Бумеранг

- Смотри, Мария, принесёт твоя Танька в подоле, взвоешь тогда, - подбоченясь, немного нараспев говорила грузная тётка Клава, пристроившись на самом "козырном" месте у поселковой пекарни.

Ежедневно здесь собирались бабы, чтобы купить свежего хлеба. Приходили обычно задолго до того, как продавщица Галина открывала единственную ставню на окошке, через которое покупатели получали свои буханки. Здесь обменивались новостями, обсуждали происшествия, оценивали новые наряды друг друга.

Мария, нахмурившись, огрызнулась:

- А тебе-то какое дело до моей Таньки? Следи вон лучше за своими внучками.

- А что за ними следить? - Клавдия нахально рассмеялась. - Играют себе у дома, по танцам не бегают. А вот твоя-то дочка кажной вечер в клуб шастает. Юбку нацепит по самое не могу, смотреть стыдно! Тьфу! Да на парней вешается. То с Колькой Лаптевым ходила, а тут уж Вовку Кухарева обхаживает. А он, между прочим, с Лидкиной девкой гуляет, жениться сговорились уже. Вот чего лезет твоя Танька? Али свободных парней мало?..

Клавдия была свояченицей Лидки и свято блюла интересы семьи. К тому же она всё про всех знала, являлась главным поставщиком информации в посёлке, потому связываться с ней мало кто отваживался.

Вот и Мария махнула в сердцах рукой и отошла подальше, но невольно прислушивалась к разговору кумушек, которые, нисколько не стесняясь, обсуждали её дочку.

...Татьяну Мария растила одна. Муж её Василий не дожил и до сорока лет: сгубила мужика тяжёлая работа в лесу. Танюшка у супругов была поздним ребёнком, выстраданным. Отца не стало, когда девочка ещё и в школу не пошла. С тех пор для матери она была единственной радостью, светом в окошке.

Иной раз Мария и сама думала: не слишком ли избаловала дочь? А с другой стороны, как не баловать? Кто знает, какая судьба ребёнку уготована? Хоть с матерью пока живёт, горя не узнает.

...Татьяна Васильевна открыла глаза. За плотно задёрнутыми шторами брезжил рассвет. Женщина прислушалась: муж, похоже, тоже не спит. Сон так и не сморил этой ночью супругов. Уснуть не давала тревога за дочь, которая находилась в реанимации.

Вечер они оба провели у дверей отделения, потом строгая медсестра выпроводила подавленных родителей прочь: идите, мол, отдыхайте. А смысл? Всё равно ни тот, ни другой не смогли заснуть.

Татьяна встала, прошла на кухню, включила чайник. Под его мирное ворчание мысли её вновь вернулись в прошлое. Не там ли нужно искать ответ на вопрос, за что её девочке все эти страдания?..

- Танька, куда собралась опять?

Мать была злая с самого утра, как из пекарни вернулась. Ну да ладно, позлится и перестанет. У Татьяны сегодня очень важный день...

- Я прогуляюсь, мам. Недолго, - ответила девушка, старательно подводя стрелки на глазах.

- Прогуляется она, - мать не унималась. - Грядки лучше бы прополола, чем впустую болтаться. Бабы вон и так уж про тебя сплетни разносят. Не пущу!

Татьяна хмыкнула: ещё не хватало! Не пустит она! Ну уж нет, не зря же девушка свой план разрабатывала.

- Ну маааам, - умоляющим голосом протянула Таня, - я же поступать скоро уеду, там не до гулянок будет. И грядки твои прополю завтра. Ну что тебе, жалко, что ли? Я же не допоздна... А бабам делать нечего, вот и болтают. Поди, сами в молодости-то гуляли!

Мать поджала губы, но отпустила дочь: отказать единственному ребёнку в такой малости Марии было сложно.

Татьяна же, схватив в ящике стола первую попавшуюся кассету, решительным шагом направилась к дому подружки Вальки.

- Валь, Ваааль! - крикнула девушка от калитки; в открытом окне колыхнулась занавеска, из-за неё выглянула подружка. - Поди сюда, чего скажу-то!
Валя вышла на улицу.

- Я, Валь, тут Вовку встретила. Он просил Наташке передать, что ждёт её сегодня. Мать с отцом у него в город с ночёвкой уехали, один будет. Ты передай, ладно? Только не говори, что я сказала. А то мы с ней вчера разругались. Да и мамка грядки велела прополоть. Передашь?

- Ладно, сейчас сбегаю, - согласилась Валька, которой было даже приятно выступить в роли посыльного для влюблённых.

