Две девушки, влюблённые в басиста

Тайка Радугина – моя испытанная подруга. С нею мы слопали не один пуд соли и привыкли всё делить пополам.

Был период, когда обе мы втрескались в одного и того же парня. Я уже плохо помню, но, видимо, он того стоил. Возможно, у него даже носки были одинаковые.

А, вспомнила! Его фамилия была Бубыриков, он лабал на бас-гитаре в ансамбле. Они выступали на танцах в парке и считались звёздами местного разлива. Девчонки сходили по ним с ума. Кто-то обожал солистов Лёвочку и Венечку, кто-то – смазливого клавишника, кто-то весельчака-саксофониста, но меня приворожил Бубыриков.

Он казался самым мудрым и загадочным. Стоя за спиной солиста, выдвинув челюсть ковшом, Бубыриков сурово дёргал толстые струны баса – туммм! Буммм! Туммм! Это выглядело харизматично и мужественно. Когда я за ним наблюдала, внутри меня тоже что-то дёргалось, и густое тумканье вступало в резонанс с моим организмом.

Я влюбилась в музыканта Бубырикова с челюстью ковшом. Стала рассеянна и неуклюжа. У меня пропал аппетит и появилось слабоумное выражение лица. Тайка это заметила и говорит:

- Какая муха тебя укусила, Светуха? Шатаешься с таким угнетённым видом, будто пришла обокрасть банк – и забыла зачем пришла.

- Да что ты понимаешь? – говорю я. – У меня тонкие материи, сердце тумкает, селезёнка бумкает! Мои надпочечники вырабатывают гормоны счастья, я влюблена и безответно страдаю.

- Бедное дитя! – сказала Тайка. – Держу пари, опять втрескалась в какого-нибудь козлодоева.

Прозвучало обидно. Бас-гитарист Бубыриков был на тот момент моим высшим идеалом. Мне не понравилось, как Радугина принижает его светлый образ, даже не узнав, кого я люблю.

- Почему сразу в козлодоева? – обиделась я. – По-твоему, я не могу влюбиться в нормального человека?

- А ты всегда западаешь на козлодоевых, – отрезала Тайка. – Не припомню, чтобы кто-то из твоих возлюбленных был адекватным. Сплошь какие-то репьи из-под ишачьего хвоста. Наверное, у тебя при рождении настройки сбились. Или на роду написано. Ты абсолютно не разбираешься в мужчинах.

Ну и заявочки! Я-то хотела открыться, что влюблена в Бубырикова, но передумала, раз Тайка ехидничает. И здесь бы мы разругались, но Радугина вдруг призналась:

- Не унывай, Светик. Скажу как на духу: я тоже влюблена без памяти. И сердце тумкает, и печень бумкает. Мой избранник… о-о-о! Не чета твоему оборванцу. Он вихрь, ураган, небывалый обаяшка! Без пяти минут принц!

Эта наглость меня вдвойне взбесила. Что Радугина себе позволяет?

- Спасибо, подруга, – сказала я максимально ядовито. – Вот, значит, как? У меня, значит, козлодоев, а у тебя – принц в белом слюнявчике? А не наоборот ли? Сдаётся мне, это ты втрескалась в какого-то вислоухого шныря, с которым ни украсть, ни покараулить.

В итоге мы всё-таки поцапались. Тайка была уверена, что я влюблена в задрипанного козлодоева, поскольку мне вечно не везёт, и изо всех сил превозносила своего неизвестного принца. Я в ответ доказывала, что в её «принца» только высморкаться да выбросить, а вот мой избранник – всем мужикам мужик!

- Он музыкален, романтичен, суров… - перечисляла я, закатив глаза. – И даже носки у него одинаковые.

- Брехня! Это мой парнишка музыкален и суров! – упиралась Тайка. – И ходит в одинаковых носках!...

Вдруг её осенило:

- Постой-ка! Слишком много совпадений набежало. Светка, неужели ты тоже имела в виду Бубырикова? 

Когда мы выяснили, что обе сохнем по басисту Бубырикову, нас охватил приступ взаимного великодушия. Мы разрыдались друг у друга на плече.

