивой к лести».
 Ноллекенс, напротив, обвинял её в том, что в юности она была кокеткой. Он говорил, что в Риме, до замужества, она была чрезвычайно падка на личное восхищение. «Однажды вечером она заняла место в одной из самых заметных лож театра в сопровождении двух артистов, которые, как и многие другие, были отчаянно в неё влюблены. Она заняла место между двумя своими поклонниками;
и пока она стояла, сложив руки перед собой, перед ящиком
к которому она прислонилась, она умудрилась пожать руку обоим, так что каждый
вообразил себя избранным ею кавалером».

После пятнадцати лет жизни в Англии, когда врач, лечивший её больного отца,
посоветовал вернуться в Италию, а больной выразил страх, что умрёт и оставит её без защиты, Анжелика
уступила его мольбам и отдала руку художнику
Антонио Дзукки.

Этот джентльмен родился в Венеции в 1728 году и работал там
над историческими произведениями. Позже он занялся пейзажной живописью и
архитектура и многие из его проектов были опубликованы в научных трудах
того времени. Будучи вынужденным отправиться в Англию, он получил отличное место
и завоевал теплую дружбу мистера Кауфмана. Брак
с его дочерью состоялся в 1781 году и оказался самым счастливым,
до смерти Цукки его не омрачали никакие неприятности.

Анжелика со своим мужем и отцом вернулась на солнечный
юг. Остановившись в Шварценберге, чтобы навестить своих родственников, они
отправились в Италию, рассчитывая на длительное пребывание там.
В январе следующего года Кауфман скончался на руках у своего
любимого ребёнка.

 Молодожёны, стремясь избавиться от тени этой скорби,
поспешили в Рим, где поселились на постоянной основе, лишь изредка наведываясь в Неаполь по приглашению королевской семьи. Их дом был центром притяжения для артистического и литературного общества этой столицы искусства, и мадам Цукки принимала гостей и оказывала гостеприимство с присущей ей грацией, не теряя ни капли энергии в работе над картиной или в чём-либо ещё.
В ней сохранилась частичка той любви к нему, которая отличала её в ранние годы.
Этим можно объяснить единообразие индивидуальности, заметное в её
произведениях, в достоинствах и недостатках которых можно проследить
особенности её характера и воспитания.

В Риме Анжелика познакомилась с Гёте, Гердером и другими
великими людьми, которые в разное время посещали Вечный город. Гёте говорит о ней в одном из своих писем: «Добрая Анжелика обладает самым выдающимся и для женщины поистине неслыханным талантом; нужно видеть и ценить то, что она делает, а не то, что она оставляет несделанным. Ей есть чему поучиться».
от неё, особенно в том, что касается работы, ибо то, что она создаёт, поистине
чудесно». И в своей работе под названием «Винкельман и его век» он
пишет о ней: «Светлые и приятные по форме и цвету, по замыслу и исполнению, многочисленные работы нашей художницы.
 Ни один из ныне живущих художников не превосходит её ни в достоинстве, ни в тонком вкусе, с которым она обращается с карандашом».

В то же время ей не хватает чёткости контуров,
разнообразия и силы штрихов; говорят, что её колориту не хватает глубины
и теплоты; при этом все признают её изящество, нежность и деликатность.
а также свобода и лёгкость, с которыми она рисовала, и правильность, изящество её
рисунка. Её работы по праву называют «лёгкими и прекрасными майскими играми
очаровательной фантазии».

 Среди её портретов особенно выделяются «Аллегра»
и «Пенсероса», а также фантастические портреты Сапфо и Софонисбы,
богинь греческой мифологии, а также фигуры и сцены из произведений
современных поэтов, такие как нежная и чарующая Уна из «Спенсера».
«Королева фей» и простые аллегорические изображения. Последние были её любимыми темами и были взяты как из классической, так и из
романтические истории, такие как «Венера и Адонис», «Ринальдо и Армида», «Смерть
Элоизы», «Сафо, вдохновлённая любовью» и т. д. Нельзя отрицать, что она
существенно способствовала развитию современного искусства,
не жертвуя при этом своей женственностью и чистотой.
 Её картины, наряду с трудами Менгса, помогли освободить живопись от
исключительной школы Карло Маратти.

Среди её лучших работ можно отметить «Леонардо да Винчи, умирающий на
руках у Франциска I», «Возвращение Арминия», написанное для Иосифа
II, «Похоронный кортеж Паллады» и «Удивлённая нимфа».
Она поспешно прикрылась белой вуалью. При написании портретов у неё была привычка
перед тем, как сделать набросок, выбрать какое-нибудь любимое положение
или выражение лица. Она понимала эффект светотени и старалась
избегать путаницы в своих фигурах. Её драпировки были со вкусом
сшиты и не были лишними.

 Один любитель однажды сказал ей: «Твои ангелы могли бы ходить, не путаясь в своих одеждах».

У неё была привычка записывать свои размышления на бумаге и
сохранять эти записи. На одной из её картин были написаны следующие слова:

«Я не буду пытаться выразить сверхъестественное с помощью человеческого
вдохновения, но подожду с этим до тех пор, пока не попаду на небеса, если там
есть место для живописи».

 Искусство было для неё дыханием жизни, а труд — величайшим
удовольствием. Так было и тогда, когда она, увенчанная славой, была в центре восхищённого круга в высшем обществе Рима. Цукки,
в надежде отвлечь её от слишком усердных занятий, купил для них прекрасную виллу — замок Гандольфо, — но Анжелика
не могла долго находиться вдали от Рима. Чужаки, приезжавшие в
Вскоре город был привлечён взоры прекрасной художницы;
и в окружении великих и одарённых людей, как в её собственном кругу, так и среди таких друзей, как Клопшток и Гесснер, которые высоко ценили её гений, она оказывала влияние, которое не могло не способствовать развитию литературы и искусства.

Де Росси говорит: «Было интересно наблюдать за Анжеликой и её мужем перед картиной. Пока Цукки с энтузиазмом говорил, Анжелика молчала,
устремив красноречивый взгляд на лучшие фрагменты работы.
По выражению её лица можно было понять, что она чувствует, а её замечания
всегда ограничивались несколькими краткими словами. Однако в них редко
содержалась какая-либо критика, только похвала тому, что достойно
похвалы. Ей было свойственно восхищаться только прекрасным,
как пчела, которая извлекает мёд только из каждого цветка».

 Рафаэль Менгс произнёс в её честь лестную хвалебную речь. «Как
художница, — говорит он, — она является гордостью женского пола во все времена и
во всех странах. В ней нет ничего недостающего: композиция, колорит, фантазия —
всё здесь есть». Но он был её другом и писал так, памятуя о ней.
ее очарование и добродетели были свежи в его памяти.

Фузели, который был польщен ее дружбой, был более строгим судьей.
Он говорит, что “не желает противоречить тем, кто считает успех
стандартом гениальности, и, поскольку их героиня равна величайшим именам
во-первых, предположим, что она находится на одном уровне с ними по могуществу. Она радовала,
и желала радовать, эпоху, в которой жила, и расу, для
которой работала. Немцы, по крайней мере, с таким же патриотизмом, как и
суждением, называют её «художницей душ» (Seelen Mahlerin);
и в этом нет ничего удивительного для нации, которая в лице А. Р. Менгса льстит
Они сами не верили, что у них есть художник, равный Рафаэлю.

 «Мужские и женские персонажи Анжелики никогда не отличаются по форме, чертам или выражению от любимого идеала в её собственном сознании.  Её
герои — это все те мужчины, которым, как она думала, она могла бы подчиниться,
хотя, возможно, она так никого и не нашла. Её героини — это она сама, и,
хотя миловидность лица и чарующие черты способны
отвлечь всеобщее внимание от более строгих требований к характеру и
выражению, они никогда не перестанут нравиться».

 Более лёгкие поэтические сцены были написаны ею с изяществом и
вкус ее собственного, и счастливо сложилось, вместе, навстречу которым из
гравер, чьи труды способствовали росту и бессрочность ее
славы. Это был Бартолоцци, чьи таланты были в значительной степени посвящены
ей.

Естественно, что хочется узнать что-нибудь о личности
внешность того, кем так восхищаются. Её портрет, написанный ею самой,
в натуральную величину, находится в галерее Питти во Флоренции, вместе с портретами
двух других художниц, и все три картины привлекают внимание каждого посетителя.

 Вот описание одного из зрителей: «Первая из них
Черты лица и выражение несут на себе отпечаток мужского интеллекта;
манера письма энергична, колорит имеет золотистый оттенок венецианской
школы, но в нём нет ничего индивидуального; это Мария Робусти
 Тинторетто. Во втором портрете невозможно ошибиться; даже самый неопытный
взгляд с первого взгляда определит, что это француженка — пикантная,
живая, грациозная, очевидно, не настолько увлечённая своим искусством, чтобы
быть невосприимчивой к восхищению как женщина, — это хорошо известная мадам Ле
Брюн. Напротив прекрасной парижанки — третий портрет, женщина, всё ещё
цветущая, но лишённая всякой яркости красок, с выражением лица серьёзным и задумчивым, почти меланхоличным. Она сидит на камне посреди пустынного пейзажа, в одной руке у неё папка с набросками, в другой — карандаш. Поза непринуждённая, почти небрежная. Нет никакой попытки выпендриться; глядя на неё, вы чувствуете, что все её мысли поглощены призванием. Это Анжелика  Кауфман.

Тихая жизнь её была нарушена смертью мужа
в 1795 году. За этим семейным несчастьем последовали политические события, которые
Мир содрогнулся, и наша художница страдала среди всеобщего смятения.
 Она была очень обеспокоена вторжением французов в Италию, хотя находила в своём искусстве и утешение, и защиту от страха перед бедностью. Генерал Л’Эспинасс освободил дом, в котором она жила, от постоя солдат и предложил ей свои услуги для обеспечения её безопасности и защиты. Но никакая доброта не могла вернуть ей утраченную энергию или жизнерадостность, которые когда-то поддерживали её.

В 1802 году Анжелика заболела, а после выздоровления ей посоветовали
путешествовать, чтобы укрепить свои физические и умственные способности
и избавиться от гнета печали, который парализовал
даже ее любовь к искусству. Она посетила Флоренцию, Милан и Комо, где
с меланхолическим удовольствием задержалась среди сцен своей юности
. В Венеции она остановилась, чтобы навестить семью своего покойного мужа.
Затем она вернулась в Рим, где она была получена ею с друзьями
ликующие приветствия.

С тех пор она проводила время за привычными занятиями и в обществе тех, кто её любил. Её здоровье продолжало ухудшаться, но
ее интеллект оставался ярким и энергичным до самой смерти
в ноябре 1807 года. Незадолго до смерти она попросила своего двоюродного брата
знаками прочесть ей одну из духовных од Геллерта. В разгар
итальянской жизни она всегда была верна немецкому духу; поскольку среди своих
более чем мужских занятий она сохранила свою нежную, женственную натуру.
Известие о ее кончине вызвало глубокую скорбь во всем Риме. Все
члены Академии Святого Луки присутствовали на её похоронах, и, как и на похоронах Рафаэля, её последние картины несли за гробом
ее гроб. Ее останки были помещены в церковь Святого Андрея делла.
Fratte. Ее бюст сохранился в Пантеоне.

Ее работы разбросаны по всей Европе, и их можно найти в Вене,
Мюнхене, Лондоне, Флоренции, Риме, Париже и т.д.




 ГЛАВА XII.

 ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК.

 Женщины-художницы в скандинавских странах.— В Швеции. — Ульрика
 Паш. — Датские художницы. — Богатый урожай в
 Нидерландах. — Бельгийская скульпторша. — Мария Верельст. — Её
 картины и достижения в области языков. — Резиденция в
 Лондон.--Любопытный анекдот.--Замечание Уолпола. - Женщины-художницы в
 Голландии.--Поэзия.--Henrietta Wolters.-- Ее портреты.--Приглашение
 от Петра Великого.--Голландские художницы.--Молодая
 Гравер.-Кэролайн Шеффер.-Художники-пейзажисты и флористы.-А.
 Последовательница Рейчел Рейш.-- Гравер.--В Англии.-Живопись
 подходит женщинам.-Литературные леди.--Эффект внедрения
 новой манеры в искусстве.-Многочисленные дилетанты.--Женщины
 Скульпторы.--Миссис Самон.--Миссис Сиддонс и другие.--Миссис
 Деймер.--Аристократическое происхождение.-Ранняя любовь к учебе и искусству.-Гораций
 Уолпол ее советник.--Разговор с Юмом.--Первая попытка
 Моделирование.--Мраморный бюст и критики Юма.--Удивление
 гей-мир.--Уроки и работы мисс Конвей.--Неудачный брак
 .--Вдовство.--Политика.--Мнение Уолпола о скульптурах миссис Деймер
 .--Строки Дарвина.--Скульптуры.--Зависть и неприятие.--Поездка
 за границу. -Побег от опасности.--Благородные амбиции.--Возвращение в
 Англию.-Политика и поцелуи.--Частные спектакли.--Трое
 Герои.--Дружба с императрицей.--Завещание Уолпола.--Гостиная
 Театральные представления и т.д. -Переезд.-Проект по улучшению Индии.-Миссис
 Работы Дамер. — Отзывы о ней.


 Теперь мы обратимся к северным странам, к Нидерландам и Англии, чтобы взглянуть на их женщин-художниц XVIII
века.

 Среди скандинавских народов их немного. Женский талант во многом способствовал расцвету литературы в Швеции, как в случае с Шарлоттой Норденфлюхт и Ульрикой Видстрём с их лирическими стихами, а также с Марией Леннгрен с её драматическими произведениями; но только одна художница заслуживает внимания — Ульрика Фредерика Паш, которая в 1773 году была избрана членом Стокгольмской академии.

В Дании, где многие женщины посвящали себя музам, прославившись
своими лирическими и драматическими произведениями, можно упомянуть художницу,
рисовавшую цветы, К. М. Райдинг, и гравёра на меди Алексию де Лодде, а также
Маргаретту Зизенис, которая посвятила себя написанию портретов и
исторических картин и была известна своими миниатюрами, такими как «Цингарелла» Корреджо.

Гораздо более богатый урожай собирают в Нидерландах, где число
женщин, выбравших искусство своей профессией, не меньше, чем в
предыдущее столетие. Среди бельгийцев нельзя не упомянуть имя скульптора Анны
Марии фон Рейшут из Гента.


 МАРИЯ ВЕРЕЛЬСТ.

 Мария Верельст родилась в 1680 году в Антверпене. Она была дочерью
художника Германа Верельста и принадлежала к семье, в которой было много
знаменитых художников. Она училась у своего дяди Симона
Верлст, и её высоко ценили не только за необычайное мастерство в написании небольших портретов,
в то время как она успешно бралась за исторические сюжеты,
но и за знание языков и музыки. Она отправилась с
ее отец уехал в Лондон, затем, как и до, так и после, на встречу с
иностранными талантами, и умер там в 1744 году.

Декамп упоминает любопытный анекдот о ее знании этих
языков. Однажды вечером во время своего пребывания в Лондоне, в театре,
она случайно села рядом с шестью немецкими джентльменами высокого ранга. Они были поражены её красотой и благородным видом и выражали своё восхищение в разговоре друг с другом самыми высокопарными словами, какие только мог предложить немецкий язык. Дама повернулась и обратилась к ним на том же языке, заметив, что такие экстравагантные
похвала в присутствии дамы не была для нее настоящим комплиментом.
Вскоре после этого один из них повторил свое восхваление на латыни. Она снова
повернулся, и, отвечая на том же языке, сказал: “Это было несправедливо
лишают представительниц прекрасного пола, что классический язык, транспортного средства, так много
истинное обучение и вкус”.

С увеличением восхищения незнакомцев, испросив разрешения, чтобы оплатить их
уважение лично к леди так необыкновенно одарен. Мария ответила, что
она художница по профессии и живёт со своим дядей, Верэлстом,
художником-флористом. Они не стали терять времени и воспользовались
возможность увидеть прекрасную художницу и её работы. Каждый из
джентльменов позировал для своего портрета, за что щедро платил.
 Эта история распространилась за границей и помогла Марии войти в
высшее общество.

 Уолпол пишет об этой художнице, что она писала маслом как большие,
так и маленькие портреты, а также рисовала небольшие исторические сюжеты. Она свободно говорила на латыни,
немецком, итальянском и других языках.

 В протестантской Голландии женщин-художниц ещё больше.
Здесь те же благоприятные обстоятельства, которые в прежние века приводили
искусство раннего расцвета существовало практически без изменений. По мере того как женщины занимали влиятельное положение в литературе, они занимали его и в изобразительном искусстве.

 Религиозный дух, воодушевлявший многих, звучал в гимнах и
одах Петронеллы Мокас, а также в дидактической поэзии Лукреции ван
Меркен; Элизабет Вольф прославилась своими поэтическими посланиями;
и национальная драма, прекрасный плод XVII века,
нашла свою поклонницу в лице баронессы фон Лауной, которая переводила
«Тиртея». Точно так же женщины проявляли свою предприимчивость в тех областях
науки, которые относятся к нашей теме.


 ГЕНРИЕТТА ВОЛЬТЕРС.

Генриетта Вольтерс из Амстердама прославилась как художник-миниатюрист. Она была ученицей своего отца, Теодора ван Пи,
и с ранних лет привыкла копировать Ван дер Вельде и Ван Дейка. Миниатюрные портреты, которые она впоследствии написала, были настолько совершенны по отделке и исполнению, что царь Пётр Великий, который, по-видимому, познакомился с ней во время своего путешествия инкогнито через Голландию, предложил ей жалованье в шесть тысяч флоринов в качестве придворного художника, если она переедет в его столицу. Она получила целых четыреста
за одну картину. Она отклонила императорское приглашение и
осталась в своём доме, где, прожив со своим мужем, художником
Вольтерсом, с 1719 года, она умерла в 1741 году.

Пропустив несколько малоизвестных художниц, среди которых были
принцесса Анна Оранская и Корнелия де Рик, мы можем остановиться на
Кристине Шалон, которая родилась в Амстердаме в 1749 году и
получила образование у другой художницы, Сары Троост. Она писала
в основном гуашью сцены из сельской жизни и семейные портреты.
Говорят, что она научилась искусству гравюры в столь юном возрасте, что выгравировала картину, когда ей было всего девять лет. Она умерла в Лейдене в 1808 году.

 Каролина Шеффер жила в конце этого века. Она была
дочерью и ученицей художника Ари Ламме и вышла замуж за другого художника, Й.
Б. Шеффера из Мангейма, с которым она долго жила в Амстердаме и
 Роттердаме. После смерти мужа в 1809 году она отправилась в Париж с двумя сыновьями, Ари и Генри, чтобы дать им возможность получить лучшее образование в области живописи. Они были достойны заботы этой доброй женщины.
и любящая мать в той славе, которой они достигли, и отвечала на её преданность с должной нежностью и сыновней любовью. Она умерла в Париже в 1839 году.

 К этим именам следует добавить имена нескольких женщин, которые посвятили себя
особенно пейзажной живописи и живописи цветов — двум направлениям, в которых
Голландия могла похвастаться искусными и знаменитыми художниками. Среди них
Элизабет Райберг, жившая в Роттердаме; Мария Якоба Оммеганк и
Альберта тен Овер из Грёнингена, некоторые пейзажи которой в стиле
Рёйдаля и Хоббемы были представлены на выставке 1818 года. Анна
Мориц, Сюзанна Мария Нимеген и Корнелия ван дер Мён названы так доктором Гулем.

 Элизабет Джорджина ван Хогенхейзен, дилетантка, родившаяся в Гааге в 1776 году, стала ученицей Рейчел Рюйш и подавала надежды стать такой же знаменитой, если бы её жизнь не оборвалась в расцвете восемнадцати лет.

Среди гравёров на меди, которые работали как карандашом, так и резцом, можно упомянуть Марию Элизабет Саймонс; она выгравировала несколько картин Рубенса и Ван дер Вельде в начале века.

В Англии политическое величие нации и высокая оценка
искусства среди знати больше, чем какая-либо естественная предрасположенность
народа, оказались благоприятными для развития культурного вкуса, и
награжденные таланты из других стран. В соответствии с улучшением
что касается перспектив искусства, мы находим множество женщин, усердно занятых
в его преследовании.

Писатель в одном из британских обзоров замечает: “Профессия
художника, по-видимому, во многих отношениях особенно подходит женщине.
Это не требует ни девичьей скромности, ни сдержанности матроны;
это не приводит её к шумному веселью или непристойному разгулу;
это не заставляет её стоять, чтобы на неё глазели, комментировали, хлопали
или шипели толпы бесцеремонных зрителей, забывающих о женщине-художнице.
Это позволяет ей, по крайней мере большую часть времени, находиться под
защитой своего дома, у собственного тихого очага, среди тех, кто любит её и кого любит она.
Но, с другой стороны, чтобы достичь высокого положения, требуется полная
самоотдача; это влечёт за собой тяжёлый труд и усердные занятия, постоянные,
и нерушимо». В этой двойной истине достаточно того, что объясняет как
количество женщин-художниц, так и то, что многие из них не достигли
того признания, к которому стремились.

 Усердное изучение литературы среди дам высшего
сословия в восемнадцатом веке достаточно подтверждается произведениями,
которые до сих пор вызывают всеобщее восхищение. Имена Джоанны Бейли,
миссис Монтегю, Клары Рив, Фанни Берни, Харриет и Софии Ли, миссис
Коули и другие, потомки не дадут им умереть; и улучшение
общего образования во многом обязано благотворному влиянию женщин, которые
Она трудилась ради этой цели, а также стремилась привнести в общество менее легкомысленный тон в манерах и более глубокое уважение к морали и религии. Миссис Триммер, Ханна Мор, миссис Барбоулд с благодарностью вспоминаются как люди, внёсшие свой вклад в это доброе дело, а также Элизабет Смит, которая к своим литературным познаниям добавила незаурядные таланты и достижения как в музыка и живопись.

 Именно после появления новой манеры письма у художников, вдохновлённых Карстенсом, таких как Флаксман и Фюзели, в конце века, о большинстве английских художниц стало известно. Упомянем лишь самых выдающихся. По крайней мере, треть всего населения Англии была
известна в основном как любители, в то время как во Франции всё было
наоборот: среди художников того периода было очень мало известных.

 Сначала давайте обратим внимание на скульпторов. В начале
В течение столетия миссис Сэмон лепила фигуры и исторические группы из воска. Говорят, что всемирно известная Сиддонс время от времени развлекалась, занимаясь скульптурой. Леди Э. Фицджеральд, мисс Огл, миссис Уилмот и мисс Андрос также были известны своими попытками в области скульптуры. Но первое место среди всех, кто работал в этой области в последние годы XVIII века, принадлежит миссис
 Деймер.


 АННА СЕЙМУР ДАМЕР.

 Редкая честь для нации — иметь возможность гордиться успешным
Художник аристократического происхождения, а не знаменитый государственный деятель.
Героиня этого очерка происходила из лучших семей Англии. Она родилась в 1748 году и была единственным ребёнком фельдмаршала
Генри Сеймура Конвея (брата маркиза Хартфорда) и Кэролайн
Кэмпбелл, единственной дочери Джона, четвёртого герцога Аргайла, и
вдовы графа Эйлсбери и Элгина. «Её происхождение давало ей право на
лёгкую и роскошную жизнь; её красота привлекала ухажёров и соблазняла
придворных, но она наслаждалась этим.
Забудьте обо всех этих преимуществах и посвятите золотые часы своей юности
задаче создания имени, работая с влажной глиной, парижским гипсом,
упрямым мрамором и ещё более неподатливой бронзой».[2]

[2] Аллан Каннингем.

 Основа чистого и правильного вкуса была заложена в её превосходном
образовании. Она рано посвятила себя учёбе и приобрела редкую для женщин осведомлённость
в области общей литературы; хорошо познакомилась с
историей и искусством античных народов, а также с классическими
авторами Англии, Франции и Италии. Её двоюродный брат, Гораций Уолпол, был
очень доволен ее энтузиазмом и получал удовольствие от руководства ее учебой
.

Она уже давно привыкли смотреть с восхищением на несколько
прекрасные образцы античной скульптуры, которые она имела возможность
вижу, и она почувствовала, как в ее собственной душе, что вдохновение, которое почти
всегда пророчество успеха. Говорят, что склонность к ее гению
была обнаружена во время приключения с Дэвидом Хьюмом, историком. Когда
Энн было восемнадцать или двадцать лет, она однажды гуляла с ним. К ним
подошёл итальянский мальчик, который предлагал на продажу немного гипса
Фигуры и вазы. Историк осмотрел его товар и несколько минут беседовал с маленьким человечком. Мисс Конвей позже в компании с мистером Хьюмом
пошутила над его пристрастием к жалким гипсовым слепкам. Он с долей сарказма
ответил, что изображения, которые она с таким презрением рассматривала, были созданы не без помощи науки и гения, добавив, что женщина, даже при всех своих достижениях, не смогла бы создать такие работы. С этого момента юная леди решила убедить своего наставника в его ошибке.

 Она раздобыла воск и инструменты для лепки, работала тайно и вскоре
Она закончила голову — некоторые говорят, что это портрет философа, — и с немалым триумфом преподнесла ему.

 «Это очень умно, — заметил Юм. — Это действительно заслуживает похвалы за первую попытку, но, помните, лепить из воска гораздо легче, чем высекать бюст из мрамора».

 Настойчивая девушка была полна решимости заставить сатирика признать, что женщина может сделать больше, чем он предполагал. Не
объявляя о своих намерениях, она запаслась мрамором и всеми необходимыми инструментами. Вскоре она
Она скопировала в мраморе, возможно, не совсем точно, но добросовестно, голову, которую вылепила из воска. Она поставила её перед историком, который был настолько удивлён, что пришёл в восхищение, хотя и нашёл, к чему придраться, — к недостатку тонкой работы и изящной отделки. Его придирки, вероятно, побудили её к новым усилиям. С этого времени в ней сильно проявился
гениальный порыв, и она твёрдо решила даже
уединиться от блестящего общества, в котором вращалась,
чтобы посвятить свою жизнь делу, которое казалось ей столь
близким по духу.

От мира моды не могло долго скрываться, что обожаемая мисс Конвей отказалась от масок и танцев и работала, как любая поденщица, с мокрой глиной; что она двигалась при приглушённом свете; что её блестящие волосы были прикрыты чепцом, чтобы защитить их от белой мраморной пыли, а неприглядный фартук защищал её шёлковое платье и вышитые тапочки; что её белые и нежные пальцы часто пачкались в глине или сжимали молоток и стамеску. Странная история разлетелась со скоростью лесного пожара среди её знакомых. Несколько титулованных дам воспользовались карандашом
и кисть, но едва ли кто-то мог припомнить, кто из них занялся
скульптурой. Можно вполне представить, что энергичная девушка находила
удовольствие в том, чтобы демонстрировать свою независимость, и что ею
двигало благородное стремление выковать для себя с помощью резца место
среди прославленных художников, достойное потомка Сеймуров и
Кэмпбеллов. Гениальные произведения казались ей более ценными, чем
короны, а благородные поступки — чем нормандская кровь!

Теперь она брала уроки лепки и скульптуры у Черрачи — того самого заговорщика, которого привели на гильотину
за заговор против Наполеона - в то время как она совершенствовалась в
практической части работы с мрамором в мастерской старшего Бэкона,
и изучала анатомию у Крукшенкса. Она создала ряд идеальных
голов и бюстов, а также несколько фигурок животных, выполненных со знанием дела; но
ее прогресс был медленным, и она не создавала заметных работ до семи
лет после замужества.

В возрасте девятнадцати лет она подала руку достопочтенному Джону . Джон
Деймер, старший сын лорда Милтона и племянник графа
Дорчестера. Этот брак оказался печальным препятствием на пути к улучшению
нашего молодого художника. Деймер — «наследник, ожидающий тридцать тысяч в год, — был одновременно эксцентричным и экстравагантным. Это были времена шелка, кружев и вышивки, и он украшал себя всем, что было дорого, и любил удивлять друзей и раздражать жену, появляясь трижды в день в новом костюме». Он послужил прототипом для мисс Бёрни,
— замечает миссис Ли, — в её знаменитом романе «Сесилия», где
Харрингтон, опекун её героини, является реальным персонажем. Он стал
добычей лондонских портных и ростовщиков; его расточительность
Он разбогател и за несколько лет растратил целое состояние. Через девять
лет этот несчастливый союз распался из-за самоубийства мужа,
который застрелился из пистолета в «Бедфорд Армс», Ковент-Гарден, в
августе 1776 года. Говорят, что его гардероб, проданный на аукционе,
принёс пятнадцать тысяч фунтов — возможно, половину своей стоимости.

Вдова, оставшись бездетной, воспользовалась вновь обретенной свободой,
чтобы отправиться в путешествие в поисках новых идей в области искусства, которое она
любила. Она путешествовала по Франции, Испании и Италии, возобновляя свои
занятия скульптурой. В то время у дам было в моде проявлять живой интерес к политике. Миссис Деймер стала ярой сторонницей партии вигов и активно помогала на выборах.

 Миссис Ли замечает: «Джентльмены не возражают против того, чтобы дамы занимались политикой, если они принимают правильную сторону, то есть ту, к которой принадлежат они сами, и миссис Деймер добросовестно придерживалась взглядов партии вигов». В то время Великобритания вела войну со своими
американскими колониями. Она встала на сторону мятежных подданных, тепло
поддерживал наше дело, и смело расширенный свое мнение.” Она была теплая
подруга Лиса.

Таким образом Уолпол говорит работ его двоюродного брата, который вскоре получил ее
известность в качестве скульптора: “Миссис Бюсты Дамера с натуры не уступают
антикварным. Её шокирующая собака, большая, как в жизни, но не живая,
обладает такой свободой и мягкостью в кудрях, которые казались невозможными
для терракоты; она соперничает с мраморной статуей Бернини из королевской
коллекции. Поскольку древние оставили нам лишь пять животных, равных по
достоинству их человеческим фигурам, а именно: козу Барберини, тосканскую
кабан, орёл Маттеи, орёл на Строберри-Хилл и собака мистера Дженнинга — талант миссис Деймер должен предстать в самом выгодном свете». Черраки создал целую фигуру Анны в образе Музы Скульптуры,
сохранив изящную лёгкость её форм и осанки.

 Поэт Дарвин говорит:

 «Долгое время резцы Деймер будут очаровывать нас своей мягкостью;
 грацией радовать нас и красотой согревать».

После 1780 года она создала несколько прекрасных скульптур из
мрамора и терракоты. Она изваяла группу спящих собак из мрамора
для герцога Ричмонда, своего зятя, и ещё одну для королевы
Шарлотта. В 1778 году она подарила свой бюст Флорентийской
галерее и написала несколько портретов своих титулованных родственниц, которые
были признаны выдающимися работами и до сих пор украшают галереи
знатных ценителей. Две колоссальные головы, созданные ею, изображают
Темзу и Исиду и были предназначены для замковых камней моста в
Хенли.

Зависть, как обычно, была занята тем, что оспаривала притязания этой
благородной дамы на авторство всех её знаменитых произведений; но,
хотя они и отличаются разнообразием, не было никаких доказательств того, что она
Она пользовалась большей помощью, чем обычно требуется всем скульпторам,
как при лепке, так и при работе с мрамором. Вспомогательные руки всегда нужны
для подготовки модели и удаления лишнего материала.

 Миссис Деймер следовала моде того времени, идеализируя
портреты некоторых своих друзей, превращая их в муз и божеств. Чтобы порадовать своего
близкого друга Хораса Уолпола, она подарила ему двух мраморных котят,
вырезанных ею самой, в дополнение к диковинкам на его вилле. Ещё более трогательным, чем их отношения, было её согласие с ним в политических взглядах.

Она потеряла отца, когда уезжала за границу в 1779 году.
Моря были заполнены вооруженными судами Франции, Америки и
Великобритании, и пересекать Ла-Манш было опасно.
Скульпторша была защищена, это правда, ее симпатией к заокеанским "повстанцам"
и ее характером художника. Однако
судно, на котором она плыла, столкнулось с французским военным кораблем, с которым
непрерывный бой продолжался четыре часа. Но «героическая дочь героя» проявила и разум, и хладнокровие. Французы одержали верх;
Пакетбот бросил якорь в пределах видимости Остенде, но миссис Деймер не
осталась в плену.

 Теперь она с большим усердием посвятила себя изучению классических
авторов, чтобы глубже проникнуться чувствами и характером античной
скульптуры.  Она записывала свои размышления, когда рассматривала
произведения искусства в Италии, а также замечания критиков.  Она была
настроена на создание какого-нибудь великого произведения, слава
которого затмила бы блеск её наследственного достоинства. У неё было больше амбиций стать выдающимся скульптором, чем потомком
из высшей аристократии Британии.

Вернувшись из Италии и Испании, она приняла участие в выборах, которые
завершились триумфом Чарльза Фокса. Миссис Крю и прекрасная
Герцогиня Девонширская присоединилась к ней в агитации за их фаворита, кандидата от вигов, «шурша шёлком в самых низких притонах греха и нищеты и, в обмен на «самые сладкие голоса» избирателей,
подставляя, как говорят, свои сладкие щёчки для приветствий мясников и лодочников».

 Старый избиратель сказал Каннингему: «Было приятно видеть такую знатную даму».
леди подходит прямо к нам, трудящимся смертным, с протянутой рукой,
и говорит: «Господин, как поживаете?» — и так громко смеётся, и так любезно говорит,
и пожимает нам руку, и говорит: «Отдайте нам свой голос, достойный сэр, —
за друга народа, нашего друга, друга каждого». А потом, сэр, если мы будем мяться и колебаться, они спросят нас о наших жёнах и детях, а если и это не поможет, то они не задумаются и о поцелуе — да, о дюжине поцелуев. Поцелуи для них ничего не значили, и всё это было так естественно.

 Также известно, что миссис Деймер любила частные театральные представления.
Она декламировала стихи и играла роли в пьесах, которые ставились в доме герцога Ричмонда и в других местах. Её талант в высокой комедии вызывал заслуженные аплодисменты, и многие наши актрисы уступали ей в исполнении стандартных старых пьес. Но хотя она и принимала участие в таких развлечениях ради удовольствия других, сама она наслаждалась только скульптурой. Её бюсты из бронзы, мрамора и терракоты стали украшением богатых коллекций её друзей. Её мраморная статуя
короля была установлена в Эдинбургском регистрационном бюро. Она
она посвятила монументальный бюст памяти графини, своей матери,
чьи изделия из шёлка не уступали лучшим картинам. Она
задумала увековечить память о благородном поступке лорда Уильяма
Кэмпбелла, своего дяди, который однажды прыгнул с лодки в Темзу
и нырнул на шестнадцать футов, чтобы спасти тонущего человека. Эта
работа так и не была закончена в мраморе.

Героями миссис Деймер из её собственной семьи были Фокс, Нельсон и
Наполеон, и она была знакома со всеми ними. Она изваяла бюсты первых двух, и ей нравилось изображать
В маленькой книжке собраны замечания «Наполеона волн» во время его бесед с ней. Во время своего визита во Францию она подружилась с виконтессой Богарне, и много лет спустя
один французский джентльмен передал ей письмо от жены Первого
консула с роскошным фарфоровым подарком. Она была приглашена в Париж своей бывшей подругой, которая хотела представить её Наполеону. Последний попросил у неё бюст Фокса, который миссис Деймер привезла императору во время его следующего визита в Париж. Император подарил ей великолепную табакерку и свой портрет, украшенный бриллиантами.

Уолпол умер в 1797 году, завещав этой дочери генерала Конвея на всю жизнь свою готическую виллу «Строберри-Хилл» с её богатым и редким содержимым — книгами и художественными редкостями — и две тысячи фунтов в год на содержание поместья. Она «стала знаменитой благодаря тому, что была связана с исследованиями выдающегося автора «Замка Отранто». Здесь миссис Деймер с удовольствием развлекала своих друзей,
не только угощая их изысканными блюдами, но и устраивая частные
театральные представления, в которых она часто принимала участие. Джоанна Бейли,
Среди её избранных компаньонов были несравненные Сиддонсы, миссис Гаррик, миссис Берри и её дочери. Однако классическая вилла была завещана лорду Уолдегрейву, и миссис Деймер была вынуждена отдать её ему за десять лет до своей смерти. Она купила Йорк-Хаус неподалёку, где родилась королева Анна. Это была её летняя резиденция, а зимний дом находился на Парк-Лейн.

По мере того как она приближалась к концу жизни и видела, как уходят герои её юношеских
воспоминаний, её любовь к скульптуре усиливалась. Она думала
искусство могло бы оказать важную помощь в цивилизационном и религиозном развитии Индостана и Индийских островов, и она часто говорила с сэром Александром Джонстоном о том, что в этих регионах можно было бы заменить языческих идолов в скульптуре христианскими сюжетами. К сожалению, она была уже не так молода для такого предприятия, но идея была благородной. Она изваяла мраморный бюст Нельсона в подарок королю Танджора — индуистскому правителю, обладавшему властью и влиянием на юге Азии. Этот образец ее мастерства, возможно, обладает
имела тенденцию распространять в этой отдаленной стране любовь к скульптурам
британских художников.

Опубликован список из тридцати ее работ. Прекрасный бюст
ее самой, выполненный ею из мрамора, находился в коллекции Ричарда
Пейна Найта и был завещан им Британскому музею. Ее
группа "Смерть Клеопатры” представляла собой заключительную сцену из
Трагедии Шекспира. Царица Египта, не сумев вызвать жалость у Октавия Цезаря и решив последовать за своей ушедшей любовью, приложила к своей груди «ядовитого нильского червя».

 «Приди, несчастный смертный,
Своими острыми зубами развяжи этот узел,
 Сплетённый из жизни, —

воплощённый в этом выражении.

 Эта изящная композиция была выполнена в технике бас-рельефа и
выгравирована Хеллиером в качестве виньетки для второго тома
«Шекспира» Бойделла.

Весной 1828 года здоровье миссис Деймер ухудшилось, и 28 мая она
ушла из жизни на восьмидесятом году. Она завещала своему
родственнику сэру Александру Джонстону все свои работы из мрамора, бронзы и
терракоты, а также вышивки своей матери, указав, что
фартук и инструменты должны быть погребены вместе с ней, а её рукописные
заметки и переписка должны быть уничтожены. Она была похоронена в
церкви Танбриджа, графство Кент.

 Какие бы разногласия ни возникали по поводу гениальности и
творений этой скульпторши, никто не может отрицать, что она была
необыкновенной женщиной. В наши дни её назвали бы «решительной», потому что она отправила дружеское послание Наполеону накануне битвы при
Ватерлоо, агитировала за Фокса на выборах и развлекала королеву Каролину во время суда! По её мнению, гениальность и великодушие были
выше условностей, связанных с происхождением и модой. Трудно
справедливо оценить произведения талантливой дочери, выросшей в богатстве и
роскоши, известной своим умом и остроумием. Её работы подвергались
суровой критике, и те, кто больше всего восхищается её независимым
поведением, склонны отрицать за ней оригинальность и такое практическое
знание искусства, которое позволило бы ей довести работу до совершенства. Однако
было отмечено, что её замысел в целом превосходил исполнение.




 ГЛАВА XIII.

 ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК.

 Мэри Мозер.--Дом Ноллекенсов.--Навыки рисования цветов.--Мода.--Королева Шарлотта.--Пейшенс Райт.--Рождение
 в Нью-Джерси.--Родители-квакеры.--Детский интерес к лепке.--Брак.--Вдовство.--Восковые фигуры.--Соперницы
 мадам Тюссо.— Пребывание в Англии.— Сочувствие Америке
 в период восстания. — Переписка с Франклином. — Переданные сведения.— Свобода слова перед лицом Его Величества.— Постскриптум Франклина.— «Прометеевский модельер». — Письмо Джефферсону.— Патриотизм.— Искусство
 Мода.— Художницы-аристократки.— Принцессы-художницы.— Леди
 Боклерк. — «Шкаф Боклерк» Уолпола. — Рисунки и портреты. — Леди
 Лукан.— Её иллюстрации к Шекспиру.— Критика Уолпола.— Другие
 работы.— Мэри Бенуэлл и другие.— Анна Смайтерс и другие. — Мадам
 Престель. — Миссис Грейс.--Миссис Райт.--Художники-флористы.--Кэтрин Рид
 и другие.--Мария Косуэй.--Опасность в младенчестве.--Уроки.--Решение
 принять постриг.-Визит в Лондон.-Женитьба.--Косуэй
 Покраска.--Тщеславие и расточительность.--Прекрасная итальянка
 Художница. - Предусмотрительность и управление Косуэя.--Блестяще
 вечерние приемы.--Друзья-аристократы.--Эпиграмма на
 Воротах.--Великолепный новый дом и мебель.--Слабеющее здоровье.--Франция
 и Италия.--Учреждение в Лоди. - Исключительный случай.--Смерть
 Косуэя.-Возвращение в Лоди.-Стиль и работы Марии.


 МЭРИ МОЗЕР.

Эта дама, член Королевской академии в Лондоне, упоминается биографами Ноллекенса как «искусная в рисовании цветов, саркастичная, когда бралась за перо». Она любила навещать неграмотного Ноллекенса, в доме которого за чашкой чая она иногда наслаждалась обществом
Доктор Джонсон. Смит без колебаний обвиняет её в том, что она положила глаз на Фюзели, «но его сердце, к сожалению, уже было глубоко пронзено Анжеликой Кауфман».

 Она была дочерью немецкого художника-эмальера, но получила образование в Англии. Она была по-настоящему хороша в составлении цветочных композиций. Она украсила со вкусом некоторые новые апартаменты в Виндзорском дворце.

Находясь в Лондоне, она написала своей подруге миссис Ллойд:

«Приезжай в Лондон и полюбуйся нашими перьями; мы затмеваем небо! Герцогиня носит шесть перьев, леди — четыре, а у каждой доярки по одному на каждом углу
из-под её чепца! * * * Мода превратилась в чудовище; пожалуйста, скажите своему парикмахеру,
что ваши волосы должны быть длиной всего три четверти ярда от одного конца до другого».

 Королева Шарлотта обратила особое внимание на мисс Мозер и в течение
долгого времени нанимала её для украшения одной комнаты, которую её величество приказала называть комнатой мисс Мозер и за которую королева заплатила более девятисот фунтов.




Эта необыкновенная женщина, как справедливо называет её Данлэп, родилась, как
На Западе, среди людей, которые заявляли, что избегают всего, что связано с воображением
или живописью. Её родители, квакеры, жили в Бордентауне, штат Нью-
Джерси, где в 1725 году родилась Пейшенс Ловелл. Её необычайный талант к
подражанию проявился задолго до того, как у неё появилась возможность увидеть
какое-либо произведение искусства. Тесто, предназначенное для выпечки, или глина, найденная рядом с её домом,
давали ей материал, из которого она лепила фигуры,
напоминавшие людей, а вскоре и тех, с кем она была наиболее знакома.

В 1748 году она вышла замуж за Джозефа Райта из Бордентауна. Он прожил всего девятнадцать
лет. До 1772 года эта дама приобрела немалую известность в некоторых городах
Соединённых Штатов благодаря своим удивительным восковым слепкам. Будучи
вдовой с тремя детьми, которые зависели от неё в финансовом плане, она была
вынуждена искать более широкое поле для приложения своих усилий. Перспективы
успеха в Лондоне были хорошими, и она отправилась в Лондон.

В английских журналах того времени есть свидетельства того, что её работы
считались выдающимися в своём роде. Она могла бы соперничать
со знаменитой мадам Тюссо. Её ораторские способности и
Благодаря своим способностям она привлекла внимание и заручилась дружбой нескольких выдающихся людей того времени. Хотя она и жила в Англии, её симпатии были на стороне её соотечественников во время Американской революции. Говорят, она даже оказала важную помощь, сообщая американским офицерам о планах британского правительства. Она переписывалась с Франклином, пока он был в Париже, и как только назначали нового генерала или формировали эскадрон, он обязательно узнавал об этом. Она часто
смогла получить информацию в семьях, где она побывала, и передать
своим американским друзьям сведения о численности британских войск и
о местах их назначения.

Одно время она часто бывала в Букингем-Хаусе и была
привыкла свободно выражать свои чувства их величествам, которые
были удивлены ее оригинальностью. Великий Чатем оказал ей честь
своими визитами, и она сделала его портрет в полный рост, который находится
в стеклянной витрине Вестминстерского аббатства.

Ниже приводится постскриптум к одному из писем Франклина, предлагающий
если она вернётся в Америку через Францию, то:

 «Мой внук, которого вы, возможно, помните, когда он был маленьким дерзким мальчишкой в школе,
помогал мне писать это письмо и развлекал меня своими замечаниями. Он считает, что ваши фигурки нельзя упаковать без ущерба для них, даже если заполнить коробки чем-нибудь, чтобы они не двигались. Поэтому он предполагает, что вы должны посадить их в почтовые кареты, по двое в каждую, которые будут долго ехать по дороге и обойдутся очень дорого; но, поскольку на постоялых дворах они ничего не будут есть, вы сможете себе это позволить. Когда они приедут
Дувр, он уверен, что они настолько похожи на жизнь и природу, что капитан
парохода не примет их на борт без паспортов. Потребуются, говорит он, пять или шесть длинных французских дилижансов, чтобы
доставить их в качестве пассажиров из Кале в Париж, и корабль с хорошими
удобствами, чтобы доставить их в Америку, где весь мир будет удивляться вашему
милосердию к лорду Н----, которое, будь оно в вашей власти, вы бы
повесили или отправили на галеры, но вы великодушно помиловали его,
отправив на каторгу».

 Миссис Райт иногда называли «Сивиллой», поскольку она утверждала, что
предсказывала политические события. В лондонском журнале 1775 года её называют
«прометеевской скульпторшей» с примечанием: «В самом раннем детстве она
обнаружила в себе такой поразительный талант и начала лепить из хлеба и
пластилина до такой степени, что ей посоветовали попробовать свои силы в
воске».

Её портреты короля, королевы, лорда Темпла, лорда Чатема, Бэрри,
Уилкса и других привлекли всеобщее внимание. Критики отдавали ей должное за замечательные природные способности и говорили, что она была бы чудом, если бы получила хорошее образование
много. Замечая ее быстрые и блестящие глаза, говорили, что их взгляд
“проникает и пронзает человека насквозь”. У нее была способность
различать характеры и склонности своих посетителей, и она была
она редко ошибалась в своих суждениях о них.

