Летнее перемирие. Глава 3

* * *
Утром Гермиона проснулась рано. Она немного смутилась, увидев спящего на границе с её половиной кровати Малфоя. Раскинутые веером по подушке волосы, были идеальны и блестели жемчугом на белых протынях. Умиротворенное лицо, улыбка во сне, красивые губы, темные длинные реснички, идеальные брови и маленькая родинка в уголке его левого глаза. Красивая. А потом Грейнджер увидела черную метку на его предплечье — эту грязную кляксу в виде уродского черепа со змеей. Жуть. Девушка поежилась. Теперь она поняла, почему Драко вчера, да и этой ночью спал в футболке с длинными рукавами. Да, чтобы скрыть от неё свое уродство — клеймо рабства Темному Лорду. И пусть метка посветлела, но она всё ещё "красовалась" на руке слизеринца.

Да, они все имели отметки войны на своих телах, а главное — в душах. И клейма на душах людей от войны, у детей и подростков были куда глубже, чем её надпись на руке "Грязнокровка", поставленная безумной Беллатрисой Лестрейндж. Чем надпись у Гарри "Я не должен лгать", которую на нем вырезало перо проклятой Долорес Амбридж на пятом курсе, когда та измывалась над Поттером. Безумная "розовая жаба". Или вот на Драко это клеймо  рабства Волдеморту, коим змеелицый урод клеймил своих, словно скот на убой. В двадцатом веке фашисты клеймили в лагерях заключённых номерами, обезличивая людей, исключая фамилии и имена. Волдеморт был в Волшебном мире тем же Фюрером, каким для магглов был Адольф Гитлер — тоже полукровка и тоже чекнутый на всю голову фанатик  арийской крови.

Гермиона содрогнулась, глядя на ужасное клеймо, которое от неё скрывал Драко. Но, как бы не было — это клеймо было историей его жизни, как и неё с Гарри — тоже своя история. И от этого никуда не деться.

Девушка поднялась и отправилась на пляж. Сегодня на ней был раздельный купальник, ибо слитный висел с ночи и сушился. Миона сняла белую длинную рубашку до колен и легла на тёплый песочек. Утром он был тёплым, а не горячим, как днём, когда под солнцем раскалялся. К ней подползла змея. Сначала Гермиона испугалась, но появилась Иона. Эльфийка успокоила, что это змея не ядовитая, она приползла за своей порцией молока, а питается рептилия улитками, всяки паучками и фруктами. Змейка была в длину полметра и с красивыми большими глазами.

Гермиона погладила змею и та поластилась к ней своей круглой головой. А потом уползла куда-то за дом.

— С добрым утром, госпожа Гермиона! — поздоровалась домовиха.

— С добрым, Иона! — кивнула девушка. — Как ты? Как твои эльфы?

— О, мы все в порядке, мисс! — улыбнулась эльфийка. — Наши уже работают, пока солнце не так сильно печет. Лукас и Руру поливают плодовые деревья, Фифа и Рори — клубнику, землянику и томаты с перцами в открытом грунте. Васу и Инко плавают в океане и ловят рыбу со свежими морепродуктами на завтрак. Эльф Муффи отправился за яйцами, свежим мясом и маслом к не-магам на Мале. Ну а Арчи готовит друзьям Гарри Поттера вкусный завтрак.

— Да, всем вам хватает с нами хлопот, да? — улыбнулась Грейнджер. — Уж простите нас...

— Что вы, госпожа, что вы? — удивилась домовиха. — Свободным эльфам острова только в радость такие хлопоты. Все мы в неоплатном долгу у Гарри Поттера. У него и у  вас в деле победы над Тем-Кого-Нельзя-Называть. Весь наш мир был на грани гибели, а особенно эльфы. Сэр Гарри спас всех нас в Лютном переулке от рабства и гибели, когда купил эльфов и дал им свободу. А потом не позволил нам болтаться бесхозными и никому не нужными, поселив  на этом острове.

— Значит, вам свобода не нужна? — удивилась Гермиона.

