Каблук

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
          Ему хотелось выпить, но она следила за ним и днем и ночью. Каждая капля коньяка, украдкой добавленная в чай, вызывала бурю. У него возникало желание опрокинуть рюмку водки, ледяной, чтобы обжигала горло и разгоняла тупую тоску. Но она, как сторожевая собака, сидела напротив, буравила взглядом. "Не смей, алкаш," - читалось в ее глазах.

          Ему хотелось покутить с друзьями. Вспомнить молодость, поорать песни под гитару, выпить за здоровье друг друга. Но даже мысль об этом вызывала у нее приступ ярости. "Только попробуй!"
 
          Он мечтал о тихом уголке, о лавочке за сараем, где можно было бы курнуть самокрутку и поговорить с соседом о погоде, о футболе, о рыбалке, о чем угодно, лишь бы не слышать ее вечное ворчание. Но она перехватывала его у калитки, затаскивая обратно в дом, к бесконечным сериалам и ее недовольному лицу.

          Ему хотелось наваристых мясных щей, румяных домашних пирогов, но приходилось есть постные супчики и каши на воде. "Заботься о здоровье!" – гремело в ушах. Завтрак ровно в семь, обед в час, ужин строго до 7. Никаких спонтанных поездок, никаких неожиданных гостей. Только она и ее правила, и ее неусыпный контроль.

          Ему хотелось расслабиться, носить то, в чем удобно, но он не смел ей перечить и носил то, что выбирала она. Она контролировала  каждый его шаг, каждый вдох. Он жил не свою жизнь, а по ее указке, как марионетка.

          Почему он так боялся ее, он не знал. Может, боялся одиночества, которое маячило за ее спиной. Может, просто не знал, как  жить и не умел. Может, разучился принимать решения самостоятельно? Может, так было легче, ни о чем не заморачиваться? Все решат за тебя? И он привык, привык к этому рабству, в котором давно потерял себя.

          Состарившись, он ненавидел ее. Ненавидел за украденную жизнь, за несбывшиеся мечты. Но без нее он не мыслил жизни. Какая-то рабская, унизительная зависимость от властной, не очень умной, не очень доброй бабенки. Но преодолеть этот барьер, связывающий его с ней, он не мог. Смирился. И каждое утро, просыпаясь, видя ее недовольное лицо, понимал, что ничего он не в силах изменить, и он продолжал жить по ее правилам, тихо ненавидя и тихо подчиняясь, пока смерть не разлучила их.

          Поначалу он даже радовался своей свободе. Делал, что хотел: пил водку, курил самокрутки, ходил на рыбалку с друзьями. Но радость была недолгой. Вскоре он понял, что все это не приносит ему никакого удовольствия. Водка не обжигала горло, самокрутка не успокаивала, а рыбалка казалась бессмысленной тратой времени.

          В доме стало оглушительно тихо. Слишком тихо. Он бродил по комнатам, словно неприкаянный, трогал ее вещи, вдыхал запах ее духов, все еще витавший в воздухе. Пытался найти хоть какой-то след ее присутствия, хоть что-то, за что можно было бы зацепиться. Но находил лишь пустоту.

          Он скучал. Скучал по ее ворчанию, по ее контролю, по ее ревности. Скучал по той жизни, которую так ненавидел. Без нее он чувствовал себя потерянным, ненужным, одиноким. Он понял, что она была его жизнью, его смыслом, его якорем.

          Однажды ночью он проснулся от кошмара. Ему приснилось, что она стоит у его кровати и укоризненно качает головой. "Ты все делаешь не так," - шепчет она. "Ты должен был быть другим." Он вскочил в холодном поту и заплакал. Впервые за много лет он плакал, как ребенок.

          Плакал о потерянной любви, о несбывшихся мечтах, о своей собственной слабости. О жизни, которую прожил неправильно. О женщине, которую ненавидел и любил...