Генри

О, как она была прекрасна!

Глядя на нее, Генри хотел плакать от счастья. Все в ней приводило его в раболепный трепет. Серые, смеющиеся глаза — их взгляд равнялся божественной благодати, и ради секунды под пристальным взором оных он готов был на все. Иссиня-черные прямые волосы, падающие на плечи, текстурой были схожи с самым дорогим индийским шелком, а глубина цвета создавала впечатление необъятного и холодного космического пространства.

А улыбка! Улыбка на ее лице — это отдельная форма истинного совершенства. Такую улыбку не изобразил бы ни один величайший художник, изгиб тонких и живых губ не повторил бы ни один скульптор.

Каждая часть ее в отдельности была прекрасной работой, сотворённой рукой самого Бога, но в целом все эти детали составляли еще более поражающую картину. О, как Генри любил ее! Он мог бы посвятить сотни своих жизней этому прекрасному созданию, он готов был веками страдать ради ее комфорта. Ее шея, пропорции тела, невысокий рост — все это сводило юношу с ума.

Да, сильнее любви Генри на свете не существовало чувства. Его любовь — самая сильная эмоция из всех возможных и невозможных. Бабочки в животе заставляли его смеяться, пылающий костер в груди не давал сидеть на месте. Да, Генри любил ее.

Но больше всего поражало его то, что она была с ним. Она всегда была рядом, всегда дарила ему свою улыбку, всегда взгляд ее блестящих глаз был направлен на него. Она давала Генри все, и он был счастлив. Счастливее человека представить было решительно невозможно. Конечно, ведь Генри так любил ее!

Он любил ее с самой первой встречи, с первого мимолетного взгляда. Он любил ее тогда, любит и сейчас — даже когда из серых, радостных глаз, потерявших свой блеск, выползают личинки, а белоснежное платье покрывает слой плесени. Воздух, пропитанный трупными испарениями — тяжелый и твердый, будто осязаемый, — не мешал Генри находиться рядом. Облезшая кожа, хлопьями падающая с кровати — такая ценная для Генри материя: он собирает ее и бережно укладывает рядом с возлюбленной.

Он сидит рядом с кроватью и улыбается — щекотка в животе не дает ему покоя. Берет ее руку и прижимает к груди, а ее иссохшие пальцы рассыпаются под его нежным прикосновением, будто сухие листья. Поцеловав в очередной раз возлюбленную, он замечает, что зубы нижней челюсти прошили насквозь разложившуюся губу. Генри смотрит на это и умиляется.

Конечно, ведь он любит ее.