Инь и Янь

                Инь и Янь.

                Самая настоящая японская сага о влюблённых.


                Часть 1. Опасные трюки 

     Как-то молодой японский каскадёр Янь совершал свой фирменный головокружительный трюк по преодолению, но выпал и разбился почти вдребезги с переломами и разрывами различной степени тяжести.
Прямо на глазах у всех присутствующих. Что, где и когда – подробности неизвестны, но что выпал – это точно. Выпал и здорово расшибся прямо об асфальт.
     А асфальт этот, как раз накануне, уложили заново, по улучшенной норвежской технологии.
Все работы по укладке проводила столичная бригада укладчиков №1, сделали всё с отменным качеством, очень твёрдое получилось покрытие.
Им за это потом ещё дополнительную премию выписали.
     Так вот на этот асфальт твердющий и выпал Янь.
К тому же он ещё и Кому подхватил где-то из-за небрежности, допущенной при погрузке или выгрузке – счас уже и не разобраться, поэтому совершенно никак не вскрикивал и не корчился.
Прибежали репортёры в огромном количестве, даже зарубежные – фотографии сделали со вспышками и побежали сразу же писать срочные репортажи в раздел "Происшествия".
     Положили Яня на излечения в японский госпиталь для ветеранов трюковых забав и забыли тотчас.
Даже дружки закадычные, молодые японские самураи на следующий день не зашли в госпиталь проведать состояние Яня, потому что допоздна засиделись в ресторанчике по такому печальному случаю…
     А в это время мимо госпиталя проходила скромная девушка Инь с букетиком цветущей сакуры, посмотрела она на верхнее окошко – а там виднеется чья-то голова полностью забинтованная.
Сжалось сердце у Инь от жалости и решила она занести в палату больничную свой букетик цветущей сакуры для улучшения эстетического воздействия на здоровье Яня покалеченного.
     Зашла в палату потихоньку, сняла свои гэта кедровые и около дверного проёма аккуратно поставила.
Подошла к кровати с лежащим Янем забинтованным, а на тумбочке нет никакой вазочки для букетика цветущей сакуры.
Везде осмотрела Инь, всю палату обшарила – нет вазочки нигде: ни на подоконнике, ни в тумбочке личного пользования, ни в чуланчике для средств гигиенических...
Даже под кровать заглянула, а там, к сожалению, только "уточка" медицинская одиноко поблёскивает.
     Задумалась Инь об обязательной необходимости какой-нибудь вазочки для букетика и даже не заметила, как вошла в палату Сестра медицинская японская и устроила процедурную перевязку делать покалеченному Яню – крутит бинт кровавый на палочку бамбуковую и напевает мелодичным голосом популярную песенку про Судзуки и Якудзу неведомую.
     А когда Ян вскрикнул от боли-страданий и от движений неловких сестры милосердия – тут очнулась Инь от размышлений про вазочку, оттолкнула Сестру в сторону и сделала ей выговор за такое неосторожное движение при перевязочной процедуре, и сама стала делать перевязку дальнейшую.
     И ещё сразу же стала нежным голосом напевать песенку про цветущую сакуру:
"– Сакура, сакура...
Куда ни посмотри.
То ли туман, то ли облака,
Источают пьянящий аромат
В лучах утреннего солнца
Пойдем, пойдем посмотрим! ", ну, в общем, про любовь и надежду.
  Очень полезная песня для больных и выздоравливающих.

