Пахнет тем, кого больше нет

Я чувствую запахи не так, как вы.
Вы — носом. Я — кожей.
Они просачиваются сквозь поры, обволакивают внутри.
Я могу сказать, кто из людей скучает, кто врёт, кто всё ещё держит за руку того, кого давно похоронили.

Вот, например, женщина с корицей в волосах. Она прошла мимо меня в метро — и мне в лицо ударил запах молока из детства, белой простыни, в которую заворачивали младенца, и дешёвых духов «Красная Москва». У неё умерла мать месяц назад, и она всё ещё ворует её кофты, чтобы не забыть.

Мальчик у окна — пахнет мокрым камнем и стеклом. Он ещё не знает, что в этом июне утонет его брат. Но я знаю.
Запах уже здесь. Он прилип к нему, как предупреждение, как ржавчина к железу.

В ресторане всё сложнее. Люди накладывают на себя соусы, жир, чеснок, гель для душа.
Но я всё равно слышу:
— у повара пахнет чужой кровью и страхом — он вернулся с войны и не может заснуть без ножа под подушкой;
— у женщины за третьим столом — апельсин, пыль и письма, которые она никогда не отправит;
— а у нового бармена — запах сырой земли. Он ещё живой, но смерть уже трогала его за плечо. Ему осталось три недели.

Иногда я слышу свой запах.
Он — пустой.
Без прошлого, без будущего. Только мягкий шлейф кофе, который я варю, и старого бергамота — как у отца, которого я не помню.

Я иду домой. Улица пахнет сном и кошачьей шерстью.
Прохожие проходят мимо.
Я вижу их всех.
И вдыхаю.
Ведь иногда, только по запаху, можно вспомнить тех, кого ты никогда не знал — и всё равно скучать по н