Татьяна мысленно потирала руки: теперь её план обязательно сработает! Нет, ну как удачно она вчера услышала разговор Вовкиной матери с соседкой! Та как раз делилась своими планами поехать в город на юбилей к родственнице.

Вавка считался, что называется, первым парнем на деревне. У него имелся, между прочим, двухкассетный магнитофон - и в городе-то таких раз-два и обчёлся, это не говоря уже о мотоцикле "Минск". Да и сам парень был красавец: высокий, темноволосый, даже чем-то походил на Томаса Андерса.

Одно плохо: на Татьяну Вовка внимания вообще не обращал, встречался с этой Наташкой. Каждый почти вечер катал её на своём мотоцикле по посёлку: туда - сюда. А что в ней хорошего? Выскочка, зазнайка, воображает о себе слишком много. То ли дело она, Татьяна! Другие парни вон как на неё смотрят, только пальцем помани - любой пойдёт.

Но любые Тане были не нужны. Она хотела заполучить Вовку, чего бы это ей ни стоило. Он в городе учится, она тоже скоро поступит в институт. Лишь бы отвадить его от этой Наташки, а уж там она постарается, чтобы Вовка понял, кто его настоящая судьба.

Пребывая в каком-то лихорадочном возбуждении от придуманного ею плана, Татьяна подошла к дому Кухаревых и постучала в дверь. "Не заперто", - услышала она голос Вовки.

Прошла через сумрак холодного коридора и, чуть помедлив, перешагнула через порог - дверь в избу в такую жару была открыта настежь.

Вовка, увидев Татьяну, удивился:

- А ты чего? Зачем пришла?

Но даже некоторая... грубость молодого человека не сбила Татьяну с толку.

- Да я кассету принесла. Запиши, пожалуйста, что-нибудь новенькое. "Ласковый май" или "Электронный мальчик". Надоело статьё, - стараясь быть естественной, произнесла девушка.

Вовка хмуро посмотрел на неё, но кассету взял:

- Ладно, давай. Выбирай пока, что тебе записать, - он махнул рукой в сторону своей комнаты.

Татьяна с любопытством осматривалась. Везде на стенах висели портреты поп-звёзд, календари с фотографиями рок-групп и умопомрачительными красотками в откровенных купальниках. А на полке у входа стояло множество пачек из-под сигарет с иностранными надписями.

Вовка занялся магнитофоном, Татьяна перебирала кассеты... В этот момент снаружи послышался стук в дверь. "Кого там ещё принесло?" - пробормотал Вовка, вышел из комнаты и выглянул в кухонное окно, из которого был виден вход в дом.

- Наташа? Привет. Заходи, - произнёс парень; в голосе его слышалась искренняя радость.

Слова эти стали для Татьяны сигналом. В одно мгновение она скинула лёгкую блузку, короткую юбчонку и запрыгнула на Вовкину кровать, прикрывшись одеялом.
В этот момент в дверном проёме показалась Наташка.

Увидев Татьяну, девушка ахнула, развернулась и бросилась вон из дома. Ничего не понимающий Вовка заглянул в комнату... Удивление в его глазах быстро сменилось яростью и даже ненавистью.

- Пошла отсюда вон! - крикнул он; и добавил: - Стерва!

Девушка быстро оделась и с видом победительницы сбежала с крыльца. За ней выскочил и Вовка. Парень завёл мотоцикл и помчался по пыльной улице за Наташкой...

Татьяна Васильевна вздохнула... Ох, знать бы тогда, к чему приведёт этот её глупый поступок... Да только задним-то умом все мы умны... Слёзы вновь выступили на глазах женщины...

Вскипел чайник. Стараясь не брякать посудой, она заварила свежий чай. Помедлив, всё же достала хлеб и масло. Есть совершенно не хотелось, но день предстоял долгий, а сил совершенно не было. Нужно заставить себя проглотить хотя бы небольшой бутерброд.

С работы Татьяна Васильевна на сегодня отпросилась. А муж так и так в отпуске. Надо съездить к дочери в больницу, поговорить с врачом. А потом... придётся ещё и со следователем пообщаться. Ей уже вечером звонили, сказали, надо зайти в отдел. Порядок такой... Всё же попытка суицида была...

Но сначала... Сначала нужно заехать в церковь. Эта мысль почему-то возникла у Татьяны Васильевне почти сразу, как увидела она свою девочку... там, в ванной... Хотя за всю жизнь в храме женщина была всего раза два - за компанию с подругой на Пасху. Но сейчас... она чувствовала необходимость пойти туда, где, возможно, найдёт хоть какое-то облегчение той нестерпимой боли, что выжигала душу изнутри.

