Литературный увлендарь. Виктор Гюго, Конан Дойль

22 мая
1009 год – Родился китайский писатель Су Сюнь, один из восьми великих писателей Тан и Сун.
1841 год – В Бордо родился французский поэт, писатель и драматург Катюль Мендес, представитель парнасской школы.
1859 год – В Эдинбурге родился ирландский английский писатель Артур Конан Дойль («Приключения Шерлока Холмса», «Собака Баскервилей», «Затерянный мир»), автор детективов о Шерлоке Холмсе.
1885 год – В Париже в возрасте 83 лет от пневмонии французский писатель Виктор Гюго («Отверженные», «Собор Парижской Богоматери», «Человек, который смеётся»), один из главных представителей французского романтизма.
1891 год – В Мюнхене родился немецкий писатель Иоганнес Роберт Бехер («Прощание»), министр культуры ГДР, лауреат Международной Сталинской премии «За укрепление мира между народами» (1952).
1905 год – В селе Грабова родился чешский поэт и переводчик Вилем;Завада, заслуженный писатель Чехословакии.
1912 год – Александр Блок написал статью «Памяти Августа Стриндберга».
1916 год – В Петрограде (ныне Санкт-Петербург) на Ново-Петергофском проспекте состоялось открытие памятника Михаилу;Лермонтову работы скульптора Бориса Микешина.
1944 год – В Бад-Халле родился австрийский писатель, журналист, переводчик Мартин Поллак.
1945 год – В Чикаго в возрасте 55 лет скончался американский писатель вест-индского происхождения Клод Маккей, классик вест-индской литературы, один из активных деятелей гарлемского ренессанса.

1967 год – В Нью-Йорке в возрасте 65 лет скончался американский поэт, прозаик, драматург и колумнист Лэнгстон Хьюз, представитель «Гарлемского ренессанса» и первооткрыватель «джазовой поэзии».
1967 год – В Москве в Большом Кремлевском дворце был открыт IV съезд писателей СССР.
2001 год – Вышел роман Чака Паланика «Удушье».
2008 год – В Новом Орлеане, штат Луизиана в возрасте 61 года от сердечной недостаточности скончался американский писатель-фантаст Роберт Асприн («Мифы», «Разведчики времени», «Шуттовская рота»).
2009 год – В Нью-Йорке в возрасте 85 лет скончался русский советский поэт и переводчик Александр Межиров («Коммунисты, вперёд!», «Артиллерия бьёт по своим»).
2018 год – В Нью-Йорке в возрасте 85 лет от сердечной недостаточности скончался американский писатель Филип Рот («Литературный негр», «Случай Портного», «Американская пастораль», «Заговор против Америки»), лауреат Пулитцеровской премии 1998 года и Международной Букеровской премии 2011 года.



МАСОНСКАЯ БИОГРАФИЯ КОНАН ДОЙЛЯ

Бывают ли масоны без фартуков и мастерков?

Несколько фактов о масонах.

ИЗ КАКОЙ СТРАНЫ МАСОНСТВО ПРИШЛО В АМЕРИКУ?
Из Англии. У обеих Великих Лож Англии были Провинциальные Великие
Мастера в Колониях; также Великие Ложи Шотландии и Ирландии
учреждали или просто ложи или Провинциальные Великие Ложи.

КОГДА МАСОНСТВО ВПЕРВЫЕ ПЕЧАТНО УПОМИНАЕТСЯ В
АМЕРИКЕ?
Существуют пять неподтвержденных «легенд», в которых упоминаются
1606, 1658, 1670, 1715 и 1720 годы. (1) Камень с высеченными на нем датой
(6 сентября 1606 года) и фигурой, напоминающей Циркуль с Наугольником,
обнаруженный в долине Аннаполис, Нова Скотия, в 1827 г. (2) Пятнадцать еврейских семей приехали в Ньюпорт, штат Род Айленд, из Голландии.
Мордехай Кампаннелл и другие члены группы утверждали, что являются
масонами. (3) Апостолит Элиот, как говорят, отправил ящик с масонскими
эмблемами из Англии в Чарльстон, Южная Каролина, в 1670 году. (4)
Упоминается о письме, датируемом 1715 годом, написанном Джоном
Муром, королевским сборщиком налогов, приехавшим из Англии в 1680
году. В письме говорится о том, что зима была долгой и скучной, кроме
«нескольких вечеров, проведенных мной в празднествах среди моих
масонских братьев». (5) Рассказывают о масонской ложе, собиравшейся в
часовне Кингс Чейпл, в Массачуссетсе, в 1720 году.

