Следы на песке. Глава 4

"Тайна становится настоящей только тогда, когда она становится твоей."



Вечером воздух был особенный — тот самый, вечерний, когда всё дышит теплом, но в тенях уже зреет прохлада. На поляне, ближе к обрыву, разжигали костёр: ребята таскали сухие ветки, кто-то притаранил два бревна — будут сиденья.
Где-то сбоку кашлянул старый динамик. Из него на миг прорвался и тут же оборвался голос.
— Опять замкнул, — фыркнула Оксана. — Ретро без фильтра.
— Ничего, — отозвался Саша, укладывая три горючих бруска в основание костра. — Настоящая музыка делается не колонками, а руками.
И будто в подтверждение этого, сел чуть поодаль, достал старую губную электро-гармошку и провёл по ней пробный аккорд. Звук был простой, тёплый, с чуть дрожащим послезвучием, как если бы ветер сам вздохнул внутри инструмента.
— А теперь, граждане путешественники, — сказал Саша, — самое главное. Байка.
— Ну нет! Опять про шторм и катамаран? — возмутился кто-то из старших мальчишек.
— Не-а. Сегодня — классика. Про старый парусник, который однажды вышел в море, да только компас у него был не тот. И вся команда… — он сделал паузу, — …вернулась не туда.
— А куда? — спросил кто-то из малышей.
— В другой… год. Поняли? Они ушли летом… а приплыли — в прошлую осень.
Ребята загудели. Кто-то засмеялся. Кто-то шепнул: «Вот бы так — и на срезы не надо!»
Вместе с детскими голосами огонь треснул, искры взлетели вверх, и на миг стало по-настоящему тепло.
Тем временем Оксана и Сергей сидели чуть в стороне. Оксана молчала, прислонившись к коряге. Сергей тёр ладонью рюкзак, где в потайном отсеке хранилась находка. Ни слов, ни жестов — только напряжённая тишина между ними.
Костёр пел. Кто-то начал бренчать на карманной гитаре — простые аккорды, вечные, понятные любому лагерю в любом веке. Саша подыгрывал музыкантам гармошкой.
Каля подошла ближе, наверное, её утомили дневные приключения. Шутка ли —в группе все были старше неё на несколько лет. Села на бревно рядом с Сергеем, обняла колени, улыбнулась, стала смотреть на огонь и, как будто прислушиваться. А потом — вдруг вздрогнула, как от укола.
— Ой! — прошептала она. — Что это?
— Что? — насторожился он.
— У меня в голове... звон какой-то. Не уши, а прямо внутри. Будто кто-то... шепчет. Очень быстро.
Она прижала ладони к вискам. Сергей подался вперёд.
— Пройдёт?
Каля кивнула, моргнув — глаза чуть влажные.
— Уже почти.
— У тебя раньше такое было?
— Нет. Только сейчас.
Сергей медленно отодвинулся и переложил рюкзак. Там в потайном кармане всё ещё лежало таинственное устройство из пещеры. Саша, сидевший через костёр, заметил это движение. Взгляд Кали. Жест Сергея. Их молчание. Он ничего не сказал. Только посмотрел — долго, спокойно. А потом повернулся к огню и, в такт гитаре, добавил:
— …и когда тот корабль вернулся, все были те же, только в глазах у них было что-то другое. Как будто за время плавания… они узнали, что есть ещё один океан. Внутри.
Огонь потрескивал.
И в этот момент вечер окончательно перешёл границу — стал тем, в котором остаются шёпоты, случайные взгляды и первые нерассказанные тайны. Ночь была тихой. Лагерь уже спал — только ветер рябил верхушки сосен, и где-то у медпункта коротко вспыхивал свет: дежурный проверял температурные ленты.
У старой марины темнее, чем в остальных зонах: светильники тут не чинили, вероятно за экономией. Плиты настила скрипели под ногами — Оксана и Сергей шли, не говоря ни слова. Фонарь у Сергея был вечный, карманный, жёлтый свет у него был неровный, словно дрожал вместе с идущими.
