Сборник рассказов Календари мира, 11

Все мои рассказы раздельно и в удобном формате доступны для чтения и скачивания на Фабуле.
Ссылка внизу моей страницы и здесь: fabulae.ru/autors_b.php?id=13217.

Сборник рассказов

Содержание:
1. Юлианский календарь
2. Цолькин и Хааб
3. Эра Рэйва
4. Шумер и Аккад
5. Армянское радио
6. Инок
7. День первый
8. Руна Одина
9. День Бригитты
10. Чёрно-белые рыбки
11. День Парижской Коммуны


1. Юлианский календарь

***1
    В жизни Юлии Сазоновой последние десять лет все складывалось как-то не так. Парни, которых, она любила, считали, что она предала их, бросила, нашла более выгодный вариант. Потом, когда выяснялось истинное положение вещей, оказывалось, что поезд уже ушел и поздно что-то менять. И тогда получалось, что бросили уже её, несмотря ни на какие обстоятельства, послужившие причиной первоначального недопонимания. Мать утверждала, что дочь непутевая и нелепая, поэтому с ней и происходят всякие непредвиденные случаи, а самая близкая подруга говорила, что это к лучшему. Значит, тому, кто по недоразумению посчитал Юльку предательницей и сразу же нашел ей замену, она никогда не была по-настоящему нужна. Странность заключалась в том, что такое произошло с ней не один и не два, а целых пять раз. Но даже ее мать не видела в этом никакой трагедии и говорила:
-Ты же ни за кого из своих бывших так и не вышла замуж. Поэтому ничем никому из них не обязана, а, значит, свободна. Знаешь, сколько женщин понятия не имеют, что такое быть счастливой. Они рожают, ведут дом, ухаживают за своими мужьями. Но мечтают о свободе. Если, конечно, не совсем отморожены на тему предназначения женщины. 
    Юльке исполнилось 25, к этому времени она уже достаточно долго оставалась одна и, по мнению матери, наконец-то поумнела, поэтому и обрела свободу. А засидевшиеся подруги мечтали свою свободу потерять, поэтому по очереди выскакивали замуж и рожали детей. Ведь все они раньше завидовали ей, тому, что она постоянно с 15 лет встречалась с парнями и строила с каждым из них планы. Наверняка многие из ее подруг злорадствовали, когда она в личной жизни осталась у разбитого корыта. И только Светка поддерживала ее, ведь, прожив с мужем 3 года, сама ушла от него. И теперь она таскала Юльку по самым культовым выставками и мероприятиям Питера, доставала билеты на нашумевшие концерты, спектакли или кинопремьеры, возила ее в купальни с саунами и заставляла потеть до седьмого пота вместе с собой в тренажерке. Потому что свободу она представляла именно так. А Юльку точило сомнение, ведь её теперешняя жизнь почти ничем не отличалась от прошлой, когда каждый из её бывших парней делал то же самое, не давая Юльке ни дня спокойного размеренного существования. В 15 лет это было весело, в 20 казалось крутым, в 25 начало утомлять. Но Светка тормошила подругу и говорила, что им нельзя сидеть как старушенциям, потому что молодость только одна и нельзя пропустить в ней ни единого дня.

    Юлька, сидя в своей комнате, теперь часто раздумывала, как бы хотела жить. Вернулась домой она после того, как рассталась с последним своим парнем, у которого жила полгода. С того момента прошло почти семь месяцев. Хотя уже через месяц после их разрыва она совершенно не могла вспомнить, о чем думала, когда, например, спала с ним. Даже ощущения тела к тому времени стерлись из памяти. С другими ее парнями дело обстояло не лучше, память быстро заволакивала все туманом. Остались только внешние поступки, какие-то разговоры, взаимные подарки, веселье в компаниях. Она помнила секс с каждым из них, но как бы со стороны, словно являлась не участницей, а сторонним наблюдателем. Главным оказалось то, что ее не тянуло вернуться к кому-нибудь из них. Это в первый момент была обида, потом все улетучивалось без следа. Она помнила, что даже после расставания с Ромкой Ждановым особо не парилась и сразу начала встречаться со старшеклассником, которому уже давно нравилась. Назло Ждану, возомнившему, что он незаменимый и неотразимый. И так происходило еще с двумя ее парнями. Между ними сам по себе произошел длительный перерыв, потому что сначала она готовилась к егэ, потом поступила на юрфак, и учеба на первом курсе занимала все ее свободное время.
    Ни одно из расставаний не причинило ей боль. Обида, ревность… но не боль и не желание все вернуть, от того, что стало нечем дышать. Она дышала очень даже и не собиралась предаваться унынию. Именно поэтому ни разу не пожелала рассеять ни одного из тех недоразумений, которые фактически развели ее с каждым из парней. И узнавали истинное положение вещей они позже, от других людей, потому что самой объяснять что-то она считала излишним. В ее понимании никакие недоразумения, недосказанности или нелепые случайности не должны были иметь никакого значения для любящих друг друга людей. Предала? Изменила? Сказала что-то не то? Да даже если так, тот, кто любит, не поверит, а если поверит, не отступит так просто. А все пятеро поверили и отступили.
    Правда, Ждан пытался ее вернуть. Он учился в параллельном классе, но постоянно бегал из своего корпуса к ней. Однако тогда она уже начала встречаться с другим. Кстати, с Ромкой у нее ничего, кроме поцелуев не было. Так что и переживать не пришлось. Это произошло перед самыми летними каникулами, а после экзаменов он почти сразу уехал из Питера и в 9-м классе уже учился в Москве. Там и поступил куда-то, она не интересовалась. К тому времени у нее уже третий парень появился.
    С Ромкой она ходила на свидания три месяца. С остальными парнями встречалась подолгу, с кем-то год-полтора, с кем-то меньше. Между расставаниями у нее наступали длительные перерывы. В книжном шкафу ее комнаты лежали все пять фотоальбомов, в каждом из которых хранилась история отношений. Сотни фото. В соцсетях она давно все удалила, сейчас на ее страницах было пусто. Только поздравления с праздниками и днями рождения. Она редко туда заглядывала, даже страницы друзей и знакомых почти не смотрела. Все потому, что получила диплом юриста и стала очень осторожной с любой публичной информацией. Два года после юрфака она поработала в бесплатной консультации для малообеспеченных слоев населения при районной администрации, потом помощником судьи, а сейчас ушла в коммерческую юридическую фирму. Никаких отношений ни с кем она больше не хотела заводить. По крайней мере, пока.

***2
    Начался март. На улице все таяло, не пройти, не проехать. Но Юлька вдыхала весенний воздух и от этого ощущала какое-то обновление. Мобильник показывал, что сегодня 11 число, она прекрасно помнила, что это день, когда Ромео обручился с Джульеттой. Ждан где-то раздобыл эту инфу, и они тайком пили с ним шампанское, а потом как сумасшедшие целовались и смеялись. Потому что он сказал, что это и их день тоже, ведь он Ромка, значит, Ромео, а она Юлька, значит, Джульетта. И неважно, что уже 21 век. В сущности ничего в мире не изменилось за эти 710 лет. Потом он подарил ей стилизованный свиток, где был изображен Юлианский календарь с выделенной датой 11 марта 1302 года, когда, согласно Шекспиру и произошло то знаменательное событие.
    Десять лет назад, почти как десять веков. Потом они расстались, а, значит, почти умерли, приняв яд недопонимания. Даже полюбить друг друга толком не успели. И целовались оба неумело. Это она поняла позже, когда ее целовал уже другой, взрослый 18-летний парень из 11-го класса. А случилось все у пацанов в раздевалке. Толстяк Мишаня после физры сообщил пацанам под большим секретом, что Юлька переспала с сынком завуча, он сам слышал скандал в учительской. Ромка помчался в Юлькин корпус, дождался ее и спросил:
-Это правда?
-Что? – спросила Юлька.
-Толстый сказал, что ты переспала с сынком завуча, и в учительской был скандал.
Она взглянула на него, помолчала, потом сказала:
-Думай, как хочешь.   
-Мы же целовались с тобой! – заорал он. А она отвернулась и пошла от него прочь. Что-то доказывать ему казалось ей унизительным.
    Потом выяснилось, что это была Семенова из 10 класса. Ромка пытался поговорить с Юлькой, но она заявила, что уже встречается с Олегом, а Ромку знать не хочет, если он смог поверить в такое.
    Она не жалела о том, что они расстались. Тогда все равно ничего серьезного между ними не могло быть. Впереди их ожидало еще три года учебы, потом получение аттестатов и поступление в вузы. В общем, сплошные проблемы. С Олегом она рассталась в основном из-за того, что он собрался поступать в МЭИ. Москва забирала ее парней, но Юлька решила, что это к лучшему. Останься кто-то из них в Питере, бодяга с выяснениями отношений длилась бы и длилась. Олег тоже купился – увидел, как ее обнимал двоюродный брат, приехавший из Иркутска поступать. Он радовался Питеру и его красотам, и Юльку обнимал очень эмоционально потому, что это она вытащила его и уговорила родителей приютить брата на время учебы, поиска дистанционной работы и жилья. Отец тогда еще жил с ними и был крайне недоволен таким притеснением, но сдерживался.
    Однако Олег даже выяснять ничего не стал. Просто позвонил Юльке и сказал, что расстается с ней. Она ничего не спрашивала, а потом увидела в Контакте его ответ приятелю в комментариях: "Моя девушка обнималась с другим. Не собираюсь становиться лохом, которому наставляют рога".
    Доказывать, что это был ее брат? Зачем? Ведь Олег все решил не просто так. Наверняка, он давно хотел расстаться с ней. Конечно, правда выяснилась, но он к тому времени уже уехал в Москву и даже не извинился.
    Год назад мать с отцом развелись, и отец ушел из дома к своей новой жене. А мать радовалась, что освободилась. Юлькин кузен давно уже снимал квартиру, а совсем скоро и Юлька ушла от своего парня, у которого долго жила. Так что в доме наступил долгожданный женский мир и покой. Никто больше не оставлял зеркало в ванной забрызганным, никто не вытирал жирные от еды руки о махровое полотенце вместо бумажного, никто не занимал телевизор в гостиной своим долбанным футболом. Мать теперь свободно могла смотреть свои сериалы и готовила еды на порядок меньше, чем раньше.   
    Паша, тот самый двоюродный брат Юльки и племянник ее матери, выучился на программиста, устроился в большую фирму, поэтому мог себе позволить съемное жилье. Иногда мать и дочь приходили к нему в гости, и они втроем пили чай с тортом. Потому что теперь все мужские работы в квартире матери и дочери делал именно Паша. Мать часто говорила, что не будь Паша ее племянником, лучшего парня для Юльки она не хотела бы. Паша выглядел сухощавым красавчиком и был достаточно сильным, хотя в основном работал только за компьютером. Юльке нравилось с ним общаться, он много чего знал, умел прикольно юморить, а главное, так и остался открытым и искренним, каким впервые приехал в Питер. В Иркутск возвращаться не хотел, и не ездил туда уже года три, хотя родители очень обижались на него за это. Именно Паша во всем поддерживал Юльку даже больше, чем лучшая ее подруга Светка. И он, в отличие от нее и Юлькиной матери, уверял свою сестру, что каждому человеку нужна любовь, и что искать ее обязательно нужно.
    Однажды они с Юлькой напились в баре, и она, будучи совершенно в зюзю, сказала ему:
-А я упустила свою самую настоящую любовь. Давно. Мы умерли с ним, как Ромео и Джульетта от яда.
-Какого еще яда? – изумился не менее пьяный Паша.
-От яда не-до-понимания, – еле выговорила Юлька.
-И когда это случилось?
-Десять лет назад. А обручились 11 марта 1302 года по Юлианскому календарю.
-Это же… до хрена как давно. Так долго не живут.
-Говорю же, мы умерли с ним. Нам было по 15 лет. 

***3
    Паша очень сопереживал Юльке. Внешне они были чем-то похожи, ведь их матери являлись сестрами. Но Паша имел более эмоциональный характер, а Юлька всегда вела себя сдержанно. Даже подруги считали, что она "себе на уме". Именно поэтому она не шла ни на какие объяснения со своими теперь уже бывшими парнями, да и в других делах придерживалась того, чтобы сначала все обдумать. Хотя импульсивные искренние проявления в свою сторону от кого-либо принимала. Ее рассудительность помогала ей в работе юристом, однако мешала по-настоящему быть счастливой. Это вылезало в такие моменты, как тот, который и произошел с ней, когда они напились с Пашей в хлам. До него про Юлианский календарь и 11 марта она не рассказывала даже Светке. Боялась обмолвиться при ней о Ромке, ведь та прекрасно его знала.
    После того пьяного разговора в баре, Паша несколько дней размышлял. Юлькина мама, тётя Таня, вкратце давно уже поведала ему историю всех Юлькиных романов. Кроме того, о котором упомянула сама Юлька, сказав, что упустила свою настоящую любовь. О нем Юлькина мать не знала.
-А что за дата 11 марта? – спросил любимый племянник у родной тёти, когда подвозил ее домой на новеньком фольксвагене поло, купленном в кредит.
-Понятия не имею,– ответила она.
-Тата, а когда Юльке было 15, она с кем-то встречалась?
-Это ж 8-й класс. Конечно, нет. Хотя, постой, перед самыми каникулами она вроде начала гулять с парнем. Он готовился к сдаче егэ. Немного повстречались и разбежались, уехал он в Москву в МЭИ поступать. Кажется, он видел, как она с кем-то обнималась, вот и приревновал. После этого они расстались. Подробностей не знаю, ты же в курсе, что из нее клещами ничего не вытащить.
-Это было, когда я приехал в Питер, тоже поступать собирался.
После этого разговора Паша надолго завис. Он сразу вспомнил свою радостную встречу с Юлькой. Тогда он на крыльях летал и не думал ни о чем, кроме как о своей новой питерской жизни.
-А тот парень… Он ей очень нравился?
-Ну… Как тебе сказать, на вид она вроде ни о чем не переживала. Резвилась с девчонками как обычно, на турбазу ездила. Да ты же все сам видел.
-Ну, да, видел. Не напоминала она брошенную парнем девушку. Помню, всё на залив меня возила, и мы там шашлыки делали. Здорово отдыхали. 
-Ей всего 15 лет было, кто в этом возрасте грустит. К тому же ты с гитарой девчонок очень развлекал.
    Паша так и эдак прикидывал, как же узнать, что произошло в действительности с тем ее парнем. Ведь получалось, что он причастен к их расставанию. Оставалась лучшая Юлькина подруга. Они встретились тайно от Юльки, и Светка рассказала ему не только об Олеге, но и Ромке, о котором даже его тётя ничего не знала.
-А этот…Олег, он очень ей нравился? – спросил Светлану Паша.
-Знаешь, после стольких лет я уже ни в чем не уверена. Если бы она дорожила им, то рассказала бы все сама. Но она молча наблюдала, что он предпримет. А он просто позвонил, ничего не объяснил и сказал, что хочет с ней расстаться. И знаешь что, у меня было полное ощущение, что это оказалось именно тем, чего она хотела.
-Света... а что ты знаешь про Юлианский календарь?
-А, это. Ромка из параллельного класса ей его подарил. Заказал где-то в частной мастерской. Вот он… ее по-настоящему любил и любит.
-Любит?! И сейчас, через столько лет?
-Да. Но ты смотри, ни звука ей. Я поклялась ему! Просто мы договорились, и я пишу ему в сети все о ней. Парень ведь… золото. Все что угодно, сама ненавижу предателей. Но десять лет оставаться верным своей любви… уважаю.
-А Юля? Он так ничего и не знает?
-Все он знает, обо всех ее хахалях.
-Да нет, я не об этом… Ты в курсе, что за дата 11 марта?
-Ну… что-то такое она говорила. Не помню уже.
-Можешь дать мне его контакты?
-Паша… это же… зачем тебе? Я ведь поклялась ему, что никому и никогда…
-Но ты уже нарушила свою клятву. Пойми, мне кажется…, я почти уверен, что Юля до сих пор любит его.
-Да с чего ты взял? У нее после него четверо парней было. С последним она всего месяцев 7 назад рассталась. А до этого любовь-морковь цвела буйным цветом.
-Буйным цветом? Так сильно она любила?
-Ну… Юльку же знать нужно, она не очень-то на людях показывает свои чувства. Будет веселиться, смеяться с подругами, с друзьями, а чтобы обнять там или прижаться к своему парню – ни-ни.
-И все же Света, дай мне контакт этого парня. Очень тебя прошу. Мы просто поговорим. Клянусь, я никаких действий предпринимать не собираюсь. Ты же знаешь, я Юльку боготворю.
-Да я ей сто раз намекала, чтобы она связалась с ним, позвонила или в сети написала. Так нет, она даже не попыталась. Ладно, телефон дам. Остальное сам выведывай. И на меня ни в коем случае не ссылайся.