                Часть 2. Влюблённый ГлавВрач

А Сестра убежала из палаты вся заплаканная и поспешила к Главврачу, чтобы своевременно пожаловаться на грубость со стороны неизвестной посетительницы.
Конечно, Главврач рассердился сразу же за такое явное неуважение к персоналу лечебницы, отставил в сторону Гейшу свою любимую и поспешил прямо в палату для выяснения всех обстоятельств происшествия.
     Прибежал он в палату и застыл от восхищения, от прекрасного образа Ини на фоне заката вечернего.
Да и песенка про сакуру проняла Главврача до самого нутра – стоит в дверном проёме и слёзы текут ручьём по щекам, и падают прямо на гэта кедровые девичьи.
А тут, как раз, Янь застонал – видать, песенка про сакуру вывела пациента из Комы хронической, и он почувствовал боль нестерпимую от своего ранения. А Инь продолжает нежное своё пение – и потихоньку Янь успокоился, и заснул как младенец с улыбкой радостной.
     Главврач говорит Ини с трепетом в голосе: "Поступайте к нам на работу в госпиталь, очень вы, дорогая, благотворно влияете на окружающих, и песня ваша чудесная просто исцеляет на глазах даже самых тяжелоболящих товарищей".
– Никак нет, – отвечает Инь категорически, – товарищ Главврач медицинский, не могу я заниматься делами процедурными, потому что у меня контракт очень выгодный на изготовление суши и сашими в местное отделение ресторана "Мишленовский". Так что – нет и нет, даже и не просите, не могу и точка на этом окончательная.
К тому же, у меня и "Тосикоси соба" не приготовлена для "Такояки" осьминогового.
     После этого затосковал Главврач по-настоящему – перестал выписывать рецепты на получение всяких таблеток, порошков и настоек для людей страждущих, и болящие стали помирать от нехватки в организме всякого лекарства нужного.
А по вечерам стал прикладываться к спирту медицинскому совсем неразбавленному...
И всё время гонит прочь Гейшу разлюблённую, вот так прямо и говорит ей: "Пошла прочь, несносная!", как будто сам сносный и какой-то особенный.
     И столько граждан пострадало от влюблённого Главврача с его запоями, что из самого Токио приехала медкомиссия по расследованию всплеска смертности.

                Часть 3. Чародейная Девушка

А тем временем Янь на поправку пошёл ускоренными темпами, но после Комы случилась у него частичная потеря памяти – что-то помнил, а что-то забыл начисто: совсем не помнил место своего проживания (ну, вот совершенно вылетело всё из головы) – не помнил название улицы, даже номер дома не помнил, не говоря уж про этаж и прочее.
     И поэтому Инь взяла его к себе жить, в свою маленькую круглую фанзу уютную, где жила совсем одна, потому что была сиротой круглою. Как известно – круглою называют сироту, у которой совсем нет углов и никаких родственников – ни ближних, ни дальних. Вообще, никаких нет и в будущем не предвидится.
     А напротив фанзы ининой проживала Девушка с золотыми зрачками-ободками в очень богатой фанзе с гранитной отделкою и с углами – всё, как положено.
Так-то она была совсем обычная девушка, но, если ей кто-то очень понравится, она взгляд свой метнёт в его сторону, меняет его кардинальным образом и смотрит уже зрачками не чёрно-карими обычными, а полностью золотыми такими, как кружочки маленькие, сплошь из чистого золота, и тот, на кого она взглянет, становится её рабом нравственным или замёрзнет, как котёнок на севере.
     Или вот ещё – какая-нибудь вещь чужая большой красоты и ценности ей приглянется, то стоит она и смотрит на эту вещь золотыми зрачками до посинения, и вещь потихоньку, против своей воли, слезает с полочки и тащится вслед за Девушкой.
     Так вот, стала Инь подлечивать Яня в своей фанзе – готовит ему сашими вкуснейшее из свежайшего лосося мурманского, макароны по-флотски обязательно и, конечно же, запеканку манную с изюмом и кисельной подливкой.
А Янь ей про себя рассказывает биографию, про своё круглое сиротство без отца и матушки, про трудную жизнь в детдоме государственном и про работу опасную каскадёрскую. Инь ещё больше стала его любить и уважать, потому что и он тоже был сиротой круглою.
     И очень скоро Янь окреп, щёки у него стали румяные и поэтому Инь стала выпускать его погулять немножко на свежем воздухе, но обязательно не нараспашку и с шарфиком. А перед выходом проверит, чтоб всё было правильно, чмокнет и потреплет щёчки румяные.
     Зашёл Янь в местный ресторанчик мишленовский как-то вечером, а там сидят его дружки, молодые японские самураи разгульные, пьют саке и про всякие свои интересы рассказывают.
Ну, Янь тоже заказал себе порцию саке с крабовыми палочками.
А дружки увидели Яня, обрадовались и говорят: "О! Смотрите, Янь пришёл – значит, совсем выздоровел! Здорово, Янь дорогой! Скажи нам, а ты вот такой каскад сможешь выполнить?".
     Но каскад этот был самый опасный из всех, повышенной сложности – никто такой каскад выполнить не решался, во всё мире не нашлось бы такого каскадёра смелого.
Янь не спеша допил свою порцию саке рисовой, закусил креветкой маринованной и сделал этот сложнейший каскад играючи, прямо на глазах у восхищённых поклонников.
А это всё случайно наблюдала Девушка с золотыми зрачками – она как раз зашла с судочками за порцией еды для своей трапезы обеденной. Ну, чтобы дома поесть как следует, а ещё, чтобы не платить официантам чаевые за ресторанное обслуживание.
     Увидела, значит, эта Девушка Яня с его трюком уникальным и сразу же глаз у неё и загорелся – покрылся зрачок золотой каёмочкой.
Стоит и смотрит на Яня безотрывочно, даже ни разу не моргает и от мух не отмахивается.

