Эва и Слизняк

                Эва и Слизняк

    Часть 1. Уховертка и прочая мелочь насекомая с упоминанием Хомо Сапиенс.

          Эволюция (Эва, Эвочка) – излюбленный персонаж моих научных сочинений.
                               
                Чарльз Р. Дарвин.


Как-то раз случилась очень тёмная ночь в отдалённой заболоченной местности и Старушка Эва, совершенно одинокая, надумала немножко отдохнуть в условиях ночлега безопасного.
     Расположилася на раскидистой ветке гигантского Хвоща Юрского периода, лежит на этой ветке раскидистой – как в гамаке качается, а сумочку с инструментарием себе под голову пристроила вместо подушечки…
Закинула ручки за голову, смотрит на небо ночное бархатное, любуется стройными созвездиями всяким: Б. Медведицы, Стрельца-Козерога, Водолея и этими, как его? Точно - Весами и Рыбами!
А раньше-то и слов таких не было в помине, так, просто – звёздочки и звёздочки…
Хотя и «звёздочек» тоже не было изначально – вроде, просто точечки, одни крупные, другие мелкие и всё.
Просто Точечками звёздочки назывались когда-то.
        Вспомнилось Старушке немножко прошлое, как была она девушкой активной и решительной, нетерпимой к проявлениям всякой слабости – чуть заметит какое отклонение от плановых показателей, сразу приструнивает нарушителей, а то и, вообще, кардинальную коррекцию производит с помощью собственного инструментария.
     Вот, к примеру – видит она безобразие форменное со стороны первичных зачатков Хомо Сапиенс (Homo sapiens) – сидят они небольшой отарою на дереве и селёдку трескают малосольную.
А где стибрили – не рассказывают, говорят-божатся, что собственного посола изготовление, а поймана, мол, рыбка на прудах общедоступного общественного пользования, а что там нерестилище селекционное, мол, такого и не знают – нигде нет об этом объявления.
Ну, она подходит сердитая и говорит: " Это вы чего тут расселись, хвостатые, а ну марш на уборку территории!».
 А они такие недовольные, дожёвывают рыбёшку по-быстрому и цедят сквозь клыки свои жёлтые: «Чуть-что – хвостатые…  А чем мы виноваты, что такими нас сделали? Давай, делай нас поскорее бесхвостыми, а то, чуть-что – опять хвостатые виноватые…».
Ну, с ними-то она, со временем, все проблемные вопросы решила – и с хвостами, и с прочими причиндалами.
      Встали, значит, Хомики хвостатые и уныло поплелись убирать мусор всякий на своей территории, а она, как помнится, посмотрела им вслед и еще подумала: «Ох и будет у меня впереди ещё мороки с вами такими недоделанными», – как в воду глядела...
Вспоминала всё, думала, думала, да и заснула…

                Часть 2. Кто же это?
               