***4
    Паша, как и его сестра, сейчас ни с кем не встречался. Поначалу, когда он только приехал в Питер и поступил в универ, у него появилась сперва одна подруга, затем вторая. Но с обеими он по очереди расстался, потому что и та, и другая, в конечном счете все-таки считали его провинциалом. Все потому, что он вел себя слишком деликатно, тогда как питерские девицы привыкли к более грубому обхождению со стороны парней, и сами не особо церемонились с ними. Найти какую-нибудь скромницу здесь, как оказалось, не имелось никакой возможности. Всюду царили свободные нравы, причем, почти со школы. Поварившись в студенческой тусовке, он быстро это понял. Тем удивительнее для него оказалось то, что сестра его, как выяснилось, только со своим третьим парнем впервые попробовала секс. Тогда ей уже исполнилось 20 лет, и она училась на 3 курсе юрфака. Она упомянула об этом в одном разговоре с ним, как о чем-то не слишком приятном. Паша удивился, поэтому спросил:
-Но Стас тебе ведь нравился?
-Когда мы начали встречаться, мне казалось, что да, нравится.
-А потом? Если ты даже согласилась переспать с ним…
-А это? Я решилась чисто для получения опыта. Но сразу поняла – это точно не мое.
-Как? Ведь именно для этого парни и встречаются с девушками.
-Парни – да. А мы – далеко не всегда. Бывают и такие, как я. Он долго подкатывал ко мне, потом долго уговаривал, потом долго въезжал, что у нас с ним не так. А потом мы расстались.
-И кто был инициатором?
-Так получилось, что оба. Сидели в кафе и почти одновременно произнесли фразу – "Давай расстанемся". Посмеялись, пожали друг другу руки с пожеланиями найти кого-то другого. В общем, без предъявления взаимных претензий. Хотя он подозревал меня в том, что я нашла другого и поэтому… Но я тогда никого не искала. 
-Так тебе секс с ним не понравился?
-Понимаешь, мне секс не только с ним не понравился. Как я уже поняла, равнодушна я к этому. А кого из парней такое устроит? Мой последний парень уверял, что его устраивает. Но от него я сама ушла, надоело бревном в постели быть. Хотя так-то он заботливый, веселый, галантный. Медик по образованию, уверял меня, что многие женщины по молодости лишь имитируют оргазм, и это не является каким-то отклонением. Но я не хотела ничего имитировать. Жила с ним только потому, что он все для меня делал. Но… не сложилось. Вздорная я, сама знаю. И опять развело нас недоразумение. Его друг… пришел, когда Артем еще не вернулся, и стал приставать ко мне. А потом силой поцеловал. Это и увидел мой бойфренд. Что там ему потом друг говорил, не знаю. Оправдываться я не стала. Даже вещи не собирала, взяла свой рабочий портфель с документами и ушла. Насовсем. Он потом привез мне баул с вещами, хотел поговорить, но я отказалась. Звонил, писал, что знает о моей невиновности и все такое. Но меня как отрубило. Надоело что-то все время изображать.
-У тебя же еще кто-то был? До него.
-Да, встречались, но до секса у нас не дошло. Молодой слишком. Опасалась я за свою репутацию юриста. Три месяца он за мной хвостиком ходил. А потом ему кто-то что-то про меня сказал. Я не выясняла, напротив, обрадовалась, что он отчалил от меня. Все мои бывшие в чем-то меня подозревали. Знали бы они, что я не способна ни на измену, ни даже на простой флирт с кем-то без любви. Меня любая фальшь отвращает. С каждым из них я сходилась только потому, что с их стороны видела влюбленность и не могла оттолкнуть. Какая-то вина на мне давно лежит и заставляет себя искупать. Да только, если сама не любишь, ничего не можешь дать другому. И вину свою искупить так же не можешь.
-И что это за вина? Перед кем? Перед твоим первым?
    Юлька удивленно взглянула на брата, но ничего не ответила. После этого разговора Паша окончательно решил встретиться с Романом. Всю инфу о нем, вплоть до места работы и адреса проживания, он узнал. Оставалось только увидеть этого парня вживую и поговорить с ним тет-а тет. По телефону нельзя было, требовалось, чтобы он безоговорочно поверил Паше.            
    Для начала Паша оформил себе три дня в счет отпуска. Потом приехал в Москву, снял место в хостеле, погулял по городу, чтобы привести мысли в порядок. И только потом, прикинув по времени, что уже конец рабочего дня, подъехал к офису, где работал Жданов. Приготовил визитку и фото, где был снят вместе с сестрой.
    Когда Роман вышел из здания, Паша сделал к нему шаг:
-Простите, Роман. Можно с вами поговорить?
-Вы кто? – удивился Жданов. Потом внимательно посмотрел, поскольку заметил явное родовое сходство Паши с Юлькой. Только это и затормозило его.
-Я Юлин двоюродный брат, – ответил Паша, – Мне очень нужно вам кое-что сказать.
-Если вы о Юле, то я все о ней знаю и без вас.
-Всё, да не всё. Пожалуйста, очень вас прошу.
-Хорошо. Сейчас я спешу, вот карта скидок кафе, где я обычно ужинаю. Приходите туда к 20 часам. Думаю, я уже освобожусь к тому времени.

***5
    Жданов пришел вовремя. Сел напротив и сказал:
-Я сделаю заказ, потому что голоден. Вы хотите чего-нибудь?
-Нет, – ответил Паша, – Я выпью кофе.
-Говорите, у нас есть немного времени, пока заказ готовят, – сказал Жданов.
-Понимаете… Недавно мы с Юлей в баре прилично выпили. И она в забытьи сказала нечто, что касается вас. Она сказала, что только вы были ее настоящей любовью, которую она упустила, потому что вы оба умерли, выпив яд недопонимания.
Жданов слушал, опустив глаза. Потом взглянул на Пашу:
-Могли бы вы повторить ее слова в точности?
Паша напряг память:
-Понимаете, я тогда тоже сильно напился. Потом она забыла, что говорила мне. Но в таком состоянии, в котором она сказала все это, не врут. Она ничего не показывает, ведет себя ровно и сдержанно. Уже несколько месяцев одна. А ее романы… Я узнал подробности и понимаю, что все они являлись защитной реакцией. Она не могла простить вас, но и нормально жить без вас тоже не могла. И сейчас ей очень плохо. Неважно, что она ведет себя ровно и ничем не выдает своего состояния…
-Я понял, – сказал Жданов, резко встал и ушел на веранду, где так же находились столики.
Паша видел, что его собеседнику нужно успокоиться. Когда он вернулся, уже принесли готовые блюда и кофе для Паши. Но Жданов не прикоснулся к еде:
-Десять лет… она давно забыла меня. Остались только детские воспоминания, нам было по 15 лет.
-И вы не хотите встретиться с ней?
-Разве я могу хоть чем-то искупить свою вину? Пока она не простит меня, любые попытки встретиться с ней напрасны. Но если она до сих пор не захотела меня видеть, значит, все еще не простила.
-Вину? В чем вы виноваты перед ней? Света ничего такого не говорила… Я думал, что вы оба по глупости разбежались.
-Мой одноклассник в раздевалке спортзала сказал, что Юлька переспала с сыном завуча. Я как сумасшедший помчался к ней и спросил ее в лоб. Она ничего не ответила и молча ушла. А потом выяснилось, что это была Семенова, просто Юлькина тёзка. Я умолял простить за то, что мог подумать такое о ней, но… уже через две недели она стала встречаться со старшеклассником. Простите, если хотите, съешьте все это. Я не могу.
    Он встал и быстро вышел из кафе. Паша нагнал его:
-Но что вы решили? Вы не хотите ее увидеть? Я могу попытаться разговорить сестру, убедить, что каждый может ошибиться, тем более в 15 лет. Она наверняка давно простила вас, ведь ей до сих пор дороги ваши общие воспоминания, и Юлианский календарь – она хранит его и отмечает 11 марта, дату помолвки…
-Что вы сказали?! – воскликнул Жданов, схватив Пашу за плечи.
-Да, все именно так. Если бы она забыла вас, зачем бы ей все это было нужно? У нее есть альбомы с фотографиями ее парней. Она показывала мне их. И только альбом ваших с ней фото хранится у нее отдельно. Она никому его не показывает и никому ничего не рассказывает о вас. Даже родная мать не знает, что вы встречались.
-Это было недолго, всего три месяца,– пробормотал Жданов, схватившись за горло. Ему не хватало воздуха.
-Так что вы решили? Вы поедете к ней?
-Слушай, кем ты там ей приходишься? Двоюродным братом? Поможешь мне?
-Конечно!
-Понимаешь, она может отказаться встречаться со мной…
-Да, понимаю. Я сделаю все, что от меня зависит. Давайте вместе подумаем очень хорошо, как сделать так, чтобы вы могли все-таки встретиться. 
-Слушай, парень, погнали ко мне, выпьем что-нибудь. Сейчас я за рулем, приехал на своей тачке.
    Они завернули в супермаркет, накупили спиртного и еды. Но выбирал продукты Паша, Жданов все еще был не в себе и плохо соображал. Потом уже в квартире, пьяные, они братались, и Жданов говорил:
-Я ни на день ее не забывал. Учился, пахал как шахтер в забое. Сказал себе, добьюсь всего, заработаю, поднимусь и тогда приеду к ней, встану на колени и буду умолять.
-Господи, вы оба так и не вышли из пятнадцатилетнего возраста, – констатировал Паша, – Поэтому, такой как я, вам просто необходим!

***6
-Слушай, Рома, а почему так долго? Целых 10 лет, – спросил Паша, когда они утром завтракали.
-Ну как… Сначала, когда я уехал сюда, то учился до окончания школы. Потом поступил в универ. Потом служил в армии. Вот тебе 9 лет и улетело. Я всего год, как устроился в хорошую фирму.
-Но почему Москва? Разве нельзя было остаться в Питере? Вы же на разных потоках с ней учились.
-Понимаешь… Мои родители уехали сюда уже давно. У мамы проблемы с легкими и питерский климат ей вреден. Я жил у бабушки с дедушкой. Но мама очень скучала по мне. Отец сказал, что я должен быть с ней рядом. Мама постоянно курсами проходит поддерживающее лечение в лучшем московским пульмонологическом центре. Ее состояние резко ухудшилось, пока я служил. И только теперь постепенно наступило улучшение. Когда я приехал сюда учиться, то каждое лето сопровождал ее в санаторий, потому что отец должен был работать, у него ответственная должность. Только он и содержал нас, у мамы ведь уже много лет инвалидность из-за болезни. Он не разрешает ей работать даже дистанционно. Сейчас бабушка с дедушкой хотят переехать сюда из Питера, поближе к нам. Квартиру пытаются выгодно продать. А я стараюсь заработать авторитет в фирме, мне обещали повышение. Мама очень переживает за меня. Жизнь, она, знаешь ли, трудная штука, не всегда все зависит только от нас самих. 
    Паша уезжал в Питер с тяжелым сердцем и всю дорогу думал. Юлькин отец вообще ушел от его тёти и даже не интересовался, как она живет вместе с Юлькой. Это у Паши все было хорошо в семье, родители полностью обеспечивали его учебу в универе, радовались, что ему дали место в общежитии и то, что тётя с Юлькой всегда рядом.
    Теперь он понимал, почему его новый друг столько лет молчал и не появлялся. Когда по-настоящему любишь, ещё и не на такое пойдешь, лишь бы твоя любимая не знала тревог. Пьяный Жданов, когда определял, где Паше можно лечь, завел его в небольшую спальню и показал на тумбочке возле кровати сразу три Юлькиных фото разных периодов в стеклянных подставках.
-А это мой иконостас, – сказал он и засмеялся. Потом взял одно фото и поцеловал, оставив на стекле следы губ.      
-Мне за фирму, куда меня отец устроил, зубами приходится держаться. Эту квартиру мне ведь руководство предоставило, я даже за коммуналку не плачу. И к работе близко.
    Дома Паша все еще приходил в себя после общения со Ждановым. Он был старше Жданова на 2 года, а казалось, что он младше. Не внешне, внутренне. Внешне он всегда выглядел как студент, поскольку не имел почти никакой прослойки жира на теле. И потому его часто воспринимали младше реального возраста. А Жданов имел атлетическое сложение, которое не мог скрыть даже строгий офисный костюм. А кроме того Паша сразу оценил его внешность, подходящую скорее парню-модели, нежели работнику какой-то там фирмы. Жданов говорил, что отец устроил его туда. Значит, это было непросто. Паша пошарил в интернете и нашел место работы Жданова. Оказалось, это Департамент транспорта, где Жданов занимал должность специалиста 1-й категории Отдела мониторинга и анализа межведомственного взаимодействия. Паше такое пока даже не снилось, хотя по списку вакансий в интернете оклады у рядовых специалистов этого, да и других отделов, были не особо высокими.
    Теперь предстояло тщательно обдумать, как же устроить встречу сестры с ее первым парнем. У Паши в голове появлялось множество вариантов, но все они сводились к тому, что Жданову нужно приехать в Питер. Заманить в Москву Юльку было совершенно нереально. Но для этого Жданову требовалось взять хотя бы отгулы. Да и у Юльки следовало проверить наличие свободного времени в период их предполагаемой встречи. Хотя Юлька сама планировала свой рабочий день и дела набирала себе сама из общего портфеля фирмы. В основном это были бракоразводные процессы, где один из супругов являлся иностранцем, или оформление прав наследства из-за рубежа. Паша сам многое для нее выуживал из сети.
    Главное, следовало решить, где организовать встречу. Кафе, сквер или музей не подходили. Поэтому Паша остановился на том, что встреча должна пройти в его квартире. Следовало лишь увязать сроки и возможности обеих сторон. Повод имелся, причем, железобетонный  – день рождения самого Паши. Оставалось как-то на это время избавиться от тёти, для чего Паша приобрел для нее путевку выходного дня "Великий Новгород и Старая Русса" на двое суток. Ведь тётя всегда являлась фанаткой всяких церквей и соборов. К тому же начинался период цветения черемухи, что само по себе привлекало к поездке в старинные города, засаженные ею сверх всякой меры. 
  План Жданову очень понравился, поэтому на нем и остановились. Ничего не подозревающая Юлька гуляла по городу в поисках подарка Паше и грустила. Весной такое с ней случалось часто. И начиналось все это с 11 марта. А когда распускались ранние цветы, и появлялась первая листва на деревьях, Юлькина грусть становилась особенно сильной. В такое время вечерами она всегда плакала, закрывшись в своей комнате. Но в этом году вместо слёз она решила кардинально изменить свою жизнь, для чего приобрела на ближайшее воскресенье электронные билеты "туда-и-обратно" до Москвы. 

***7   
    Юлька крайне удивилась тому, что Паша подарил ее матери путевку выходного дня как раз на дату своего рождения. Но мать радовалась и собиралась. Подарок племяннику она поручила дочери.
    День рождения выпал на субботу, Жданов приехал в пятницу вечерним Сапсаном. Паша уже накупил цветов, и они стояли в двух ведрах с водой на узеньком балкончике. Какие цветы купить, сказал ему Жданов. Юлька должна была прийти к позднему обеду, то есть в 15 часов. К этому времени Паша заказал доставку еды и торт. Шампанское он купил накануне.
-Сам-то куда уйдешь? – спросил Пашу Жданов.
-К тёте уйду, у меня есть запасные ключи от Юлькиной квартиры. Мне же, наверно, и ночевать там придется.
-Как получится,– буркнул Жданов и отвел взгляд. Паша видел, что его колотит, он то и дело промахивался, когда они ужинали. Потом ночью Паша слышал, как Жданов ходит туда-сюда по спальне.       
    Они решили, что Паша уйдет до прихода Юльки. Поэтому Жданов ожидал ее один. Они расставили цветы в пластиковые бутылки вдоль балконного окна и накрыли стол. После этого Жданов смущенно сунул ему подарок и сказал:
-Ну что, с днюхой тебя, братан.
-Ты давай не дрейфь. Даже если она заартачится, не сдавайся, – ответил Паша, обнял его и вышел из квартиры.       
    Ровно в 15 часов в дверь позвонили. Юлька всегда была пунктуальна, а, начав работать юристом, сделала это своим жизненным правилом. Жданов пару секунд не мог попасть рукой на защелку, но справился. Немой сцены не случилось. Юлька еще вчера догадалась, что Паша задумал нечто, если отправил мать в поездку в свой день рождения. Жданов даже не понял, как она напрыгнула и повисла на нем.
-Ты… ты… Юля!!! – произнес он, подхватив ее, пока она целовала его, – Ты простила меня?
-Нечего прощать. Это ты прости меня, дуру набитую, за все.
Она висела на нем, цепко обхватив его руками и ногами, совсем как макака. А он отвел ее голову от себя и стал внимательно рассматривать лицо, а потом легонько целовать – лоб, глаза, нос, поочередно щеки. Потом опустил ее на пол, и поцеловал уже по-настоящему, в губы.   
-Как ты догадалась?
-Да я сама уже три дня назад купила билет на Сапсан, чтобы ехать к тебе. А тут этот купидон доморощенный со своей путевкой выходного дня… Кто бы не догадался? Почему мы такие дураки с тобой? Хотя, это я одна дурочка. Как себя твоя мама чувствует?
-Хорошо, хорошо, – отвечал Жданов в перерывах между поцелуями, – Ты такая красивая стала, с ума можно сойти…
-Я знала, что не должна была тебе мешать. Ты учился, потом в армии служил… Я все про тебя знаю. Маму каждое лето на курорт сопровождал, работать стал… Поначалу злилась на тебя, а еще больше на себя, потом только и делала, что по ночам в подушку рыдала. Но ты, правда, простил мне моих бывших?
-А ты мне моих одноразовых?
-Забыли! Никуда теперь тебя не отпущу.
-Мне ведь на работу…
-С тобой поеду! Мы же Ромка и Юлька, обручившиеся еще в 1302 году!
    Утром она проснулась раньше Жданова. Посмотрела на то, как солнце, светящее в окно, касается его лица лучами. Он спал безмятежным сном и улыбался. Пашкина тахта оказалась вполне нормальной для двоих. Юлька щурилась от света и млела. А потом спохватилась – что же это было все-таки, подумала она про свои ощущения в постели с Ромкой. Неужели я испытала то самое? Ну да, а чего я хотела, он же мой единственный, только с ним я и могла понять кайф от секса. Однако… про презеры мы даже не вспомнили. Вдруг залечу?
    Ромка спал, потому что накануне провел две бессонных ночи. Звонок от Паши он не услышал. Его мобильник взяла Юлька и ответила:
-Все хорошо, братик. Спасибо тебе. Сегодня приедем мои вещи собрать.
-Так ты с ним уедешь? – спросил изумленный Паша.
-А ты как думал? Я его столько лет ждала.       

    В конце июня они собрались в Ялту сопровождать Ромкину маму на курорт, куда она летала с сыном каждый год. Слава богу, Юльку перестал мучить токсикоз, и она теперь за столом уметала все подряд. Ромка улыбался, а его мама подкладывала ей самые лакомые кусочки. Со дня на день они ожидали приезда Юлькиной мамы и Паши.

                ***
© Copyright: Марк Шувалов,
          январь 2024 


2. Цолькин и Хааб
 
   Календарь майя – система календарей, созданных цивилизацией майя.
Этот календарь использовался так же ацтеками, тольтеками и другими.
Цолькин – священный календарь майя, состоящий из 260 дней, которые
разбиты на 13 и 20 циклов по 20 и 13 дней соответственно. Этот кален-
дарь использовался в первую очередь для религиозных целей, будучи рас-
писанием священных церемоний и средством предсказания благоприятных
и неблагоприятных дней.
Хааб – гражданский календарь майя. Это солнечный календарь, состоящий
из 365 дней.