                Часть 4. Мудрое решение

А Янь сидит с самураями японскими шустрыми, пьёт саке прямо из горлышка и крабами закусывает, а потом, вдруг, встрепенулся и поплёлся к Девушке с золотыми зрачками-ободками, как подросток нашкодивший, а она ему судочки в руки сунула и пошла в свою фанзу богатую, а Янь следом за ней плетётся с судочками...         
     К вечеру Инь всякого вкусного наготовила – блинчиков напекла из водорослей, сделала всякую начинку разнообразную, ну, конечно суши и сашими свои фирменные и села у окошка подождать, когда Янь после прогулки в фанзу наконец воротится.
Ждёт Яня весь вечер, ждёт до полуночи глухой, а потом накинула шаль расписную на голову, взяла фонарик бумажный "Тётин" (фонарик вовсе не тётин или дядин, или даже бабушкин, а просто он так называется по-японски – "Тётин") и пошла на улицу поискать Яня пропавшего.
     А ночью все жители спят по фанзам своим, только похрапывают, да постанывают во сне изредка и нигде света нет, лишь одно окошко светится в очень богатой фанзе, гранитом отделанной.
Посмотрела Инь в это окошечко, а там ужасное зрелище – сидит на кровати Янь в самом нижнем белье, а какая-то Девушка незнакомая предлагает ему бутерброды с колбасой докторской – как будто не знает, что нельзя на ночь есть такую пищу вредную.
     И всё время у этой Девушки глаза странно светятся, как будто золотом поблескивают, а Янь будто какой-то автоматический, всё делает заторможенно, как-бы через силу, нехотя.
Инь была девушка начитанная и знала, что бывают такие случаи, когда всякие духи вредные оказывали негативное влияние на сознание и наносили непоправимые последствия.
     Поэтому Инь поняла, что криками и скандалами тут ничего не изменить и надо действовать очень тонко и обдуманно.
Пришла в свою фанзу безугольную и стала крепко-крепко думать про Яня и его спасение, а потом, уже утром, позвонила в ресторанную бухгалтерию и сказала им, что не придёт нынче за зарплатой по семейным обстоятельствам и чтоб не включали суши и сашими в меню сегодняшнее ресторанное.
     Нарядилась Инь в своё кимоно скромное и пошла на приём к местной Ведьме Онибабе  – старухе с седыми космами до пояса и с метёлочкой тростниковой для опрыскивания помещений от страшных проклятиев или наоборот, опрыскивания для плохих заклятиев – как заказчик пожелает, так и сделает. А ей за это золотыми иенами платят, в самой серёдке с дырками.

Примечание - "Онибаба" не совсем уж злая ведьма какая-то, на самом деле – она просто услужливая: и по-доброму может, и по-злому – как попросят, так и сделает.

                Часть 5. Матушка Онибаба

Пришла Инь к бамбуковой фанзе онибабиной, а там уже живая очередь – и первой в очереди стоит Гейша врачебная, а за ней Медсестра из госпиталя пристроилась – наверное, одна про доктора будет жалобу рассказывать, а другая просить помощи в какой-нибудь вакансии по специальности.
     Дождалась Инь свой очереди и спрашивает Онибабу про помощь для Яню необходимую: защитную оболочку, что ли, какую-то, или вообще – сделать сильнейшее заклятие против девицы совратительной.
     Онибаба выслушала рассказ Ини внимательно, подумала немного покрутила метёлочку задумчиво и предложила одно очень сильное заклятие на вечное душевное соединение, такое, что раз – и навсегда 2-е души сливаются в одно целое неразрывное.
И никакие силы внешние, никакие заклятия, а тем более, зрачки золотые всякие не способны будут навредить этой вечной сплочённости.
Но есть только одно неудобство в таком случае – всё, что чувствует одна душа, обязательно будет тут же чувствовать и другая тоже, вот поэтому не всякий согласится на такое сильное заклятие.
– Да, вот ещё что, Инь, милая – это будет не только сильнейшее душевное соединение, но и всего остального тоже касается. Вот, к примеру, у одной половинки случилось некоторое несварение желудочное или зуб заболел из-за кариеса – у другой точно такие же симптомы обязательно появятся, даже если нет никакого зубного кариеса.
– Я всё понимаю, матушка Онибаба и на всё сразу же согласная! Так я пойду, за Янем сбегаю?
– Ну, хорошо, беги, только побыстрее – через час приём уже заканчивается, а у меня с самого утра рисовой росинки во рту не было – совсем оголодала.
– Так у меня с собой кусочек суши имеется – хотите, тётечка?
– Вот спасибо тебе, милая, давай-ка сюда суши поскорее, а сама во весь опор за Янем во весь дух лети!
     Полетела Инь, будто ветром подхвачена, к самой фанзе с гранитной отделкою…