Данлэп дальше говорится о “энергичным дикость в ее манере. А
беседуя, она была занята моделирования, обе руки под фартуком”.

Её старшая дочь вышла замуж за мистера Платта, американца; она унаследовала некоторые
таланты своей матери. Она стала хорошо известна в Нью-Йорке примерно в 1787 году
ее лепкой из воска. Младшая была женой Хоппнера, соперницы
Стюарта и Лоуренса в портретной живописи. Милое лицо молодой леди
можно узнать в некоторых исторических композициях. Британская
Консул в Венеции, упомянутый Муром в его "Жизни Байрона", был
внуком миссис Райт.

Миссис Райт потеряла расположение Георга III. по ее всерьез упреки за его
санкция войны с Америкой. Она отправилась в Париж в 1781 году, но была
в Лондоне в 1785 году, когда написала Джефферсону, что была в восторге
от того, что её сын Джозеф написал лучшее изображение Вашингтона из всех
художница в Америке. Сам Вашингтон сказал, что «был бы счастлив, если бы его бюст был сделан миссис Райт, чьи незаурядные таланты» и т. д.

 Она хотела сделать портрет не только героя, но и тех джентльменов, которые помогали подписывать мирный договор. «Чтобы пристыдить английского короля, — говорит она, — я бы пошла на любые хлопоты и расходы, чтобы внести свою лепту в дело чести, которой заслуживают Адамс, Джефферсон и другие, и отправить его в Америку». И она предложила сама отправиться в Париж и создать
бюст Джефферсона. Она хотела посоветоваться с ним, как лучше его увековечить
Она прославляла свою страну, выставляя напоказ портреты выдающихся людей, написанные маслом или отлитые из воска, и намекала на опасность отправки портрета Вашингтона в Лондон из-за враждебности правительства и шпионажа полиции, которая, по её словам, «обладает всеми глупостями, но не талантами французов».

 Занятия искусством стали настолько популярными, что рисование, черчение и гравюра стали неотъемлемой частью образования молодых леди. Мода покровительствовать искусству была в моде и среди женщин высшего общества. Леди Доротея Сэвилл
писал портреты и делал восхитительные зарисовки. Леди Луиза де Гревиль
и ее сестра Августа были страстными ценителями. Графиня Лавиния
Спенсер прославилась своим мастерством в офорте; а леди Амхерст, леди
Темпл и леди Генри Фицджеральд, были известными художниками.

Две принцессы королевской семьи получали удовольствие от живописи. Принцесса
Элизабет рисовала со вкусом и умением. Она выгравировала «Рождение любви»
по мотивам Томкинса и создала несколько оригинальных образцов невероятной красоты.
 Одним из её шедевров была гравюра «Купидон, ставший добровольцем», которая появилась
в 1804 году в серии гравюр с поэтическими иллюстрациями.
 Рисунки были прекрасны. Три года спустя была опубликована серия из двадцати четырёх
гравюр, выполненных её королевским высочеством. Они свидетельствовали о духе и
вкусе, а также о глубоком чувстве прекрасного.

 Шарлотта Матильда, впоследствии королева Вюртемберга, рисовала и писала
пейзажи в стиле Ватерлоо.


 Леди Диана Боклерк.

Леди Диана Спенсер, жена Тофэма Боклерка и дочь
герцога Мальборо, была известна как художница-любитель.
он создал рисунки, которые вызвали восторженное восхищение Уолпола.
 В 1776 году он построил шестиугольную башню, которую назвал «Боклерк
Клаудет», так как она была построена «специально для размещения семи
несравненных рисунков леди Дианы, иллюстрирующих сцены из его
«Таинственной матери».» Они были задуманы и выполнены за две недели.
В 1796 году леди Диана создала иллюстрации для перевода баллады Бюргера
«Леонора», выполненного её племянником и опубликованного в следующем году в формате ин-фолио.
 Леди Диана также завершила серию иллюстраций для роскошного издания
«Басни» Драйдена в формате ин-фолио. Они показывают, что она обладала изящным и
богатым воображением, а также истинно классическим вкусом. В её портрете герцогини
Девонширской грация фигуры, подобной нимфе, напоминает то, что греческий скульптор придал бы образу дриады или речной богини.

  Она умерла в 1808 году в возрасте семидесяти четырёх лет.


 МАРГАРЕТ, ГРАФИНЯ ЛУКАН,

обладала удивительным талантом к копированию миниатюр и иллюстраций.
Она завершила серию иллюстраций к историческим пьесам Шекспира,
вышедшим в пяти томах ин-фолио, которые сейчас хранятся в библиотеке в Элторпе.
В течение шестнадцати лет она посвящала себя этому занятию, предаваясь «приятному труду» по иллюстрированию этого великого труда. Она начала это
предприятие в пятьдесят лет и закончила в шестьдесят шесть. Уолпол
говорит: «Всё, что касается вкуса, красоты и рассудка в украшении с помощью
пейзажей, цветов, птиц, геральдических орнаментов и символов и т. д.,
что могло бы облачить нашего бессмертного барда в ещё более очаровательную
форму, было выполнено благородной рукой, которая взялась за титаническую
задачу с истинным изяществом и тщательностью исполнения, редко
достижимыми».

Леди Лукан также копировала самые изысканные работы Исаака и Питера
Оливеров, Хоскинса и Купера; «с гениальностью», как говорит её восхищённый друг,
«которая почти обесценила этих мастеров» и «перенесла энергию Рафаэля
на свои акварели». Она умерла в 1815 году.

 Графиня Тотт в 1804 году выставила свой портрет знаменитой
Эльфи Бей. Лорд Орфорд говорит о мастерстве миссис Делани в рисовании
и имитации цветов с помощью обрезков цветной бумаги. Эта дама упоминается
мадам д’Арбле в её дневнике как подруга королевы.
жена Патрика Делани, который был близким другом декана Свифта.

 Среди множества женщин-художниц можно упомянуть Мэри Бенуэлл, которая
писала портреты и миниатюры маслом и пастелью, выставлялась с
1762 по 1783 год. Она вышла замуж за Коуда, служившего в армии, и добилась для него
звания. Он служил в Гибралтаре, где и умер. Миссис Коуд
ушла из профессии в 1800 году. Мисс Анна Лэдд, работавшая в той же сфере, умерла в 1770 году. Агата ван дер Мин также рисовала цветы,
фрукты и птиц в Англии.

 Анна Смайтерс, жена скульптора и архитектора, прославилась
за свои миниатюры и акварельные картины. Одна из них, изображающая
ветряную мельницу с поднятыми парусами, мельника с мешком на плече,
повозку и лошадь, а также дорогу, ведущую в деревню, была настолько
маленькой, что её можно было накрыть кукурузным зерном.

 Говорят, что мисс Анна Джемайма Провис рассказала некоторым английским
художникам о рецепте краски, которую использовали великие венецианские мастера. Её
привёз из Италии её дедушка.

Миссис Дардс открыла новую выставку с картинами с изображением цветов,
нарисованными в самых ярких тонах. Это были точные копии природы, выполненные с помощью
рыбьих костей.

Миссис Хоудли, жена епископа Винчестерского, была искусной
художницей. Кэролайн Уотсон была выдающимся гравёром. Она родилась в Лондоне в 1760 году. Получив наставления от своего отца, она
выгравировала несколько сюжетов в технике меццо-тинто и пунктирной манере. Её работы, как говорили, обладали большой ценностью. Мисс Хартли, которая прекрасно гравировала, была её предшественницей.

Мария Катарина Престель была женой немецкого художника и гравёра.
Она помогала ему в создании некоторых из его лучших гравюр, особенно пейзажей. Брак не был счастливым, и супруги расстались. Мадам Престель
В 1786 году она переехала в Англию, где гравировала гравюры в стиле, не уступающем ни одному художнику по духу и изяществу. Она делала офорты и завершала их в технике акватинты в прекрасной живописной манере. Она умерла в Лондоне в 1794 году.

  Миссис Грейс выставляла свои работы в Обществе художников в течение семи лет.
  В основном это были портреты маслом, довольно насыщенные по цвету. В 1767 году она
попыталась написать историческую пьесу: «Антигон, Селевк и
Стратоника». Она жила в Лондоне.

 Миссис Райт, дочь мистера Гизе, одного из джентльменов Королевской часовни его величества в Сент-Джеймсском дворце и учителя певчих
в Вестминстере - была успешной художницей-миниатюристкой. Она вышла замуж,
к сожалению, за французского эмигранта, который вскоре после этого бросил ее и
уехал во Францию, где и умер. Ее вторым мужем был мистер Райт,
художник-миниатюрист. Она умерла в 1802 году.

Фиорилло также упоминает Бетти Лэнгли, мисс Ноэль, мисс Линвуд,
Мисс Белл, мадам Борепа и старшую дочь Смирка
академика.

Уолпол упоминает Элизабет Нил как выдающуюся художницу, которая ездила
в Голландию. Она так восхитительно рисовала цветы, что, по слухам,
соперничала со знаменитыми Зегерами.

Среди английских художниц, писавших цветы, нельзя не упомянуть мисс Элизабет
Блэквелл, мисс Грей, Анну Лэдд, Анну Ли и Мэри Лоуренс, которая
занялась великолепной работой над розами — рисовала и гравировала иллюстрации.

Кэтрин Рид писала прекрасные семейные сцены и приобрела
значительную репутацию как художница, писавшая портреты маслом и
карандашом. Карандаш, принадлежавший одной нью-йоркской даме, был
признан принадлежащим ей выдающимся американским художником. Она жила недалеко от
Сент-Джеймс-стрит и часто присылала свои работы на выставку. Несколько раз
меццотинто печатает после публикации ее картин. В 1770 году она отправилась в
Ост-Индию, пробыла там несколько лет и вернулась в Англию. Ее племянница,
Мисс Бексон, тоже художница, которая поехала с ней в Ост-Индию,
позже вышла замуж за баронета.

Некоторые картины Анны Тревингард были выгравированы. Мисс Дракс и мисс
Мартин с гравировкой Томкинса и Дер Пети; мисс Морланд и Кэтрин
Мэри Фэншоу нарисовала и выгравировала двадцать картин с историческими сценами.
 Усердная и трудолюбивая Мэри Спилсбери рисовала пейзажи из сельской жизни,
особенно те, на которых она изображала сельские сцены и
Детские игры были воспроизведены в гравюрах.

 Конечно, удивительно, что гравюры и цветочные рисунки не
могли похвастаться в то время большим количеством выдающихся последователей.

 Теперь наша задача — остановиться на истории художницы, чей гений и достижения снискали ей
завидную репутацию, а жизненный опыт иллюстрирует положение и
обстоятельства, в которых находилось искусство в высших слоях английского общества.


 МАРИЯ КОСУЭЙ.

Мария Хэдфилд была дочерью разбогатевшего англичанина
содержал гостиницу в Ливорно. Говорят, он потерял четверых детей в младенчестве и разоблачил служанку, которая призналась, что отправила их на небеса из любви к ним, а пятую, Марию, хотела отправить вслед за остальными. Женщину приговорили к пожизненному заключению, а девочку отправили в монастырь на воспитание. Там она брала уроки музыки и рисования, как и другие дети. Вернувшись домой, она посвятила себя живописи, а знакомство, которое она впоследствии свела в Риме с Баттоми, Менгсом, Мароном и Фюзели, сблизило её с ними.
Произведения искусства в церквях и дворцах способствовали дальнейшему
развитию её талантов.

 После смерти отца она решила уйти в монастырь,
но мать убедила её сначала поехать с ней в Лондон.  Там
молодая девушка познакомилась с интересной и популярной
Анжеликой Кауфман, которая легко убедила её отказаться от мысли
принять постриг.

Вскоре после этого Мария вышла замуж за Ричарда Косуэя, художника-портретиста и миниатюриста.
занимал высокое положение, и его мягкий, податливый и идеализированный стиль
хорошо подходил для того, чтобы угодить богатым покровителям, чьё тщеславие
требовало наиболее благоприятного изображения. В его тщательно выполненных
миниатюрах самые заурядные черты превращались в красоту, а бледные, водянистые
глаза сверкали интеллектуальным выражением. Эта способность
приукрашивать сделала его любимцем богатых и аристократов.
Кроме того, он был членом Академии и удостоился чести быть названным другом принца Уэльского, что
Это ещё больше способствовало тому, чтобы он стал «модным». Но, к сожалению,
у него не хватило здравого смысла, чтобы смиренно принять эти почести. Тщеславие привело
его к нелепым экстравагантным поступкам. Он одевался по последней моде и держал своих слуг в таких же нелепых нарядах; он устраивал дорогие развлечения и сумел привлечь к себе множество легкомысленных молодых отпрысков знатных семей, которые оказывали ему честь, выпивая его шампанское и тратя его деньги на игры, а на следующее утро развлекали свою «тусовку», от души смеясь над претензиями «парвеню».

Такова была ситуация Косуэя, когда он влюбился в Марию
Хэдфилд, ухаживал за ней, завоевал ее и увез жену в свой великолепно
обставленный дом. Мария была очень молода и, недавно приехав из
Италии, была неопытна как в английском языке, так и в английских обычаях.
Ее модный муж решил оставить ее в строго изолированной от всех
общество пока она должна учиться с достоинством и грацией в
уважаемые кругах, где он имел в виду, она должна двигаться.

Тем временем он заставил ее завершить свое художественное образование и
практика по урокам, которые она получила. Ее миниатюры вскоре приобрел такие
удовлетворением отметил, что самой высокой похвалы удостоился получить их все
появлялись на выставках Королевской академии. На Марию даже обратили внимание
на улице как на успешную художницу. Затем наступило время, когда,
по мнению Косвей, она была приспособлена, чтобы стать центральной точкой
привлечение в своем доме для блестящего общества, которое он любил.

Очень скоро повсюду заговорили о молодых, красивых и одаренных
Итальянская. Приемы у Косуэя были переполнены, и половина экипажей на
у его дверей толпились натурщики, жаждущие чести быть нарисованными
рукой его очаровательной жены. Ее портрет прекрасной герцогини Девонширской
в образе Синтии Спенсер поднял ее на
вершину репутации.

Косуэй, однако, был слишком благоразумен и в то же время слишком горд, чтобы
допустить, чтобы его жену считали профессиональным художником, поскольку он хорошо знал
, что ее работы будут иметь большую ценность, чем работы художника.
любитель. Таким образом, быть нарисованным ею считалось особой привилегией, и к этому часто добавлялись дорогостоящие подарки.
обычные выплаты за её картины.

 В другом вопросе муж был более снисходителен. Мария страстно любила музыку, и он позволял ей проявлять свой певческий дар в блестящих компаниях, приглашённых в его великолепную резиденцию.
 Это довершало очарование. Гости приходили в таком количестве, что дом едва мог их вместить; и все, кто был в моде или имел хоть какие-то аристократические замашки, обязательно появлялись в гостиных Косуэя. Там будет поэт, чьи последние произведения
находятся на пике популярности в высших кругах; автор последней сенсационной речи
в парламенте; любая восходящая звезда в искусстве или любой герой чудесного приключения; короче говоря, все лондонские львы собрались в этом месте, чтобы посмотреть и быть увиденными, и, прежде всего, послушать очаровательную Косуэй. Достопочтенная миссис Деймер, леди Литтлтон, графиня Эйлсбери, леди Сесилия Джонстон и маркиза
Таунсенд был самым близким другом Марии и обычно присутствовал на её приёмах,
придавая им блеск. Среди мужчин были генерал
Паоли, лорды Сэндис и Эрскин, а также его королевское высочество принц
Принца Уэльского, а также иностранных послов приглашали по особым случаям.

 Вскоре особняк на Пэлл-Мэлл оказался слишком мал, чтобы вместить такое количество посетителей и продемонстрировать работы и наряды хозяина.  Был куплен новый особняк на Оксфорд-стрит.

Несколько биографов Косуэя упоминают тот факт, что из-за фигуры льва у входа кому-то пришло в голову приколоть к двери эпиграмму, в которой содержалась серьёзная претензия, поскольку маленький щеголеватый художник был «не так уж сильно похож на обезьяну лицом»:

 «Когда человек приходит на ярмарку, чтобы показать льва,
 Обычно обезьяна привязывается к столбу с вывеской;
 Но здесь старый обычай перевёрнут с ног на голову,
 Потому что лев снаружи, а обезьяна внутри».

 Художник покинул дом из-за этой глупой шутки и
построил другой на той же улице, великолепный, как сказочный
дворец. Автор «Ноллекенса и его времени» говорит:

«Свой новый дом он обставил в таком живописном и поистине царственном
стиле, что я сожалею, что не было сделано рисунков, изображающих общий вид
каждой комнаты, поскольку многие из них больше походили на сцены из
очарование, созданное воображением поэта, превосходит всё, что когда-либо
было представлено в домашнем обиходе. Его мебель состояла из старинных стульев, кушеток и табуретов, искусно вырезанных и позолоченных, обитых самым дорогим генуэзским бархатом; бюро из чёрного дерева, инкрустированных перламутром; и роскошных шкатулок для старинных драгоценностей, искусно покрытых эмалью и украшенных ониксами, опалами, рубинами и изумрудами. Там также были резные шкатулки из слоновой кости; мозаичные
столы, украшенные яшмой, кроваво-красным камнем и лазуритом,
ножки, вырезанные в виде львиных и орлиных лап; ширмы из старинной
восточной Японии; массивные музыкальные часы, богато украшенные чернью и
черепашьей костью; оттоманки, обитые великолепным дамастом; персидские и другие ковры,
с соответствующими ковриками для камина, украшенными старинными фамильными гербами
и геральдическими знаками в центре; и богатые английские гобелены. Резные каминные полки были украшены отборной бронзой, восковыми моделями и терракотой; столы были покрыты
старинным севрским, голубым мандаринским, нанкинским и дрезденским фарфором; а шкафы
Они были увенчаны хрустальными кубками, украшенными розами Йорков и Ланкастеров, которые, вероятно, могли бы украсить роскошные банкеты гордого Уолси».

 Но великолепие, высокое положение в обществе, успех художника и дружба с принцами и дворянами не могли сделать Ричарда Косуэя счастливым.
Он видел насмешки, скрывающиеся за улыбками его аристократических гостей, и слышал слухи о том, что другие художники обвиняли его в использовании своих талантов для лести великим, чья мимолетная благосклонность, в конце концов, не могла обеспечить ему прочную репутацию. Здоровье Марии,
Она тоже начала сдавать, и, поскольку лондонский климат был для неё невыносимым, муж взял её с собой в путешествие на континент. Они поехали в Париж и Фландрию. Однажды, когда они гуляли по галерее Лувра, Косуэй указал на голую стену и сказал, что его карикатуры будут хорошо смотреться в этом месте. Он подарил их французскому королю, который
принял их и повесил на стену, а взамен подарил художнику четыре великолепных
гобелена, которые Косуэй подарил принцу Уэльскому.

 Поправив здоровье, миссис Косуэй вернулась в Англию и возобновила свою
Блестящие вечеринки. Но её настроение снова испортилось, и она отправилась с братом в Италию, ожидая, что муж присоединится к ней.

 Три года, проведённые в этом мягком климате, полностью восстановили её здоровье,
и она вернулась в Лондон. Там её ждало новое и ужасное испытание: ей пришлось оплакивать смерть своей единственной
дочери.

 Она снова уехала во Францию, а после начала войны между этой страной и Англией продолжила свой путь в Италию. Она
основала в Лоди колледж для обучения молодых девушек по плану, который
она разработала для аналогичного учреждения в Лионе.

После установления мира она вернулась в Англию и стала
нежной сиделкой своего мужа-инвалида, пытаясь скрасить его
тяжёлые часы, проведённые в слабости и боли.

По возвращении миссис Косуэй, как сообщает нам Смит, «она распорядилась, чтобы тело их умершего ребёнка, которое её муж хранил в забальзамированном состоянии в мраморном саркофаге, стоявшем в гостиной его дома на Стратфорд-Плейс, было перевезено в Банхилл-Роу, где его и похоронили, а саркофаг отправили мистеру Ноллекенсу, скульптору».
на какое-то время. Любопытно, что в тот же час, когда этот саркофаг был вывезен из дома мистера Ноллекена, мистер
Косуэй умер в карете своей старой подруги мисс Удни, которая в его немощном состоянии иногда вывозила его на прогулку, и в то утро, когда стояла хорошая погода, она вывезла его на улицу.

Мария услышала звук возвращающихся колёс и, поспешив вниз, чтобы встретить мужа, нашла лишь его безжизненное тело. Он умер внезапно, во время третьего и последнего приступа паралича, 4 июля 1821 года, в преклонном возрасте восьмидесяти лет.

Вдова вернулась в Лоди, где её женский колледж всё ещё процветал. Это место было связано с множеством счастливых воспоминаний, и
там её любили и уважали многочисленные друзья. Она умерла в 1821 году.

  В своём стиле миссис Косуэй, по-видимому, многое позаимствовала у Флаксмана и
Фюзели. Во многих её работах воплощено нечто фантастическое, что
ассоциируется с чем-то более диким и ужасным, чем мы обычно находим в
творениях спокойного ума. Несомненно, причиной этой неженской особенности
было её безутешное горе из-за потери ребёнка. Она
В основе композиции лежат произведения Вергилия и Гомера, а также Спенсера
и Шекспира.

 Гравюра с портрета Марии Косуэй изображает её в расцвете юности, с пышной копной светлых волос, уложенных по
преобладавшему в то время моде.  Свежая и нежная красота лица
очень привлекательна, а в больших, мягких глазах и в выражении их
беззастенчивой невинности есть удивительная красота.
Знаменитая миссис Коули в письме к ней так отзывается о её портрете:
«Если бы вы могли нарисовать каждого так же точно, как прекрасную Марию
Косуэй, ты станешь первой художницей-портретисткой в королевстве».

 Она написала портрет мадам Лебрен. Одной из её последних работ была картина, изображающая мадам Рекамье в образе ангела-хранителя, наблюдающего за спящим ребёнком. «Зимний день» — серия из двенадцати картин, написанных ею, а также она опубликовала книгу рисунков совместно с Хопнером. Её «Лама», выставленная в Королевской академии в 1788 году, изображала
женскую фигуру, лежащую у ручья, и поразительное сходство с миссис
Фицхерберт вызвало немалый ажиотаж.


 МАДАМ ТЮССО.

Знаменитая коллекция восковых фигур мадам Тюссо была впервые открыта в Париже
около 1770 года господином Курциусом, её дядей. Хотя тогда она состояла в основном из бюстов и нескольких фигур в полный рост, она привлекла большое внимание как новинка, и Людовик XVI любил развлекаться, помещая живых людей в костюмах среди восковых фигур. В 1802 году мадам Тюссо открыла свою выставку в Лондоне, а затем посетила все крупные города Великобритании. Её комнаты были большими и роскошно убранными, а
её куклы были великолепно одеты — некоторые в королевские наряды.
с коронами, звездами, орденами и королевским убранством. Среди исторических
групп есть одна, изображающая Генриха VIII. и его семью. Выставка продолжается до сих пор.
В крупнейшем салуне Европы работает более сорока человек.
для ухода за ней постоянно нанято более сорока человек.




 ГЛАВА XIV.

 ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК.

 Закрыть золотой век искусства во Франции.-Коррупции
 Манеры.— Влияние женского гения.— Правление Людовика XVI. — Женская
 энергия в революции.— Шарлотта Корде.— Большое количество
 женщины-художницы в Германии.--Причины, по которым они это делали.--Французские женщины, посвятившие себя гравюре.--Резчики по камню.--Влюблённая скульпторша.--Несколько художниц.--Их число растёт.--Влияние великих
 французских мастеров.--Севрская живопись.--Жанровая живопись.--Последователи Грёза.--В моде портретная живопись.--Каролина
 Саттлер. Художники-флористы и т. д. Гравёры. Две выдающиеся
 художницы. — Аделаида Винсент. — Брак. — Портреты и другие
 работы. — Революция. — Элизабет Лебрен. — Талант к живописи. — Восторг её
 отца. — Обучение. — Дружба с Верне. — Бедность и
 Труд.—Корыстолюбивый отчим.—Её заработки растрачены.—Успех
и искушение.—Знакомство с Лебреном.—Материнские советы
 перед свадьбой.—Тайный брак.—Слишком поздно.—Маска
падает.—Роскошь для мужа, труд и лишения для жены.
—Успех и скандал.—Французское общество.—Дружба с
 Марией-Антуанеттой.— Стихотворение Ла Гарпа. — Вечерние приёмы. — Великолепные
 Развлечения. — Нехватка мест. — Маленькие ужины. — Греческий
 Банкет. — Отчёты о нём. — Отъезд из Франции. — Триумфальный
 Проезд. — Приём в Болонье. — В Риме. — В Неаполе. — В
 Флоренция. — Портрет мадам Лебрен. — Замечания Гёте. — Новые
 почести. — Приём в Вене. — Старый друг в Берлине. — Жизнь в России. — Возвращение во Францию. — Верность. — Её картины. — Смерть мужа и дочери. — Преклонный возраст. — Автобиография. — Символическая
 жизнь.


Золотой век французской литературы и искусства подошёл к концу вместе с
жизнью Людовика XIV. Лишь тень той счастливой эпохи
оставалась в памяти в последующие годы, и всеобщее разложение нравов вскоре
стёрло даже её. Но в правление Людовика XV. были проблески
В то время положение дел было лучше, и влияние женского гения и заслуг
было очевидным, о чём свидетельствует длинный список имён в литературе. Однако в последние годы правления этого монарха
власть принадлежала пороку, и лицемерие стало единственной данью уважения, которую двор оказывал добродетели.

 Скипетр перешёл в руки Людовика XVI, слабого правителя, чьи
достоинства были достоинствами человека, а не государя. Когда трон был свергнут и началась революция, женщины Франции вновь обрели силу. Они были героинями под властью децемвиров. Что
самопожертвование, например, может затмить самопожертвование Шарлотты Корде -
более великой, чем Брут? И то, что было начато женщиной, женщина завершила:
Мадам Кабаррюс разделила славу тех великих событий! В те дни
были и писатели, которых потомки увенчали гирляндой, сплетенной
их современниками.

Сравнивая развитие женщин и их интерес к искусству во Франции
с другими странами, особенно с Германией, мы можем заметить
важные различия. В Германии было гораздо больше женщин-художниц,
возможно, потому, что многие города в этой стране были центрами,
Это обеспечивало работой тех, кто трудился, и признанием тех, кто посвятил себя этой профессии, в то время как во Франции только Париж был центром притяжения. Кроме того, в Германии культивировалось несколько направлений искусства, которыми во Франции женщины занимались мало, например, пейзажная живопись. Французские женщины уделяли гравюре гораздо больше внимания, чем в Германии; на самом деле гравёры составляли большинство женщин-художниц во Франции, где, к тому же, женщины занимались этим в большей степени ради заработка, чем в любой другой стране.
Из этой профессиональной преданности женщин-гравёров во Франции следует, что любителей было мало, в то время как в Германии и Англии тех, кто обращался с инструментами для рисования как дилетанты, было очень много.

Взглянув на выдающихся француженок, пользовавшихся уважением современников в XVIII веке, мы можем отметить
художниц Мари Анн де Сент-Урбен и Элизу Лесюр, а также
скульпторшу мадемуазель Колло, которая впоследствии вышла замуж за Фальконе и
помогала ему в создании статуи Петра Великого.
Говорят, что он был влюблён в царя и создал его лучший из сохранившихся бюстов. Женщины-художницы того периода малоизвестны. В начале века Лукреция Катрин де ла Ронда и Элизабет Готье гравировали по рисункам Эделинка и Лангля. Мари
Катрин Эро сопровождала своего мужа, художника Сильвестра, в
Дрезден, Женевьева Бланшо, дамы Годфруа и Давен,
а также другие, менее известные, пополнили этот список в первой половине
века.

 Однако число людей, посвятивших себя искусству, быстро росло.
ателье Реньо, Давида и Редуте могли служить тому свидетельством, когда они
стали центральными местами встреч для женщин, занимающихся творчеством и учебой.

 Влияние этих знаменитых мужчин, чьи талантливые ученицы
проявили себя в XIX веке, сделало более популярным нежный и эмоциональный жанр живописи, который, по мнению Грёза и Фрагонара, так хорошо соответствовал вкусам и чувствам женщин.  Маргарита Жерар, невестка и ученица Фрагонара,
таким образом рисовала сцены из домашней жизни и семейные группы
с большой грацией и спокойствием. Мадам Жерар, как упоминалось, была
дилетанткой, обладавшей большим состоянием и имевшей отель, оборудованный
для рисования в Севре. Её великолепные шкафы из полированного
красного дерева были позолочены и бронзированы, а их содержимое выглядело
как богатая коллекция для удовлетворения вкуса, а не для продажи.
Она купила несколько предметов за шестьдесят и восемьдесят луидоров. Пара
не очень больших ваз, расписанных на религиозные темы, была продана за
двадцать шесть тысяч ливров.

Жанровый стиль практиковали мадемуазель Дюкенуа и мадам
Гуа. Манере Грёза также подражала его жена Анна Габриэль,
а также Мари Женевьева Броссар де Больё, удостоенная чести
быть членом Академий Парижа и Рима.

Другие ученики этой школы пришли в профессию после начала XIX века, и они, вместе с учениками Ренуара, Редуте и Давида, относятся к более позднему периоду, чем тот, о котором идёт речь.

 Портретная живопись была в большей моде, чем любая другая, и это
почти полностью в масле; в то время как миниатюры, так и в пользу
среди женщин в Германии, и во Франции гораздо меньше практикуется. Среди
те, кто получил какой-нибудь знаменитости, Кэролайн Саттлер заслуживает упоминания. Она
училась в Париже и была не только принята в члены Академии
в этом городе, но и удостоена звания профессора. Некоторое время спустя
она подала руку купцу по имени Тридон и уехала
жить в Дрезден.

Пейзажной живописью занимались очень немногие женщины. В живописи цветами
отличалась Мадлен Франсуаза Бассепорт. Она родилась в 1701 году.
получила наставления от Обрие и в 1743 году сменила его на посту.
его официальное назначение в Жарден-де-Плантес_. Она написала
серию работ для коллекции герцога Гастона Орлеанского, которые
до сих пор выставляются как шедевры искусства.

Мадам Куглер, жена фон Вейлера, писала портреты
выдающихся людей из слоновой кости, и на выставке 1789 года были представлены прекрасные работы, выполненные эмалью и
пастелью. Она работала на правительство
и следовала планам своего мужа. В течение двенадцати лет она
отличалась своими трудами.

Месдамы Шарпантье, Суриньи, Капе, Брюйер, Мишо, Давен, Мирно,
Ансон и Бенуа, писавшие портреты императора, также были известны как
художницы.

 Сюзанна Сильвестр происходила из французской семьи художников. Она копировала головы
и портреты Ван Дейка.

Что касается уже упомянутого класса женщин, которые выбрали профессию гравёра, то их было почти бесчисленное множество, но трудно выделить кого-то, кто заслуживает особого внимания. Одна из них — Маргарита
Леконт — примерно в середине века была членом художественных академий в Риме, Флоренции и Болонье и занимала высокое положение.
Женевьева Ножи, родившаяся в Париже в 1746 году, работала ещё до того, как стала женой Реньо. Она копировала растения с натуры и гравировала на меди; она также копировала исторические картины разных мастеров.

 Фанни Верне гравировала картины, написанные её мужем Шарлем Верне, а её сын Орас подарил французскому искусству одно из величайших украшений.

Элизабет Клара Тардье была женой выдающегося французского гравёра и
сама успешно занималась этим искусством.

Мэри Магдалена Хортемэлс, дочь французского гравёра, и
Жена Кошена была известным гравёром. Она работала иглой и
дорабатывала гравёром в лёгком и приятном стиле. Несколько
пластин для трактата Моникара о картинах, статуях и т. д. в
Версале были выполнены ею.

 Мари Розали Берто и Луиза Аделаида Буазо были превосходными
гравёрами.

Анн-Филибер Куле была талантливым гравёром, изображавшим пейзажи и
морские виды; она работала в изящном и приятном стиле.

Теперь мы обратимся к двум женщинам-художницам, которые снискали себе почти равную славу и которые превосходно
подходили друг другу.
в её собственной личной истории и в представлении о её ранних работах —
чтобы быть репрезентативными для состояния и особенностей французского искусства того периода, а также для преобладающего состояния общества. Этими женщинами были Аделаида Винсент и Луиза Элиза Лебрен.


 АДЕЛАИДА ВИНСЕНТ.

 Аделаида Вертус Лабиль родилась в Париже в 1749 году и получила свои первые уроки живописи в этом городе у Ж. Э. Винсента из Женевы. Этот художник приехал в Париж незадолго до её рождения,
получил известность как мастер миниатюрных портретов и был
Аделаида стала членом Академии. Сначала Аделаиду обучал пастели Латур, но когда сын её учителя детства — Франсуа Антуан Винсент, который в детстве учился с ней в мастерской своего отца и был на три года старше её, — вернулся в Париж, она решила присоединиться к нему и в искусстве, и в жизненном пути. Её первым мужем был мсье Гийар, вторым — младший Винсент.

Аделаида написала множество портретов, среди которых наиболее известны портреты
художников. Один из них — портрет скульптора
ГОИС-выиграла приз от Академии, а приобрела на ярмарке
художник такая знаменитость, что даже строительство своей знаменитой соперницы мадам Ле
Брун, как считалось, уступал ему.

Выдающимся знаком признательности стало назначение мадам
Винсент постоянным членом Академии; это произошло 31-го
Марта 1781 года. Когда на Францию обрушилась буря революции, она
примкнула к партии своего мужа, чья привязанность к королевской
семье вынуждала его жить в постоянной вражде с художником-республиканцем
Давидом. Одной из её работ была большая картина, на которой
Фигуры были в натуральную величину и изображали её саму перед мольбертом и её учеников вокруг неё; среди них были мадемуазель Капе, герцогиня Ангулемская и несколько других членов королевской семьи, которые очень ценили её и часто обращались к ней за помощью.

 На другой из её величайших работ изображён приём в орден Святого Лазаря, устроенный месье, братом короля, великим магистром ордена, который назначил её придворным художником. Эта картина была уничтожена во время революции, и её не удалось восстановить
Это так расстроило художницу, что впоследствии она редко бралась за кисть. Среди её последующих работ был портрет её
мужа, который в то время пользовался большой популярностью.

 Эта талантливая женщина, увенчанная почестями современников как в качестве художницы, так и в общественной жизни, и уважаемая широким кругом
друзей, умерла в 1803 году.


 ЭЛИЗАБЕТ ЛЕ БРЮН.

 Другая упомянутая выдающаяся художница — Мария Луиза Элизабет
Виже, которая под фамилией мужа, Лебрен, широко известна как одна из самых знаменитых женщин XVIII и XIX веков.
века.

Она родилась в Париже 16 апреля 1755 года. Её отец был искусным
портретистом, и, занимаясь в детстве домашними делами, она
познакомилась с принципами, которые составляют основу этого
искусства. Она очень рано проявила склонность и талант к живописи.
Когда ей было всего семь или восемь лет, она нарисовала портрет бородатого мужчины.
Увидев его, отец, распознав в нём знак гениальности, восторженно воскликнул: «Ты будешь художницей, моя дочь, или никогда ею не станешь!»

 Элизабет долго помнила этот случай и в своих мемуарах
Она сама говорит о глубоком впечатлении, которое произвели на её детские чувства
похвалы, которыми осыпал её отец за это раннее произведение.

 Уроки, которые она получала дома, вскоре оказались недостаточными для её
быстро развивающегося таланта.  Она была представлена в качестве ученицы по рисованию
Бриару, художнику с большими заслугами, который преуспел в набросках и
эскизах. Её учителем рисования был Давен, в честь которого была выгравирована картина
«Мария-Антуанетта в роли дофины Франции». Знаменитый
Жозеф Верне, в то время находившийся на пике своей блестящей карьеры, написал её портрет.
ценный совет и всегда проявлял отеческий интерес к одаренному ребенку
. Ее собственный отец умер, когда ей было всего тринадцать лет, но
мать разрешила ей продолжить изучение великих мастеров
в общественных галереях.

Здесь девушка скопирована с великих произведений Рубенса, с
портретов Рембрандта и Вандика, а также с нежных и очаровательных
женских головок Греза. Таким образом, была заложена основа для её будущего
превосходства как колориста, и вскоре она достигла достаточного
уровня, чтобы получать значительную прибыль от своих трудов.

Ее отец не оставил после своей смерти никакого имущества, а ее мать
слишком долго привыкала к блестящей и роскошной парижской жизни
, чтобы не испытывать острых лишений. Она искала способы предаваться
своим привычным удовольствиям, используя таланты своей
дочери, которая теперь была вынуждена содержать семью на свои
заработки.

Даже когда мать вступила во второй брак, несколько лет спустя
, положение вещей не улучшилось. Мадам Виже, вышедшая замуж за богатого ювелира, была разочарована.
увеличились средства, которые она тратила на удовлетворение своего тщеславия и расточительности.
Со дня свадьбы муж оказался настолько скупым и
бережливым, что отказывался обеспечивать жену и падчерицу даже самым необходимым.

 
Труды нашей бедной маленькой Элизабет снова были востребованы;
и хотя её старый друг Верне советовал ей давать родителям только
часть своего заработка, а остальное оставлять себе, всё, что она могла заработать, у неё отбирали и тратили либо на покупку вещей для семьи, либо на собственные удовольствия.
из-за безграничной любви её матери к нарядам, прогулкам и общественным
развлечениям.

 Где бы ни появлялась юная девушка, её замечали из-за её необычайной
красоты, а также говорили о её чудесных талантах, и всеобщий интерес к её профессиональной карьере, казалось, шёл рука об руку с восхищением её редкой красотой. В своих мемуарах она рассказывает о нескольких мужчинах, которые были в неё влюблены и заказывали у неё портреты в надежде добиться её расположения во время сеансов. Но её любовь к искусству, а также принципы морали и
Религия, в которой она была воспитана, защитила её от всех
подобных попыток подорвать её добродетель.

 Когда ей было всего пятнадцать лет, она написала портрет своей матери,
который оказался настолько восхитительной работой, что Верне посоветовал ей
представить его в Академию с просьбой о приёме.
 Из-за юного возраста Элизабет не приняли в члены Академии, но
несколько лет спустя ей разрешили присутствовать на всех публичных
заседаниях Академии.

Примерно в это время она познакомилась с Жаном Батистом
Пьер Лебрен, художник и торговец картинами, которого тогда считали одним из первых знатоков Европы. Он уделял много внимания очаровательной молодой художнице, приглашая её в свою редкую и богатую коллекцию для изучения, и проявлял глубочайший интерес к её успехам. Через шесть месяцев после знакомства он стал добиваться её руки. В своей автобиографии она пишет:

«Я и не думала выходить замуж за месье Ле Брена, хотя у него было красивое лицо и приятный характер. Но моя мать, которая считала его очень богатым, не переставала уговаривать меня не отказываться от такого предложения».
выгодное предложение. В конце концов я сдался, но этот брак был лишь обменом одних неприятностей на другие. Не то чтобы месье Ле
Брюн был злым человеком. В его характере сочетались мягкость и пылкость, а его любезность с каждым делала его популярным. Но, к несчастью, он слишком любил общество женщин сомнительной репутации, и эта пагубная склонность привела его к страсти к азартным играм, которая разорила нас обоих. Он так растратил всё, что у нас было, что в 1789 году у меня не было и двадцати франков на дорогу.
Франция, хотя мои доходы составляли более миллиона».

 Брак, который со стороны мужа был просто спекуляцией, поскольку он рассчитывал, что таланты его невесты избавят его от кредиторов и позволят ему жить в достатке и роскоши, был одним из тех союзов, которые были распространены в Париже во времена правления Людовика XV.
 Опыт нашей героини был характерен для того времени.
Брун был ранее помолвлен с дочерью богатого голландского торговца картинами, с которым он вёл дела. Он попросил свою жену сохранить их брак в тайне до тех пор, пока он не разберётся со своим бывшим деловым партнёром.
Все было улажено к общему удовлетворению. Мадам согласилась, хотя
и оказалась в крайне затруднительном положении, окружённая
предупреждениями и мольбами друзей, убеждавших её не вступать в союз,
который наверняка принесёт несчастье, — когда, увы! зло уже было
совершено. Герцогиня д’Аремберг предсказывала, что такой брак приведёт к несчастьям; придворный ювелир Обер, друг её юности, советовал ей «скорее повесить себе на шею камень и броситься в реку, чем совершить такую глупость и безумие».

Однако молодая жена по-прежнему верила в превосходство своего возлюбленного. Наконец, когда его дела были улажены, он смог публично объявить о своём браке, и очень скоро выяснилось, что все эти предостережения были не напрасны. Лебрен сначала завладел всем с трудом заработанным имуществом своей жены и вынудил её увеличить свой доход, взяв учеников. Единственным преимуществом, которое принесло ей это прибавление в средствах, была более активная и непрерывная работа, которая не давала ей слишком сильно переживать.
Она разочаровалась в своих надеждах на счастье в семейной жизни. Её муж тратил деньги, которые она зарабатывала на картинах и уроках, на свои эгоистичные прихоти. Он занимал первый этаж дома, обставленный в роскошном стиле, и окружал себя дорогими безделушками, в то время как его жена была вынуждена довольствоваться вторым этажом и вести очень скромную жизнь. Однако такое положение дел в семейной жизни не было чем-то необычным в конце правления Людовика.
XV, и это никого не удивило.

Пока всё так и было, Лебрену приписывали авторство.
снисходительный муж, судя по тому, с каким безразличием он позволял даже людям сомнительной репутации навещать свою жену, в то время как сам редко появлялся в её окружении, а также по тому, как он игнорировал различные предостережения и слухи на этот счёт. Скандал, который редко щадит жену, с которой плохо обращаются,
если только суровое уединение её жизни не больше похоже на затворничество,
шептал ужасные вещи о мадам Лебрен, и её даже обвиняли в том, что большие суммы, выплачиваемые за её картины,
были связаны скорее с личными одолжениями, чем с её заслугами как художницы. Осознавая свою невиновность, она была склонна
Она жаловалась мужу на такую несправедливость, а он в шутку отвечал:

«Пусть люди говорят. Когда ты умрёшь, я поставлю в своём саду высокую пирамиду с надписью, в которой будет перечисление портретов, которые ты нарисовала, и тогда весь мир узнает, как ты заработала свои деньги».

 Такова была плата за её доверие и искренние просьбы о защите от недостойного мужа, который продолжал жить в роскоши за её счёт.

Когда Элизабет прислали двенадцать тысяч франков за портрет
сына княгини Любомирской, Лебрен присвоил их себе
вся сумма, за исключением двух луидоров, которые он отдал жене.

 Уязвлённая и отдалившаяся от него из-за такого обращения, мадам
Ле Брюн в конце концов, по-видимому, решила сделать себя как можно более
счастливой по-своему.  Французское общество тогда было испорчено до
основания, и было трудно двигаться в нём, не заражаясь. Это было особенно важно для человека, получившего поверхностное образование и так и не научившегося брать пример с тех, кто посвятил себя искусству и обрёл в нём силу сохранять и
направляла их даже в окружении интриг и распутства, окружавших их.

 Мадам Лебрен снискала расположение и близкую дружбу особ очень высокого ранга. Мария-Антуанетта не только заказывала у неё портреты, но и просила её спеть вместе с ней, ведь художник прославился не только своими профессиональными заслугами, но и «серебряным голосом». Общественные почести, которыми она была удостоена, способствовали процветанию её деятельности.

Однажды на заседании Французской академии Ла Гарп прочитал
стихотворение в честь женского гения. Когда он дошел до строк...

 «Ле Брюн — живописец и модель красоты,
Современная Розальба, но более блистательная,
Соединившая голос Фавара с улыбкой Венеры...»


Все присутствующие встали, за исключением герцогини Шартрской
и короля Швеции, и прекрасная художница была ошеломлена взрывом
восторженных аплодисментов.

Её приём в Академию, которому до сих пор препятствовали
личная неприязнь и другие обстоятельства, теперь состоялся в 1783 году, после
представления её собственного портрета. Эту картину она написала по
образцу знаменитой картины Рубенса «Соломенная шляпа», которую она
Она увидела его годом ранее, когда была в Бельгии. Её работа была настолько восхитительной, что Верне, её верный друг, сразу понял, что с её помощью он может добиться немедленного включения её имени в список членов Академии.

 В «бедном жилище», куда её поместила расточительность месье Лебрена, она умудрялась каждую неделю устраивать вечерний приём, несмотря на стеснённые условия. Её дом стал местом встреч всех парижских знаменитостей, а также многих красавиц и высокопоставленных особ. Ходили любопытные слухи о ней
расходы на угощение высокопоставленных особ, которые её навещали. Говорили, что её стол был сервирован золотой посудой, что её покои отапливались древесиной алоэ и даже что она разжигала камин банкнотами. Абсурдность таких слухов вполне может заставить усомниться в других скандальных хрониках того времени, которые в большей степени затрагивали её репутацию.

Однако несомненно, что она принимала гостей самого высокого
положения и что её приёмы были переполнены. Из-за нехватки стульев
посетителям часто приходилось сидеть на полу.
земля. Сама мадам Лебрен описывает, с видимым удовольствием в
воспоминания, стыд от жира, старый герцог де Ноай, который в один
вечером приходилось стоять долгое время, из-за нехватки мест.

Музыка, как правило, была частью развлечения, и прекрасная хозяйка,
хотя она и уделяла мало внимания высшему развитию
этого искусства, пела очень очаровательно. Гретри, Сачини и Мартини здесь
репетировали сцены из новых опер перед их постановкой;
Гара, Азеведо, Рише и мадам Ле Брюн сочиняли вокальную музыку,
В то время как Виотти, Ярнович,
Маэстрино, Крамер, Хюльмандель и принц Генрих Прусский, брат
Фридриха Вильгельма III, играли на инструментах, он был знаменитым любителем.

 _Маленькие ужины_, которыми обычно заканчивались эти восхитительные
_вечера_ и на которые приглашались лишь избранные гости, стали
известны по всей Франции. Говорили, что они блистали аттической элегантностью и парижской роскошью. Популярный Делиль, пикантный автор
Ле Брюн, который сначала льстил королевской семье, а затем стал
Пиндар революции; роскошные начесники, виконт де
Сегюр, были среди завсегдатаев этого святилища муз и
граций. Ужины, действительно, были европейской знаменитостью.

