Длинная ночь, или Попутчица

Я далека от публичной жизни, но мероприятие, на которое собиралась и ждала целых полгода, для меня было очень важным - я официально признавала сама себя писателем.

К этому важному событию шла медленно и долго. Отзывы читателей, поддержка близких людей, издательство, с которым в последнее время плотно сотрудничала, сделали своё дело - я поверила в то, что у меня действительно есть талант.

Хоть на торжестве мне должны были вручить награду, моей целью было совсем иное – очень хотелось окунуться в творческое пространство, повращаться среди поэтов и писателей, узнать, что эти люди из себя представляют вне рамок соцсети, и подпитаться их энергией.

Я серьёзно готовилась к церемонии, предполагая, что меня могут попросить коротко выступить, поэтому накидала речь на черновик, подобрала праздничный наряд.

Отправляясь в поездку, была уверена, что готова к знаковому дню на все сто!

Памятуя прошлые приключениями с поездами: то время перепутала и догоняла состав, то билет купила в вагон, который отсутствовал, - в этот раз хотела исключить максимум переменных и добраться до места назначения в ресурсном состоянии. Для меня это наивысшей степени задача, так как в поездах я не сплю. Совсем! Как бы себя ни уговаривала, какие бы практики ни применяла – нет! Мозг не отключается – всё слышит и видит, как ночной дозорный.

Купе женское, поезд ночной, поэтому после повторной проверки документов быстро улеглась на своё место и расслабилась, представляя завтрашний день. Теперь все кругом только и твердят: «Мысли материальны! Запускай их в космос!» Закрыла глаза. Лежу. Запускаю.

Первый раз вынырнула из мира грёз и фантазий, когда в соседнем купе раздались громкие крики. Соседки по купе тоже переполошились, повскакивая со своих мест.

Ругань и возня за стеной продолжались. По общему фону шума создавалось впечатление, что там кого-то убивают под аккомпанемент духового оркестра.

С заспанными лицами, кто в чём был, мы дружно выскочили в коридор, намереваясь спасти жертв. Нас опередила проводница. Та быстро навела в шумном купе порядок, угомонив разгулявшихся пассажиров, а посторонних зевак, коими являлись мы, разогнала.

Всё мгновенно стихло, мы выдохнули и с облегчением разбрелись по своим местам.

Я снова ушла в нирвану, мечтая о будущем дне и представляя, как становлюсь участником яркого и потрясающего праздника.

Бодрствовавшая часть мозга уловила густой баритон, заунывно поющий: «Выйду ночью в поле с конём. Ночкой тёмной тихо пойдём. Мы пойдём с конём по полю вдвоём. Мы пойдём с конём по полю вдвоём…»

К соло добавилась скрипка. Но ей не дали развить свою партию, грубо оборвав мелодию. Фальшивые звуки резанули слух. Началась словесная перепалка, раздались шлепки, затем треск, как будто что-то уронили, и характерный стон струн, когда инструмент сломали.

В смежную стену с тем купе, где пели и играли, неожиданно ударили. Мы вместе с соседкой с верхней полки подпрыгнули. В стену ударили ещё раз и ещё много раз.

Я уставилась на стену, в ожидании, что та сейчас с треском вылетит, или в ней вот-вот появится пролом. Так там бились-колотились.
Битва затягивалась.

За дверями купе слышались: многочисленный топот, удары кулаком в дверь, бряканье стеклянной посуды, командный голос начальника поезда и крик проводницы, пытающихся разнять драчунов.

Потасовка не прекращалась уже несколько минут.
Поезд резко затормозил. Не ожидая такого подвоха, я впечаталась левой частью лба в стену.

Наш вагон гудел. Маленькие дети плакали, разбуженные громкими звуками и действиями машиниста. Пассажиры возмущались, держась за ушибленные места.

Выглянув в окно, в свете единственного фонаря разглядела станцию и перрон. Через несколько минут на платформу со спецсигналами подъехал полицейский уазик. Из него выскочило три человека, бегом направившихся к поезду.

Спустя время, шаги бегущих людей уже слышались в вагоне. В соседнем купе раздались гулкие, тяжёлые звуки и матюги.