                Часть 6. Йоко простодушная

Глядя на их такой будущий союз гармоничный, старушка Онибаба взгрустнула и даже позавидовала – не всегда же она была такой старенькой с седыми космами, когда-то и она была молодой хохотушкой беспечной по имени Йоко, но влюбилась по неосторожности в Капитана дальнего плавания с американского судна торгового и по неопытности стала этому Капитану позволять всякие вольности недозволенные в японском сообществе.
     И ещё этот Капитан как-то подарил ей котёночка и сказал, что это кошечка и зовут её Бетси в честь давнишней подружки детсадовской.
Очень обрадовалась Йоко котёнку, всюду брала его с собой и лелеяла.
     А потом оказалось, что Капитан этот женатый у себя на родине и у него есть дети и прочее хозяйство повседневное.
Стала Йоко горевать от такой новости неожиданной, а потом вскоре почувствовала себя беременной и пошла к местной горной ведьме Ямаубе за помощью, чтобы как-то от позора своего избавиться.
     Помахала Ямуабе перед носом у неё вересковыми палёными веточками и прошептала первичные заклинания, и от этих заклятий ведьминых впала Йоко в полусонное состояние, типа оцепенения бесчувственного.
И длилось это состояние 8 с половиной месяцев, а всё это время Йоко так и сидела у окошка неподвижно, ничего не ела и даже ни о чём не думала, и не заметила, как у неё народилась девочка, и не видела, как старая Ямуабе унесла ребёночка новорождённого в пещеру горную и отдала на воспитание местному Духу Горному.
В общем, Йоко ничего не видела и не слышала, а просто очнулась – а она уже не беременная.
И совершенно не помнила, что произошло с ней во время оцепенения.
     Заплатила она Ямуабе как положено, золотыми иенами с дырками и пошла домой в совершенном беспамятстве.
А этого духа горного, которому дитя подсунули, звали Тэнгу, но он в этот раз проживал в пещере под видом монаха-отшельника седобородого с новым именем Ямабуси и занимался, в основном, охраной гор и лесов от всяких браконьеров и рубщиков деревьев незаконным образом.
Просто он (Тэнгу) мог меняться, как ему захочется, любой облик мог принимать по своему хотению – хоть девушки, хоть дедушки, хоть члена правительства японского.
А тут вот он взял, да и превратился в монаха-отшельника и выбрал себе имя новое – Ямабуси).
     И этот монах-отшельник Ямабуси теперь стал заботиться и воспитывать маленькую девочку, чтобы она выросла добрая, разумная и очень чуткая к чужим потребностям.
     Когда Капитан приехал к себе домой в Америку, его жена Бетси и спрашивает: "Ну, что, завёл там себе девицу для развлечения?".
Капитан покраснел, затрепетал и отвечает: "Да что ты, Бетси милая, они все такие страшненькие – лишь ты у меня такая красавица ненаглядная".
Ну, жена, ясное дело, усмехнулась самодовольно и сразу же приготовила на обед сосиски отварные и пюре сделала, а ещё большую бутылку виски в магазине купила по такому случаю.
Пообедал Капитан сосисками, выпил полбутылки виски отменного и подарил своим детям-девочкам подарки из Японии – каждой по бамбуковой палочке и по японской матрёшке-куколке деревянной.
     Мери и Сьюзен сразу же побежали на улицу хвастаться такими куколками и палочками, а соседские дети завидовали-завидовали, а потом парнишка Джонни сказал, что все капитаны в Японии пьют саке и гуляют с гейшами.
Ну, тут, конечно, Мери и Сьюзен заплакали от обиды за папашу, обозвали Джонни грязным поросёнком и ещё слово "фак" добавили. И убежали в прерии, где сидели до позднего вечера, а потом воротились домой, как ни в чём не бывало, доели сосиски и пюре и пошли к себе как следует выспаться.