КАКИЕ ЧЕТЫРЕ ЛОЖИ БЫЛИ ПЕРВЫМИ В КОЛОНИЯХ?
Таверна Тана в Филадельфии, Пенсильвания; Первая Ложа в Бостоне,
Массачуссетс; «Соломон» в Саванне, Джорджия; «Соломон» в Чарльстоне,
Южная Каролина.

КОГДА ПРИБЛИЗИТЕЛЬНО ЭТИ ЛОЖИ НАЧАЛИ РАБОТЫ?
1730, 1733, 1734 и 1735, соответственно.

КАКАЯ АМЕРИКАНСКАЯ ЛОЖА ЯВЛЯЕТСЯ ПЕРВОЙ РЕГУЛЯРНОЙ И
ДОЛЖНЫМ ОБРАЗОМ УЧРЕЖДЕННОЙ?
Ложа Св. Иоанна, Бостон, Массачуссетс, 30 июля 1733 года.

КАКАЯ ИЗ ВЕЛИКИХ ЛОЖ СОЕДИНЁННЫХ ШТАТОВ САМАЯ
СТАРШАЯ?
Великая Ложа Древних Вольных и Принятых Каменщиков Массачусетса
(A.F.&A.M.), однако это небесспорно из-за некоторых последующих событий.
Современная В.Л. Массачуссетса образована в 1792 г. Истинно первая В.Л.
была учреждена в Виргинии в 1778 г. и с тех пор существует в неизменном
виде.

КОГДА БЫЛИ ОРГАНИЗОВАНЫ ПЕРВЫЕ ТРИНАДЦАТЬ ВЕЛИКИХ
ЛОЖ?
Между 1777 и 1796 годами.

КАКАЯ ИЗ ВЕЛИКИХ ЛОЖ США ДО СИХ ПОР ВЕРНА РИТУАЛУ
«ДРЕВНИХ»?
Великая Ложа Пенсильвании.

КТО БЫЛ ПЕРВЫМ ПРОВИНЦИАЛЬНЫМ ВЕЛИКИМ МАСТЕРОМ
АМЕРИКИ?
Полковник Дэниэл Коукс (1673 - 1739), который занимал этот пост с 24 июня
1730 г. по 24 июня 1732 г.

КАКУЮ РОЛЬ МАСОНЫ СЫГРАЛИ В ЗНАМЕНИТОМ «БОСТОНСКОМ
ЧАЕПИТИИ»?
Большинство участников исторического нападения были масонами, и план
самого нападения был разработан в масонской ложе во время заседания.

КТО БОЛЕЕ ВСЕХ ПОСЛУЖИЛ РАСПРОСТРАНЕНИЮ
ФРАНКМАСОНСТВА В АМЕРИКЕ В КОЛОНИАЛЬНЫЕ ВРЕМЕНА?
Бенджамин Франклин.

КЕМ И КОГДА БЫЛА ОПУБЛИКОВАНА ПЕРВАЯ МАСОНСКАЯ КНИГА
В АМЕРИКЕ?
Франклин перепечатал «Конституции» Андерсона в 1734 г. Это издание
известно под названием «Перепечатка Франклина». Сохранились
семнадцать экземпляров первого издания. Это самая редкая из масонских
книг в Америке.

ГДЕ ВАШИНГТОН БЫЛ ПОСВЯЩЁН В МАСОНСТВО?
В «Ложе Фридрихсбурга» в Виргинии, 4 ноября 1752 г. За посвящение он
заплатил 2 фунта и 3 шиллинга. Он стал подмастерьем 3 марта 1753 г. и
возвеличен в степень Мастера 4 августа 1753 г.

БЫЛ ЛИ ВАШИНГТОН МАСТЕРОМ СВОЕЙ ЛОЖИ?
Нет, но он был членом-учредителем и первым Досточтимым Мастером Ложи
«Александрия» №22 в Виргинии, каковой пост занимал в течение двух
сроков, с 28 апреля 1788 г. по 27 декабря 1789 г.

БЫЛ ЛИ ПРЕЗИДЕНТ США МАСТЕРОМ СВОЕЙ ЛОЖИ, ЗАНИМАЯ
ПРИ ЭТОМ ПРЕЗИДЕНТСКИЙ ПОСТ?
Да, но только Вашингтон, который был Мастером во время своей
инаугурации на пост Президента Соединенных Штатов 30 апреля 1789 г.