Прилипнув к окну, увидела, как двух мужчин выводят из вагона, и то ли укладывают, то ли усаживают, на припорошенную снегом скамью. Оба были полураздетые: в футболках и шортах, видимо, в чём ехали в том и были выставлены на улицу. У одного болтался оторванный рукав и половина бока футболки, другой постоянно отплёвывался и прикрывал рукой левый глаз.

Поезд тронулся. Последнее, что я видела, как сотрудники полиции подбирают выкинутые из вагона чемоданы, сумки и футляр для скрипки.

Часы показывали два часа ночи. Суматоха улеглась. Наступила благодатная тишина.
Я снова занырнула в мечты о завтрашнем дне, приманивая к себе всё только позитивное.
- Все спят. Никто со мной не разговаривает.

Голос был чётким, поэтому он точно мне не померещился.

Я лежала на спине, прикрыв глаза рукой от мелькающих за окном огней встречного поезда. Приподняла голову и огляделась. На нижней полке с противоположной стороны сидела женщина, которая до этого крепко спала. И даже когда играла скрипка и в стену долбились, не просыпалась. Я ещё ей позавидовала: «Мне бы такой крепкий сон!»

- Я не знаю куда еду, - выдала она, заметив, что я смотрю на неё.
- Вы в Питер едете. Ещё долго, - ответила я, глянув на экран телефона и отметив, что ехать нам ещё шесть с лишним часов. – Ложитесь отдыхать.

Я знала точно, куда она едет: эта бабуля заказала себе кашу, присоединив его к моему выбору на завтрак. Проводница объявила, что еду принесут за час до прибытия в Санкт-Петербург.

Женщина послушалась моих слов и легла.

Мне почему-то вспомнились попутчицы из летней поездки в Астрахань. Мы плыли на моторке на базу, с которой должны были отправиться на лотосовые поля. Втроём сели на нос лодки, откуда открывался невероятной красоты вид на каналы, леса и поля.

Пока лодка несла нас к месту, мы познакомились: одну звали Натальей, она приехала из Питера, и ей было 74 года. Вторую звали Олей, она была астраханкой, и ей - 72.

Я тогда восторгалась, что в столь преклонном возрасте обе мои спутницы, где только не были! Они наперебой рассказывали о своих путешествиях по России и за границу, да ещё делились лайфхаками, как приобрести тур со скидкой.
Соседка по купе была примерно того же возраста, что и они.

Я, видимо, далеко углубилась в воспоминания об отпуске, спохватившись, что хотела написать об этом рассказ, и не слышала, как старушка встала.
- Ты почему меня не пускаешь?! Я еду на юбилей к мужу дочери. Мне надо выйти, а ты меня не пускаешь! – послышалось в полутьме.

Я лежала лицом к стене. Подумала, что возможно соседка - лунатик, поэтому не стоит на неё обращать внимания.

После того как она повторила эти фразы раза три, я всё же решила посмотреть, что происходит. В тусклом свете, проникающем в окно купе, разглядела, что бабуля стоит напротив выхода из купе и разговаривает со своим отражением в зеркале.

- Вам выйти надо? – спросила пассажирка с верхней полки.
Она, видимо, решила, что у бабушки не хватает сил открыть дверь, поэтому толкнула её, выпустив затворницу из купе.

В очередной раз я была выдернута из дрёмы, когда на мою кровать кто-то сел. Предположила, что соседка с верхней полки спустилась в туалет.

Я лежала на боку лицом к столу, а сидевший в ногах человек положил на меня свою руку. Через некоторое время рука стала шарить по моему бедру и ноге, как это делают взрослые, успокаивая испугавшегося ночного кошмара ребёнка.

С трудом оторвав голову от подушки, посмотрела на шарящую по мне бабулю, и только собралась спросить, что она хочет, как та вскочила с возгласом:
- Ой! Это ж человек!
«Да ладно!» - в изнеможении бухнулась я головой на подушку и прикрыла глаза рукой.

В правом виске появилась тянущая боль.
Я сжала зубы, думая о завтрашнем дне и о том, что мне нужно быть положительно настроенной!

- Оля меня ждёт, а я куда-то села не туда. Еду и еду… - через некоторое время в полголоса проговорила бабушка, вздыхая. – Пойду вещи собирать. Надо на автобус пересесть.