***1
    Влад с нетерпением ждал своего совершеннолетия. По многим причинам, хотя в основном из-за того, что только после 18 лет ему могли сделать операцию по коррекции зрения. В детстве его водили в специализированный детсад, но в первый класс он уже пошел в обычную общеобразовательную школу. Родители сомневались, однако психолог настоятельно им рекомендовал это, для того, чтобы у Владика не сформировался комплекс неполноценности. Ведь, несмотря на сильную близорукость, он опережал по знаниям многих своих сверстников. Близорукость развила у него отличную память и сообразительность, поскольку Владик был очень любознательным. Родители ограничивали сына в том, чтобы он сидел подолгу за компьютером или чтением, однако всю недостающую информацию он получал на слух, который у него, как и у многих людей с плохим зрением, был обостренным. Но Владик не просто отлично слышал, он прекрасно улавливал любые интонации голоса собеседника, все его придыхания, сопения и даже сглатывания слюны, по которым легко ориентировался в настроениях и эмоциональном состоянии того, с кем общался. К примеру, двоюродная сестра вообще не могла ничего скрыть от него, как ни старалась.
    Больше всего Влад хотел избавиться от очков с сильными диоптриями, которые очень его уродовали. В школе как его только ни называли, но чаще всего Гарри Поттер, или просто Гарри.
    Когда Владик был маленьким, родители приобрели для него собаку-поводыря, и во время прогулки пёс помогал маме, потому что Владику хотелось бегать и прыгать, и она порой не могла за ним угнаться. Больше собак Влад иметь не хотел, потому что, когда умер Айдар, он даже в больницу угодил из-за сильного нервного потрясения. Всего прожил Айдар почти 15 лет, а к Владу попал уже в 6-летнем в возрасте. Пёс являлся для Влада всем, они спали, ели и играли вместе. Пёс даже разговаривать научился – по-собачьи, имитировал некоторые слова, но в тему. Умел говорить "да" и "нет" по-английски, потому что по-русски эти слова произносил невнятно. А еще любил петь вместе с Владом на два голоса. 
    Однажды дедушка, всегда покупавший Владу много книг, подарил ему энциклопедию древних цивилизаций – большую, красочную, с диском, который дед переписал Владу на компьютер. Поэтому текстовую информацию тот мог озвучивать и слушать, чтобы меньше напрягать глаза. В программе озвучки можно было выбирать голос. Для этой книги он выбрал старческий поскрипывающий голос, вызывавший в нем ощущение тайны. Этот голос словно рассказывал ему содержание книги откуда-то из глубины веков. Влад представлял седого злобного старца, вещавшего волю богов. Более всего впечатлила Влада информация о том, что в календаре майя содержалось предсказание конца света. У него мурашки бегали по телу, когда он слушал голос старца, читавшего ему статьи из энциклопедии.
    Родители опасались, что их сын захочет стать историком. Для его зрения и общего здоровья просиживание и корпение над различными источниками исторических событий могло оказаться очень вредным. Они хотели видеть его веселым, бодрым и спортивным, поэтому были крайне недовольны подарком деда. Мать спрятала энциклопедию подальше, но Влад давно уже не обращался к глянцевым листам этой книги, а слушал и просматривал все ее материалы с компьютера. Впрочем, он увлекался и многими другими вещами. Например, психологией и языками. Он очень хотел изучать китайский, однако в школе приходилось довольствоваться английским. Поэтому он учил китайский через интернет. А еще он мечтал рисовать, но с его плохим зрением это представляло проблему, ведь нельзя было подолгу напрягать глаза. Однако когда он закрывал их, то красочные многоцветные картины сами рождались перед его мысленным взором. Конечно, можно было использовать всякие программы для визуализации своих фантазий, но ему хотелось рисовать по-настоящему, самому – кисточкой и красками. Карандашом он умел, даже с закрытыми глазами, потому что хорошо ориентировался в пространстве, которое тонко чувствовал, но это уже не привлекало его.
    Влада с первого класса приглашали в студию одаренных детей для развития врожденных талантов, но родители выступали категорически против, их интересовало только его зрение. Они всеми силами пытались оградить сына от зрительных нагрузок, поскольку это рекомендовали врачи. Но таланты Влада развивались сами по себе, особенно всё, что было связано со слуховой, обонятельной и осязательной памятью. А то, что он видел глазами через свои очень толстые круглые линзы, все-таки несколько отличалось от реальности. Он знал это интуитивно, поскольку много раз убеждался в этом, мысленно сравнивая увиденные предметы, которые потом ощупывал. Иногда разница оказывалась очень чувствительной – все, что выглядело небольшим, на деле могло оказаться довольно-таки увесистым и объемным, гладкое при ощупывании становилось шершавым и наоборот. То же происходило и с цветом. Хотя психиатр, наблюдавший Влада с детства, говорил, что это никак не относится собственно к близорукости и называл это внутренним зрением.
-У вашего ребенка сильно развита фантазия,– говорил психиатр родителям Влада. Но не давал никаких советов и не относил это свойство к негативным проявлениям или отклонениям мышления.
-Это пройдет, как только зрение мальчика придет в норму после коррекции,– так звучал его вердикт.

***2
    К толстым круглым линзам Влада в классе все давно привыкли, и общаться с ним любили. Потому что он много знал, имел покладистый характер и добрый нрав. Задирать его пацаны из других классов опасались, слишком много защитников у него имелось. Во-первых, не находилось причин, Владик ни с кем не шел на конфликты, а главным сдерживающим моментом для всяких хулиганистых элементов являлись именно его толстые линзы. Когда он устремлял свой взгляд на кого-то, человеку становилось несколько не по себе. Однако когда двое пацанов пинали в раздевалке его друга, он надавал обоим своим ранцем. Всех четверых отчитывали в учительской, а когда отпустили, побитые мальчишки пообещали разбить Владу его линзы. За эти слова потерпевший друг, которого защитил Влад, налетел на того, кто их сказал, и разбил ему нос до крови. Вышедший из учительской преподаватель, Илья Семенович, слышал и видел все, но никого наказывать и снова вызывать к себе не стал. А немного позднее подошел к Владу и сказал:
-Ты, оказывается, далеко не слабак. Молодец, умеешь дружить. Но за свои очки не боишься?
-Их очень непросто разбить, – ответил Влад, – И упасть они не могут.
После этого он показал учителю неприметный ремешок, застегивающийся на затылке, который прочно удерживал очки в нужном положении.
-Вот как? Понятно, – улыбнулся завуч, – Это хорошо. Ты вроде интересуешься китайским? Я видел, ты записался на внеклассные занятия.
-Да, я дома занимаюсь уже полгода. Мне интересна культура Китая.
    С этого дня Илья Семенович часто беседовал с ним. Не в кабинете и не в классе, а так, когда встречал в коридоре или когда в столовой приглашал за свой стол. Завуча удивляло то, что этот мальчишка не только отлично учится, несмотря на свою проблему, но и друзей имеет. В его практике дети с плохим зрением обычно бывали замкнутыми. Хотя все люди разные. А еще Илья Семенович заметил, что девочки постоянно кружатся возле этого слепыша. Но когда однажды Влад снял при нем очки, чтобы протереть их специальной салфеткой, то завуч понял, почему. Пацан-то был что надо, еще тот красавчик намечался. И как эти пчелы нектар чуют за версту, смеялся про себя Илья Семенович, думая об одноклассницах Влада. Как же много зависит от натуры, от врожденного стержня личности. Илья Семенович часто разговаривал со школьным психологом и тот характеризовал Влада, как обладателя сильной конституции. Именно поэтому мальчишка имел такой целеустремленный и волевой характер. А девочек привлекал тем, что был хорошо воспитан. 
    Конечно, Влад комплексовал насчет своих толстых линз, но не показывал этого. Его поддерживала надежда на скорое избавление от очков. Ему часто хотелось потрогать лицо той или иной девочки, чтобы понять, такое ли оно на самом деле, каким он видит его. Но он не делал этого, понимая, что девочки могут неправильно воспринять подобное. Он хорошо помнил наставления психиатра, у которого наблюдался, что не все можно показывать людям, которые не имеют аналогичных с тобой проблем со зрением. Поэтому он использовал только свой острый слух, о котором мало кто задумывался из его окружения. 
    Друга, который разбил нос пацану, Влад часто приглашал к себе в гости и говорил домашним:
-Это мой друг Колька.
Дед каждый раз вспоминал, что когда-то, давным-давно был такой фильм про отъявленного мальчишку-хулигана, боровшегося за правду и помогавшего слабым. Влад на это подтверждал:
-Мой друг всегда мне помогает.
-Ты вовсе не слабак, – бурчал Колька в ответ.
Колька имел рыжеватые волосы и веснушчатые щеки с детским румянцем, которые всегда умиляли маму Владика.
-Посмотри, какой Коля здоровячок, не то что ты – слишком бледный, – сокрушалась мама, на что Колька говорил:
-Влад сильный, а у меня щеки всегда такие, потому что я с детства рыжий.
-Очень красивые щеки,– улыбалась мама и шла в кухню, готовить пацанам угощение.
    Влад показывал другу книги, купленные ему дедом, и ту самую энциклопедию, которую, в конце концов, подарил Кольке. Она ему ужасно нравилась.
    С Колькой Владик чувствовал себя свободно, поэтому и рассказал ему про то, что толстые линзы искажают предметы, которые он видит, а особенно лица. И пока ему не сделали операцию на глаза, он трогает лица родителей, а хотелось бы и других людей.
-Ну так потрогай мое лицо, если так уж хочешь,– предложил ему Колька. Влад внимательно разглядел его, потом снял очки и стал ощупывать его, уже видя перед собой все очень нечетко.
-Ну, что? – спросил друг, когда Влад снова надел очки.
-Твоя голова на самом деле немного больше, чем мне казалось. А еще – твои веснушки, они, оказывается, выпуклые и не все одинаковые.
-Ничего себе, ты даже такое чувствуешь?
-Да ты сам потрогай.
Колька потрогал, но пожал плечами:
-Вроде все ровно. Я понял – ты экстрасенс!
-Да нет. Просто у таких как я слепышей слух лучше и осязание. В качестве компенсации, так сказать.
-А нюх?
-Об этом я не думал. Может быть и нюх. Надо проверить.
-Представь, как будет здорово, когда тебе исправят зрение, а все твои допы останутся.
Допами Колька назвал повышенный слух и обострённую осязательную способность Влада.

***3
    Они с Колькой договорились проверить нюх Влада. Поржали, конечно, прикинув, что это умение сделает его похожим на поискового пса или даже волка. План разработали такой: Колька возьмет шариковый дезик и намажет им несколько мест в классе, а Влад должен будет определить эти места. Так и сделали. Сначала Влад после того, как понюхал дезодорант, хотел пройтись по классу и принюхаться, но пару мест определил сразу, не вставая из-за стола. Колька был поражен, ведь оба этих места находились возле стеллажей с учебными материалами, а это составляло не менее пяти метров от стола Влада, за которым он сидел. Остальные места Влад также определил с легкостью, правда, нюх его уловил этот дезик так же и на Витьке Кузнецове, которого считали местным ловеласом.
-Вау,– восхищенно выдохнул Колька после эксперимента,– Это значит… даже не знаю, нужно подумать, как это можно использовать. Слушай, а как же ты терпишь запахи в спортивной раздевалке после занятий? Там же потник конкретный.
-Да нормально терплю, как и все остальные запахи. Цветы, например, летом сирень или черемуха. Шашлык на даче, да мало ли. Я не концентрирую на них свое внимание, не думаю о них, а просто живу.         
-А можешь ты, к примеру, вспомнить запах того пацана, которому я нос разбил?
-Могу. Сладковатый такой, детский какой-то.
-Детский?
-Ну, да, так в поликлинике всегда пахло, куда меня мама водила.
-А, ну да, там же кровь на анализы берут. Но еще и эфиром там пахнет, этот запах посильнее будет.
-Да, но его я боялся.
   
    Наступила череда контрольных, завершавших 9 класс, а это означало, что совсем скоро каникулы. Плохим было то, что даже летом Владу приходилось защищать глаза от солнца только широкими козырьками бейсболок, потому что ему не рекомендовали затемненные линзы. А он так мечтал когда-нибудь пройтись по городу в стильных темных очках.
    После госэкзамена по математике он ждал пацанов из аудитории, потому что отстрелялся раньше. Сел за колонной, ближе к окну, чтобы не привлекать внимания. И вдруг услышал разговор двух девчонок.
-Да как он может нравиться с такими толстенными линзами?
-Я однажды видела его без очков, он протирал их салфеткой. С тех пор не могу, все время думаю о нем. Ему вроде операцию будут делать, когда 18 исполнится.
-То ли будут, а то ли нет. Все равно, у него психика инвалида, это же с детства. Нет уж, я бы ни в жизнь на такого не запала.
    Слушая их, Влад сжался, чтобы они случайно не заметили его за колонной, а они прошли мимо и направились к лестнице. Ему страшно хотелось узнать, что за девочка заинтересовалась им, поэтому он выскользнул из своего укрытия и быстро пошел за ними. Он все еще слышал их голоса, хотя уже не мог разобрать слов. И вдруг на лестнице одна из них обернулась и увидела его.
-Смотри, смотри, вот он, – задергала она подругу за рукав. Тогда и вторая повернулась в его сторону. По голосу той, которая дергала подругу, он понял, что понравился второй. Она увидела его, смутилась и стала быстро спускаться, а потом почти побежала куда-то по коридору вдоль классов. Ее подруга едва поспевала за ней. 
    Влад вернулся, потому что обещал дождаться Кольку и еще одного пацана, Мишаню. Они хотели сходить в игровой клуб, а потом выпить по тонику вприкуску с чипсами. В этот день Влад ничего не рассказал Кольке, хотел наедине. Поэтому пока варился в своих мыслях сам. Девочку он видел не дольше минуты, издалека и вполоборота. Зато запомнил запах. Какие-то духи. Правда, он не знал, ее ли это запах, или подруги, которая шла с ней. Еще то, что волосы у нее темно-русые, собранные в хвост, в отличие от второй, блондинки с волосами до плеч. Обе они явно были из 10 или даже 11 класса. Влад видел, как они вошли в какую-то аудиторию и решил позднее выяснить, что там находится. А пока не хотел, чтобы пацаны о чем-то догадались. Ощущал только, что сердце не на месте. 
    Когда он возвращался домой на троллейбусе, то вдруг уловил тот самый запах, обернулся, но не увидел ни одной девочки. Сзади него сидела женщина лет сорока. От нее и пахло духами, слегка. Он повернулся к ней и сказал:
-Извините. У вас очень хорошие духи. Я хотел бы маме такие купить. Не подскажете, как они называются.
Женщина улыбнулась и назвала марку известного бренда. Однако энтузиазм Влада несколько поостыл, потому что вблизи запах уже не казался ему таинственным и привлекательным, как в первый момент, еще в школе, когда он уловил его. Поэтому и образ девушки, за которой он спешил, несколько поблёк в его памяти. Хотя он даже не разглядел ее толком.

***4
    Ночью он долго не мог уснуть. С утра его ожидал очередной экзамен, но он думал о девочке, которая вместе с подругой исчезла в той аудитории, которую он решил обязательно посетить. Но теперь он уже хотел подключить к этому Кольку, потому что со своими толстыми линзами сразу привлекал внимание окружающих. Она видела меня без очков, и я понравился ей? Он еще и еще раз вставал и подходил к зеркалу, включал свет и приближался к нему почти вплотную, чтобы увидеть себя настоящего. А потом взял мобильник и просто сфотографировал свое лицо. Надел очки и стал изучать себя будущего, такого, каким еще только станет после операции. На фото он понравился себе, поэтому лег и сладко уснул.
    Утром он первым делом заскочил в ту самую аудиторию, но оказалось, что в экзаменационную сессию там проходят консультации для всех 10 и 11 классов. Обескураженный Влад отправился на консультацию для своего класса. Потом, когда он уже вышел, то столкнулся с завучем. Поздоровался и хотел пройти, но тот остановил его:      
-Гордеев, ты чего это такой расстроенный?
-Да нет, все нормально, Илья Семенович,– ответил Влад.
-А я вижу, что совсем ненормально. Пойдем, поговорим.
Влад недоумевал, но покорно пошел в кабинет завуча.
-Садись, – сказал ему Илья Семенович,– И рассказывай.
-О чем? – удивился Влад.
-Про успехи в учебе я знаю, про экзамены тоже. С этим у тебя все в порядке. Дома, надеюсь, тоже все хорошо?
-Да.
-Тогда что тебя тревожит?
-Да нет… ничего такого.
-Ты давно меня заинтересовал. Таким как ты непросто в общей массе, но ты отлично справляешься и в обиду себя не даешь. Имеешь друзей… Но… как там у вас говорят? Давай, колись, что случилось.
Влад удивленно посмотрел на завуча, а потом решился:
-Мне одного человека найти нужно. Ни имени не знаю, ни фамилии. Кажется, учится в 10 или 11 классе. Среднего роста, волосы темно-русые, убранные в хвост. Дружит со светленькой такой…  Вчера они заходили в ту аудиторию, где мы с вами столкнулись.
-Понятно. А какие-нибудь еще вводные имеются?
-Духи,– Влад назвал марку,– Но кто из них двоих ими пользуется, не знаю. Да, в общем-то, ничего толком не знаю. Просто хотел кое-что спросить.
-Ясно. Во сколько они зашли вчера туда?
-Я экзамен сдал и пацанов ждал… Значит, в 15, 15-30 где-то.
-И серьезный у тебя вопрос к этой девочке?
-Ну… не знаю…
-Хорошо. Постараюсь тебе помочь. А теперь иди, у вашего класса вроде консультация сейчас. 
    После консультации завуч уже поджидал Влада. Подошел и сунул ему в руку записку, как заговорщик:
-Смотри, я тебе ничего не сообщал, ты у меня ничего не спрашивал.
Потом расплылся в улыбке и похлопал Влада по плечу:
-Дерзай, парень, и не тушуйся. В этой жизни за все ценное бороться приходится.
    В записке Влад прочел: Елена Самойленко, 11 "Д". Тут к нему подошел Колька:
-Чего это завуч к тебе приставал?
-Да так. Родителям моим кое-что передал.
-Понятно. Ну, так что, погнали в клуб, постреляем? Стресс нужно снять, эта учеба меня в гроб загонит в расцвете сил.
    Колька, в отличие от некоторых пацанов их класса, девчонками пока не интересовался. Он их всех дурами набитым считал. Имелось у них две девочки ничего себе так, но обе уже встречались с парнями. В основном пацаны из класса ухлестывали за старшеклассницами, однако тех свои парни кадрили, а "пятнашек" отгоняли как назойливых мух. Но Владу уже исполнилось 16, ведь его приняли в школу только с 8 лет. Именно поэтому ему было легче учиться, чем детям, которые начали в 7, а то и в 6,5 лет.
    Он все же избавился от Кольки, пообещав, что скоро догонит его. А сам пошел к стендам в холле, чтобы выяснить расписание 11 классов. Потом кивнул сам себе и отправился во второй корпус.
    Парни, стоявшие возле аудитории, к которой он подошел, посматривали на него. Но он встал поодаль, у окна, чтобы никому не мозолить глаза. В аудиторию входили прибывающие старшеклассники, и по времени вот-вот должен был прозвенеть звонок. Хотя уроки давно уже не проходили, сейчас в каждом классе шли консультации и пробники перед егэ.
    Наконец-то он увидел Елену Самойленко. Сегодня она была одна, без подруги. Рефлекторно Влад потянул носом, но запаха не учуял. Девушка заметила его и остановилась. Взглянула и нерешительно шагнула в его сторону, но тут же повернулась и пошла в аудиторию. Влад мгновенно подскочил к ней, схватил за руку и отвел в сторону. О чем с ней говорить, он понятия не имел.
-Я слышал… вы разговаривали. Вот! – он снял очки и немного приблизился к ней, чтобы видеть ее лицо. За определенным пределом все вокруг без очков уже таяло для него как в тумане. 
-Ты… ты зачем это? – смутилась она, но потом все же подняла глаза, – Так ты совсем другой.
-Пусть это будет Имиш,– сказал Влад и снова взял ее за руку.
-Ты увлекаешься цивилизацией майя?
-Да.
-Но почему Имиш? Это вроде в Цолькине Красный дракон?
-Потому что это первый день.
-Хорошо. Сейчас я спешу. Вот мой мобильник, позвони себе с него, чтобы номера у тебя и у меня сохранились.
Он сделал то, что она попросила, а потом сказал:
-Меня Влад зовут. Гордеев. А тебя – Лена Самойленко, правильно?
-Да. Я пошла. 