И приснился ей сон из далёкого её прошлого – как она совсем ещё девчушка малая, только-только закончила ускоренные курсы юннатов-любителей и не терпится ей что-нибудь сделать этакое, как-нибудь использовать полученные знания, аж зудит всё от нетерпения.
А звали её все поначалу просто Эвочка.
Это потом, со временем, на всяких конференциях и брифингах уже стали называть её полным именем – Эволюция!
А поначалу просто Эвочка, Эва называли или даже короче этого – вместо имени говорили Э-Э-Э тягучее.
И всё! Строили из себя, понимаешь, деятелей первозданных. Проффф-е-с-с-ура, понимаешь...
     И вот теперь бродит она, такая малая, по пустырям в поисках какой-нибудь живности, а нигде никто и не шевелится, не летает и не прыгает – вокруг только поверхность каменистая и океан безмерный с небольшими волнами. Скукота-а-а…
Даже растительности никакой нет вокруг – совершенно голая почва, лишь  какие-то клочки мохнатые, как подмышки небритые торчат.
Торчат и торчат везде эти курчавые, типа стружка завитая зелёная и решила Эвочка немножко попрыгать на клочках таких завлекательных – проверить насколько они пружинистые.
Пару раз скокнула, а там, в «подмышке» этой, кто-то шевелится и пищит тонким голоском: «Ой-ёй-ёй, да ой-ёй-ёй! Ты что, не видишь – мы тут обитаем-ползаем, а ты топчешься прямо по нашим лапкам и по всему организму нашему!».
     Нагнулась она низко-низенько и увидела кого-то микроскопического – совершенно малюсеньких типа «медведиков» прямо под ногами.
Тогда присела Эва на корточки, вынула из сумочки специальную вещь для увеличения – Лупа* называется, смешное, скажу я вам, название и кто только такое выдумал?
Смотрит через стёклышко лупино, а в травке этой какие-то мелкие-мелкие создания чуть передвигаются, ну очень ме-е-едленно, даже спать от них хочется…
     Эва осторожно взяла одного такого «микроскопуса» пинцетиком самым маленьким и стала рассматривать поближе со всех сторон – посчитала все лапки, отметила особенности и повадки первых земных зверёнышей.
И села записывать в специальную «Записную Книжку» свои впечатления и сведения о увиденном – написала в книжке цифру 1 и сказала: «Ну вот, это будет самый первый описанный мной факт деятельности жизненной и теперь уже никто не отвертится. Циферку-то я написала, а как же назвать тебя, такую "лялю" микроскопическую? Потому что имя должно быть точное и отражать характер полностью…   
     Вот – Тихоходка* назову, в точном соответствии ваших внешности и поведения!»
Даже сама обрадовалась такой мысли удачной и пошла дальше прогуливаться, но под ноги смотрит уже очень внимательно – а вдруг ещё кто-то очень маленький копошится там, а мы и не видим этого?

*ЛУ;ПА, -ы, ж. [Франц. loupe] - увеличительное стекло в оправе.

*Тихохо;дки (лат. Tardigrada) — тип микроскопических беспозвоночных, близких к членистоногим.


                Часть 3. Нашествие дикое.