Однажды брат мадам Лебрен прочитал вслух из "Путешествий"
Анахарсиса описание древнегреческого банкета. Даме взбрело в голову устроить один из своих ужинов в подражание
пирам роскошной Аспазии.

 Повару немедленно выдали рецепты греческих соусов;
«маленькая» столовая была превращена в классический банкетный зал, и
Стол, сделанный по старинной моде, был поставлен в центре комнаты,
окружённой греческими кушетками, задрапированными в ткани. Графу де Пезаи,
который жил в том же доме, было отправлено письмо с просьбой прислать
старинную мантию королевского пурпурного цвета, а маркизу де Кубьеру —
золотую лиру, на которой он умел играть.

Лебрен - не муж, а поэт - был одет прекрасными
руками художника, чей вкус в живописных костюмах никто не мог усомниться
, в пурпурную мантию и классический парик, украшенный лавром
венок. Таким образом, он был готов сыграть роль Пиндара или Анакреонта! Некоторые
молодые дамы, известные своей красотой, были одеты в греческие туники,
с классическими причёсками, чтобы изображать афинянок, в то время как
гости-джентльмены подверглись соответствующему преображению.

 Те, кого удостоили приглашения на это избранное развлечение, заняли свои
места под музыку золотой лиры и классический мотив, сочинённый
Глюком,

 «Бог Пафоса и Гниды»,

 в то время как Пирр вечера пел анакреонтические оды.

 Среди деликатесов на столе были угри и птицы, фаршированные
С греческими соусами и медовыми пирожными, инжиром, оливками
и коринфским виноградом. Две прекрасные рабыни — мадемуазель де Боннёй
и мадемуазель Ле Брюн — подавали гостям кипрское вино в кубках,
привезённых из погребённого Геркуланума.

 Двое гостей опоздали — граф де Водрей и финансист
 Бутен, — и не были готовы к сюрпризу. Они стояли неподвижно,
оцепенев от изумления, на пороге и, казалось, думали, что перенеслись в Афины в дни их интеллектуального расцвета!

 На следующий день все говорили о классическом банкете, устроенном мадам Лебрен.
из всего Парижа. Её умоляли повторить представление, но она тактично
отказалась. Некоторые из её знакомых обиделись на отказ и на то, что их не пригласили, и отомстили за это (по её словам), оклеветав её перед королём. Утверждалось, что ужин обошёлся в двадцать тысяч франков, и Кубьеру пришлось приложить немало усилий, чтобы разубедить его величество.

История и слава о банкете распространились по всему континенту;
к тому времени, когда они достигли Рима, стоимость выросла до сорока тысяч;
а в Вене, как уверяла мадам Лебрен баронесса Строгонова, она составляла
Сообщалось, что она потратила шестьдесят тысяч. В Санкт-Петербурге,
естественно, было потрачено восемьдесят тысяч. «Дело в том, — говорит мадам Ле
Брюн, — что это маленькое мероприятие обошлось мне всего в пятнадцать франков». На неё можно положиться в том, что касается её доли расходов, хотя затраты других могли быть несколько выше.

Такие преувеличенные слухи и сплетни, которые из них вытекали, вызвали
некоторое несогласие в общей оценке талантов и характера мадам Лебрен.
Почести, которые она получала и продолжает получать от знати, с тех пор как
она стала придворным художником,
королева, и милости, которыми осыпал её двор, сделали её
неприятной для народа, среди которого приверженность к королевской власти и аристократическим
формам стала считаться преступлением.

 Франция была накануне революции, которой суждено было
подорвать существующий порядок вещей, и женщина, которую Мария-Антуанетта
сделала своей компаньонкой, вряд ли избежала бы порицания.
Кроме того, разве она не опубликовала в 1774 году, ещё до замужества, работу под названием
«Любовь французов к своему королю»?

 Когда началась революция, мадам Лебрен поняла, что она может
Она больше не могла оставаться во Франции. Закон, защищающий художников и разрешающий
им путешествовать по зову сердца, позволял ей уехать.

 Она решила отправиться в Италию и с горьким сожалением попрощалась с
домом и друзьями. Но путешествие, начавшееся так печально, обернулось триумфальным
продвижением, увенчанным знаками уважения и почёта.

 В Болонье она сразу же была принята в Академию. В Риме
её приветствовала делегация художников, которая отправилась ей навстречу;
а художник Менаже, только что назначенный директором
Французская академия предоставила ей апартаменты во дворце этого
учреждения.

 В Неаполе она была удостоена знаков внимания со стороны королевы,
сестры Марии-Антуанетты, и здесь несколько знатных особ позировали ей для
портретов, в том числе прекрасная леди Гамильтон, которую художница
нарисовала в образе вакханки, возлежащей на берегу моря.  Эта картина
получила высокую оценку и широко распространила славу мадам
Лебрен.

Во Флоренции ей предложили написать автопортрет для
коллекции оригиналов, о которой уже упоминалось.
Она закончила портрет для этой галереи, где он был выставлен в
1790 году, через два года после того, как портрет Анжелики Кауфман был добавлен в
коллекцию.

 Гёте говорит о портрете Анжелики Кауфман, сравнивая его с
портретом мадам Лебрен в той же галерее: «У него более естественный тон
окраски, поза более приятная, и в целом он демонстрирует более
правильный вкус и более высокий дух в искусстве. Но работа Лебрен
Брун демонстрирует более тщательную проработку, более энергичный рисунок и
более деликатные штрихи. Кроме того, у него ясный, хотя и несколько
чрезмерная раскрашенность. Француженка понимает искусство украшения;
 головной убор, волосы, складки кружев на груди — всё это
тщательно уложено и, можно сказать, с любовью. Пикантное,
красивое лицо с живым выражением, приоткрытые губы, обнажающие ряд жемчужных зубов, предстают перед взором зрителя, словно кокетливо бросая вызов его восхищению, в то время как рука держит карандаш, словно для рисования. Портрет Анжелики с
мягко склоненной головой и тихой, задумчивой меланхолией во взгляде.
Лицо свидетельствует о более высоком гении, даже если с точки зрения художественного мастерства предпочтение было бы отдано другому».

 Сравнивая эти два портрета, можно провести параллель между жизнями и характерами двух художников. Но мы вернёмся к мадам Лебрен, которая, как завоевательница, продолжала свои путешествия, получая новые почести и новые дары везде, где бывала.

После посещения Флоренции и Пармы, где она была избрана членом
Академии, она отправилась в Венецию, Верону и Милан. Италия —
земля, где были найдены прекраснейшие плоды женского гения в живописи
- казалось, стремилась выразить почтение и восхищение одаренной
дочерью из другого края. Земляки сирани и робусти осыпали ее комплиментами и поздравлениями
.

Наконец она приехала в Вену, где граф Кауниц принял ее с
дружеским приемом и немедленно представил ко двору. Здесь её усилия были вознаграждены золотым
урожаем, а галантные знаки внимания со стороны высокопоставленных лиц
не были редкостью. Принц де Линь — образец
кавалеры _старого режима_, которых она знала в прежние годы
при дворе в Версале, посвятили себя её служению и воспевали
её в любовных стихах.

Посетив Берлин, она нашла старого друга в лице принца Генриха
и была очень радушно принята при дворе.  Оттуда она отправилась в Санкт-Петербург,
где несколько лет жила в блестящем обществе
под покровительством императрицы Екатерины II и Павла I.

В 1800 году она была удостоена множества почестей, в том числе избрана членом
Академии искусств, но, несмотря на это,
Несмотря на то, что она была близка с императорской семьёй и знатью, а также на
приток богатства, вызванный их добротой и всеобщим признанием её картин, состояние её здоровья в конце концов
вынудило её покинуть Россию. Уговоры императора и императрицы
не смогли убедить её остаться дольше 1801 года.

 В июле того же года она вернулась в Берлин и была удостоена чести
стать членом Академии. Заказы на портреты не иссякали, но из-за короткого пребывания в городе она не могла их выполнять.
 Проезжая через Дрезден, она вернулась на родину, о которой мечтала.
Её сердце всегда тосковало по ним, и зимой того же года она благополучно прибыла в Париж.

 Несчастья Бурбонов наполняли её грудь сочувственным горем, где бы она ни узнавала об этом.  Она оставалась верна им, несмотря на все невзгоды, и дожила до восстановления и второго и окончательного изгнания этой королевской династии.  Это преданное чувство проявлялось даже в её отношениях с императорской семьёй, когда они владели троном.

Её картина «Венера, связывающая крылья Любви» была выгравирована в Париже
Пьером Вийю в 1787 году. В Лондоне на неё напал художник
Хоппнер, который недооценивал её работы и обвинял её в манерности. Тем не менее ей удалось найти выдающихся покровителей. Два произведения, которые принесли ей известность, — это портрет принца Уэльского и портрет синьоры Грассини в классическом стиле. Драпировки пышные и радужных цветов.

Сэр Джошуа Рейнольдс, когда Норткот спросил его о достоинствах двух
её портретов, сказал, что они «так же хороши, как и работы любого другого художника»,
и он не стал бы исключать Вандика, хотя его замечание приписывают
щедрому нежеланию вмешиваться в короткую историю её жизни.
популярность. Прожив три года в Англии, она приехала в
Париж, чтобы написать портрет мадам Мюра.

 В Коппе, куда она отправилась в путешествие по Швейцарии в
1808–1809 годах, она написала портрет мадам де Сталь, который во многом способствовал
распространению её репутации. Вернувшись из этого путешествия, она
купила загородный дом недалеко от Марли, который, как и её дом в
Париже, стал местом отдыха высокообразованного и блестящего
общества. Особенно в период Реставрации внимание публики,
под влиянием двора, казалось, было приковано к мадам Лебрен.
с большей искренностью, чем когда-либо.

 Муж этой талантливой женщины умер в 1813 году, а через пять лет она потеряла свою единственную дочь. За её смертью последовала смерть брата, к которому мадам Лебрен была так привязана. Эти многочисленные несчастья тяжело давили на её опустошённое сердце. Она
искала утешения в новой преданности своему искусству и работала так же усердно, как и прежде, несмотря на немощи преклонного возраста. Когда ей было восемьдесят лет, она написала портрет своей племянницы, мадам де Ривьер, который отличается яркой цветовой гаммой и
живым выражением была эта фотография, которая сохранилась среди
лучших образцов ее способностей в расцвете сил.

Примерно в это же время, в 1835 году, она подарила миру свою автобиографию в
работе под названием “Сувениры”. В этих мемуарах она перечисляет картины,
которые она на тот момент написала при своей жизни. Она закончила
шестьсот шестьдесят два портрета, пятнадцать больших композиций и
двести пейзажных работ, набросанных во время ее путешествий по Англии
и Швейцарии.

На момент смерти ей было почти восемьдесят семь лет
Смерть, 30 марта 1842 года. Её долгая жизнь была столь же плодотворной в
тяжёлом труде, сколь и в вознаграждении за успех, а также в разнообразных удовольствиях.
 В своём редком расцвете и силе она может быть рассмотрена как тип
того блестящего периода, весёлого и пышного на первый взгляд, но скрывающего
многочисленные недостатки, который предшествовал Французской революции и привёл,
как естественное следствие, к этому грандиозному взрыву.




 ГЛАВА XV.

 ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК.

 Женщины-художницы в Испании. — их участие — проверка на прочность
 Интерес. — Женщины, представляющие самые известные школы. — Севильскую. — Мадридскую. — Художницу, написавшую «Дон Кихота». — Дам, состоящих в Академии. — Марию Тибальди. — Двух художниц, помимо двух поэтесс, в Португалии. — В Италии урожай больше. — Немногие достигли известности. — Учёные дамы. — Женщины
 Доктора и профессора.--Ученые степени в области юриспруденции и философии
 присвоенные им.--Примеры.--Девятилетний ученый.--Леди
 Профессор математики.--Женщины-преподаватели.--Сравнение с английским языком
 Дамы.--Блестящие Приверженцы игры на Лире.-Женский талант в
 важные художественные школы. --Женщины-художницы во Флоренции.--Граверы и
 Маляры.--В Неаполе.--Кухонные принадлежности.--В городах северной
 Италия.-- В Болонье.--Принцессы.--В Венеции.--Розальба Каррьера. - Ее
 детская работа. -Осознанный ее гений.--Обучение.--Увлекается
 Рисованием пастелью.--Достоинства ее работ.--Знаменитость.— Приглашения
 в Париж и Вену. — Визит от короля Дании. — Приглашение от императора и короля Франции. — Портрет для великого
 герцога Тосканского. — Король Польши — её покровитель. — Не испорченная почестями. — Её нравственная ценность. — Резиденция в Париже. — Её картины. —
 Дама, переодетая служанкой. — Недостаток красоты. — История об императоре. — Дневник Розальбы. — Поездка в Вену. — Предчувствие беды. — Портрет, увитый мрачными листьями. — Слепота. — Потеря рассудка. — Смерть и похороны. — Её портрет. — Другие венецианки.


Взгляд на женщин-художниц романтического Юга завершит этот
общий обзор XVIII века. В Испании мы найдём лишь немногих, достойных
упоминания. С приходом к власти династии Бурбонов интерес к искусству
перестал быть важным элементом национальной жизни.
он находился под властью дома Габсбургов на протяжении всего
семнадцатого века. И на полуострове правду было очевидно
о том, что участие женщин-это тест, и показатель общего
интерес в исследованиях, и продукты искусства, сложившееся у любого народа.

Однако в наиболее важных школах не обошлось без представительниц женского пола
. В связи с Севильей мы слышим имя художницы-портретистки Марии де Вальдес Леаль; её отец и наставник, дон Хуан де Вальдес, после смерти Мурильо считался первым живым мастером этой школы.

Среди учеников мадридской школы были Клара и Анна Менендес,
последняя запомнилась как художница, написавшая серию сцен из «Дон
Кихота». К той же школе принадлежат донна Барбара Мария де Уэва и
донна Мария де Сильва, герцогиня Аркос, обе прославились своим мастерством
в рисовании и были членами Академии Сан-Фернандо, как и
Анна Менендес и художница Анна Перес из Наварры. Мария Феличе
Тибальди, родившаяся в 1707 году, писала маслом, а также миниатюры и пастели.
 Она обладала большим мастерством в рисовании с натуры и копировании исторических
Штуки. Работа её мужа, Пьера Сублейраса, «Апостольский
ужин» была скопирована ею в миниатюре. Папа Бенедикт XIV. прислал
ей за неё тысячу скудо и поместил её в свою коллекцию в Капитолии. После смерти мужа Мария поддерживала себя и своих
детей своими талантами.

 К ним можно добавить Марию Прието, дочь выдающегося
_медальера_; она занималась и живописью, и гравюрой, но умерла в 1772 году в Мадриде, когда ей не было и двадцати лет.

В то время Португалия по праву гордилась двумя женщинами, чьи поэтические
Таланты Магдалены да Глория и графини де Вимиеро принесли им немалую известность. Помимо них, мы можем отметить двух выдающихся художниц,
донью Изабеллу Марию Рите из Порту и Катарину Виейру из Лиссабона; первая
славилась как художница-миниатюристка, вторая известна несколькими
церковными картинами, которые она написала по эскизам своего брата, дона
Франсишку Виейру де Маттоша.

В Италии было больше выдающихся женщин, но в этом столетии их было меньше, чем в двух предыдущих. В этом столетии не было недостатка в женщинах-поэтессах.
В этот период, как никогда ранее, — хотя в ранних анналах главных итальянских городов они встречаются и раньше, — было много образованных женщин. Женщин-врачей и профессоров было гораздо больше, чем в Америке во второй половине XIX века. Такие явления, как женщины, занимающие кафедры не только музыки, рисования и современных языков, но и греческого, латинского, иврита, математики и астрономии, не были редкостью в классической Италии. Они получили докторские степени в области юриспруденции и философии; например, Мария Виктория Дельфини,
Кристина Роккати и Лаура Басси в Болонском университете,
а Мария Пеллегрина Аморетти — в Павийском. Анна Манцолини в
1758 году была профессором анатомии в Болонье, а Мария Аньезе,
которой было всего девять лет, когда она выступила в Милане с докладом
на латыни на тему «Исследования женского пола», была назначена папой
на должность профессора математики в том же Болонском университете.

В то время считалось, что женщинам не к лицу читать лекции на
публике перед восхищённой аудиторией. Их свободно принимали
Они были членами научных обществ, и выдающиеся учёные обращались к ним как к равным в научном плане. Тем не менее, один британский рецензент заметил: «Сомнительно, что прославленная Новелла была лучшим знатоком греческого языка, чем миссис Браунинг, или что Мария Порция Виньоли, чья статуя долгое время украшала рыночную площадь Витербо, была более сведущей в естественных науках, чем миссис Сомервилл».

Среди наиболее выдающихся приверженцев лиры можно упомянуть, в
частности, Эмилию Баллати и Джулию Байтелли, которые подражали
Петрарке, и Лауру Ванетти, в чьих стихах Метастазио усмотрел
истинная душа барда любви.

Но мы не должны задерживаться на именах, даже артистов, которые принадлежат к
нашей особой сфере наблюдения. Ни одна из важных ранних школ
в восемнадцатом веке не смогла похвастаться украшением в виде
женского таланта. Во Флоренции, Сириес Виоланта Беатриса, после длительного
курс обучения в Париже при Буше и Риго, был отмечен в качестве
портретист. В той же области профессии высоко ценились Анна Боккерини
и Анна Галеотти.

 В гравюре на меди прославились Катарина Цукки и Лаура Пиранези.
знаменитость. Среди гравёров мы знаем Ливию Пизани, Виоланту Ванни и
Терезу Могалли, которая также была искусной художницей.

 В конце века Анна Паренти-Дюкло была хорошо известна как художница, работающая в технике энкаустики. Мария Фелиция Тибальди была известна в Риме
не только как художница, но и как добродетельная женщина;
и её сестра Тереза принадлежит к той же категории, что и Розальба.
Мария Сальвиани и Катерина Керубини. В живописи миниатюрами преуспели Бьянка
и Матильда Феста; последняя занимала профессорскую должность в
Академии Сан-Лука.

Венки из поэзии и живописи были возложены на голову
Марии Маратти, дочери и ученицы знаменитого Карло Маратти,
жены поэта Дзаппи. То же самое можно сказать об Анне Виктории
Долоре, которая умерла в преклонном возрасте в 1827 году в доминиканском монастыре.

 В тот период в Неаполе жил знаменитый математик Мария Анджела
Ардингелли. Здесь также были отмечены три талантливые сестры, Мария Анхиола, Феличе и Эммануэла
Маттейс, а также выдающаяся Анжелика Сискара
и Коломба Гарри, которые писали цветы и жанровые картины.
они создали серию кухонных принадлежностей, в которых стремились
художественным оформлением идеализировать повседневные занятия бережливой и
трудолюбивой домохозяйки.

 В городах Северной Италии тоже были энергичные женщины. В Турине,
Милане, Бергамо, Ровередо, Карпи и Парме были художники, чья слава
была известна более узкому кругу, чем в Болонье и Венеции, где, особенно в
последнем городе, казалось, ещё витала тень былой славы.

Профессор Анна Манцолини создавала превосходные восковые портреты, и
Клариче Васини прославилась как скульптор, будучи
член Академии.

Лючия Казалини, Бьянка Джованнини, Барбара Бурини, Элеонора Монти, Анна
Терезия Мессьери, Роза Альбони и Тереза Теси были родом из Болоньи,
и прославили её женщин в живописи. Они стремились
повторить пример Элизабетты Сирани.

Карлотта Мелания Альфьери упоминается как выдающийся литератор,
музыкант и художник.

Лаура Ванетти, прославившаяся как лингвист, музыкант и философ, также
преуспела в живописи. В начале этого века принцесса
Елизавета Пармская, впоследствии вышедшая замуж за короля Испании, была
знаменитая дилетантка. Другая принцесса, Елизавета, жена эрцгерцога
Иосифа Австрийского, в 1789 году была принята в Венскую академию за свои пастели.

 В Венеции, напротив, юные ученицы усердно подражали славе Марии Робусти. В этом «городе у моря» было много дочерей, которые преуспели в живописи, хотя даже их имена теперь забыты. Однако она родила того, чьей славе было суждено распространиться на более широкий круг и возродить даже в чужих краях древний блеск итальянского имени в искусстве. Это одарённое существо стоит
почти единственная в своём веке, кого потомки будут вспоминать с восхищением.


 РОЗАЛЬБА КАРРЬЕРА.

 Розальба Каррьера родилась в Венеции в 1675 году.  Её отец занимал должность в правительстве, которая отнимала у него всё время, но он, как и его отец, был художником.  Он любил искусство и поощрял свою дочь в её ранних увлечениях.  Её первой детской работой было венецианское кружево. Казалось, её мало интересовали обычные развлечения молодёжи.
Она проводила свободное время за рисованием. Она пыталась копировать одну из картин
из набросков её отца для иллюстрации сонета. Студент-художник,
который случайно увидел эту работу, показал её своему учителю, который
сразу же разглядел талант юной художницы и, предвидя, какого
совершенства она достигнет, и желая поощрить её упорство, дал ей другие
наброски для копирования.

Розальба была в отчаянии, когда этот друг уехал из Венеции; но венецианский
банкир, заметивший её мастерство, одолжил ей несколько пастельных портретов
Бароха. Эти занятия значительно улучшили её навыки, и её отец, убедившись в том, что его дочь обладает редким талантом, согласился
что она должна брать уроки у Антонио Назари, который был выдающимся
пастелистом. Кавалер Диамантини, известный свежестью своего карандаша, также давал ей уроки.

 Самые ценные знания в области техники живописи,
которые позволили ей овладеть искусством и стать мастером, были приобретены под руководством Антонио Балестры.
В конце концов она получила от своего родственника Антонио Пеллегрини
сведения о тонкостях живописи миниатюрами, к которой её впервые
подтолкнула подруга и в которой она достигла редкого мастерства.
Она охотно занялась бы этим, но слабое зрение вынудило её отказаться от этого и перейти к пастельной живописи, в которой она добилась величайшей известности, достигнув, по словам Дзанетти, высочайшего уровня совершенства.

 Её миниатюры отличались особой точностью рисунка в сочетании с редкой мягкостью и деликатностью штриховки; они были совершенны по пропорциям, а также по яркости и теплоте красок, которыми отличались её пастели. Её черты были исполнены большой
нежности; её лица выражали прекрасную правду и естественность.

Её таланты были по достоинству оценены и удостоены почестей, когда она была ещё
многообещающей начинающей художницей. В родном городе её называли
«спутницей музы живописи» и «украшением своего пола и венецианской школы».
Дзанетти высоко отзывался о ней в своей «Истории венецианской живописи».
Работы, свидетельствующие о её необычайном таланте, выставлялись при большинстве европейских дворов. Её приглашали
Она отправилась в Париж и Вену, чтобы заниматься там своей профессией, и была избрана членом академий Парижа, Болоньи и Рима. Её миниатюры
и пастельные картины были отправлены в учреждения, удостоившие её этой чести. Король Дании приехал в Венецию и, прослышав о Розальбе, выразил желание увидеть её. Посоветовавшись с Балестрой, она подарила своему королевскому гостю несколько портретов знатных венецианских дам, которыми он восхищался, и в ответ получила от его величества очень дорогой бриллиант. Она также играла и пела для его развлечения вместе со своими двумя сёстрами, одна из которых играла на скрипке.

Она была приглашена членами королевской семьи, чтобы написать портреты императора Карла и
Императорский двор, а также король Франции. Великий герцог Тосканский
поместил её портрет в свою галерею; он написан пастелью, вместе с портретом одной из её сестёр. Стиль благороден и выдержан; выражение
правдиво, а оттенки кожи настолько восхитительны, что кажется, будто лицу едва
не хватает души. Август III, король Польши, был её особым покровителем; в Модене она писала портреты членов правящей семьи.

Ни одна из этих или подобных почестей не могла вскружить ей голову или
испортить её характер. Хотя она и была дочерью Венеции, тогда самой
Роскошь и распущенность этого города в Европе, глубокая серьёзность и даже восторженная меланхолия её характера — черты, которые находят отражение во многих её работах, — удерживали её от контактов с пороком, а её нравственная чистота и достоинства были столь же заметны и общепризнанны, как и её гений. Её собственный дом в Венеции был украшен портретами и оригинальными композициями. Эту ценную коллекцию она продала за высокую цену королю Польши, который поместил их в специальный кабинет своего дворца в Дрездене.

В расцвете своей карьеры и славы Розальба сопровождала её
Пеллегрини во Францию. Она провела год в доме
месье Кроза. Она написала два портрета короля пастелью и
один в миниатюре, а также виньетку для табакерки, которую его величество
подарил мадам де Вентадур.

 Несколько групп и полуфигур, созданных Пеллегрини и выполненных
Росальбой, хранятся в Париже, как и множество пастельных портретов, написанных для
Кроза. Многие из её символических картин — такие как «Музы», «Науки»,
«Времена года» и т. д. — были приобретены английскими путешественниками. Её рисунки мелками
отличались мягкостью и живостью. Она стала
Членом Парижской академии она стала в октябре 1720 года. Её картина «Приёмная»
была написана пастелью. Знатоки ценили её портреты за
идеальное сходство, лёгкость кисти, удивительную воздушность, особую
грацию, а также восхитительную цветовую гамму и выражение. Они не имели себе равных.

Был упомянут анекдот о знатной даме, которая хотела учиться живописи у Розальбы, но знала, что её нельзя уговорить брать учеников. Дама явилась к ней в образе служанки и попросила о работе в доме выдающейся художницы.
Розальба была довольна её внешностью и сразу же наняла её. Верная своему долгу, служанка постоянно наблюдала за работой художницы и благодаря внимательному наблюдению многое узнала об этом искусстве. Розальба заметила необычайную сообразительность своей служанки в этих вопросах и, желая помочь природному таланту всеми силами, пригласила девушку понаблюдать за ней во время рисования и дала ей ценные наставления. Секрет был наконец раскрыт. Впоследствии эта дама стала художницей , так что
Она так искусно рисовала миниатюры, что получила назначение от немецкого
принца в качестве художницы при его дворе.

 Один итальянец пишет о ней: «Природа наделила Розальбу
высокими устремлениями и страстной душой, и её сердце жаждало того
ответа, которого она не могла добиться из-за отсутствия личных
привлекательных качеств.  Она знала о своей крайней непривлекательности, и если бы она не обращала на это внимания, то император
Карл XI. просветил её, когда, повернувшись к Бертоли, придворному художнику,
который представил её в Вене, он сказал: «Она, может, и умна, Бертоли мой,
эта твоя художница, но она на редкость уродлива». Но Розальба, даже
если бы она была раздражена, то вполне могла бы позволить себе улыбнуться, ведь Карл XI. был самым уродливым из людей».

 Во время пребывания во Франции Розальба вела дневник, который назывался «Diario
degli anni 1720 e 1721. Scritto da Rosalba Carriera». Он был опубликован в Венеции в 1793 году с примечаниями Джованни Вианелли, у которого была прекрасная коллекция её картин.

Из Парижа она отправилась с почестями ко двору императора в Вене,
где, помимо императора и императрицы, она писала портреты эрцгерцогинь
и других придворных. У короля Польши было несколько её
пастелей, которые высоко ценились.

Дзанетти отмечает: «Об этой знаменитой и высокоодарённой женщине можно многое рассказать. Её дух — в разгар триумфов и самых радужных видений счастья — был отягощён предчувствием тяжёлой беды. Однажды, когда она нарисовала свой портрет с мрачными листьями на лбу, символизирующими смерть, друзья спросили, зачем она это сделала. Она ответила, что это изображение — образ её жизни и что её конец будет трагическим, согласно смыслу, который здесь скрыт. Этот портрет был
впоследствии он перешел к Джамбаттисте Сартори, ее брату
знаменитой ученице Фелисите Сартори. Он сохранил его как священную реликвию. Его
сестра вышла замуж за фон Гофмана и с большим успехом рисовала при дворе
Курфюрста Саксонии.”

Действительно, казалось, что предчувствие близкого и
ужасного несчастья среди строгого уединения, в котором жила Розальба,
овладело этим благородным и одаренным духом. Возможно, дело в том, что
её одинокое существование тяготило её и усиливало
её природную склонность к меланхолии. Предчувствие, о котором даже
В юности она осознала, что её жизнь печально оборвалась, не успев начаться. Не дожив до пятидесяти лет, она полностью ослепла, как и боялась. Её разум долго боролся со слабостью и неизлечимой печалью, но в конце концов угас, и свет разума тоже померк.

 Последняя часть её жизни была пустой, но она дожила до преклонных лет и умерла в Венеции 15 апреля 1757 года. В окружении всеобщего
выражения неподдельной скорби и сочувствия она была похоронена в церкви Сан-Систа-а-Модеста. Она оставила после себя значительное состояние.
Могила до сих пор указывает путникам на место последнего упокоения
той, чей гений был украшением Венеции.

 Многие из её работ были выгравированы.  В Дрезденской галерее хранится
самая большая коллекция, насчитывающая сто пятьдесят семь экземпляров.

 На гравюре с портретом Розальбы изображено юное лицо с
довольной детской невинностью. Волосы зачёсаны назад
со лба, но по бокам лица вьются локоны; надеты серьги, корсаж низкий. Глаза тёмные,
лоб высокий, и вся голова выглядит изящно.

Как и Розальба Карриера, Ипполита Венье была уроженкой Венеции, хотя
она жила в Удине со своим отцом-художником. В 1765 году она написала картину
«Поклонение волхвов» для церкви в городе, рождённом морем. Фелицита
Сартори была ученицей Розальбы и работала в Дрездене, куда она отправилась
со своим мужем.

Аполлония де Форг, родившаяся в 1767 году, помогала своему мужу, Зейдельману,
с его картинами. Она была членом Дрезденской академии.




 ГЛАВА XVI.

 ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ВЕК.

 Более энергичный рост ветвей, отобранных для женщин
 Предприимчивость. — Прогресс ускорился к концу прошлого
 века. — Ещё более примечательные изменения произошли за последние пятьдесят лет. — Большое
 количество женщин, активно занимающихся искусством. — Повышение интеллектуального уровня
 и развитие вкуса. — Расширение прав и возможностей женщин. — Перспективы
 в настоящем. — Растущее осознание важности женского образования. — Женщины
 обретают независимость. — По мере расширения поток мелеет. — Несколько
 выдающихся примеров.— Более широкий охват влияния
 французских мастеров в XIX веке. — Давид, художник-республиканец. — Его ученицы. — Анжелика Монже. — Мадам
 Давин и другие.--Ученики Греза.--Женщины-стипендиат
 Реньо.--Ученицы учеников Давида.--Ученицы Флери
 и Конье.--Мадам Шоде.--Модные виды живописи.--The
 Принцесса Мария Орлеанская.--Ее статуя Орлеанской девы.--Ее
 последняя работа.-Обещание величия.-Скульптура мадам де
 Ламартин.--“Париж - это Франция”.-Роспись по фарфору.-Мадам
 Жакото и другие. --Состояние искусства в Германии.--Карстенс.--Женщины
 Художники.--Maria Ellenrieder.--Louise Seidler.--Baroness von
 Freiberg.--Madame von Schroeter.--Женщины - художницы Дюссельдорфского
 Школа. — Наибольшее количество в Берлине. Богатый расцвет женского таланта в Вене и Дрездене. — Изменения в Италии. — Неблагоприятные перспективы в Испании и Скандинавии. — В Англии успешно развиваются скульптура и живопись. — Фанни Корбо. — Выдающийся специалист по библейской науке. Нидерланды в этом столетии. Поощрение женщин к упорству. Мнение доктора Гуля. — История — учитель настоящего.


На этом краткий обзор активной деятельности женщин в искусстве XVIII века можно завершить.
с высоты птичьего полета можно увидеть ее участие в этих благородных занятиях на протяжении всего периода
история, охватывающая более двух тысяч лет. По мере приближения к
настоящему времени различные отрасли, в которых ее предприятие было
влиятельным, развиваются в более отчетливый и энергичный рост. Возможно, сейчас
было бы интересно обратить внимание на признаки нашего собственного - девятнадцатого
века.

Прогресс женского таланта и мастерства, ускорением к концу
в предшествующую эпоху, стал более замечательного, чем когда-либо в
последние пятьдесят лет. Количество женщин, занимающихся искусством
За это время было создано гораздо больше произведений искусства, чем за весь предыдущий век.

 Это, вероятно, в значительной степени связано с более широким признанием искусства, вызванным повышением уровня интеллектуального развития, а также с растущим интересом к живописи и скульптуре как к украшению жилищ богатых людей. Но в какой-то степени это связано с возросшей свободой женщины, с её освобождением от оков старомодных предрассудков и недостойных ограничений, которые в прежние времена сковывали её энергию, мешали ей заниматься наукой.
и художественные знания были чрезвычайно трудны и создавали препятствия на пути её преданности учёбе и реализации её талантов. Мы видели, что чем шире сфера её деятельности среди любого народа, тем больше число женщин-художниц, которые преуспели и преуспевают благодаря упорному и продуктивному развитию искусства.

В настоящее время перед женщиной, как и перед мужчиной, открывается
перспектива награды за усердие и непоколебимость в стремлении к цели; её свобода — без
учёта так называемой «эмансипации», которая побудила бы её к этому.
Она встала на путь, противоречащий природе и противоречащий мягкости и скромности её пола, — и сфера её деятельности стала шире и эффективнее, чем когда-либо. Всеобщее и растущее понимание важности женского образования постепенно приведёт к недовольству поверхностной культурой современных школ и к принятию какого-нибудь плана, который будет развивать способности тех, кого обучают, и укреплять их энергию для активной жизни. Помимо этих преимуществ, многие другие способствовали развитию
о женщинах как художницах, превосходящих все достижения предыдущих эпох. Таким образом, мы
можем обнаружить растущее число молодых женщин, которые, стремясь добиться
независимости собственными усилиями, не жалеют усилий, чтобы квалифицироваться
в качестве учителей в различных областях искусства.

То же самое наблюдение, которое мы сделали в отношении увеличения числа искусствоведов
в прошлом веке, верно и для настоящего. Поток, который
расширился, стал пропорционально мельче; и в то время как развитие
вкуса и таланта стало более распространённым, и многие достигли
при наличии должного уровня мастерства, существует мало примеров выдающихся способностей или оригинального гения. Это, по-видимому, закон мира искусства,
а также поэзии и науки, и он справедлив как для мужчин, так и для женщин. Поэтому мы должны искать не так много выдающихся примеров таланта.

Мы уже видели кое-что из того, что Карстенс и Давид
сделали для развития женского таланта, но в полной мере это проявилось
только в начале XIX века. Давид был вдохновлён более серьёзными чувствами, чем те, что
питали легкомысленные
и традиционный стиль прежнего периода; а глубина и энергичность,
и более тщательное исполнение, которые он ввел в моду, значительно улучшили
вкус того времени. Его можно назвать художником-республиканцем, заложившим
основу французского искусства в том виде, в каком оно существует сейчас.

У самого Дэвида было немало учениц, и некоторые из них
проявили немалый талант. Среди них можно перечислить
Констанс Мари Шарпантье, которая, кроме того, имела возможность учиться у Жерара и Лафитта, вместе с Анжеликой Монже, сначала ученицей Давида, а затем Реньо, написала большую картину
полностью в классическом стиле Давида. На её картине — фигуры в натуральную величину —
изображён «Улисс, нашедший юного Астианакса у могилы Гектора».
 Дизайн соответствует античному костюму, расположению фигурИон
превосходен, и чувствуется свободная и лёгкая манера. Такую большую картину
редко выставляла в Париже женщина. Однако этой художнице не хватало
оригинальности и уверенности в себе, и она, казалось, слишком рабски
следовала за Давидом. Другой большой картиной была «Александр, оплакивающий
смерть жены Дария». Знатоки отдавали ей должное за великолепный
стиль, но считали её колорит жёстким.

К ним можно добавить мадам Леру и мадам Давен. Последняя
также обучалась у Сюве и Огюстена и получила золотую медаль за свои миниатюры и жанровые картины. Нанин Баллен была
Она была известна своими жанровыми картинами, а Мари Анн Жюли Форестье — своими романтическими картинами в этом стиле и классическими полотнами.

 Современницами этих художниц были некоторые женщины-художницы, писавшие в манере Грёза, такие как Констанс Майер, впоследствии ученица и подруга Прюдона, мадам Эли и Филиберта Леду. Первая была известна своими портретами, а вторая — сценами и детскими картинами. Вскользь упомянем мадам Виллерс, чьи многочисленные работы отличались правдивостью и приятным выражением. Одна из её работ, «Спящий ребёнок»,
«Колыбель», унесённая наводнением, в то время как верная собака бросается в воду, чтобы
спасти её, с нетерпеливым выражением на морде, очень впечатляет и изящна.

Рено, соперник Давида, имел честь познакомиться со многими женщинами-учёными.  Одна из них, мадам Ансон, писала большие картины в 1793 году.
В 1802 году Софи Гильмар отправила на выставку картину «Алкивиад
и Гликерия», а два года спустя — «Иосиф и жена Потифара». После этого Клэр Робино писала исторические картины и
пейзажи, а Розали де Лафонтен — изящные жанровые картины.
 Аврора Этьен де Лафон и Эжени Брюн получили медали за свои
шедевры в миниатюре-живопись. Мадам Ленуар рисовал мудреца
портрет и был очень уважаемым. Множество имена могут быть добавлены, были
всего в список желаемого.

Среди учеников и подражателей Давида были и женщины.
их ученицы. Дочь Дроллинга, Луиза Адеоне, училась под его руководством.
ее первым мужем был архитектор Паньер. Фанни Робер
обучалась в мастерской Жироде; Абель де Пюжоль обучал Адриенну Мари
Луизу Гранпьер Деверзи; а Жерар дорабатывал некоторых учеников Давида, таких как Элеонора Годфруа, которая выставляла портреты и копии с
её учитель после 1810 года, и Луиза де Монферье, графиня де Гюго,
чьи жанровые картины были представлены на выставке девять лет спустя.
Мадам фон Бутлар из Дрездена училась у этого мастера в 1823 году.

Это были последние мастера серьёзной исторической живописи до
Роберта Флёри и Леона Конье, которые, возможно, могли похвастаться наибольшим
количеством одарённых учениц. Здесь следует упомянуть Жанну Элизабет
Габиу, жена Антуана Дени Шоде, родилась в 1767 году и умерла
около 1830 года. Она была ученицей своего мужа и написала картину «Ребёнок»
«Учу собаку читать» и множество других очаровательных работ в этом роде;
она также преуспела в качестве портретиста. Императрица купила одну из её картин.


Большинство французских художниц того периода занимались портретной живописью.
Живопись цветами также была в моде, а миниатюры и роспись фарфора обеспечивали постоянную занятость для женщин,
обладавших трудолюбием и талантом.


С начала нынешнего века во Франции появилось несколько превосходных скульпторов.


 МАРИЯ Д’ОРЛЕАН.

Одна особа, в частности, знатного происхождения и королевской крови, слишком рано
унесённая смертью, придала блеск всему классу, в котором культивировалось это трудное и деликатное искусство.

 Мария Орлеанская, дочь Луи-Филиппа, упоминается в «Зарисовках» миссис Ли.

 «Она родилась в Палермо в 1813 году и в 1837 году вышла замуж за герцога
Александра Вюртембергского. Её здоровье пошатнулось, и она отправилась в Пизу
в надежде поправиться, но умерла там в 1839 году. Её статуя Орлеанской девы
в натуральную величину установлена в Версале;
полна жизни и духа. Но её последняя работа, ангел из белого мрамора,
по-видимому, является результатом вдохновения. Она находится в часовне
Саблонвиля, на саркофаге её брата. Можно глубоко сожалеть о том, что
принцесса Мария не дожила до того, чтобы дать дополнительные доказательства
способности женщин к скульптуре. Её ранняя смерть помешала усилиям
гения, который мог бы соперничать с изящными формами Кановы или Флаксмана.

Миссис Ли говорит: «Мы были очень рады увидеть в церкви Сен-Жермен-де-л’Оксеруа в Париже
купель, созданную мадам Ламартин, женой
поэт и историк; фонтан окружён мраморными ангелами, которые
покоятся на его краю. Это прекрасное свидетельство её вкуса, изобретательности
и доброжелательности».

 В этот период Париж, как никогда прежде, был центром
активной деятельности художников. «_Париж — это Франция_» было
высказыванием, столь же верным, как и в литературной и политической жизни нации.
Это способствовало развитию таланта и совершенствованию
навыков в деталях, более острому столкновению конкурирующих достоинств и
предоставляло студенту более разнообразные средства обучения.

Живопись на фарфоре стало намного практикуют французские женщины в
начале нынешнего века. Амели Легрис была опытным специалистом в этой области, как
также в масляной живописью, миниатюрами, и акварель.

Мадам Jacotot было отмечено, для ее красивой росписью на фарфоре. Она
был послан в Италию французского правительства копии картин
Рафаэль. Она жила со вкусом, вращалась в большом обществе и отличалась
своим остроумием.

Мадам Дюклузо — жена врача, получившая
известность как художница. Графиня де Мирбель писала картины
миниатюры. Луи-Филипп и многие придворные, а также представители знати позировали ей. Она копировала картины для подарков членам королевской семьи.

  На Парижской выставке 1857 года у мадам Эйзелин было несколько очаровательных пастельных работ. Прозрачность ткани никогда не передавалась лучше, чем в её шёлковых драпировках. Мадам Фонтен, ученица Когниэ, преуспела в
написании натюрмортов. У мадемуазель Августины Омон было двенадцать
панно с цветами каждого месяца. Мисс Мутри, мадемуазель
Аллоэн, ученица Розы Бонёр, и многие другие женщины получили похвалу за
красивые группы фруктов и цветов. В этой области, как и в портретах,
миниатюрах и росписи по фарфору, пальма первенства присуждается
женщинам-художницам. Спектакли мадам Herbalin были видном
за тонкость и чистота исполнения и расцветки.

Бросая ретроспективный взгляд на состояние искусства в этот период в Германии,
примечательно, что женщины с энтузиазмом приняли участие почти в каждом
филиал. Мы наблюдали заземления современного искусства в этой стране
Карстенс. Он вернулся к более чистым формам античности, как его французский
Его современник Давид сделал то же самое, и его возвращение к чистоте, силе и нежности
нашло искреннее сочувствие среди его прекрасных соотечественниц.
 Стиль, выражающий самые глубокие чувства сердца и ставшее традиционным религиозное
почитание, не мог не соответствовать стремлениям благородных женщин-художниц.

Среди женщин-художниц, которые процветали в конце восемнадцатого и
в начале девятнадцатого века, можно упомянуть мадемуазель Зонненшайн,
умершую в 1816 году, которая была членом Академии в Штутгарте. Среди менее известных имён
нельзя не упомянуть Софи Людовику Симановиц, урождённую
Райхенбах, чей портрет Шиллера хорошо известен.

 Магдалена Тишбейн, художница-флорист, дочь известного художника,
в 1795 году вышла замуж за придворного художника Штрака из Ольденбурга.

 Принцесса Саксен-Мейнингенская была известна своими прекрасными картинами,
иллюстрирующими библейскую историю.

 Мария Анна Бёзенбахер из Кёльна, гравёр, состояла на службе у курфюрста Макса Франца.

Барбара Крафт, урождённая Штайнер из Иглау, написала несколько
жанровых картин в натуральную величину и в этом направлении была предшественницей
мадам Йерихов-Бауманн. Она умерла в Бамберге в 1825 году в возрасте шестидесяти лет.

Одной из тех, кто в то время был занят в Риме, была Мария Элленридер. Она уже
посещала Академию в Мюнхене, чтобы получить образование в области исторической живописи. В своих работах она стремилась возродить дух древнегерманского искусства, и её стремления привели её в город, который долгое время был местом паломничества амбициозных студентов-художников, где мы и находим её в 1820 году. Среди её работ много алтарных картин, изображающих Святое семейство. Некоторые из них были литографированы. С 1825 года она жила
в Германии, где написала множество работ и занималась
искусством офорта.

Луиза Каролина Зайдлер в то же время находилась в Риме. Родившись в Йене,
она изучала живопись в Мюнхене у профессора фон Лангера, а затем
отправилась в Италию, чтобы познакомиться с работами Пьетро Перуджино и Рафаэля.
 Она получила должность придворного художника в Веймаре и написала
несколько картин в романтическом жанровом стиле. Великолепным
плодом её изучения старых мастеров стала коллекция голов,
списанных с знаменитых картин XV и XVI веков.
Они были литографированы фон Шмеллером и опубликованы в Веймаре в
1836 году.

Среди немецких художников, работавших в Риме в тот же период, была Элеонора
Штунтц, впоследствии баронесса фон Фрайберг. Она была дочерью страсбургского художника-пейзажиста и посвятила себя историческим
сюжетам. Она находилась в Вечном городе в 1821 году и в следующем
году и была избрана почётным членом Академии Сан-Лука,
заняв должность, аналогичную той, которую занимала Анжелика Кауфман. Её
работы носят серьёзный характер, и в них много изображений Мадонны.
Около 1823 года она вышла замуж за барона фон Фрайберга и с тех пор
делила свои заботы между семьей и искусством. Некоторые из ее
офортов вызывали большое восхищение и принесли ей высокую репутацию.

Мадам Каролина фон Шретер относится к тому же периоду. Она стала
известной в Риме в 1826 году своими прекрасными миниатюрами, и
была там избрана членом Академии Сан-Лука.

Несколько художниц принадлежали к дюссельдорфской школе, в то время как в
В Веймаре они были неутомимы в поддержании древней репутации.
Но наибольшее их количество находится в Берлине. Там они получили толчок к развитию
в различных областях знаний, а также под покровительством королевской семьи
знатоки, с высшим выращивания народа, имел
счастливый эффект, и принес из богатейших цветение женских талантов.
Ни одна отрасль современного искусства не была там обойдена вниманием женщин, и некоторые из них
проявили талант к скульптуре. Дилетанты самого высокого ранга
обратили свое внимание на живопись; и те, кто выбрал
искусство как профессию, от достойных исторических произведений до цветов и
пейзажей, добились обнадеживающего успеха. В технике рисования цветов и
арабесок недавно были сделаны несколько очень важных улучшений.