Марина — это причал для лодок и малых судов — длинное строение у самой воды, с подновлённой крышей и запертой дверью, но с открытой боковой нишей — как раз туда они и забрались. Там когда-то держали весла, теперь — хранили контейнеры, старую обшивку и пару отставленных канистр.
Сергей расстелил куртку на полу. Оксана села рядом, включив браслет на освещение.
— Готов?
— Всегда.
Он вынул находку из рюкзака. Серо-чёрный корпус, матовый. Без маркировки, только логотип: перекрещённый полукруг и вертикальная черта зигзагом — похожий на символ старых программных шлюзов. Край корпуса чуть царапан, в углу — вставка под разъём. Он провёл пальцем.
— Смотри.
Он показал торец.
— Это старый интерфейс. До-объединённый. Ещё когда стандарты шли параллельно.
— Это не Lora? — тихо сказала Оксана. — А когда у нас было самое первое объединение форматов? В начале XXV века? Этой штуке, что — пятьсот лет?
— Может даже больше. Это настоящее сокровище! Если, конечно, оно настоящее… — Он поставил рядом прибор — индукционный модуль с функцией фокусировки магнитного поля.
— Подадим слабый заряд. На таком уровне, чтобы не спалить всё, если внутри батарея.
Оксана щёлкнула переключателем. Генератор засвистел едва слышно, подавая импульсы.
На корпусе — щелчок. Едва различимый. Не свет, не движение. Но они оба это услышали.
— Он отозвался. — Сергей склонился ниже. — Сигнала нет, — сказала Оксана. — Но структура реагирует. Может, подзарядка? Или защита?
— Он жив. Или… был. Может быть, это мозг старого робота?
Сергей осторожно приоткрыл корпус. Внутри был чип. Крупный, с двойной маркировкой. Не голографический. Контакты — глубоко утоплены, один из разъёмов слегка окислён, но… цел.
— Это не просто память. — Сергей едва дышал. — Это модуль какой-то. Старый. Но с адаптивным слоем. Он должен был быть частью системы. Большей.
— Что за система?
— Пока не знаю. Но это... — он провёл пальцем по гравировке на чипе, — …не для школы. Не для туристов. Не для выставок. Это военная или архивная схема. Или обе.
Они переглянулись. Где-то за пределами станции зашумел камыш. Или кто-то прошёл по настилу?
Оксана быстро выключила генератор. Сергей закрыл корпус и спрятал устройство обратно в рюкзак. Всё — за пару секунд.
В этот момент, над лодочной станцией, на крыше, коротко мигнула камера наблюдения. Низкоуровневая система наблюдения получила сигнал: «Нарушение тишины. Незарегистрированная активность. Дети вне спальных зон. Неидентифицированный объект.» Алгоритм сделал паузу. Сопоставление: — Визуальный анализ: два несовершеннолетних. — Объект: ручной. Признаки проноса посторонних устройств. — Дата: не совпадает с планом ночных работ. Пиктограмма заморгала: «Передача отчёта»… Где-то, далеко за корпусами, в кабинете, экран мигнул синим прямоугольником.
Сергей вздохнул.
— Нам придётся искать, откуда это. И зачем. — Или зачем это — нам, — сказала Оксана.
Они встали. Проверили, чтобы ничего не забыли. Ушли по доскам, стараясь не скрипеть. Вода молчала. А над станцией — тихо, почти незаметно — светилась точка наблюдения.
***
В кабинете было темно.
Только один экран светился в полутьме — вытянутый в длину, с серовато-зелёным интерфейсом, на котором всплывали квадраты, таблицы, строчки.
Тоем Беккер сидел, как обычно, не касаясь спинки кресла. Локти на столе, пальцы сцеплены в замок. Глаза — в экран.
Фрагмент видео был замедлен. Съёмка с крыши лодочной станции. Два силуэта. Узнаваемо: Оксана и Сергей Зайцевы. Свет фонаря. Ракурс меняется — алгоритм приближает кадр. Видно: Сергей держит нечто прямоугольное. Сквозь пальцы — корпус с логотипом. Порт на торце. Щелчок. Устройство меняет положение. Фиксация: "Неустановленное электронное изделие. Визуальный профиль: архивный. Контакт с несовершеннолетними. Время: 23:42."
