Странники сказка Лесовичок и Пухля

ЛЕСОВИЧОК И ПУХЛЯ

1.

 Лесовичок был не молод и не стар, лет этак около сотни – возраст для хранителей лесов самый, что ни на есть средний. Он родился тогда, когда умер его предшественник, появившись на свет, как и положено, из большой еловой шишки, и занял свое место «под солнцем». Так было заведено издревле. Ведь это только кажется, что леса живут сами по себе. На деле все обстоит иначе. Вместе с первыми деревьями в мир приходят лесовики: в хвойных лесах – из шишек, в лиственных – из желудей. Появляются и тут же начинают следить за порядком. А как же иначе?!
 Наш Лесовичок от населявших огромный лес собратьев ничем внешне не отличался. Имел свою маленькую поляну, и уютный домик у корней вековой ели, окруженный стайкой веселых мухоморов. Носил сотканную знакомым пауком мягкую шапочку, подбитую отлинявшим заячьим мехом льняную курточку и штанишки, которые аккуратно заправлял в берестяные сапоги. Коричневатая кожа его лица была исчерчена сотнями морщин, порождавших добродушно-озорной вид, который дополняли вечно взъерошенные брови и борода с капельками затесавшейся между волосами янтарной смолы, хитрый прищур живых подвижных глаз и широкая щербатая улыбка.
 Каждое утро Лесовичок тщательно умывался каплями росы, разглаживал ладонью обильную поросль на лице, пил чай из лимонника с одуванчиковым вареньем и отправлялся на обход леса. Лес он любил, и не только оттого, что любить больше никого не приходилось – ну, не бывает у лесовиков лесовичек: просто нет их в природе, – а еще и потому, что это была его жизнь. Как было изумительно радостно, когда по весне из-под прелой листвы и хвои пробивалась первая робкая сначала светло-зеленая, а потом и изумрудная трава! А летом как дивно пахли цветы и ягоды, и пузатились крепенькие боровички! А что за замечательные картины рисовала осень! И даже холодная зима имела свои прелести: разве кто-нибудь еще умел так припорашивать деревья, одевая их снежными пелеринами! В общем, Лесовичок жил своим лесом.
 Однажды теплым июльским утром, после прошедшего накануне мелкого дождика, Лесовичок деловито обходил свои угодья и наткнулся в траве за большим пнем на рыжий комочек. Комочек был пушистый, но весь дрожал и почему-то всхлипывал.
 –  Это ты че? – не нашел ничего лучшего для приветствия Лесовичок.
 В ответ на него взглянули два огромных зеленых глаза над черненькой кнопкой носика. Глаза были блестящие, подернутые слезинками и очень просительные.
 –  Да, че случилось-то? – смутился Лесовичок. – И вообще, ты кто?
 –  И-и-и, –  тихонько подвыл тоненький голосок, а из расширенных глаз покатились такие же огромные слезы.
 –  Ну, вот те нате, –  он развел руками. – Будет тебе, будет. Не плачь. Ты че, боишься, что ли?
 И не дожидаясь ответа, Лесовичок подхватил рыжую находку на руки и понес к дому. Внешне пушистая, на ощупь находка оказалась очень худенькой и хрупкой, и все время дрожала то ли от испуга, то ли от холода, хотя утро-то было вовсе не холодным.
 Дома Лесовичок напоил рыжика оленьим молоком и чаем с вареньем и пшеничным хлебом, который сам пек в печке из самим же намеленной муки от собранных по осени колосков. Слезы высохли, а глаза повеселели. У находки даже оказался очаровательный маленький рот, который, правда, не произносил ни одного слова.
 –  Ну, ты че, вообще не разговариваешь, что ли?
 Рыжик кивнул головой.
 –  Вот это да! – изумился Лесовичок. – Есть ешь, а разговоры разговаривать не умеешь. Чудно! И как же мне себя называть прикажешь?
 Он поскреб в затылке:
 –  Ты такая пушистая, просто красотища! Назову-ка я тебя Пухлей. Пухля – вполне приличное имя. Тебе нравится?
 Рыжая находка кивнула головой и радостно заулыбалась. Улыбка у нее была просто обворожительная. Лесовичок растаял.
 –  А раз неизвестно, кто ты и соткудова, значит, и идти тебе некуда? Так?
 Снова кивок пушистого лба.
 –  А коли некуда идти, значит, останешься жить у меня! – решительно закончил Лесовичок – он вообще был мужчиной решительным. – Когда в хозяйстве да деле подсобишь, да и мне веселее. Так ведь?
 Пухля энергично закивала головой.
 –  Вот и договорились. Ты сегодня отдыхай, шутка ли – целую ночь проплакать да продрожать, а я пока лес обходить продолжу. К вечеру буду. Есть захочешь, в печке щи щавелевые да каша гречневая. Ну, я пошел.
 Он повернулся к двери, но застыл на самом пороге. Пухля подбежала к Лесовичку, обняла его и благодарно потерлась о шершавую щеку. В сердце лесного хранителя что-то кольнуло и разлилось по груди жарким огнем.
 –  Ладно, ладно тебе, –  грубовато отстранился Лесовичок и переступил порог домика.