И вот бродит она на берегу уже очень долго – может месяц, а может 2 года или лет 300 уже и никого ещё не встретила нового.
Всё по-прежнему – небо синее, облака белые, иногда дождик капает, но погода тёплая, хорошая, только душновато бывает по ночам из-за сильного водного испарения.
И вокруг всё время тишина первозданная – ничего не скрипит, не стучит и не падает с грохотом, очень тихо-тихо, даже до ужаса первобытного…
     В одно такое вот утро обычное присела девчушка Эвочка на берегу океана безбрежного и наблюдает красоту пустоты окружающей.
А тут вдруг сверху что-то дзвенькнуло, как колокольчиком в школе звякнули, а потом ещё чпокнуло и вжикнуло – и сразу же из воды океанской какой-то глазок высунулся, ну, типа перископа от подлодки с торпедами.
Только вместо подлодок всевозможные чувырлы на берег из воды попёрли: сначала всё маленькие пёрли, а потом и не очень маленькие и все с какими-то своими странностями – у кого-то пасти маленькие типа присосочки, а кто-то – вообще одна пасть безглазая.
     И вот сначала все эти Вылезальщики были такие совсем небольшие, можно сказать, махонькие, а потом уже побольше и побольше получаются.
Лезут и лезут безостановочно и всё большеют и большеют прям на глазах, как в мультике, будто на дрожжах каких-то в размерах увеличиваются.
Самые, что характерно, разные на вид и размер
создания: летучие, ползучие, прыжковые, бегунцы постоянные, прятальщики и наглецы агрессивные, мордогрызы беспардонные…
     Ой-ёй-ёй – ведь прямо над головой проносятся, ничего святого не соблюдают в пределах видимости, а, может, у них нужно ещё зрение как-то подкорректировать?
И всё время друг дружку чавкают – в воде чавкали безостановочно, вылезли на сушу опять только – чавк да чавк отовсюду слышится, когда же уж наедятся, батюшки...
     И Комарищи вокруг лётают размером с корову дойную – соснёт такой хоботищем своим немножко из какого-нибудь динозаврика, глядь – а от него уже лишь шкурка валяется.
Ну да, это сейчас сплошь все умные советы давать дельные…
А тогда, в самое время зачаточное, горячее и опасное – каково было девчоночке со всем этим наплывом справиться?
Вот и металась без продыху между всеми этими разнообразными, только успевай увёртываться от когтей, клыков и других опасностей. Все такие страшные угрюмые, все в броне закованы, а кто и в чешуе колючей поблёскивает – всяк по-разному разодеты в форму защитную.
     А ведь Эвочке нужно было и красоту подмечать и уродство отсекать за ненадобностью и всё время совершенствовать, совершенствовать, немножко передохнуть и опять по новой выискивать недостатки всякие.
А Сверху, блин, всё время понукают – требуют отчётности о проделанном, показатели им покажи и графики, а как тут успеть-то всё вовремя? Разорваться, что ли, прикажете?
Тут вот ещё получились неожиданные сложности – сначала выторкивались наружу такие совсем небольшие, можно сказать, махонькие, а потом уже побольше и побольше, и непонятно, что в таком случае делать, как реагировать. 
Это же уже, как говорится, форсмажор непредвиденный …
     "Ой-ёй-ёй, а они всё большеют и большеют, у меня и размеров-выкроек таких и нету, чтоб наделать им всяких новых изменений по росту и телосложению такому разнообразному, – закручинилась девчоночка-практикантка бедовая.
И вот, свиньи какие оказалися эти нововылезшие – когда сидели в воде – все молчали, как в пасти свои воды набрали, а как вылезли на бережок всей гурьбой неорганизованной – сразу какофонию устроили: кто свистит, кто рычит, кое-кто причмокивает или прихрюкивает, голос свой пробует.
     Такой диссонанс произвели – хоть уши затыкай от безумной этой какофонии, теперь вот надо толщину перепонки в ушах скорректировать в ущерб тонкой настройке для лучшей слышимости.
А вокруг кутерьма-суета, свист-писк, аханье-ойканье и этот гул-грохот постоянный наблюдается – точь-в-точь, как на картинах Иеронима Босха* адовых.
 Эва, конечно, была подготовлена на срочных курсах начального обучения ко всяким неожиданностям, но увидеть такое подобное даже и не думала.

*Иероним Босх (около 1450 — август 1516) — нидерландский художник, один из крупнейших мастеров периода Северного Возрождения.

                Часть 4. Милашка беззащитная.