Часть 7. Йокина история

А у Йоко после всех переживаний совершенно упало настроение – перестала смеяться и ничему не радуется, даже кошечку Бетси свою любимую перестала гладить и расчёсывать, а от этого у кошечки появились колтуны и перхоть сыплется.
И кошечка начала страдать от такого отношения – всё время мявкает с утра до ночи и постоянно чешется всеми лапками, прямо до расчёсов болезненных.
А от этого она стала очень вскудлаченной, какой-то неопрятной, да ещё до крови расчёсанной и все коты соседние обходили её за 3 улицы.
     Отнесла тогда Йоко кошечку к ветеринару поселковому для какого-нибудь лечения.
Провёл ветеринар глубокое всестороннее обследование и говорит: «Тут уже не поможешь мазями и таблетками – это у неё образовалась патология на нервной почве, нужно отнести к ведьме какой-нибудь опытной, может она что посоветует».
А у Йоко как раз есть такая ведьма знакомая – старая Ямуабе и живёт она тут рядом, через 2 улицы в фанзе 2-хэтажной бамбуковой.
     Ну, Йоко зашла к старушке косматой Ямуабе по старой дружбе без стука, а та сидит в тазике совсем голая, глаза зажмурила накрепко и намыливает голову шампунем «L'Oreal Paris Elseve» для жирных волос и от перхоти.
А туловище у неё совсем и не старческое, а как у молодой девушки 18-илетнего возраста с естественными молодыми выпуклостями.
     Понюхала воздух Ямуабе со свистом во все стороны и спрашивает: «Ты зачем, Йоко, ко мне без стука припёрлася?».
– Простите, дорогая бабушка… Ой, не бабушка, а просто Ямуабе-сан уважаемая, у меня тут случилось с кошечкой происшествие и наш ветеринар поселковый посоветовал у вас спросить какое-нибудь средство от кожного раздражения и перхоти.
– А чего тут думать – вот, купи такой вот шампунь-бальзам "L'Oreal Paris Elseve Мультивитаминный 2 в 1" и пользуйся, но не каждый день, а через день, но только без грубого втирания.
– Ой спасибо, Ямуабе-сан уважаемая, очень вам благодарна за всё, что вы для меня сделали, – и отдала 3 золотые иены с дырками за помощь очень важную по лечению любимой кошечки.
     Посчитала Ямуабе иены тщательно и говорит ей: «Ты теперь несчастная и обществом отверженная – давай, я тебя возьму ученицей по ведьминой профессии? А потом, со временем. заведёшь собственную практику, станешь независимой, а тебе будут платить золотыми иенами. Согласна?».
– Ой, конечно же согласная совершенным образом, Ямуабе-сан уважаемая, вот закончу лечение кошечки и сразу же начну обучение.
     Провела несколько помывок кошечки шампунем фирменным и коты соседние сразу же стали бегать за Бетси табунком и проситься к ней в гости на свидание интимное.
Вздохнула радостно Йоко и пришла к ведьме Ямуабе для профессионального обучения, и училась 5 лет усидчиво всем тонкостям заклинаний и знахарства колдовского, а после обучения сменила имя и стала называться Онибабою.
     И с тех давних пор только этим и занималась – помогала всем, кому требуется, а ей за это платили иенами дырявыми. А ещё она всегда мылась только шампунем «L'Oreal Paris Elseve» и всё время выглядела как молодая девушка, конечно, когда разденется.
     Так вот – полетела, значит, Инь, будто ветром подхвачена, к той самой фанзе с гранитной отделкою… А по дороге заскочила в парикмахерскую – сделала новую причёску красивую и ещё купила новое кимоно чёрное со скромной отделкою на случай, если прятаться придётся в случае опасности.
А уж только потом полетела, будто ветром подхвачена, к самой фанзе с гранитной отделкою…