В других городах Германии, где женщины успешно занимались
такими видами деятельности, было сделано меньше. Немногие выбрали эту профессию
в Вене, хотя Дрезден сохранил свою прежнюю репутацию в этом
отношении, и его Академия по сей день является благодатной почвой для
женских талантов.

 Италия, родина изящных искусств, пережила перемены,
характерные для всего земного, и участие женщин в искусстве
ни в коем случае не так велико и значимо, как в прежние времена. И всё же
несколько имён могут быть поставлены в один ряд с теми, кто был до них. Турин,
Милан и Рим произвели на свет выдающихся художников в
различных отраслях, и их успех обещает открыть путь к будущему
предпринимательству.

Не столь радужная перспектива в Испании и среди скандинавских стран
. В Англии, с другой стороны, и скульптура, и живопись
успешно культивировались в течение нынешнего столетия. Мы можем
упомянуть мимоходом Фанни Корбо, художницу и выдающегося
Библеист, родился в 1812 году. Когда ей было всего пятнадцать лет,
её отец внезапно лишился имущества и стал нищим.
Дочь получила лишь поверхностные знания в области рисования, но
решила использовать свои скромные навыки, чтобы поддержать отца и себя.
 С пылким юношеским рвением она взялась за дело,
не жалея сил, и её усилия были настолько хорошо направлены,
что ещё до конца года она получила серебряную медаль за
акварельные рисунки.  В течение следующих трёх лет она получила ещё
одну такую же награду и золотую медаль Общества искусств.

Все это время она была своим собственным инструктором. Позже она рисовала
Она писала небольшие картины маслом и акварелью, но ограничивалась в основном портретами. Её превосходство в изучении Библии проявилось в
ценной серии писем о физической географии Исхода. Она опубликовала ещё одну серию под названием «Рефаимы».

 Фанни описывали как невысокую, слегка сутулую, но жизнерадостную и очаровательную. Её мать, жившая с ней, была подвижной и ловкой.

Мисс Меррифилд — автор трактата об искусстве живописи.

 В 1857 году в Лондоне было основано «Общество женщин-художниц».
Среди её членов, а теперь и секретаря ассоциации, — миссис
 Элизабет Мюррей, жена английского консула на Тенерифе. Она
очень известна как художница-акварелистка. Её стиль энергичный и
динамичный, но тщательно проработанный; её краски яркие, прозрачные,
чистые и сверкающие, хотя им немного не хватает глубины и средних
оттенков. Миссис Мюррей недавно опубликовала книгу под названием «Шестнадцать
«Годы жизни художника» и т. д. Она говорит о себе: «Бродяга
с самого детства, я покинула Англию в восемнадцать лет, независимая, не имея ни
ни мастер, ни деньги. Мой карандаш был для меня и тем, и другим, и в то же время моей
силой, моим утешением и моей огромной радостью». Достопочтенная миссис Монктон
Миллс, мисс Луиза Рейнер, мисс Флоренс Кэкстон и другие упоминаются с похвалой. Миссис Бенхэм Хэй известна как иллюстратор
стихотворений Лонгфелло, а Барбара Ли Смит, замечательная писательница, является
превосходным художником. О работах мисс Мутри мистер Раскин говорит: «Они всегда прекрасны».
А мисс Хауитт и миссис Карпентер известны как художницы.
 Многие из тех, чьи имена сейчас становятся известными, едва ли
оправдали ожидания.

В нынешнем столетии Нидерланды внесли свой вклад,
сохранив прежнюю репутацию голландцев и выпустив ряд женщин,
которые добились независимости, проявив мастерство в
различных областях искусства.

 Поощрение, которое Гёте оказывал женщинам-художницам своего времени, применимо и к нынешним.  Они
укрепили свои позиции и проявили ещё больше способностей в
своей профессии. Если многим из них не хватало творческой силы, то
они показали себя способными к высочайшему совершенству в нежном
грациозность, патетика, идеальность, а также деликатность и быстрота
восприятия, которые часто достигаются интуитивно. Доктор Гул
считает, что нынешняя эпоха чрезвычайно многообещающая,
и призывает женщин к более широким амбициям и активности. Требуются
большие усилия, но когда без них можно было добиться успеха?
Настало время, когда они могут превзойти своих самых выдающихся соперников
из другого пола, не отказываясь от женской деликатности, но трудясь
в полном соответствии с той истинной скромностью, которая всегда будет самой
привлекательное украшение пола. История — великий учитель настоящего; и то, что мы видели из достижений ушедших веков, настолько воодушевляет, что вполне разумно ожидать ещё больших триумфов на открывшейся теперь более широкой арене, чем те, что увенчали гений или упорный труд женщины.




 ГЛАВА XVII.

 ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ВЕК.

 Фелиция де Фово.— Родословная. — Её мать — легитимистка. —
 Наследование преданности дочери. — Переезд. — Фелиция
 Учёба. — Учится позировать.-- Решает стать скульптором.-- Труд, достойный
джентльмена. — Её первые работы. — Ранние успехи.-- Светское общество в
Париже. — Вечерние занятия. — Возрождение своеобразного вкуса. — Средневековые
 моды. — Бронзовая лампа.-- Эскиз конной статуи.-- Влияние революции 1830 года.--
Две Фелиции покидают Париж.--Сельской
 Заговор.--По месту жительства посетить.--Побег из дам.--Открытие
 и запечатлеть.--Хитрость на постоялом дворе.--Побег мадам в
 Маскировка.--Заключение мадемуазель.--Работает в тюрьме.--Возвращение
 в Париж.--Снова политика. -Фелиси изгнана.--Разрывает ее
 Студия. — Бедность и лишения. — Жизнь во Флоренции. — Светлые
 дни. — Характер Фелиции. — Внешность. — Её жилище и
 студия. — Её работы. — Отливка бронзовой статуи. — Трудолюбие и
 уход на покой. — «Хорошая женщина и великая художница». — РОЗА БОНЭ. — Её
 рождение в Бордо. — Её отец. — Роза в детстве была дурочкой.— Её
 Попугай.— Прогулки.— Испанский поэт. — Переезд в Париж. — Революция
 и несчастье.— Смерть мадам Бонёр.— Дети в школе.— Роза ненавидит книги и любит гулять.— Повторный брак
 «Счастье». Роза — швея. — Ненавидит своё занятие. — Предпочитает работать на токарном станке. — Её несчастье. — Отправлена в школу-интернат. — Её
 проделки и карикатуры. — Отвращение к учёбе. — Стыд из-за отсутствия хорошей одежды. — Решает добиться известности и занять своё место в мире. — Недовольство и уныние. — Возвращение домой.— Предоставленная самой себе.— Работает
в мастерской.— Её призвание очевидно. — Учится в Лувре.— Её
 пыл и усердие.— Пророчество англичанина.— Роза поклялась посвятить себя
искусству. — Посвящает себя изучению животных. — Прогулки за городом
 в поисках моделей.--Посещает скотобойни.--Изучает различные
 виды.--Посещает музеи и конюшни.--Ходит на ярмарки лошадей и
 крупного рогатого скота в мужской одежде.--Любопытные приключения.--Анатомические
 исследования.--Преимущества её прогулок.--Её отец — единственный
 учитель.--Семья художников.--Любимые птицы и
 овцы Розы.--Её первое появление.— Растущая репутация.— Получает золотую
 медаль.— Объявлена новым лауреатом.— Смерть отца. — Роза
 директор Школы дизайна.— Её сестра — профессор.— «Конный
 рынок». — Картины Розы.— Раздаёт своё состояние
 Прочее.--Ее ферма. -Рисунки переданы благотворительным организациям.--Спрос на
 ее картины.--Ее право на Крест Почетного легиона.--
 Отказ императора предоставить его Женщине.--Описание ее жилища
 и ее студии. --Розу нашли спящей.--Ее личные данные
 Внешность.--Платье.--Ее характер.--Ее профессия.-Мадемуазель
 Михас.--Прогулки по горам. - Визит Розы в Шотландию.--Ее жизнь в горах.
 -В испанской усадьбе.-- Угроза голодной смерти.--Приготовление пищи
 Лягушек.--Погонщики мулов.-Скотч-терьер Розы.--Ее решение никогда
 не выходить замуж.


 FELICIE DE FAUVEAU.

Фелиция родилась в Тоскане, но в младенчестве была увезена в Париж,
где и началось её образование. Её родители были людьми
умными и образованными. Её мать увлекалась музыкой и живописью,
и именно от неё таланты её дочери получили первое направление и
поощрение. Семья поддерживала аристократов и легитимистов и
многое сделала для Бурбонов. Мадам де Фово своими глазами увидела ужасы
гильотины и гордилась этими воспоминаниями об изгнании,
проскрипциях и эшафоте так же, как большинство людей гордятся
почестями и титулами.
Её рыцарская преданность рассматривала их как достоинства, и привилегия страдать за семью, которой она была предана, в её глазах была заслужена ценой разорения и изгнания её собственной семьи.

 Дочь разделяла рыцарские чувства матери, и её заветные идеи о монархии и католицизме проявлялись в её разговорах и трудах, в то время как её самопожертвенная преданность оставалась неизменной, несмотря на многочисленные превратности судьбы. Из-за финансовых трудностей
её родители были вынуждены, когда она была ещё совсем маленькой, переехать
последовательно в Лиму, Байонну и Безансон. В Байонне
В 1823 году она познакомилась со многими партизанами, участвовавшими в войне, которая тогда бушевала на границах Испании, — с людьми, чья преданность граничила с фанатизмом, а благочестие относилось к древним временам крестовых походов. От них её юное воображение, должно быть, получило сильные и неизгладимые впечатления.

 Она много и глубоко изучала древнюю историю, классические и современные языки, геральдику и археологию. Феодальные и рыцарские традиции Средневековья были
с энтузиазмом изучены ею, и она воспроизвела и использовала их
Полученные таким образом знания. Во время своего пребывания в Безансоне она написала несколько картин маслом, которые получили высокую оценку, но она, казалось, чувствовала, что холст — не тот материал, который мог бы наиболее полно выразить её идеи.
 Она не обучалась лепке. Однажды во время прогулки она остановилась перед мастерской одного из мастеров, которые вырезали изображения дев и святых для деревенских церквей. Не в силах противиться, она
вошла и расспросила о методе работы, узнав таким образом
секреты лепки из глины или воска, а также резьбы по дереву или золоту.
Тогда стало ясно, что её призвание — пластическое искусство.
 Она умела искусно рисовать и могла бы стать великой художницей, если бы не решила стать скульптором. Её вкус привёл её к средневековой манере, и она взяла за образец Бенвенуто Челлини, занимаясь искусством как в монументальном, так и в декоративном ключе.

После смерти отца семья, состоявшая из вдовы, двух сыновей и трёх дочерей, оказалась в затруднительном положении. Фелиция решила посвятить свои таланты их поддержке. Некоторые из её друзей возражали против этого.
такая работа была недостойна той, кто принадлежал к знатному роду.
«Недостойна!» — сказала она, выпрямившись с благородной гордостью. — _Sachez
qu’un artiste tel que moi est gentilhomme._

Первой выставленной ею работой была группа из романа Скотта
«Аббат». Воодушевлённая блестящим успехом, она создала барельеф, состоящий из шести фигур:
Кристины Шведской и Мональдески в роковой галерее Фонтенбло. Эта работа была представлена на
Выставке изящных искусств и получила от Карла X золотую медаль, присуждённую жюри. Драматическая энергия
группа, выразительность фигур и красота второстепенных деталей
всеобщее восхищение завоевали детали, которые были восприняты как предлагающие
ярчайшее обещание будущего совершенства. После триумфального художник
девушка в расцвете ранней юности; и, польщен и доволен
в благодарность она познакомилась с, не приходится удивляться тому, что ее
разрешение придерживаться карьеры она выбрала, было твердо и
недвижимые.

Фелиси оставалась в Париже со своей семьей до 1830 года. Дом её матери был центром очаровательного круга высокопоставленных лиц.
о культурных женщинах и выдающихся художниках, таких как Шеффер,
Штойбен, Гасье, Поль Деларош, Трике, Гро, Жиро и др. Мать была такой
выдающейся и приятной в общении, а дочь — такой разумной и остроумной в
разговорах, что их общество было желанным и ценилось. Друзья, собравшиеся однажды вечером в гостиной,
садились вокруг большого стола и импровизировали, рисуя
карандашом, мелом, пером и чернилами; или лепили из глины или воска
броши и украшения, рукояти мечей и ножны, рукояти кинжалов и т. д.
Юная леди хотела возродить те славные времена, когда скульптура помогала
ювелирам, часовщикам и оружейникам в их работе. Именно ей можно
приписать толчок, данный этому вкусу в Париже, — вкусу, который
заразился и Англией, возродив средневековые моды на украшения, а также
средневековые чувства и стремления, которые в конце концов нашли
выражение в пуризме в религии и прерафаэлитизме в искусстве.

Для графа Порталеса она изготовила бронзовую лампу необычайной красоты,
изображающую бивуак архангелов, вооружённых как рыцари. Они отдыхают
вокруг сторожевого костра, в то время как один из них, Святой Михаил, стоит на страже. Это
статуя в старом англосаксонском стиле. Вокруг лампы золотыми буквами написано: «_Бдительный, бдительный_». Под ней изображена нога аиста, держащего камешек, символ бдительности, в окружении прекрасных водных растений.
 Работа была задумана в поэтическом ключе и выполнена с большим размахом и тщательностью. Она также приступила к работе над тем, что назвала «памятником
Данте», и сделала набросок конной статуи Карла VIII. По возвращении
из экспедиции в Неаполь, как говорят, монарх остановился на
Он поднялся в Альпы и обернулся, чтобы в последний раз попрощаться с прекрасной страной, которую он так неохотно покинул. Скульпторке удалось очень удачно передать это выражение грусти и тоски. Поза лошади была естественной, но в то же время властной, и работа, несомненно, стала бы шедевром, но, к сожалению, модель пришлось уничтожить при сносе её мастерской.

Мадемуазель де Фово теперь была на виду и прославилась,
что, должно быть, удовлетворило самых амбициозных. Она была
Она постоянно получала заказы для большинства частных галерей во Франции, и ей было обещано место среди тех великих художников, которые украшают общественные памятники и чьи работы обогащают общественные коллекции. Она должна была создать две двери для галереи в Лувре по образцу Райских врат Гиберти; уже говорили о баптистерии и кафедре в одной из столичных церквей, когда революция 1830 года нарушила это спокойное и благородное существование и положила конец её карьере в Париже.

Для мадемуазель де Фово с её радикальными взглядами эта революция
Это было личным бедствием. Она отождествляла славу и величие Франции
со старшей ветвью Бурбонов. Времена для неё были тяжёлыми и
неподходящими; она ненавидела Париж, который сверг то, что она считала
законным, и установил псевдомонархию, и со всей сосредоточенностью и
целеустремлённостью своего характера она жаждала возможности покинуть
город. Вскоре такая возможность представилась. Среди других знатных и выдающихся людей, которые гордились знакомством с этой талантливой женщиной, были члены семьи Дюра
семья. Замужняя дочь, носившая любимое, но роковое имя Ла
Рош Жаклин, полностью разделяла взгляды и чувства своей тёзки Фелиции. Она
пригласила художницу покинуть Париж и отправиться с ней в её поместье в
Вандее. Во время этого визита, который поначалу рассматривался как
отпуск после тяжёлой работы и учёбы, верховая езда, стрельба и охота
заняли место проектирования, моделирования и литья. Но через некоторое время возникла более серьёзная
цель, и было предложено более благородное решение. Мадемуазель
де Фово оказалась в самой гуще политического заговора.
 Была организована настоящая _шуанская_ армия, и наша поэтичная художница
отличилась своим духом, энергией и решимостью. По сей день крестьяне в этой части Франции всегда называют её «_мадемуазель_».

 Власти наконец возмутились, и в замок был нанесён визит. Две дамы, вовремя предупреждённые, сбежали и укрылись в соседней ферме. Но в замке были найдены оружие и боеприпасы, а также компрометирующие письма и предательские символы.
Был отдан приказ преследовать и арестовать беглецов. Фермерский дом
был обыскан, крестьяне допрошены, но их преданность
была безупречна. К сожалению, за печью послышались какие-то слабые звуки; решётчатую дверь сняли, и двое мятежников, которые едва не ускользнули от преследователей, были обнаружены, арестованы и отправлены под усиленной охраной в Анже.

 На первом этапе они остановились на постоялом дворе. Пленников отвели
в комнату наверху; дверь заперли, и охранники спустились вниз.
на кухню, чтобы подкрепиться. Вскоре за ними послали служанку, чтобы принять заказ на ужин. В одно мгновение мадам де ла
Рош Жаклин дала понять этой женщине, что от неё требуется. Как только ужин был принесён и дверь закрылась, она поменялась с ней одеждой и, переодевшись, смело спустилась на кухню с тарелками в руках. Она быстро поставила свою ношу на комод, а
затем, взяв в руки ведро для молока, объявила на местном диалекте, что
собирается сходить за молоком на ферму. Говорят, что
Дама выглядела так очаровательно в своём новом наряде, что галантный сержант
сделал ей предложение, от которого она была вынуждена решительно отказаться,
чтобы не привлекать к себе внимания. Она дошла до молочной лавки, вышла через заднюю дверь,
пересекла несколько полей и вскоре оказалась вне досягаемости. Мадемуазель
де Фово спокойно оставалась в своей комнате, позволив служанке спать с ней,
чтобы усыпить все подозрения и выиграть как можно больше времени для побега. На следующее утро побег мадам был
обнаружен и вызвал большой переполох. Было решено, что это необходимо
принять самые строгие меры предосторожности, например, обязать мадемуазель де
Фовоэ поручила приставить к ее спальне охранника, которому было разрешено
беспокоить ее всякий раз, когда он хотел убедиться в ее присутствии, чтобы помешать
ей последовать примеру своей подруги. Таким образом, она была переведена в Анже,
и провела семь месяцев в тюрьме.

Ее смелый дух и гибкий темперамент не были ослаблены или подавлены
этим крушением ее надежд. Она воспользовалась вынужденным
отсутствием, чтобы вернуться к своим занятиям. В тюрьме она создала несколько
небольших скульптурных групп; одна из них, состоящая из двенадцати фигур, изображает
дуэль сэра де Жарни и графа де ла Шатеневэ в присутствии Генриха II и его двора. Она также создала памятник для
Луи де Боннешо, который недавно погиб в схватке с солдатами, посланными его арестовать. Фон этой композиции —
архитектурный, в готическом стиле, украшенный геральдическими щитами,
достижениями и знамёнами, которые характерны для вандейской партии. На вершине здания изображён ангел с затуманенным лицом,
поддерживающий геральдический щит усопшего; на переднем плане
Архангел Михаил, грозный и победоносный, только что убил дракона. У этого дракона голова, как у петуха, — символ Французской
республики. В правой руке Михаил держит карающий меч, а в левой — пару хрустальных весов; на одной из них изображены судьи, адвокаты и магистраты, а на другой, которая уравновешивает их, — одна капля крови с надписью:

 «Quam gravis est sanguis justi inultus».

 В этом наброске, как и во всех работах Фелиси, символическая
красота пронизывает всё; идеал одухотворяет материальную форму.
в то время как форма обретает своё благороднейшее значение как подходящее воплощение
идеи.

 После семи месяцев заключения мадемуазель де Фово была освобождена и вернулась в Париж, в свою мастерскую.  Вскоре после этого появление герцогини де Берри в Вандее воспламенило воображение всех роялистов. Мадам де ла Рош Жаклин и наша прекрасная художница снова
покинули Париж и день и ночь трудились ради дела, столь дорогого их сердцам,
чтобы снова испытать разочарование, неудачу и несчастье. Этот эпизод из жизни Фелиции
может показать, насколько сильны были политические пристрастия
что придавало тон и характер как её личной, так и творческой жизни.
«Моё мнение для меня дороже, чем моё искусство», — говорила она, и её поступки
доказывали это. Она была одной из тех, кто в отчаянной надежде встал на
защиту гибнущей династии, и вместе с ней рухнули её собственное состояние, её перспективы и та часть её успеха, которая зависела от
общественного признания и принятия искусства в её собственной стране.

После провала этой второй попытки легитимистов
мадемуазель де Фово оказалась в числе изгнанников. Она была первой, кто
Она нашла убежище в Швейцарии, затем вернулась в Париж, несмотря на сопротивление властей, закрыла там свою мастерскую и уехала во Флоренцию, где поселилась вместе с матерью и братом.

 Для занятий скульптурой требуются значительные расходы, и переезд из мастерской, в которой скопились эскизы, модели и мраморные скульптуры, большинство из которых нельзя было перевезти, был почти равносилен полному разорению. Вынужденная продажа мебели; перевод средств с большим дисконтом, которые пришлось реинвестировать, привели к серьёзным последствиям
на сумму потерь. Из отброшенных таким образом фрагментов были составлены состояния
. В то самое время, когда маленькая семья терпела горькие лишения
во Флоренции мужчина заработал почти баснословную сумму, продав
трости, изготовленные по эскизам мадемуазель де
Упоминается Fauveau в те счастливые вечера до Парижа.

Счет сопутствующими о создании новой студии в Флоренс
должны быть выполнены трудами многих лет. Мадам де Фово в тот период была ангелом-хранителем семьи и не щадила себя
Она была слишком велика для того, чтобы поощрять гениальность своей дочери и
продвигать её взгляды. Её собственный поэтический и изобретательный ум пробуждал
и развивал идеи скульпторши, в то время как её непоколебимая
смирение и смиренная вера успокаивали и утешали её сердце.

  С несравненным благородством, несмотря на крайнюю бедность, семья
отказалась принять хоть су от принцев или от партии, которой они так
служили. Ни одна пылинка мира не может упасть на эту безупречную
верность. Это было в тот период, когда каждый день едва ли
Этого было достаточно, чтобы обеспечить себя всем необходимым, и мадемуазель де Фово
написала одной из своих подруг: «Мы, художники, подобны древним евреям;
манна ниспосылается нам, но при условии, что мы не оставляем ничего на завтра».

Настали более светлые дни. Труд — это не только награда за него самого,
но и за то счастье, которое он приносит, и те, кто неустанно и разумно сеет,
будут справедливо пожинать плоды. Наша скульпторша обрела скромную независимость. Вероятно, именно в этот период своей жизни она рассказала своей подруге баронессе де Крафт о своём характере, подчеркнув его контрастность
благодаря своей истории, в которой развился её разум и определился склад её
характера. «Огонь, воздух и вода, — говорит она, — присутствуют в этой
организации», и действительно, пылкость, чистота и импульсивность являются
характеристиками её гения. С одной стороны, мы видим даму из Сен-Жерменского предместья со всеми привычками, ассоциациями и предрассудками, присущими её сословию; с другой стороны, мы видим художницу, зарабатывающую себе на хлеб и вынужденную в реальности сталкиваться с суровыми нуждами и самыми неотложными обязанностями; одинокую женщину,
победоносно преодолевает узкий и тернистый путь, по которому идут все женщины, стремящиеся к независимости собственными силами; и гений,
который, чтобы обрести широту и силу, должен свободно сметать со своего пути
ограничения и препятствия. Эти контрасты проявляются в её личности и
манерах. Её взгляд, обычно мягкий, может разгораться и становиться суровым. Мадам де
Крафтт замечает, что движения её рук несколько резки и угловаты, но её руки «белые, мягкие и изящные, царственные, как руки
Цезаря или Леонардо да Винчи».

 Мадемуазель де Фово описывается посетителем как красивая женщина с
Низкий и широкий лоб; мягкие, карие, проницательные глаза, орлиный нос,
тонко очерченные, плотно сжатые и слегка саркастичные губы. Среднего роста,
гибкая и хорошо сложенная. Её обычное студийное платье — бархатное,
того цвета «мёртвой листвы», который прославила мадам Коттен; с такой же
курткой, подпоясанной небольшим кожаным ремнём, шарфом на шее и бархатной
шапочкой. У неё светлые волосы,
подстриженные квадратом на лбу и коротко на затылке, а по бокам оставленные
более длинными, в стиле Ван Дейка. Лицо и фигура,
и присутствие, производят впечатление твёрдого, но не агрессивного характера,
выражающего энергию сопротивления, а не вызова. Такой вид придают
твёрдые убеждения, которые отстаиваются до конца, если потребуется. В
сочетании с этой особенностью присутствует задумчивая меланхолия,
которую Ретцш изобразил в своих набросках к «Фаусту». На самом деле,
голова в виде статуэтки могла бы служить идеалом всемирно известного
учёного. Есть два замечательных портрета, написанных с её изображением:
один — Ари Шеффером, другой — Жиро.

Она живёт на Виа делле Форначе, где также находятся студии
Пауэрс и Феди. Темно-зеленая дверь ведет в мощеный крытый двор,
который раньше был входом в монастырь, а теперь приспособлен под современное жилье. С одной стороны лестница ведет на верхние этажи,
другая дверь ведет в студию, а третья — в прохладный тихий сад, затененный деревьями. Здесь есть голубятни, птичники и клетки для птиц, а дорожки обсажены лаврами и кипарисами,
а также яркими цветами, перемежающимися с этрусскими вазами и кувшинами.
Гостиная художника похожа на гостиную аббатисы.
обставленная антикварной мебелью, резными стульями, серебряными распятиями и картинами прерафаэлитов с позолотой, некоторые из которых очень красивы и ценны. Из этой гостиной, наполовину молельни, наполовину будуара, посетитель спускается в мастерскую, которая состоит из двух или трёх больших, выкрашенных в белый цвет комнат на первом этаже.

 Первое, что бросается в глаза здесь, — это свидетельство неустанного трудолюбия художника. Здесь есть слепки и барельефы античной эпохи, но нет ни богинь, ни нимф, ни купидонов; это христианское искусство средневекового периода. Стены покрыты изображениями святых и ангелов; в центре
Это большое распятие из резного дерева, прекрасно выполненное, полное силы и выразительности; рядом с ним находится статуя Санта-Репарата, выполненная из терракоты. Мадемуазель де Фово особенно преуспела в использовании терракоты в художественных целях. Большой горельеф изображает двух освобождённых духов, летящих к небесам и сбрасывающих свои земные оковы. Прекрасная святая Дорофея смотрит вверх и протягивает руки к корзине с цветами и фруктами, которую спускающийся ангел приносит из рая. Смелое и быстрое движение выражено в
летящая фигура. На заднем плане — архитектурный проект церкви
и надпись, описывающая, как она возникла, так сказать, из крови мученика. Юдифь обращается к израильтянам с открытой галереи, рядом с ней — голова Олоферна на копье. В облике решительной женщины из Вифлеема есть неуловимое сходство с художником. Это выражение действительно соответствует её
характеру, в котором есть целеустремлённость, придающая силу, и пыл, придающий решительность воле.

Есть и более лёгкие работы: резная рама зеркала с изысканным аллегорическим рисунком — щеголь и кокетка в вычурных костюмах склоняются к зеркалу, настолько поглощённые любованием собой, что не замечают, как демон внизу поймал их ноги в петлю или ловушку, из которой они не смогут выбраться, не упав. Большинство работ мадемуазель де Фово отличаются
изобилием орнаментов и аллегорических элементов. Её эскизы золотых и серебряных украшений
не имеют себе равных по элегантности и живописной фантазии.

Она сшила для графа Зичи венгерский костюм, воротник, пояс, шпагу и шпоры которого были выполнены с высочайшим мастерством. Серебряный колокол, украшенный двадцатью фигурами, для императрицы России изображает средневековый двор в костюмах того времени и с их характерными занятиями, собравшийся по зову трёх управляющих, чьи фигуры образуют ручку. Вокруг колокола готическими буквами написано: «_De bon vouloir servir le ma;tre_».

Было бы утомительно перечислять работы этого неутомимого
художника. Готовые образцы, над которыми он трудился двадцать пять лет,
в частных галереях, а модели остались в её мастерской. Её последней и самой впечатляющей работой стал памятник в Санта-Кроче, воздвигнутый в память о Луизе Фавро её родителями. Мадам де Крафтт опубликовала описание этого памятника в «Британском обозрении» за март 1857 года. В часовне Линдси можно увидеть три памятника в разных стилях. В её мастерской есть несколько очень красивых бюстов, которые выгодно выделяются благодаря её
методу создания архитектурного фона. Один из них — бюст маркиза де Бретиньера, основателя колонии исправительных школ в Меттре.

Помимо того, что мадам де Фово посвятила себя непосредственному выражению своих идей, она всю свою жизнь стремилась усовершенствовать чисто механическую часть своего искусства. Она пыталась возродить некоторые секреты, известные древним, которые были забыты в ущерб современной скульптуре. Отлить статую целиком, а не по частям, и с такой точностью, чтобы не требовалось дальнейшего доработки резцом, — сохранить, так сказать, нетронутой саму идею, в то время как она подвергается сложному процессу придания ей формы, — вот в чём дело.
Это дело всей её жизни. В бронзе, с помощью воска, она добилась успеха,
после неоднократных неудач, с невероятным упорством. Фигура
Святого Михаила в одной из её работ была отлита таким образом семь раз. Малейшее
препятствие, будь то даже толщина булавки в одном из
вентиляционных отверстий, необходимых для того, чтобы расплавленный металл
заполнил каждую часть формы, может разрушить работу. Наконец её главный
мастер принёс ей законченного Святого Михаила; вся энергия и изящество
первоначального замысла были сохранены, и ни одна из первозданных
свежестей не была утрачена при переходе от воска к бронзе.

Мадемуазель де Фово работает почти без перерыва, почти не позволяя себе расслабиться. Её главные друзья — несколько высокопоставленных церковных сановников и две-три знатные итальянские или иностранные семьи. Ей нравится уединение, а её политические взгляды очерчивают вокруг неё линию разграничения. Она дважды побывала в Риме: один раз, когда там был герцог де Бордо. Он уделял ей
много внимания, как и два великих художника, Корнелис и
Тенерани, в то время находившиеся в Риме. Таким образом, она была любима многими и вызывала восхищение
ценимая всеми, эта умная художница и благородная женщина ведет
достойную жизнь, которая кажется реализованной мечтой о работе, прогрессе и
успехе.

Со всех точек зрения, прожитая таким образом жизнь любопытна и занимательна
изучение. Есть независимость, присущая существованию, посвященному
искусству, с почти монастырской простотой и формальностью. Она была
вряд ли когда-нибудь отделенным от нее гордая и преданная мать, пока ее
смерти, в 1858 году. Эта потеря оставила ее безутешный. Её брат, талантливый художник, живёт с ней, помогает ей в большинстве её работ и является
поддержка и комфорт в её жизни. Её счастливый дом и семейные отношения
помогли раскрыть и отточить её гениальность. Искусство женщины, как и её сердце, страдает, когда дом, в котором она работает, ей не подходит. Имя нашей художницы — Фелиция — оказалось добрым предзнаменованием для той, кто одновременно является «хорошей женщиной и великой художницей».


 РОЗА БОНЭ.[3]

[3] Этот набросок был подготовлен под руководством мадемуазель
Бонёр.

 Розали Бонёр, как она названа в свидетельстве о рождении, родилась
в Бордо 16 марта 1822 года. Её отец, Оскар Раймон
Бонёр был талантливым художником, который в юности получал высшие награды на выставках в своём родном городе. Часть своего времени он посвящал преподаванию рисования в семьях, чтобы поддержать своих престарелых родителей. Между ним и одной из его учениц, Софи Маркиз, красивой и талантливой девушкой, возникла привязанность. Её семья была против их союза из-за бедности художника, и после свадьбы молодые люди были вынуждены полностью полагаться на собственные средства.
Розали была старшей из их четверых детей. Её отец был вынужден...
Он отказался от мечты о славе и высоких достижениях в искусстве и в течение
восьми лет содержал свою семью, обучая рисованию.

 Розали — или Роза, как она всегда себя называла, — была диким, активным,
порывистым ребёнком, нетерпимым к ограничениям и ненавидевшим учёбу.  Ей потребовалось много времени, чтобы освоить даже основы чтения
и письма.  Когда она не была в поле, она была в саду. Она
помнит серого попугая, любимца своего дедушки, который часто кричал
«Роза! Роза!» голосом, похожим на голос её матери, и звал её.
когда её мать пользовалась возможностью заставить её повторить
католический катехизис. Когда урок заканчивался, девочка сердито ругала
птицу за то, что та её обманула. Но если Роза ненавидела
книги, то она очень любила всё, что связано с природой, и была
счастливее всего, когда бродила по лесу или лугу, собирая цветы размером с неё саму. У неё был
бледный цвет лица с розовыми щеками; её светло-каштановые волосы вились
естественными локонами; и она была такой пухленькой, что испанский поэт Моратия,
который тогда жил в Бордо и проводил вечера у Бонэ, говорил:
Он называл её своим «круглым шариком». Он часами играл с весёлым ребёнком и смеялся над грубыми фигурками, которые она любила вырезать из бумаги. Роза любила развлекаться в мастерской отца,
рисовала на стенах грубые очертания или зарывала свои маленькие пухлые ручки в глину и делала нелепые попытки лепить, хотя её семья не считала эти детские попытки проявлением гениальности.
Однако изгнанный поэт видел в ней смелость, энергичность и самобытность
и часто предсказывал, что его возлюбленная в каком-то смысле станет «выдающейся женщиной».

В 1829 году Раймон Бонёр покинул Бордо и обосновался со своей семьёй в Париже. Заинтересовавшись идеями, которые тогда бродили в умах, он поддался ажиотажу, предшествовавшему Июльской революции. Периоды национального подъёма не благоприятствуют искусству; художник не мог продавать свои картины и был вынужден снова заняться преподаванием рисования. Его жена давала уроки игры на фортепиано, но растущее волнение в обществе и в политике сделало их совместные усилия бесполезными. Мадам Бонёр поддерживала его.
мужество её мужа в этот трудный период, в то время как она сама
часто была вынуждена после дневных трудов просиживать допоздна, чтобы
заработать на завтрашний день. Когда общественное спокойствие
восстановилось, Бонёр возобновил преподавание, и некоторые из его работ
были представлены на Парижской выставке.

 Мадам Бонёр умерла в 1833 году. Затем отец отдал троих старших детей на попечение честной женщины по имени Матушка Екатерина, которая жила на Елисейских полях. Младшую, Жюльетту, отправили к друзьям в Бордо. Матушка отправила своих подопечных в Общеобразовательную школу.
Шайо. Роза, которой теперь шёл одиннадцатый год и которая, как и прежде, всей душой ненавидела книги и
ограничения, обычно ухитрялась избегать классной комнаты и проводила большую часть времени в заросших травой и лесом местах Булонского леса и других окрестностях Парижа.
 Так прошло два года; дети были одеты просто и питались самой скромной пищей. Тем временем Роза, со своей страстью к независимости
и жизни на свежем воздухе, почти каждый день навлекала на себя гневные упрёки Ла
Мэр Катрин, которая была недовольна тем, что она пренебрегает школой.
прогулки. “Я никогда не проводил час в хорошую погоду в помещении во время
все время,” она часто говорила. Но такая цыганская жизнь
не последний. Раймон Бонер снова женился, снял дом в предместье
дю Руль, привез домой троих детей и попытался дать им образование
таким образом, чтобы они могли сами обеспечить себе положение. Двух мальчиков — Огюста и
Исидора — отдали в приличную школу, где их отец давал три урока в неделю в качестве платы; а Розу, которая никак не хотела учиться по книгам и, казалось, не имела ни вкуса, ни
У неё не было ни способностей, ни желания заниматься чем-либо, кроме прогулок на солнышке, и её отдали в обучение к швее, чтобы она научилась зарабатывать на жизнь с помощью иголки.

 Ничто не могло быть более неприятным для бедной девушки, чем монотонное занятие, к которому она была приговорена. Одно только сидение на стуле было пыткой для её деятельного характера; она втыкала иглу в пальцы при каждом стежке, а от наклонов над ненавистной работой у неё болела голова и накатывала невыразимая усталость и отвращение. Муж швеи был токарем и
токарный станок в соседней комнате. Единственным утешением для Розы было проскользнуть в эту комнату и попросить у токаря разрешения помочь ему с токарным станком. Если его не было, она делала всё возможное, чтобы привести станок в движение самостоятельно, и не раз портила инструменты токаря. Но этих украденных удовольствий было недостаточно, чтобы компенсировать ей отвращение к новому занятию. И всякий раз, когда отец с карманами, набитыми конфетами, приходил навестить её и узнать, как у неё дела, она страстно бросалась к нему на шею
Она заливалась слезами и умоляла его забрать её. С каждой неделей её страдания становились всё более очевидными; она потеряла аппетит и цвет лица и, очевидно, заболевала. Её отец был очень разочарован неудачей своей попытки сделать из своей непослушной дочери аккуратную и трудолюбивую рукодельницу, но он слишком любил её, чтобы упорствовать в эксперименте, столь неприятном для неё. Поэтому он разорвал договор с швеёй и забрал её домой.

Обдумав множество планов относительно нее, он, наконец, преуспел в
он договорился о её приёме в школу-интернат на
улице Рюи, в предместье Сен-Антуан, на тех же условиях, что и для её братьев. Ей дали множество полезных советов и
настоятельно рекомендовали как можно лучше использовать преимущества школы, усердно занимаясь учёбой.

В первое время после поступления в это заведение Роза была в восторге от своей новой жизни, потому что быстро стала любимицей своих юных товарищей, заводилой во всех их играх и выдумщицей.
о бесчисленных проделках. Но учителя были далеко не в равной степени
удовлетворены новой ученицей, которую невозможно было заставить выучить урок
и которая своими выходками приводила в замешательство всю семью. Одним из
её любимых развлечений было рисовать карикатуры на гувернанток
и профессоров. Эти карикатуры, раскрасив, она очень аккуратно
вырезала и прикрепляла к потолку классной комнаты с помощью
хлеба, который она терпеливо разжёвывала до консистенции
замазки и наносила на головы фигур.
Эту новую выставку портретов и нелепые поклоны и реверансы бумажных фигурок, покачивающихся над головами своих оригиналов, можно легко себе представить. Ученики были вне себя от сдерживаемого смеха; учителя, естественно, были скорее недовольны, чем веселились. Хозяйка заведения, поражённая живостью и оригинальностью этих рисунков, приказала снять их с потолка и поместила в альбом, где, как говорят, они хранятся и по сей день. Но Роза была
тем не менее она была очень непослушной девочкой и обычно
оказывалась на хлебе и воде примерно пять дней в неделю.

Роза Бонёр отнюдь не лишена способности приобретать знания, и с тех пор она по-своему компенсировала своё раннее нежелание учиться; но в то время она была совершенно неспособна подчинить свой переменчивый характер размеренной регулярности занятий в классе; и единственным предметом, в котором она добилась какого-то прогресса, был рисунок, которым она усердно занималась, делясь с
Уроки, которые давал ей отец два раза в неделю в обмен на её обучение в школе.

 Однако Роза была далека от счастья.  Помимо постоянных неприятностей, в которые её втягивала любовь к проказам и шалостям, было ещё одно
раздражение, которое отравляло ей жизнь и постепенно делало пребывание в школе невыносимо мучительным.

Все остальные ученицы были дочерьми богатых торговцев, они были
элегантно одеты, у них были серебряные вилки и чашки на столе, а также
много карманных денег для удовлетворения своих девичьих
пристрастий. Роза в своих ситцевых платьях и грубых башмаках, в
Ложка, жестяная кружка и пустые карманы — она остро ощущала своё
униженное положение. Её отец был таким же хорошим и умным, как отцы
её подруг; почему же тогда он не был богат? Почему она должна носить
ситцевое платье и пить из жестяной кружки, в то время как у других девушек
были серебряные кружки и красивые шёлковые платья? Слишком великодушная, чтобы завидовать, и любимая другими учениками, гордая и чувствительная девочка всё же инстинктивно отстранялась от контакта, который пробуждал в ней безосновательное чувство несправедливости и унижал её, как она чувствовала.
не по своей вине. Она не хотела лишать своих маленьких подружек
преимуществ, которыми они обладали, но сама жаждала того же,
день и ночь терзаясь мыслями о своих трудностях и пытаясь
разработать какой-нибудь план, который помог бы их преодолеть. К этому периоду, с его тайными душевными переживаниями, восходит
та твёрдая решимость добиться имени и места для себя в мире, к осознанию
социальных фактов, к которым она теперь начинала пробуждаться, —
решимость, которая поддерживала её на последующих этапах жизни.
художественное развитие. Однако это решение, хотя и было продиктовано горьким осознанием скромности её гардероба и «принадлежностей»,
было направлено не столько на приобретение более элегантной одежды и
улучшение личных условий — к чему она впоследствии почти не проявляла интереса, —
сколько на достижение более высокого и независимого социального положения. Она была полна решимости стать кем-то, хотя и не понимала, кем именно, и не сомневалась в том, что достигнет своей цели, хотя пока и не представляла, каким образом это будет сделано
Тем временем её тайное недовольство угнетало её и
сказывалось на её здоровье. Она стала замкнутой и угрюмой и, лихорадочно
пытаясь придумать, чем бы ей заняться, чтобы получить то высокое положение,
которого она так страстно желала, всё больше и больше пренебрегала учёбой,
пока её учителя и отец, обескураженные её кажущейся праздностью, не забрали
её из школы и не увезли домой.

Отец, как никогда растерявшийся, не знал, что с ней делать, и теперь оставил её одну
на какое-то время исключительно для себя. Таким образом, предоставленная самой себе, Роза, которая чувствовала, что праздная и бесцельная жизнь, которую она вела до сих пор, мало способствовала реализации её тайных амбиций, и которая была полна непризнанного сожаления и раскаяния из-за своей неспособности и бесполезности, искала убежища от собственных неприятных мыслей в мастерской своего отца, где она развлекалась, подражая всему, что видела, рисуя и лепя изо дня в день с величайшим усердием и удовольствием, радуясь тому, что у неё есть
в её руках был карандаш, кусок угля или кусок глины. В
тихой и уютной мастерской её взволнованные чувства успокоились, а мысли стали яснее; она начала понимать себя и
выбирать путь, который наметила для неё природа. По мере того как в её сознании происходили эти перемены,
беспорядочный и бесцельный ребёнок быстро превращался в серьёзную, сознательную, решительную женщину. Она
рисовала и лепила с утра до ночи с энтузиазмом и рвением; и
её отец, поражённый её успехами и наконец осознавший, что
Зная её характер, он серьёзно занялся её обучением,
наблюдая за её стараниями с величайшим интересом и заботой. Он
прошёл с ней серьёзный курс подготовительных занятий, а затем отправил её в
Лувр копировать работы старых мастеров, чтобы натренировать её глаз, руку и
суждения.

Окружённая и вдохновлённая великолепными творениями великих
художников — первыми, кто входил в галерею, и последними, кто её покидал, —
слишком поглощённая своей моделью, чтобы замечать что-либо вокруг, Роза
с непоколебимым рвением продолжала свои труды.

«Я никогда не видел такого прилежания и такого рвения к работе», — заметил месье Жюсселен, директор Лувра, описывая поведение юной студентки.

 Великолепная цветовая гамма и формы итальянских школ, возвышенный идеализм немецких и широкий натурализм голландских художников одинаково вызывали у неё восторг; она изучала их всех с одинаковым удовольствием и копировала с одинаковым мастерством. Помочь отцу в его тяжёлой борьбе за содержание семьи, которая теперь увеличилась за счёт рождения двух младших детей, было непосредственной целью Розы.
и, благодаря безупречному качеству её копий, они быстро продавались.
Это сыновнее желание вскоре было удовлетворено. Она получала за каждую копию небольшую сумму,
но её усердие было настолько велико, что эти доходы вскоре стали важной частью семейного бюджета.

 Однажды, когда она только что закончила работу над копией «Les
Бержер д’Аркади, в Лувре, пожилой английский джентльмен остановился
возле её мольберта и, внимательно изучив её работу, воскликнул: «Ваш рисунок, _mon enfant_, великолепен, безупречен! Продолжайте в том же духе».
вы начали, и я предсказываю, что вы станете великим художником!» Предсказание незнакомца доставило юной художнице большое удовольствие, и в тот вечер она
вернулась домой с головой, полной радостных видений будущего успеха.

Розе было семнадцать лет, и она посвятила себя искусству как цели и
занятию всей своей жизни, с одинаковым усердием изучая пейзажную, историческую и жанровую
живопись, но не отдавая явного предпочтения ни одной из них. Однажды, рисуя козу, она была настолько очарована этой новой попыткой, что с тех пор посвятила себя
к освоению своеобразной провинции, в которой она добилась
такого блестящего успеха. Будучи слишком бедной, чтобы нанимать моделей, она ежедневно
выходила в поле пешком в поисках живописных видов и животных
для зарисовок. С кусочком хлеба в кармане, с холстом и красками или с куском глины —
потому что её одинаково привлекали живопись и скульптура, и она доказала,
что одинаково хорошо преуспела бы в обоих видах искусства, — она обычно
выходила из дома очень рано утром и, найдя подходящее место или тему для
своих размышлений, усаживалась на берегу или
Она садилась под деревом и работала до сумерек; возвращалась домой с наступлением ночи, пройдя десять или двенадцать миль, загорелая от солнца и ветра, промокшая под дождём или перепачканная грязью; измученная усталостью, но довольная полученными за день уроками.

 Невозможность достать образцы дома натолкнула её на другую мысль, которая показывает, насколько серьёзно она была настроена преодолеть препятствия, которые бедность ставила на пути её учёбы. Забой и подготовка животных к продаже на парижском рынке
осуществляются на нескольких крупных скотобойнях
на окраине города, под надзором муниципальных властей. В каждом из этих заведений есть обширные загоны, в которых содержатся тысячи мычащих и блеющих жертв, ожидающих своей очереди, чтобы отправиться на бойню. На одну из таких скотобоен — _abattoir du Roule_ — Роза набралась смелости ходить каждый день в течение многих месяцев, преодолевая отвращение, которое вызывало у неё это место, и столь же естественное нежелание вступать в контакт с толпой мясников и погонщиков скота, которые его заполняли.
Сидя на охапке сена и положив рядом краски, она рисовала с утра до вечера, нередко забывая о кусочке хлеба в кармане, настолько погружалась она в изучение разнообразных типов, которые делали дворы и конюшни этого заведения таким бесценным полем для наблюдений. Не удовлетворившись тем, что она изобразила обитателей скотобойни в их загонах, вдали от тошнотворного ужаса бойни, она почувствовала необходимость изучить их поведение в ужасе и агонии перед смертью, и
она заставляла себя снова и снова приходить на скотобойню;
видеть сцены, отвращение к которым было вдвойне болезненным для неё из-за её нежной симпатии к животному миру. Вечером, когда она возвращалась домой, её руки, лицо и одежда обычно были покрыты пятнами от мух, которых так много там, где собираются животные. Она вызывала такое уважение у грубых товарищей, которыми была окружена и которые часто просили показать ей её наброски, на которые они смотрели с наивным восхищением.
ничего не приходило в голову дразнить ее, ни в малейшей степени во время ее
долго живущий в переполненных черте _abattoir_.