Утро Татьяна Васильевна встретила, так и не допив свой чай. Встал муж. Она снова щёлкнула кнопкой чайника. Надо собирать себя в кучу. Дел предстоит много.

В храме было удивительно спокойно и как-то... торжественно, что ли. Татьяна Васильевна робко потопталась у входа, потом прошла в свечную лавку.

- Мне бы... Свечку поставить... за... - она замешкалась, не зная, как правильно сказать. - Дочка... у меня... в реанимации... Что надо сделать, чтобы за неё батюшка помолился?

Женщина, которая стояла за прилавком, взяла небольшой листок бумаги и протянула его Татьяне Васильевне:

- Вот здесь напишите имя дочери.

На бумажке стоял немного неровный штамп: "За здравие". Татьяна Васильевна написала: "Дарья". Затем, протянув листок работнице лавки, спросила:

- Сколько я должна?

Женщина махнула рукой:

- Можете пожертвовать на храм, сколько не жалко. А то и так помолимся, - потом добавила: - Не переживайте, Господь всё управит, Он милостив.

Эти слова будто огнём обожгли Татьяну Васильевну. Слёзы хлынули из её глаз, грудь сдавила тупая боль...

- А если... если не заслуживаю я милости, тогда как?! - то ли простонала, то ли прокричала она.

Женщина за прилавком приложила палец к губам:

- Тише, милая, тише. Кто из нас не без греха? А Он - прощает. По милосердию своему и долготерпению. Раскается человек - искренне, от всего сердца, и легче становится. Господь - Он всё видит, даже за намерения целует... Ты, главное, сама себя прости. Да перед теми, кого обидела, повинись. И увидишь: всё наладится.

Татьяна Васильевна замерла. Потом произнесла полушёпотом:

- А если... не перед кем виниться? Если из-за меня человек... погиб? Тогда как быть?

Женщина слегка улыбнулась:

- А ты попробуй на кладбище сходить, коли знаешь, где тот человек похоронен. Выговорись просто. Завтра ведь Родительская суббота, а послезавтра - Троица. Великие праздники! И в храм приходи - на исповедь, с батюшкой поговори... Не казни себя только. Есть повыше тебя Судья!

Из храма Татьяна Васильевна вышла с твёрдым намерением поехать в родной посёлок. Туда, откуда уехала она больше тридцати лет назад и куда не думала уже возвращаться...

Но теперь... Теперь ей обязательно нужно попасть на то самое кладбище, где покоится Вовка. Может, и правда будет... легче?..

В больнице Татьяна Васильевна с мужем не узнали ничего нового. Хмурый врач сказал: состояние дочери тяжёлое, но надежда есть - организм молодой, сильный, справится. Нужно только время.

Дальше было не особо приятное общение со следователем, им задавали множество вопросов, отвечать на которые было очень тяжело.

Когда Татьяна Васильевна озвучила мужу своё желание съездить на родину, он удивился. Но видя состояние жены, возражать не стал: надо, значит, надо.

И, перекусив на скорую руку, супруги отправились в дальнюю дорогу. Туда, откуда много лет назад Татьяна с матерью буквально сбежали...

- Танька! - окрик матери разбудил девушку, которая после вчерашней удачной, как она думала, вылазки безмятежно спала.

- Танька! Что ты вчера натворила?! Вовка Кухарев разбился ночью! Говорят, из-за тебя! - голос Марии дрожал, по щекам текли слёзы.

Татьяна вскочила. Вовка? Разбился?! Нет, не может этого быть! Она не хотела! Он должен был просто расстаться со своей Наташкой... Господи, что же теперь будет?..

Мать металась по дому, хватала какие-то вещи, тут же бросала их, потом накапала себе корвалолу, выпила и без сил опустилась у стола в комнате. Напротив неё села бледная Татьяна с остекленевшим взглядом.

- Не дадут нам теперь здесь жизни, дочка, - глухо произнесла мать. - Лидка сейчас прибегала, проклинала и тебя, и меня... У них ведь свадьба уже назначена была... Наташка, видно, дома воет. Вовка к ней вчера приехал, а она ему - от ворот поворот. Ну, он и напился. На мотоцикл свой сел да и погнал в райцентр. За мостом сразу и улетел с дороги. Переломался весь. На "скорой" увезли. То ли по дороге помер, то ли уж в больнице, я не поняла... Что ж ты натворила, Танечка?.. Ну неужели других парней мало?.. Как жить-то теперь с этим будешь?..

Татьяна молчала. Да и что она могла сказать? Только сейчас девушка поняла, насколько мерзким и низким был её план. Слёзы хлынули из её глаз, слёзы запоздалого раскаяния...

