Встреча в парке

Выйдя со службы на пенсию, я обосновался в родном селе и все реже стал бывать в городе, с которым связана почти вся моя трудовая деятельность. Поэтому, бывая в городе, особенно в летнее время, хочется  иногда, припарковав машину, пройтись по какому-нибудь тихому переулку или по шумному парку, где часто хаживал во времена своей молодости… В один из летних дней, прохаживаясь по парку без всякой цели, недалеко от центра присел на скамью. Оглядевшись вокруг, пытался в памяти воссоздать это место, каким оно было в те далекие теперь уже годы. Рядом на соседней скамье сидел пожилой мужчина. Его лицо показалось мне вроде знакомым. «Да точно это он» - подумал я. И я ему был, по-видимому, знаком, потому как изредка кидали друг на друга взгляды, которые выражали то мучительное нетерпение, при котором силились вспомнить обстоятельства нашего прошлого знакомства. Так и не вспомнив его имени, но твердо был уже убежден, что раньше встречались по работе, собрался уходить и, проходя мимо, какое-то чувство остановило меня:
 – Здравствуйте! Я вас сразу узнал!
 – И я вас тоже, – поднявшись по-молодецки со скамьи, любезно подал мне руку.
 – Очень странная и неожиданная встреча.
 – Да вы правы, неожиданная как нельзя более, – ответил он.
Мы непринужденно, как по команде, присели. Он был лет на пять-семь постарше. Если время у меня подернуло сединой только виски, то его голова была белее снега в его взгляде было что-то «вызывающее», поэтому его лицо трудно было не запомнить, увидав однажды, даже если бы мы раньше не встречались по работе с «завидной регулярностью».
 – Когда ходишь по старым стежкам-дорожкам, всегда внутри такое чувство, что кто-то или что-то должно явиться из того прошлого, и вот, пожалуйста, – наша с вами встреча.
 – Тоже самое, сидя, размышляя, испытывал и я, – отозвался знакомый незнакомец.
 – Мы сейчас с вами умствуем по поводу прошлого, а жизнь может быть куда как намного проще.
 – Да, скорее всего так. Все, дураки, спешили куда-то, зачем-то, верили во что-то, работали, а однажды возьми все да и рухни в одночасье – это он про развал страны.
Немного помолчав, снова заговорили.
 – Сколько мы с вами не виделись? Лет двадцать? – спросил я.
–  Да наверное, где-то так, если не больше. Целую жизнь, – с легкой улыбкой на лице продолжил он, – можно сказать, что жизнь почти прожита. На то, что сейчас происходит вокруг, мы уже влиять никак не можем. Да и надо ли?
– Разве нам страшно, что прожита, как вы выразились?
 – Конечно, нет. Просто здесь совсем другое ощущение того, что ты никому уже не нужен, по большому счету. Но мы живем как ни в чем не бывало.
 – Да, вы правы. Провели разгосударствование всех производственных ресурсов и… Да что там производство, половину государства отдали росчерком пера. А теперь гуманитарную помощь возим колоннами да самолетами этим, с позволения сказать, дружественным соседям. Что не могло ЦРУ(центральное разведывательное управление США) сделать за сорок лет, мы сделали сами за сорок часов. Ну да бог с ними, мертвых с погоста не носят.
 – Я все иногда подумываю, сколько людей, с которыми жил и работал, уже ушло.
–  Да вы правы, время безжалостно.
 – Вот мы, извините, сидим, разговариваем, а может, на следующий год, вот в это же самое время, вы будете сидеть здесь, в парке, а меня уже не будет, где-то уже на кладбище будут гнить мои кости.
Трудно было что-то возразить на столь откровенные, не лишенные смысла высказывания моего собеседника, и я промолчал.
 – Ведь что такое жизнь? – продолжил он – Всего лишь обстоятельства, причины которые никого не интересуют. И вот вы, например, разве вам страшно за меня? О чем я сейчас рассуждал.
 – Вы спрашиваете, страшно ли? Если откровенно, наверное, нет. Сами говорите, жизнь-это случайное обстоятельство!? Кто-то любил кого-то, появились вы. У вас появился кто-то, и обстоятельства уже не про вас. И так бесконечно, пока есть возможность существования человека на этой грешной земле. Так о чем жалеть? Надеяться,  что все станет – замрет на месте, этого, простите, не может быть в живой природе. Все требует обновления, и нас с вами, извините, тоже. Что-то мы ударились с вами в философию – сентиментальничаем.
 – Мы не философствуем, мы просто говорим без всякого цинизма, без всякой значительности. А то что творится сейчас при нынешней свободе – так было бы дивно, если бы было все по-другому. Ах, эта хитрая и ненасытная человеческая душа – более сладострастного животного, чем человек, нет на земле, отсюда все беды. Каждый хочет заполучить как можно больше, при этом заметьте, не утруждая себя заботой о ближнем. Вся особенность наших отношений друг к другу характеризуется идиотской бесчувственностью. За свободу поплатились нравственными устоями общества, отсюда все наши беды.
 – Да, вы правы. Вот говорят: кто не знает свое прошлое, у того нет будущего. Вздор все это. Никакого прошлого у людей, строго говоря, нет. Так, только какие-то воспоминания о том, чем жил когда-то. Вот  как у нас с вами. Сидим, рассуждаем, как было и как теперь.
 – Да, и заметьте! О чем бы мы ни говорили, все сводится к одному – о житье бытье нашем.
 – Это верно. Но все же очень трогательно встретить знакомого человека и поговорить по душам, извините за сентиментальность, стареем, наверное,!?
 – Да, вы правы. Я тоже очень рад был возможности поговорить….
 – Ну мне, наверное, пора. Здоровья вам? Держится еще старая гвардия.
 – Держимся, – неловко улыбается мой собеседник. Оба встали.
 – Всего вам доброго, всего хорошего. Берегите себя.
 – И вам того же. Очень тронут был нашей встречей. До свидания!
 – До свидания!
Я пошел не оглядываясь, так за время разговора и не вспомнив его имени, думаю, что и он моего тоже.