Глава 15

04.10.61 г.
«Мамочка дорогая! Здравствуй!
Сразу же прошу у тебя извинение за такой небрежный почерк, но дело в том, что я пишу в поезде и буквы прыгают. Вчера я уже выезжал из Свердловска, а сейчас еду дальше на восток. Здесь уже холодно и местами лежит снег. Ехать мне 4 суток. Очень долго и утомительно. Получил я назначение до станции Саяны. Это 300 километров от Красноярска. Займу должность командира технического взвода. Только от этой станции мне нужно будет еще ехать километров 100. Не знаю, чем добираться, ведь там уже тайга. В общем, все подробности опишу позже, когда приеду на место. Только ты не волнуйся, все будет хорошо. Через месяц я тебе буду помогать, поэтому ты должна поехать куда-нибудь отдохнуть на пару месяцев. В Свердловске меня встретили хорошо. Пробыл я там 2 дня. Тетя и дядя относились ко мне очень хорошо. Дядя много рассказал мне об отце. Но больше всего мне понравилась сестричка Фаина и её муж Володя. Фаина работает преподавателем в 8-10 классах (русский язык). Сестричка провела со мной 2 дня, и я остался о ней самого лучшего мнения. Вот пока и все.
Ждите моего нового адреса. Правда, письма идут очень долго, почти неделю. Поэтому ты не волнуйся, следующее письмо будет через 10 дней. Передавай привет всем.
Пишите, что нового. Как Майя, Коля, Гриша.
Твой сын Эдик».

08.10.61 г.
«Мамочка, милая! Здравствуй!
Не знаю, что тебе писать. Не хочется тебя очень расстраивать, знаю, что тебе и так достаточно. Поэтому я прошу у тебя прощение. Но на этот раз я не могу быть до конца откровенным. Это мне подсказывает моя жизнь. Так ты была в свое время во многом права. Скажу, мама, что ты дорога мне сейчас ещё в тысячу раз больше, чем раньше. И вот это самое дорогое, что у меня осталось, я потерял, заменив своими скитаниями. Ты только не подумай, что я ною. Нет, я просто молодой и хочу, чтобы моя жизнь не проходила мимо огромного интересного пути. Я готов работать по 15 часов в сутки, но потом пойти к людям, разрядится. А тут нет никого вокруг, кроме солдат, не с кем поделиться, поговорить. Я бы многое сейчас отдал, чтобы пройтись по улице нашего города. Меня поймет тот правильно, кто сам пережил то, что переживаю сейчас я. Не знаю, в чем я найду в дальнейшем свое успокоение. Но ты главное не волнуйся, пиши мне и не лишай меня того, что осталось у меня в жизни, самого дорогого в мире.
Скоро, очень вероятно, получу деньги и отправлю тебе. Очень прошу выслать мне гимнастерку с брюками и фуражку, а также сапоги.
Пиши, мамочка, что дома, как Гришка, Коля, моя дорогая сестричка, как твое здоровье.
Твой сын Эдик.
Целую, мамочка, и обнимаю крепко, крепко».