И от такого кошмарного сновидения дёрнулась Эва судорожно и полетела вниз как торбочка плотная, совершенно беззвучная, даже без всяких там ойков и айков, только и слышно, как ломаются веточки хвощевые – хрусть-хрусть, от встречи с бабулькой сонною.
Да-а-а, хряпнулась изрядно о панцирь чей-то, впопыхах брошенный, и много чего нужного из башки у бабки вывалилось – сидит, головой вертит всяко, а понять не вспомнит – как это называется, когда летит, летит в воздухе, как птичка малая, а потом – бац, и уже сидит на попке ушибленной и совсем без понятия...
     Ну одним словом, таким коротеньким, но очень точным по значению внутреннего содержания...
«А-а-а, да ладно, как-нибудь потом вспомню», – решила бабушка и надумала что-нибудь перекусить, раз уж сидит как раз в удобном для такой затеи положении.
Вытащила из сумочки небольшой пакетик с акульими плавниками вялеными и круглое такое с твёрдой поверхностью и мягкостью внутренней.
     Посидела, повспоминала название этого круглого и вспомнила наконец– братцы, это же Каравай Хлеба называется!
И очень обрадовалась такому просветлению, хотя и частичному, но всё ж таки…
Уплетает плавнички с хлебушком, а сама головой во все стороны вертит и вспоминает, что как называется – почти всё вспомнила: и откуда это зародилось и даже стадии развития постепенного, а вот корочки всё равно называет "шкурки каравая хлебного" по причине частичной прорехи памяти – вот каравай и хлеб помнит, а всякие корочки, крошки, горбушки и прочее – не помнит, совсем вылетело.
Ну, ничего, наверстаем со временем, думает.
Вот что есть у Эвы хорошего – так это оптимизм и светлая вера в лучшее!
     Подкрепилась немножко бабушка, тоже тихенько почавкала и услышала писк незнакомый рядышком, огляделась вокруг внимательно, а на травинке подорожника сидит гусеничка мягкотелая и пищит – попросить что-то пытается.
Наклонилась старая, оглядела её внимательно и спрашивает: «А как звать тебя, милая?».
– Вот так и прозывают все – Милашкою и никто совсем меня не опасается и обидеть могут просто так, походя.
– Кто ж тебя, такую малую обижать надумал? Ай-яй-яй, какое ужасное нравопадение!
– А, это… Почти все – особенно Бронтозавры эти неуклюжие, а уж до чего грубы в обращении… ты им слово, а они тебе – оскорбление трёхэтажное и ещё пошлют по-матушке. Помогите, бабушка, пожалуйста, нету у меня защиты никакой от действий таких неправедных.
     Помудрила немножко Старая над обновкой милашкиной – где-то подрезала, что-то пришпандороила, вроде бы неплохо получилося и с эстетической и с пугательной точки зрения.
– И как же мы называться теперь будем? – задумалась Эва над своим изделием.
Тут подходит Хомосап волосатый с мальчонкой малым своим и спрашивает: «Ну, которая, Сына, тебя обидела, старенькая или новенькая?».
А Сынишка хомосаповый пальчиком на Милашку указывает: "А вот она, она самая и есть обидчица противная! У-у-у, гадина!».
Стал Хомосап на Милашку замахиваться, зенки кровью налились, а он их ещё и выпучил… Страхота.
– Погодь, погодь, мил человек, - Старушка ему говорит с умиротворением, – ты толком-то объясни, в чём состоят твои претензии?
– Погодь, погодь...  а чего она, тварь этакая, без спросу в ухо моему мальчонке залазила и шурудила там до самого завтрака? Это что, как это называется? За такие дела не то, что харю набить следует, а вообще истоптать до полного неузнавания…
     Кое-как успокоила Эволюция такого буйного родителя – дала ему коробочку, блестящую, от шприцов использованных, чтоб мальчонка его на досуге учился открывать-закрывать для тренировки тактильности.
Очень малышок обрадовался такому подарочку и пошли они довольные в пещеру мамку свою тоже порадовать.
– Ха-ха-ха, – обрадовалась бабушка, – вот и будешь ты впредь Уховёрткою*, чтоб от одного имени все стали задумываться – а может, лучше обойти её подобру-поздорову, а то, как залезет ночью куда-нибудь, будешь потом маяться... а ну её к лешему, подумают!», – и рассмеялись обе весело.

*Уховёртка - (лат. Forficula auricularia) — всеядное насекомое из отряда кожистокрылых..

                Часть 5. Чудо с рожками.