(По книге В.Б. Гарольда "МАСОНСТВО В СЕВЕРНОЙ АМЕРИКЕ
КЛАДЕЗЬ МАСОНСКИХ ЗНАНИИ В ДОСТУПНОЙ ФОРМЕ
ВОПРОСОВ И ОТВЕТОВ" РИЧМОНД, 1977)

Сэр Артур Конан Дойль — британский писатель.

Дойль родился в Пикарди-Плейс, Эдинбург, Шотландия, 22 мая 1859 года. В возрасте 5 лет семья была рассеяна по Эдинбургу из-за проблем отца с алкоголем. Семья воссоединилась в 1867 году. При поддержке богатого дяди Дойль посещал подготовительную школу иезуитов в Стонихерсте, Ланкашир, Англия. Позже он продолжал учиться в Стонихерст-колледже до 1875 года. В 1875 и 1876 годах Дойль посещал иезуитскую школу в Австрии. Именно там Дойль отказался от религии в целом, объявив себя агностиком.

С 1876 по 1881 год Дойль учился в Медицинской школе Эдинбургского университета. Во время учёбы в медицинской школе он начал писать рассказы, некоторые из которых были опубликованы. После окончания он будет работать на китобойном судне. В конце концов, в 1885 году он получил степень доктора медицины, в то время в Англии это была ученая степень, выходящая за рамки медицинских степеней.

Некоторое время Дойль работал в Саутси, курортной зоне в Хэмпшире, Англия. Там он будет практиковать медицину с бывшим одноклассником. Эти двое не ладили, и в конце концов Дойль оставил практику, чтобы начать свою собственную. Его собственная практика была не очень активна, и он писал художественные произведения, чтобы убить время между пациентами.

Дойль изо всех сил пытался опубликовать свои первые рассказы о Шерлоке Холмсе. В 1886 году ему дали 25 фунтов стерлингов за права на «Этюд в багровых тонах», который позже будет опубликован в журнале. Как только публика вошла во вкус к рассказам о Шерлоке Холмсе, их стали публиковать все больше и больше. В 1891 году Дойль неоднозначно относился к своему самому известному творению. В письме к матери он говорил об убийстве персонажа Холмса. Его мать ответила: «Ты не будешь! Ты не можешь! Ты не должен!». В 1893 году Дойл заставил Холмса и профессора Мориарти разбиться насмерть у Рейхенбахского водопада. В конечном итоге Холмс вернулся в 1901 году в «Собаке Баскервилей» из-за общественного протеста по поводу смерти Холмса. Холмс вернётся позже в других историях, когда Дойл напишет в сюжетной линии, что на самом деле только Мориарти пал насмерть и что Холмс инсценировал свою смерть, чтобы избежать своих более опасных врагов.

Помимо рассказов о Шерлоке Холмсе, самой известной работой Дойля был «Затерянный мир» — рассказ о группе исследователей в бассейне Амазонки, которые обнаруживают плато с динозаврами и другими доисторическими животными.

После смерти жены в 1906 году и других членов семьи Дойль стал большим сторонником спиритуализма. Дойль писал художественные и научно-популярные книги на тему спиритуализма. В 1922 году он напишет книгу «Пришествие фей». В книге он каталогизировал теории о существовании фей и духов.

Стойкая защита Дойлем спиритуализма привела его к конфликту с различными группами и отдельными людьми. Не последним из которых был Гарри Гудини. В начале 1920-х двое мужчин были друзьями. После того, как мать Гудини скончалась, Гудини начал разоблачать популярных спиритуалистов и медиумов того времени. Дойль был возмущён и в конце концов пришёл к выводу, что Гудини сам обладал способностями, когда трюк, выполненный Гудини, должен был убедить Дойля в том, что все вещи, которые он видел, были иллюзиями, что ещё больше укрепило веру Дойля в спиритуализм.

Дойль скончался от сердечного приступа 7 июля 1930 года.

Дойль был посвящён в ложу Феникса № 257 26 января 1887 года. Он вышел из ложи в 1889 году, чтобы вернуться в 1902 году. В последний раз он вышел из ложи в 1911 году.

http://proza.ru/2023/09/25/1054


СОЕДИНЁННЫЕ ШТАТЫ ЕВРОПЫ


«Рай богатых создан из ада бедных».