***5
    В игровом клубе уже вовсю шла битва, Колька побеждал. Влад купил фастфуд, сунул другу один бургер, который тот тут же слопал в два приема и продолжил драку. Его напарником в отсутствие Влада стал какой-то незнакомый парень, не менее азартный, чем Колька.
-Ты чего так долго? – спросил Колька.
-Да так, дело одно было. Познакомился я с ней, с той самой…
Колька уставился на него с открытым ртом:
-Обалдеть. Ну, ты шустрый. И как она? Будете встречаться?
-Не знаю. Но номер телефона дала.
-Ёк-макарёк. Везёт. Когда уж возраст согласия и меня стукнет. А то девки малолетним обзывают и смеются.
-А ты хотел бы?
-Думаешь, я деревянный? Но сунулся к одной как-то, а она мне статью закона в нос – дорасти сначала, говорит, потом подкатывай, недомерок.
-А как ты сунулся? – спросил Влад, крайне удивленный такой инфой о друге.
-Ну, как-как. Облапать хотел её буфера.
-Грудь что ли?
Колян заржал:
-Ну, ты наивный. Конечно! Сиськи, это ж самое лакомое у них. На плоскодонок никто кидаться не станет. А у этой, твоей, с этим все норм?
Влад опешил, потому что понятия не имел. Хотя… конечно, он все разглядел, просто ему стыдно было в этом признаться даже себе самому.
-Мне она не поэтому понравилась. Прикинь, она знает, что такое Цолькин.
-Ну, всё, капец! Покемоны нашли друг друга.
    Пока Колька завершал игру с напарником, Влад разыскал Лену в Контакте, скачал ее фото и показал другу.
-Ни фига себе! – изумился Колька,– У тебя губа не дура. И как это она твоих очков не испугалась.
-Я снова их снял. Чтобы она вблизи меня разглядела.
-Ё-маё. Аж мурашки по коже. То есть, вы не только ментальными кодами обменялись? Сразу на физиологию перешли?
-Как это? Просто хотел, чтобы она вблизи меня разглядела. Вдруг, что не так во мне.
-Все в тебе так. Был бы ты девкой, я бы тебя…
-Заткнись, Колян!
-Ладно, ладно. Вот начнешь после операции мышцы качать, сразу настоящим мужиком станешь.
 
    Согласно расписанию, Лена все еще находилась в школе и писала пробник егэ, хотя часы показывали 19. Влад не выдержал и послал ей смс, что будет ждать на остановке сразу за кампусом. Какое-то время она не отвечала, потом прислала "ок". Он прикинул, достаточно ли у него денег на карточке, протер влажной салфеткой запылившиеся кроссовки и пожевал мятную жвачку. На этом первый джентльменский набор он вроде бы выполнил. Хотя на всякий пожарный зашел и купил в супермаркете на кассе два дюрекса. Конечно, он ни на что такое даже близко не надеялся, но посчитал не лишним иметь их в рюкзаке. "Займусь тем, что умею лучше всего – обольщением", подумал Влад. Он слышал эту фразу совсем недавно в каком-то фильме, который смотрел посреди ночи, нечаянно наткнувшись на него в сети. Какая-то премьера, что-то корейское и мистическое. Ему понравился актер. Он даже подумал тогда, вот бы быть таким. А еще – не начать ли корейский изучать вместе с китайским. Хотя китайский мог пригодиться ему в будущем для ведения бизнеса, а другие азиатские языки из-за санкций вряд ли.
    Лена подошла через час. Он обернулся и понял, что ее смутили его толстые линзы.
-Понимаешь, без очков я почти не способен ориентироваться, потому что вижу лишь ограниченное пространство в пределах вытянутой руки и то, чем дальше от глаз, тем более расплывчато.
-Прости, просто ты с нашей последней встречи запомнился мне без очков, совсем другим…
-Если тебе неприятно, я могу их снять, но тогда ты должна быть рядом и сопровождать меня.
-Так можно?
-Конечно.
Она взяла его под руку и повела по тротуару прочь от остановки.
-Давай прогуляемся, подышим свежим воздухом.
Он все же нащупал кисть ее руки и сжал, ему все казалось, что она вот-вот выскользнет от него и исчезнет.
-Расскажи о себе, – сказала Лена.
-Это не очень интересно… некоторым такое вообще трудно слушать. Поэтому обойдусь тем, что у меня было непростое взросление, и до школы я не имел друзей. Конечно, я общался с детьми в коррекционной группе и классе, но ни с кем из них не подружился.
-Ты не выглядишь замкнутым, напротив. И в классе к тебе хорошо относятся. Видишь, я кое-что разузнала. Но согласна, слишком банально начать рассказывать что-то с самого детства. Слышала, ты китайский изучаешь, ходишь на факультативы. Однако с календарём Цолькин ты меня очень удивил.
-Ты меня тоже, – улыбнулся Влад.

***6
    После встречи и прогулки с Леной Влад полночи думал. Он всегда избегал людей, которые относились к нему как к инвалиду. И сейчас он вспоминал, что Лена старалась не смотреть ему в лицо, когда он надел очки. То, что он понравился ей без них, уже не вдохновляло, и то, что она увлекалась цивилизацией майя – тоже. Когда он проснулся, то первым делом заблокировал ее номер в своем телефоне. А в Контакте написал ей в приват: "Прости, мы больше не сможем встречаться". Себе он сказал – кроме Цолькина у нас фактически нет общих интересов. Она красивая, но что с того. С ней он чувствовал себя скованно, даже поцеловать на прощанье не смог, для этого опять следовало снять очки, но это выглядело бы как-то слишком уж прагматично. В его представлении поцелуи должны были происходить не по расписанию, а в порыве чувств. А к моменту, когда он проводил ее до остановки троллейбуса, все его порывы как-то притихли. Тем более что на остановке находилось несколько человек, и все они сразу посмотрели на него и его линзы. Поэтому купленные презервативы он просто положил в стол подальше.
    Колька воспринял его решение, насупившись.
-Вот же бабы, им только красивую картинку подай. Могла бы сама тебя поцеловать на прощанье. Правильно сделал, что заблокировал ее. Я вот тоже далеко не каждой понравлюсь, потому что рыжий.
    Экзамены они сдали, поэтому в школу им теперь не имелось повода приходить. Они мотались по городу, ели всякий фастфуд, съездили на автобусную экскурсию, а потом купили билеты в кинотеатр на убойный боевик. Колька в этом смысле всегда был неугомонным.
    А через неделю Влад уехал с мамой в Кисловодск, в санаторий по бесплатной социальной путевке, где они собирались дождаться папу, чтобы потом отправиться с ним на море до конца его отпуска. Каждое его лето проходило именно так. Только раньше в Кисловодск его возила бабушка, а потом уже передавала маме и папе, чтобы они все трое ехали на море. Но бабушки не стало вслед за Айдаром, и, чтобы 11-летний Влад вышел из депрессивного состояния, его вновь наравне со школой, стали водить в многопрофильный коррекционный центр. Там ему разработали индивидуальную программу психологической реабилитации, и там он чувствовал себя намного лучше, чем дома, где не было Айдара, и куда больше не приходила бабушка.
    До школы он посещал этот центр каждую субботу, потому что в будни ходил в коррекционный детский сад. А в 11 лет, после потери Айдара и бабушки, мама стала возить его в реабилитационный центр почти ежедневно. Тамошние преподаватели, психологи и инструкторы кардинально отличались от других людей и от школьных учителей в том числе. К тому возрасту он вполне мог это понять и оценить. Сначала он ориентировался только на свои ощущения. В начальной школе ему делали послабления, но потом их отменили, поскольку Влад в них практически не нуждался. А в центре уроков как таковых не проводили, все занятия проходили в игровой и занимательной форме и часто развивали необычные навыки – например, внимание к деталям, координацию глаз и рук, тактильное, слуховое и сенсорное восприятие, распознавание форм и цветов, а также много времени уделяли изучению причинно-следственных связей.
    Главное, что там, окруженный доброжелательным вниманием и пониманием, он ощущал себя очень комфортно. И это при том, что никто из инструкторов не сюсюкал с ним и не пытался обнимать его, не старался приласкать. Его обнимали лишь в ответ, если он сам обнимал кого-то, кто нравился ему.
    Он посещал этот центр почти до 13 лет, правда, уже реже, чем раньше. Последний год ему запомнился особенно. Все потому, что в центр на практику пришла одна старшеклассница, которая в будущем готовилась поступать на педагогический. Тогда ей исполнилось 16. Она умела так заразительно и звонко смеяться, что у всех вокруг вызывала улыбки. Больше всего ей нравилось заниматься с Владиком, который был старше других детей и намного более сообразительным. А Владик, пользуясь своим положением воспитанника, чаще других обнимал эту девочку и сильно-сильно прижимался к ее груди, так что слышал стук ее сердца. Она лукаво поглядывала на него и мягко пыталась ослабить объятия, но не отталкивала Владика и даже гладила его при этом по затылку.
    Она поступила, сначала после 9 класса в специализированный колледж, где изучала коррекционные программы для слабовидящих детей и взрослых, а теперь уже училась в универе. А он с тех пор, как перестал посещать коррекционный центр, часто ее вспоминал. И когда закрывал глаза перед сном, всегда представлял, как она гладит его, отчего от затылка по всему телу у него бежали искры, совсем как юркие змейки, которые сладостно его покалывали. Утром после таких фантазий ему приходилось мчаться в ванну, чтобы смыть следы поллюций.
    В центре её звали Ася. Он все о ней знал – Анастасия Смирнова, 19 лет, 2-й курс СПГУ. Об этом ему рассказала ее тётя, которая работала старшим инструктором в коррекционном центре. Ведь он каждый раз поздравлял всех женщин там с 8 марта и приносил цветы. Зинаиду Павловну, тётю Зину, воспитанники просто обожали, хотя она вела себя с ними достаточно строго. Но когда хвалила и обнимала кого-то из них за плечи, каждый из них очень радовался этому. Владик так же любил обнимашки с ней, потому что это сразу напоминало ему Асю. Даже через три года. 

***7
    Домой Влад с родителями вернулся в начале августа. Все время в санатории и потом на море он думал о том, что не должен сейчас ни с кем из девушек даже начинать. Все они будут чувствовать себя с ним как Лена. Правда, она была первой, кому он понравился, хотя и без очков. Но он никогда не снимал их при одноклассницах, потому что не хотел даже ненадолго выглядеть беспомощным слепышом, который готов споткнуться уже при первом шаге. Девчонки в классе относились к нему по-доброму, но не воспринимали как парня для свиданий. Да и ни одна из них не нравилась ему настолько, чтобы он захотел встречаться. Слишком много их глупостей он видел. Лишь три девочки из его класса учились на отлично, остальных интересовали котики, наряды, Тик-ток и т.п.
В первый же день после возвращения в гости к нему прискакал верный Колька и выпалил, что Лена искала его и спрашивала, не случилось ли чего.
-И что ты ей сказал? – спросил Влад.
-То и сказал, что не хочешь ты быть с ней. Не понравилась.
-Хорошо. Сам бы я не смог.
-А чего ты грустный такой? Хотел с тобой на аттракционы смотаться.
-Нет, Коля, погоди. Я тут думал кое о ком.
-Сразу видно, что тебе 16. Когда уж я дорасту? Все время одергиваю себя – то и дело детство в заднице играть начинает. Вот сижу и думаю – ну найду я себе, к примеру, девчулю какую-нибудь, полапаемся мы с ней, а дальше? Что мне с ней дальше-то делать? Сразу начнутся какие-то обязанности и все такое. И на черта они мне, я пока еще кайфовать хочу!
-Да, я таким тоже в 15 был. Но послушай, я девчонку одну хочу найти.
-Еще одну? У тебя их что, много в запасе?
-Нет у меня никакого запаса. Просто она совсем не такая, как, например, Лена, да и другие.
-Почему? Все они такие! Все! Это ж их бабская сущность – зачем им парень с проблемами? Им инстинкт не позволяет себе во вред действовать.               
-Понимаешь, она стажировалась в коррекционном центре, там, куда я ходил. И у нее совершенно не было никакого отторжения, когда я обнимал ее.
-Обнимал? Ничего себе коррекционный центр. Как туда записаться?
-Да нет, ты неправильно все понял. Мне было 13 лет, и обнимал я ее просто от радости, при встрече, например, или когда у меня что-то получалось.
-Стажёрка? Так там всем работникам по штату положено проявлять к таким как ты искреннюю любовь.
-Как бы тебе объяснить… Да, воспитатели там добрые и психолог, и инструкторы. Они подбадривали нас и иногда обнимали за плечи, как положено, сдержанно. А Асю я всегда сам первый обнимал лицом к лицу. Очень радовался, когда она приходила. Понимаешь… и с нею я все чувствовал!
-Это когда было? Три года назад? Думаешь, она хоть что-то помнит?
-Думаю, помнит. Она хочет выучиться и работать в этом центре как ее тётя.
-И что? Вас в этом центре десятки всех мастей было и есть.
-Но со мной она больше, чем с другими, занималась. И очень радовалась моим успехам.
-Найдешь ты ее, и что? Думаешь, она сразу влюбится в тебя? Поулыбается, похвалит, что вырос и учишься хорошо. Забудь! Красивая? У нее наверняка уже парень есть. Сколько ей? 19? Может, она уже и замуж собралась, а тут ты всё свои 13 лет вспоминаешь.
    Больше об этом с Колькой он не заводил разговоров. Ведь хотел просто увидеть Асю, ничего такого. Она наверняка летом помогала своей тёте в центре, поэтому стоило там ее подождать. Где-нибудь поблизости как бы случайно встретиться. Он очень хотел проверить свои воспоминания о ней. А страниц в сети она не вела, поэтому он даже не знал, как она сейчас выглядит.
    Три дня он дежурил поблизости от "Паруса", так назывался коррекционный центр, где Влад провел столько времени своей жизни и где встретил Асю. И лишь на 4 день ему повезло. Она бежала от остановки, все такая же веселушка, легкая как перышко, в летнем жёлтом цветочном платье. Вот оно моё солнышко, подумал он, быстро покинул скамейку, где сторожил свою добычу, и перемахнул через кусты, отделявшие сквер от тротуара, ведущего к остановке троллейбуса. Ася с разбега головой уткнулась ему прямо в грудь.
-Ты?! – изумилась она, подняв на него глаза. А он боялся потерять хоть минуту и возможность, выпавшую ему, обнял ее и не отпускал.
-С ума сошел? Давай отойдем в сторону, – сказала она, и только тогда он отпустил ее.
-Господи, совсем взрослым стал мой мальчик,– сказала она, внимательно разглядывая его, – Красивый, высокий…
-Я же в очках, – пролепетал он, не в силах успокоить сердцебиение.
-В очках, и что? Еще чуть-чуть, всего два годика подождать.
Они стояли за кустами сирени, где их мало кто мог видеть.
-Ася, я жду тебя уже четвертый день.
-Хорошо, хорошо, дай еще на тебя посмотреть.
Она взяла его лицо руками и погладила щеки, подбородок:
-На фото немного другой. Не бреешься еще, и кожа такая чистая. Красавчик.
-А так? – он снял очки.
-Быстро надень! Совсем что ли… Я и так…
-Что?
Он не выдержал, сжал ее и впился в ее губы поцелуем. Она завертела головой и освободилась:
-Ты засос мне оставишь, вот же неугомонный. Не так нужно.
-А как?
Она приподнялась на цыпочках и нежно его поцеловала. Но он не выдержал, снова зажал ее что есть силы и стал целовать.
-Ася, мне уже скоро 17. Возраст согласия…
-Молчи, молчи, – говорила она между его поцелуями,– В шею не смей целовать, следы останутся!
Она пыталась отнять его руки от себя, но Влад не отпускал ее округлые обольстительные грудки, ведь он так долго мечтал об этом.
-Хватит меня лапать, бандит, – наконец-то смогла она немного освободиться,– Давай поговорим!
Потом взяла его за руку и повела к скамейке.
-Когда это такие лапищи отрастил? Как же ты вырос, глазам не верю.
-Но ты не бросишь меня? Мы будем встречаться?
-Будем, будем. Помолчи. У меня мало времени. Говори, дома все нормально? Обследование проходил? 
-Дома все норм. Обследовался перед санаторием. Все стабильно. Ася…
-Погоди! Ночью как спишь?
-Плохо, потому что только о тебе и думаю. Поллюции…
-Понятно. Тестостерон попёр, время потому что пришло. Но имей в виду, мы не можем с тобой, пока тебе операцию не сделают.
-Почему?!
-Ударная нагрузка на сосуды может сильно навредить твоим глазам. Лекарства принимаешь?
-Принимаю… а если мы тихонько?
-Вот же глупый. Ты к своей цели должен стремиться и все выдержать.
-Я и стремлюсь – к тебе!
-Я об операции. У людей во время секса даже сосуды в глазах могут лопаться, такое вот это дело.
-Но ты будешь меня любить?
-Буду, буду, куда ж я от своего мальчика денусь. Дай мобильник, запишу тебе свой номер. Но сейчас мне убегать нужно. Я тёте обещала помочь, у нее там двое новеньких слепышей, а инструкторы почти все в отпусках.
    Она на бегу еще раз поцеловала его и помчалась к "Парусу". И как на таких каблуках она ноги себе не ломает, с тревогой подумал он, глядя на убегающую Асю.