А мать тем временем взяла себя в руки:

- Уезжать надо. Прямо сейчас. Возьмём, что унести сможем. Только в конторе заявление напишу... Бог с ней и с квартирой. К брату поедем - в область, а там уж устроюсь куда-нибудь, авось, не пропадём. Ты поступишь учиться... А здесь затравят, не забудут тебе этого, дочка... Грех-то какой, Господи!

Чем ближе подъезжали Татьяна Васильевна с мужем к её родному посёлку, тем отчётливее всплывали в памяти картины из прошлого...

В то утро они с матерью, схватив только самые необходимые вещи, словно два вора, задворками вышли к дороге, поймали попутку и уехали в райцентр. А оттуда поезд увёз беглянок в область.

Дядька их принял по-доброму, помог Марии устроиться комендантом общежития при заводе, где сам работал; в том же общежитии им дали комнату. Татьяна поступила учиться.

Пожалуй, дня не проходило, чтобы не вспоминала она тот вечер. Если бы можно было всё вернуть!.. Девушка корила себя, изводила мыслями о погибшем Вовке... Она почти не спала, подурнела, осунулась, даже учёба не отвлекала её от грустных размышлений.

Ни с кем из земляков Мария с дочерью не общались. Все двери в прошлое мать и дочь плотно закрыли.

Однажды Татьяна подхватила обычную простуду. Провалявшись несколько дней с температурой, она почувствовала себя совсем худо. Мать вызвала "скорую", девушку увезли в больницу с тяжелейшей пневмонией.

Но именно это стало поворотным моментом в судьбе Тани: там, в больнице, познакомилась она с будущим мужем, который был тогда студентом медицинского института и проходил практику в терапии.

Эта встреча помогла девушке прийти в себя, она вернулась к жизни, хотя так и не забыла Вовку и бывшую подружку Наташку.

А потом... потом Татьяне выпало ещё одно испытание. Оба с мужем они очень хотели детей, но шли годы, а беременность не наступала. Были слёзы, отчаяние, медцентры, врачи, которые разводили руками: никаких причин для бесплодия они не находили, однако...

И вот, когда супруги уже смирились с тем, что они останутся бездетными, каким-то чудом случилась беременность. Это известие, пожалуй, повергло 33-летнюю Татьяну в шок. Она долго не верила, что станет мамой.

...Дашка росла почти беспроблемным ребёнком. Хорошо училась, была послушной, её миновали все "прелести" переходного возраста... Год назад 19-летняя дочь влюбилась в однокурсника. Максим был из хорошей семьи, серьёзный, к Даше относился как-то по-особенному бережно. И девушка буквально растворилась в этих отношениях, летала, словно на крыльях, светилась от счастья. Родителям оставалось только радоваться за свою девочку.

И вдруг - звонок, рыдания Дашки в трубке. Татьяна Васильевна смогла только разобрать: "Предатель... Изменил..."

Она сорвалась с работы, примчалась домой и там нашла почти уже бездыханную дочь - в ванной. Потом "скорая", реанимация... Томительное ожидание вердикта врачей... Дашка выжила. Но жизнь её всё ещё висела на волоске...

Туда же, в больницу, примчался и Максим...

- Татьяна Васильевна, пожалуйста, поверьте: я ни в чём не виноват! Я не изменял Даше! Я... люблю её! - говорил он, сцепив трясущиеся руки. - Я ждал её сегодня после пар. Потом пришла Катя, наша однокурсница. Сказала, что телефон разрядился, что ей нужно срочно что-то сказать Дашке. Даша позвонила в дверь, а Катька ушла в ванную - руки вымыть. А потом выходит оттуда... в одном полотенце... И волосы... мокрые... А Дашка... влепила мне пощёчину и убежала. Я не виноват, Татьяна Васильевна! Поверьте! Не нужна мне эта Катька! Она и раньше намекала на отношения, но у меня Даша есть, понимаете? Мне никто больше не нужен!

"Так не бывает, - думала Татьяна Васильевна, глядя на этого взволнованного, бледного мальчика, - так не может быть... Неужели... бумеранг?.. Какую злую шутку сыграла со мной судьба... Но моя девочка, моя доченька... Она же не виновата... Это всё из-за меня... Это мне кара, мне!"

Картины из прошлого и настоящего смешались в сознании женщины, кажется, она задремала. Очнулась, когда машину начало трясти - муж свернул с трассы на ухабистую дорогу...

Всё здесь изменилось. Некогда крупный посёлок опустел, пугал визитёров тёмными оконными проёмами полуразрушенных домов. Лишь в центре ещё теплилась жизнь - здесь доживали свой век последние обитатели этого Богом забытого места.