Виктор Гюго. «Человек, который смеётся».



Произведения писателя Виктора Гюго вошли в сокровищницу мирового литературного достояния. Он стал одной из самых значимых фигур во французском романтизме и примером того, насколько свободным и честным может быть творец. Будучи активным общественным деятелем, литератор осуждал неравенство в обществе и отвергал несправедливые законы.

В 1849 г. в Париже открылся международный конгресс друзей мира — первый в истории Европы конгресс противников войн. Гюго был единодушно избран председателем конгресса.

Соединённые Штаты Европы.
Идея, выдвинутая левыми либералами и ставшая основой для воплощения в жизнь германской концепции «Срединной Европы», которая нашла своё применение в жизни пока что в переходной стадии, в виде Европейского союза.

Эта идея имеет свою историю, длящуюся с начала XIX века. Ею были увлечены многие выдающиеся политические деятели, монархи и философы.

Предпосылки возникновения идеи:

— Постоянные и жестокие войны, проходившие в Европе,
— Развитие экономики, поиск новых рынков сбыта и борьба за них между экономически развитыми странами,
— Рост революционного движения,
— Элементарный страх перед такими территориально большими державами, как Россия, США, в настоящее время Китай и Индия.

История появления идеи:

Впервые лозунг прозвучал в августе 1849 года в Париже, где в это время проходил III конгресс мира. Озвучил план создания содружества европейских стран знаменитый писатель Франции Виктор Гюго.

Прообразом будущей Европы послужило новое государство – Соединённые Штаты Америки. Эта, как тогда казалось, утопическая идея нашла большое количество сторонников и ещё больше противников. Казавшаяся абсурдной, она постепенно принимала облик некой модели. Стали создаваться объединения, в которые входили люди, занимающиеся воплощением в жизнь идеи международного сотрудничества и интеграции европейских государств.

...

Международный конгресс мира, или Международный конгресс друзей мира, это название серии международных встреч представителей обществ со всего мира, проходивших в различных местах Европы с 1843 по 1853 год. За первым конгрессом в Лондоне в 1843 году последовала ежегодная серия конгрессов с 1848 по 1853 год.

Через год после Брюсселя Конгресс мира собрался в Париже с 22 по 24 августа 1849 года с Виктором Гюго в качестве президента. Материалы были опубликованы Чарльзом Гилпином. Среди выступавших были многие ведущие философы и политики того времени, в том числе Фредерик Бастиа, Чарльз Гилпин, Ричард Кобден и Генри Ричард. Уильям Уэллс Браун был приглашён выступить против рабства.

ИЗ РЕЧИ ВИКТОРА ГЮГО ПРИ ОТКРЫТИИ КОНГРЕССА МИРА В ПАРИЖЕ
21 августа 1849 года

Многие из вас, воодушевлённые благочестивой, святой мыслью, явились сюда из самых отдаленных уголков земного шара. Среди вас есть публицисты, философы, священники всех христианских исповеданий, выдающиеся писатели и немало тех популярных общественных деятелей, которые указывают своим народам путь к свету. Вы хотите, чтобы решения этого собрания людей убежденных и духовно зрелых, стремящихся к благу не какого-либо одного народа, а всех народов, были приняты в Париже. (Аплодисменты.) К тем принципам, которыми в наше время руководствуются государственные люди, правители, законодатели, вы добавляете еще некий высший принцип. Вы, можно сказать, раскрываете евангелие на его последней странице, священнейшей из всех, — той, которая призывает всех детей единого Бога жить в мире; и в этом городе, некогда провозгласившем только братство граждан, вы ныне провозглашаете братство всех людей.

Приветствую вас! (Продолжительное движение в зале.)

Перед лицом такой мысли и таких действий изъявления личной благодарности неуместны. Позвольте же мне в первых словах, обращенных к вам, отвлечься от самого себя, в известной мере забыть об оказанной мне великой чести и помнить только о том великом деле, которое вы хотите совершить.

Господа! Эта святая, эта великая мысль — мир во всём мире, неразрывное единение всех наций, признание евангелия верховным законом, замена войны мирным посредничеством — осуществима ли она? Возможно ли претворить эту святую идею в жизнь? Многие позитивные умы, как теперь выражаются, многие политики, «состарившиеся в делах государственных», как ныне принято говорить, отвечают: «Нет!» Что касается меня, я отвечаю вместе с вами, отвечаю без колебаний, отвечаю: «Да!» (Аплодисменты.) И я сейчас постараюсь доказать это.

