Пустота

    Я убил человека. Только что.

    Это, если хотите, моя исповедь перед тем, как в мою дверь постучатся стражи правопорядка.

    Нет, я вовсе не кровожадный маньяк. Я обычный неприметный человек, один из тех, мимо которого вы проходите каждый день на улице или в метро. Я никогда не представлял угрозы для окружающих людей, проживая серую, ничем не примечательную жизнь.

    Я женат. Был.
 
    Дочка семи лет. Была.

    Чёрный кот, любимец всей семьи. Был.

    Моя семья была тоже ничем не примечательной. Всё как у всех.

    Около года назад я случайно обнаружил в мусорном пакете возле раковины на кухне более десяти пустых пачек обезболивающего. Это действительно произошло случайно: я слишком резким движением попытался вынуть пакет из мусорного ведра, отчего тот попросту разорвался.

    Находка вызвала у меня удивление. Название медицинского препарата — тоже. Это был достаточно мощный спазмолитик, который я никогда не употреблял, а для нашей дочери он был и вовсе противопоказан из-за её возраста.

    После долгих расспросов моя жена призналась, что принимает их уже пару месяцев из-за сильных головных болей.

    Конечно, я настоял на визите к врачу.

    Вы знали о том, что рак не болит? Когда он даёт о себе знать, зачастую бывает уже поздно. Ощущение, что с организмом что-то не так, приходит лишь на третьей, а то и на четвёртой стадии этого заболевания, когда метастазы уже распространились по всем внутренним органам.

    Видеть, как твой любимый человек угасает на глазах, и ты не в силах ему ничем помочь, —  самое страшное на этом свете.

    Она всегда была «зажигалкой». Наверно, поэтому я её и полюбил.  В ней было столько жизненных сил и энергии, что их хватило бы на целый миллион человеческих жизней.
 
    Когда она перестала вставать, мы с дочкой утопили спальню в цветах. Она очень любила тёмно-красные розы.

    Перед смертью жена перестала нас узнавать. Постоянно кричала от боли и звала свою маму, которая умерла пятнадцать лет назад. Я смотрел в её безумные глаза и ласково говорил слова любви, показывал рисунки нашей дочери.

    Может быть, даже к лучшему, что она тогда потеряла разум. Поэтому даже не осознала, как это больно — хоронить своё дитя.

    Дочь любила кататься на качелях, как и все дети её возраста. Каждый день после того, как я забирал её из детского сада, она оставалась во дворе, пока я совершал все необходимые вечерние процедуры для своей жены.
 
    Чувствую ли я свою вину за смерть дочери? Конечно, да.

    Она упала с качели, раскачавшись слишком сильно. Ударилась головой об огромный булыжник, лежавший неподалёку. Она умерла практически мгновенно. Рядом были десятки людей, но никто из них не смог бы ей помочь.

     Она была ещё жива, когда я примчался в больницу.

    Впала в кому из-за тяжёлой черепно-мозговой травмы, из которой так и не вышла. Мне разрешили посмотреть на неё. Моя девочка будто просто спала, но её кожные покровы были бледными, с сероватым оттенком, а на её голове в районе правого виска огнём горела чудовищная гематома, послужившая причиной её смерти.

    Я не буду рассказывать вам, как я это пережил.

    Я вернулся домой, лёг в кровать к своей жене, обнял её и заплакал. Она что-то бессвязно мычала вперемешку со стонами.
 
    Жена умерла через восемь дней. Агония длилась около двух суток. Я всерьёз думал, что сойду с ума.
 
    Единственное, что спасло меня тогда от петли, — это наш кот, Риддик. Мне кажется, он понимал, что происходит. Он был любимцем моей жены, а дочка так и вовсе души в нём не чаяла. Меня он всегда вежливо игнорировал, но в день смерти жены он сам попросился ко мне «на ручки» и громко мурлыкал, когда я, плача, гладил его по чёрной короткой шерсти.
 
    Мы с ним остались одни, понимаете?

    У меня была семья. В один миг её не стало. Мне нужно было за что-то зацепиться, чтобы жить дальше.

    Сегодня я просто забыл закрыть окно.

    Было жарко. Риддик выпрыгнул в него. Ничего страшного бы не произошло, если бы в это время сосед по подъезду не решил выгулять своих собак породы бультерьер.

    Наверно, ему показалось забавным науськивать своих псов на беззащитного кота, обучая их навыкам нападения.

    Услышав громкое рычание, я выглянул во двор. Бойцовские собаки разрывали тело Риддика на куски.

    Я взял нож и вышел из квартиры. В моей голове не было мыслей, кроме одной: у меня забрали всё, что мне было дорого.

    Подойдя к собачнику, я молча вонзил нож ему в живот. Потом ещё и ещё. Я очнулся только тогда, когда наносил удары по мёртвому телу, лежавшему передо мной в луже крови.

    Звучали полицейские сирены, вокруг кричали люди, но мне было уже всё равно.

    Я убил человека. И нисколько об этом не жалею.