***8
  Наш месяц Йашкин по Хаабу, прикинул Влад, когда возвращался домой. Асе уж точно только Хааб подходит, никак не Цолькин, думал он и улыбался, она же солнышко. Он послал ей смс: "Солнце, пришли мне свое фото, а то всё вокруг без тебя стало пасмурным". Через пять минут она прислала. Он чуть весь мобильник не исцеловал, так она улыбалась там, просто светилась вся. И всю дорогу улыбка не сходила с его лица, а сердце сладостно сжималось.
  Он часто вспоминал ее и в 14, и в 15 лет. Но это все-таки не распаляло в нем кровь настолько, чтобы даже в голове мутилось. Тогда он все больше с Колькой гонял по городу после школы. У того ведь сто дел везде находилось. Например, он платил одному гаражному мужику по 500 рублей, чтобы тот учил его ремонтировать велосипеды. Влад во время их урока сидел как зритель и изучал содержимое большущего гаража. Да и дядька выглядел очень колоритно, суровый, в кожаном фартуке, ни дать, ни взять, Жнец из фильмов о привидениях и духах. Однако сейчас Колька вполне уже мог сам зарабатывать и брал гнутые и сломанные велики с оплатой от двух до пяти тысяч за восстановление. Отец его одобрял. По крайней мере, Колька больше не клянчил у родителей монеты на свои дела и развлечения. Кстати, занимался ремонтом он в гараже отца. Поэтому они с Владом частенько там зависали, врубали музыку и горланили от радости жизни. Колька даже шашлыки там делал. Ну как шашлыки – обычные сардельки, но было вкусно. В гараже у Колькиного отца в дальнем углу имелся старинный кожаный диван с высокой плоской спинкой, украшенной резьбой. Приметный такой ретро экспонат. И главное, очень удобный. Днище его выдвигалось, и в этом коробе хранились подушки и два одеяла. Колька говорил, что один раз ночевал там и тогда слышал, как сосед по гаражу привез пьяных девиц и развлекался с ними через стену от Кольки.
-Знаешь, что они творили? Порно ролики видел? Ну так они прямо как там… того самого. За деньги, конечно.
-А ты откуда знаешь? – спросил его Влад, и Колька показал ему в самом углу у стены пару кирпичей, которые вынимались. В это окошко он из темноты и наблюдал тогда за ними.
-И как тебе все это? – живо поинтересовался Влад.               
-Противно. Это ж тебе не актрисули, а пьяные шмары накрашенные. Я чуть не проблевался тогда.
-А что мужик?
-Хрен его знает. Интеллигента всегда из себя строит, такой весь, в костюмчике, при галстуке. Батя, когда с ним за руку здоровается, меня так и подмывает помешать ему, все мерещится, что мужик этот может его СПИДом заразить или еще чем. Хорошо хоть, что батя медик, всегда руки моет.
    Отец Кольки работал на скорой помощи уже много лет. Но Колька зарёкся идти в медицину, насмотрелся на отца с его мизерной зарплатой, которую, правда, в последние три-четыре года значительно подняли. Но главное, что пугало Кольку в медицине – это ответственность за пациентов. Ведь отец его иногда мог и ночь не спать после какого-нибудь экстренного случая, переживал. 
    Сегодня Колька работал в гараже, завершал очередной заказ. Влад приехал к нему на такси, привез еду и напитки.
-Хороший байсикл, но его бы разрисовать. Владелец спрашивал, нет ли у меня кого на примете, – сказал Колька, вытирая руки ветошью.
-А как разрисовать? Есть эскиз? Может, я смогу?
    У Кольки на полках стояло много баллончиков с автоэмалью, ими он обновлял рамы велосипедов после ремонта.
-У меня трафареты есть. Знакомый один отдал, когда уезжал.
    Влад надел старый медицинский халат Колькиного отца, и они с другом зашлифовали раму велика, а потом наложили трафареты, и Влад поработал баллончиками по своему вкусу. Когда они сняли трафареты, Колька воскликнул:
-Вау! Супер!
Потом сфотал с нескольких позиций и послал заказчику.
-А я ведь виделся с Асей, – сказал Влад, разглядывая свою работу и улыбаясь.       
-Фигассе, – изумился Колька, – И как?
-Я знал. Понимаешь? Она любит меня, и мы теперь вместе. Вот, посмотри,– он показал фото Аси на своем мобильнике.
-И вы целовались?
-Да! Колька, я так счастлив!
-Солнечная девчуля,– кивнул его друг.            
-Ты тоже понял? Я ее Солнцем называю, она именно такая!             
-И что, у вас теперь и секас будет?
-Понимаешь… Она боится, что непривычная нагрузка может повредить сосудам моих глаз. Я ведь пью таблетки и микстуры. Мне до операции спорт противопоказан и любые напряжения.
-Ёлы, ты сейчас красный весь. Краска тоже тебе вредна. Быстро выходи на воздух! Я не прощу себе, если с тобой что случится.
-Колька… не переживай. Всё будет хорошо.

***9
    Однако Колька не успокоился и позвонил отцу Влада, пока друг дышал на воздухе и прогуливался туда-сюда мимо гаража. Колька вынес ему колченогий венский стул и сказал:
-Садись и дыши. Скоро твой папа приедет за тобой.
Влад промолчал, потому что ощущал легкий зуд на щеках. Да и глаза, хотя и были закрыты очками во время работы краской, все-таки стали немного слезиться. Очки он снял, но это не помогло. Колька принес ему чистое полотенце, намоченное из бутылки питьевой водой, и положил его Владу на глаза. Так стало немного полегче.
    Через два часа они уже были в медцентре. Влада положили под капельницу, а глаза ему промыли специальным раствором. Колька не находил себе места, потому что во всем винил себя, хотя отец Влада успокаивал его и благодарил за то, что Колька так быстро сообразил и позвонил ему. А потом прибежала мама Влада и выставила их из палаты. Колька попросил только телефон друга:
-Мне ненадолго. Позвонить кое-кому нужно,– сказал он. Ася, Ася, твердил Колька, пока искал ее номер в телефоне Влада. А потом сбивчиво объяснил, в чем дело.
-Почему? Он не должен был, он ведь знает, что ему вредно такое! – услышал он её крик и съёжился, – Где он сейчас?
-В медцентре. Но с ним мама и папа. Я просто хотел, чтобы вы знали. Приезжать не нужно, это, наверно, неудобно…
-Мне все равно! – крикнула девушка, – Где этот медцентр находится?
    Колька дождался ее, заглянул в палату и сказал Владу:
-Ася здесь.
Мама Влада удивленно спросила:
-Кто это?
-Моя девушка,– сказал Влад,– Познакомься, мама.
    Через час пришел врач, посмотрел его и сказал:
-Покраснение прошло. Но молодой человек должен остаться у нас на ночь, чтобы мы понаблюдали за ним. Вы можете ехать домой или по делам. Причин для беспокойства нет.
    Решили, что отец Влада вернется на работу, Колька поедет в свой гараж и будет ждать заказчика с оплатой, а мама отправится домой, чтобы готовить гипоаллергенную еду сыну на ужин. С Владом осталась Ася, с чем все без слов согласились. А он держал ее за руку и улыбался своей самой счастливой улыбкой. Влад даже в детстве подарку от Деда Мороза никогда так не радовался. Ася, конечно, отругала его за беспечность, но потом очень нежно поцеловала, села рядом и прижала его ладонь к своей щеке.               
-Как там новенькие? – спросил он. Она немного рассказала ему о них. Оба были сложные, и возраст проблемный – 5 и 6 лет.
-И что ты тёте сказала?
-Сказала, что мой любимый мальчик в больницу угодил. Бандит ты эдакий, где твои мозги были? Шагу теперь тебе ступить не дам, контролировать буду!
-Очень тебя прошу об этом. И почаще целуй меня, это лучшее лечение.
    Потом он рассказал ей о Лене, всё с самого начала, с того подслушанного разговора. И про Цолькин рассказал.
-Что это такое?
Влад кратко поведал ей все о календарях майя. А потом добавил:
-Ты вот не Цолькин, а Хааб, и месяц наш с тобой Йашкин, август.
-И чем Хааб лучше Цолькина?            
-Цолькин – это точно рассчитанное, умозрительное расписание всех необходимых ритуалов и церемоний. А Хааб – жизненный календарь, солнечный, а значит, и самый настоящий.

    Через два года никто уже не помнил очков с толстыми линзами, а в универе, куда поступил Влад, о них никто даже не знал. Однако его возлюбленная жена все равно строго следила за тем, чтобы он не переутомлялся и питался здоровой пищей, безо всяких там добавок. Хотя сама всегда соглашалась съесть шашлык из парочки сарделек в гараже Колькиного отца, куда они приезжали с Владом, чтобы забрать его друга домой.
-Асенька, ну дай хоть немного откусить, – просил ее Влад. Она смеялась, и вкуснючий кусочек ему все-таки перепадал.      
                ***

© Copyright: Марк Шувалов,
          февраль 2024


3. Эра Рэйва
                Милая слива, донеси восточным ветром
                до меня свой запах. И не забывай цвести,               
                даже когда меня нет дома.
                Сугавара но Митидзанэ
               
    В Японии летоисчисление начинается заново, когда новый император, вступая на престол, объявляет название  своего периода правления – девиз, под которым оно будет проходить. Нынешний император Нарухито взошел на трон 1 мая 2019 года – с ним началась эра Рэйва, что в переводе означает Прекрасная гармония.

Пролог

    В древности в Японии, согласно традиции, заимствованной из Китая, год разделяли на 24 периода. Каждый из 24 периодов этого цикла разделялся на три части, по пять дней каждая, а всего в году было 72 коротких сезона. Их названия описывают, как земля просыпается, цветёт, плодоносит, а потом снова погружается в сон. В старину крестьяне использовали этот календарь для планирования полевых работ. Старые названия месяцев нередко и сейчас появляются в календарях, и выглядит это так:
Период Кейтицу (Пробуждение насекомых):
с 6 по 10 марта – Сугомори мусито о хираку – Насекомые просыпаются.
с 11 по 15 марта – Момо хадзимэтэ саку – Начинает цвести персик.
с 16 по 20 марта – Намуси тё то нару – Куколки превращаются в бабочек.
    Если прочесть названия всех 72 периодов, выйдет весьма поэтично – жизнь природы на протяжении одного года. Вот, например, описание весны: Восточные ветры растапливают лёд, начинают свою песнь камышовки, рыба появляется из-подо льда. Приходит весна. Дожди увлажняют землю, наползают туманы, пробивается первая трава и появляются листья. Просыпаются насекомые, куколки превращаются в бабочек, зацветает персик. Начинают гнездиться воробьи, зацветает сакура и слышатся первые звуки грома. Приходят чистота и свет. Прилетают ласточки, а дикие гуси улетают. На небе появляется первая радуга…

***1
    Риота родился и вырос в России, но с детства учил родной язык своего отца Акихиро. Хотя и русский любил наравне с японским. Потому что слышал его и говорил на нем с рождения и потому, что мать Риоты была русской.
    Акихиро встретил Нелю, когда приезжал в Москву. Тогда японские производители процветали в России. Сейчас Акихиро работал в "Хонда Мотор Рус", которая объявила о прекращении поставок новых автомобилей официальным дилерам на территории России, но решила продолжать послепродажное обслуживание автомобилей, а также продажи мотоциклов, квадроциклов, моторных лодок, газонокосилок и снегоуборочной техники. 
    А Неля уже давно в качестве переводчицы сопровождала все мероприятия и культурные акции, посвященные Японии, которые проводила Петербургская Ассоциация международного сотрудничества и Общество дружбы "Россия-Япония", учрежденное еще в 1961 году. Японцы всегда очень ценили интерес русских к японской культуре, а Генеральное Консульство Японии по-прежнему поддерживает все мероприятия Общества. Таковы японцы, свято хранящие свои традиции и уважающие тех, кто любит Японию, несмотря ни на какие санкции и разногласия.
    Риота часто ездил в Японию с родителями, где жили его бабушка и дедушка по отцу. И однажды вся их семья находились там, когда произошло сильное землетрясение. Правда, они почувствовали только его отголоски, но это сильно напугало маму, настолько, что ей даже было плохо с сердцем. С тех пор мама не ездила в Японию, но Риота всегда сопровождал туда отца. А мама в России помогала сбору пожертвований для пострадавших в землетрясении японцев. 
    Когда Тойота, Ниссан и Тошиба ушли из России, в Питере осталось много работников этих фирм, перешедших на другие производства. Кроме этого остались студенты, которые учатся балету в Академии Вагановой, а так же те, кто углубленно изучает русский язык и русскую культуру.
    Русский японец Риота любил и Россию, и Японию, так же, как он любил маму, папу и своих русских и японских дедушек-бабушек. Обе национальности отразились в его внешности, но из-за довольно высокого роста, правильных черт лица и азиатских глаз его часто считали то казахом, то татарином. А однажды даже спутали с якутом. И только имя сразу ставило все на места. Недаром отец так настаивал на нем, когда Риота родился. И полностью имя-отчество и фамилия Риоты на русский лад звучали так: Сато Риота Акихирович.
    Три года назад он поступил в СПГУ на физико-математический факультет, а с 4-го курса по итогам тестирования прошел отбор в школу системного анализа в своем универе. После трехмесячного курса по этой программе он должен был защитить проект и пройти итоговое собеседование. Обучение планировалось в смешанном формате и включало онлайн-лекции и решение реальных задач на практике. Программа состояла из микромодулей, каждый из которых включал теоретический блок, вебинары с экспертами и выполнение практических кейсов. Лучшим выпускникам Школы обещали оплачиваемую стажировку в ПСБ с последующим трудоустройством в штат.
    Отец очень гордился сыном и во всем его поддерживал. Мать мало что понимала в его будущей профессии, но настаивала, чтобы он продолжал изучение разговорного японского языка. Ведь он часто помогал ей в работе на культурных мероприятиях, организуемых Обществом дружбы "Россия-Япония". 
    И только русская бабушка Риоты, которую все называли Тася, беспокоилась не о его успехах в учебе, а о том, что Риота в 21 год еще ни разу не встречался с девушкой. Она не могла поверить, что такого красавчика, как ее внук, девушки обходят своим вниманием. Неля убеждала ее, что Риота очень занят, и у него слишком плотный график занятий, но бабушка твердила своё:
-Учёба – это одно, а любовь – совсем другое. Когда это они мешали друг другу? 
На вопросы, нравится ли ему кто-то или он кому-то, Риота отвечал:
-Мне некогда об этом думать.
Бабушка за это била его полотенцем, а он только смеялся. Дочери она говорила:
-Видела я японские дорамы, там парни и девушки не целованными чуть ли не до 30 лет ходят. У них, видите ли, карьера на первом месте. Что это за порядки такие? Лучшие молодые годы коту под хвост! В 30 лет лично я уже сто раз с твоим отцом хотела развестись, потому что на других заглядывалась и жизни радовалась.
-Мама,– отвечала ей дочь, – У нас с японцами разные менталитеты и приоритеты. Они стремятся к достатку и устроенности, прежде чем семью заводить, потому что у них не принято сидеть на шее родителей.
-Наш Риота русский! Нечего ему на них равняться. Если только и делать, что карьеру строить, так парню и импотентом можно стать. Ненормально это – природу свою гнобить? Молодость быстро проходит. Твой отец в 32 года уже радикулит заработал, и дружки его впахивали, ничего другого в жизни не видели. И что за жизнь у них была? Не простые работяги, в порту диспетчерами служили, но им женщины не требовались, только выпить и закусить. Хотя, наши времена чего сравнивать с теперешними, одни 90-годы чего стоят.
    Однако сколько бы она ни зудела, все оставалось по-прежнему. Зятя она не трогала, Акихиро при ней помалкивал, слова не вытянешь. Только и кивал:
-Вы правы, матушка. Как скажете, матушка.
Что с него взять – он же по жизни менеджер, со всеми должен ладить. За то и деньги немалые зарабатывает, придраться не к чему. Баба Тася уважала зятя, хотя и не понимала его. Но дорогие подарки от него подружкам показывала с гордостью. Да и за дочь была благодарна, видела, как он жену любит.               