2.

 Всю дорогу он шел и насвистывал своим щербатым ртом незамысловатый мотивчик, а еще время от времени улыбался в бороду загадочной улыбкой и, многозначительно покашливая, расправлял сутулые от времени плечи. В этот день удавалось абсолютно все. А еще встречались разные красивости. Например, почти у самого дома он наткнулся на искрящуюся дождинками паутину и простоял подле нее до тех пор, пока бриллиантовые капельки не потеряли свою сияющую прелесть. А еще он нашел огромный белый гриб, ростом с Пухлю, в плотной коричневой шапке с кокетливо прилипшим дубовым листком. Лесовичок погладил гриб по толстой ножке и даже поздоровался с ним, хотя белый так ничего и не ответил. Красные ягоды земляники подмигивали ему из-под узорных листиков, а сиреневые лесные колокольчики весело звенели вслед.
 Лесовичок шагал и думал о том, что он уже не одинок, что дома его ждет пушистый рыжий комочек с удивительно большими и красивыми зелеными глазами. На обратном пути он нарвал колокольчиков и земляники. Вечерело тоже красиво, но он не остался, как обычно, провожать закат, теперь он спешил домой.
 С поющим сердцем, отворив дверь, он вляпался в вязкую лужу варенья прямо у входа, поскользнулся и сел на пол. Красно-фиолетовый букет взлетел кверху и плавно опустился на Лесовичка. Лиловые цветы и горящие ягоды застряли в его густой бороде.
 –  Ети-мати! – только и сказал Лесовичок. Он хотел разругаться, но услышал переливчатый смех Пухли, смотревшей на всю эту картину с лавки, глупо заулыбался, а затем расхохотался во весь голос.
 Порядок они наводили вместе. Правда, у Пухли ничего не получалось. То ли по причине коротеньких лапок, то ли по причине неумелости, но Лесовичок не обращал на это никакого внимания и старался за двоих. Он устал, пропустил закат, который рассчитывал встретить вместе, поел впопыхах и лег раздосадованный первым днем не одинокой жизни, с подкравшейся мыслью: «А на фига ему все это нужно?». Но тут же ощутил, как теплый, мягкий, пушистый комочек мостится подле его бока, щекоча шею и щеку, хрупкое тельце ложится на его откинутую руку; увидел, как светятся в темноте два зеленых глаза; почувствовал короткий влажный поцелуй в нос и услышал, как маленький ротик произнес блаженное «ах!», после чего наступило легкое и нежное посапывание.
 –  Мн-да! – вымолвил про себя Лесовичок и еще долго таращил глаза в темноту комнаты, прорезанную льющимся из окошка лунным светом. В груди у него все пело.

3.