Татьяна Васильевна очень удивилась, увидев у кладбища десятка полтора машин. Потом вспомнила, что сегодня Родительская суббота. Сердце защемило: на могилку к маме ей уже не попасть: Мария была похоронена в городе, который принял когда-то её с дочерью, помог зарубцеваться их душевным ранам.

Выйдя из машины, Татьяна Васильевна растерялась: сорвавшись сюда, она ведь даже не подумала, что представления не имеет, где именно похоронен Вовка. Решила, что просто побродит по кладбищу: не такое уж оно и большое, чтобы не найти нужную могилу.

Однако сколько ни вглядывалась женщина в фотографии на крестах, знакомого лица так и не увидела.

"Зря я приехала сюда, - с горечью подумала она. - Не у покойников нужно просить прощения - у живых... А я опоздала... И ничего уже не исправить..."

Плохо заметная тропинка вывела женщину к оградке, внутри которой высились две ухоженные могилы. Седовласый мужчина склонился над одной из них, поправляя свежие цветы. Он поднял голову, посмотрел на Татьяну...

Она одновременно почувствовала жар и леденящий холод. Это был... Вовка! Постаревший, поседевший, но - Вовка! Не узнать его Татьяна просто не могла!
Она встала как вкопанная, вглядываясь в мужчину, который тоже внимательно смотрел на неё.

- Во... Владимир? - замирая от нахлынувших чувств, произнесла Татьяна.

Мужчина распрямился:

- Да, я. А... мы знакомы?

- Знакомы... - эхом повторила Татьяна, всё ещё не веря своим глазам. - Я... я Татьяна. И я приехала, чтобы попросить у тебя прощения...

- Танька? - вдруг широко улыбнулся Вовка. - Вот это встреча! Ты ж не появлялась здесь, как уехала тогда!

Татьяна вошла в оградку, присела на скамейку, что была вкопана у входа.

- Господи, Вовка! Я ведь всю жизнь думала, что ты погиб из-за меня! А ты - живой... Даже не представляешь, как я рада! - губы Татьяны предательски задрожали, но она усилием воли остановила вот-вот готовые брызнуть слёзы. - Расскажи, как ты? Что тогда произошло?..

- Да что произошло... Дурак я был, Тань. Приехал к Наташке, она меня выгнала. Я напился. Ну, и не справился с мотоциклом на повороте. Очнулся в больнице. А в посёлке кипиш - Кухарев разбился насмерть. А виновата была бабка Клава. Прибежала утром на почту, давай в больницу звонить. И то ли не расслышала, то ли чего не так поняла, но почему-то решила, что я умер. И пошла трезвонить. А я жив-живёхонек. Ну, повалялся, конечно, в гипсе, не без этого. Зато с Натахой быстро помирились. Свадьбу, правда, пришлось перенести на месяц, но ничего, поженились. И до сих пор живём, двух сыновей вырастили, внука нянчим уже, - рассказывал Вовка. - Мои родители умерли давно, здесь похоронены, вот, на могилу приехал. А тёща - представляешь? - жива! Мы её к себе в райцентр забрали. Кряхтит, скрипит, но ещё крепкая старушка. Ты-то как? Ничего про тебя не слышно было.

Татьяна почувствовала такое облегчение, словно сбросила каменную глыбу, что много лет таскала на плечах.

- Ты прости меня, Вов, за ту дурость. Боком мне она вышла... И Наташке скажи, что и перед ней тоже хочу повиниться...

Мужчина прервал её:

- Да полно, Тань. Что было, давно быльём поросло. Зла на тебя не держим, не думай. Иной раз вспомним с женой, посмеёмся. Так что не винись, всё у нас хорошо сложилось.

...С кладбища Татьяна вернулась словно помолодевшей. Глаза её блестели, но уже не от слёз, а от плескавшейся где-то глубоко внутри радости.

Обратная дорога была скорой и лёгкой. Три часа пролетели, словно три минуты. Въехав в город, Татьяна набрала номер реанимационного отделения. Дежурная медсестра на её вопрос, как дочь, ответила: "Всё хорошо с вашей девочкой, не переживайте, пришла в себя, завтра в палату переведут, сможете навестить".

А на следующий день Татьяна Васильевна пошла в храм, украшенный цветами и зелёной листвой. И так легко и радостно было у неё на сердце, словно вновь вернулась беззаботная юность.

После службы, которую она отстояла впервые в жизни, поехали супруги к Даше. В палате уже сидел Максим, а девушка смотрела на него влюблёнными, сияющими глазами.

"Слава Богу, помирились, - подумала Татьяна Васильевна. - Счастье-то какое!"