Я иду дальше. Я не только говорю, что эта цель достижима, я говорю: она несомненно будет достигнута; можно только отсрочить или приблизить этот момент — вот и всё.

Законы, устанавливаемые людьми, не отличаются и не могут отличаться от божественного закона. Но божественный закон предписывает не войну, а мир. (Аплодисменты.) Люди начали с борьбы, как мироздание началось с хаоса. (Возгласы: «Браво! Браво!») Что было их отправной точкой? Война; это очевидно. Но куда они идут? К миру; это столь же очевидно.
...
Если бы кто-нибудь четыре века назад, в те времена, когда община воевала с общиной, город воевал с городом, провинция сражалась с провинцией, если бы тогда кто-нибудь сказал Лотарингии, Пикардии, Нормандии, Бретани, Оверни, Провансу, Дофине, Бургундии: «Придёт день, когда вы не станете больше воевать между собой; день, когда вы не станете больше посылать одних вооружённых людей против других; день, когда уже не станут говорить: нормандцы напали на пикардийцев, лотарингцы отразили нападение бургундцев. Правда, вам ещё придётся улаживать разногласия, разрешать тяжбы, примирять между собой противоречивые интересы, — но знаете ли вы, чем вы замените войска? Знаете ли вы, чем вы замените пехоту и конницу, пушки, фальконеты, пики, копья, сабли? Вы замените их небольшим деревянным ящиком, который вы назовёте избирательной урной, и этот ящик даст вам… что же? Собрание, верховное собрание, которое для каждого из вас станет частицей его жизни, будет общею душою всех вас; державное всенародное собрание, полномочное обсуждать, судить, решать все дела на основании закона; собрание, велением которого мечи выпадут из всех рук и во всех сердцах воцарится справедливость! Собрание, которое каждому заявит: вот здесь кончается твое право, а вот здесь начинается твой долг. Долой оружие! Живите в мире! (Аплодисменты.) И в этот день вы все почувствуете общность ваших мыслей, ваших интересов, вашей судьбы; вы обниметесь, вы поймёте, что все вы — братья по крови, дети единого отечества; в этот день вы перестанете быть враждующими племенами и превратитесь в единый народ; вашей родиной отныне будет не Бургундия, не Нормандия, не Бретань, не Прованс — вашей родиной будет Франция, имя вам отныне будет не война, а цивилизация!».
...
Если бы кто-нибудь сказал это в те времена, все позитивные умы, все серьезные люди, все великие политики той эпохи воскликнули бы: «Ну и мечтатель! Ну и фантазер! Как мало этот человек знает человечество! Какое странное безумие, какая нелепая химера!» Господа, время шагнуло вперед, и химера стала действительностью! (Движение в зале.)

И я подчёркиваю: того, кто изрек бы это потрясающее пророчество, мудрецы объявили бы помешанным за то, что он разгадал замыслы господни! (Снова движение в зале.)
...

И что же? Ныне вы заявляете, и я — один из тех, кто заявляет это вместе с вами, все мы, находящиеся здесь, заявляем, обращаясь к Франции, Англии, Пруссии, Австрии, Испании, Италии, России:

Настанет день, когда и у вас — да, и у вас — оружие выпадет из рук! Настанет день, когда война между Парижем и Лондоном, между Петербургом и Берлином, между Веной и Турином покажется столь же нелепой и будет столь же невозможной, как в наши дни была бы бессмысленна и казалась бы нелепой война между Руаном и Амьеном, между Бостоном и Филадельфией. Настанет день, когда ты, Франция, ты, Россия, ты, Италия, ты, Англия, ты, Германия, — все вы, все нации континента, не утрачивая ваших отличительных черт и вашего великолепного своеобразия, все неразрывно сольётесь в некоем высшем единстве и образуете европейское братство, совершенно так же, как Нормандия, Бретань, Бургундия, Лотарингия, Эльзас — все наши провинции слились в единой Франции. Настанет день, когда единственным полем битвы будут рынки, открытые для торговли, и умы, открытые для идей. Настанет день, когда ядра и бомбы будут заменены избирательными бюллетенями, всеобщим голосованием народов, мудрым посредничеством великого верховного сената, который будет для Европы тем, чем парламент является для Англии, сейм — для Германии, Законодательное собрание — для Франции. (Аплодисменты.) Настанет день, когда пушки будут выставлять в музеях, как сейчас выставляют там орудия пытки, и люди будут изумляться, что такое варварство было возможно. (Смех и возгласы: «Браво!») Настанет день, когда мы воочию увидим два гигантских союза государств — Соединенные Штаты Америки и Соединённые Штаты Европы (аплодисменты), которые, став лицом друг к другу и скрепив свою дружбу рукопожатием через океан, будут обмениваться своими произведениями, изделиями своей промышленности, творениями искусства, гениальными дарованиями; увидим, как они поднимают новь на всём земном шаре, заселяют пустыни, под оком создателя совершенствуют все созданное им и ради всеобщего благоденствия сочетают воедино две необъятные силы — братство людей и могущество Бога! (Продолжительные аплодисменты.)