После того, как она перестала посещать это заведение, она часто посещала
аналогичным образом конюшни Ветеринарной школы Альфорта и
животных и музеи Сада растений. Она также возобновила свои
зарисовочные прогулки по деревне и усердно посещала все
ярмарки лошадей и крупного рогатого скота, проводимые в окрестностях Парижа. В таких случаях она неизменно надевала мужскую одежду — это была её личная превентивная мера
необходимо было переодеться, чтобы было удобнее, а главное, чтобы защититься
от досадных недоразумений, из-за которых она не смогла бы присутствовать на таких собраниях в женском наряде. В мужском костюме Роза была так хороша,Она была добросердечным, искренним
мальчиком, и погонщики и торговцы лошадьми, чьих животных она рисовала,
часто настаивали на «постоянном угощении» в виде _бокала_ вина или
_маленького стаканчика_ чего-нибудь покрепче для «умного мальчугана»,
чья искусная зарисовка их животных так их радовала;
и иногда ей приходилось проявлять всю свою обходительность и изобретательность, чтобы избежать их благонамеренных преследований. Её привлекательная внешность,
когда она притворялась юношей более сурового нрава, иногда разбивала
восприимчивые сердца деревенских доярок.
Под этим заголовком можно было бы рассказать о забавных происшествиях. В ходе последующих
исследований романтических местностей у подножия Пиренеев
страсть, которую она невольно внушала черноглазым
феям юга, не раз становилась источником серьёзного, хотя и комичного,
смущения для художницы, которая больше всего на свете
желала сохранить в тайне свою маскировку.

 Юная художница не ограничивалась изучением внешних форм своих моделей. Она раздобыла лучшие анатомические трактаты и иллюстрации,
Она работала с гипсовыми слепками и моделями различных частей человеческого тела и тщательно их изучала. Затем она покупала у мясников ноги, плечи и головы животных, тщательно их препарировала и таким образом получила полное представление о формах и взаимосвязях мышц, работу которых ей предстояло изобразить.

Теперь, когда Роза добилась той славы, о которой мечтало её пылкое детское сердце ещё до того, как она определила путь, который должен был привести к осуществлению её стремлений, самые богатые и благородные из её соотечественников с гордостью предоставляют в её распоряжение лучшие произведения искусства
Их фермы и конные заводы; мулы, ослы, овцы, козы, свиньи,
собаки и редкая домашняя птица предлагаются ей от одного конца Европы до
другого. Но несомненно, что бедность и безвестность, которые в первые годы её творчества вынуждали её часто бывать на скотобойнях и скотных рынках в поисках сюжетов для своих рисунков, на самом деле сослужили ей неоценимую службу, заставив её познакомиться с множеством типов людей в самых разных ситуациях и условиях, которых она никогда бы не увидела другим способом, и дав ей
широта замысла, разнообразие деталей и правдивость в изображении природы,
которых не смог бы обеспечить более ограниченный опыт.

 На протяжении всех её разнообразных занятий Раймон Бонёр был постоянным и единственным учителем своей дочери. Месье Леон Когниэ, чьим учеником она ошибочно считается, просто проявлял дружеский интерес к её успехам и горячо поощрял её упорство. Она никогда не брала уроков ни у кого, кроме своего отца и природы.

Бонёр со своей семьёй теперь жил в маленьких шестиэтажных комнатах на
улице Рамфор. Двое его сыновей тоже посвятили себя искусству под его руководством
Под покровительством Августа, который был художником, а Исидор — скульптором. Любящая семья, весёлая и полная надежд, несмотря на бедность, усердно трудилась вместе в одной маленькой мастерской. С рассвета до заката Роза всегда была за мольбертом, пела, как соловей, и была самой занятой и весёлой из всех. Вечером, после скромного ужина и зажжённой лампы, она могла
провести несколько часов, рисуя иллюстрации для книг, животных для гравюр и альбомов или лепя маленькие фигурки быков, овец и т. д. для торговцев фигурками, тем самым внося дополнительный вклад в семейный бюджет.

Роза любила птиц, которых у неё было много в студии, но ей было грустно видеть их в клетках. К её великой радости, один из её братьев
придумал сетку, которую он прикрепил к внешней стороне окна,
чтобы птиц можно было безопасно выпускать из клеток. У неё также была
прекрасная овца с длинной шелковистой шерстью, самое послушное и умное из всех четвероногих созданий, которую она держала на привязи у их окон. Привязь образовывала террасу, превращённую ею в сад, украшенный жимолостью, ипомеей, вьюнком, настурцией и душистым горошком.
Овца не могла спуститься по шести лестничным пролётам, но нуждалась в периодических
физических упражнениях и смене рациона. Исидор обычно сажал её на
плечи и относил на соседний луг, где она вдоволь наедалась свежей
травы, после чего он приносил её обратно в её воздушную обитель. При таком тщательном уходе животное
два года счастливо прожило на террасе, служа Розе и её братьям
восхитительным примером.

Именно на выставке изобразительных искусств в 1841 году Роза Бонёр впервые предстала перед парижским критическим ареопагом, вызвав всеобщий интерес
благосклонное внимание как знатоков, так и публики привлекли две очаровательные
маленькие группы, изображающие козу, овцу и кроликов. В следующем году она
выставила три картины: «Животные на пастбище», «Корова, лежащая на
лугу», и «Лошадь на продажу», которые привлекли ещё больше внимания.
Первая картина особенно примечательна своим изысканным изображением
атмосферных эффектов вечера и сочетанием поэтического настроения с
смелой точностью в передаче фактов.

С этого периода она участвовала во всех выставках в Париже и во
многих выставках в провинциальных городах, и её репутация с каждым разом росла
год, и ей было вручено несколько бронзовых и серебряных медалей
постановки. В 1844 году она выставила свои картины “Бык” из глины
, одно из многих приведенных ею доказательств силы, которая могла бы
возвысил бы ее до высокого звания скульптора, если бы она, в конце концов, не была
окончательно привлечена сочетанием привлекательности формы и цвета
в ряды художников. В следующем году она выставила двенадцать картин — великолепную коллекцию — вместе с работами своего отца и брата Огюста, которые тогда впервые были допущены к показу.
1846 ее работы сопровождались работами ее отца и обоих ее братьев
младший из которых тогда впервые выступил как скульптор.
Семейная группа была представлена на последующей выставке благодаря
признанию ее младшей сестры Джульетты, которая вернулась в Париж,
и также стала художницей. В 1849 году ее великолепные “Кантальные волы”
получили золотую медаль. Орас Верне, председатель комитета по присуждению
премий, провозгласил новую лауреатку в присутствии блестящей толпы
любителей и вручил ей великолепную севрскую вазу от имени
правительство; ценность триумфа, который, казалось бы, возносил её на самую вершину её профессии, неизмеримо возрастала в её глазах благодаря безграничной радости, которую он доставлял её отцу.

 Раймон Бонёр, избавившись от финансовых трудностей и омолодившись от радости успеха своей дочери, принял предложение стать директором государственной школы дизайна для девочек и вернулся к своей палитре со всем пылом молодости. Но его здоровье было подорвано
усталостью и тревогами, которые он так долго терпел, и он умер от
В 1849 году он умер от болезни сердца, о чём его семья глубоко сожалела. Роза, которая
помогала ему в школе дизайна, теперь стала её директором. Она
до сих пор занимает этот пост, а её сестра, мадам Пейроль, является
профессором, а Роза руководит занятиями на еженедельных уроках.

Её и без того блестящая репутация ещё больше укрепилась после
появления в 1849 году её благородной картины «Плуг в Ниверне»,
заказанной правительством и ныне находящейся в Люксембургском музее; а также
«Конного рынка» в 1853 году, подготовительные работы к которому заняли у неё
в течение восемнадцати месяцев; и «Сенокос» в 1855 году. Последние две работы вызвали большой энтузиазм у публики.

 Розе Бонер повезло больше, чем многим другим великим художникам, чьи заслуги были
медленно признаны. Роза Бонер стала любимицей публики с первого же появления. Её энергичная оригинальность, совершенное владение техникой и механическими деталями своего искусства, а также очарование стиля, одновременно свежего и простого, глубокого и поэтически правдивого, обеспечили её произведениям сочувственное признание и быструю распродажу. До июня 1858 года она создала тридцать пять
Картины, а также многие другие, не выставленные, были приобретены частными любителями. В них особый вид скал, гор, долин и равнин, деревьев и трав, эффекты облаков, тумана и солнечного света, а также различных часов дня переданы так же глубоко и искусно, как и внешние формы и внутренняя жизнь животных, вокруг которых художник, подобно природе, распространяет очарование и великолепие своих пейзажей. Она уже сколотила состояние, но потратила его
на других, за исключением небольшой фермы в нескольких милях от города
из Парижа, где она проводит большую часть своего времени. Она настолько щедра по своей привычке и настолько деликатна во всём, что связано с её искусством, что можно усомниться в том, что она когда-нибудь накопит большое состояние. В её портфолио почти тысяча набросков, которые страстно желают заполучить любители, но она считает их частью своей творческой жизни и отказывается расставаться с ними ни на каких условиях. Маленький рисунок, который случайно попал в руки
дилера, недавно принёс в Лондоне восемьдесят фунтов.
Роза подарила его благотворительному фонду, как она время от времени делает со своими
рисунками. Заказы на картины поступают к ней со всех концов
мира, но она отказывается от всех заказов, не соответствующих её таланту,
ценя свою честность и достоинство превыше всего.

Присуждение премии жюри в 1853 году, в результате которого автор «Конного рынка» была причислена к признанным мастерам кисти и, как таковая, освобождена от необходимости представлять свои работы на рассмотрение комиссии перед их допуском на будущие выставки, дало ей, согласно французскому обычаю, право на крест
Орден Почётного легиона. В этой награде художнице было отказано императором,
_потому что она была женщиной_!

 Отказ, повторившийся после её блестящего успеха в 1855 году, естественно,
вызвал возмущение её поклонников, которые не могли понять, почему
честь, которой удостоился бы определённый талант в мужчине, не была оказана
такому же таланту в женщине. Но, несмотря на то, что Роза была включена в список приглашённых на государственный обед в Тюильри, который всегда устраивался для художников, удостоенных высшей награды Академии изящных искусств, она отказалась от ордена, несмотря на многочисленные
Были предприняты попытки добиться отмены императорского указа.

Посетитель описывает мастерскую этого всемирно известного художника. В южном конце улицы д’Ассас — тихой улочки, наполовину состоящей из обширных садов, над высокими каменными стенами которых виднеются только верхушки деревьев, — там, где она пересекается с улицей Вожирар и расширяется в небольшую неправильную площадь, окружённую сонными старомодными домами и смотрящую на сияющие серые крыши и колокольню старинного монастыря кармелитов, — находится зелёная садовая калитка, увенчанная
номер «32». На звонок ответит лай одной или двух собак; а когда дверь откроет слуга в строгом костюме,
посетитель окажется в саду, полном цветущих деревьев. Дом,
длинное, уютное, неправильной формы здание, стоящее под прямым углом к
улице, увито виноградом, жимолостью и клематисом. Часть
сада разбита на клумбы, но большая его часть, огороженная зелёным забором, посыпанная гравием и с несколькими сараями, отдана животным, которых художница держит в качестве моделей.
я видел лошадь, осла, четырёх или пяти коз, овец разных пород,
уток, шиншилл и других обитателей скотного двора, и все они жили
вместе в полной гармонии и добрососедстве.

 В погожие дни художника можно застать сидящим на деревенском стуле за
забором и усердно рисующим одно из этих животных, с широкополой шляпой или
соломенной шляпой на голове. Если посетитель приходит в пятницу днём, в
назначенное для приёмов у Розы время, его проводят через стеклянные двери
в зал, где стены увешаны картинами, в углах стоят в зелёных кадках апельсиновые деревья
и олеандры, а на полу лежит
(с тех пор, как художник пересёк Ла-Манш!) покрытый английской клеёнкой.
 Из этого зала несколько ступенек, покрытых толстым серым ковром, ведут в
мастерскую, по пятницам превращающуюся в приёмную.

Эта прекрасная студия, одна из самых больших и хорошо спланированных в Париже, с зеленовато-серыми стенами и простыми зелёными шторами на высоких окнах, которые никогда не пропускают дневной свет, — комната освещается только сверху, — отделана тёмным дубом, как и книжный шкаф, столы, стулья и другая мебель.
Резные, но в остальном суровые и простые предметы разбросаны по всей комнате.
Стены увешаны картинами, эскизами, слепками, старыми доспехами,
рыболовными сетями, грубыми корзинами и сумками, шестами, узловатыми и скрученными
ветвями виноградной лозы, живописными шляпами, плащами и сандалиями, собранными художницей во время её скитаний среди крестьян в разных регионах;
неприметными драпировками, костями и шкурами животных, рогами и
пантами. В прекрасном старом книжном шкафу столько же слепков, скелетов и
диковинок, сколько и книг, и он окружён таким же количеством бюстов, групп в
гипсовые слепки, щиты и другие художественные трофеи, которые можно разместить на его вершине;
а большая готическая печь в дальнем конце комнаты
покрыта таким же образом маленькими слепками и бронзовыми изделиями. Картины всех
размеров и на разных стадиях работы выставлены на мольбертах в дальнем
конце комнаты, и художник всегда работает над несколькими картинами одновременно. Повсюду в студии стоят
портфели и стопки холстов; в клетках разных размеров щебечут птицы, а великолепный попугай
подозрительно смотрит на вас с высокой жердочки.
На полу, таком же блестящем, каким его может сделать натирание воском, лежат шкуры тигров, быков,
леопардов и лис — единственное напольное покрытие, которое художница допускает в свою мастерскую. «Они навевают мне идеи, — говорит она об этих
любимых принадлежностях, — в то время как самый дорогой и роскошный ковёр ни о чём не напоминает».

 Но навевание живописных ассоциаций — не единственная услуга, которую оказывают эти дары животного мира. Однажды знойным пятничным
днём один из её поклонников, пришедший раньше обычного, застал её крепко спящей под длинным столом в дальнем конце
Она лежала в студии на своей любимой шкуре великолепного быка с набитой головой и раскидистыми рогами. Её голова с любовью покоилась на голове животного. Она очень устала после еженедельного обхода классов в Школе дизайна и прилегла на шкуру в тени стола, чтобы немного отдохнуть. В её позе было столько естественной грации и простоты, столько невинности и умиротворения во всём её облике, столько детского удивления в выражении лица, когда, встревоженная открывшейся и закрывшейся дверью, она
Она проснулась и вскочила на ноги, и картина показалась ей такой же прекрасной, как
любая картина, созданная карандашом.

Здесь Роза Бонер принимает своих гостей с той искренностью, добротой
и неподдельной простотой, которыми она так славится.
При ближайшем рассмотрении она оказывается невысокой, чуть ниже среднего роста, с
хорошо сформированной головой и широким, а не высоким лбом; с мелкими,
чётко очерченными, правильными чертами лица и хорошими зубами; с карими глазами, очень ясными и блестящими; с тёмно-каштановыми волосами, слегка волнистыми, с пробором на одну сторону и коротко подстриженными на затылке; с компактной, стройной фигурой; с маленькими и изящными руками.
и очень хорошенькие маленькие ножки. Она одевается очень просто, носит только чёрное, коричневое и серое; её костюм неизменно состоит из облегающей жакета и юбки из простых материалов. В тех редких случаях, когда она выходит в свет — а она принимает очень мало приглашений, на которые её приглашают, — она появляется в том же простом костюме из более дорогих материалов, с добавлением лишь кружевного воротничка. Она не носит обычных женских украшений; они не соответствуют её мыслям и
занятия. На работе она носит круглый передник или блузку из серого льна
, которая окутывает ее от шеи до ступней. Она поражает сначала
прицел с идеей понятно, честный, энергичный, независимый характер;
резкая, но в то же время добрая; самобытная, эгоцентричная и решительная, без
малейших претензий или тщеславия; но только когда вы видите, как она
заинтересованно и сердечно беседует, как её воодушевляет какая-нибудь тема,
связанная с её искусством или с великими гуманитарными вопросами дня; когда вы
видите её горящие глаза, её улыбку, которая сразу же становится такой
Она такая милая, такая лучезарная и такая проницательная, её выразительные черты словно излучают внутренний свет, и ты понимаешь, насколько она на самом деле красива. Чтобы понять, насколько она честна и правдива, насколько
предана своему искусству, насколько проста и непритязательна, насколько
осознаёт достоинство своей творческой силы, но относится к ней скорее как к таланту,
которым она владеет, а не как к личному качеству, вы, должно быть, были допущены к чему-то большему, чем обычная любезность в день приёма. Хотя, если бы вы знали,
благородной и самоотверженной она была не только по отношению к каждому члену
своей семьи, но и к другим людям, не имевшим права на её доброту, но получившим её в дар. Вы должны узнать об этом от тех, кто
делился с ней своей щедростью, потому что от неё самой вы никогда не услышите ни слова.

Её нежелание, чтобы о ней писали, не позволит узнать многие интересные
подробности о ней; но если они когда-нибудь всплывут, то покажут, что её жизнь была полна благородных учений,
и что великий художник, слава которого переживёт грядущие века, был
Она была такой же замечательной женщиной, какой была талантливой художницей; её моральные качества были не менее выдающимися, чем её гениальность.

 Роза Бонёр — неутомимый работник. Она встаёт в шесть утра и рисует до сумерек, после чего снимает блузку, надевает шляпку и шаль самого немодного вида и отправляется на прогулку по соседним улицам одна или в сопровождении любимой собаки.
Погружённая в свои мысли и не замечающая ничего вокруг, она часто
набрасывает первые очертания картины во время этих быстрых одиноких прогулок в сумерках.

Живет исключительно на свое искусство, она с радостью сложил с себя заботам о ней
внешние проявления старый и преданный друг, мадам слюды, вдова
дама, которая, со своей дочерью, проживает с ней. Мадемуазель Микас
художница, и ее прекрасные группы птиц хорошо известны в
Англии. На протяжении многих лет она была самой близкой подругой Розы.
Каждое лето на две мастеров по ремонту в какой-горный район к
эскиз. Добравшись до мест, где обитают только серны, они
меняют свои женские наряды на мужские и проводят
Пару месяцев она провела, исследуя самые дикие уголки холмов,
знакомилась с их пугливыми и проворными обитателями и
собирала «дары» бури, дождя и пара так же усердно, как и дары солнца.
Хотя Роза любит красоту леса и луга, горные пейзажи доставляют ей особое удовольствие. Исследовав Французские Альпы и Пиренеи, осенью 1856 года она посетила Шотландию
и сделала множество набросков в окрестностях Гленфоллока, Гленко и Баллакулиша. Поражённая красотой шотландского скота, она
Она отобрала несколько отборных образцов, которые отправила в
Уэксхэмский приход, недалеко от Виндзора, где она жила, и потратила два месяца
на многочисленные исследования, в результате которых она создала две картины:
«Жители гор» и «Утро в горах». Её
предпочтение сурового, резкого и величественного мягкому,
улыбчивому и прекрасному делает Италию со всей её славой менее
привлекательной для неё, чем грубое великолепие Пиренеев и севера.

Среди гор великая художница чувствует себя как рыба в воде;
Двери были открыты с утра до ночи, мы жили в самых скромных и отдалённых придорожных гостиницах или в хижинах лесорубов, углежогов и охотников на серн и были довольны любой едой, которую могли раздобыть. В 1856 году нас обеспечивали знатные семьи.
Беарн и Баскские провинции с их достопримечательностями, её группа продолжила
свои авантюрные странствия до маленькой станции Пейронер,
последней населённой точки на французской границе, а оттуда по
романтическим ущельям долины Урдос, через вершину
Пиренеи. Благодаря их письмам их радушно принимали в каждом
привале и давали надёжного проводника для следующего перехода. Так они
пересекли горы и добрались до одинокой постоялой _посады_ в Канфане,
первой на испанской стороне хребта, где в течение шести недель они не
видели никого, кроме погонщиков мулов с их вереницами мулов, которые
останавливались на ночь в маленькой гостинице, а на рассвете спускались
с гор.

Жители _посады_ питались исключительно овечьим молоком,
единственным продуктом, который путники могли раздобыть по прибытии.
Однажды из-за раннего снегопада они оказались отрезанными от долины. От голода их спасла мадемуазель Мика, которой удалось раздобыть лягушек. Она обернула их задние лапки листьями и поджарила на палочках над огнём в очаге. На этих лягушках они
прожили два дня, после чего хозяйка решила попробовать
сделать масло из молока своих овец и даже позволила
превратить одну из этих животных в баранину ради их блага.
Таким образом, запасшись провизией и чёрным хлебом, который им привозили погонщики мулов из далёкой деревни, они предавались радостям своей дикой жизни и рисованию. Появление погонщиков мулов в расшитых рубахах, остроконечных шляпах, бархатных куртках, кожаных штанах и сандалиях всегда было желанным событием. Роза угощала их вином, а они в ответ исполняли для неё свои национальные танцы, после чего ложились спать на овечьих шкурах у костра.
для многих живописных _эскизов_. Поскольку _посада_ была полицейским участком,
созданным для устрашения контрабандистов, маленькая компания чувствовала себя в полной безопасности, несмотря на своё одиночество.

 Роза была очень довольна своей поездкой в Шотландию. Она привезла с собой чудесного маленького скай-терьера по кличке «Оса», чистокровной породы и удивительно умного, к которому она очень привязана. Она
выучила для его блага несколько английских фраз, на которые «Оса»
отвечает благодарным вилянием хвоста.

Роза Бонёр заявила о своём намерении никогда не выходить замуж. Решительно
чтобы посвятить свою жизнь любимому искусству, от нее можно ожидать создания
длинной череды благородных работ, которые достойно поддержат ее нынешнюю
репутацию; в то время как достоинства и превосходство ее личного характера
завоюет для нее все более широкий круг восхищения и уважения.




 ГЛАВА XVIII.

 ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ВЕК.

 Практика искусства в Америке.--Число женщин-художниц
 растет.— Лестный прогноз. — Несовершенство набросков
 ныне живущих художников. — Розальба Торренс. — Мисс Мюррей. — Миссис Лаптон. — Мисс
 Деннинг.--Мисс О'Хара. -Миссис Дарли.--Миссис Гудрич.--Мисс
 Фоули.--Мисс Макинтош и другие.--Миссис Болл Хьюз.--Миссис
 Чапин. -Набросок миссис Дункан.--Семья Пил.--Анекдот о
 Генерале Вашингтоне.--Пунктуальность миссис Вашингтон.— Мисс Пил, художница из Филадельфии. — Пишет миниатюры. — Копирует картины великих художников. — Она и её сестра — почётные члены Академии. — Её успешная карьера. — Пишет вместе с сестрой в Балтиморе и Вашингтоне. — Брак и вдовство. — Возвращение в Филадельфию. — Второй брак. — Счастливый дом. — Миссис Йейтс. — Мисс Сара
 М. Пил.--Успех.--Переезд в Сент-Луис.--Мисс Розальба Пил.--Мисс
 Энн Лесли.--Ранний вкус к живописи.--Визиты в Лондон.--Копии
 Фотографии.--Мисс Сара Коул.--Миссис Уилсон.--Сильная любовь к искусству.-Ее
 Скульптуры.--Ее импровизированная лепка головы Эмерсона. -Миссис Корнелиус
 Дюбуа. — Её любовь к искусству скульптора. — Её группы. — Учёба в Италии. — Её камеи. — Её доброта к художникам. — Мисс Энн Холл. — Ранняя
 любовь к живописи. — Уроки. — Копии старых картин в миниатюре. — Её оригинальные картины. — Её заслуги высочайшего порядка. — Группы в
 Миниатюра. — Похвала Данлэпа. — Её многочисленные работы. — Мэри С. Легаре. — Её предки. — Миссис Легаре. — Ранняя любовь дочери к искусству. — Её занятия. — Маленькая красавица в знакомом ей пейзаже. — Сочувствие полковника Когделла. — Успех
 в копировании. — Поездка в Голубой хребет.--Великолепные виды.-Картины
 с горными пейзажами.-Переезд в Айову.-“Колледж Легаре”.-Ее
 Эрудиция и энергия.--Ее брак.--Эрминия Дассель. -Обратная сторона
 Судьбы.--Зарабатываю на жизнь живописью.-Посещение Вены и Италии.-Переезд
 в Америку.-Успех и замужество.--Ее социальные достоинства и
 Чарити. — Мисс Джейн Стюарт. — Миссис Хилдрет. — Миссис Дэвис. — Миссис
 «Книга цветов» Бэджера. — Миссис Хоторн. — Миссис Хилл. — Миссис
 Грейторекс. — Миссис Вудман. — Мисс Гоув. — Мисс Мэй. — Мисс Гранбери. — Мисс
 Окли.


В Америке женщины-художницы только начинают свой путь в искусстве.
 Хотя многие имена женщин-художниц уже знакомы публике,
и их число быстро растёт, лишь немногие успели сделать всё, на что способны.  Однако эта перспектива
очень льстит нашей национальной гордости.

Эскизы, изображающие ныне живущих американок, занимающихся искусством, в основном
подготовлены на основе материалов, предоставленных их друзьями. Они представлены в
простом виде и могут показаться несовершенными, но мы надеемся, что к ним
отнесутся снисходительно там, где они не могут в полной мере отразить суть
предмета.

 Розальба Торренс упоминается Рамзи в его «Истории Южной
Каролины» как выдающийся художник-пейзажист. Похвала также достаётся
Элизе Торренс, впоследствии миссис Кокран. Мисс Мэри Мюррей рисовала
карандашами и акварелью в Нью-Йорке и создала множество портретов в натуральную величину
портреты, которые принесли ей известность. Мадам Планто писала в
Вашингтоне около 1820 года и пользовалась большим уважением.

Данлэп упоминает миссис Лаптон как модельера. Она представила бюст
Труп губернатора в Национальной академии дизайна в Нью-Йорке
какой она была почетным членом. Многие из ее картин вызвала высокий
благодарность. Она выполнила из глины множество бюстов своих друзей. Едва ли
существовала такая отрасль изящного рукоделия, в которой она не
преуспела бы, а её литературные достижения были разнообразны и обширны. Она
была превосходным знатоком французского языка и владела латынью, итальянским,
и испанский, помимо того, что она овладела ивритом в достаточной степени, чтобы с легкостью читать
Ветхий Завет. В английской литературе она была досконально разбиралась
и была продвинутой студенткой по ботанике и естественной истории.

Она была дочерью доктора Платта Таунсенда и рано вышла замуж
в жизни. Мистер Лаптон, джентльмен с высокими профессиональными и литературными достижениями
, проживал в городе Нью-Йорк. После его смерти его
вдова посвятила себя учёбе, чтобы иметь возможность дать образование
своей маленькой дочери, и после потери единственного ребёнка
знание как утешение в её печалях. Её таланты и достижения,
её возвышенные добродетели и благотворительность, а также привлекательные качества,
которыми она обладала в обществе, привлекли к ней круг тёплых и восхищённых друзей. Она недолго жила в Канаде и умерла в доме родственницы на Лонг-
Айленде.

 Мисс Шарлотта Деннинг из Платтсбурга известна как искусная художница-миниатюристка, а также как мисс О’Хара из Нью-Йорка. Мисс Джейн Салли
(миссис Дарли), дочь знаменитого художника, упоминается как
достойная внимания художница. Миссис Гудрич из Бостона написала превосходную картину
портрет Гилберта Стюарта, выгравированный Дюрандом для
Национальной портретной галереи. Её миниатюры имеют большую ценность и
отличаются правдивостью и выразительностью.

 Маргарет Фоули была членом Школы дизайна Новой Англии и
преподавала рисование и живопись. Она жила в Лоуэлле, и к ней часто обращались за
камеями, которые она прекрасно вырезала.
Мисс Сара Макинтош привыкла рисовать на камне для крупной стекольной компании, а другие женщины работали на ковровой фабрике в Лоуэлле и на типографии Мерримак, демонстрируя способность женщин заниматься


Некоторые зарабатывали на жизнь гравировкой по дереву и рисованием для различных работ.

Миссис Болл Хьюз из Бостона, жена скульптора, содержала свою семью, занимаясь живописью и давая уроки рисования. Миссис Чапин содержала большую школу рисования в Провиденсе и, как говорят, прекрасно рисовала цветными карандашами. Можно было бы упомянуть многих других, но
в рамках этой работы не представляется возможным перечислить даже имена
всех, кто заслуживает похвалы.


 АННА К. ПИЛ (МИССИС ДУНКАН).

Несколько представительниц семьи Пил были выдающимися художницами и упоминаются в истории живописи в Америке. Родителями героини этого очерка были капитан Джеймс Пил и
Мэри Клейпул. Её предки по материнской линии, Клейпулы, приехали в эту страну вместе с Уильямом Пенном и были одними из первых поселенцев в
Филадельфии. Они утверждали, что ведут свой род от Оливера Кромвеля, чья дочь Элизабет вышла замуж за сэра Джона Клейпула.

Джеймс Пил был очень знаменитым художником и преуспел как в
миниатюре, так и в масляной живописи. Он был известен не только своим успехом
в своих портретах, но при этом умел делать их красивыми,
так что среди знакомых его называли «льстивым художником».
 Этот приятный эффект он достигал не за счёт изменения черт лица, а
благодаря удачным штрихам в выражении; и это было одним из секретов его выдающегося
успеха. Он написал несколько портретов генерала
Вашингтона и миссис Вашингтон. Один из них, миниатюра, сейчас находится
в собственности его старшей дочери.

Однажды, когда Вашингтон позировал для портрета в мастерской мистера
Пила, он посмотрел на часы и сказал:

«Мистер Пил, моё время на заседании истекло, но если для вас важны ещё три минуты, я останусь и наверстаю упущенное, ускорив свой путь к зданию Конгресса (где проходило заседание Конгресса). Я точно знаю, сколько времени у меня займёт дорога туда, и я, как президент, не могу отсутствовать в час заседания».

 Миссис Вашингтон была такой же пунктуальной, как и её прославленный муж. Однажды, когда генерала не было дома, он написал ей, чтобы она
попросила мистера Джеймса Пила нарисовать её портрет в миниатюре и прислать его
ему. Миссис Вашингтон написала художнику записку, в которой говорилось, что ее
присутствие дома было необходимо, когда генерал был в отъезде, и ей
было бы неудобно присутствовать в его мастерской. Она
просила его, таким образом, прийти к ней домой для заседаний, и
предложил приспособить себя к любой час, когда она устроила бы ему быть
прочь из своей мастерской. В своем ответе мистер Пил назначил семь часов
утра. Когда он вышел из дома, чтобы провести первую встречу, ему пришло в голову, что дама, возможно, не совсем готова.
увидеть его в столь ранний час. Поэтому он шёл медленнее, чем обычно. Миссис Вашингтон встретила его словами: «Мистер Пил, я была на кухне, отдавала распоряжения на день, читала газету и слушала, как моя племянница играет на арфе, но всё равно прождала вас двадцать минут».

Джентльмен, конечно, был крайне огорчён и заметил,
что если бы он был на свидании с генералом Вашингтоном, то
понимал бы, как важно быть пунктуальным, но он счёл необходимым дать даме немного больше времени.

«Сэр, — ответила миссис Вашингтон, — я так же пунктуальна, как генерал».
Можно предположить, что мистер Пил позаботился о том, чтобы на следующий день быть в доме в назначенное время.

 Данлэп в своём очерке об художнике упоминает, что его сын и две дочери переняли профессию отца.  Из пяти дочерей, проявивших талант к искусству, так поступили  три, а именно: Анна, Сара и Маргаретта. Сын, Джеймс Пил, с ранних лет проявлял
необычайный талант к пейзажной живописи. Его зарисовки с натуры
были восхитительны. В течение многих лет он был не профессиональным художником, но
художник участвовал изысканный рисунок к каждому открытие
ежегодная выставка в Академии Изящных Искусств в Филадельфии.

Анна родилась в Филадельфии, и с детства проявлял неординарные
талант к искусству. Когда около четырнадцати лет, она копируется в
нефть-цвета две картины Верне; а эти, отправленные на публичных торгах,
принес ей тридцать долларов, потом почитал хорошая цена для первой
усилия. Вдохновлённая этой наградой за свой труд, она решила
настойчиво добиваться своего и со временем обрела независимость.
У отца была большая семья, которую он содержал, занимаясь портретной и миниатюрной живописью, и его дочь с удовольствием думала о том, что сможет быть ему помощницей, а не обузой. Однако только через два года после этого она смогла всерьёз заняться искусством. Она сделала ещё одну попытку в масляной живописи: написала небольшой натюрморт с фруктами. Её отец считал, что рисование миниатюр на слоновой кости — самое подходящее занятие для леди, и убеждал её попробовать свои силы в этом деле. Она многому научилась, стоя у станка
Она часами сидела за его стулом и наблюдала за его работой.
Он прилагал огромные усилия, обучая её, указывая на особые штрихи, которые
придавали его работам особый шарм.

Мисс Пил не только усердно изучала изысканные миниатюры своего отца,
но и скопировала несколько работ выдающихся художников в этой области. Одна из картин знаменитого Дюшена,
портрет Наполеона, была продана джентльмену в Филадельфии за
сто пятьдесят долларов. Её стремление к совершенству,
Теперь она была полна сил и энергии. Она нарисовала миниатюру Вашингтона по портрету, который был куплен у её отца одним из его друзей и сослуживцев по революционным войскам, полковником Алленом Маклейном. Первыми миниатюрными портретами с натуры, которые она нарисовала, были портреты доктора Спенсера Х. Коуна и его почтенной матери. Эти портреты, а также один или два других были представлены на ежегодной выставке Академии изящных искусств. Она и её сестра, мисс
Сара М. Пил была избрана почётным членом этого учреждения.
Сестра выбрала портретную живопись маслом в качестве своей профессии.

 Начавшаяся таким образом художественная карьера шла самым благополучным образом.  Хотя мисс Анна Пил не была обязана своим талантом какому-либо общественному признанию, она вскоре нашла себе множество занятий, рисуя миниатюрные портреты.  Однако её здоровье страдало от непрестанной работы, и она была вынуждена повышать цену за свои работы, чтобы сократить количество заказов. Её так часто просили написать портреты детей, и она находила их такими сложными для изображения, что брала за них двойную плату.

С начала малярных Мисс пила для сестры
вход на арену в качестве художника-портретиста, в течение нескольких лет, это
полагают, она была только женщина-художник в Филадельфии.
Сестры, приступив к своим трудам, проводили время
попеременно в Филадельфии и Балтиморе; в последнем городе они получали
безграничное внимание и поддержку от самых высокопоставленных семей
респектабельности. Их не только хорошо приняли как артистов, но и
приняли как друзей и гостеприимно развлекли. Их очень ласкали
в семье почтенного Чарльза Кэрролла из Кэрроллтона. Мисс
Сара написала маслом портрет его дочери, миссис Кейтен.

 Впоследствии сёстры отправились в Вашингтон, чтобы написать портрет
генерала Лафайета, который позировал им по их просьбе. Анна провела
зиму 1819 года в федеральном городе со своим дядей, Чарльзом М. Пилом,
который отправился туда, чтобы написать портреты многих выдающихся
членов Конгресса. Они работали в одной студии.
Генерал Джексон был одним из их клиентов. Мисс Пил сохранила его портрет
портрет, который до сих пор хранится у неё. Президент Монро также позировал художникам, и президент с его любезной женой часто принимали их в «Белом доме». Во время своего пребывания в Вашингтоне мисс Пил была занята заказами; она написала портреты нескольких членов Конгресса, среди которых были Генри Клей и полковник Р. М. Джонсон.

 В следующем году мисс Пил снова посетила Вашингтон. Она нарисовала
миниатюрное изображение этого замечательного человека, Джона Рэндольфа
Роанок. Теперь он в её владении. Она так неустанно трудилась, что летом была вынуждена уехать, чтобы поправить здоровье и дать отдых глазам. Несколько раз они воспалялись, и в какой-то момент она начала опасаться полной потери зрения. Через некоторое время после этого она посетила Бостон, где написала несколько портретов. Дэниел Уэбстер дважды позировал для миниатюры, которую она так и не закончила.

В 1829 году мисс Пил получила письмо от преподобного доктора Уильяма
Стоутона, баптистского священника, обладавшего обширными познаниями и известностью.
Примерно в то же время он был избран президентом теологического колледжа в
Джорджтауне, штат Кентукки. Они поженились 27 августа 1829 года и уехали из
Филадельфии туда, где мужу предстояло трудиться. Когда они были в Вашингтоне, доктор Стоутон заболел. Он
умер в начале декабря, чуть более чем через три месяца после свадьбы. Вдова вернулась в Филадельфию следующей весной. Она
вернулась к своей профессии и рисовала с таким же успехом, как и раньше.

 Её второй брак был заключён с генералом Уильямом Дунканом, джентльменом, пользовавшимся большим уважением.
Можно сказать, что она завершила свою карьеру художницы, хотя её любовь к искусству никогда не угасала. В своём счастливом доме,
окружённая талантливыми родственниками и любимая большим кругом друзей, она с гордостью вспоминает те дни, когда трудилась, чтобы завоевать музу живописи, и до сих пор признаёт правдивое замечание немецкого поэта:

«Тот, кто не может постичь прекрасное, не способен на добро».

Единственным человеком, которому миссис Дункан когда-либо давала уроки живописи, была её племянница Мэри Джейн Саймс, ныне жена доктора.
Джон Йейтс из Балтимора. Эта дама — художница, известная своей знаменитостью.

 Мисс Сара М. Пил преуспела не только в написании портретов маслом, но и в
натюрмортах. Последние десять лет она прожила в Сент-Луисе,
куда её пригласили многочисленные друзья.
Она нашла там такую поддержку и успех, встретила таких
теплых друзей, что до сих пор не нашла времени, чтобы оставить свои
увлекательные занятия и навестить родной город. Ее разнообразные таланты
и приятный характер по достоинству оценены, и она обрела
вокруг неё большой и уважаемый круг общения. Она обладает прекрасным музыкальным талантом в дополнение к другим своим достижениям.

Миссис Рембрандт Пил высоко ценится как художница, пишущая маслом.

Мисс Розальба Пил — художница-любитель, и говорят, что она была
первой женщиной-членом Американской академии искусств.


 Энн Лесли.

Выдающийся художник причислил имя Лесли к числу
самых выдающихся имён этого века, и его сестра внесла свой вклад
в его славу. Она родилась в Филадельфии; её родители, Роберт Лесли
Лидия Бейкер уехала в Лондон в 1793 году, когда была ещё ребёнком, и вернулась в 1799-м. В детстве она проявляла интерес к рисованию, но не занималась этим на постоянной основе до 1822 года, когда снова оказалась в Лондоне, навещая своего брата. Она скопировала несколько его картин и две или три картины сэра Джошуа Рейнольдса, а также написала портреты своих друзей. В 1825 году она вернулась в Филадельфию вместе со своей сестрой, миссис Генри Кэри, и зятем, но через четыре года снова посетила Лондон. Она сделала несколько копий с
Картины были выгравированы для «Атлантического сувенира». Одна из них, «Санчо и
герцогиня», была признана равной оригиналу по исполнению. Она
отлично умела имитировать раскраску, но привыкла делать наброски механически.


 Её жизнь прошла в весёлой и довольной деятельности. Она прожила
несколько лет в Нью-Йорке, где занималась в основном копированием картин. Она умерла летом 1857 года.

Мисс Сара Коул, сестра знаменитого художника, обладала большим
талантом и не только копировала картины, но и создавала оригинальные произведения
композиции. Она родилась в Англии, но большую часть жизни провела в
Соединённых Штатах. Она умерла в 1858 году.


 МИССИС. УИЛСОН.

 Миссис Ли упоминает миссис Уилсон из Цинциннати как обладательницу
необычайного таланта в области скульптуры. Ниже приводится отрывок из письма
друга:

 «Она — жена врача из Цинциннати, и, насколько я знаю, родилась в Куперстауне, штат Нью-Йорк, или неподалёку от него». Её первые впечатления о людях
и вещах выражаются в её речи. Она совершенный ребёнок
природы, импульсивный, но удивительно проницательный, и с таким
Она была настолько свежа, что привлекала к себе всех мыслящих людей. Её детство и юность были омрачены семейными невзгодами, которые начались с того, что её отец потерял большое состояние и в результате переехал на Запад. Он умер, когда она была совсем юной. Она вышла замуж за доктора Уилсона, очень хорошего человека из квакерской семьи. Все обстоятельства складывались так, что её творческие способности не раскрылись в раннем возрасте. При посещении мастерской скульптора впервые пробудилось желание; умный друг поддержал меня и посочувствовал
Она взяла с собой миссис Уилсон, и та раздобыла материалы. Её чувства были настолько сильны, что их нельзя было подавить. Её муж был её первым
объектом. Она работала с таким рвением, что иногда падала в обморок, и в один из таких случаев он сказал: «Если ты не будешь
более сдержанной, я выброшу эту штуку в окно». Но она была закончена,
изображая его в совершенстве, и она высекла её в камне. Он находится в её гостиной в Цинциннати, это самый красивый бюст, поразительно похожий на неё, и кажется чудом, учитывая, что это была её первая попытка.

«Ещё одна удивительная работа — это статуя её сына. Однажды утром он бросился на пол в позе, одновременно поразительной и живописной.
 Чтобы скопировать её, требовался либо очень точный глаз, либо знание анатомии.
 Она смело взялась за это; поза была повторена, и её успех был триумфальным. Это всего лишь слепок, и слепок не передаёт в полной мере законченность её работы, но она не смогла раздобыть кусок мрамора для копии. Эффект прекрасен своей одухотворенностью
и точностью анатомии. Она начала работать над другими сюжетами, но
некоторые из них не закончены, а с другими произошли несчастные случаи.

 «У неё есть дети, и она преданная мать.  Мы думаем, что у
_камня_ будет мало шансов с теми существами из плоти и
крови, чьи умы и сердца она тщательно лепит. Возможно, семейные
заботы и являются истинным секретом того, почему женщины-скульпторы так редки; но мы поздравляем эту даму с тем, что у неё есть истинное восприятие прекрасного, и совершенно уверены, что это смягчит страдания, связанные с хрупким здоровьем, и наполнит благоухающими цветами и целебными травами порой тернистый путь долга».

Джентльмен, знакомый с миссис Уилсон, упомянул об инциденте,
произошедшем во время поездки в Мамонтову пещеру в Кентукки. Поразившись
внешностью одного из присутствующих — мистера Эмерсона, — скульпторша
приказала остановиться у берега с мягкой красной глиной и, протянув одну руку,
чтобы взять достаточное количество материала, другой рукой показала
своему натурщику, чтобы тот оставался неподвижным. За несколько
секунд она вылепила очень правдоподобное подобие автора.


 МИССИС ДЮБУА.

 Миссис Корнелиус Дюбуа, в настоящее время проживающая в Нью-Йорке и посвятившая себя
благотворительное учреждение «Ясли и детская больница» проявили большой талант в скульптуре и резьбе по камню. Миссис Ли описывает, как она случайно, примерно в 1842 году, открыла в себе склонность к лепке,
следующим образом: «Её отец заказал свой бюст. Перед отливкой он спросил у дочери, как она считает, похож ли он на него. Она
указала на некоторые недостатки, которые художник исправил в её присутствии,
после чего она воскликнула: «Я бы тоже так смогла!» — и попросила скульптора
дать ей немного глины, из которой она с лёгкостью вылепила фигурку.
Она вылепила бюст своего мужа и добилась поразительного сходства.
 Затем она решила брать уроки, но болезнь помешала её планам, и она отказалась от этой затеи, а работала самостоятельно, лишь изредка получая указания от скульптора поддерживать глину влажной до завершения работы.

«Когда она достаточно поправилась, она продолжила лепить,
и, помимо других работ, создала портреты двух своих маленьких
детей, группу «Амур и Психея», копию, и «Послушницу»,
оригинальную работу. Она также вырезала из мрамора голову Мадонны;
кропотливая и захватывающая работа, которая настолько подорвала её здоровье,
что врач запретил ей заниматься искусством.

«Затем она отправилась в Италию, где попросила первого художника по камеям
дать ей уроки. Когда он увидел несколько её работ, он сказал ей,
что не может её ничему научить; ей нужно только изучать античные образцы.

«Её работы в жанре камеи — «Святая. Агнес и её ягнёнок», «Алкивиад».
«Ангел Гвидо», «Надежда Рафаэля» и «Аполлон». Она сделала более
тридцати портретов в технике камеи, потратив на каждый не более часа, после
чего они были закончены.

«Несмотря на заботу о большой семье, руководство образованием своих дочерей и печальный недостаток — слабое здоровье, её энергия никогда не иссякала. Она всегда протягивала руку помощи и ободряюще улыбалась молодым художникам, один из которых был в студии Брауна; другой — скульптор, создавший «Мать, потерпевшую кораблекрушение», — упоминает о её доброте в своей краткой автобиографии.

«Но, пока она поднималась по лестнице славы, её продвижение было остановлено
плохим здоровьем, и теперь она живёт только для того, чтобы чувствовать, как она говорит, насколько она ничтожна
по сравнению с тем, что она могла бы сделать, если бы посвятила себя искусству. Стремясь передать другим этот великий дар и побудить своих соотечественниц развивать любой скрытый талант, которым они могут обладать, она организовала класс для молодых леди и в течение нескольких месяцев бескорыстно посвящала определённую часть своего времени их обучению.

«В то время как все, кто её знает, восхищаются талантами художницы, её неутомимой энергией и филантропической деятельностью, они видят в ней хорошую жену, мать и подругу, а также элегантную и утончённую женщину».
Она царит в светском кругу. Её сердце остаётся верным нежным
влияниям природы, в то время как её гений всегда откликается на бессмертное
искусство».


 АННА ХОЛЛ.