Я тоже тихонько вздохнула, надеясь, что человек будет занят своими делами, и я смогу ну хоть немножечко подремать.
Выдержки мне не хватило. Последние десять минут соседка не прекращала шебуршить капроновым материалом пальто моего и соседки сверху.

- Что вы ищите? – спросила я, заметив, что «шебуршавчик» в темноте ориентируется лучше кошки.

Старушка умудрилась вытащить мою сумку, спрятанную в проёме между полкой и стеной, и расстегнуть на ней молнию.
- Это мои вещи, – забрала я сумку и спрятала под одеяло.
- А где мои?
- Ваши – там, - показала на угол возле её полки.

Она переместилась в указанное место, пощупала верхнюю одежду, висевшую в углу, поднесла рукав тёмного пальто к своим глазам и убедительно произнесла:
- Да, это мои вещи.

После этого затихла, а я выдохнула и мысленно перекрестилась, что неугомонная бабуська, наконец, утихомирилась.

Мои надежды и ожидания не оправдались. Поиск вещей происходил с периодичностью пять-десять минут. Соседка делала паузу, а потом снова принималась искать свои вещи, трогая всё, что попадалось ей под руку, комментируя вслух: «Это моё. Это НЕ моё!»

Так же инспекции были подвергнута обувь. Вся(!) какая стояла на полу, даже одноразовые тапочки.

Спустя несколько минут в купе наступила подозрительная тишина. У меня появилось нехорошее предчувствие. И паника: «Вдруг эта дама действительно вышла на станции и пересела на какой-нибудь автобус?»

Я приподнялась на локте и огляделась: «шебуршавчик» лежал на своей кровати и тихонько посапывала.

Я улыбнулась и мысленно послала хвалу небесам. В душе появилось чувство облегчения, что оставшиеся часы до прибытия будут мирными и спокойными.
Чувствовала, как от бессонницы голова нещадно ноет, в глазах - будто песок насыпан.

«Но у меня же сегодня важный день!» - эта мысль глушила и усмиряла нарастающее раздражение и недовольство положением дел и головную боль. По-моему, я даже всхрапнула, уйдя в небытие.

Очнулась от назойливого шелеста пакета возле уха. Не ожидала, что старушка найдёт себе новое занятие – проверить всё, что лежит на столе. А там было немало вещей: полиэтиленовый пакет со слойками в хрустящей упаковке, мои очки с очечником, контейнер под линзы, телефон, бутылки с водой, журналы РЖД.

Усилием воли старалась абстрагироваться, но настойчивое шуршание над ухом длилось уже больше двадцати минут. Тут, по-моему, даже самый терпеливый вскипит.
- Это моё! – остановила я шелест, не глядя, положив свою руку поверх руки женщины.

- Да, это не моё, – подтвердила она и отсела вглубь полки.
Через пять минут всё повторилось, только кроме пакета было проаудировано всё(!) что лежало на столешнице. Это напомнило мне сценку из «Уральских пельменей» «Ииигорь!» Реально - поведение бабушек один в один!

Когда «шуршавчик» зашёл на третий круг, играя в игру «Моё! Не моё!», я сгребла вещи со стола и спрятала их под своё одеяло. Понимала, что человек в возрасте и сердиться на неё смысла не имеет.

Какое-то время было тихо, я перестала прислушиваться к активности бабули и Морфей забрал меня в своё царство.

Сквозь сон почувствовала прикосновения к пальцам ног. Открыв глаза, наблюдаю, как соседка продолжает чудить: аккуратно перебирает скомканное одеяло, под которым я спрятала «сокровища». Не успела спросить, что она такое делает, как с верхней полки на мой правый висок приземлилась литровая бутылка с водой. От удара у меня посыпались искры из глаз. Я чуть не разрыдалась в голос.

Соседка с верхней полки извинилась за соскользнувшую в проём бутылку.
«Прикольно было бы заявиться на торжество с симметричными шишками на лбу!» - приложив полотенце, смоченное холодной водой, рассматривал себя в зеркале туалета. Безобразное отражение не впечатляло – волосы всклокочены, лицо помято, глаза красные.

«Быть на высоте уже не получится», - подвела я итог. Новой целью было просто добраться до места проведения. Хоть в каком состоянии.