И этого дня не придётся ждать четыреста лет, ибо мы живем в эпоху, когда время движется быстро, когда бурный поток идей и событий увлекает народы с небывалой стремительностью, когда один год нередко выполняет задачу целого столетия.

Что же все мы — французы, англичане, бельгийцы, немцы, русские, славяне, европейцы, американцы, — что же мы должны сделать, дабы этот великий день настал как можно скорее? Любить друг друга! (Взрыв аплодисментов.)

Любить друг друга! В великом деле всеобщего умиротворения это наилучший способ помогать Богу. Ибо эту великую цель ставит сам Бог. И глядите, что он делает для её достижения! Глядите, сколько великих открытий делает окрыленный им человеческий дух, и все эти открытия ведут к единой цели — к миру! Какие огромные успехи, какое облегчение во всем! Смотрите, как природа всё более и более подчиняется человеку! Как косная материя всё более и более становится рабою мысли и служанкой цивилизации! Как причины войн исчезают вместе с причинами человеческих страданий! Как сближаются между собой самые отдалённые народы! Как сокращаются расстояния! А сокращение расстояний — начало братства народов!

Благодаря железным дорогам Европа скоро будет не обширнее средневековой Франции. Благодаря пароходам океан теперь пересекают быстрее, чем некогда пересекали Средиземное море. Ещё немного времени — и человек будет обегать землю, как Гомеровы боги обегали небо, — тремя шагами от края до края. Ещё несколько лет — и электрический провод единодушия обоймёт весь земной шар и охватит вселенную! (Аплодисменты.)

И вот, господа, когда я глубже вникаю в это великое целое, в это грандиозное сочетание трудов и событий, которые все отмечены перстом Божиим; когда я размышляю об этой возвышенной цели — всеобщем мире, залоге благоденствия человечества; когда я сопоставляю то, что провидение делает для всеобщего мира, с тем, что политика делает против всеобщего мира, в мой ум закрадывается горестная мысль.

Статистика и исследование государственных бюджетов показывают, что народы Европы из года в год расходуют на содержание своих армий внушительную сумму в два миллиарда франков, а если принять в расчет издержки на все виды военного снаряжения — не меньше трех миллиардов. Прибавьте сюда еще убытки, вызванные тем, что два с лишним миллиона людей, самые здоровые, самые сильные, самые молодые, цвет населения, затрачивают время и труд непроизводительным образом, убытки, которые никак нельзя оценить меньше, чем в миллиард, — и вы придёте к выводу, что постоянные армии ежегодно обходятся Европе в четыре миллиарда франков. Господа! Мир в Европе длится вот уже тридцать два года, и за эти тридцать два года чудовищная сумма в сто двадцать восемь миллиардов истрачена в мирное время на нужды войны. (Сильнейшее возбуждение в зале.) Теперь предположите, что народы Европы, вместо того чтобы относиться друг к другу подозрительно, завидовать друг другу, ненавидеть друг друга, исполнились любви друг к другу; предположим, что они сказали себе: прежде всего, прежде чем быть французами, или англичанами, или немцами, каждый из нас — человек, и если каждая нация — родина своих сынов, то человечество — одна семья. А теперь — эти сто двадцать восемь миллиардов, так безрассудно и так бесполезно истраченные из-за взаимного недоверия, заставьте истратить их во имя доверия! Эти сто двадцать восемь миллиардов, принесенные в жертву ненависти, отдайте их делу всеобщего согласия! Эти сто двадцать восемь миллиардов, отданные делу войны, отдайте их делу мира! (Аплодисменты.) Отдайте их труду, просвещению, промышленности, торговле, судоходству, сельскому хозяйству, наукам, искусствам — и представьте себе результаты. Если бы за истекшие тридцать два года эта колоссальная сумма, сто двадцать восемь миллиардов, была употреблена таким образом и Америка со своей стороны оказала Европе содействие — знаете ли вы, что бы произошло? Лицо мира изменилось бы. Русла рек были бы углублены, перешейки перерезаны каналами, а горы — туннелями, оба континента покрылись бы густой сетью железных дорог, торговый флот всех стран увеличился бы во сто раз, и нигде уже не было бы ни засушливых степей, ни полей под паром, ни болот; где сейчас одни только пустоши, там строили бы города; где сейчас одни только голые рифы, там сооружали бы гавани; Азию вернули бы цивилизации, Африку вернули бы человеку. Дружно трудясь, человечество извлекало бы из недр всего земного шара несметные богатства, и нищета исчезла бы бесследно. И знаете ли вы, что исчезло бы вместе с нищетой? Революция! (Долго не смолкающие возгласы: «Браво!») Да, лицо мира изменилось бы! Вместо того чтобы враждовать друг с другом, люди мирно расселились бы по всей вселенной! Вместо того чтобы совершать революции, они создавали бы новые поселения! Вместо того чтобы вносить варварство в цивилизацию, они вносили бы цивилизацию в варварство! (Снова продолжительные аплодисменты.)