— Большинство эльфов не хотят свободы, госпожа, ведь все мы привыкли к семейному очагу, к людям, к тому, чему нас учили с пелёнок — служить господам. Это у эльфов в крови. А свобода, мэм, она развращает даже эльфов. Многие свободные домовики спиваются бесхозно бродя по Диагон-Алее или Лютному пепеулку. Это не есть хорошо. Слово "домовик" — от слова "дом", то есть, мы храним очаг домашний, помагаем людям. И в этом наше предназначение, мисс.

Гермиона задумалась впервые о том, правильно ли она поступает, борясь рьяно за поголовную свободу эльфов и гоблинов. А не способствует ли она этому спаиванию эльфов? Всегда ли свобода несёт в себе благо?

— Молодой господин послал за вами, мисс, он переживает, чтобы вы без него не стали к купаться, потому как ему потом не хочется вас спасать из глубин океана.

— Да уж, — фыркнула Миона, —  узнаю Малфоя!

— Иона второй день читает в сердце хозяина-блондина любовь, — улыбнулась домовиха. — Поверьте, мисс, господин очень давно влюблен, но боится своей любви, однако Иона знает, что когда мистер Драко вернёт свое поместье, он будет добр с нашим братом.

—?

— С эльфами, госпожа! — пояснила эльфийка. — А пока красавчик тайно влюблен в...

— Что-то ты слишком разболталась, лопоухая! — услышали они голос Драко за своей спиной. — Язык свой спрятала, мелкая, а иначе я не посмотрю, что ты свободная и принадлежишь нашей Легенде Британии. Где мой завтрак, Иона? С Грейнджер не стоит болтать, у нас с ней сегодня дел полно. Я прав, госпожа? — И он шутовски отвесил поклон гриффиндорке.

— Придурок! — фыркнула шатенка. — Паяц!

— О, заврак уже готов, прошу к столу! — улыбнулась приветливо Иона. — Пройдёмте в беседку, она за домом.

Свежие булочки с корицей и маком, колбаски с сыром и зеленью, яйца  всмятку и омлет, рулетики из ветчины с чесноком и мягким сыром, жареные тосты, джемы, мед и варенье — чего только не было на столе. Не обошлось и без тонких блинчиков с мясом, творожные и с орехами.

Драко взял себе булочку с маком и корицей, джем и мёд на завтрак. Арчи подал ему кофе с молоком и пару кубиков шоколада на блюдце. Гермиона набрала себе блинчиков с разной начинкой, Арчи налил ей кофе с одним кусочком сахара. Ей попался блинчик с красной икрой, который она съела с удовольствием. На десерт подали мороженое.

— Грейнджер, не ешь так много, нам ещё плавать учиться, — не мог не поддеть девушку слизеринец. — Твой желудок утащит тебя на дно, к царю подводному.

Гермиона посмотрела на ухмыляющегося по-доброму аристократа, и передумала злиться.

— Ну, если ты уже поел, Малфой, то не мешай мне, — фыркнула она, отправляя в рот очередной блинчик. — Думаешь, если ты худой и мало ешь — это показатель того, что ты рыбкой будешь плавать? Отвали и дай поесть на свежем воздухе.

Он подошёл к ней и прошептал в самое ухо девушки:

— Я пока разденусь, а ты жуй на здоровье, моя Грейнджер...

Шёпот такой глубокий и горячий.

Естественно, этим утром Драко видел, как она рассматривала его на кровати, облизывая, при этом, свои красные губы. Конечно, она и не думала, что он наблюдает за ней, притворяясь спящим, но её взгляд был таким голодным, раздевающим его, выцеловывающим всю его кожу. Она едва оторвалась от созерцания его лица и тела. Взгляд задержался на упругих ягодицах, прошелся по ногам и икрам, по рукам и волосам. Этим утром Малфой таки увидел её истинное лицо, истинный взгляд желания в глазах. Он понял, что завладеет этой женщиной в течение этих дней отпуска, устроенного для них Кингсли, святошей Поттером и рыжей Уизлеттой. Он этим утром увидел, как от желания сгорает эта маленькая гордая гриффиндорка. Он заметил пожар в её глазах и извечный голод жажды любви. Он словно слышал голос её души, который говорил  душе Малфоя , что она его хочет. Да он едва не выдал себя, едва не опрокинул Гермиону на постель. Естественно, он улыбался как бы во сне.