- Тайка, ты моя лучшая подруга! – сказала я со слезой. – Не беспокойся, я уйду с твоей дороги. Как бы ни было мне больно, я навеки уступаю тебе Бубырикова. Забирай его вместе с галстуком и челюстью, и будь счастлива.

Однако Тайка тоже решила проявить героизм.

- Светка, я за тебя в огонь и в воду! – кричала она, упав в мои объятия. – Я не вправе лишить подругу главной любви всей жизни! Бубыриков и его галстук – твои. Забирай на фиг, тем более не такой уж он и принц. Ну тумкает, ну бумкает… В целом довольно средненький типчик. Наверняка пижон и размазня. Я себе и помоложе найду.

Я решительно воспротивилась щедрому жесту, и мы снова чуть не поцапались. Теперь мы яростно перекидывали друг другу бедолагу Бубырикова, словно он жёг нам руки. Каждая пыталась всучить его подруге, а та не соглашалась, и виртуальный басист летал между нами, как волейбольный мяч.

Тайка кричала, что Бубыриков создан для меня, и что она подарит мне на свадьбу настоящее песцовое манто – даже если ради этого ей придётся ободрать всех собак в округе. Я в свою очередь выражала готовность лично отвести их под венец и сбацать марш Мендельсона на эмалированной кастрюле – лишь бы Тайка обрела свою половину и нарожала много-много маленьких басистов Бубыриковых с ковшеобразными челюстями.

Ни к чему не придя, Радугина предложила компромисс.

- За этой ссорой мы совсем забыли, что у Бубырикова тоже есть право голоса, – сказала она. – Предоставим выбор ему? Кого из нас он предпочтёт, с той пускай и мучается всю жизнь.

Обсудили, как поставить Бубырикова перед выбором. Тайка горячилась и выдвигала радикальные способы:

- Моя идея такая. Когда Бубыриков будет подъезжать к парку – выскочим перед ним на дорогу. Деваться ему будет некуда, и он задавит ту, которая ему нравится меньше. А на оставшейся в живых пускай женится. Логично?

- Оставшейся в живых придётся сначала таскать ему передачки в тюрьму, – заметила я. – А вторая из нас даже не успеет понять, что не нравилась Бубырикову. Дзынь! – и прилипла ушами к асфальту. И на свадьбе у подруги ей уже не погулять.

Тайка согласилась, что план так себе. И тут же предложила новый – подкараулить Бубырикова на пляже и начать тонуть у него на глазах. Кого он кинется спасать первой – та и станет его женой. Или хотя бы любовницей, это уж как карта ляжет.

- А если он вообще не умеет плавать? – возразила я. – У нас не будет времени ждать, пока он быстренько научится и кинется на помощь. Утонем обе на фиг – и привет.

В общем, что бы ни изобретала Тайка, обязательно получалось, что после проверки Бубырикова у нас на руках окажется как минимум один труп. Иногда даже два или три. Мне это совершенно не нравилось. Я знала, что мне с моей невезучестью при таком раскладе мало что светит.

Тогда я выдвинула свой план – простой и гениальный. Тайка подумала и согласилась.

В ближайший субботний вечер мы пришли в парк одна красивее другой. Наглаженные, напомаженные, в юбках с разрезами и с бесовским огнём в глазах. После концерта мы подстерегли Бубырикова за сценой, встали с двух сторон и одновременно крикнули:

- Бубыриков, иди ко мне! Я тебя люблю!

Настал решающий миг. Бубыриков сделал челюсть ковшом и посмотрел на нас – невозможно красивых, пьянящих, очаровательных… Посмотрел на наши разрезы, изгибы, округлости и спелости – и мрачно сказал:

- Почему вы кричите в соль мажоре? Тут напрашивается явный до минор.

А больше ничего не сказал. Прошлындал мимо с гитарой на плече и канул во тьме. Правильно Тайка говорила – козлодоев он! Басучий сын. 

С тех пор мы разлюбили Бубырикова. Так ему и надо.