***2
    Риота считал себя русским, а его отец так до конца и не обрусел, но это и понятно, ведь родился и вырос Акихиро все-таки в Японии, а значит, ее культуру и соответствующий менталитет впитал с молоком матери. Впрочем, многое в российской жизни его вполне устраивало даже больше, чем в Японии, особенно взаимоотношения с людьми. В России люди более открыты и искренни в своих проявлениях, поэтому доброжелательны или злобны от сердца, а не потому, что так требует традиция. За время, которое Акихиро уже прожил в России, он не сразу, но все же отучился кланяться по всякому поводу людям старшего возраста или начальству. Ведь в России даже самая последняя уборщица не станет кланяться генеральному директору, случись ему пройти мимо нее. И в "Хонда Мотор Рус", где Акихиро работал, она вел себя как россиянин и не проявлял никакого подобострастия к японским специалистам. Однако никто из них не предъявлял ему никаких претензий за это, в первую очередь его ценили за высокий профессионализм. 
    По-русски Акихиро говорил как на родном языке. Неля всегда удивлялась его особой восприимчивости в этом плане, ведь английский он знал не хуже, чем русский и японский. Мог даже сносно объясняться на китайском.
    Риота тоже неплохо знал английский, да и японский, потому что постоянно его учил. Хотя, конечно, ему не хватало языковой практики, потому что дома все они общались по-русски. По поводу приставаний бабушки он уже давно мог бы успокоить ее, но не хотел выглядеть перед ней и родителями слишком уж распущенным. Да и привести для знакомства свою девушку пока не мог, поскольку еще ни с кем не встречался. Все его связи были мимолетны, ни у одной из девиц, с которыми раз или два переспал, он не задерживался больше чем на час или два. Его вполне устраивал секс без обязательств. Он мог согласиться пообедать, поскольку имел здоровый аппетит молодого парня, но после еды и любовных утех уходил, уверяя, что у него куча неотложных дел. Иногда он звонил для встречи лаборантке c другой кафедры, с которой однажды разговорился на остановке автобуса рядом с кампусом универа. Иногда бывшей однокласснице, которая в свое время бегала за ним, и с которой он переспал на школьном выпускном. Еще он как-то познакомился с продавщицей супермаркета, а в универе ему нравилась одна аспирантка.
    Риота был общителен, умел проявлять галантность, но вел себя так, что девушкам сразу становилось понятно – он не хочет длительных отношений. Хотя каждая из них все же надеялась привязать его к себе. А он с улыбкой и комплиментами покидал очередную пассию и тут же забывал о ней до очередного раза. Ведь он ни одну из них так и не поцеловал по-настоящему. Это они его целовали. 
    Из парней общался он в основном с двумя приятелями из своей группы на курсе. Имелись у Риоты и друзья детства, и с самым закадычным своим дружком Илюхой он встречался каждые выходные. Они вместе гуляли, пили пиво, болтали. Илюха никуда не поступал, отслужил в армии и давно уже работал в фирме по ремонту гарантийной бытовой техники. Еще один член их тесного кружка, Сашка, сейчас находился в командировке. Все трое они вместе учились в школе и до сих пор очень дружили.
    В школе Риоту часто называли самураем. Он не возражал, лишь ухмылялся. Это прозвище крепко к нему прилипло, да и как еще было прозвать парня с азиатским разрезом глаз, владеющего восточными единоборствами? Хотя с Илюхой и Сашкой он ходил всего лишь в секцию тхэ. Но занимались они там только до 9 класса. Потом тренер, который вел их много лет, уехал, и они бросили секцию. Илюха тренировался дома, а Сашка и Риота изредка ходили в платный спортзал и устраивали спарринги, так называемые мацеоги. Правда, в турнирах никто из них уже сто лет не участвовал, они тренировались только для себя, в основном отрабатывали чаги, то есть удары ногой. Риота пока так и остался бесшабашным, в отличие от Илюхи и Сани, которые уже работали. А он как студент все-таки чувствовал себя вольной птицей.
    Сегодня они как обычно договорились потренироваться. Пока Саня находился в отъезде, по его абонементу в спортзал собирался прийти Илюха. Риота пришел раньше, переоделся и уселся на места для гостей, наблюдать занятия молодых девочек, которые приходили сюда так же, как и они, для самостоятельных тренировок без тренера.       
    Одна из них крикнула подруге:
-Зере! Давай быстрей. У нас осталось всего тридцать минут.
Из женской раздевалки вышла довольно хрупкая на вид девушка, они о чем-то поговорили и приступили к отработке упражнений на ковре, расположенном почти в центре зала напротив больших и светлых окон. Риота с Сашкой обычно тренировались на самом дальнем, третьем ковре, где стояла тень. 
    До этого Риота никогда не видел этих двух девчонок. Были другие, разные, спортивные. А эти две пигалицы в своих белоснежных добоках напоминали двух чаек. Обе работали без боксерских перчаток. Светленькая имела черный пояс, а вторая черно-красный. Это впечатлило Риоту, поскольку выглядели они довольно юными.
    Когда пришел Илья, Риота немного отвлекся, а девчонка, которую подруга назвала Зере, подошла к сиденью, где оставила свой рюкзачок. Достала из него бутылку воды и немного отпила из нее. Она стояла совсем близко, и Риота, пока Илья переодевался, прекрасно разглядел ее. Наверно, казашка, подумал он. Красивая, чёрт побери. И где таких куколок делают? Девочка недовольно взглянула на него своими слегка раскосыми глазами, и тут же помчалась к подруге. 

***3
    Когда появился Илья, две подруги закончили свою тренировку и ушли в раздевалку. Риота проводил их глазами. А потом, когда они с Ильей отработали свою программу, он, стоя в душе, опять думал об этой девчонке. Она хорошо работала на ковре, ее подруга – тоже. Подруга имела короткие светлые волосы, а Зере – черные, длинные, заколотые несколькими штуковинами, название которых он не знал. Риота представил, как она выглядит с распущенными волосами, и вдруг вспомнил, что уже встречал ее. Она вместе с другими будущими выпускниками приходила в универ на день открытых дверей. Правда, их тогда было много, и она всего лишь мелькнула в общей массе школьников, заполнявших конференц-зал. Тогда он сначала именно на ее волосы обратил внимание, две длинные толстенные косы, почти до поясницы, перевитые серебристыми ремешками.
    Когда они с Ильей закончили и вышли к ресепшену, чтобы оплатить время, которое занимали, за стойкой кроме парня, принимавшего оплату, Риота увидел подругу Зере в спортивном костюме. На шее у нее болтался бейдж с фото и надписью "Персональный инструктор, Ирина Васильева". Сейчас, вблизи, она уже не казалась такой же юной, как Зере. Инструкторше было лет 25-27, но стройность придавала ей вид очень молодой девушки. Однако парню за кассой она сказала что-то резкое. Он кивнул и обратился к клиенту, стоявшему перед Риотой и Ильей. Риота проследил, что она пошла на второй этаж, где по всему располагались кабинет администратора и бухгалтерия.
-У вас и персонального инструктора можно заказать? – спросил Риота кассира.
-Да, – ответил тот, – Но стоит это намного дороже. И заявку заранее нужно подавать, чтобы согласовать время. Женщина-инструктор идет по повышенному тарифу, и ее график расписан до конца месяца. А мужчин-инструкторов у нас целых трое.
-Буду иметь в виду,– улыбнулся Риота, оплачивая через терминал их тренировку с Ильей.
-А парням можно заказывать инструктора-девушку? – ухмыльнулся Илья.
-Конечно. Обычно новичкам комфортнее с ней, чем с мужчинами. Ирина очень хорошо все объясняет. А наши парни молчуны.
-А девушка, что перед нами занималась с инструкторшей, часто сюда приходит? – спросил Риота.
-Да. Но это не клиентка, – при этих словах он оглянулся, хотя инструкторша давно ушла, – Она дочка владелицы этого зала,– приглушенно сказал парень.
-Понятно, – улыбнулся Риота.
-На нее все западают,– сказал парень доверительно, – Не вы первый. Но к ней на козе не подъедешь, упрямая, все время с матерью ругается. Что-то я разболтался, извините.
-Спасибо,– сказал Риота и поспешил за другом, уже выходившим из спорткомплекса.
    В машине Илья сказал ему:
-Не связывайся. Она ж малолетка.
-Я видел ее на дне открытых дверей у нас в универе месяц назад.
-Ну и что? Даже если ей 17-18, мозгов-то наверняка еще нет. Дочка владелицы спорткомплекса… избалованная наверно.
-Наверно,– улыбнулся Риота,– Но красивая.
    Этим летом Риота никуда не уезжал, потому что готовил проект по программе Школы системного анализа. Да и матери ему приходилось помогать. Российско-японское общество запланировало сразу три культурных мероприятия.
    Через три дня друзья ждали возвращения Сани из командировки и собирались отправиться на турбазу. Потусить на берегу озера с шашлыками, музыкой и танцульками. Девчонок обещал привезти Сашка. В конторе, где он работал, их было много. Фирма занималась производством модной одежды и имела три бутика, один из которых находился на Невском проспекте. В командировки Сашка мотался не один, а со специалистом по тканям и фурнитуре, строгой девицей с поджатыми губами, которая постоянно ему возражала и этим неимоверно его злила. Сашка так же, как и Илья не поступал никуда, так же отслужил, и теперь работал в фирме отца. Цветник, в котором он варился, очень его устраивал, он то и дело менял подружек из числа сотрудниц и ни о чем не парился. Хотя две из них уже уволились из-за него.
    В ожидании веселых выходных Риота усердно сидел над проектом, но через два дня после тренировки решил все узнать о владелице спорткомплекса, где они тренировались. Все как на ладони имелось в интернете. Успешная бизнес-леди имела еще банный комплекс с бассейном и кафетерием. На ее странице в соцсетях он прошерстил фотоальбом, где нашел ее с мужем и дочерью. Правда, Зере там было лет 16 от силы. Но теперь, зная фамилию ее матери, он спокойно нашел в соцсетях и дочку. Впрочем, ничего интересного на ее странице не имелось. Какие-то поздравления, несколько фото о вручении аттестатов и видео с "Алых парусов", где она веселилась вместе с подружками и что-то радостно говорила в камеру. Но музыка и шум вокруг поглощали звуки ее голоса. Получалось, что она только-только окончила школу, потому что шоу "Алые паруса" прошло совсем недавно. 
    Он вспомнил свой выпускной, когда они так же еле пробились сквозь толпу к месту, откуда все было хорошо видно, и очень радовались этому. А потом Карина, которая ему проходу не давала с 10 класса, взяла его за руку и потащила за собой. Он не хотел портить праздничное настроение ни ей, ни себе, поэтому в тот день переспал с ней. Она была уверена, что для него это не первый раз, а еще все лезла с вопросом:
-Теперь мы пара? Скажи! Больше ни на кого не будешь смотреть?!
Но он молчал, прикинулся спящим. А потом вскочил, оделся и сказал, что ему срочно нужно домой.
    С тех пор он изредка приходил к ней, и она больше уже не задавала ему неудобных вопросов, но все равно надеялась.

***4
    Когда Риота получил аттестат в мае 2019 года, то подумал, что теперь с полным правом вступил во взрослую жизнь, а, значит, и в эру Рэйва. Все-таки японские традиции имели на него сильное влияние. Ему нравился новый японский император, отца которого звали Акихито, почти так же, как и отца Риоты. Их имена отличались лишь одной буквой. 
    Риота очень ценил японскую культуру, а с 12 лет после того, как отец возил его на Сочинскую олимпиаду, сделался фанатом Юдзуру Ханю. Этот фигурист стал не просто его кумиром, а еще и примером жизненной стойкости и воли к победе. Конечно, Риота не собирал все подряд картинки и видео о нем, но отец привез ему из Японии два классных фотобука Юдзуру, приобрести которые в России не имелось никакой возможности. Риота просматривал их, когда становилось грустно, и фото его любимца придавали ему сил и радости жизни. Ведь хрупкий на вид, грациозный Юдзуру был целеустремлен, улыбчив, но при этом силен духом и упорно шел к своим победам, несмотря на бесчисленные травмы. А когда Юдзуру в 2018 году, уже будучи двукратным олимпийским чемпионом, вышел получать золото Кубка Ростелекома в Москве на костылях из-за травмы лодыжки, Риота плакал. Тогда ему исполнилось 16, он был уже взрослым, но не мог сдержать слёз.
    Взрослая жизнь началась для него со школьного выпускного, ведь после того, как он фактически сбежал от Карины после их секса, Риота сказал себе, что никогда больше не пойдет на поводу постыдного сочувствия к девушкам, жаждущим его внимания. И с того дня выбирал, с кем из них переспать, только сам. И к Карине приходил, когда сам хотел секса. Не конкретно с ней, а секса вообще. Такое происходило с ним не слишком часто, он звонил своим подружкам на выбор примерно раз в неделю. Однажды он увидел Карину у себя в универе, хотя она тут же исчезла. Но перезвонил ей и сказал, что если она снова начнет шпионить за ним, то он порвет с ней навсегда.
    Она жила к нему ближе остальных его подружек, поэтому в свое время они и учились в одной школе, находившейся в шаговой доступности от их домов. Сейчас Карина уже работала, потому что не прошла в универ со своими баллами по егэ. Ей досталась квартира ее семьи, поскольку родители развелись, и мать ушла к своему новому мужу, а отец – к своей новой жене. Карина считала квартиру весомым аргументом в своей борьбе за Риоту. Слежку за своими соперницами она не прекратила, просто стала намного осторожней. И знала о каждой из них все. Ее успокаивало только то, что Риота ни с кем из них не оставался более чем на пару часов. Это она также выяснила, когда следила за ним.
    Сегодня он ощущал слепое желание, но не хотел видеть ни одной из своих пассий. Он вышел и решил пройтись по парку, подышать свежим воздухом, чтобы приглушить призывы плоти. Пока он гулял, начал накрапывать дождь, который все усиливался. Риота накрылся сверху ветровкой и побежал к дому. И вдруг недалеко от подъезда, на детской площадке он увидел одинокую фигурку девушки. Она явно плакала, потому что прижала руки к лицу, а спина ее вздрагивала. Ни зонта, ни ветровки у нее не было. По всему девушка уже сильно промокла в своем легком платье, облепившем ее фигурку, но продолжала стоять и плакать. Риота подбежал к ней, схватил за руку и быстро затащил ее под навес, защищавший игровую зону детской площадки. А потом разглядел эту плаксу. К его изумлению это оказалась та самая Зере из спортзала.
-Ты что здесь делаешь? – спросил он ее.
-Не твое дело, – отвернулась она.
-Ты же мокрая насквозь. Вызвать тебе такси?
-Нет. Я к подруге хотела, а ее телефон не отвечает, и домофон молчит. Она вон в том доме живет. Но окна сегодня темные до сих пор.
-Ну, так иди домой.
-Я сбежала оттуда. Иди, куда шел.
-И что теперь? Куда собираешься дальше? Вечер уже.
-Не знаю я, чего пристал?
-Пошли! – решительно сказал Риота и взял ее за руку.
-Куда ты тащишь меня? Я кричать буду!
Он накинул на нее свою ветровку и сказал:
-Кричи! Тащу тебя к себе домой, вон мой подъезд. Поговорим, чаю выпьешь, обсохнешь. Там и решим, что дальше делать. Не под проливным же дождем стоять? Помнишь меня? Мы виделись недавно в спортзале.
Она взглянула и промолчала, но сопротивляться перестала. Дома их встретила мама Риоты. Он сказал:
-Мама, это Зере. Она побудет у нас. Дай ей что-нибудь… полотенце, махровый халат, что-нибудь в общем, а то она совсем промокла. Там дождина льет, как из ведра.
    Вокруг Зере в прихожей сразу натекла целая лужа, а сама Зере дрожала как ощипанный цыплёнок. Неля молча принесла полотенце и халат, взяла девочку за руку и повела ее в ванную. А Риота быстро переоделся и заправил кровать, которую бросил разобранной, когда уходил гулять. Пока он занимался этим, мама заглянула к нему:
-Иди, чаю горячего выпей. И девочку свою успокой, а то она плачет.

***5   
    Своих друзей парней Риота часто утешал, Илью, например. Девушек пока еще не приходилось. А после данного себе зарока он и вовсе старался избегать плачущих особ женского пола вне зависимости от возраста. Однажды даже получил втык от двоюродной сестры, когда молча смотрел на ее плачущую трехлетнюю дочку и даже шага к ней не сделал. Поэтому сейчас, услышав слова матери, он сильно напрягся. Но, подумал, что проблему нужно как-то решить, поэтому сказал себе, что собирается не утешать Зере, а просто расспросить ее обо всех обстоятельствах побега из дома. Но это же не значит, что я должен буду с ней…., подумал он и тут же сказал себе: "Вовсе нет!"
    Зере тем временем немного успокоилась и сидела притихшая. Когда он вошел, она спросила:
-Можно я переночую у вас? Завтра поеду к отцу.
-Конечно, переночуешь. Куда ты на ночь глядя сейчас пойдёшь? А что, твои родители живут не вместе?
-Я убежала из дома, потому что мать выгнала папу.
-Прости, что интересуюсь… И почему она выгнала его? Они поссорились?
-Нет. Она месяц назад поставила ему условие: если не бросит свою теперешнюю работу в институте, она его знать не захочет.
-Не очень понятно, ну да ладно…
-Папа занимается наукой, работает в институте, в лаборатории микробиологии. Конечно, зарабатывает сущие гроши по сравнению с ней. Но ее не это вымораживает. Она панически боится микробов, и убедить ее в том, что они повсюду в нашей жизни, ему не удалось, как он ни старался. То, что в лаборатории он с коллегами ищет способы защиты от болезней, вызываемых микробами, ее ни в чем не убеждает, она несколько раз выбрасывала на помойку его одежду, в которой он ходил на работу. Он показывал ей на фото, в каких защитных комбинезонах все они работают, она ничего не слушает.
-И где теперь твой папа?
-Ушел в институт, сказал, что заночует в комнате отдыха лаборантов. А завтра подаст заявление на комнату в общежитии.
-Ты из-за папы убежала?
-Да, вернулась от репетиторши, узнала все и сказала матери, что если она так, то и я уйду!
-Она ведь начнет искать тебя, полицию подключит.
-Пропавших полиция только через три дня начинает искать.
-Фильмов насмотрелась? А ничего, что у твоей мамы есть деньги, которые могут многое решить? Предлагаю позвонить ей и сказать, что ты у друзей.
-Да… наверно ты прав.
-Тогда звони.
-Я хотела у подруги переночевать, а потом…
-Что потом?
-Потом мы бы с папой сняли места в хостеле, пока ему общежитие не дадут.
-Ты упомянула репетиторшу. Готовишься куда-то? Какой у тебя балл по егэ?
-Да так себе. В вуз точно не пройду. Репетиторша… она меня к собеседованию готовит. Хочу в приличное рекламное агентство устроиться. Там только собеседование требуется.
-И кем ты там хочешь работать? Моделью?
-Секретаршей! Какой еще моделью?
-И что за агентство?
-"Мадам Баттерфляй".
-А репетиторшу где нашла? И сколько заплатила ей?
-На Авито. 200 долларов.
-Про мошенников никогда не слышала? В агентство это ходила?
-Нет. На сайте рекламу и вакансии видела.
-Не удивлюсь, если сайт этот твоя репетиторша сама и сделала. Это она посоветовала тебе его?
-Да. Мы в троллейбусе разговорились с ней.
-Горе ты луковое. Доедай запеканку и пошли, я тебе твое спальное место покажу. Разбираться завтра будем. А сегодня позвони матери.
Она кивнула.
-Не кивай, а позвони сейчас, при мне.
    Он услышал женские крики, доносившиеся из смартфона Зере, и отошел к окну, чтобы не смущать ее.
-Я у друзей. Не ищи меня. Завтра поеду к папе. А ты… не хочу тебя знать,– сказала Зере и снова заплакала, даже не отключившись от разговора с матерью. Риота слышал голос женщины:
-Зере, доченька, я пошлю за тобой машину или сама приеду! Где ты? Хорошо, хорошо, я помирюсь с папой, помирюсь. Только возвращайся!
Зере отключила телефон. Риота сказал ей:
-Посмотри по телику какой-нибудь фильм или Муз-тв. Чистое постельное белье постели сама, вот, я положил. А это пижама. Надеюсь, подойдет. И больше не плачь.
    Он вышел из комнаты и расположился в гостиной перед большим телевизором. Шли новости. Он закрыл глаза и постарался успокоиться. Его еще с утра начинал доставать сексуальный голод. А тут эта пигалица. Но вдруг она появилась перед ним уже в пижаме:
-Мои волосы… они мокрые.
-Ах, да, сейчас дам тебе фен,– вскочил Риота и хотел уже пройти в ванную, но наткнулся на Зере.
-Понимаешь, их трудно сушить. Поможешь мне? – спросила она.
    Он захватил пару расчесок, большой фен и вернулся к ней. Она к его приходу уже распустила свои волосы, которые до этого были туго уложены в улитку, и села на пуфик перед диваном. Риота едва смог включить фен, сердце почти выпрыгивало у него из груди.
    Ее волосы оказались не только длинными, но и очень густыми. Она не зря сказала, что с ними трудно справляться. Он отделял прядку и сушил их, потом отделял новую и снова сушил. Между тем вернулся с работы отец, поздоровался и ушел ужинать. Риоту и его гостью никто больше не беспокоил. Отец слишком уставал за день, поэтому сразу после ужина ложился и засыпал перед телевизором в спальне. А мама, заглянув пару раз в гостиную, прикрыла дверь и занялась своими делами на кухне.
    Риота еле справился, но, в конце концов, Зере заплела высушенные волосы и ушла в его комнату. А он постелил себе на диване и лег, уткнувшись лицом в подушку, потому что его колотило, так ему хотелось прижать ее к себе. Вряд ли он смог бы сейчас заняться с ней сексом, физическое возбуждение его уже прошло, его накрывали совсем другие волны.

