Глава 7

1958 год. Зима. Холод и вьюга стали частыми гостями милой красавицы природы. Мягкий, хрустящий снег укрывал теплым одеялом землю, звонкие снегири забавно прыгали с ветки на ветку, а грозный мороз вырисовывал свои пушистые узоры на холодном тонком стекле.
Раз – два, раз – два… Громкий голос курсантов отголоском звучал в широких просторах лагеря. Надев армейские ботинки и теплые ватные штаны, Эдик отправился на пятнадцатикилометровую дистанцию.
Контролируя свое дыхание, юноша пытался справиться с холодом: мороз то и дело щипал за щеки, а густой порыв снега, казалось, отталкивал назад. В этот момент, наверное, невозможно было думать. Однако мысли о доме даже тогда заполняли его разум.  Эдик был не только верным сыном, но и братом.  Всегда поддерживая свою сестру Майю, юноша давал хорошие дельные советы.  Отвлекаясь от мыслей, юноша обернулся назад.
Вдали виднелся заснеженный лагерь. Уже почти не было видно теплого света небольших окон. Бежать юноше становилось все тяжелее, а холод, казалось, еще более пронизывал и изнурял. Впереди было еще пять километров. Собрав все свои силы, и с усилием вытирая пот с мужественного лба, Эдик продолжил свой путь по дистанции.
Наконец, оказавшись в военной части, юноша, не думая об отдыхе, поспешил написать письмо домой. Особенно в тот момент его тревожили дела Майи.
«Дорогая моя сестричка! Майечка!
Обращаюсь к тебе как к сестре. Во-первых, почему ты не пишешь мне письма? Во-вторых, ты неточно отвечаешь на мои вопросы? Вы, т.е. ты и мамочка, самые дорогие и близкие люди. Майечка, дорогая сестричка, прошу тебя, смотри за нашей мамочкой, ведь она у нас одна. Смотри. Ты с мамой и должна беречь ее. Ты отвечаешь за нее. Не расстраивай ее. Ты пишешь, что поссорилась с тем военным. Что же, если он плохой, то с ним не нужно ходить. Это так. На счет утешения ничего не могу сказать. Это трудно. Да и посоветовать ничего не могу. Ведь жизнь так разнообразна, что трудно что-нибудь посоветовать. Ну, а ты не расстраивайся. Все будет так, как ты хочешь. Мне очень трудно, не буду скрывать. Ты знаешь, что я ничего не скрываю, как бы там не было, я всегда говорю так, как оно есть. Плохо, когда здесь недружный коллектив, да и некоторые офицеры. Я не плачу перед трудностями. Просто описываю как оно есть. Передавай всем девочкам и знакомым привет. Целуй за меня маму.
Ваш Эрик».
Всматриваясь в полутемный узкий коридор военной казармы, Эдик увидел товарища, тихо шагающего с тяжелым ружьем за спиной.
             - Эй, Олег! Постой, далеко идешь? - громко крикнул Эдик.
             - Что случилось? В твоём голосе звучит такая тревожность и обеспокоенность. А я только что с ночного дежурства. Думал уже к подушке головой припасть и поспать немного, ведь глаза просто слипаются.
                - Извини, дружище. Хочу спросить, будут ли завтра забирать почту? Написал домой еще одно письмо. Так хочу скорее отправить его и порадовать свою маму и сестричку, -  Эдик с надеждой всматривался в глаза товарища.
              - Не волнуйся! Я слышал, что завтра собирают почту со всей военной части. Полетит и твое счастливое письмо к родному дому, - улыбнувшись, Олег похлопал юношу по плечу.
«Здравствуй, моя дорогая сестричка Майечка!
Получил твое письмо и фотографию. Я очень и очень благодарен тебе, сестричка, за письмо и за то, что сфотографировалась. Но я не доволен тем, моя дорогая сестричка, что ты так разочаровалась в жизни. В наше время — это недопустимо. Мне труднее, чем тебе, но я держусь и люблю жизнь во всех ее разновидностях. Даже тоскуя за вами, я нахожу мужество крепиться, а мне трудно. Если бы ты все знала. Я пишу только часть всего. Сколько я еще не написал.  Но я понял жизнь и не разочаруюсь в ней, не разочаруюсь уж тем, что я люблю маму, тебя, сестричка, своих друзей. В этом есть своя прелесть, и это придает тебе силы. Так что, дорогая сестричка, крепись. Я верю, что и на твоей улице будет праздник. Да, будет. Поверь мне. Дорогая сестричка, главное – не горюй и найди в себе силы – это главное. Человек должен верить, верить все время. Я знаю, что тяжело, но поверь и ты будешь счастлива. Я тебя прекрасно понимаю и прошу, дорогая сестричка, взять себя в руки. Я очень соскучился по тебе и нашей мамочке, но, что могу сделать? Креплюсь, хотя и трудно. А ты, Майечка, береги нашу мамочку, ведь она у нас одна.  Береги ее, прошу тебя, она мне сейчас очень и очень дорога, и я просто хочу реветь, что не ценил ее в свое время. Живите дружно. Заставляй мамочку лечиться, прошу тебя. Не нужно мне ни денег, ничего. Я обойдусь, но маме покупай все, всё, что нужно. А у тебя в личной жизни все будет хорошо. В это я верю. Дорогая сестричка, ты спрашиваешь, переписываюсь ли я с той девочкой. Нет. Знаю ее адрес, но не переписываюсь. Зовут ее Лита, учится она в педагогическом институте. Дала мне адрес, но мне как-то неудобно писать. Я у нее не спрашивал разрешения писать, а только спросил адрес. На этом все по этому вопросу. Конечно, тяжело, но на это и жизнь. Тяжело вдвойне. Передавай всем моим знакомым девочкам и ребятам привет.