 Анна Холл родилась в Помфрете, штат Коннектикут. Она была третьей дочерью
доктора Джонатана Холла, выдающегося врача. Её талант к искусству
проявился рано, и её отец, любивший живопись, старался развивать
обещания, заложенные в её детстве. Один из гостей подарил ей коробку с красками и карандашами, и она начала рисовать.
отец, довольный ее успехами, купил для нее коробку с
красками из Китая. У нее был брат, который восхищался картинами и ценил их,
и чья похвала поощряла ее продолжать свои детские попытки.
Он снабжал ее с такими материалами, как она нужна для рисования и
живопись. Каждый намек она получила от художников был включен в счет,
и она отдала себя любимому делу с энтузиазмом. Она
увлекалась подражанием природе; фрукты, птицы, цветы и даже
рыбы и насекомые были объектами её творчества; но особое
Она получала удовольствие, создавая портреты своих друзей. Живя в уединённом уголке страны, она долгое время не имела доступа к ценным картинам. Но, когда её отправили навестить родственницу в Ньюпорте, Род-Айленд, она получила несколько уроков живописи на слоновой кости от мистера Сэмюэля Кинга, который был первым учителем Олстона, а также Малбоуна. Однако мисс Холл получила меньше знаний от уроков своего учителя,
чем от копирования некоторых картин старых мастеров, которые её
брат впоследствии присылал ей из Кадиса и других мест в Испании.
Они были точно скопированы на слоновой кости в виде миниатюр. «Мать и спящий
ребёнок», до сих пор хранящийся у неё, показывает её прогресс в то время. «Мать в слезах»,
скопированная с картины на слоновой кости, вызывала всеобщее восхищение как
свидетельство верности в копировании и мастерства в раскрашивании. Изучая
картины, которые привёз её брат, она научилась ценить их достоинства, а
сравнивая их с природой, она смогла избежать формальности простого
копировщика. Теперь она начала придавать форму и
окрашивать образы, рожденные ее воображением, и попыталась создать оригинальную
композицию.

Мисс Холл брала уроки живописи у Александра Робертсона в
Нью-Йорке, но в основном посвятила себя акварели на слоновой кости. Самые выдающиеся художники Нью-Йорка и других частей Соединённых Штатов признали её заслуги высочайшего уровня. Среди её миниатюрных копий картин старых мастеров, написанных маслом, две работы Гвидо были отмечены как выполненные с удивительной энергией и насыщенной цветовой гаммой. Её группы детей
из жизни были выполнены с мастерским умением и закончены со вкусом и
деликатес, который стороны женщины может только выставляется. Ее портреты в
миниатюры были признаны обладают изысканным деликатесом и красоты.
Мягкие цвета, кажется, дышал на слоновой кости, а не применяется с
кисть. Миниатюрная группа часто продавалась за пятьсот долларов.

Данлэп упоминает одну из своих композиций как “отмеченную прекрасной
простотой некоторых детских портретов Рейнольдса или Лоуренса,
демонстрирующую виртуозный подход и сияющую восхитительным колоритом”.

Мисс Холл была единогласно избрана членом Национальной академии
Дизайн в Нью-Йорке. Её портрет прекрасной гречанки, написанный с натуры,
был выгравирован, и редкая красота картины получила всеобщее признание. Парящие шёлковые волны волос не имеют себе равных. Группа из двух девочек и мальчика восхищает своей композицией, цветом и выразительностью. «Мастерство мисс Холл в изображении детской красоты» поистине непревзойденно; её цветы и дети, как отмечает Данлэп, «сочетаются в элегантном букете».

Одна из лучших её оригинальных композиций — это группа, изображающая мать и
ребёнка — миссис Джей и её младенца. Первая прижимает ребёнка к себе
лоно, имеет Мадонна, как красотки; ребенок совершенным в отношении и
выражение. У другой группы, состоящей из матери и двух маленьких детей, вдовы
и сирот покойного Маттиаса Бруена, самое очаровательное выражение лица.
Один из детей был изображен в виде херувима на отдельной картине,
высоко ценимой художниками как редкий образец мастерства. Мисс Холл также
написала портреты в миниатюре многих известных людей из
лучших социальных кругов Нью-Йорка. Несколько её скульптур были скопированы
во Франции в технике эмали и таким образом стали неразрушимыми. Трое детей
Миссис Уорд с собакой и птицей; ребёнок, держащий ветку виноградной лозы;
портреты миссис Кроуфорд, вдовы скульптора, миссис Диви
Бетьюн и дочерей губернатора Кинга — вот лишь некоторые из многочисленных работ, одна из которых достаточно хороша, чтобы подтвердить право автора на давно завоеванную репутацию лучшего американского миниатюриста.


 МЭРИ СВАЙНТОН ЛЕГАРЕ (МИССИС БУЛЛЕН).

Семья Легаре (когда-то писалась как Л’Эгаре) происходит из старинного рода
французских гугенотов, которые принесли в Каролину лучшую кровь. Мадам
Легаре, почтенная прародительница нашего героя, будучи убеждённой гугеноткой,
сразу после отмены Нантского эдикта отправила в Америку своего единственного ребёнка, Соломона, которому тогда было семнадцать лет. Она рассталась с ним, как полагала, навсегда в этой жизни, чтобы он мог спастись от опасности и не поддался искушению оставить свою веру. Этот мальчик, которого потомки называли «Гугенот», сначала отправился в Канаду, а в 1685 году
в Чарльстон, Южная Каролина. Он стал предком многочисленного
потомства, из которого во время революции тринадцать человек носили фамилию
Они были солдатами-патриотами, боровшимися за свободу Америки.

 После смерти мужа мадам Легаре покинула родную Францию и
приехала в Америку. Здесь она нашла своего сына женатым и отцом девяти
детей. Она отказалась от него ради религии; Бог вернул его в её объятия, и она смогла посвятить себя уходу за ним в преклонном возрасте. Её внук,
прадед Хью и Мэри Легаре, умер в 1774 году в возрасте семидесяти девяти лет.
Тем не менее, когда колонии заключили договор о взаимной защите, он решительно
отказался быть внесённым в список «пожилых и немощных».
«не участвовавший в сражении», говорил, что может «поднять мушкет наравне с любым
человеком», а также управлять лошадью не хуже любого кавалериста; он «не потерпел бы,
чтобы его отодвинули в сторону». Таким образом, у нашей героини были прадед и два деда,
а также другие родственники в армии патриотов времён Революции, где юноши
шестнадцати и восемнадцати лет часто сражались бок о бок со своими дедами.

 Отец мисс Легаре женился на девушке, чей дедушка, Александр
Суинтон, выходец из шотландской семьи, был направлен из Англии в 1728 году в качестве
генерального землемера провинции Южная Каролина. Он потерял большую часть
поместье было разграблено злодеями-исполнителями и опекунами; но после его смерти
Хью Суинтон, его сын, был увезён в Шотландию своим дядей и получил образование,
какое подобает молодому джентльмену благородного происхождения и состояния, женившись на
потомке того Джона Хейна, который бежал от преследований пуритан
Карлом II и его епископами и обосновался в
Каролине. Таким образом, с обеих сторон наследие чести и религиозной веры
передаётся от её предков к той, кто занимает место в наших
скромных анналах.

Имя Хью Суинтона Легаре дорого всем жителям Южной Каролины,
тем более что его гениальность и литературные достижения прославили его
по обе стороны Атлантики. Таланты его сестры не уступают его талантам,
хотя она не занимала места ни в национальных советах, ни при иностранных дворах, но в тихой и спокойной жизни оставила свой след в социальном и интеллектуальном развитии того времени. Младшая из троих детей, переживших отца, она родилась в
Чарльстоне, Южная Каролина, где провела своё детство и юность.
Миссис Легаре овдовела, не дожив до двадцати восьми лет
год, полностью посвятила своё время и средства воспитанию своих
малышат. Она была женщиной незаурядных умственных способностей, и её
разум был тщательно взращён. Её представления об образовании были широкими
и всеобъемлющими, и она направляла свои усилия на то, чтобы воспитывать
своих детей таким образом, чтобы их жизнь была образцовой, полезной и
счастливой, а также развивать их интеллект. О том, насколько хорошо ей это удавалось,
свидетельствует блестящая карьера всех её детей. Благородный характер
и жизнь её старшей дочери, миссис Брайан, и её блестящая слава
Достижения сына свидетельствуют о том, что она была одной из тех
матерей, чьё потомство называет её благословенной. Миссис Легаре умерла
1 января 1843 года на семьдесят втором году жизни.

 Неудивительно, что дети выросли с глубокой
и сильной любовью к столь замечательной матери. Мэри, оставшаяся без отца в младенчестве, очень рано проявила любовь к учёбе и особое пристрастие к языкам и изобразительному искусству. Ещё до того, как она научилась выражать эмоции восхищения или восторга, она проявляла
Она обладала удивительной чувствительностью как к мелодии, так и к цвету. Когда ей было меньше трёх лет, она могла расплакаться или разразиться весёлым смехом от разных музыкальных звуков. Красивые картины завораживали её юное воображение в возрасте, когда она едва ли могла распознать изображённые на них предметы. Её мать часто замечала, что, когда маленькая Мэри проявляла признаки нетерпения или усталости или капризничала из-за отсутствия развлечений, всё, что было нужно, чтобы унять её недовольство или сделать счастливой, — это дать ей
с бумагой и карандашом. Девочка часами развлекалась своими рисунками. Её явные способности к музыке и рисованию — в частности, к раскрашиванию — вскоре были замечены этой нежной матерью, которая решила всячески помогать дочери в развитии вкусов, столь близких её собственным, поскольку миссис Легаре сама была весьма искусна в обоих этих женских занятиях.

Мисс Легаре решила стать знатоком языков ещё до того, как научилась читать и писать по-английски.
В этих и других областях знаний у неё были лучшие учителя, каких только можно было найти. Её мать была её первым учителем музыки. Но в искусстве, которому она решила посвятить себя, всё было иначе: не удавалось найти ни одного толкового учителя рисования. Хотя плата за уроки была щедрой — тридцать долларов за семестр, — найти кого-то, кто мог бы дать надлежащее обучение, было практически невозможно. Поэтому юная девушка была вынуждена самостоятельно заниматься искусством, которое она начала любить. с ещё большим энтузиазмом,
и её прогресс ещё больше замедлялся из-за отсутствия моделей или
природных пейзажей, которые могли бы ей понравиться. В низинах Южной
Каролины, где она когда-либо бывала, много равнинных и болотистых мест. Для непривычного глаза в выжженной пустыне соснового леса с его величественными, торжественными рощами, по которым с океанским рокотом проносится ветер, есть много прекрасного, но это не то, что доступно художнику. И не то, что доступно болоту с его неизмеримыми лесными просторами и непроходимым подлеском.
сквозь которые время от времени можно увидеть тёмную мутную воду, просачивающуюся
сквозь заросли спутанных водорослей, скользкую обитель рептилий
или укрытие водоплавающих птиц. Есть зелёные болота, заросшие
растительностью, в которые никогда не проникают солнечные лучи; или над
болотом, зловонным от гниения, возвышаются гигантские деревья,
перевитые толстыми лианами и отбрасывающие чёрную тень на спутанные заросли.
Деревья часто покрыты серым свисающим мхом, который
украшает леса в низинах. Сочетание мрака и красоты,
Пышность и ужас — поразительная новинка для северного путешественника.
 Лохматые заросли чередуются с островками прекрасной зелени; водяная лилия украшает тёмное озеро своими широкими листьями и белыми цветами, а изящные лианы обвивают вечнозелёные деревья, смешивая яркие цветы с их тёмными листьями.

Такие сцены мало чем могли соблазнить переписчика, но, несмотря на
все трудности и разочарования в живописи, мисс Легаре продолжала
стремиться к совершенству в своём неподготовленном искусстве.
воображение. Ее брат Хью часто говорил, что «ее страсть
была там», в искусстве живописи. Она не находила особого
удовлетворения в выбранном ею занятии, пока в 1827 году не
познакомилась с джентльменом, обладавшим схожим вкусом и в
высокой степени развитым благодаря превосходному знанию
искусства. Это был полковник Джон С. Когделл, который в то
время был довольно известен как художник-любитель. Мисс Легаре представила свои работы на его тщательную критику,
и получила от него необходимые указания. Она приписала это
Она добилась успеха благодаря его помощи. Он доставал для неё самые лучшие новые картины, какие только можно было достать. Среди художников, чьи работы теперь были представлены ей, Даути стал для неё идеалом совершенства. Даже в детстве она с отвращением отворачивалась от ярких или преувеличенно раскрашенных картин, говоря: «Это некрасиво, мама». Приглушённые тона и мягкий, мечтательный стиль Даути
разжигали её воображение и пробуждали в ней страстное желание
повторить. «Если бы я только могла нарисовать хоть одну картину, как у Даути!» — думала она.
Она часто восклицала, и можно сказать, что её самое раннее знакомство со школой природы и постижение её соблазнительных красот произошло благодаря работам этого выдающегося американского художника-пейзажиста, которому его страна позволила прозябать в горькой нищете из-за отсутствия признания, которого заслуживал его гений. Первая попытка мисс Легаре скопировать одну из его картин превзошла самые радужные ожидания её самой и её друзей. Полковник Когделл ещё больше воодушевил её, сказав: «У вас есть чувство цвета, которое должно обеспечить вам успех в копировании природы».

По правде говоря, молодая художница недолго довольствовалась тем, что тратила все свои силы на копирование чужих работ. Хотя она никогда не бывала ни в каких других регионах, кроме низменной лесистой местности своего родного штата, она пыталась создавать сцены, объединяя различные объекты в единую композицию. Пейзажи и деревенские сцены во всех их разновидностях приводили её в восторг; однако, не увидев ни гор, ни сельской местности, отличающейся от однообразных видов её окрестностей, как она могла создать оригинальную картину? Как
Как можно было воздать должное способностям, которые она в себе ощущала? Даме было не так-то просто путешествовать. В частности, на Юге ей во многом мешали бы, а «миссис Гранди» подвергла бы пыткам и казнила бы на месте любую молодую девушку, которая осмелилась бы совершить столь чудовищный поступок, как отправиться в путешествие с целью наблюдения за природой в одиночку! Поэтому мисс Легаре была вынуждена созерцать бескрайний океан и почти такой же безграничный болотистый лес. Тёмные сцены и глубокие тени на фоне тёплого сияющего
неба стали характерными чертами её картин, как и её разнообразные деревья.
Критики утверждали, что её картины с изображением чистой, глубокой воды и неба превосходят работы художников, которыми она больше всего восхищалась. Она в какой-то мере переняла стиль Рёйсдала, смешав его с более нежными оттенками и теплотой Кёйпа.

 Летом 1833 года её заветное желание исполнилось. В сопровождении матери она отправилась провести тёплое время года среди великолепных горных пейзажей Голубого хребта в Северной Каролине. Считалось, что этот регион превосходит по великолепию и величию любой горный район в Атлантических штатах. Мисс Легаре была в полном восторге
с этими горами, чем с пейзажами озера Джордж и
реки Гудзон, которые она посетила годом ранее и которые, как и
хребет Аллегейни, не оправдали её ожиданий. Но когда, приближаясь к Эшвиллу, она увидела бесконечное разнообразие форм и оттенков, сливающихся в мягкую гармонию на далёком Голубом
Хребте, красота и величие этой картины наполнили её эмоциями, которые она не могла выразить словами. В этом пейзаже было как ужасное величие, так и
трогательная красота. Писга и окружающие её вершины возвышались
Ввысь — вершина, покрытая туманом, который сиял великолепными цветами,
подобно алому и золотому покрывалу, — огромная масса, окрашенная
мягкими пурпурными и фиолетовыми тонами, характерными для высоких гор, —
нежный лазурный цвет, смешивающийся с волшебными золотисто-фиолетовыми
оттенками, — всё это смягчалось гармонией атмосферы, такой прозрачной,
такой чистой, как у Клода, что казалось, будто движение птицы можно
различить на расстоянии сорока или пятидесяти миль! Мисс Легаре впервые осознала то, что мало кто за пределами Италии может осознать, — естественность
Пейзажи Клода; изысканное искусство его непревзойденной колористики, которая
придает его изображениям альпийских пейзажей такой чудесный эффект.

 Мисс Легаре, наслаждаясь красотами природы в этом благословенном регионе в течение трех месяцев,
испытывала непреодолимое отвращение к работе по копированию произведений любого художника.
Она всегда рисовала маслом и, не взяв с собой никаких материалов,
не могла перенести на свои эскизы цвета, которыми так восхищалась на
месте. Но память бережно хранила эти восхитительные картины.
и по возвращении в Чарльстон она, не теряя времени, перенесла их на холст. «Вид на Суванни», ныне принадлежащий вдове полковника Когделла, был признан им шедевром. Другой вид на Френч-Брод, иллюстрирующий отличительные особенности пейзажа этой реки, был куплен в 1834 году владельцами Художественного союза в Нью-Йорке. Первая сцена, которая так поразила мисс
Легаре был написан в слишком большом масштабе. Однако он вызвал всеобщее восхищение;
и тот же сюжет, представленный в меньшем масштабе, считается более
прекрасной картиной.

В пейзажах мисс Легаре она придаёт своим краскам и сочетаниям
столько идеализации, сколько допускает правдивое изображение природы. Художница, которая была в восторге и от её музыки, и от её живописи, сказала о последней своему брату Хью: «Это естественно, но прекраснее самой природы; это поэтично». Другой художник, когда Хью заметил, что она должна поехать в Италию, ответил: «Нет, ваша сестра изучает нашу дикую природу — богатую, романтичную, сияющую под тропическим солнцем, роскошную, когда её трогает иней; если она поедет в Италию или будет изучать старых пейзажистов, она сможет создать нечто более прекрасное».
закончите, но это будет искусственно». Эти критические замечания в адрес её работ придали ей
уверенности, и когда она пересказывала мистеру Когделлу то, что было сказано в
хвалах её работам, он с триумфом говорил: «Я же тебе говорил, но ты мне не
верила!»

 Её насыщенные передние планы, прозрачная вода и далёкие горы, а также
небо и листва были высоко оценены Салли и другими выдающимися художниками. Благодаря мистеру Когделлу она познакомилась с наукой о перспективе,
поскольку в своих первых попытках привыкла полагаться только на зрение. Знание анатомии оказалось полезным, поскольку
она всегда добавляла фигуры в свои пейзажи, написанные с точностью
и одухотворенностью. Кроме того, она преуспевает в изображении животных, диких
и домашних, особенно собак, коров и овец. Испанский пойнтер,
нарисованный почти в натуральную величину, был настолько совершенен в анатомии, что доктор Сьюэлл
из Вашингтона заявил, что это исследование для студента этого отделения. “The
Гончие сенбернара” - замечательная картина. Жалобное, умоляющее выражение лица того, кто изображён взывающим о помощи, поразило даже детей, которые это видели. Маленькая девочка воскликнула: «Как жаль!»
Вот это собака! Он боится, что люди не придут».

 Помимо животных, мисс Легаре писала портреты, но эта область
никогда не вызывала у неё энтузиазма — она предпочитала пейзажи.

 Когда в 1841 году её брат был назначен членом кабинета
президента Тайлера, мисс Легаре отправилась с ним в Вашингтон. Её спокойная жизнь
вскоре была омрачена печалью. Она потеряла мать, сестру и брата в течение года. Она давно
мечтала посетить Западную страну и в июне 1849 года отправилась в Айову. Она нашла эту страну очень плодородной и подходящей для
Для ведения сельского хозяйства она позвала нескольких детей своей умершей сестры. Они приехали со своими семьями в новый дом и образовали колонию из двадцати одного человека. Пейзажи в Айове, хотя и часто бывают красивыми, уступают по красоте горным районам атлантических штатов. Зелёные поля, пышные леса, ручьи, обрамлённые цветами, и рощи, покрытые дикой травой, создают очаровательное разнообразие пейзажей, но лишь немногие сцены поражают своим великолепием или величием. Мисс Легаре нашла себе новое занятие
Она была окружена людьми и вела такой образ жизни, столь отличный от того, к которому она привыкла, что на какое-то время ей пришлось отказаться от любимого искусства. У западной домохозяйки обычно мало времени на развлечения для души, но она не была из тех, кто забывает о благе других, особенно своего пола. Она основала учебное заведение под названием «Колледж Легаре» для получения женщинами гуманитарного образования в Уэст-Пойнте, округ Ли, штат Айова.
Её таланты и вкус, её разностороннее и необычное образование и энергия, как
как и её средства, были направлены на поддержку этого учреждения;
но его цель была слишком прогрессивной для того времени в Айове, или, скорее, его деятельность была затруднена тем утилитарным духом, который поставил свою тяжёлую, неуклюжую ногу на каждое высокое стремление в этой стране и препятствовал прогрессу женщины в стремлении к совершенствованию, которое могло бы расширить сферу её полезности.

 Писатель, близко знакомый с мисс Легаре — ныне миссис.
Буллен так говорит о её достижениях:

«Литература мира, его наука и искусство принадлежат ей»
как предметы домашнего обихода. Они льются с её красноречивого языка, как музыка с
арфы менестреля. Никакая сдерживаемая Утика не ограничивает её силы, никакая
ацтекская теория о женщине не сковывает её труды, не обедняет её разум или её политику. Чувства, теория и действия Миссисипи движут ею, и мы все можем ожидать соответствующих результатов. Её влияние в сообществе, где она живёт, привлекло внимание как к искусству, так и к литературе.

Миссис Буллен собирается снова взяться за карандаш, который она почти
полностью забросила. Она завершила работу над картиной, которую
называется “Домашний жильца”. Он показывает вагона под тени
Западная группа высоких деревьев, который служит для спального места
семья переселенцев. Мать моется у ручья; дети
собирают клубнику.


 ЭРМИНИЯ ДАССЕЛЬ.

Миссис Дассель была уроженкой Кенигсберга, Пруссия. Ее отца звали
Борчард был банкиром и в своё время богатым человеком, что
позволило ему дать своим детям отличное образование. Он потерял
своё состояние в 1839 году из-за финансовых проблем в Америке;
Ликвидация его дел привела к тому, что его имущество сократилось до небольшой фермы,
лишив его семью учителей, слуг, лошадей и экипажей, а также всех удобств, которыми они пользовались. Старшие дети
взяли на себя обязанности по ведению домашнего хозяйства и в какой-то степени по обработке фермы, а также по обучению младших членов семьи. В это время Гермини посвятила себя живописи как профессии,
надеясь таким образом обеспечить себя и свою семью. Утром она займется своими домашними обязанностями, и
затем, с альбомом в руке, она уходила по пыльной или грязной дороге
в город и снова возвращалась, чтобы заняться цветами и капустой,
а также изготовлением сыра и масла. Вскоре она с удовлетворением
получила заказ на портрет священника в полный рост; она писала его
в церкви, положив модель на алтарь, а деревенские жители стояли
вокруг, поражённые и изумлённые тем, что такая маленькая девочка
может сотворить такое чудо.

Вскоре она отправилась в Дюссельдорф, привлечённая туда картинами
Зона, которые она увидела на выставке в своём родном городе. Она училась
с этой артисткой четыре года, полностью поддерживая себя собственными силами
усилиями. В продажу поступили ее картины, состоящие из таких сюжетов, как
“Дети в лесу”, "Крестьянские девушки на винограднике", “Дети
идут на пастбище с козами” и др.

Вернувшись домой, она снова занялась портретной живописью,
чтобы раздобыть денег, достаточных для поездки в Италию, которая стала
великой целью ее честолюбивых замыслов. Ей повезло настолько, что она смогла
накопить за один год тысячу долларов. Из этой суммы она
выделила своему брату достаточно крупную сумму, чтобы обеспечить его
повышение до степени доктора, поскольку она хотела, чтобы он сопровождал ее
в качестве попутчика.

Все ее родственники были категорически против поездки в Италию; такая
молодая, свежая и миниатюрная девушка не могла защитить себя; она бы
неизбежно столкнулась с серьезными несчастьями. Но ее решение было принято; она
собрала свои вещи, попрощалась со своими друзьями и однажды утром отправилась в путь
направляясь в Вену, приказав брату следовать за ней. Она никогда не испытывала недостатка в друзьях; везде люди проявляли к ней интерес;
если в один день у неё не было денег, то на следующий они обязательно появлялись; и она верила
Её не сломили ни несчастные случаи, ни тяготы. В Вене она начала учиться,
ища модели на улицах и приводя их к себе в комнату.
 Из Вены она отправилась в Италию. О её учёной жизни в Италии свидетельствуют
многие наброски.

 Начало революции в 1848 году вынудило Эрминию покинуть
Италию, а поскольку путь в Германию был небезопасен, и она боялась стать обузой для своих друзей, она решила отправиться в Соединённые Штаты. Ей представилась возможность отправиться в путешествие с семьёй, в доме которой она жила после того, как её брата призвали в армию.
правительство. Она свернула свои наброски, положила их в жестяную коробку и
отправилась в Ливорно. Когда она собралась оплатить свой проезд, в
представленном ею чеке ей отказали. Она сидела, оплакивая своё
разочарование, а перед ней лежали письма от друзей из Рима и
Германии, в которых они умоляли её отказаться от этого самоубийственного
плана эмиграции, подробно описывая опасности путешествия, трудности, с
которыми она столкнётся на чужбине, без денег и без друзей. Она спустилась к ужину. Только что прибывший путешественник заметил, что ее глаза покраснели от слез,
Он проявил к ней интерес; она рассказала о своих проблемах, после чего незнакомец изучил черновик и, сочтя его хорошим, отдал ей деньги. Этот джентльмен был итальянцем, и она продолжала переписываться с ним. На следующий день она была на борту судна, направлявшегося в эту страну.

 Она прибыла в феврале 1849 года. Единственное рекомендательное письмо, которое она
принесла, было адресовано мистеру Хагедорну из Филадельфии, в котором она впоследствии
нашла друга и покровителя. Она приехала в Нью-Йорк и сразу же начала рисовать. Её первые картины, изображавшие итальянскую жизнь,
Её картины, выставленные в Художественном союзе, вызвали всеобщее восхищение, и некоторые из них были
приобретены этим учреждением. Она без труда заводила
друзей.

 Через пять месяцев после приезда она вышла замуж за мистера Дассела. После
свадьбы она вела счастливую жизнь, полную забот и печалей, связанных с
воспитанием детей и тяжёлой профессией. Однако она преодолела всё это и
обрела все блага, которые даёт успех.

Миссис Дассель наиболее успешно писала маслом портреты детей
и пастельные портреты. Её картина «Эффи Динс» привлекла большое внимание
внимание. Ее последние работы — копии «Феи» Штейнбрука
и «Отелло» в Дюссельдорфской галерее, которые являются необычайно
успешными работами в этом жанре. Она уверенно продвигалась в своем искусстве
и, несомненно, заняла бы видное место, если бы дожила до того, чтобы развить свои способности с помощью практики и обучения.

 Мы не отдадим должное этой благородной женщине, если не упомянем о ее
социальных качествах, которые снискали ей расположение стольких друзей. Ей не на кого было
положиться, кроме как на собственные силы, а в семье были серьёзные болезни.
Она никогда не была настолько бедна во времени или деньгах, чтобы не интересоваться
ради других, более несчастных, чем она сама. Известно бесчисленное множество случаев,
когда она проявляла свою отзывчивость. Она проявила себя во время ужасного кораблекрушения «Хелены Сломан» и
благодаря своим личным усилиям за несколько дней собрала семьсот долларов;
 и её помощь бедным была постоянной в суровую зиму 1853 года. У неё, конечно, было много подражателей в подобных проявлениях
милосердия, но мало кто совершал подобные поступки в положении, столь мало
подходящем для их развития.

Миссис Дассель умерла 7 декабря 1857 года и была похоронена в Гринвуде.

Джейн Стюарт был младшим ребенком Гилберт Стюарт, выдающийся
портретист. Как и многие ее сестры в искусстве, она унаследовала
гениальность, которую открыла в себе в юности; но только после смерти ее
отца талант, который она проявила, нашел развитие в
практике искусства. Она долгое время жила в Ньюпорте, штат Род-Айленд
, наслаждаясь известностью, которую приобрели ее таланты.

Миссис Хильдрет из Бостона заслуживает упоминания, особенно за её портреты
детей, нарисованные цветными карандашами. Мисс Мэй рисовала пейзажи в стиле Олстона.
Миссис Орвис известна как художница, рисующая цветы с удивительным мастерством.
Хойт отмечал, что не знает ничего лучше в раскрашивании, чем её осенние
листья и полевые цветы. В этом стиле миссис Бэджер из Нью-Йорка
приобрела известность благодаря своей книге «Полевые цветы Америки»,
опубликованной в 1859 году. Все рисунки были сделаны и раскрашены ею самой с натуры.

Миссис Хоторн из Бостона написала много прекрасных картин. «Эдимиона», которым все восхищались, она подарила мистеру Эмерсону.
 Она также позировала для портрета Лоры Бриджмен.  Миссис Хилл — очень успешный художник-миниатюрист.

Миссис Грейторекс — талантливая художница-пейзажистка, и она быстро
приобретает известность. Она глубоко любит дикие горные и озёрные пейзажи,
тёмные леса и бурные реки, и её работы отличаются силой тона и
стремительной, порывистой свободой мазка, особенно подходящей для такого рода сюжетов. Она обладает поразительной смелостью, и её работы отличаются правдивостью и силой. Она написала множество романтических пейзажей в Шотландии
и Ирландии. Её дружелюбный характер, готовность к сочувствию и доброжелательность,
ее успех заинтересовал многих друзей.

Миссис Джордж Вудман, старшая дочь мистера Дюрана, написала
несколько превосходных пейзажей; также миссис Рагглз. Карандашные головки мисс Гоув
были широко замечены и вызывали восхищение. Пейзажи мисс Кэролайн Мэй
доказали ее притязания на двойной титул художницы и писательницы. Мисс
Цветы Грэнбери привлекали внимание на выставках Академии.
На выставке 1859 года были представлены несколько красивых внутренних пейзажей, написанных
мисс Джулианой Окли. Необходимо упомянуть многих художников, которые
еще не было достаточно опыта, чтобы ограничить публичное признание
гения они обладают.




 ГЛАВА XIX.

 XIX ВЕКА.

 Миссис ЛИЛИ СПЕНСЕР.--Раннее проявление таланта.--Для удаления к новым
 Йорк.-В Огайо.-Жизнь на природе.-Погоня за оленем.-Встреча
 со свиньей.-Поднятие бревна.-набросок в ее спальне
 Стены.— Поощрение. — Любопытство при виде её картин. — Её
 занятия. — Переезд в Цинциннати. — Ревность к художникам. — Лорд
 Морпет. — Брак Лили. — Возвращение в Нью-Йорк. — Занятия. — Её
 Картины.--Кухонные сцены.--Успех и слава.-Ее дом и
 Студия.-Луиза Ландер.--Наследование таланта.-Страсть к
 Искусству.-Развитие вкуса к скульптуре.--Резиденция в Риме. -
 Ученица Кроуфорда. -Ее постановки.--“Вирджиния Дэйр".-Другие скульптуры.--Поздние
 Работы.--Мэри Уэстон.— Детская любовь к красоте и искусству. — Способы
восполнить недостаток удобств. — Учёба. — Уход из
 дома. — Возвращение. — Упорство в трудностях. — Путешествие
 в Нью-Йорк. — Видит работу художника. — Находит друзей. — Поездка в
 Хартфорд. — Возвращение в Нью-Йорк для занятий. — Брак. — Её
 Картины. — Мисс Фримен. — Разносторонне одарённая. — Мисс Дюпре. — Мисс
 Уизерс. — Миссис Чевс. — Миссис Ханна.


 ЛИЛИ М. СПЕНСЕР.

 Высокое положение миссис Спенсер среди американских художников
общепризнанно в профессиональных кругах. Её особый стиль и организаторский талант, вероятно, не имеют себе равных в стране. На пути к успеху она столкнулась со многими трудностями, и взгляд на её историю не оставит равнодушными тех, кто обладает толикой её энергии и упорства.

 Её родители, которых зовут Мартин, родились во Франции, но переехали в США.
Вскоре после свадьбы они переехали в Англию. Они были образованными, утончёнными людьми с хорошим положением в обществе. Мистер Мартин преподавал французский в академиях в Плимуте и Эксетере и читал лекции у себя дома на научные темы, особенно по оптике и химии. Миссис Мартин одно время преподавала в женской семинарии в Лондоне. Своим мастерством Лили была обязана разумному воспитанию, полученному от родителей, и никогда не ходила в школу. Её талант к рисованию проявился рано.
Однажды, когда ей было около пяти лет, она увидела несколько схем
ее отец готовился к лекции по оптике и нарисовал глаз так
правильно, что ее интерес к искусству был сразу заметен.

Она была старшей из четырех детей, и не было шести лет, когда
ее родители перебрались в Нью-Йорк, где г-н Мартин был наведен, д-р
Hosack и другие, для открытия академии. Мистер Джон Ван Бюрен был одним из
его учеников. Рисунки Лили пользовались большим спросом у маленьких учеников,
которые выпрашивали их у неё и в ответ выражали самое лестное
восхищение.

 Когда ей было восемь или девять лет, её отвели в старую Академию
Дизайн. Там она выбрала «Ecce Homo» в качестве особой темы для
подражания. Ученицы посмеялись над её вкусом, и Лили, смутившись,
разрыдалась. Мистер Данлэп, в то время учитель, подошёл и спросил, в чём
дело. Узнав, в чём дело, он отчитал девочек и предсказал, что
юную незнакомку будут помнить, когда о них всех забудут.

Её способность копировать всё, что приходило на ум её детской фантазии, возросла,
хотя тогда она ещё не осознавала необходимости терпеливого изучения
элементарных принципов искусства. В то время её здоровье было настолько
она была настолько хрупкой, что родители опасались, что она не доживёт до зрелого возраста.
 Желание дать ей возможность дышать свежим воздухом и заниматься спортом,
а также отсутствие привлекательных перспектив для их предприятия в Нью-
Йорке, заставили их отправиться на Запад. Они купили ферму в Огайо,
в нескольких милях от Мариетты, где вскоре у них появился живописный швейцарский
коттедж с красивым садом и кладовой, заполненной подарками бывших учеников мистера Мартина.

Лили была очарована переменами в своей городской жизни и свободой, которую она ощущала, бродя по лесам и полям.
поскольку ее здоровье было превыше всего, на ребенка не было наложено никаких ограничений
. Ее время прошло в работе в своем саду, игры и гонки
с другими детьми, охота на насекомых, раковины и минералы, часто
мокрый по пояс в выдаче, а ее рисунок был забыт.
Таким образом, постоянно находясь, подобно Розе Бонер, на свежем воздухе, она быстро
восстановила силы и здоровье. Однажды, когда ей было около тринадцати лет,
она гуляла в лесу со своим отцом. Олень, напуганный их криками, пронёсся мимо них, чтобы перепрыгнуть через забор. Лили хотела завести домашнее животное, и
Она тут же бросилась за животным. Когда олень перепрыгнул через забор, она схватила его за задние ноги и вцепилась в них, в то время как собака её отца душила пойманного зверя. Подошли несколько мужчин и, увидев девушку с окровавленным лицом, убили оленя, несмотря на её мольбы пощадить его.

 В другой раз они забивали свиней на ферме мистера Мартина. Сильный молодой кабан, фыркая и лягаясь, убежал от тех, кто убивал его собратьев, и перепрыгнул через забор в сад. Лили побежала за ним, чтобы остановить, и отчаявшееся животное набросилось на неё. Она попыталась схватить палку.
Она попыталась защититься, но поскользнулась на яблоках, которыми была усыпана земля, и упала прямо в объятия свиньи. Обезумевшее животное могло бы смертельно ранить её, но её верный пёс набросился на свинью и отвлёк его ярость на другого врага. Лили увидела, как свинья вонзила зубы в плечо бедного пса, и, решив не бросать своего спасителя, нанесла свинье сильный удар и убежала. Враг, которого всё ещё удерживал пёс, быстро последовал за ней. Она была настигнута рядом с канавой, в
которую все трое упали вместе. В этот момент мужчины
прибежали на место с тремя или четырьмя собаками и спасли ее обеих
и ее спасителя, который до последнего не выпускал из рук
поросенка. Первая помощь Лили было тянуть на место бедных собаки
вывих плеча.

Иллюстрацией ее импульсивный характер, а также готовность предоставить
помощь там, где она требуется, является случай, который произошел несколько
месяцев. Шесть или семь мужчин были горящие поленья в поле. Она увидела, как они из дома подавали сигналы, что им нужна ещё одна рука, чтобы поднять бревно. Схватив лом, девушка подбежала к ним и положила его на место.
Она спрятала его под бревном и помогла поднять на горящую кучу.

 Вскоре её любовь к рисованию начала возрождаться.  На четырнадцатом году жизни ей захотелось посмотреть, как будет выглядеть новый стиль одежды, который, по её мнению, очень шёл бы ей.  Она нарисовала фигуру женщины в таком наряде чёрными мелками и грубым углём на стене своей спальни. Довольная своим творением, она решила, что за дамой
должны ухаживать восхищённые кавалеры, и добавила фигуры
двух джентльменов. Группа была нарисована в один из дней, когда остальные
Все члены её семьи отсутствовали, и, опасаясь, что мать рассердится на неё за то, что она разрисовала стены, она повесила свои платья поверх рисунка, чтобы скрыть его от посторонних глаз.

 На следующий день её младшие братья играли в мяч в её комнате и случайно обнаружили рисунок на стене. Преисполненные мальчишеского озорства,
они решили, что богато одетая дама станет отличной мишенью,
и, несмотря на возражения сестры, начали бросать в неё мячи. Лили, очень расстроенная тем, что её работа может быть испорчена, пожаловалась матери, и вместо того, чтобы сделать ей выговор,
Лили, которая испортила стену, получила указание продолжить свой набросок, в то время как
мальчиков отчитали и запретили им входить в её комнату. Воодушевлённая
полученной похвалой, Лили усердно работала. Она нарисовала колоннаду
позади своих фигур, затем добавила другие группы, изображающие людей,
наслаждающихся жизнью в модном месте. На заднем плане был пейзаж с холмами и долинами, скалами и морем. Этой картиной восхищались, и она продолжала покрывать стены своей комнаты от пола до потолка творениями своего романтического воображения. Колонны
и статуи, фонтаны и гроты появлялись в её сценах роскоши
и великолепия; и её пейзажи были столь же очаровательны, как и формы,
которыми она их оживляла. На каждой панели была отдельная картина.
 Все её свободные часы, после доения коров и прополки кукурузы,
были посвящены этому развлечению. Она действительно работала в поле, как говорит Халлек,
но это сомнительно в отношении его девушки из Вайоминга.
«с томиком Шекспира на груди», а также с Сисмонди и
томами по истории из великолепной библиотеки её отца.

Местные фермеры, а также дамы и господа из Мариетты приходили посмотреть на любопытные наброски, как на стенах, так и на холсте, о которых они слышали. Для приёма посетителей были назначены субботние дни. Слава о талантах Лили начала быстро распространяться, и о ней с похвалой упоминали в нескольких газетных заметках. По настоянию отца она пыталась изучать перспективу и анатомию, но её пылкой натуре было приятнее рисовать то, что она сама себе представляла, чем корпеть над сухими костями и таблицами
различных частей человеческого тела. В раскрашивании она также предпочла бы
доверять своему интуитивному восприятию, а не обычному курсу
изучения. Отец раздобыл ей муслин для экспериментов, и, пройдя
много ярдов, она полностью осознала свои недостатки,
которые решила преодолеть. Ее нежелание учиться проистекало
из уверенности в себе независимого характера, а не из
завышенного представления о своих собственных достижениях.

Её родители всё больше и больше старались дать ей всё, что только могли.
И письмо от богатого джентльмена
из Цинциннати, описывая возможности, которые будут предложены для
учебы в этом городе, определил их покинуть ферму и переехать
туда.

Картины мисс Мартин были выставлены в Цинциннати и привлекли
внимание знатоков. Они были большими, так как ее рисунки в натуральную величину
размер лучше всего привлекал ее собственные симпатии. Теперь ее битва с миром
разгорелась всерьез. Зависть художников-соперников пробудилась из-за
уверенности в том, что среди них появился восходящий гений. Легкомысленные критики
удовлетворяли чужое и собственное тщеславие, осуждая её произведения. Но
она продолжала рисовать, и иногда ей везло с продажей картин.
Она занималась своим искусством с неуменьшающейся энергией и
энтузиазмом, даже несмотря на то, что не имела покровителей.

 Однажды она была в компании с лордом Морпетом. Обращаясь к нему как
«мистер Морпет», она получила от отца напоминание, что должна
говорить «милорд». «Нет, конечно, — ответила юная леди, — я никогда не видела
Я бы пока что назвала его «милорд».

 Мисс Мартин вышла замуж в Цинциннати за мистера Спенсера. Окружённая заботами о молодой семье, она продолжала рисовать, но её стиль изменился
изменилось. Сначала ее картины были поэтичными и полуаллегорическими.
Ей нравилось воплощать какую-нибудь наводящую на размышления идею или целую историю в группе
, как в нескольких ее сценах из Шекспира. Ее “Водяной эльф”,
представляющий спасение Весны от зимы, относится к этому классу. После того, как
она стала матерью, ее больше интересовали детали домашней жизни,
и она находила прозаические фотографии более продаваемыми, чем ее заветные
идеалы.

Прожив около семи лет в Цинциннати, миссис Спенсер вернулась со своей семьёй в Нью-Йорк, остановившись на год в Колумбусе, штат Огайо, где она
Она рисовала портреты и фантастические картины. В Нью-Йорке она посещала Академию
с целью совершенствоваться в рисовании по античным образцам.
Часто она приходила туда по вечерам, так как днём её поглощали работа и заботы, и сидела среди студентов-художников. Один из них, заметивший за работой тихую, скромную на вид девушку, взялся показывать ей лучшие модели, но вскоре понял, что пытается учить свою начальницу. Она стала членом Академии. Её картины «Королева мая» и «Выбирай»
получили высокую оценку на выставке Художественного союза. «Весёлая прачка»
Картина, проданная этим учреждением, стала знаменитой. Она была написана экспромтом
по мотивам сцены на кухне самой художницы. Один ценитель был настолько
доволен одной из её картин, что настоял на том, чтобы заплатить больше, чем
за неё просили.

 «Девушка с цветами» и «Домашнее счастье», выставленные в Филадельфии,
вызвали всеобщее восхищение и доказали, что миссис Спенсер обладает
талантом высочайшего уровня. Знаток искусства заметил, что последняя
картина превосходила все остальные произведения, появившиеся в галерее
с момента её открытия. Её энергия и свежесть были столь же примечательны,
Его богатая и гармоничная цветовая гамма, а также рисунок и композиция
были признаны восхитительными. На картине были изображены мать и отец, склонившиеся над своими спящими детьми, и несколько художников отметили, что им неизвестен никто, кто мог бы превзойти эту картину в изображении руки матери.
 Руководители Художественного союза в Филадельфии были настолько восхищены этой картиной, что некоторые из них в частном порядке внесли средства на её покупку, хотя правила не позволяли директорам расходовать средства, кроме как на картины, выбранные лауреатами премии. Впоследствии
продана ассоциации на Западе. Западный художественный союз приобрёл несколько работ миссис Спенсер и выгравировал одну из них для своей ежегодной
презентационной тарелки.

 Миссис Спенсер обнаружила, что её кухонные сценки настолько популярны, что она переняла этот комичный, знакомый стиль во многих своих картинах. «Пожать руку?»
 изображает девушку, которая готовит выпечку и с шутливой улыбкой протягивает руку, посыпанную мукой. Этой манере художница была вынуждена следовать
из-за того, что такие картины хорошо продавались, в то время как сюжеты,
которые больше соответствовали её собственному вкусу, игнорировались. И всё же она
Она умудрялась в каждую свою комическую зарисовку вплетать мораль.
 «Контраст» — трогательная история.  Она представлена в двух картинках: на одной из них изображена избалованная, капризная маленькая собачка, лающая на какого-то незваного гостя с бархатной подушки, окружённой шёлковыми драпировками; на другой — тощее, обтянутое кожей и костями животное, пробирающееся сквозь безжалостную снежную бурю в поисках еды для своих детёнышей.  Миссис Спенсер превосходно рисует разных животных.

Некоторое время назад миссис Спенсер создала серию оригинальных рисунков — двадцать
или тридцать — для иллюстрации сцен из «Женщин
«Американская революция». Все они ещё не были опубликованы. Возможно,
больше её картин было выгравировано, чем картин любого другого американского художника.
 Все они написаны по её собственным композициям, и большинство из них — бытовые сцены.
 На одной из них, под названием «Пэттикейк», изображена молодая мать с ребёнком на коленях,
которая учит его хлопать в ладоши; на другой, «Оба играют», изображён
отец, дразнящий свою маленькую дочь воздушным шариком, который находится вне её досягаемости. Они выполнены в изысканном немецком стиле, принятом
миссис Спенсер. Обычно она использует в качестве моделей своих детей.

«Пленница» изображает рабыню на рынке, а её хозяин приподнимает вуаль,
скрывающую её прелести. Это трогательное выражение восхищает.
 «Чтение легенды» изображает прекрасную леди, слушающую чтение легенды на фоне
благородного замка; но нам не нравится ни костюм, ни поза читающей.

 Миссис Спенсер столкнулась с серьёзными трудностями в Нью-Йорке, прежде чем
обрела славу, которой наслаждается сейчас. В 1858 году она купила прекрасный дом
в уединённом районе Ньюарка, штат Нью-Джерси, где она сейчас живёт со своей счастливой семьёй. Её студия находится у подножия большого сада.
Здание, стены которого увешаны эскизами, слепками и т. д., где усердно трудится художница. Посетители из дальних городов приезжают сюда, чтобы увидеть её картины, и обычно она работает над несколькими картинами одновременно. «Сплетницы», большая жанровая картина с десятью фигурами женщин и детей, привлекла большое внимание. На картине изображён двор многоквартирного дома, где женщины занимаются стиркой, консервированием фруктов, приготовлением пищи и другими делами. Они собрались в кружок, чтобы послушать какую-нибудь скандальную историю от незнакомца.
корзина с хлебом, а дети тем временем озорничают.
 Маленький мальчик упал в таз с краской для одежды, а девочка помладше
громко смеётся над его неудачей; собака схватила кусок мяса, за которым
забыл присмотреть мальчик, а кошка в окне лакает молоко.  Персики в корзине на переднем плане
 выглядят так, будто их можно взять и съесть, настолько они сочные и свежие. Эффект от игры света на одной из женских фигур
поистине прекрасен. Вся картина тщательно проработана, и
достоинств, которых достаточно, чтобы создать репутацию любому художнику.