Вы видите, господа, до какого ослепления неотвязная мысль о войне доводит и народы и правителей. Если бы эти сто двадцать восемь миллиардов, истраченные Европой за тридцать два года на войну, которой в действительности не было, пошли на укрепление мира, который действительно был, то, скажем прямо и во всеуслышание, мы не увидели бы в Европе всего того, что видим сейчас: наш континент был бы не полем битвы, а грандиозной мастерской; и вместо ужасного, печального зрелища, которое представляется нам ныне: Пьемонт, поверженный в прах, вечный город Рим во власти изменчивой политики малодушных людей, Венгрия и Венеция, изнемогающие в героической борьбе, Франция, охваченная тревогой, обедневшая, скорбная; всюду — нищета, горе, гражданская война, будущее во мгле, — вместо этого зрелища перед глазами у нас были бы надежда, радость, благожелательность, стремление всех и каждого ко всеобщему благу, и мы видели бы, как цивилизация победно шествует вперед, озаряя весь мир величественным сиянием всеобщего согласия. (Возгласы: «Браво! Браво!» Аплодисменты.)

Отметим явление, над которым стоит призадуматься: те меры предосторожности, которые мы предпринимали против войны, — они-то и приводили к революциям. Люди затратили огромные средства, сделали всё, чтобы избежать воображаемой опасности, и этим усилили реальную опасность — нищету. Вооружаясь против химерической опасности, они устремляли взгляд не туда, где собирались тучи; им мерещились войны, которые не разражались, — и они не видели революций, которые назревали. (Продолжительные аплодисменты.)

И всё же — не будем отчаиваться! Напротив, будем надеяться более чем когда-либо! Пусть не страшат нас временные сотрясения, быть может необходимые для осуществления великих замыслов. Не будем несправедливы к нашей эпохе; не надо видеть её иною, чем она есть. Это всё же изумительная, прекрасная эпоха, и, скажем полным голосом, — девятнадцатый век будет самой замечательной страницей истории. Я уже говорил вам: в этом веке прогресс обнаруживается и мощно проявляется везде и во всём, одни успехи влекут за собой другие — отмирание вражды между народами, исчезновение границ на карте и предрассудков в сердцах, стремление к единству, облагорожение нравов, повышение уровня образования и смягчение наказаний, господство языков, достигших наивысшего развития и тем самым ставших наиболее важными для всего человечества; все движется вперед одновременно — политическая экономия, точные науки, промышленность, философия, законодательство, и все направлено к одной цели — созданию благоденствия и всеобщего доброго согласия, иными словами — и что касается меня, это и есть та цель, к которой я всегда буду стремиться, — к уничтожению нищеты во всех странах и к прекращению войн между ними. (Аплодисменты.)
...
Сделаем же теперь третий шаг и все вместе — Франция, Англия, Бельгия, Германия, Италия, Европа, Америка — скажем народам: «Вы — братья!» (Бурная овация, оратор садится на своё место под гром аплодисментов.)