17.10.61 г.
«Мамочка, милая! Здравствуй!
Пишу тебе уже третье письмо и все никак не могу получить ответ. Мама, милая, пиши, пожалуйста, ведь я так жду твоего письма, что просто не могу передать словами. Мне сейчас очень тяжело, как никогда в жизни.  Нет времени все подробно описать обо всем, да и ненужно тебе все знать. Я еще раз убедился в том, что ты для меня самый милый и дорогой человек на свете. Сложно передать словами, что я сейчас чувствую. И если бы ты знала, как я борюсь с самим собой. А победить себя – это, наверное, самое сложное задание. В голову приходят очень плохие мысли, от которых нелегко избавиться. В предыдущих письмах я писал о том, как я устроился, поэтому повторяться не стоит. В данный момент вместе со взводом меня перекинули за двадцать километров от батальона дальше в тайгу. Скажу, что солдаты проявили большую выдержку и выносливость. Четыре дня мы находились под открытым небом, спали прямо на снегу. Сваренная еда мерзла на свежем воздухе, так как температура - 14.  Не буду писать о себе, но скажу, что мне довелось бороться с собой. Сейчас натянули палатки, сделали небольшую кухоньку, однако машины застревают в снегу, и поэтому доставка очень плохая. Может мои предыдущие письма не пришли, и ты не о чем еще не знаешь. Но ты мамочка не волнуйся, если письма будут задерживаться, так как доставка их очень сложная. Ты, мамочка, должна меня понять и мужаться, а я постараюсь все вытерпеть ради хорошего будущего, если, конечно, оно будет. Я очень хочу, чтобы ты сохранила эти письма, и они останутся для меня как дневник. Я говорю это, потому что сейчас эти строки со слезами на глазах, и я не хочу, чтобы эти тяжелые минуты прошли даром, мама. Единственное, о чем я жалею в жизни, это то, что раньше не слушал тебя, моего единственного дорогого человека. На этом заканчиваю и очень жду твоего письма.
Целую и обнимаю крепко. Твой сын Эдик».
Каждый день пролетал словно мгновение, не оставляя после себя ярких впечатлений и воспоминаний. Однако в холодный снежный холод согревали лишь мысли о семье, о тепле родных стен.
 - Эдик! Так вы поможете нам разобраться с взрывной установкой для углубления тоннеля? Нам необходимо выполнить работу в срок.
Установка уже была в назначенном месте, однако не сработала.
 - Все, оставайтесь на своих местах, пожалуйста. Я еще проверяю в чем тут дело, - встревожено промолвил Эдик.
Что-то действительно пошло не так. Юноша долго не возвращался назад. Весь его взвод и строители напряженно ожидали. Долго всматриваясь в даль, солдаты пытались увидеть своего товарища, который ни единого разу не позволял себе сдаваться перед сложностями.
Вмиг небо стянуло черными тучами, а сильный ветер неожиданно охватил весь строительный объект.
 - Да где же ты Эдик?  - с тревогой в мыслях подумал его товарищ по службе, крепко сжимая кулаки от волнения.
 «Сейчас товарищи, подождите. Все выйдет», - мысленно проговаривал юноша. Мгновенно сердце Эдика охватила печаль. Что-то защемило в его груди, а мысли словно спутались. Взглянув в небо, Эдик увидел тяжелые тучи.
Опустив глаза на взрывное устройство, юношу охватил ужас, ведь он понял, что мощного взрыва ему не избежать. Сердце юноши начало биться чаще, а тревога переполняла его. Казалось, что его печаль почувствовал каждый, кто так любил его и думал о нем. Задумчивым взглядом Анна всматривалась в окно, направив свои мысли к родному сыну. Она чувствовала, что её сыну нужна помощь. Так хотелось ей крепко прижать его к себе, сжимая его руки в своих, и никогда больше его не отпускать.
 - Ребята, все назад! Быстро! Сейчас рванет! – громко выкрикнул Эдик.
В нашей памяти Видерман Эдуард Абрамович остался удивительным человеком: мужественным, смелым, искренним, настоящим патриотом своей Родины, матери, сестры, родного города, улицы и просто встречного человека. И даже в тот самый момент на Саянских хребтах, когда всему взводу угрожала огромная опасность, он взял удар на себя, защитив своих товарищей, правда, ценой своей собственной жизни.
Великая Родина.
И мама моя.
Зеленая улица.
Родная сестра.
Обычный прохожий.
В цветах города.
Бескрайнее небо –
Моя Вы душа.
Памяти Видермана Эдуарда Абрамовича, который погиб в возрасте 23 лет на Саянских хребтах. Воспоминания о нем останутся в наших сердцах.
Памяти его сестричке Майе, которая до последнего своего дня вспоминала о нем, ухаживая за его могилой, устилая ее цветами.
Памяти его маме Анне, отцу Абраму и Николаю, дорогому мужу Майи Абрамовны, который без устали оберегал самое дорогое, что оставил ему Эдик – свою семью.