Картины миссис Спенсер можно увидеть во многих магазинах, где продаются произведения искусства,
а гравюры, сделанные по ним, очень многочисленны.
Теперь перед ней открываются перспективы независимости и успеха, и она может
добиться триумфа, большего, чем все, чего она уже достигла.


 ЛУИЗА ЛАНДЕР.

Эта юная леди родом из Салема, штат Массачусетс, и происходит из
старейших и наиболее уважаемых семей этого славного старого города.
 Она дочь Эдварда Ландера и Элизы Уэст, чей отец был
Сэр Бенджамин Уэст, находясь с визитом в Лондоне, заявил, что является родственником миссис Лэндер.

 Дед миссис Лэндер по материнской линии, Элиас Хаскел Дерби, отправил первый
американский корабль в Индию, положив начало нашей торговле с этой страной.  Это были первые американские суда, которые были замечены у мыса Доброй Надежды и на острове Франс.  Капитан Ричард Дерби, его отец, был известен в революционной борьбе. Он купил и подарил городу Салем пушку, которую полковник Лесли пытался захватить.
 Когда он потребовал оружие, капитан во главе своего полка
Ответ Дерби был: “Найди их и забери, если сможешь; они никогда не будут сданы!"
и его мужество сохранило сокровище. Он также сыграл
важную роль в подстрекательстве своих соотечественников к подвигу
поднятия подъемного моста и затопления лодок - первому отпору
британцам в начале военных действий.

Полковник Ф. В. Ландер, исследователь Тихоокеанской железной дороги, является братом
героя нашего очерка. В разных ветвях её семьи проявлялся
художественный талант. Её бабушка и мать были
известны своей любовью к искусству и демонстрировали её
в их собственных работах. В старом семейном особняке, где прошло детство Луизы, на стенах и над высокими дверями есть резьба,
созданная по эскизам её бабушки и выполненная по её указаниям.
 Подобные узоры, свидетельствующие о вкусе и мастерстве, украшали мебель из красного дерева, а балдахины и чехлы для мебели были
вышиты хозяйкой в соответствии с модой того времени, и её собственная фантазия
создавала прекрасные узоры. Трудно сказать, когда началась артистическая жизнь молодой девушки, выросшей в таких условиях.
влияет. В детстве она была на редкость серьезной и вдумчивой.;
всегда серьезная и сдержанная, она была решительна в своих суждениях, которые
всегда соответствовали требованиям здравого смысла. Любовь к искусству,
что может быть пылкой страсти, одержим своей природе от нее
ранние годы. Однажды - когда у нее впервые была возможность
увидеть действительно достойную работу - она стояла тихо и была поглощена
восхищением. Её сестра, которая указывала на особые штрихи,
подчёркивающие мастерство, повернулась, чтобы спросить её мнение, и увидела, что её лицо залито слезами.
Это была удивительная демонстрация для ребёнка, который почти никогда не проявлял эмоций и чьё самообладание было настолько необычным, что её манеры обычно казались холодными. Кажется, только искусство могло пробудить весь пыл и энергию её духа.

  Когда она была совсем маленькой, она лепила две головы для сломанных кукол. Одна из них была сделана из лёгкого сургуча, и обе были настолько удивительно точными, что мать не позволяла ребёнку играть с ними, а хранила их как диковинки.
Однажды Луиза принесла из школы один из своих рисунков, настолько искусно выполненный, особенно в части лица, что её родственники сочли это удачным стечением обстоятельств и были склонны не верить её утверждениям, что она хотела добиться именно такого эффекта, который получился на её картине.

 После того как её талант к скульптуре достаточно развился, она решила посвятить свою жизнь этому виду искусства. Её острое
восприятие прекрасного и наслаждение им пробудили в ней жажду, которую можно было утолить только у источника, и она, ведомая, как
Из-за этого стремления она покинула свой счастливый дом в Салеме, свой круг любимых родственников и близких друзей, чтобы оказаться среди неизведанных мест и поселиться в Риме. Там она быстро приобрела репутацию, которая привлекла к ней друзей, интересующихся развитием и триумфом гения. Она была ученицей печально известного Кроуфорда — единственной, кого он когда-либо соглашался впустить в свою студию, потому что в её ранних работах он разглядел потенциал будущей знаменитости. С самого начала она проявляла
необычайную способность к портретной живописи, улавливая самые тонкие и изящные черты
оттенки сходства. Одна из её работ — бюст губернатора Гора,
выполненный по двум портретам маслом; это была сложная работа, так как
портреты не были похожи друг на друга, поскольку были сняты в разные
периоды его жизни. Бюст был признан превосходным портретом главным судьёй
Шоу и другими людьми, которые помнят губернатора. Мисс Лэндер
закончила его в мраморе для Гарвардской библиотеки. Он будет размещён в
Гора-Холле в Кембридже.

Этот талант к подражанию заметен в первых работах мисс
Лэндер. В детстве, ещё до того, как она начала заниматься моделированием, она вырезала из дерева
Из старых алебастровых часов с помощью перочинного ножа она вырезала несколько голов и лиц в виде барельефа. Это заметил её друг, который дал ей кусочек ракушки и несколько резцов, и она сразу же, без каких-либо инструкций, вырезала голову в виде камеи. Были сделаны портреты её матери и других друзей, которые сочли очень выразительными. Её первой моделью стал барельефный портрет отца; за ним последовал бюст её брата,
покойного главного судьи территории Вашингтон.

 Её работа «Сегодня» была представлена в амбротипе по прибытии в Рим.
Кроуфорд, и его восхищение ею, возможно, побудило его принять ее
в качестве своей ученицы. Эта фигура является эмблемой нашей молодой страны. Голова
увенчана венком с утренней листвой; драпировка в виде
Американского флага, прикрепленного звездами на груди и плече.
Его с нетерпением символизирует прогресс в столь лихое таким образом, что в
с первого взгляда, кто-то может быть поражен видимое движение жизни. Цветок,
выпавший из волос на затылке, усиливает этот эффект движения. Сила и дух — отличительные черты этой работы.
Это, с ее “Галатеей”, фигурой, полной грации и нежности, было сделано
моделью перед поездкой мисс Ландер в Италию. Она также закончила прекрасный
бюст своего отца, совершенное сходство, изысканно высеченный из
мрамора.

После того, как мисс Ландер уехала в Рим, она выполнила множество портретных бюстов, среди которых
прекрасный бюст Хоторна и барельеф Маунтфорда. В письме
из Рима описывалась «очаровательная статуэтка Вирджинии Дэр» высотой около метра. Этот ребёнок был внучкой Джона Уайта, губернатора колонии Виргиния в то время.
период одной из первых неудачных экспедиций сэра Уолтера Рэли.

 «Примерно в августе 1587 года миссис Дэр, дочь губернатора, родила в Роаноке дочь, которую в следующий день Господень крестили под именем Вирджиния. Она была первым английским ребёнком, родившимся в этой стране.  В конце августа губернатор по настоятельной просьбе всей колонии отплыл в Англию за припасами. Неудачное стечение обстоятельств помешало другой экспедиции добраться до Виргинии до 1590 года, когда она прибыла туда.
Было обнаружено, что дома прежних поселенцев были разрушены,
хотя всё ещё были окружены частоколом, и большая часть припасов
была найдена закопанной в землю; но никаких следов несчастной колонии
так и не было обнаружено. Бэнкрофт говорит, что, когда губернатор отплыл
в Англию, он оставил младенца и его мать в качестве заложников, и
предполагается, что они были взяты в плен индейцами, поскольку
после этого в чертах индейцев можно было проследить европейские черты.

«Мисс Лэндер представляет свою Вирджинию как воспитанную индейскую принцессу».
В её прямой осанке и прекрасной фигуре чувствуется бесстрашное достоинство и грация, которые могла бы привнести такая жизнь. Голова и лицо очень красивы, они выражают задумчивость и одухотворённость, которые естественным образом проистекают из мечтательных воспоминаний о её юности. Фигура полуобнажена; драпировка, лёгкая рыболовная сеть, очаровательно задумана и выполнена, она накинута на плечи, как индейское одеяло; украшения — бусины из вампума. Этот дизайн, сочетающий в себе очарование новизны и исторический интерес, показывает, что у нас в стране есть
богатые сюжеты для скульптур, не прибегая к старой языческой
мифологии».

Мисс Лэндер впоследствии создала мраморную статую Вирджинии в натуральную величину.
Её лежащая статуя «Эванджелины» представляет собой прекрасный контраст с этой статуей;
«одна полна силы и энергии, жизни и движения; другая так
спокойна и безмятежна в своём сладком, глубоком сне. Она изображена
в тот момент, когда, измученная странствиями, она спит под кедром на берегу реки.

 «Ибо эта бедная душа скиталась,
 истекая кровью и босая, по осколкам и терниям бытия».

Её глубокий покой — это не столько сон, сколько состояние транса. В
мраморе это точно передано её позой, как будто она упала от
крайней усталости; её драпировка тяжело свисает с неё,
а ещё тяжелее свисает её рука; вся фигура выражает
глубокий покой — почти болезненный, если бы не прекрасное лицо,
озаренное «мыслью в её сердце» о том, что её возлюбленный рядом, и

 «По этим тёмным коридорам Габриэль бродил перед ней,
 Каждый взмах вёсла приближал его всё ближе и ближе.
 (Теперь она спала под кедром).
 Таково было видение, которое увидела Эванджелина, пока спала под ним;
 Её сердце было наполнено любовью, и рассвет открывающихся небес
 Осветил её душу во сне славой небесных сфер.

 Она очень красива, и, глядя на неё, я словно слышал
плеск вёсел Гавриила, пока он скользил за «занавесом из
пальметто», невидимый и неслышимый, и был готов воскликнуть:

 «Ангел Божий, неужели некому пробудить девицу?»

 Ещё одно произведение мисс Лэндер — «Елизавета, изгнанница из Сибири»,
энергичная, но женственная героиня, «очень красивая в своей живописности
костюм — короткий плащ, русские сапоги и плотно прилегающая шапка».

 Этот талантливый молодой художник закончил статуэтку «Ундина». Это поникшая фигура с выражением печали на лице, которая только что поднялась из фонтана, чтобы в последний раз посетить землю. Основание фонтана окружено раковинами, образующими струи воды; Ундина находится в центральной раковине, и ткань, которую она держит в руке, падает в воду. Она также закончила «Цереру, оплакивающую Прозерпину». Богиня опирается на сноп пшеницы; её руки и голова опущены, как будто она
планирует побег своей дочери. «Сильфида», только что сошедшая с картины, — воздушная, парящая в воздухе фигура, чье озадаченное внимание приковано к бабочке, — еще одно творение мисс Лэндер.


 МЭРИ УЭСТОН.

 История этой леди иллюстрирует развитие в неблагоприятных
обстоятельствах той уверенности в себе, которая часто является
отличительной чертой уроженцев Новой Англии. Дух независимости,
сочетающийся, как в её случае, с женской мягкостью и грацией, облагораживает любую женщину, и его проявления интересны и поучительны.

Мэри Пиллсбери родилась в Хевроне, штат Нью-Гэмпшир. Её отец был священником-баптистом, придерживавшимся строжайших принципов кальвинизма. В
своём скромном доме среди гор, хотя и окружённом дикой красотой природы,
ребёнок не находил ничего, что могло бы подсказать ей, чего может
достичь искусство. Тем не менее она воспринимала предметы с
художественной точки зрения и особенно любила изучать лица. Когда её водили в церковь, она сидела, глядя на окружающих, и мечтала, что каким-то образом — каким именно, она пока не знала — она могла бы перенять их черты. Однажды, когда ей было лет семь или восемь, она
Она заметила красивую женщину и, вернувшись домой, тихо пробралась в кабинет отца, проникнув в него через два окна, к которым она пододвинула стул, стоявший на кровати, в поисках грифеля и карандаша. С их помощью она начала рисовать лицо, которое её очаровало. Она нарисовала овал, но не смогла передать выражение рта и глаз. С острым чувством разочарования она отказалась от этой безнадёжной затеи. Но в ней пробудилась страсть к искусству.

 Она больше всего на свете любила читать книги об искусстве.
Хотя она в целом любила учиться, а её пристрастие к рисованию
позволяло ей делать наброски при любой возможности. Наблюдая за работой
резчика по дереву, который случайно оказался в их районе, она
упорно пыталась рисовать портреты и практиковалась в вырезании их из
листьев и бумаги. У неё была красивая младшая сестра, и она часто
упрашивала её позировать, день за днём совершенствуя свои неумелые
попытки, пока наконец не смогла с первого взгляда нарисовать
правильное сходство.

Её следующим достижением стало копирование фигур и украшений индийских
вожди, которые нередко приезжали в маленькую деревушку. Пятнадцатилетняя служанка, работавшая в семье её отца, умела рисовать дома, и эти знания охотно передавались маленькой Мэри. Её рисунки, хотя и грубые по замыслу и исполнению, пользовались большим спросом у её одноклассников, но миссис Пиллсбери считала, что изучение живописи будет мешать более важным предметам и что сначала нужно получить хорошее английское образование. Однако юную
девушку нельзя было удержать от наблюдения за уроками рисования
других учеников. Она практиковалась дома; и настолько серьезной была ее просьба.
прошло совсем немного времени, прежде чем она нарисовала рисунок, который, по общему мнению,
превосходил упражнения обычных учеников.

Для окраски своих цветов Мэри использовала свекольный сок, экстракт бобовых
листьев, приготовленный ею самой, и т.д., пока желанный подарок в виде коробки с
красками не сделал ее независимой от подобных ухищрений. Романтический пейзаж
, окружавший ее дом, приобрел теперь новое очарование. День за днём она бродила по полям и лесам, делая наброски и предаваясь мечтам
о творческой жизни. Когда ей было двенадцать лет, она однажды поехала с родителями в Саттон, штат Нью-Гэмпшир. Там проходило затянувшееся собрание, и её отец должен был проповедовать. Не обращая особого внимания на провозглашаемые доктрины, Мэри, как и раньше, разглядывала новые лица в сельской толпе. Рядом с местом проведения собрания стояла колоссальная фигура Богини Свободы, богато украшенная и раскрашенная баптистским проповедником. Она заняла место у окна
во время одной из служб и внимательно изучала то, что предстало её взору
это был настоящий триумф искусства. Вернувшись домой, она сделала с него
умный набросок. С тех пор в её руках множились богини свободы, и она стала
знаменитой в школе и по соседству. Одну из них даже поместили в журнал. Они
были настолько хороши, что одна довольно беспринципная знакомая девушки
подарила одну из них своему возлюбленному как свою собственную работу, а когда
он попросил её сделать ещё одну, она пришла к Мэри и попросила её сделать
это для неё.

Мэри мало интересовалась спортом и развлечениями своего возраста.
Она взяла за правило запираться в отцовском кабинете и, сидя на
полках, снова и снова перечитывать биографии великих мужчин
и выдающихся женщин. Тем временем она опережала всех
школьниц и совершенствовалась в рисовании в те часы, которые
выкраивала, чтобы не заниматься пряжей и не присматривать за другими
детьми. Теперь она приступила к чтению стандартных и классических
произведений, которые были в библиотеке её отца, и перед ней, казалось,
открывался новый мир. Амбициозные стремления и мечты разбивались о монотонность её жизни
одинокая жизнь. Она решила стать художницей, как те люди, о которых она читала, и заслужить признание мира. Но способ осуществления её желаний приводил её в замешательство. Она понимала, что ей придётся покинуть дом и попытать счастья среди чужих людей, но ей нравилось представлять себе тот день, когда она вернётся, увенчанная почестями и богатой наградой за свои труды, когда её семья будет гордиться её успехом.

Когда ей было около четырнадцати, она решила сделать первый шаг к
цели, к которой стремилась. Она тайно покинула дом, взяв с собой
Она взяла с собой только смену одежды и отправилась через лес в Хопкинтон, по пути в Конкорд, где она намеревалась временно поселиться, заработать немного денег своим трудом, а затем утвердиться как художница. В тот день она прошла тридцать миль и очень поздно вечером пришла к небольшому загородному дому, где остановилась, попросив разрешения согреться и отдохнуть. Простые люди, казалось, были удивлены, увидев такую юную девушку, путешествующую в одиночку и так далеко от дома. Они подробно расспросили её о случившемся
Он проявил к ней живой интерес и настойчиво уговаривал её остаться на ночь. Она
согласилась, и для неё приготовили ужин, после которого она отправилась спать, утомлённая дневным путешествием.

 Проснувшись на следующее утро, она услышала странно знакомый голос.
 Она поспешно оделась и спустилась в гостиную, где обнаружила своего дядю, который приехал так далеко в поисках её. Оба расплакались от неожиданной встречи; но когда Мэри пришла в себя, она
попросила разрешения отправиться в Конкорд. Ей было решительно отказано.
и, неохотно и с огорчением осознав провал своего романтического предприятия,
она была вынуждена согласиться на то, чтобы её отвезли домой.

 Семья встретила её со слезами и объятиями, и ни слова упрёка, ни даже намёка на её непослушание не последовало за
её попыткой сбежать от родительской власти. Семья, казалось, понимала, что с ней обошлись сурово, ведь мечты юной надежды имеют значение, и природную склонность не следует слишком грубо подавлять. С этого времени к ней стали относиться более снисходительно.
она часто пренебрегала работой, которая не приносила ей удовольствия, и посвящала себя книгам. Она занималась учёбой усерднее, чем когда-либо.

 Мистер Пиллсбери не был богат, и его дочь в перспективе должна была
зависеть от своих заработков в плане пропитания.
 Она хотела как можно скорее начать жизнь, полную
трудностей, которые, как она ожидала, ей предстояло встретить и преодолеть. Она хотела
уехать за горы, в прекрасный мир по ту сторону. В её воображении эти далёкие места представали в мягких розовых тонах
вершины были символом ожидающих ее удовольствий. Но ее
родители воспротивились ее желанию и убедили ее остаться с ними, по крайней мере, на несколько
лет.

Ей было около девятнадцати, когда, приехав в Линн, она увидела портрет
, написанный дамой, который привлек ее внимание среди коллекции
безразличных картин. Страстное желание снова стать художником овладело ею
настолько сильно, что она почувствовала в этом непреодолимую страсть. Сначала она планировала
съездить с дамой в Вашингтон и брать там уроки, но от этой идеи
пришлось отказаться. Примерно через год после этого она отправилась в Бостон.
Проходя мимо витрины магазина, она увидела прекрасную картину, которая вновь разожгла в её душе пламя художнического честолюбия. Её решимость окрепла. С наивными надеждами юности она воображала, что годичная подготовка позволит ей профессионально заниматься живописью. Поэтому она посвятила себя искусству с этой целью. Друзья высмеивали её идею стать художницей, чтобы зарабатывать на жизнь, и предсказывали провал её замысла без влиятельного покровителя.

Но такого рода противодействие больше не обескураживало ее, хотя она и была
сильно затруднено по времени. Зима стремительно приближается,
и она чувствовала, что он не должен пройти без каких-продвижение в ее
любимые исследований. Теперь она решила поехать в какое-нибудь место на юге, где
она могла бы увидеть работу художника и писать дешевые картины для себя самой
жить скромно в деревне, пока не закончатся уроки.
Казалось, она должна либо сделать это, либо умереть.

Не посоветовавшись ни с кем, имея при себе всего двенадцать долларов,
она уехала из Бостона на утреннем поезде, оставив свой чемодан.
и взяла с собой только корзинку с несколькими сменами одежды. Она не
могла не молиться о благословении Провидения, которое следит за всеми
человеческими делами. Её отец нуждался во всей той помощи, которую она
могла ему оказать; он много страдал, и болезни в его семье истощили его
скудные ресурсы. Мысль обо всём этом и о том, что она могла бы сделать,
если бы ей позволили осуществить свои идеи, мучила Мэри и приводила её в отчаяние. Теперь, когда она была полна решимости, препятствия казались
ничтожными; она была полна решимости добиться успеха.

Пожилой мужчина, сидевший напротив неё в вагоне, заметил её и стал задавать вопросы. Когда они остановились в Провиденсе, его явное любопытство так разозлило и встревожило её, что она со всех ног бросилась к пароходу, идущему в Нью-Йорк. По дороге она поговорила со стюардессой и спросила, знает ли та какой-нибудь приличный дом в городе, где можно было бы остановиться. Стюардесса не знала Нью-Йорка,
но расспросила клерка, и тот направил мисс Пиллсбери к дому
профессора Гуро, знаменитого в то время преподавателя танцев.

На ремонт в этом месте она узнала, что профессор не
получите границ, но было рекомендовано искать дом в канал
Улица. Тут ей пришло в голову зайти в магазин модистки; она знала, что
там, должно быть, много девушек, респектабельных, хотя и бедных, и подумала, что
через кого-нибудь из них она могла бы узнать о ночлеге. Она получила
направление в дом пожилой леди, куда она пошла. Когда её попросили
предоставить рекомендации, она честно призналась, что у неё их нет, и в качестве лучшего
объяснения, которое она могла предложить, рассказала свою историю. Хозяйка слышала об этом
через благочестивую подругу в Бостоне - миссис Колби, леди, хорошо известную своей
доброжелательностью - к странной девушке, которая хотела стать художницей, и она
охотно приняла странницу.

На следующий день мисс Пиллсбери узнала, что по соседству живет художник
и пошла к нему посмотреть, как используются масляные краски. Ей
разрешили наблюдать за ним, когда он писал портрет. После этого она отправилась в
Дешо, у которого тогда был небольшой магазинчик с красками, снабдил её всем необходимым для творчества, и она с головой ушла в работу. Первым её
натурщиком стал маленький внук её хозяйки, и она нарисовала его очень похоже.
ему, что было взято в качестве частичной оплаты за питание. Даже художница была
удивлена ее успехом и предсказала, что она преуспеет после
года учебы.

После того, как она пробыла неделю в Нью-Йорке, ее хозяйка посоветовала Мэри
поехать в Хартфорд, штат Коннектикут, и дала ей письмо преподобному Генри
Джексону из того места. Она поехала туда, и ее любезно приняли. А
нет, она нарисовала маленького мальчика, и произвела удивительное сходство.
Ей пришлось самой подготовить холст и растереть краски на тарелке
ножом для масла. Примерно через неделю после её приезда в Хартфорд Сквайр
Райдер и его жена из Уиллингтона приехали в гости к мистеру Джексону. Они
были так довольны картинами, которые нарисовала Мэри, что пригласили её
вернуться с ними домой и нарисовать членов их семьи по пять долларов за
каждого. Она должна была подготовить холст, а они — найти краски.

Тем временем миссис Колби написала мистеру Джексону, попросив его
выдать мисс Пиллсбери деньги на её счёт, если это будет необходимо; но Мэри не нуждалась в большем, чем могла заработать. Она
написала в Бостон, чтобы ей прислали сундук, и получила его. Её родители к этому времени
время, узнала, где она находится, и больше не препятствовала её стремлению к
независимости.

 Она написала портреты всех Райдеров и ещё тридцати человек в
Уиллингтоне. Среди её натурщиков были члены семьи Джонатана
Уэстона, эсквайра. Несколько человек собрали деньги по подписке, чтобы
оплатить портрет Миранды Винтон, бирманской миссионерки. Мисс Пиллсбери
получала множество предложений о переезде и приглашений погостить в
разных семьях, но предпочитала жить исключительно ради своего искусства.

 Вернувшись в Хартфорд, она написала ещё несколько портретов.  Мистер Уэстон
Дочь стала её близкой подругой, и Мэри всегда была желанным гостем в доме её отца.

 Дядя молодой леди, мистер Уэстон из Нью-Йорка, приехал навестить своего брата и проявил большой интерес к картинам Мэри.  Он убеждал её приехать в Нью-Йорк и совершенствоваться с помощью уроков и занятий. После его отъезда ею снова овладело сильное желание вернуться в город и найти способ двигаться
быстрее. Она получила письмо от дочери этого джентльмена, в котором та
приглашала её немедленно приехать в Нью-Йорк, где она могла бы воспользоваться
инструкция для опытных художников. Перспектива была заманчивой один,
но Мисс Пиллсбери чувствовала, что она не может себе позволить дать себе
роскошь таких уроков. Она сообщила об этом в своем ответе на письмо с
приглашением.

Вскоре после этого пришло другое письмо от мисс Уэстон, в котором она настойчиво призывала ее
приехать более серьезно. Она сказала, что ее отец найдет ей учителя
и займется приготовлениями к зиме. Ей пришлось
поселиться в его доме, и, если бы она не справилась с заданием, он
пообещал, что вернёт её к друзьям в целости и сохранности.

Это заманчивое предложение было принято. Зимой мисс Пиллсбери
посвятила себя копированию картин. Вскоре она, должно быть,
поняла, что мистер Уэстон так стремился к её обществу не только из-за
желания развивать её талант. Достаточно сказать, что через три месяца она
стала его женой, с условием, что она сможет без ограничений заниматься
выбранной ею профессией.

В течение нескольких лет миссис Уэстон совершенствовала своё мастерство в живописи в
обстоятельствах, которые отвлекали её внимание. Она стала матерью
у нее двое детей, и забота о них занимала большую часть ее времени.
Несколько ее копий имеют большие достоинства. Ее большая фотография “Ангела
Гавриил и младенец-спаситель” из Мурильо находится во владении мистера
Генри Стеббинса, который женился на дочери мистера Уэстона. Она сделала очень
в порядке копия картины Тициана “Белла Донна” и Гверчино по “Сибилла Самия.”
«Беатриче Ченчи» была признана превосходной копией. Она
также написала «Форнарину».

 Однажды вечером на курорте, на первом балу, который посетила миссис Уэстон,
её поразила внешность одной дамы.
Она прошла мимо, опираясь на руку мужа. Прекрасные черты этой незнакомки, её чистый и сияющий цвет лица, её глаза, сияющие добротой, и неописуемая грация во всех её движениях произвели на художницу такое впечатление, словно она увидела видение. Несколько лет спустя она встретила миссис Ковентри Уодделл и узнала в ней очаровательный идеал, запечатлённый в её памяти. Её портрет этой леди принадлежит мистеру Джорджу Вансандворду из Трои.

Миссис Уодделл ценила способности миссис Уэстон и была её
подругой, что оказывало неоценимую помощь порой отчаявшейся художнице.

Миссис Уэстон особенно удачно подбирает оттенки для своих копий картин. Её копии картин старых мастеров и других художников настолько точны, что её достижения в этой области сами по себе могли бы создать ей репутацию. «Сцена с ведьмой» Теньера восхищает. Одна из её собственных композиций — «Сцена из „Лаллы Рук“», и она писала как пейзажи, так и портреты с натуры. Она до сих пор живёт в Нью-Йорке.


 АННА МЭРИ ФРИМАН (МАДАМ ГОЛДБЕК).

 занимает высокое положение среди художников-миниатюристов в этой стране. Она
дочь американского художника, хотя родилась в Манчестере,
Англия, где ее родители прожили несколько лет. Она приехала в
Соединенные Штаты совсем юной и рано посвятила себя
занятиям искусством, в которых она на протяжении десяти лет черпала поддержку.
Она одарена по-разному; она написала несколько превосходных стихов
и рассказов и известна как опытный оратор.
с успехом давала чтения в Нью-Йорке и других местах. Однако её способности как художницы
были использованы с наибольшей выгодой.

 Джулия дю Пре, уроженка Чарльстона, Южная Каролина Каролина получила образование
в школе миссис Уиллард в Трое, штат Нью-Йорк. Окончив школу,
она вместе с матерью и сестрой отправилась в Париж. Миссис дю Пре хотела
в полной мере развить музыкальные и художественные таланты своей дочери
и предоставила ей возможность учиться у лучших зарубежных мастеров. Они прожили
во Франции три года, когда внезапное несчастье лишило их большого состояния;
однако, несмотря на сокращение средств, они остались ещё на год, чтобы Джулия
могла посвятить себя изучению живописи маслом. По возвращении в Чарльстон миссис дю Пре и её дочери открыли
Джулия открыла школу для юных леди, которая пользовалась успехом. Однако постоянная занятость преподаванием лишала Джулию времени и возможности для серьёзного изучения искусства, которому она хотела посвятить свою жизнь. Каждый час свободного времени, которым она могла распоряжаться, был посвящён написанию портретов и копированию восхищавших её работ. Многие из них были выполнены с большим мастерством и заслужили похвалу Салли и других выдающихся критиков. Один из её лучших портретов — портрет графа Альфреда де Виньи, который был близок с её семьёй
во время их пребывания в Париже. Мисс дю Пре также сделала прекрасную копию из
"Пармеджано", "Девы с младенцем", и "Дидоны на погребальном костре", из
Giulio Romano. Эти, и другие картины, получила значительное
репутация как художника. Она вышла замуж за Генри Bonnetheau, миниатюры-художник
признанной заслугой, и продолжает проживать в Чарльстоне. Она провела
лето 1856 года в Париже, чтобы усовершенствовать свои навыки в
пастельной живописи, и недавно закончила несколько изысканных работ в этом
стиле. «Любовное письмо», принадлежащее её зятю, доктору
«Диксон из Филадельфии», «Любовные связи» и «Испанка» были высоко оценены
критиками.

 Дары миссис Боннето увенчаны самыми прекрасными чертами женского
характера.  Она уважаема и любима большим кругом друзей в Чарльстоне, среди которых
есть одни из самых образованных людей в этой стране.

Мисс Уизерс из Чарльстона, Южная Каролина, рисует маслом и акварелью, а также вырезает камеи с большим талантом и мастерством. Они также успешно лепят группы и фигуры и посвящают себя этим видам искусства.

Миссис Шарлотта Чьюз — художница-любитель, которая могла бы стать
знаменитой, если бы посвятила свою жизнь живописи. Она была
мисс Маккорд и родилась в Колумбии, Южная Каролина. Она вышла замуж за мистера
Лэнгдона Чьюза и живёт на его рисовой плантации почти напротив
Саванны. Она рисует миниатюры на слоновой кости, некоторые из них — превосходные
портреты, выполненные с большой тщательностью. Она также пишет картины маслом и преуспевает в пастели и карандашных набросках. Она также музыкант и обладает очень красивым голосом.

Эллен Купер, младшая дочь знаменитого доктора Томаса
Купер была уроженкой Колумбии, Южная Каролина. Она обладала прекрасным вкусом
и большим мастерством в живописи и декоративных работах, а также отличалась
интеллектуальной культурой и знанием общей литературы. Она жила
несколько лет в Мобиле со своей сестрой и там вышла замуж за мистера Джеймса
Ханну, который взял её с собой на свою сахарную плантацию недалеко от Тибодо,
в Луизиане. Она умерла в октябре 1858 года. Её сестра — одна из самых
талантливых художниц-любителей в южных штатах.

Около семи лет назад она основала Школу дизайна для женщин.
Мисс Гамильтон, которая, благодаря добровольным пожертвованиям, добилась
поощрительных успехов. Теперь она принята в попечительский совет
Института Купера, и ежегодно выделяется сумма на поддержку
учителей. В 1859 году посещаемость учеников была в два раза выше, чем в
предыдущие годы.

 Мэри Энн Дуглас, ныне миссис Джонсон, родом из Уэстфилда, штат
Массачусетс, где она в настоящее время проживает. Она вышла замуж в
восемнадцать лет и была женой четыре года до того, как начала свою артистическую
карьеру. Будучи запертой в своей комнате из-за болезни, она
развлекалась, копируя пейзаж масляными красками. Успех
Этой попытки открыл для нее новый источник активности и удовольствия.
Она посвятила себя изучению живописи, и трудился с таким
искренности и верности, что ее усилия увенчались успехом
за пределами ее ожиданий. Ее внимание было направлено особенности
портреты. Последние четыре или пять лет она работала почти исключительно в crayon
и нашла работу весьма прибыльной.
Визит в Нью-Лондон, штат Коннектикут, был продлен до девяти месяцев’
Популярность её работ в том месте была так велика, что она осталась там надолго.
Во время поездки в Центральный Нью-Йорк она написала много портретов маслом
по очень выгодным ценам. Её неутомимое терпение в проработке деталей,
точность в передаче сходства и безупречное совершенство отделки её картин
поражают. В общественной жизни
миссис Джонсон проявила себя как любезная и самоотверженная женщина. У неё нет знакомых, которые не радовались бы её победам, завоёванным с таким достоинством, несмотря на многочисленные разочарования.




 ГЛАВА XX.

 ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ВЕК.

 ЭММА СТЕББИНС. Благоприятные обстоятельства, способствовавшие изучению искусства в раннем возрасте. Образцы её мастерства, демонстрируемые в частных кругах.—Получает
 наставления от Генри Инмана. — Правильность её портретов. — «Книга
 молитв». — Возрождает интерес к иллюминированным изданиям. — Её карандашные
 портреты. — Копии картин.— Занимается многими видами искусства. — Становится скульптором. — Живёт в Риме. — Получает наставления от
 Гибсона и Эйкерса. — Поздние работы её резца. — «Шахтёр». — ХАРРИЕТ
 ХОСМЕР. — Дом скульптора Гибсона в Риме. — Его студия
 и мастерская. - “Синьорина”. - Американская скульпторша.--Ее
 Детство.--Физическая подготовка.--Школьная жизнь.--Анекдоты.--Учеба
 дома.-В Сент-Луисе.--Ее независимость.--Путешествие по
 Миссисипи.-“Геспер".-Отъезд в Рим. -Решение мистера Гибсона
 .--Отрывок из письма Мисс Хосмер это.--Оригинал
 Конструкций.— Переворот в судьбе.— Тревога. — Решение.— Промышленность, экономика и успех. — Последние работы.— Визит принца Уэльского.


 ЭММА СТЕББИНС.

 Немногие художницы в этой или любой другой стране были окружены
обстоятельства, более благоприятные для развития гениальности.
Её детство прошло среди людей, обладавших культурой и утончённым вкусом, и она была знакома с изящными украшениями жизни.
Она рано научилась воплощать в песне или рисунке тонкие творения своей фантазии, а также подражать тому, что ей нравилось. Её семья и ближайший круг друзей были готовы — как это не всегда бывает — ценить и поощрять её усилия. Но, несмотря на то, что у неё не было ранних
трудностей, с которыми пришлось бы бороться, путь к славе был тернист и сложен
успех не мог быть смягчен рукой любви, и она
прошла через все уроки и проявление сил, необходимых для
достижения величия, как от тех, к кому благоволит фортуна, так и от
те, кому капризная богиня оказалась сводной дамой.

Мисс Стеббинс - уроженка города Нью-Йорк, где в течение следующих
нескольких лет она использовала редкие навыки, приобретенные ею в различных
отраслях искусства, для удовлетворения своих друзей или в благотворительных целях.
цели. Несколько художников заметили в прекрасных образцах, которые
Её работы были представлены в различных кругах как свидетельство незаурядного таланта. Среди них был Генри Инман, выдающийся художник. Он пригласил юную девушку в свою студию и предложил обучить её живописи маслом. Она никогда раньше не брала уроков и была рада перспективе учиться. Она совершенствовалась под руководством своего учителя, и некоторые из её друзей приписывали этой помощи мастерскую правильность и изящество, которые проявлялись в её портретах и которыми впоследствии так восхищались в её набросках карандашом.

Одной из ранних работ мисс Стеббинс был сборник, который она назвала «Книга молитв». В нём есть несколько прекрасных образцов её поэзии, но в первую очередь он примечателен своими изысканными иллюстрациями.
 Это была одна из первых попыток возродить этот стиль иллюстраций, и оригинальность, изящество и красота рисунков, а также тонкая и тщательная проработка исполнения сделали его настоящим произведением искусства. Некоторые другие книги были иллюстрированы мисс Стеббинс
в той же манере.

Любовь к искусству в гениальном ребёнке «растёт благодаря тому, чем она питается»,
и требует безраздельной преданности своим занятиям. Возможно, ни одно другое
знание не является таким захватывающим, когда его плоды можно попробовать на вкус. Мисс Стеббинс
не находила очарования в светских удовольствиях, которые могли бы отвлечь её от живописи. В конце концов она решила посвятить все свои таланты искусству, сделав его единственным делом своей жизни. Она решила отправиться в Рим.

Несколько её карандашных портретов, написанных в Риме, получили самые высокие
оценки от признанных судей в этом городе. Она сделала копию с картины Дюбюфа
«Святой Иоанн» и ещё одну с картины в галерее
Лувр, изображающий “Девушку, диктующую любовное письмо”, был отмечен среди
ее картин маслом. Ее “Мальчик и птичье гнездо” было выполнено в стиле
Мурильо. Ее картина пастелью “Две собаки” получила высокую оценку.

Почти каждая отрасль имитационного искусства развивалась в разные периоды.
Мисс Стеббинс совершенствовалась, и ее успех доказывает масштаб и
многогранность ее таланта. Помимо живописи маслом и акварелью,
она практиковалась в рисовании на дереве и резьбе по дереву, лепке из глины
и работе с мрамором. Вероятно, именно в сложном искусстве скульптуры
что она уедет в Америку работ, в которых она будет наиболее
широко известны.

Она наживается, как Мисс Хосмер, кураторами и руководством
Гибсон, и подробные инструкции по Akers. Работа, выполненная ее резцом,
весной 1859 года получила наибольшее количество голосов. Мистер Хекшер,
крупный владелец угольных шахт в Соединенных Штатах, попросил
Мисс Стеббинс должна была изготовить для него две типичные статуи — одну Промышленности,
а другую Торговли. Фигура Промышленности завершена и с изящным вкусом
изображена художником в виде шахтёра. Критик говорит:

«Фигура представляет собой атлетически сложенного юношу с прекрасными пропорциями,
который несёт на правом плече кирку, а в передней части своей
живописно сдвинутой набок шляпы — шахтёрский фонарь. Вес тела
легко и естественно перенесён на правую ногу, а левая рука с небрежной
мужественной силой опирается на мраморный блок, просверленный и обтесанный
в виде куска угля». Симметричная мощь
фигуры, какой бы восхитительной она ни была, не может сравниться с возвышенной,
непосредственной красотой классической головы и лица, застывших в неподвижной позе
в равной степени непринуждённо и эффектно, на изящном, хорошо округлом горле.
 Драпировка широкой рубашки, расстёгнутой на шее и плотно завязанной на талии,
выполнена с особым мастерством; и хотя вся фигура поразительно напоминает одного из тех великолепных готических королей,
чьи изображения стоят в вестибюле _Музея Борбони_ в
Неаполе, дух и атмосфера этого образа чисто современные и американские. Это,
по правде говоря, одно из самых удачных сочетаний повседневной национальной
правды с непреходящей и космополитической правдой искусства, которое когда-либо можно было увидеть, и это
Это произведение в равной степени прославляет пол и страну художницы».

 Мисс Стеббинс постоянно живёт в Риме, в окружении, которое художники всех стран считают наиболее благоприятным для своего развития. В течение некоторого времени она занималась лепкой из глины нескольких скульптурных групп, которые, хотя и не были закончены, получили положительные отзывы знатоков и друзей.


 ХАРРИЕТ ХОСМЕР.

На Виа Фонтанелла в Риме — улице, примыкающей к прекрасной
площади Пьяцца-дель-Пополо и идущей под прямым углом от Бабуино к
На Корсо, в нескольких шагах от Бабуино, слева, находится большая,
грубая, изъеденная червями дверь, которая, очевидно, хорошо послужила, и
по внешнему виду которой ни один случайный и непосвящённый прохожий не
догадался бы о сокровищах искусства, которые она скрывает и защищает. Из перфорированного отверстия торчит небольшой шнурок с узелком на конце, с помощью которого приводится в движение маленький колокольчик, открывающий доступ в мастерскую величайшего из ныне живущих мастеров скульптуры в Англии, Джона Гибсона.

Переступив порог, посетитель сразу оказывается в центре
одна из многочисленных работ этого художника. В большой сарай как сарай,
пол Земли, на постаментах из различных материалов, форм и размеров,
стоять в красивой Купидон и бабочка, раненые Амазонки, Париж и
Прозерпина сбор цветов, очаровательный группы Психея несет
зефира, ООО Гилас и нимфы вод, а благородные Бассо-рельефный чехол
Фаэтона и часов ведущих мировых вперед лошади Солнца, с,
возможно, бюста или фигуры в процессе работы на рабочего, чья это обязанность
чтобы сохранить студию и принять участие в многочисленных посетителей. Лицом к двери
Описанный только что вход ведёт в сказочный квадратный сад,
усеянный апельсиновыми и лимонными деревьями и розами,
а весной благоухающий синими и белыми фиалками, капским жасмином
и ландышами; в тенистом уголке, заросшем папоротником,
бьёт вечный фонтан кристально чистой воды. Солнце заливает
этот крошечный сад своим золотым светом, отбрасывая на шпалеры
изломанные тени и прокладывая свой путь, царственный и неотразимый,
к скромным цветочным божествам этого места, укрытым от посторонних глаз.
под их собственными зелеными листьями или в великолепной тени аканта.
Прекрасный эффект это насыщенное сияние солнечного света, а один стоит в
оттенок студия, ароматный сладкий цветы Юга;
прекрасный аспект как природы, так и искусства, к присутствию которого нас так внезапно и нежданно-негаданно перенесли с уродливой, грязной улицы снаружи.
...........
........... Насмотревшись вдоволь, мы выходим в сад,
и, повернув направо, если мы — почётные гости, друзья или друзья друзей,
мы попадаем в святая святых хозяина
Сам он, которого мы, вероятно, застанем за лепкой, и от которого мы, несомненно, получим добрый и радушный приём, если, конечно, у нас есть какое-то право вторгаться в его личное пространство.

 Эта длинная и узкая комната обшита досками и претендует на уют, но во всём этом ряду мастерских отсутствие заботы и внимания бросается в глаза, тем более что в Риме сейчас модно делать мастерские художников и скульпторов максимально удобными и пригодными для жизни. Из комнаты мистера Гибсона мы
Их переносят в другой грубый сарай, где происходит процесс превращения
гипса в мрамор, и где часто бывающие там посетители не могут не заметить огромную разницу в мастерстве и
природных способностях многочисленных рабочих, занятых в этом процессе.

 Поскольку различные процессы создания скульптур малоизвестны, здесь, возможно, будет уместно
пролить на них немного света. Художник
сам лепит фигуру, бюст или группу, что бы это ни было, из глины,
тратя на этот первый этап все свои навыки, время и силы. Когда
После завершения работы — а на это уходит много месяцев, а иногда даже лет неустанных занятий — с глиняной фигуры снимают гипсовый слепок, по которому рабочие вырезают скульптуру из мрамора, а художник наблюдает за процессом и оставляет за собой более деликатную задачу — отделку. Торвальдсен, говоря об этих процессах, замечает, что «глиняную модель можно назвать творением, гипсовый слепок — смертью, а мрамор — воскрешением». Несомненно, что глиняная модель и мраморная
статуя, когда каждая из них получает завершающий штрих, становятся более похожими друг на друга
Они более похожи друг на друга, чем на гипсовую копию. Скульпторы настолько чувствительны к тому ущербу, который наносится их работам, когда их видят в гипсовых копиях, что они прилагают огромные усилия, чтобы вручную восстановить что-то из того изящества и остроты, которые были утрачены в процессе лепки. Это настолько впечатлило американского скульптора Пауэрса, что, проявив изобретательность и находчивость, присущие его стране, он сумел сделать гипс почти таким же твёрдым, как мрамор, и который с одинаковым успехом поддаётся обработке напильником, резцом и полировальной машиной.

В Риме есть мастера, специализирующиеся на изображении определённых частей тела, драпированных или недрапированных; например, один человек известен своим умением работать с волосами и ограничивается только этой специализацией, в то время как другой знаменит своим способом передачи качества плоти, а третий не имеет себе равных в изображении драпировок. Очень редко случается так, что художнику везёт и он находит все эти
качества в одном человеке, но иногда это происходит, и мистер
Гибсону самому повезло , что у него есть рабочий , чье мастерство
и манипулятивная сила во всех областях — высочайшего порядка.
 Римлянин по рождению, красивый и хорошо сложенный Камилло, с изящной фигурой и тонкими, почти женственными руками, — мастер в обращении с молотком и стамеской, и от головы до пят он воплощает и интерпретирует свою модель с художественной силой и чувством. Человек любит
свою работу, и работа отвечает ему взаимностью, как и всегда, от
великих трудов гениев до самых скромных занятий на улице или в переулке.

Возвращаясь к нашему отступлению: покинув мастерскую, мы переходим на другую сторону.
Из маленького сада, через такую же грубую дверь, как и те две, через которые мы уже прошли в первой студии, мы попадаем в другую просторную, похожую на амбар комнату, в центре которой стоит раскрашенная Венера, так дорогая сердцу мистера Гибсона, что, несмотря на то, что она была выполнена по заказу, год за годом проходит, а он всё не может решиться расстаться с ней. По стенам этой просторной студии развешаны слепки с «Охотника», одного из самых ранних и энергичных произведений мистера
Работы Гибсона; портрет Королевы, колоссальная группа в Палате общин
Лорды и прочие. Осмотрев их на досуге и
взглянув на Венеру с наиболее выгодной точки, вероятно, под присмотром
мастера, который никогда не устаёт разглагольствовать о том, как
древние умели раскрашивать свои статуи, мы поднимаем занавеску в
левом углу студии, и слуга спрашивает, будет ли «синьорина» принимать посетителей. Получив разрешение, мы
поднимаемся по крутой лестнице и оказываемся в маленькой верхней
комнате лицом к лицу с невысокой миниатюрной фигуркой ростом
высокая, в кепке и блузке, с короткими золотисто-каштановыми кудрями, широким лбом,
открытым и решительным выражением лица, на первый взгляд производит
впечатление красивого мальчика. Однако это только первое впечатление,
которое вводит в заблуждение. Стройная талия и хорошо развитая грудь
несомненно принадлежат женщине, а глубокие, серьёзные глаза, твёрдо
сжатые губы и скромное достоинство в осанке выдают в ней незаурядную
личность и способности.

Итак, читатель, мы познакомили вас с героиней этого очерка, американской скульпторшей
Гарриет Хосмер.