Ну всего наилучшего.
Жду письма.
Всех целую, ваш всегда Эрик».
Дописывая последнюю строку, Эдик почувствовал теплое, легкое прикосновение к своему плечу. Оглянувшись назад, Эдик увидел Олега с широко раскрытыми глазами удивленным лицом.
 - Дружище, снова ли ты пишешь письмо домой? – улыбаясь, спросил товарищ по службе.
              - Чего улыбаешься...? Ты даже не представляешь, на сколько мне важны эти письма, - с некоторой обидой в глазах, ответил Эдик.
              - Ну хорошо, не обижайся. Я ничего такого не имел в виду. Просто спросил, но вижу, что действительно они очень важны тебе. Слушай, а девушка у тебя есть, Эдик? - с интересом спросил юноша.
  Хорошо устроившись на деревянном стуле, Эдик несколько минут вдумчиво всматривался в окно. Его будто стеклянный, нерушимый взгляд устремился в холодную зимнюю даль.
 - Эдик, дружище. Ты меня слышишь? Ты где, юноша? - толкая парня в плечо, Олег снова обратился к своему товарищу.
               - Да, слышу я, слышу Олег. Просто вспомнил девушку, о которой ты так усердно спрашиваешь. Ты понимаешь, она и не девушка мне совсем, но иногда я о ней вспоминаю.
               - Так расскажи о ней что-нибудь, - с восторгом продолжал парень.
               - Ну хорошо. Садись тогда рядом, расскажу тебе немного. Одним теплым летним вечером, когда звезды уже разбросали свой яркий, космический свет по всему небу, я прогуливался с друзьями вдоль центральной аллеи городского парка. Как вдруг услышал веселый девичий смех. Оглянувшись, мой взгляд остановился на черноволосой, голубоглазой девушке. Её зеленое платье хорошо подчеркивало талию, а длинная коса, утонченная, как ветвь березы, аккуратно спускалась по девичьему плечу. Оказывается, у нее очень красивое, звонкое имя — Лита.
            - И что дальше было? Скорее рассказывай, - с нетерпением промолвил Олег.
           - Ой, дружище, да ничего так и не произошло. Да, мы познакомились. Девушка оказалась из интеллигентной семьи, учится в педагогическом институте. И симпатия, чувствую, у нас взаимная. Однако, понимаешь, не так легко оказывается строить отношения. Возможно, всему виной моя стеснительность. Но когда я отправлялся на службу, она появилась на перроне, улыбаясь и всматриваясь мне в глаза. Я даже спросил ее адрес, но так и не смог написать.
                - Но почему, Эдик? Она же понравилась тебе, - с жалостью в голосе спросил Олег.
           - Да, понравилась. Но все же думаю, что это не мой человек. Своего человека я почувствую сердцем.
«21.05.58г.
Здравствуйте, моя дорогая сестричка! Майечка!
Получил сегодня от тебя письмо, за которое большое спасибо. Я очень рад, когда получаю письма из дома. Я рад за тебя, что ты сдала политэкономию на «5». Предмет не легкий, но ты это можешь учить и можешь в этом разбираться, так что и другие предметы не хуже сдашь. У меня в основном ничего нового нет. Числа 28 – го тоже буду сдавать первый экзамен.
Пока у меня одни пятерки, нет четверок. Люди в основном здесь хорошие и служить легче. Правда, есть один человек, потом о нем расскажу.
Сейчас как никогда мало времени, так как учение идет в полную мощь. Пиши, что у тебя нового. Как твои дела, что нового в городе, что пишет Дубровский. Как твое здоровье.
Майечка, ты смотри, чтобы наша мама была здорова. Ты отвечаешь мне за нее. Заканчиваю, так как мало времени. Пишу обо всем. Как здоровье бабушки.
Привет всем девочкам и мальчикам с нашего двора.
Ну, всего хорошего.
Целую тебя, сестричка.
Твой брат Эрик».
Оглядываясь по сторонам, Эрик всматривался в знакомые, но все же чужие лица товарищей по училищу, все больше задумываясь о родном доме, семье, о любимой улице, усеянной мягкой весенней зеленью и теплыми лучами солнца. Однако юноше ничего не оставалось, как собрать все свои мысли и переживания, спрятав их глубоко в своем сердце. Ведь строгая дисциплина училища совершенно не позволяла расслабиться и дать волю сентиментальности. Только в своих письмах, в мягких длинных строчках он мог быть самим собой.