И сейчас, прошептав ей горячо на ухо, Малфой услышал, как на сглотнула, как едва не подавилась фаршированным блинчиком. И она замерла, чувствуя его огненное дыхание на своей шее. А потом Гермиона утробно зарычала. От досады? От злости на него? Из-за своей слабости?

А потом Малфой учил Гермиону плавать. Они отошли к краю, за которым начинался крутой обрвыв в воде. Было по грудь и по плечи, а потом сразу метров двадцать в глубину.

— Я боюсь, Малфой, — произнесла девушка. — Мне надо чувствовать дно под ногами, а там бездна воды и мне страшно.

— Не бойся, Грейнджер, я же рядом, — улыбнулся Драко. — Я не дам утонуть бесславно героине Второй Магической Войны. Доверься мне.

— Агась, довериться ягненку волчаре... — ответила она и замолчала, потому что блондин помрачнел лицом.

Она подошла к нему ближе и коснулась его предплечья. Аристократ вздрогнул и хотел отойти, но Гермиона дёрнула его на себя.

— Я видела её, Малфой, можешь не скрывать под рукавом футболки, — добавила Грейнджер. — Сегодня утром. Дай мне, покажи её ближе.

И он протянул гриффиндорке руку. Она же оголила предплечье и увидела совсем вблизи чудовищную кляксу.

— Тёмный Лорд явно рисовать не умеет, — произнесла шатенка. — Такая бесвкусица. А череп, похоже, хвост змее откусил, да, что она ощерилась?

— Никогда не рассматривал эту дрянь, — выдохнул слизеринец, — хоть все эти годы и пытался её вывести.

— Ты хотел её получить, Малфой?

— Курсе на четвёртом хотел, когда мой мозг был забил идеями отца, возвышенными идеями других чистокровных волшебников, а потом...

— А потом ОН возродился, да?

— Верно, Грейнджер! — кивнул Драко. — Его возвращение принесло смерть Седрику Диггори, и началось с истребления семей магглов. На пятом курсе я не хотел метку, поняв весь ужас возвращения того, чьё имя я до сих пор не могу называть. Но в то Рождество меня заставили принять метку, Грейнджер. Он дал мне выбор: либо ОН замучает мою мать Круцио, либо я приму её. Это уже не было игрой или радужной мечтой стать соратником ЕГО. Всё стало не моим выбором. Он поселился у меня дома, жрал и пил нашем вино. И убивал каждый день десятки магглов. Из подвала мэнора только и слышались крики от пыток и насилия. Прежде чем убить, Пожиратели глумились над магглами, насиловали и женщин, и мужчин, подростков оставляли жить, пока те не умирали.

— Но Рон с Гарри не видели тогда...

— Поттера, Уизли, Лавгуд, мистера Оливандера и даже Крюкохвата тогда посадили в отсек для волшебников, а отсеки камер с магглами были в другой части подвала, и на них были наложены чары с заклинаниями. После заклеймения Беллатрисой "Грязнокровка", моя тетка тоже хотела тебя бросить к не-магам, а потом посмотреть, как Долохов или Яксли изнасиловали бы тебя. Но я не дал этого сделать моей е**нутой на всю голову тётке. Я сказал ей тогда, что прокляну её и уничтожу. Белла рассмеялась, мол, попробуй, но тебя не рискнула трогать и Антонину с Корбану прикасаться к тебе. Нет больше того ужаса для нас, нашей семьи, если один член семьи проклянет другого — это смерть всему роду. А потому Беллатриса не рискнула. А потом вам удалось спастись из мэнора. После тетка избила меня совсем по-маггловски, сказав, что я дурак, который помешался на грязнокровке. Она визжала, что я погублю её дорогую Цисси своим идиотизмом, что я слабак и выродок слабовольного Люциуса. Тогда мадам Лестрейндж научила меня расширенной Окклюменции. Она очень любила свою сестру, мою мать, ценила её чистокровность и преданность семье, и ради её счастья уступила мне, когда не стала убивать тебя. Однако она безумно хотела видеть то, как тебя насиловали бы Пожиратели. Её садизм был двадцать баллов из десяти. Вас содержали в отсеке для неугодных волшебников, поэтому вы просто не могли видеть того, что делали с магглами в подвалах мэнора.