Харриет Хосмер родилась в Уотертауне, штат Массачусетс, в 1831 году. Она была единственной выжившей дочерью врача, который, потеряв жену и ребёнка из-за чахотки и опасаясь, что его ждёт та же участь, подарил ей лошадь, собаку, ружьё и лодку и настаивал на том, что жизнь на свежем воздухе необходима для здоровья. Бесстрашная наездница, меткий стрелок, искусная
в гребле, плавании, прыжках в воду и катании на коньках, Харриет Хосмер — яркий
пример того, как разумная физическая подготовка помогает преодолеть
даже наследственные недостатки телосложения.
энергичная девочка, потакая желаниям отца, в то же время находила время, чтобы удовлетворять и развивать свои особые вкусы.
Много раз, когда почтенный доктор льстил себе мыслью, что его любимица усердно занимается, её можно было застать в глиняном карьере, не очень далеко от отцовского дома, где она делала первые попытки лепить лошадей, собак, овец, мужчин и женщин или любой другой предмет, привлекавший её внимание. И здесь, и впоследствии
Ленокс, она хорошо проводила время, изучая естественную историю, и
Она заряжала ружьё, добывая для себя образцы диких лесных обитателей,
покрытых перьями и шерстью; одних она препарировала, а других
своими руками готовила и набивала. Стены комнаты, предназначенной для
её особых нужд в «старом доме на родине», увешаны птицами,
летучими мышами, бабочками и жуками, змеями и жабами, а в разных
бутылках с духами содержатся тщательно препарированные и приготовленные ею объекты.

Изобретательность и вкус проявились в том, как юная девушка
использовала яйца и перья из украденных ею гнёзд и птиц.
Одна чернильница, очень ранняя поделка, свидетельствует о механическом гении и
художественном вкусе. Взяв голову, горло, крылья и боковые перья синей птицы, она
выдула содержимое из куриного яйца и поставила его на попа, сформировав грудь птицы из
овальной поверхности яйца, а через открытый клюв и вытянутую шею получила доступ к
полости яйца, содержащей чернила.

Никто не мог бы, войдя в эту квартиру, где жили ребёнок и
молодая девушка, не почувствовать силу и индивидуальность
характера, которые с тех пор отличали её.

В книге, полной веселья и забав, рассказывается о многочисленных розыгрышах,
доведённых до такого абсурда, что доктор Хосмер был удовлетворён
прогрессом в здоровье и силе своего ребёнка. Он безуспешно пытался
определить её в дневные и еженедельные школы неподалёку от дома и
решил отдать её на попечение миссис Седжвик из Ленокса, штат Массачусетс. Туда была отправлена юная леди,
исключённая из одной школы и признанная неисправимой
в другой, со строгими наставлениями, что здоровье
Это по-прежнему должно быть первостепенным соображением, и новая ученица
должна иметь возможность ездить верхом и ходить пешком, стрелять и плавать, сколько душе угодно. В более мудрые или добрые руки нельзя было отдать эту юную девушку. Здесь она также познакомилась с миссис Фанни Кембл, чьё влияние способствовало укреплению и развитию её уже сложившихся вкусов и пристрастий. Мы слышали, как молодая художница с благодарностью
вспоминала о миссис Кембл, которая вдохновила её на то, чтобы сделать скульптуру своей профессией и посвятить себя и свою жизнь искусству.

Одноклассники мисс Хосмер помнят множество проделок и подвигов, которые
демонстрировали её смелый характер и любовь к шалостям. Одним из них было
захват ястребиного гнезда на вершине очень высокого лесного дерева, на которое она
забралась, рискуя жизнью. Её комната, как и дома, была украшена
гротескными засушенными образцами, среди которых были различные
рептилии, обычно вызывающие ужас у юных леди.

Анонимное письмо о Бостоне и бостонцах было написано примерно в это время
и приписано мисс Хосмер. Шутка над бостонским врачом
стала непосредственной причиной её отправки в Ленокс. Её здоровье
Из-за того, что её отец немного беспокоился, к ней был вызван упомянутый джентльмен, врач с большой практикой. Довольно нерегулярные визиты этого врача стали источником большого раздражения и некоторых реальных неудобств для его пациентки, поскольку они мешали ей кататься верхом, ездить на охоту и кататься на лодке. Потерпев некоторое время, она попросила джентльмена в качестве большой любезности назвать время своего визита, чтобы она могла соответствующим образом подготовиться. Врач согласился, но пунктуальность - это
не всегда в распоряжении профессиональных врачей. Дела шли хуже, чем когда-либо. Иногда приём в двенадцать часов начинался только в три часа дня. Однажды, в частности, доктор -------- опоздал на несколько часов. Между врачом и пациенткой произошла шутливая ссора, и, когда он встал, чтобы уйти, и предложил назначить другой приём, мисс Хосмер настояла на том, чтобы он дал слово его соблюсти.

«Если я жив, — сказал он, — то буду здесь», назвав определённое время в
определённый день.

«Тогда, если тебя здесь не будет, — был ответ, — я буду считать, что ты
мёртв».

Так они расстались. Наступил день и час, но доктор так и не появился. В тот вечер мисс Хосмер уехала в Бостон, а на следующее утро в газетах появилось объявление о смерти доктора ------. Половина Бостона и его окрестностей бросилась к дому врача, чтобы оставить карточки и
сообщения с соболезнованиями семье и узнать причину этого внезапного и прискорбного события.

В 1850 году, когда Харриет Хосмер было девятнадцать, она покинула Ленокс. Разумное отношение миссис
Седжвик, а также стимул и поддержка, оказанные миссис Кембл, придали этой деятельности правильный импульс
ум и тело, которые нужно было лишь направить в нужное русло. Она вернулась в дом своего отца в Уотертауне, чтобы продолжить обучение живописи и подготовиться к карьере, которую она решила выбрать. В то время у отца мисс Хосмер учился её двоюродный брат, с которым у неё сложились дружеские отношения. Они вдвоём провели много часов, препарируя ноги и руки и знакомясь с человеческим телом. Доктор Хосмер построил небольшое здание в глубине своего сада, чтобы облегчить эти исследования. Это были дни тесного сотрудничества.
учёба и практика. Уроки рисования и лепки, ради которых нашей юной ученице приходилось ездить в Бостон, расположенный в семи или восьми милях от дома, и занятия анатомией с её кузиной чередовались с неизбежными поездками верхом и на лодке, на которых мудро настаивал её отец.
 Река Чарльз протекает прямо перед домом, и на этой реке
У Харриет Хосмер был лодочный сарай, в котором хранилась надёжная широкая лодка и
хрупкая, поэтичная на вид гондола с посеребрённым носом, которая была отрадой её сердца и ужасом для менее опытных и не умеющих плавать
друзья. Жизнь молодой девушки в тот период была полна серьёзных намерений и благородных амбиций, а неутомимая энергия и настойчивость, которые отличают её сейчас в такой значительной степени, проявились и развились именно в то время.

 Сделав одну или две копии с античных образцов, она затем попробовала свои силы в создании портретного бюста, а затем вырезала из мрамора бюст Наполеона работы Кановы, полностью выполнив его своими руками, чтобы стать мастером своего дела. Отец, видя, что она предана учёбе, всячески её поддерживал и предложил отправить её в
своему другу, доктору Макдауэлу, профессору анатомии в Сент-Луисском
колледже, чтобы она могла пройти курс обучения,
и таким образом основательно подготовиться к выбранному ею виду искусства.
Юная художница была только рада принять предложение, и осенью 1850 года мы видим её в Сент-Луисе, где она живёт в семье своей любимой школьной подруги из Ленокса, завоевывая сердца всех её членов своим искренним, жизнерадостным характером и упорным трудом и обретая в лице главы семьи того, кого она от всего сердца и с энтузиазмом называет «лучшим другом, который у меня когда-либо был».

Её независимость в манерах и характере, а также тот факт, что она поступила в колледж как студентка, не могли не вызвать недовольства, и было придумано множество историй о молодой жительнице Новой Англии, которая, как говорили, носила за поясом пистолеты и была готова лишить жизни любого, кто ей помешал бы. Возможно, в данных обстоятельствах было не так уж плохо, что её защищал такой человек. Колледж находился в некотором отдалении от населённой
части города, и рано утром и поздно вечером, когда я шёл туда и
Вместе с другими учениками она, возможно, была обязана своей
полной безнаказанностью, с которой она бросала вызов условностям,
храбрости и умению обращаться с огнестрельным оружием, которые сопутствовали
ей.

Доктор Макдауэлл, очарованный талантом и усердием своей ученицы,
предоставлял ей все возможности, какие только мог, разрешая ей в любое время
посещать колледж и время от времени устраивая для неё частные
лекции, когда она приходила посмотреть, как он готовит вскрытия для
публичных лекций. Приятно и воодушевляюще видеть способных людей
и выдающийся человек, который так охотно помогает женщине, когда она сама хочет помочь себе. До сих пор карьера этого молодого художника была отмечена тёплым и щедрым поощрением первоклассных людей, от профессора Макдауэлла до Джона Гибсона, и приятно видеть, как нежная и благодарная признательность за такую доброту превращает временную связь между учителем и учеником в постоянную связь испытанной и ценной дружбы. «Я вспоминаю профессора Макдауэлла, — пишет мисс Хосмер, — с
большой любовью и благодарностью, как очень внимательного и терпеливого
преподавательница, а также всегда хороший, добрый друг».

 Всю зиму и весну 1851 года, фактически в течение всего семестра,
Гарриет Хосмер с неустанным рвением и вниманием продолжала свои занятия,
и в конце ей вручили «диплом», или сертификат, свидетельствующий о её
успехах в изучении анатомии. Во время своего пребывания в Сент-Луисе, в знак
благодарности и уважения, мисс
Хосмер вырезал из бюста профессора Макдауэлла работы Клевенджера медальон
из мрамора в натуральную величину, который сейчас находится в музее колледжа.
Возможно, стоит отметить, что Клевенджер и Пауэрс оба изучали анатомию
под руководством этого профессора.

 Получив «диплом», наша юная выпускница решила посетить Новый
Орлеан, прежде чем вернуться домой в Новую Англию. Это было не самое благоприятное время для таких путешествий, и по той или иной причине ей не удалось уговорить кого-либо из своих друзей составить ей компанию. К
будет и не ассоциируется с какой-то; и так, Харриет Хосмер, имеющих
ее ум на экскурсию вниз по Миссисипи до полумесяца
Сити, в одно прекрасное утро поднялась на борт парохода, направлявшегося в
Новый Орлеан. Река была мелководной, навигация — сложной; многие лодки, на которых плыл наш отважный путешественник, шли по суше; но удача, как обычно, была на его стороне, и он благополучно добрался до места назначения. Погода стояла очень жаркая, но, не унывая, наш юный друг увидел всё, что можно было увидеть, а ночью возвращался спать на борт парохода, стоявшего у дамбы, и через неделю возвращался с ним в Сент-Луис. Прибыв туда, вместо того чтобы
вернуться к своим друзьям, она села на корабль, чтобы добраться до водопада Святого Антония,
Она плыла по Верхнему Миссисипи, по пути остановившись в Дубьюке, чтобы посетить
свинцовую шахту, в которую она спустилась с помощью ведра и едва не
попала в беду, которая неизбежно привела бы к фатальным последствиям;
катастрофа, которая, поскольку никто не знал, где она находится,
вероятно, навсегда осталась бы тайной. У водопада Святого Антония она
побывала среди индейцев, к их большому удивлению и веселью, и увезла с
собой трубку, подаренную вождём в знак дружбы. Она также
совершила восхождение на гору, на которую до неё не поднималась ни одна женщина;
Зрители были так восхищены её смелостью и ловкостью,
что настояли на том, чтобы узнать её имя, и с тех пор гора
называется в её честь. Во время следующего визита в Сент-Луис
мисс Хосмер обнаружила, что её деревенские поклонники сдержали слово,
и «Холм Хосмер» остаётся свидетельством честолюбия и смелости «маленькой леди».

По возвращении в Сент-Луис, где её долгое отсутствие вызвало немалое беспокойство, она пробыла там недолго и, попрощавшись со своими добрыми друзьями, отправилась домой.

Это было осенью 1851 года. Не успела Харриет Хосмер вернуться домой, как приступила к работе над идеальным бюстом Геспера, продолжая изучать анатомию вместе со своей кузиной и используя свободное время для чтения, верховой езды и катания на лодке. Затем последовал период напряжённой работы, воодушевлённой и вдохновлённой теми мечтами об успехе,
о достижении цели, о реализации высоких замыслов, которые не дают покоя молодому
и полному энтузиазма соискателю и создают ореол вокруг юношеских дней гения,
придавая красок всей его карьере. Как мудро и поэтично говорит Лоуэлл,

 «Великие мечты исключают низкие цели».

 Лучше стремиться и потерпеть неудачу, чем вообще не стремиться; лучше познать мечту, лихорадку и пробуждение, если это необходимо, чем пройти путь от колыбели до могилы, довольствуясь тем, что есть. Стремление может быть без гения, но не может быть гения без стремления; и там, где гений подкреплён трудолюбием и упорством, стремление одного периода найдёт своё воплощение в другом.

Поехать в Рим — познакомиться со всеми его сокровищами
Искусство, древнее и современное, — учиться и работать так, как до неё учились и работали мастера обоих периодов, — вот к чему стремилась наша юная художница. И всё это время она душой и телом трудилась над «Геспером», первым творением своего гения, наблюдая за его ростом под её рукой, как молодая мать шаг за шагом наблюдает за развитием своего первенца; втирая в пластичную глину все те тысячи надежд и страхов, которые, сменяя друг друга, очаровывают и волнуют всех, кто стремится к чему-то.
Наконец глиняная модель была готова, и была разыскана глыба мрамора
и нашла, и принесла домой в сарай в саду, который до сих пор
использовался для анатомических исследований, но теперь был переоборудован в мастерскую.
 Здесь своими маленькими ручками юная девушка, невысокая и хрупкая, совсем не крепкого здоровья, с помощью долота и молотка
вытесала бюст, а затем с помощью рашпиля и напильника довела его до совершенства. Потребовались месяцы и
месяцы, часы и дни упорного труда и терпения, но
эти крылья гения, упорства и трудолюбия принадлежали ей, и любовь
Это придало работе живости. Прошло лето 1852 года, прежде чем «Геспер» был
полностью завершён.

Критик из «Нью-Йорк Трибьюн» так писал об этой работе:

«У неё лицо прекрасной девушки, нежно засыпающей под звуки далёкой музыки. Её волосы изящно уложены и
перевиты маковыми головками. На её лбу сияет звезда, а под грудью лежит полумесяц». Тишина вечера
исходит от безмятежного лица и опущенных век... Округлость щёк и бюста подобна чистому, юному...
здоровая плоть, а мышцы красивого рта так изящно вырезаны, что кажется, будто они дышат.

 «Поэтическое восприятие предмета — это творение её собственного разума,
и воплощение его — всё это сделано её собственными руками, даже самые сложные,
грубые, механические части работы. Она наняла человека, чтобы тот отколол несколько больших кусков мрамора, но, поскольку он не привык помогать скульпторам, она не рискнула попросить его отколоть несколько дюймов от поверхности, с которой она собиралась работать.

«Теперь, — сказала она отцу, — я готова ехать в Рим».

— И ты поедешь, дитя моё, этой же осенью, — был ответ.

 Как бы ни стремился доктор Хосмер всячески содействовать карьере, которую выбрала его дочь, была ещё одна причина, по которой нужно было отправиться в
Италию до наступления зимы. Учёба и нервное напряжение сказались на хрупком от природы здоровье, и короткий сухой кашель встревожил достойного доктора за здоровье его ребёнка.

В октябре 1852 года отец и дочь отправились в Европу, а диплом Сент-
Луи и дагерротипы Геспер были тщательно спрятаны
в самом надёжном углу чемодана в качестве свидетельства того, чего уже достигла молодая художница, когда, приехав в Рим, она должна была обратиться за наставничеством к одному из двух мастеров, чья всемирная слава могла бы удовлетворить амбиции нашей претендентки. Она так сильно хотела попасть в Рим, что провела в Англии всего неделю, а затем, присоединившись к друзьям в Париже, отправилась в Рим и прибыла в Вечный город вечером 12 ноября 1852 года.

В течение двух дней дагерротипы были переданы мистеру
Гибсон сидел за завтраком в кафе «Греко», известном месте отдыха художников.

Теперь, в качестве предостережения для женщин, не стоит легкомысленно браться за какую-либо карьеру, чтобы так же легко отказаться от неё при первом же возникшем затруднении. В Риме существовало предубеждение против женщин-художниц из-за претензий, с которыми некоторые из них отправлялись туда, и из-за которых им удавалось получить доступ в некоторые из лучших студий и учиться у своих мастеров, чтобы отказаться от этих ценных возможностей при первом же возникшем препятствии. Мистер Гибсон сам был таким.
Было сказано, что он был таким образом оскорблён и раздражён, и мисс Хосмер
показалось крайне сомнительным, что он взглянет на дагеротипы или выслушает предложение стать его ученицей.
Однако дагеротипы были поставлены перед ним, и, взяв их в руки, — на одном был изображён бюст в полный рост, а на другом — в профиль, — он несколько мгновений сидел молча, пристально глядя на них.
Воодушевлённый этим, молодой скульптор, взявшийся за их создание,
продолжил объяснять намерения и пожелания мисс Хосмер, о которых она
уже сделала и что она надеется сделать. Мистер Гибсон по-прежнему хранил
молчание. Наконец, закрыв футляры,

«Пошлите ко мне юную леди, — сказал он, — и она узнает всё, что я знаю и чему могу её научить».

 Менее чем через неделю Гарриет Хосмер уже обосновалась в мастерской мистера Гибсона, в уже описанной комнате наверху. Вскоре между учителем и учеником возникла по-настоящему
отцовская и сыновняя привязанность, которая стала источником большого счастья для них самих, а также радости и
удовольствия для всех, кто знает и ценит их, благодаря удивительному сходству.
и все же непохожесть, которая с самого начала существовала между мисс Госмер и мистером
Гибсоном и которую ежедневное общение не имеет тенденции уменьшать.

В одном из своих писем она пишет:

“Самое заветное желание моего сердца удовлетворено тем, что я признан
Гибсоном в качестве ученика. Он живет в Риме тридцать четыре года и
возглавляет фургон. Мне очень повезло. Он только что закончил модель статуи королевы, и, поскольку его комната свободна, он разрешает мне воспользоваться ею, и теперь я нахожусь в его собственной мастерской. У меня также есть небольшая комната для работы, которую раньше занимал Канова, и, возможно, вдохновение посетит меня
можно было бы нарисовать со стен».

Первую зиму в Риме мистер Гибсон провёл за лепкой античных скульптур.
Гибсон хотел убедиться в правильности глазомера мисс Хосмер и в основательности её знаний, а Геспер демонстрировала наличие у неё воображения и творческой силы. С самого начала мистер Гибсон был более чем доволен её умением имитировать округлость и мягкость плоти, сказав однажды, что он никогда не видел ничего подобного и нечасто с этим сталкивался.

 Её первой попыткой создать оригинальный дизайн в Риме был бюст Дафны.
За ней быстро последовала другая Медуза — прекрасная Медуза, — и это
прекрасное создание, безупречное по форме и выразительности, передающее ужас и
агонию, не доходя до физической боли.

 Мы уже говорили о том, что мисс Хосмер завела себе
близкого друга во время зимы, проведённой в Сент-Луисе, в семье, в доме
которой она гостила. Этот джентльмен, желая удачи молодой художнице в её путешествии в Рим, накануне отъезда отправил ей заказ на крупную сумму за первую фигуру, которую она должна была моделировать.
оставив её совершенно свободной в выборе времени и темы. В результате появилась статуя
«Никто», которая сейчас находится в доме мистера Кроу в Сент-Луисе и которая доставила такое удовольствие своему владельцу и его
соотечественникам, что мисс Хосмер получила заказ на создание статуи для Публичной библиотеки в Сент-Луисе на тех же льготных условиях.
«Беатриче Ченчи», получившая столько восторженных отзывов критиков и
ценителей, была отправлена в Сент-Луис в соответствии с этим приказом.

 Лето в Риме, как известно, тяжело переносится местными жителями.
и полна опасностей для иностранцев. Доктор Хосмер, убедившись, что его дочь
наконец устроилась, вернулся в Америку, оставив ей строгие
наставления искать на лето какое-нибудь здоровое место в соседних горах,
если только она не поедет в Швейцарию или Англию.
Рим, однако, был центром притяжения, и после первого сезона, проведённого в Сорренто, на берегу Неаполитанского залива, мисс Хосмер
не могла заставить себя покинуть его величественный купол и благородные сокровища искусства. Наступило третье лето, и, слушая
По совету друзей и по настоятельной просьбе отца она договорилась о визите в Англию. Был назначен день, собраны чемоданы; она была накануне отъезда, когда пришло письмо из Америки, в котором сообщалось о больших потерях, понесённых её отцом, что должно было повлечь за собой сокращение расходов во всех возможных сферах, отказ от карьеры в Риме и немедленное возвращение домой.

 Эта новость поразила её как гром среди ясного неба. Ошеломлённая и растерянная,
она не знала, что делать. Она была единственным ребёнком в семье.
Она потакала каждому своему капризу и прихоти, и положение её было поистине поразительным и сбивающим с толку. Единственным, что она считала невозможным, была отказ от её артистической карьеры; что бы ещё ни случилось, этого не должно было быть. И теперь в игру вступила та истинная независимость характера, которая до сих пор проявлялась в основном в диких выходках и трюках. Вместо того чтобы обратиться к друзьям, чьи средства, как она знала, были в её распоряжении в этой чрезвычайной ситуации, она отправила посыльного за молодым скульптором, который показывал ей дагерротипы
Мистер Гибсон, который сам зависел от своих профессиональных успехов,
был, по её мнению, самым подходящим человеком для того, чтобы посоветоваться с ним о её будущей карьере. Он поспешил на зов и увидел, что радостное, смеющееся лицо, которое он всегда знал, побледнело и как будто внезапно превратилось из лица молодой девушки в лицо женщины, полной забот и тревог. Он едва мог поверить в услышанное, но письмо было ясным, а вызов домой — категоричным. «Уходи, я не буду», — было её единственным связным решением.
Так они и лежали, прижавшись друг к другу. Мисс
Хосмер был владельцем красивой лошади и дорогого английского
седла; они были обречены на гибель. Само лето в Риме, когда жизнь там
обходится почти бесплатно, было решено провести там;
и в течение этих летних месяцев мисс Хосмер должна была создать
что-то настолько привлекательное, что это обеспечило бы ей быстрый заказ, и,
соблюдая строгую экономию, начать с этого момента независимую карьеру
художницы, которую многие из её окружения, обладавшие меньшим талантом и
подготовкой, смогли успешно продолжить. Не успели мы и глазом моргнуть, как стволы были готовы
Она распаковала вещи; друзья, с которыми она собиралась ехать, уехали без неё; о неудачах её отца было сказано просто и прямо, и она сразу же занялась делом, которое они с подругой выбрали.

 Говорят, что дружба между молодым человеком и молодой женщиной едва ли возможна, и, возможно, при обычных обстоятельствах, когда у женщины нет собственных увлечённых интересов, нет определённой цели и стремления в жизни, это может быть так. Однако здесь мы имеем дело с искренней и
полезной дружбой, которая одинаково дорога сердцам обоих.
Под опытным руководством своей подруги мисс Хосмер вела свои дела с благоразумием и экономией и в то же время заботилась о своём здоровье. Лето прошло, и ни лихорадка, ни какие-либо другие недуги не коснулись нашей юной подруги. Она усердно трудилась и вылепила статую Пака, настолько полную духа, оригинальности и веселья, что, как только она была закончена, поступил заказ на её отливку в мраморе. Это
повторялось снова и снова, и в течение следующей зимы для одной только Англии
было заказано три экземпляра — один для герцога Гамильтона.
Таким образом, начав с чистого листа, мисс Хосмер добилась того успеха,
которого никогда не лишён талант в сочетании с трудолюбием и энергией.

 Зимой, когда «Ченчи» были отлиты в мраморе, она занималась
созданием памятника в память о прекрасной молодой католичке,
предназначенного для ниши в церкви Сан-Андреа-делле-Фратте,
на Виа-Мерчеде, недалеко от Пьяцца-ди-Спанья. Портрет
фигура молодой девушки в полный рост, в натуральную величину, лежит на низком
диване. Поза непринуждённая и естественная, а сон безмятежный.
Смерть прекрасно передана в контрасте с тёплым сном жизни в «Ченчи».

 Зимой 1858 года мисс Хосмер занималась моделированием фонтана, за основу которого она взяла историю о Гиласе, спустившемся за водой, когда, согласно мифологии, его схватили водяные нимфы и утопили. Гилас образует вершину пирамиды, в то время как
нимфы, обвившиеся вокруг её основания, вытянув руки, пытаются утащить
его вниз, в воду, где дельфины извергают струи, переплетающиеся друг с
другом. Двойной бассейн, верхний из которых поддерживают лебеди,
принимает каскад.

Весной 1859 года мисс Хосмер работала над статуей Зенобии, заказанной в Америке. Молодой принц Уэльский посетил её мастерскую, чтобы увидеть эту незаконченную работу, которой он очень восхищался. Он приобрёл «Пака» её работы, чтобы пополнить свою коллекцию. Мисс Хосмер создала в качестве дополнения к этой статуе «Блуждающий огонёк», который, по слухам, даже превосходил её работу.




 ИМЕНА ЖЕНЩИН-ХУДОЖНИЦ


 А.
 СТРАНИЦА

 Абарка, Донна Мария де, 86

 Агнес, аббатиса Кведлинбергская, 29

 Айрола, Анжелика Вероника, 82

 Айзелин, мадам, 239

 Альбони, Роза, 225

 Альфьери, Карлотта Мелания, 225

 Аллойн, мадемуазель, 240

 Амаласента, 28

 Амхерст, леди, 186

 Анаксандра, 26

 Андросс, мисс, 170

 Анжелика, 86

 Ангуишола, Анна Мария, 48

 «Европа», 51

 «Елена», 48

 «Лючия», 51

 «Минерва», 48

 «Софонисба», 49

 Анна Амалия Брауншвейгская, 136

 Анна, принцесса Оранская, 167

 Ансон, мадам, 203, 237

 Ардинхелли, Мария Анджела, 225

 Ардойно, Анна Мария, 79

 Аристарит, 26

 Армани, Винченца, 45

 Ароматари, Доротея, 55

 Омон, Огюстен, 239

 Ава, 28

 Авейру, герцогиня, 86 лет


 B.

 Бэджер, миссис, 316

 Баллин, Нанин, 236

 Басспорт, Мадлен Франсуаза, 202

 Бил, Мэри, 123

 Боклерк, леди Диана, 187

 Борепас, мадам де, 190

 Бексон, мисс, 190

 Бир, Мария Эухения де, 86

 Бейнаски, Анджела, 78

 Бехар, герцогиня, 86

 Белл, мисс, 190

 Бенавидес, Мария Куэва, 87

 Беннингс, Ливина, 57

 Бенуа, мадам, 203

 Бенуэлл, Мэри, 188

 Бернаскони, Лаура, 80

 Берто, Мари Розали, 204

 Блэквелл, Элизабет, 190

 Бланшо, Женевьева, 201

 Блок, Джоанна Кертен, 126

 Боккерини, Анна, 224

 Борен, мадемуазель, 138

 Буазо, Луиза Аделаида, 204

 Бонёр, Джульетта, 275

 «Роза», 261

 Борджини, Мария, 79

 Бёзенбахер, Мэри Анна, 240

 Брейгель, Анна, 97

 Брицио, Плаутилла, 80

 Брук, Барбара Ван ден, 58

 Броссар, Мари Женевьева, 202

 Брюн, Эжени, 237

 Брусасорчи, Чечилия, 55

 Брюйер, мадам, 203

 Брюин, Анна де, 97

 Бурини, Барбара, 225

 Бутлар, мадам фон, 237


 C.

 Кабальеро, Анхела Перес, 89

 Качча, Франческа, 82

 «Урсула, 82

 Каффа, Мария ла, 83

 Калабрезе, Мария, 42

 Каллирхоя, 24

 Калипсо, 26

 Кантофоли, Джиневра, 72

 Кантони, Катерина, 55

 Капет, мадам, 203

 Караскилья, Изабелла, 88

 Карлайл, Анна, 122

 «Графиня», 122

 Карпентер, миссис, 244

 Карриера, Розальба, 226

 Казалина, Лючия, 82, 225

 Кассана, Мария Виттория, 82

 Кэкстон, Флоренс, 244

 Шалон, Кристина, 167

 Шапен, миссис, 288

 Шарлотта Австрийская, 136

 Шарлотта Матильда, королева Вюртемберга, 186

 Шарпантье, мадам, 203

 Констанс Мари, 236

 Шерон, Элизабет Софи, 90

 Керубини, Катерина, 224

 Шев, Шарлотта, 344

 Сирена, 26

 Клейн, Пенелопа, 122

 «Магдален», 122

 «Сара», 122

 Коэлло, Изабелла Санчес, 86

 Коул, Сара, 295

 Колло, мадемуазель, 201

 Купер, Эллен, 344

 Копомацца, Луиза, 78

 Корбо, Фанни, 243

 Кориолани, Мария Тереза, 73

 Косуэй, Мария, 191

 Куле, Анн Филибер, 204

 Крэбб, Анна, 121

 Кретьен, Эрсилия, 73

 Крискуоло, Мария Анджела, 55


 D.

 Деймер, Энн Сеймур, 170

 Дамини, Дамина, 81

 Данти, Теодора, 43

 Дардс, миссис, 189

 Дассель, Эрминия, 312

 Давен, мадам, 201, 236

 Делани, миссис, 186

 Деннинг, Шарлотта, 287

 Деверзи, Адриенн Мари, 237

 Дитрих, Мария Доротея, 141

 «Розина», 143

 Сестры Дитч, 141

 Дольче, Агнес, 73

 «Мария, 73

 Долора, Анна Виктория, 225

 Доменичи, Мария, 81, 83

 Дорш, Сюзанна Мария, 138

 Дракс, мисс, 190

 Дрёллинг, Луиза Адеона, 237

 Дюбуа, миссис Корнелиус, 297

 Дюшемен, Кэтрин, 90

 Дюклузо, мадам, 239

 Дю Пре, Джулия, 342

 Дюкенуа, мадемуазель, 202

 Дюран, Флавия, 65


 E.

 Эймарт, Мария Клара, 114

 Эли, мадам, 236

 Елизавета Австрийская, 226

 Елизавета Кристина Брауншвейгская, 136

 Елизавета Эрнестина Антония Саксен-Мейнингенская, 136

 Елизавета, принцесса, 186

 «Принцесса Пармы, 226

 Элленридер, Мария, 241

 Эйк, Маргаретта фон, 34


 F.

 Фаншоу, Кэтрин Мэри, 190

 Фарнезе, Изабелла, 89

 Фово, Фелиция де, 247

 Феста, Бьянка, 224

 «Матильда, 224

 Фиеска, Хелен, 47

 «Томмазо, 47

 Фишер, Анна Катарина, 114

 «Сюзанна, 114

 Фицджеральд, леди Э., 170

 «Леди Генри, 186

 Фоули, Маргарет, 287

 Фонтейн, мадам, 239

 Фонтана, Лавиния, 61

 Фонтана, Вероника, 73

 Форестье, Мари Анн Жюли, 236

 Форг, Аполлония де, 232

 Фрателлини, Джованна, 83

 Фримен, Анна Мэри, 342

 Фрейберг, баронесса фон, 241

 Фридрих, Каролина Фредерика, 142

 Фюссли (Фюзели), Анна, 142

 « « Элизабет, 142

 Фюрст, Магдалена, 114


 G.

 Габасси, Маргерита, 82

 Габиу, Жанна Элизабет, 237

 Галеотти, Анна, 224

 Галиция, Феде, 60

 Гарри, Коломба, 225

 Гарцони, Джованна, 82

 Готье, Элизабет, 201

 Джентилеска, Софонисба, 55

 Джентилески, Артемизия, 66

 Жерар, мадам, 202

 «Маргерит», 201

 «Сюзанна», 57

 Гизи, Диана, 43

 Гибсон, Сюзанна Пенелопа, 121

 Джиларте, Магдалена, 87

 Джиннасси, Катерина, 65

 Джованнини, Бьянка, 225

 Глаубер, Диана, 115

 Годефруа, Элеонора, 237

 «Мадам», 201

 Годевик, Маргаретта, 98

 Гоис, мадам, 202

 Голдбек, мадам, 342

 Гудрич, миссис, 287

 Гоув, мисс, 316

 Грейс, миссис, 189

 Гранбери, мисс, 316

 Гранди, Паолина, 81

 Грасси, Никкола, 80

 Грей, мисс, 190

 Грейторекс, миссис, 316

 Греббер, Мария, 97

 Грёзе, Анна Габриэль, 202

 Гревилл, леди Луиза де, 186

 Гваделупе, Мария де, 86 лет

 Гиймар, Софи, 237 лет


 H.

 Холл, Энн, 299

 Хамерани, Беатрис, 80

 Хемсен, Кэтрин, 57

 Хартли, мисс, 189

 Хоторн, миссис, 316

 Хэй, миссис Бенхэм, 244

 Хайд, Марианна, 140

 Хедвиг, Софи, принцесса, 121

 Хере, Маргарет де, 57

 Хайнеке, Катарина Элизабет, 141

 Хелена, 26

 Эро, Антуанетта, 90

 «Мадлен», 90

 «Мари Катрин», 201

 Эрберлен, мадам, 240

 Хейлан, Анна, 87

 Хильдегарда, 28

 Хильдрет, миссис, 315

 Хилл, миссис, 316

 Хоули, миссис, 189

 Хоффманн, Элизабет, 97

 Хогенхейзен, Элизабет Джорджина ван, 168

 Холланд, принцесса, 115

 Хоппнер, миссис, 185

 Хортемельс, Мэри Магдалена, 203

 Хосмер, Харриет, 349

 Хоуитт, мисс, 244

 Хросвита, 28

 Уэва, Барбара Мария де, 222

 Хьюз, миссис Болл, 287

 Хюрембат, Сюзанна, 57


 Я.

 Iberg, Eva von, 57


 J.

 Жакото, мадам, 239

 Джерихов-Бауманн, мадам, 241

 Джонсон, Мэри Энн, 345

 Джулиани, Катерина, 78

 Ювенель, Эстер, 113


 K.

 Калло, 26

 Кауфман, Анжелика, 144

 Кейзер, Клара де, 57

 Киллегрю, Энн, 124

 Кохер, Анна де, 104

 Кора, 24

 Крафт, Барбара, 241

 Куглер, мадам, 203

 Кюсель, Кристина, 114

 «Иоанна Сибилла, 114

 «Магдалена, 114


 L.

 Лэдд, Анна, 188

 Лафонд, Аврора Этьен, 237

 Лафонтен, Розали де, 237

 Лала, 27

 Ламартин, мадам де, 239

 Ламме, Пласида, 114

 Ландер, Луиза, 326

 Ланге, Барбара Хелена, 114

 Лэнгли, Бетти, 190

 Лаодикия, 30

 Лоуренс, Мэри, 190

 Лайя, 27

 Лаццарини, Элизабетта, 81

 Ле Брюн, Элизабет, 206

 Леконт, Маргарита, 203

 Леду, Филиберта, 236

 Ли, Анна, 190

 Легаре, Мэри Суинтон, 301

 Легри, Амели, 239

 Ленуар, мадам, 237

 Леру, мадам, 236

 Лескай, Катарина, 97

 Лесли, Энн, 294

 Лесюр, Элиза, 201

 Линвуд, мисс, 190

 Лисецка, Анна Розина, 140

 Листер, Анна, 122

 «Сюзанна», 122

 Лишеуска, Анна Доротея, 143

 Лодде, Алексия де, 165

 Лонги, Барбара, 47

 Лоса, Изабелла, 56

 Лукан, графиня, 187

 Лаптон, миссис, 286


 M.

 Макинтош, Сара, 287

 Манцолини, Анна, 225

 Маратти, Мария, 225

 Маргаретта, 35

 Маргрете Баден-Дурлахская, 136

 Мария Анна Австрийская, 136

 Мария Орлеанская, 238

 Мармочини, Джованна, 79

 Мартин, мисс, 190

 Массон, Мадлен, 93

 Маттеис, Эммануэла, 225

 «Феличе, 225

 «Мария Анхиола, 225

 Мэй, мисс, 315

 «Кэролайн, 316

 Майер, Констанс, 236

 Маццони, Изабелла, 42

 Медичи, Мария деи, 79

 Мемората, Анна, 112

 Менендес, Анна, 222

 «Клара, 222

 Менгс, Анна Мария, 140

 Менн, Доротея, 138

 Мериан, Мария Сибилла, 116

 Меррифилд, мисс, 244

 Мессьери, Анна Терезия, 225

 Метц, Гертруда, 142

 Мика, мадемуазель, 282

 Мишо, мадам, 203

 Миллс, миссис Монктон, 244

 Мирбель, графиня де, 239

 Мирно, 203

 Могалли, Тереза, 224

 Монже, Анжелика, 236

 Монферье, Луиза де, 237

 Монти, Элеонора, 225

 Мората, Фульвия, 112

 Мор, Мэри, 122

 Мориц, Анна, 168

 Морланд, мисс, 190

 Мозер, Мэри, 181

 Муратори, Тереза, 73

 Мюррей, Элизабет, 244

 «Мэри, 286

 Мутри, мисс, 240

 Мин, Корнелия ван дер, 168

 Мин, Агата ван дер, 188


 N.

 Натали, Мадалена, 65

 Наужи, Женевьева, 203

 Нил, Элизабет, 190

 Нелли, Плаутилла, 30, 42

 Ноэль, мисс, 190

 Норен, мадемуазель, 139

 Нимеген, Сюзанна Мария, 168


 O.

 Окли, Джулиана, 316

 О’Коннелл, мадам, 95

 Овер, Альберта тен, 168

 Огл, мисс, 170

 О’Хара, мисс, 287

 Олимпия, 26

 Оммеганк, Мария Якоба, 168

 Остервик, Мария ван, 104

 Остфриз, Кэтрин, 104

 Оппендорф, графиня фон, 141

 Озанн, Джейн Фрэнсис, 90

 «Мэри Энн, 90


 P.

 Паар, принцесса Анна, 141 год

 Пакман, Анжелика Агнес, 97, 104

 Палладини, Арканджела, 60, 79

 Паломино, Франциска, 87

 Панзакки, Мария Елена, 73

 Паппафава, Беатрис, 60

 Парасоль, Иеронима, 80

 «Изабелла, 80

 Паренти-Дюкло, Анна, 224

 Паш, Ульрика Фредерика, 165

 Пассе, Магдалена де, 58

 Патин, Карлотта, 81

 «Габриэлла, 81

 Пацци, Катерина де, 55

 Пил, Анна К., 288

 «Миссис Рембрандт, 294

 «Росалба», 294

 «Сара М.», 291, 293

 Пеллегрини, Людовика, 55

 Пепин, Кэтрин, 95

 Перес, Анна, 222

 Перро, Кэтрин, 90

 Питерс, Клара, 103

 Пфлаудер, Розина, 138

 Пфрюндт, Анна Мария, 114

 Пиччини, Изабелла, 79

 Пинелли, Антония, 65

 Пизани, Ливия, 224

 Планто, мадам, 286

 Платт, миссис, 185

 По, Тереза дель, 65, 78

 Помпадур, мадам де, 93

 Поццо, Изабелла даль, 83

 Прейслер, Анна Фелиситас, 139

 «Барбара Джулия, 139

 «Хелен, 114

 «Мария Анна, 139

 Престель, Мария Катарина, 189

 Преу, Джоанна Сабина, 114

 Прието, Мария, 222

 «Мария де Лорето, 88

 Провис, Анна Джемайма, 189


 Q.

 Куатрепом, Изабелла, 56 лет

 Керубини, Катерина, 89 лет

 Квестье, Катарина, 99 лет


 R.

 Раймонди, мадам, 43 года

 Раструм, Маргаретта, 115

 Равеманн, мадам, 115

 Рейнер, Луиза, 244

 Рид, Кэтрин, 190

 Реди, Джованна, 79

 Реньери, Анна, 81

 Рейшут, Анна Мария фон, 165

 Риальто, Домения Луиза, 81

 Риччи, Клена, 78

 Ридель, Мария Тереза, 143

 Ригер, Мария, 114

 Райт, Изабель Мария, 223

 Роберт, Фанни, 237

 Робино, Клэр, 237

 Робусти, Мариетта, 45

 Родиана, Онората, 36

 Ролдан, Луиза, 87

 Ронд, Лукреция Катрин де ла, 201

 Роза, Аниэлла ди, 75

 Роуз, Сьюзен Пенелопа, 122

 Розе, мадемуазель, 126

 Росс, Элизабет, 138

 Росси, Проперция ди, 39

 Руска, Катерина, 60, 83

 Руйш, Рейчел, 106

 Райберг, Элизабет, 168

 Райдинг, К. М., 165

 Рик, Корнелия де, 167


 S.

 Сальмеггия, Кьяра, 83

 Сальвиани, Розальба Мария, 224

 Сальвиони, Розальба, 88

 Самон, миссис, 170

 Санчес, Хесуальда, 87

 Сандрарт, Сюзанна Мария фон, 113

 Сармьенто, Тереза, 86

 Сартори, Фелисити, 232

 Саттлер, Кэролайн, 202

 Сэвилл, леди Доротея, 186

 Саксен-Мейнинген, принцесса, 240

 Скалиджери, Агнес, 83

 «Лючия, 83

 Скарафалья, Лукреция, 72

 Шалькен, Мария, 98

 Шеффер, Кэролайн, 168

 Шильд, Шарлотта Ребекка, 138 лет

 Шотт, Кресценция, 138

 Шрётер, Каролина фон, 242

 Шурманн, Анна Мария, 99

 Шварц, Кэтрин, 57

 Швиндл, Роза Элизабет, 138

 Сегерс, Анна, 57

 Зайдлер, Луиза Каролина, 241

 Сиддонс, миссис, 170

 Сильва, Мария де, 222

 Сильвестр, Сюзанна, 203

 Симановиц, Людовика, 240

 Саймс, Мэри Джейн, 293

 Саймонс, Мария Элизабет, 168

 Сирани, Анна Мария, 72

 «Барбара, 72

 Сирани, Элизабетта, 68

 Сирис, Виоланта Беатрис, 224

 Сискара, Анжелика, 225

 Скейзерс, Клара, 57

 Смирк, мисс, 190

 Смит, Барбара Ли, 244

 «Элизабет, 170

 Смайтерс, Анна, 57, 188

 Сонненшайн, мадемуазель, 240

 София, герцогиня Кобург-Заальфельдская, 136

 София, принцесса, 115

 Спенсер, графиня Лавиния, 186

 «Лили М.», 317

 Спилберг, Адриана, 98

 Спилиберг, Ирен ди, 44

 Спилсбери, Мэри, 190

 Стеббинс, Эмма, 346

 Стин, Сюзанна фон, 104

 Стинвик, мадам, 97

 Штайнбах, Сабина фон, 30

 Стелла, Клодин Бонзонне, 90

 Ступ, Мариана ван дер, 115

 Штрезор, Генриетта, 90

 Стюарт, Джейн, 315

 Штунтц, Электрина, 241

 Сен-Урбен, Мари Анн де, 201

 Салли, Джейн, 287

 Суриньи, мадам, 203


 T.

 Таработти, Августа, 60

 «Катерина, 82

 Тардье, Элизабет Клара, 203

 Тассарт, Генриетта Фелиситас, 139

 Темпл, леди, 186

 Тербург, Гезина, 98

 «Мария, 98

 Тези, Тереза, 225

 Тессала, Анна, 97

 Тессельшаде-Висшер, Анна, 98

 «Мария», 98

 Теоделинда, 28

 Тилен, Мария Тереза ван, 131

 Тибальди, Мария Феличе, 222, 224

 «Тереза», 224

 Тимарата, 25

 Тинторетто, Мариетта, 45

 Тирлинк, Левина, 57

 Тишбейн, Магдалена, 240

 Торренс, Элиза, 286

 «Росальба», 286

 Тотт, графиня, 188

 Трабаллези, Агата, 43

 Треу, Катарина, 141

 «Мария Анна, 139

 «Розали, 139

 Тревингард, Анна, 190

 Триумфи, Камилла, 83

 Трива, Фламиниа, 60, 65

 Троост, Сара, 167

 Трухцетц-Вальдбург, графиня фон, 141

 Тюссо, мадам, 198


 U.

 Улефельд, Элеонора Кристина, 121

 «Хелена Кристина», 121

 Утрехт, Констанция, 58, 104


 V.

 Ваджани, Анна Мария, 79, 82

 Вальдес Леаль, Луиза, 88

 «Мария», 88

 «Мария де», 222

 Ван дер Мин, Агата, 188

 Вандык, Анна, 81

 Ванетти, Лаура, 225

 Ванни, Виоланта, 224

 Варотари, Кьяра, 81

 Васини, Клариче, 225

 Веласко, Франсиска Паломино и, 87

 Венер, Ипполита, 232

 Вербрюгген, Сюзанна, 104

 Верельст, Мария, 165

 Верне, Фанни, 203

 Виани, Мария, 73

 Виктория Ангальт-Бернбургская, 136

 Виейра, Катарина, 223

 Вигри, Катерина, 35

 Вилль-Амброза, графиня, 86

 Виллер, мадам, 236

 Винсент, Аделаида, 204


 W.

 Вассер, Анна, 129

 Уотсон, Кэролайн, 189

 Вайс, мадам, 138

 Вербронк, Якоба, 143

 Вермут, Мария Юлиана, 138

 Уэстон, Джоанна, 121

 «Мэри, 332

 Визлатин, Мария, 114

 Уайлд, Мария де, 104

 Уайлдорфер, Мария Элизабет, 142

 Уилмот, миссис, 170

 Уилсон, миссис, 295

 Уизерс, мисс, 344

 Уизерс, Алида, 103

 Уолтерс, Генриетта, 167

 Вонтьерс, Мишлин, 95

 Вудман, миссис, 316

 Райт, миссис, 189

 Вулфраат, Маргаретта, 98


 Z.

 Зарсильо, Инес, 88

 Зиесенис, Маргаретта, 165

 Цукки, Катарина, 224


 КОНЕЦ.