«Ну вот, ещё одно событие случилось, улучшила жизненные условия – счас запишем в книжечку и уже можно будет сдавать плановый листок отчётности.
– Нет, не можно – вдруг кто-то говорит совсем рядышком. Старушка очёчки протерла мягкой тряпочкой и сразу же увидела на хвощевой веточке странного персонажа местного – с виду вроде где-то видела, а вспомнить не получается.
– А откуда ты, ловкий такой, узнал про мои мысли тайные?
– Это у меня есть такие спецвозможности, недавно, кстати, приобретённые – сенсорные способности называются, но об этом никто и не догадываются – смотрят себе – ну какая-то ползёт куда-то и всякие гадости начинают придумывать.
А если раздавить захотят – я это сразу почую и побыстрее тогда двигаюсь, чтоб уйти поскорее от надвигающейся опасности.
Поэтому и домиком не обзавёлся для быстроты реакции, но все равно получается медленно…
– Что же с тобой случилось, болезный мой, как ты в таком виде оказался-то?
– Ну, это долгая история – раньше все было у меня как водится у нас, улиточных – домик свой не новый, конечно, но ещё достаточно крепкий и не поцарапанный, а эти безмозглые дети тиранозавровые надумали поиграть в салочки – стали носиться взад-вперёд по лужайке, как угорелые и потоптали всю меня до полного моего изнеможения.
Уж куда я не обращался со всей жалобой – и к родителям этих выродков и в надзорные организации, а они только отворачиваются и никак не реагируют.
И от родичей моих, тех, кто с домиком, тоже никакого сочувствия – постучись к ним с просьбой переночевать, а они сразу внутри прячутся и шепчут тихо-тихо: – "А нас сейчас нет никого, зайдите позже, через часок-другой, пожалуйста". И вот мыкаюсь совсем беззащитная – того и гляди кто-нибудь слопает. А, бабушка? Сможешь что-то придумать, а?
– Слушаю твою жалобу и никак не пойму – почему ты то «она», то «он» получаешься?
– А я и сама до сих пор и не разобрался в себе окончательно – вот сейчас хочу быть добрым молодцом, а чуток погодя – уже красной девицей хочется…
– Да-а-а, задачка непростая, с заковыкою... Счас полистаю справочник по половому воспитанию...  Тэкс, тэкс, тэкс… Ага — вот, то самое, значит, слушай внимательно, два раза повторять не буду – счас внесём радикальное изменение в твою систему размножения: будешь ты мальчиком-девочкой одновременно, ну это, как шампунь с кондиционером, два в одном называется. Ты хоть понял, о чём я толкую?
"Болезный" кивнул своими рожками и опять на бабку уставился – с нетерпением своим медленным ждёт начала процедур обещанных.
     Эва подобрала нужный инструментарий для реконструкции создания, сделала раствор анестезиологический.
И только изготовилась сделать разрезик в районе брюшной полости, а тут – вжики-вжики: налетели Мухи Перепончатокрылые до бесплатного зрелища охочие, а с ними и Вошь синебрюхая навозная притащилася.
Расселися на веточках, лапками сучат в предвкушении и прежжуживаются вполголоса, судачат про последние новости.
Эва на них цыкнула, чтоб языки-то не распускали попусту, а сама подумала: "Вот ведь интересно получается – это когда же я такую Муху-то сделала?
А всё такая же, без изменения всякого – живёт и радуется – видно, точное плановое попадание получилося. Ну, да ладно – счас немножко «болезного» приспособлю и новую запись в графике плановом сделаю".
     Пришлось, конечно, изрядно повозиться с этой процедурой инновационного направления, но получилось хорошо, как-то по-новому, небанальному.
Список изменений прилагается: –

1.Сделала слизь для выделения, яду в него чуток добавила, чтобы не лезли всякие со своими пробами на зубок или вообще живоглотатели.

2.Зубы – аж 100 000 шт. для тщательного пережёвывания и всеядного потребления.

3. Девочку-мальчика обещанного, как и обещала, сделала.

4. Имя……?

     Вот тут старушка и призадумалась – столько уже всяко-разного напридумывала, а тут ещё и это неудачное падение прям на голову...
Сидит и фантазирует по-всякому, перебирает алфавит сверху донизу, а в голове у неё постоянно всё что-то щёлкает да щёлкает.
А Мухе очень интересно стало – так кто же это, мальчик или девочка и надумала поближе рассмотреть половые органы у нового создания, да и вляпалась в слизь липкую.
     Стоит враскорячку в липкой лужице и ругается словами подзаборными: «Слизь такая, да слизь этакая, несуразная, да чтоб тебя, слизь…».
Ну, и так далее.
Обрадовалась бабка найденному решению: «Назовём, – говорит, – тебя Слизняком и запишем под этим именем» и запись сразу сделала, чтобы не забыть.
По причине падения.
«Ха-ха-ха!» сказала бабушка и пошла дальше, искать новых себе разнообразных приключениев.
     А Слизняк задумчивый долго смотрел вслед Эве и не знал, печалиться ему или радоваться – всё разглядывал свои новшества.
И чего-то всё на будущее прикидываЛ или прикидываЛА.
А Мухи обступили его-её всей оравою и шумно убеждали в правильности выбора, а сами тихонько отворачивались и со смеху в ладошки прыскали.
Они же Мухи – что с них спрашивать.