— И ты всё равно хочешь вернуть поместье снова себе, Малфой? — в ужасе спросила Гермиона. — Он же весь пропитан болью, смертью и кровью.

— И он — моё родовое поместье, Грейнджер, — ответил блондин. — Замок — живой артефакт, как Хогвартс, ибо магия в нем жива. Родители и я, мы чувствовали боль замка, когда в нем творилось зло. Он стонал и страдал, подобно раненному человеку, и он ждёт освобождения, Гермиона. Наш долг вернуть поместью его силу, магию, свободу, дыхание жизни, понимаешь? Мой замок до сих пор ждёт своего освобождения от тёмной магии, хотя Малфои всегда считался темномагическим родом. Он в оковах зловещей и убийственной магии, замок осквернен и болен. И я должен освободить его. Тебе не понять, ты не слышишь зова крови, криков предков, которые просят помочь. Ты никогда не жила в замках, подобно Малфой-мэнору, поэтому не понимаешь, как это важно для меня. Думаешь почему Уизелы не переезжают в другое место, а ютятся в своей гнилой "Норе", а, Грейнджер? Почему они восстановили свою рухлядь после пожара? Именно — все дело в родовой магии, в самом доме, в самом месте, пропитанном силой предков. А мэнор можно исправить, он засияет снова... Были бы средства выкупить его, вернуть. Уф, я уже устал от воспоминаний, давай лучше продолжим обучение плаванию. Это мои проблемы, а не твои или кого-то ещё.

А потом Драко учил Гермиону плавать, но она всякий раз уходила задницей под воду.

— Расслабься, Грейнджер! — приказал аристократ. — Не зажимайся! Это все твои блины вниз тебя тянут. Расслабься и доверься воде, Гермиона. Будь с ней компаньоном, на равных. Вода — хорошая стихия...

— А ещё опасная, чтоб ты знал! — поддела гриффиндорка.

— Я с тобой уже замерз тут...

— Так вали и плавай, Малфой! — воскликнула девушка. — Я не звала тебя.

— Я исполняю приказ Поттера, который велел мне научить тебя плавать и летать на метле, — ответил он. — Кстати, плавать гораздо легче, чем летать, тебе скажу, Грейнджер. Давай, милая, расслабься и доверься мне. Доверься ласковому океану.

И она доверилась. Выдохнула и легла спиной на воду, зная, что Драко поддерживает её. Расслабилась и вдруг ощутила себя свободной, лёгкой словно поплавок на волнах. И уже Малфой убрал свои руки, а она держалась сама на воде, а он смотрел на гриффиндорку очень тепло, по-взрослому и с нежностью.

— Мы отплыли на глубину, Грейнджер, но ты держишься молодцом, а то я уже тебе Феликс Фелицис хотел дать глотнуть.

— А у тебя он с собой? — удивилась девушка.

— У твоей ушастой любимицы есть, — кивнул слизеринец. — Идём, надо пообедать, Иона вон нам  лапками своими машет. После обеда поучу тебя летать.

— Ты спятил? — ахнула она. — Да я лучше почитаю что-нибудь.

— Полетаем, Грейнджер, тебе понравится! — ответил аристократ.

На обед Арчи приготовил томатный суп с рыбой и креветками в горшочках, а вместо крышки было запечёное тесто. М-м-м, и это было прекрасное блюдо: в  меру соленое, в меру  пряное и со специями. И ароматное от семги и креветок, а помидоры придавали пикантность блюду.