Поспешила вернуться в купе, боясь, что чудная бабуля ещё что-нибудь натворит. На удивление, все пассажирки лежали на своих местах. Проверив наличие спрятанных вещей под одеялом, я тоже улеглась.
- Я не туда еду. Вот дура! Это надо же было пересесть. Оля меня будет ждать, а я не приеду. Ей же работать надо.

Я промолчала, вознося к Господу молитвы, чтобы кто-нибудь из спутниц проявил желание «поводиться» с неутомимой бабушкой.
- Вы почему мне не отвечаете? – нависла она надо мной, напугав до чёртиков.
- Женщина! У меня сегодня важный день. Дайте хоть чуть-чуть подремать?!

Старушка вернулась на свою кровать и села. Посмотрев, что все в купе спят, легла.
Тишина радовала недолго. Дверь резко отъехала в сторону, и в купе ворвалась проводница, сообщив пассажирке с верхней полки, что скоро её станция.

Часы показывали почти семь часов. Время поразительно медленно тянулось.
«Какая длинная ночь!»

Голова от всех событий чугунная. К ноющему виску добавилась боль в затылке. Чтоб облегчить состояние, сходила умыться.

Ложиться уже бесполезно.
После выхода пассажирки на станции, старушка, решила со мной познакомиться. Я узнала, что зовут её Нелей и ей восемьдесят три года.
- А меня – Аня, - ответила я, а дальше в полузабытьи слушала рассказы своей попутчицы о её семье и зачем она едет в Питер.

Поезд приближался к конечной станции, сбавив скорость. И так как мне предстояла четырёхчасовая прогулка по городу, я решила посетить туалет.

Вернувшись в купе, застала полностью одетую Нелю ревущей в голос:
- Это надо ж так издеваться над пожилым человекооом, - вытирая слёзы, рыдала она.
- Кто над вами издевается? – не поняла я, что опять у неё приключилось.
- Вы! – заявила она, ошарашив меня.

- Каким образом?
- Ушли и мне ничего не сказали! Выходить ведь надо. А вы меня тут оставили.
- Поезд ещё не приехал, - показала я на мелькающие за окном деревья.

Неля успокоилась и принялась перебирать отделения в своих сумках.
Достав кошелёк, вытащили из него две купюры по пять тысяч рублей.
- Это вам за беспокойство, - пододвинула она мне деньги.
- Зачем мне ваши деньги? Уберите их немедленно.

На глазах бабули засверкали слёзы.
– Я ведь от чистой души. Хотела как лучшеее, - зарыдала она, но деньги убрала.
- Я вас провожу к дочери, - ответила я, готовясь к выходу. Сама мысленно настраивалась на позитивную прогулку.

Поезд остановился. Я помогла Неле вынести тяжёлые сумки из вагона и передала её в руки дочери:
- Не отпускайте свою маму больше одну.

Гуляя возле Александровской колонны, надо мной всё ещё довлели воспоминания безумной ночи. Очень хотелось с порывами ветра выдуть их из головы.

Карта Google сообщила мне, что до Михайловского замка идти аж 36 дней и 17 часов, да и приду я к закрытию. Время на экране ни разу не московское - на шесть часов вперёд. По программе в это время я должна уже отправиться в обратный путь.

После трёх перезагрузок телефон оклемался. На него, видимо, тоже повлияла бессонная ночь: не понимает, что показывает.
Дальше пошло без происшествий, и в арт-кафе, где проводилось мероприятие, я добралась вовремя.

Принимающие участие в торжестве собрались к установленному времени. И вот оно началось! То, чего я так долго ждала.
Ночные приключения затерялись где-то далеко и глубоко.

Запах свежесваренного кофе, небольшой зал, стулья для участников и зрителей, сцена, микрофон и полки с книгами авторов, которые издали свои произведения в этом издательстве, и поочередно выходивших для их презентаций. Стихи! Музыка! Вспышки фотокамеры…

Приятная, тёплая, уютная атмосфера, где я не чувствовала себя лишней или чужой. Как будто попала в семью.

Орден, который мне лично вручила директор издательства, оказался огромным и тяжёлым. Размер и вес его сопоставила, соизмерила с весом вложенного мной труда в написание своих произведений.

Это моя первая награда. Первая оценка моего таланта людьми – профессионалами своего дела.
И как же это, чёрт возьми, классно! Я – писатель!

P.S. После ночных приключений свою речь я напрочь забыла, поэтому придумала на ходу новую.