Комендант нажимает клавишу. Видео исчезает.
Появляется новая вкладка. Заголовок — серым шрифтом, с пометкой: «Приоритетно. категория 2-B. не оглашаемо.»
Файл открывается. Личные данные. Имя: Каля, фамилии нет. Возраст: 10 лет. Статус: не подлежит перемещению без согласования с научной группой «0». Дополнительные пометки:
«Реактивность к среде повышена. Зафиксированы эпизоды сенсорной активации. Потенциально представляет ценность для дальнейших разработок. Контроль обязателен. Сопровождение — временное.»
Беккер дочитал. Закрыл файл.
Медленно потянулся за маленьким металлическим брелоком, лежавшим у монитора. Покрутил в пальцах. Это была старая монета. Протёртая, почти не читаемая. Он держал её, будто искал ответ не на экране, а в этом металле.
— Началось, — тихо произнёс он. Почти шёпотом. Не кому-то — себе.
Он встал. Прошёлся к окну. За стеклом — тёмный лагерь, только точечные огни фонарей, линии настила, редкие силуэты вожатых.
Беккер смотрел — и не моргал.
***
Лагерь просыпался медленно.
Сначала — плеск воды в рукомойнике, потом — голос дежурного по громкой связи:
— Подъём! Утренняя физкультура через пятнадцать минут. Средние группы — сбор на платформе!
Солнце ещё не выбралось из-за верхушек сосен, но освещение в корпусах уже не требовалось. Сквозь открытые окна неслось зевание, возня, шлёпанье босыми ногами.
Саша сидел на ступеньке у своего домика, обутый только в один ботинок, с кружкой горячего чая в руках. Он смотрел, как строятся группы — лениво, по-летнему, без суеты. Всё шло, как и должно.
И всё же — что-то в воздухе изменилось.
Он поднёс запястье к лицу. На экране — стандартное уведомление:
«Ночная активность зафиксирована. Зона 4. Объекты: учащиеся. Разбирательство не требуется.»
Без деталей. Уклончиво. Официально.
Он покосился на старую марину. Слишком далеко. новенькие так далеко и так поздно не ходят. А для завсегдатаев полно других интересных мест.
— Опять Зайцевы? — пробормотал он. — Конечно… поплавать решили убежать.
Рядом — на другом конце настила — Реко щёлкала пальцем по планшету и проверяла списки дежурств. Увидев, что Саша смотрит на неё, она приподняла бровь, вопросительно.
Он пожал плечами. Потом показал на браслет, указал глазами на корпус, где жила его учебная группа. Она кивнула. Без слов, но было ясно – Саше нужно наблюдение.
Тем временем на площадке собрался отряд. Кто-то вёл сонные споры про вчерашние песни, кто-то допивал напиток из фляжки. Сергей с Оксаной стояли чуть в стороне. Смотрели на всех хмуро. Рядом с ними стояла Калька – она раз за разом касалась пальцами висков. Не жаловалась, не плакала. Как будто бы чувствовала что-то впервые.
Сергей, заметил всё это и, на долю секунды задержал на ней взгляд. Она подняла на него свой.
В этот короткий момент между ними пробежала невидимая искра. Не узнавание, нет. Распознавание. Как будто оба поняли: что-то. И тут же отвернулись по сторонам.
Саша встал, наконец натянул второй ботинок и пошёл к отряду.
— Доброе утро, исследователи. Сегодня — соревнование по навигации. Кто найдёт дорогу к пирсу быстрее всех и соберёт все снасти для плавучего борда — тот получит апельсин. Настоящий. Без голограммы.
Шутка вызвала смешки. Всё снова пошло, как всегда. Почти. Но в его голове у нег окрутилось: «Один мальчик молчит, одна девочка трёт виски, а отчёты стали приходить без пояснений.»
Он бросил взгляд в сторону административного корпуса. Здание тихое. Но Саша внезапно подавил в себе желание зайти внутрь и…
– И что? Рассказать? Что рассказать? А спросить так вообще нечего.
И пока над лагерем пролетала чайка, а в корпусах звучали крики "где мой планшет?!" — над головами ребят проснулся один из динамиков и объявил…