На второе гостям острова подали по два шампура шашлыков из пяти видов мяса: говядины, индейки, курицы, кролика и черепахи. Пропеченные, в специях, сочные и нежные куски мяса с чесноком и жареными шампиньонами и дольками лука — это было что-то с чем-то. От риса Грейнджер с Малфоем отказались, потому что мяса с супом хватило за глаза. Соусы к мясу подали из томатов, острого перца, чесночка, белой редьки и кунжута. Второй соус был сметанно-чесночно-хумусный с зеленью, а третий — соевый соус. И это было просто прекрасно.

— Грейнджер, не забывай жевать, дорогая! — усмехался Драко, глядя, как Гермиона со стоном наслаждения ест мясо, макая кусочки то в один соус, то в другой.

— Отстань от меня, Малфой! — возмущалась гриффиндорка, облизывая пальцы и шампуры. Блондин же с улыбкой наблюдал за девушкой.

Да, ему нравилась Миона своей естественностью, простотой и манерой натурально выражать свои эмоции, желания и чувства. Если она злилась, то стены Министерства Магии сотрясались, если смеялась — её было слышно аж на  уровне министра или на пятом этаже, где находился кабинет Драко. Честная, сильная, умная и такая настоящая, она нравилась Малфою. И Миона была единственной, кого он хотел по-настоящему не на одну ночь, а навсегда. А ещё той — кто не подлавался ему. Вот и сейчас Драко наслаждался её натуральностью. Она, подобно кошке, урчала от наслаждения, поедая сочное мясо на шампурах.

Он засмотрелся, любуюсь женщиной.

— Что? — прошипела она, облизывая пальцы. — Отвали!

— Мне нравится то, как ты ешь, Грейнджер, — улыбнулся Драко. — Так естественно наслаждаешься. В постели ты такая же настоящая, м?

— Я всегда настоящая, Малфой, — ответила шатенка, — но в постели ты меня не увидишь.

— Окстись, Грейнджер, мы же спим вместе! — фыркнул он.

— Я думаю, Драко, ты понял, в каком смысле я сказала, применив слово "постель", - ответила она. — Не придуривайся!

— Иона? — позвал аристократ эльфийку и та появилась немедленно. — Нам после обеда нужны две метлы и снитч. Имеется в хозяйстве?

— Конечно, мистер Малфой. — ответила домовиха. — Метлы Гарри и Джинни, и снитч мистера Поттера. Его первый снитч, который он поймал, выиграв у команды Слизерина на первом курсе, — подмигнула эльфийка. Вы помните тот матч, красивый господин?

Гермиона удивилась, как ярко засияли глаза у Драко, когда он услышал про первый матч и первый снитч, который Поттер поймал ртом.

— А ты знаешь, Малфой, — добавила уже Гермиона, — что именно в этом снитче Альбус Дамблдор спрятал "Воскрешающий камень" — тот самый из трех Даров Смерти? И он достался после смерти директора Гарри. И он открывался последним.

— В смысле? — спросил аристократ. — Что это значит?

— Снитч открылся перед самым моментом, когда Гарри надлежало отправиться в лес, где его бы убил Волдеморт. И снитч открылся. Поттер пошёл на встречу с Томом Редллом с мантией невидимости, с Воскрешающим камнем и с твоей палочкой в руках.

— С моей палочкой? — удивился блондин.

— В мэноре, когда Гарри сражался с Беллатрисой, с Люциусом, с тобой и леди Нарциссой, он отнял твою палочку...

— Да я ему всё отдал сам — и свою палочку, и другие тоже... Я готов был всё отдать, лишь бы вы уже ушли из мэнора, чтобы тебя и Поттера не убили. Конечно, я отдал...