ИЗ РЕЧИ ПРИ ЗАКРЫТИИ КОНГРЕССА 24 АВГУСТА 1849 ГОДА

Вы слышали здесь многих выдающихся деятелей; поэтому я не буду пространно говорить обо всем том, что вам уже объяснили и доказали. Но позвольте мне повторить при закрытии этого торжественного собрания те слова, которые я сказал, открывая его: «Надейтесь! Дерзайте!» Великий решающий акт прогресса, в котором многие видят лишь вашу мечту, а я вижу выношенное вами реальное начинание, — совершится. (Возгласы: «Браво! Браво!») Подумайте о том, как далеко род человеческий уже шагнул в своем поступательном движении. Призадумайтесь над прошлым, — ведь прошлое зачастую освещает будущее! Раскройте историю — и вы укрепитесь в своей вере!

Да, прошлое и история — вот наши опоры. Не далее как сегодня утром, при открытии этого заседания, в тот момент, когда достопочтенный оратор, верующий христианин, волновал все сердца своим проникновенным красноречием, в котором душевная доброта сочеталась с братолюбием истинного священнослужителя, в этот момент один из присутствующих, имени которого я не знаю, напомнил ему, что сегодня, 24 августа, годовщина Варфоломеевской ночи, и священнослужитель-католик, достойный величайшего уважения, стыдливо отвернулся, как бы отрекаясь от этого позорного воспоминания. А я — я его принимаю! (Глубокое всеобщее волнение.) Да, я его принимаю. (Продолжительное движение в зале.)

Да, так оно и было: ровно двести семьдесят семь лет назад Париж, тот самый Париж, где вы сейчас находитесь, проснулся глубокой ночью в смертельном ужасе. Звонил так называемый «серебряный колокол» Дворца Правосудия; католики хватались за оружие, врывались в жилища протестантов и, как в ловушке, убивали там людей, еще не очнувшихся от сна. Произошла кровавая резня, совершилось страшное преступление, в котором слились все виды вражды — вражда религиозная, вражда личная, вражда политическая, — и что же? Сегодня, в этот же день, в этом же городе Бог повелевает всем этим видам вражды встретиться и обратиться в любовь. (Гром аплодисментов.) Бог уничтожил зловещее значение этой ужасной годовщины; туда, где было кровавое пятно, он направил луч света. (Продолжительное движение в зале.) На место идеи возмездия, фанатизма и войны он ставит идею примирения, терпимости и мира; и благодаря ему, по его воле, благодаря прогрессу, который он ниспосылает и которым он управляет, именно сейчас — перед лицом роковой даты 24 августа и, можно сказать, почти под сенью той же, поныне сохранившейся башни, колокол которой возвестил Варфоломеевскую ночь, — не только англичане и французы, итальянцы и немцы, европейцы и американцы, но и те, кого называли папистами, и те, кого называли гугенотами, заверяют, что все они — братья (продолжительное движение в зале), и в знак тесной, нерасторжимой дружбы обнимают друг друга. (Взрыв возгласов «Браво!» и аплодисментов. Аббат Дегери и пастор Кокерель подходят к креслу председателя и обнимаются. Приветственные возгласы возобновляются с удвоенной силой как среди делегатов конгресса, так и на трибунах для публики. Виктор Гюго продолжает.)

А теперь — посмейте отрицать прогресс! (Снова аплодисменты.) Но запомните раз навсегда: тот, кто отрицает прогресс, — богохульствует, тот, кто отрицает прогресс, — отрицает провидение, ибо провидение и прогресс едины и прогресс лишь одно из имен, данных человеком предвечному Богу. (Сильнейшее общее волнение. Возгласы: «Браво! Браво!»)

Братья, я принимаю эти приветствия и приношу их в дар будущим поколениям. (Снова бурные аплодисменты.) Да, пусть этот день станет памятным днем, пусть знаменует он конец кровопролитий, конец побоищ и войн, пусть явится началом эры согласия и мира во всем мире, и пусть люди восклицают: 24 августа 1572 года бледнеет и исчезает перед 24 августа 1849 года! (Продолжительная единодушная овация. Волнение достигает апогея; со всех сторон гремят возгласы: «Браво!» Англичане и американцы поднимаются со своих мест, машут шляпами и платками, поворачиваются в сторону оратора и, по знаку Кобдена, семь раз подряд дружно кричат «ура».)

Изд: В.Гюго. Собрание сочинений в 15 тт., т. 15, М., "ГИХЛ", 1956.

Пер: с французского А.Кулишер


http://proza.ru/2023/11/09/1019