***6 
    Когда он проснулся, Зере уже ушла. Он расстроился, но молчал и ждал. Она позвонила:
-Риота, прости, что ушла так рано. Мать переживала.
-Можем мы встретиться сегодня? – спросил он.
-Да, наверно. Но не раньше 16 часов. Мне с отцом нужно решить все вопросы.
-Подъехать за тобой?
-Да, потом адрес скину. Поедим где-нибудь. Понимаешь… они как дети.
-Родители?
-Да. Вот мне и приходится разруливать их трабблы.
    После звонка Зере Риота повеселел. Раньше встречи с девушками на улице или еще где-то в общественных местах напрягали его, он не знал, как вести себя с ними. Ему всякий раз казалось, что окружающие догадаются о том, для чего он посещает каждую из них на два-три часа. Зере была первой, с кем он очень хотел встретиться, неважно где. Кафе, значит, кафе. Хотя у него дома они почти ни о чем не говорили. Но по телефону она отвечала ему так, будто они знакомы уже сто лет.
    Позавтракав, он сел за проект, но не смог даже начать. Вышел на лоджию и стал смотреть на ту самую детскую площадку, где вчера встретил промокшую насквозь Зере. Он вспомнил про ее мокрое платье, быстро вернулся и заглянул в ванную. Потом спросил Нелю:
-Мама, а Зере надела свое платье? Оно высохло?
    Мать собиралась на работу.
-Нет. Я дала ей другое, новое. Помнишь, я Ларисе купила на день рождения.
Его кузина Лариса действительно была почти одной комплекции с Зере, хотя уже имела мужа и дочь-трехлетку. А промокшее платье висело на второй лоджии, где обычно они развешивали для сушки белье из стиральной машины. Он вышел на вторую лоджию и увидел его. Взял в руки и поднес к лицу. Ему хотелось прижать его к себе, как будто это была Зере.
    Все-таки не зря его русская бабушка переживала. Несмотря на его мимолетные связи, раньше он никогда не влюблялся. Даже в 13, 15, 17 лет. Поэтому оставался равнодушным к девчонкам и даже сторонился их. И этого не изменили занятия сексом. Он не чувствовал никакой привязанности ни к одной из своих партнерш. Поэтому так легко покидал каждую из них без малейшего зазрения совести, хотя постоянно слышал от них намеки на продолжение отношений. Оба его друга встречались с девушками, а он оставался одиночкой. И вот сейчас до сих пор не просохшее платье вдруг вызвало у него нечто похожее на спазм в горле.
-Мама, – едва успел он до того, как Неля почти открыла дверь, чтобы уйти,– Скажи, как тебе Зере?
-Она же школьница? Правильно я поняла? Смотри не влюбись, проблем не оберешься.
-Она уже получила аттестат, ей 18 лет.
-Ты себя помнишь в 18? Это же еще детство, никаких мозгов. Ты в 18 чуть ли не в казаков-разбойников еще играл с пацанами.
-Что еще за казаки-разбойники?
-Это я образно про ваши видео игры сказала. Всё, я пошла, а то опоздаю.
    Когда она ушла, Риота нашел в интернете информацию о казаках-разбойниках.
-Какая-то дворовая Зарница. Неужели в нее кто-то когда-то играл?
    Однако замечание матери о том, чтобы он не вздумал влюбиться, очень его задело. Каких это проблем я не оберусь, думал он. Зере не выглядела малолетней дурочкой, хотя по наивности заплатила мошеннице 200 долларов. И почему мама сказала, что в 18 лет нет никаких мозгов? Риота считал себя далеко не дураком уже лет с 16-ти. Но все это было потому, что никто из девчонок не заморочил его и не заставил влюбиться. А сейчас он как полный дурак стоит и прижимает к себе мокрое платье вздорной девчонки, которую видел всего второй раз в жизни. А вчера сушил ей волосы и чуть с ума ночью не сошел от непонятных приливов. Захотел бы секса, было бы ясно. Так нет же, витал где-то в облаках – катался с ней в мыслях на аттракционах, прыгал с парашюта, нырял в глубину где-то на море. И зачем? Чтобы раковину достать и слушать в ней шум прибоя.
    Господи, я впадаю в детство? Теряю мозги? Он тряхнул головой, пытаясь сбросить наваждение. Но потом решил, что сегодня при встрече посмотрит на Зере критическим взглядом. Она сказала, что ее родители как дети, поэтому ей приходится решать их проблему. Вряд ли человек, не ставший взрослым, способен хоть что-то решать. Риота точно такого не мог в свои 18. Именно поэтому так легко попался после выпускного Карине в сети, еле вырвался. Всему виной являлось его неумение говорить решительное "нет". Воспитание не позволяло ему быть грубым в общении.               
    Все верно, решил Риота, нужно получше присмотреться к Зере и прислушаться к себе. Просто ее юный цветущий вид пробудил во мне желание вернуться в свои беспечные 18, подумал он. Хотя ее реакция на проблемы с матерью никак не выглядела беспечностью и легкостью. Он бы, случись у его родителей размолвка, побежал бы к бабушке за помощью. Даже сейчас, в свой 22-й год жизни. И вообще, почему я считаю себя взрослым? Живу на всем готовом, езжу на машине, подаренной мне отцом, ни рубля сам не заработал, об отделении от родителей даже не задумываюсь, никаких семейных проблем никогда не решал, все с друганами развлекаюсь и по девочкам хожу, когда приспичит. Никакой ответственности ни перед кем не несу.
    Риота сел, совершенно обескураженный этими мыслями. Но потом подумал, я же не собираюсь жениться, я просто хочу быть с этой девочкой, целовать ее, смотреть на ее красивое личико, гладить ее прекрасные волосы. Даже подростку это позволительно. А стать взрослым всегда успею, уже начал, так что нечего принижать себя.               

***7
    Ближе к обеду отец вдруг заскочил домой, потому что забыл папку с документами. Риота в это время сидел над проектом.
-Папа, а когда ты себя по-настоящему взрослым почувствовал? – спросил сын.
Отец рассмеялся:
-До сих пор такого не случилось. Все кажется, что друзья свистнут мне, и помчусь как оглашенный футбол с ними гонять. А то, что ты уже студент и сам я в начальниках хожу – это так, иллюзия одна.               
-Я серьезно, – недовольно сказал Риота.
-Когда-когда. Когда женился. В Россию пришлось переезжать, и вообще сразу навалилась куча проблем. До сих пор думаю, и зачем я сам добровольно в это ярмо полез.
-Ты же любишь маму? И Россию.
-Люблю. Шуток не понимаешь? Что с тобой? Тебе еще рано о проблемах думать, учись лучше и радуйся жизни. Цени свою молодость.
    Когда отец ушел, Риота вконец разозлился. И что они заладили с матерью – учись, учись. Да я один из лучших студентов на курсе. Ну, провожу время с друзьями, что в этом такого? Свободен пока, вот и общаюсь. Был бы женат, вряд ли смог бы. Мои друзья в отношениях и то не парятся, всегда на наши тусовки приходят, причем, без своих девчонок.
    Зере позвонила раньше, чем говорила:
-Я освободилась. Есть хочу, просто умираю. Лови адрес.
Риота глянул на локацию, которую она прислала, и написал в смс, что будет через 20 минут. Когда он приехал, она уже сделала заказ и ждала его. Он сел напротив.
-Расскажешь, какие проблемы разруливала? – спросил он, стараясь смотреть на нее спокойно. Ему это плохо удавалось.
-Да уже все склеилось,– ответила Зере. В этот момент официант принес заказ. Она набросилась на еду и пыталась говорить с полным ртом:
-В итоге отец вернулся, но от комнаты в общаге не отказался. Не помешает. Оплата грошовая, зато будет местечко, где уединиться можно в случае чего. Он с утра на работе, и его заявлением и оформлением я занималась. А мать… притихла. Надолго ли.
-Платье твое наверно уже высохло. Скажешь куда, я потом привезу.
-А сама я не могу приехать? – она взглянула на него. Он струсил, опустил глаза и стал есть:
-Конечно, можешь. Позвони, я встречу.
-А сегодня? После нашего обеда?
-Хорошо, – едва смог он произнести, потому что у него пересохло во рту.
-Мать позвонила куда-то, и мне вернули 200 долларов, – сказала Зере, – Ты оказался прав. Хорошо быть умным и взрослым. Не то что я. Думала, что сделаю все втихаря, а потом поставлю перед фактом, что сама нашла работу и все такое.
-Зачем тебе работать? Поступать не хочешь? Например, в техникум или колледж. Даже если платно, твоя мама ведь не откажется оплачивать учебу?
-Не откажется. Просто я хотела доказать… Ладно, родители тоже про колледж говорили. Завтра поедем заявление подавать.
-И какой ты выбрала?
-На информационные технологии пойду. Дороговато конечно, но мать сказала, будет платить.
Риота рот открыл от удивления:
-Ты хотела секретаршей работать, а сейчас выбрала это?
-Хотела. Потому что на секретаршу учиться бесплатно. Хотела самостоятельную жизнь.
-Подожди, ты сказала, что по егэ у тебя невысокий общий балл. О каких информационных технологиях может идти речь?
-Да я на русском и математике съехала. Одну информатику на отлично сдала.
-Так ты увлекалась этим?
-Да, а что? Удивлен. И сейчас увлекаюсь. Интуитивно до всего дохожу, ну и вебинары смотрю.
-Удивлен. Потому что я на физмате учусь и знаю, что просто, а что сложно.
-Ну, так физмат – это высший уровень, а я на самом низшем.
-А что у тебя с русским и математикой? Почему съехала?
-Да просто ошиблась в двух местах. Глупые ошибки, смешные. А назад не вернешь. Урод один виноват.
-Что за урод?
-Проходу мне не давал как раз накануне экзаменов. Вот я и съехала. Так-то у меня аттестат нормальный. А ты думал, я тупая?
-Думал наивная, из-за тех 200 долларов.
-Так и оказалось. Поверила той тетке. Слишком она хорошо роль сыграла.
    Когда они уже ехали домой к Риоте за платьем, Зере закрыла глаза:
-Устала я сегодня очень. Два часа убеждала мать насчет микробов этих долбанных, а потом папу уговаривала. А после этого ездила общагу оформлять. Отец, он в канцелярских делах не того, плохо ориентируется. Что с него взять, микробиолог. А матери стыдно такой быть, золотой медалисткой в школе была как-никак и экономист по образованию с красным дипломом. Потом стояли – она в окно уставилась, а он возле двери застыл. Пока я не накричала на них, чтобы обнялись и поцеловались при мне.
-Поцеловались?
-Конечно! Я бы им такое устроила! Вот ведь, им по 40 лет, а ведут себя как пятилетние. Он ученый, она – успешная бизнес-вумен. Кому рассказать, обхохочутся.
    Незадолго до приезда на место Зере все же задремала. И в квартиру поднялась сонная, а когда вошла, разулась и села на диван. Когда Риота принес ее платье, она уже сладко спала.

***8
    Конечно, Риота много раз читал и слышал, что умнейшие люди науки, в том числе в таких ее отраслях как высшая математика и математическая физика, добившиеся высот в своей деятельности, в обычной жизни вполне могут оставаться психологическими недорослями, наивными и неуверенными в себе. И сейчас он ощущал, что его убежденность в своем статусе как взрослого человека, которую он лелеял после поступления в СПГУ, как-то уж очень подозрительно пошатнулась. Слышал он так же и о том, что все мужчины до старости в душе остаются детьми. Но никогда не воспринимал это серьезно.
    Из рассказа Зере следовало, что она всеми силами сама планировала свою жизнь, а кроме этого влияла на родителей, даже давила на них и диктовала свои правила. Конечно, применяла она при этом не очень законные методы, такие как шантаж на тему своего ухода из дома. Но пока у нее не имелось иных инструментов воздействия на них. Поэтому она попыталась найти работу, чтобы стать финансово независимой. Но все-таки заставила родителей помириться и согласилась на учебу в колледже, прикинув, что это даст ей возможность быстрее определиться в жизни и стать самостоятельной. Риота в свои 18 лет по сравнению с ней вообще был обычным тщеславным мальчишкой. Да и сейчас он совершенно не вникал в бытовую часть жизни и понятия не имел, сколько зарабатывают родители, и как мать, к примеру, оплачивает коммунальные услуги или планирует бюджет их семьи. Стиральная и посудомоечная машины включались и работали как бы сами по себе, он почти никогда не заставал моменты их загрузки. Холодильник наполнялся как по мановению волшебной палочки, поношенная одежда исчезала, заменяясь новой, его банковская карточка регулярно пополнялась приличной суммой на текущие расходы.
    А уж встревать в отношения родителей ему даже в голову не могло прийти. По всему получалось, что он обычный маменькин сынок. Даже, приведя к себе домой промокшую от дождя Зере, он просто перепоручил ее своей матери, поскольку сам вряд ли смог бы организовать все быстро и без лишнего шума. Родители полностью избавляли его от домашней работы и других более серьезных забот, таких, например, как оплата дорогого лечения родственников, бабушки с дедушкой или помощь племяннице матери, которая сидела с маленькой дочкой дома и пока не работала, и которой не хватало небольшого заработка ее мужа.
    Риота мог пропылесосить ковер или протереть пыль, но готовить вообще не умел, даже яичницу пару раз зажарил до черноты. Все, что у него хорошо получалось, это разогреть готовую еду в микроволновке, надеть уже заботливо отутюженную матерью одежду и обуть чистые и просушенные ботинки или кроссовки. 
    Все эти мысли не вызывали у него стыда, но именно они подтолкнули его к пониманию того, как и что он должен изменить в себе, чтобы чувствовать себя уверенно в общении с Зере. Он всегда ставил перед собой конкретные задачи на текущий момент времени. Ведь именно прагматизм выработал в нем тягу и способности к точным наукам.
    Однако имелся еще один момент, который крайне удивил и подстегнул его. Это то, что Зере оказалась вовсе не изнеженной глупой дочкой богатенькой мамочки, а, как выяснилось, имела знания и способности в сфере, близкой к его будущей деятельности, хотя и на более низком уровне, чем имел он. Но это ничего не меняло. Он знал несколько примеров очень успешных самоучек в сфере программирования и даже в разработках, относящихся к искусственному интеллекту.
    Для начала он составил в уме четкий план по преодолению инфантильности, которую теперь выявлял в себе на каждом шагу. Особой статьей в этом плане шли отношения с его пассиями. Он решил раз и навсегда порвать с ними и больше не быть сосунком, эгоистично пользующимся природной зависимостью этих девушек от страха остаться одинокими. Ведь каждая из них все равно надеялась, что он, повзрослев со временем, останется именно с ней. Вторым, не менее важным пунктом в его плане, значилось принятие на себя ответственности за Зере. Он решил поставить железобетонный блок на своих похотливых желаниях, направленных на нее, пока их отношения полностью не определятся. Остальные пункты касались отношений с родителями, друзьями, родственниками, а так же планов устройства своей самостоятельной и не зависящей только от родителей, жизни. Раньше он не хотел заниматься крипто валютой, но теперь решил изучить этот вопрос досконально. 
    Спящая Зере не подозревала о том, что сейчас происходило в голове и в душе Риоты по ее вине. Но когда она открыла глаза и окончательно проснулась, то сразу заметила изменения в нем.
-Что случилось? – спросила она Риоту.
-Да вот… решил для себя кое-что,– уклончиво ответил он.
-Из-за меня? – спросила Зере, внимательно глядя на него.
-Да, – ответил он, потому что не мог ей соврать.