                Часть 8. Соединение сердечное

Заглянула через забор, а во дворе на лужайке некошеной сидит Янь в исподнем белейшем шёлковом и каскады новые репетирует, всякие новые движения и выкрики гортанные, а рядом стоит Девушка златоглазая и безотрывно наблюдает за тренировкой, любуется на правильную группировку Яня при падении…
     Смотрела-смотрела, а потом заойкала и пошла в фанзу свою гранитную за судочками обеденными – Инь сразу же подскочила к Яню сгруппировавшемуся и потрепала слегка его по щекам для быстрейшего вспоминания.   
Очень Янь обрадовался милому образу, даже захныкал немножко от радости, а потом схватил Инь крепко за руку, перескочили они через забор и помчались вдоль по улице людной прямо на окраину, а потом и дальше в бамбуковые перелески дремучие.
И бежали они так 2 дня безостановочно, а потом чувствуют погоню заспинную и решили спрятаться куда-нибудь, чтобы отдышаться немножко, ну, и всё прочее, тоже всего понемножку-помаленьку.
     Забежали в маленькое поселение и сразу же спрятались под мостиком бамбуковым, а следом за ними через пару минут прибежала и злая Девушка златоглазая.
Спрашивает местных жителей, не пробегала ли здесь ушлая парочка – она во всём чёрном одеянии, а он только в исподнем из шёлка цвета белого.
А с ней никто и не разговаривает, все делают вид, что очень заняты, даже собаки уличные неверное направление ей показывают, потому что чуют, что неспроста всё это с погонями затеяно.
А Девушка чувствует, что все её за нос водят и недолюбливают, а сделать ничего и не может – только злобно своим золотом на всех зыркает…
Побежала она дальше по-быстрому, аж пыль столбом закружилась – только её и видели.
     Янь и Инь из-под мостика вылезли, поблагодарили всех жителей и собачек за помощь и дальше бегом припустили к месту проживания матушки Онибабы для защиты от злых глаз Девушки и для своего спасения.
Прибежали к Онибабе и сказать ничего не могут от запыхания, ведьма им воды подала для успокоения и села на корточки ожидать полной нормализации дыхательной.
     А Девушка златоглазая бегала-бегала вокруг да около, спрашивала у всех, кого ни попадя, но никто не сказал, не выдал ей нужные сведения.
Только один Чужак-проходимец безмятежный рассказал, куда беглецы направились, потому что очень любил, когда золотом на него поблёскивали.
Инь и Янь еле-еле дух перевели немножко, как в дверь забарабанили, как будто 100 китайских барабанщиков, и грозно требуют открыть дверку фанзы бамбуковой, и грозятся всеми карами небесными, а голос точь-в-точь, как у преступной Девушки.
     Прижались друг к дружке Инь и Янь теснее тесного и трепещут перед бедой неминуемой, но Онибаба совсем совершенно спокойная – даже слегка усмехается, берёт свою метёлочку рабочую и выходит на крыльцо для разговора с разлучницей.
Девица наглая вперилась в Онибабу своим взглядом чарующим, а ведьма метёлочкой заговорённой махнула – тут глаза золотые и выкатились из глазниц Девушки, из самого её черепа.
     Заголосила-зарыдала тут девица, а не получается по-настоящему – нет совсем никакого слёзного выделения, вот хоть тресни, а не капает.
Сердобольные прохожие вызвали для неё «Скорую», а чем санитары помогут в таком случае?
Ну, приехали они, покапали ей "Альбуцида", для видимости, и выдали тросточку для постукивания, повернули в нужное направление, где её фанза находится и уехали по срочному вызову на надомное деторождение.
     Тут все сразу вздохнули с облегчением, а Онибаба-сан пузырёк с ярко-синей жидкостью из тумбочки вынула, протянула Ини и говорит при этом: «Вот вам снадобье самое лучшее, а теперь идите на вершину Фудзиямы, выпейте из пузырька строго поровну, а потом обнимитесь крепко-накрепко и совершенно ни о чём не думайте – всё дальнейшее есть ваша судьба и предназначение».
     Тотчас отправились Инь и Янь залезать на самую вершину Фудзиямы величественной, а когда достигли самых верхних пределов окраин вулканических, сделали всё так, как им Онибаба советовала – выпили, обнялись крепко и покатились вниз как сфера круглая неразрывная.
Потому что оба были круглыми сиротами влюблёнными.
     Так и катаются по окрестностям, как пример такого душевного неразрывного соединения, когда всякие взгляды искоса совершенно пустые и безвредные, да и в назидание всем поколениям в философском значении столь естественного соединения.