 Так прошли лето и осень. Утром Лесовичок уходил в лес, а по вечерам дома его ждала Пухля. Обнявшись, они смотрели на то, как малиновое солнце медленно опускается за черноту деревьев, как капает с листьев дождевая вода, как жарким желтым и красным огнем пылают на фоне разлапистых елей листья, как нежный иней покрывает влажную после дождей холодную землю.
 В одно осеннее утро Лесовичок познал вдруг Вечность. Он, как обычно, торопился к берегу расположенного в его владениях лесного озерца. По земле стелился сероватый туман, поглощавший все уже в десятке шагов. Лесовичок поднял глаза и увидел в просвете деревьев бесконечное серое пространство. Удивленный он подбежал к краю земли. Серебристая вода сливалась с пеленой тумана. Был берег, был крохотный плывший из ниоткуда в никуда островок, и больше ничего не было. Ни звука, ни дуновения воздуха, ни даже мелкой ряби на абсолютно гладкой поверхности озера. Только он и Вечность и крохотный островок-лодочка. И Лесовичку захотелось вдруг шагнуть туда к этому утлому суденышку. В нем, именно в нем он увидел спасение от надвигающейся неотвратимости Небытия. Сейчас, сейчас он сядет в лодку, подгребет к берегу, заберет с собой Пухлю и они поплывут, вместе поплывут в Вечность. И Вечность примет их как родных детей.
 И тогда Лесовичок шагнул в ледяную осеннюю воду, разом перехватившую дыхание и потянувшую в вязкий прибрежный ил.
 Его полузахлебнувшегося и замерзшего вытащили зайцы, вытащили и принесли к порогу домика на лесной поляне. Лесовичок заболел. Остаток осени и зиму он провалялся в бреду, а Пухля своими крохотными неумелыми ручками меняла и стирала его белье, поила его липой и малиновым вареньем, оттапливала чабрец и душицу, лимонник и горечавку, не спала ночи напролет, но выходила-таки, спасла его от смерти. И все это время она слышала из воспаленных уст только одно слово: «Вечность». Но ни разу он не произнес имени Пухля.

4.

 В начале апреля он вышел из дому неимоверно худой и бледный, шатающийся от слабости и тут же, не сказав ни слова, ушел к озеру. Дул теплый весенний ветерок, из земли пробивалась зеленая трава, ласково грело солнце, и сверкало в его лучах озеро. Самое обыкновенное озеро, и никакой Вечности.
 Кое-как добрел он назад, до своей избушки, толкнул дверь и крикнул:
 –  Пухля, ты слышишь меня! Нет никакой Вечности! Есть только ты, Пухля! Я люблю тебя!
 И молчание было ему ответом.
 Лесовичок ждал до вечера, потом день и еще день. На четвертый день он выполз из домика. Он не мог идти, но полз, полз туда, где, как ему казалось, его ждала рыжая пушистая любимая Пухля. К заходу солнца он добрался до края своих владений, к поляне другого лесовичка, и сел там, привалившись спиной к теплому, шершавому стволу столетней сосны, возможно, его ровесницы. Веки его сомкнулись, и тут он услышал вдруг веселый переливчатый смех Пухли. Лесовичок приоткрыл глаза – на большее он уже просто не был способен: в соседской избушке мелькнул крохотный рыжий комочек, или ему так показалось. Силы оставили его.
 Умирая, лесовички снова превращаются в желуди или шишки, но лес не остается без хозяина. Тут же рождается новый молодой лесовичок, который обустраивает жилище старого и приступает к обязанностям хранителя леса.

5.

 На закате в дверь домика осторожно постучали. Юный еще даже безусый лесовичок удивленно подошел к порогу: он не ждал гостей, хотя бы даже потому, что жил в этом месте всего только неделю, со дня своего появления на свет. Он распахнул дверь и зажмурил глаза. Заходящее солнце полыхнуло рыжим огнем? Нет, перед ним стояла маленькая пушистая рыжая гостья с удивительно красивыми зелеными глазами.
 –  Вам кого? – удивленно спросил лесовичок и вспомнил вдруг, как, наводя порядок, вымел из-под лавки несколько рыжих волосков и не придал этому никакого значения. – А-а, вам, наверное, прежнего хозяина? Так он умер, уже больше недели, как умер.
 Ах, эта молодость! Она не ведает пощады! Она не знает Вечности и не думает о ней.
 Из огромных зеленых глаз выкатились две огромные слезинки. Пухля медленно повернулась спиной к избушке и медленно побрела прочь по дороге, ведущей к лесному озеру.

7 октября 2001 года