— Когда мы разоружили твою семью, — уточнила Грейнджер. —  Твоя волшебная палочка из боярышника с волосом единорога победила палочку Альбуса Дамблдора на Астрономической башне, помнишь? Ты выбил Бузинную палочку из рук директора, тем самым пленив её себе. Твой боярышник впитал силу старшей палочки, твоя  стала равной по силе Бузинной, и когда Гарри отправился в лес умирать, он стал обладателем полных Даров Смерти. Теперь ты понимаешь? Тёмный Лорд убил в Поттере часть себя — свой последний остаток души, сам не зная этого до конца. Гарри умер на миг, но вернулся в наш мир. Он тогда, думаю, не смог бы умереть, потому что был сильным и обладал всеми тремя частями Даров Смерти. Так вот, этот снитч, что принесла тебе Иона, он был хранилищем "Воскрешающего камня". Реликвия, так сказать.

— Вот это да! — воскликнул Малфой. — А ведь я ничего этого и не знаю, Грейнджер. Ты расскажешь мне за этот месяц всё, чем и как вы жили. С самого первого курса обучения в Хогвартсе?

— Расскажу, мне не трудно, но ты научишь меня плавать ещё лучше и летать, хорошо? Так уж и быть — попробую полетать... — кивнула Грейнджер. — И ты не будешь противным хорьком, хорошо?

— Брось, Грейнджер! Признайся хотя бы себе, что тебя же заводит моя непосредственность? — подмигнул ей Малфой.

— Ну, если честно — мне нравится, что мы с тобой на равных по силе знаний, умом и по интеллекту. Да, этого не отнять, — согласилась Гермиона. А сейчас идём либо плавать, либо — летать, пока я не передумала!

*

Следующие две недели прошли в уроках плавания и полётах на метле. Грейнджер освоила кроль и брас, легко плавала сама и ныряла, словно заправская русалочка. Да и летала она уже достаточно хорошо, больше не падала с метлы в океан, где её, естественно, ловил в объятия Драко.

— Да, тебя не зря называют умной и талантливой ведьмой века, — улыбнулся как-то за ужином блондин. — Всё схватываешь на лету, Грейнджер.

— Спасибо! — улыбнулась она.

Нет, Миона, конечна, привыкла к похвалам ещё со школы, но она никогда не слышала и слова одобрения в её сторону Малфоя, и эта его оценка была для неё личной победой. За многие годы... считай, почти за четырнадцать лет он впервые оценил её, признав равной себе. И это её почему-то обрадовало.

Они гуляли по острову, иногда по утрам бегали, занимаясь кардио, потом купались в океане, а перед завтраком принимали душ. Причём, Драко, шутя, предлагал потереть спинку, но слышал из ванной комнаты только рык. Вода в доме нагревалась на солнце. На крыше стояли две окромных бочки по пятьсот литров в каждой, и они прекрасно служили средством для принятия душа, мытья посуды и уборки в доме, хотя...  эльфы в доме всё делали сами и с помощью магии.

Малфой с Грейнджер гуляли по бамбуковому лесу, часто медитировали там, слушая природу, а иногда играли в "Найди первым". Они прятали что-нибудь (заколку, запонку, кулон или часы ) в кустах или под камнями, а потом искали. Загорали на песке, лакомилась ягодами и спелыми фруктами.

— Ты когда-нибудь пытался вывести метку с руки? — как-то спросила Гермиона.

— А ты считаешь, что я не пытался, Грейнджер? — парировал он. — Всё оказалось тщетным. Это магия. Она под кожей. Я даже хотел как-то вырезать кожу...

— А в тату-салон ходил? — поинтересовалась Гермиона.

— О чем это ты? — вздохнул Драко.

— У магглов есть такие салоны, где можно либо вывести такой рисунок, либо...   наложить новый на него.

— Это как? — удивился Малфой.

И Гермиона утром, сразу после завтрака, подозвала эльфийку к себе.

— Иона, нам надо в маггловскую часть Мале, в тату-салон, — произнесла гриффиндорка. — Ты можешь перенести нас туда?

— Конечно, мисс Грейнджер! — улыбнулась домовиха. — Можно, когда пожелаете.

— И нам нужны маггловская валюта, Иона, — добавила Миона.

— Это не проблема, — ответила эльфийка. — Я перенесу вас, а вечером заберу на том же месте, где и оставила, хорошо?

— Малфой, и чего сидим? — спросила Гермиона. — Идём одеваться.