***9
-У вас очень хорошо спится. Убедилась уже второй раз, – сказала Зере, – Что ж, вижу, ты принес мое платье. Поеду домой.
-Может быть, чай или кофе? – спросил Риота,– А потом я отвезу тебя.
-Кофе,– кивнула Зере.
В кухне она села за стол и поглядывала на то, как Риота заправил капсулу в кофеварку.
-Ты неправильно ее установил,– сказала Зере, встала, открыла крышку, перевернула капсулу как положено и нажала старт.
-Не знал, – улыбнулся Риота, хотя про себя отметил, что это еще один прокол из серии неумений маменькиного сыночка.
-У тебя азиатский разрез глаз, как и у меня. Я по матери казашка. Отец русский. А ты кореец? – спросила Зере, ничуть не смущаясь.      
-Нет. Японец, – вновь улыбнулся Риота, – Но у меня мама русская.
-Ничего себе, просто фестиваль дружбы народов. С нами-то все понятно, мои родители оба с детства в Питере живут. А каким ветром твоего отца в Россию занесло?
-Он с делегацией приезжал, тогда они и познакомились. С этого все и началось. Сейчас работает в "Хонда Мотор Рус", а мама – в Ассоциации международного сотрудничества, курирует Общество дружбы "Россия-Япония".
    Зере поставила в кофеварку вторую капсулу и заменила полную кружку на новую. 
-Она знает японский? – спросила Зере.
-Конечно. Я тоже его знаю.
-Здорово! – восхитилась Зере, – Мне очень нравится японская культура. Всегда мечтала побывать в Японии, но сейчас из-за санкций это наверно трудно, если вообще возможно.
    Они пили кофе и ели печенье.
-Не хочу тебя отпускать,– неожиданно для себя сказал Риота и посмотрел на нее.
-Сегодня я должна вернуться домой. А завтра можем погулять в парке. Если честно, я и сама не хочу уезжать.
    Она встала, подошла ближе и взяла его за руку. Он даже не понял, как начал ее целовать. В голове у него беспомощно мелькала мысль, что его чёткий план летит в тар-тара-ры.
-Зачем тебе уезжать? Пусть твои папа и мама побудут сегодня наедине там, а мы с тобой здесь, – шептал он ей между поцелуями.
-Но твои родители…
-Они все поймут.   
-Они посчитают меня легкомысленной, а я не такая.
-Зере, прошу, не уезжай.
-Знаешь что, давай поедем в общежитие. Я ведь ключи от комнаты получила и пропуск.
    Риота в мгновение ока собрал сумку, положил туда все, что посчитал необходимым, а так же высохшее платье Зере. Еще раз все проверил, после чего они быстро спустились, сели в машину и поехали.
    В дороге Зере щебетала о том, как ездила с отцом в колледж, потом о том, что завтра у нее тренировка с Ириной. А Риота думал о том, что его практически идеальный план начинает рушиться в самом начале. Но мы же не будем делать ничего предосудительного, подумал он и на этом успокоился. На светофоре он вновь сумел наклониться и поцеловать ее.
-Я никогда еще так много ни с кем не целовалась,– засмеялась Зере.
    Комната оказалась похожей на номер в третьесортной гостинице, зато там имелось все необходимое для жизни. Даже две чистых простыни, пара подушек и одеяло. А на окнах висели шторы в цветочек. Так же в углу маленькой кухни стоял холодильник, а душевую закрывала новенькая полиэтиленовая шторка.
    Они решили оставить здесь сумку, а сами отправились купить что-нибудь из еды. Зере по-детски не выпускала руку Риоты, и он ощущал, как быстрые острые змейки удовольствия то и дело скользят по его спине, а в животе все сладостно сжимается. Он помнил, что такое уже случалось с ним, когда-то давно, на юге. И тогда он также ощущал себя абсолютно счастливым. Но тогда его счастье имело совсем иной привкус – это была радость жизни питерского ребенка от солнца и моря. А сейчас он только и слышал веселый голос Зере:
-Риота! Давай вот это купим, и это, и это…
-Выбирай все, что захочешь,– смеялся он, то и дело прижимая ее к себе.         
    Однако он помнил, какое решение принял, поэтому заранее готовился держаться изо всех сил, ведь он дал себе слово. Более всего убеждало его в истинности чувств между ним и Зере то, что они еще не сказали ни одного слова признания друг другу. Все происходило как бы само собой, естественно, без малейшего напряжения. Но оба уже ощущали почти нерасторжимое телесное родство.
-А по химии у тебя в школе, как и у меня, тоже отлично было? – хитро спросила Зере.
-Конечно, – засмеялся Риота, потому что так она впервые намекнула на их взаимное притяжение. 

***10
    Благими намерениями, как известно, дорога в ад вымощена. Хорошо, что Риота по старой привычке ходока по жаждущим секса девушкам, всегда носил в заднем кармане джинсов два дюрекса. Он совсем забыл о них, а новых специально не покупал, пока они ходили с Зере по супермаркету. Ведь он решил держаться до конца. Но Зере обняла его и сказала ему на ухо горячим шепотом:
-Хочу, чтобы ты стал моим первым и единственным мужчиной.
    А ее желания, в отличие от желаний всех других девушек, он не мог игнорировать. Тем более что сдержаться, несмотря на клятву самому себе, он все равно вряд ли сумел бы. 
    Когда через два часа она проснулась, умылась и села перед зеркалом, чтобы уложить волосы, то сказала ему:
-Можешь ни о чем не беспокоиться. Если у нас не сложится ничего, я никогда не предъявлю тебе никаких претензий.
Эти слова хлестнули Риоту как плетью по лицу. Он чуть не задохнулся:
-Ты же сама сказала, что между нами химия! А, значит, у нас уже все сложилось!
-Я реалистка. Секс – это конечно прекрасно, но тебе нужно диплом защищать, а мне поступать в колледж. Вряд ли мы сможем часто встречаться, если вообще сможем. Ты же еще и на военные сборы после диплома отчалишь на три месяца.
    Он закрыл глаза и постарался успокоиться. Но все плыло у него в голове. Почему она так? Ей нужна была романтика? Признания? Обещания? Клятвы? Почему она сама берет всю ответственность за себя? Потому что не верит, что я способен на это?
-Зере, – сказал он серьезным голосом, – Можешь давить на своих родителей, шантажировать, убегать от них. Со мной такое не пройдет! Поняла?! Отныне мы вместе, что бы ни случилось.
-Как ты это себе представляешь? – спросила она.
-Тебе 18 лет, откуда такой прагматизм? На чувства тебе наплевать?
-Не наплевать… просто не хочу, чтобы было очень больно.
-Больно? Тебе ведь было хорошо со мной?
-Вот именно.
-О чем ты?
-О том, что человек имеет право защищаться от боли.
    Риота ничего не мог понять. Его словно тисками сдавили, так что воздуха не хватало для дыхания. Но он все же сказал ей:
-Да, конечно, мы знакомы совсем короткое время, но мы ведь сразу испытали взаимное притяжение. А это значит, что нам нужно поближе узнать друг друга, и для этого лучше всего жить вместе.
-Хочешь сказать, что я должна переехать к тебе? Или ты – ко мне? Или нам обоим поселиться в этой комнатушке?
-Ты должна переехать ко мне. Твоим родителям как раз сейчас нужно подольше побыть только вдвоем.
-Но твои родители? Как они воспримут мой переезд?
-Нормально воспримут. Потому что мы сразу честно им скажем, что хотим пожениться.
-Пожениться? То есть… кольца, свадьба?… Ёлы, я не представляю всего этого. Зачем? Просто пожить, чтобы лучше узнать друг друга, я согласна, а жениться… Нас не поймут. И сидеть на шее у родителей, когда сами стали супругами – это стрёмно. Неужели ты не понимаешь? Пока мы не женаты – мы все еще их дети. Ну да, взрослые такие детки-переростки, студенты, но, тем не менее, дети!
-Хорошо. Значит, решено, ты переезжаешь ко мне. Заодно буду следить за твоей учебой.
-Для приличия скажи хотя бы, что любишь меня.
-А что, неясно и так? Люблю… да, люблю. А ты?
-Он еще спрашивает! А ничего, что я только что пыталась пожертвовать собой для твоего спокойствия?!
-Иди-ка сюда, жертвенная овечка на закланье,– засмеялся он, – Сегодня же поедем за твоими вещами.            
    Домой к Зере они добрались только к 9 часам вечера. Впрочем, пока еще стояли белые ночи.
-Мою мать зовут Инжу, а папу Александр Иванович.
-А отчество мамы?
-Без отчества. Она хочет выглядеть моложе, поэтому все зовут ее только по имени. Просто поздоровайся, говорить буду я. Тогда они даже не пикнут ничего против.
    Инжу и впрямь выглядела очень моложавой ухоженной и деловой красоткой, а ее муж, высокий и светловолосый, молча стоял и слушал. Оба они смотрели на Риоту с изумлением, но не сказали ни слова против. Однако когда Зере ушла в свою комнату, и мать последовала за ней, чтобы помочь с вещами, Александр Иванович спросил Риоту:
-Это не розыгрыш? Зере на все способна.
-Не розыгрыш. Я очень ее люблю, – ответил Риота, – Замуж она пока не готова, хочет, чтобы мы лучше узнали друг друга.
-Ты кореец? Они сейчас сплошь и рядом все высокие, как ты.
-Нет, мой отец японец, а мама русская.
-Самурай, значит, – усмехнулся отец Зере, – Надеюсь, хотя бы тебя она будет слушать. Будь с ней построже.

***11
    Вечером Илья прислал Риоте смс, напомнил, что завтра у них спарринг. Сообщил, что Сашка, хотя и вернулся из командировки, но спрыгнул, поэтому отдал свой спарринг Илье. У Зере тренировка так же планировалась на завтра.
    Отец все еще не вернулся с работы, а Неля, когда Риота и Зере вошли, закатив в прихожую два чемодана, пару секунд смотрела на них, а потом молча взяла чемодан у Зере и покатила его в комнату Риоты.
-Ужин через полчаса, – сказала она, когда вышла.
-Видишь, все нормально, – шепнул Риота на ухо Зере и поцеловал ее в нос.   
    Его порадовала реакция матери, потому что Риота помнил ее слова о том, чтобы он не вздумал влюбиться в Зере. За отца Риота не переживал, тот никогда не спорил с женой.
    А Риота думал о том, что хотя его план с треском провалился, в нем все же еще остались пункты, которые следовало исполнять. Но, поскольку теперь рядом находилась Зере, он не стал звонить своим пассиям, а написал им всем в соцсети о том, чтобы больше не ждали его. А Карине на всякий пожарный добавил, что скоро женится. Чтобы она больше не питала никаких надежд, даже самых несбыточных.
    Зере тоже сидела в сети и общалась с подружками.
-Рассказываешь о нас? – поинтересовался Риота.
-Спешу и падаю. Никому ни слова не скажу, иначе начнется – ты сошла с ума так рано замуж выходить, кто он и что? какой доход он имеет и есть ли у него своя квартира и машина? А еще начнут рассматривать в деталях все мои фото и выискивать украшения, подаренные суженным. Просто узнаю новости нашей тусы. Рассказала, что подала заявление в колледж. А то они меня совсем со счетов списали, хотя я лучше многих из них училась.
-Из кого состоит твоя туса?
-Да так, подружки из класса и пара пацанов без намеков.
-Понятно. Завтра на тренировку придет один из моих старых друзей. Я вас познакомлю. Что мне ему сказать? Ты его видела, я с ним тренировался.
-Скажи ему, что я твоя девушка. Определение, совершенно не вносящее никакой ясности, но которое гасит любопытство. Это ведь так скучно – моя девушка. Такие отношения могут длиться годами, не меняясь. Почти ни о чём. То ли дело тайная любовница или жена-малолетка. Риота, мы ведь вместе будем спать?
-Конечно. Или ты хочешь одна?
-Мои родители, сколько себя помню, спали в разных комнатах.
-Мои тоже. Но это только для полноценного отдыха, потому что оба сильно устают.         
-А мои – из-за чертовых бактерий, которых мать панически боится.
-Красивая у тебя мама. Но вы мало с ней похожи. У тебя ярко выраженный эпикантус, а у нее двойные веки.
-Это всё пластика. Она уже раз десять что-нибудь да корректировала себе. Хорошо хоть губы не накачала, но вполне может и это сделать, с нее станется. А спать я хочу только с тобой. Это родители пусть ходят друг к другу в гости раз или два в неделю, а может, раз в месяц. У нас все слишком непредсказуемо.
    Риоте теперь оставалось согласно плану начать искоренять свою инфантильность, осваивать все домашние дела, но главное, найти способ зарабатывать деньги, чтобы в ближайшей перспективе снять квартиру для них с Зере и обеспечивать им нормальное существование. Он вспомнил, что отец как-то предлагал ему внештатную должность пиар-менеджера. Риота должен был составлять пресс-релизы для рекламирования продукции и деятельности "Хонда Мотор Рус".
    Отец пришел поздно. Они долго приглушенно разговаривали с матерью, а потом Риота не выдержал, вышел и сел с ними.
-Вы решили жить вместе? – спросил Акихиро.
-Да, Зере хочет, чтобы мы узнали друг друга лучше. Мы ведь знакомы всего неделю.
-Не рановато ли вы начали?
-Мы с тобой тоже с налету влюбились,– сказала Неля.
-Папа, ты когда-то предлагал мне должность пиар-менеджера. Хочу начать зарабатывать.
    Родители при этих словах Риоты переглянулись.
-Если ты хочешь, я выясню. Так у вас все серьезно?
-Серьезней некуда.
-Уже… проблемы? – испуганно спросила Неля.
-Да ничего такого! Просто я… я понял, что не могу без нее. 
-Хорошо. Живите здесь, – сказал Акихиро.
-Если вдруг что-то не так, мы можем уйти с ней, ее отцу дали комнату в общежитии, но он вернулся домой, и эта комната теперь пустует.
-А что может быть не так? Твоя Зере скандалистка? Начнет права качать? Денег потребует за лишение ее девственности?
Неля попыталась успокоить мужа, а Риота встал и сказал:
-Думаю, что нам все же лучше переехать в общежитие.
-Я ведь сказал, что вы можете жить здесь! – воскликнул Акихиро.
-Спасибо. Мы с Зере все решим завтра,– ответил его сын.

***12
    Зере все слышала, потому что Акихиро на эмоциях говорил слишком громко.
-Хорошо, что мы не успели распаковать чемоданы,– сказала она Риоте, когда он вошел.
-На первое время давай возьмем только самое необходимое, – кивнул он ей, – В первую очередь ноуты. Все остальное заберем постепенно.
Ну и отлично, думал Риота, когда Зере уже сладко спала у него под боком. Так мой план станет еще более эффективным, потому что теперь не получится жить на всем готовом. А потому и чувствовать себя все время виноватыми нам не придется. Начнем учиться самостоятельности.
    Они специально дождались, когда родители Риоты по очереди ушли на работу. Хотя была суббота, у отца явно начался какой-то очередной аврал, а Неля уже вторую неделю без продыха готовила фотовыставку "Времена года Россия-Япония".
    После завтрака Риота взял пару больших сумок, которые они приготовили с Зере, и пошел к машине. Стояло прекрасное летнее утро. Риота вдохнул свежий воздух, и на душе его стало легко. Все правильно, думал он, каждая семья – это отдельный мир. Вот и мы будем с Зере строить свой. У нас имеется не так мало – есть мерс, подаренный отцом, есть комната в общежитии, есть два ноутбука, одежда, обувь и две пластиковые карточки, на которые родители с обеих сторон перечисляют вполне приличные суммы. Голодать не придется и притеснять себя в чем-то так же. Зато научимся обслуживать себя во всем самостоятельно – покупать продукты, готовить, стирать, гладить, поддерживать чистоту и экономить. А захотим, закажем пиццу и пиво, завалимся и будем балдеть все воскресенье.
-Зере, ты любишь пиво и пиццу? – спросил он, когда они уже сели в машину.
-Обычное пиво как бы не особо. А безалкогольный фрут бир люблю. И пиццу – кто ж ее не любит. Но сегодня у нас тренинг, если только вечером.
-Да. Я спросил просто так. Просто пришло на ум, что мы теперь можем делать все, что захотим.
Зере засмеялась:
-Как в фильме "Один дома"?
-Точно!
    Интересно, думал в дороге Риота, а если бы мы столкнулись с настоящими трудностями – ни тебе жилья, ни денег, и на жизнь приходилось бы зарабатывать без протежирования отца? Курьером в Озон идти? Я хотя бы никаких забот не знал, когда в универ поступил и уже три курса отучился. А Зере еще только предстоит начать учебу. Её-то наверно мать обязана поддержать? Или уже не должна, если мы поженимся? Да даже если пока не поженимся, ведь у Зере теперь есть я, который обязан нести за нее ответственность. Вариантов того, что любовная лодка может разбиться о бытовые проблемы, Риота не рассматривал, хотя знал примеры некоторых знакомых пар, разбежавшихся именно из-за этого. Да что далеко ходить, его собственная двоюродная сестра после рождения дочки чуть с мужем не разошлась, правда, потом они помирились.
    Риота о таком пока не хотел даже думать, он вообще опасался молодых мамаш и присутствия маленьких детей. Сейчас ему хотелось поискать в интернете дистанционную работу, потому что пока у него висел незавершенный проект для Школы системного анализа. Но тут позвонил отец и сказал, что послал ему анкету для внештатной работы. Пару секунд Риота колебался, сказать ему или нет, что они решили переехать, но отца кто-то отвлек вопросом, и он завершил разговор с сыном. Следом позвонила Неля:
-Риота… зачем ты так? Отец просто был вчера раздражен из-за проблем на работе.
-Мама, мы решили жить одни. Слова папы здесь ни при чём. Хотим слушать громкую музыку, хотим бегать по квартире голыми, хотим петь и веселиться. Как-то так. Зере всего 18 лет, и сидеть в комнате тихо как мышь, она просто не способна. Да и мне стало неудобно вас напрягать. Звукоизоляция у нас в квартире между комнатами так себе, ну ты понимаешь, о чем я… 
-Только из-за этого?
-Да. Это я могу по два-три часа сидеть за компом в наушниках, а ей танцевать хочется, весь дом на уши ставить.
-Как же ты учиться будешь?
-Она ведь тоже будет. В колледже. Зато станем самостоятельными. А то, как оказалось, я даже капсулу в кофеварку неправильно пытался поставить. Всё твои заботы обо мне виноваты. Мама, поверь, я вас с папой очень люблю. Но мне пора начинать свою жизнь.
    К часу дня Риота и Зере собрались и поехали в спорткомплекс. Ему не терпелось увидеть ее на ковре. Правда, предстояло встретиться с Ильей и объяснить ему новое положение вещей. Он уже ждал в вестибюле, поэтому сразу увидел, что Риота и Зере вошли вместе. Она чмокнула Риоту и умчалась в раздевалку. А Илья уставился на него с вопросом в глазах.
-Ну да, мы вместе, – сказал Риота.
-Когда это вы успели? Неделю назад ты ее знать не знал.
-А ты со своей девушкой месяц что ли знакомился? Узнал, как зовут, и пошел с ней гулять.
-Я – это я. Мы встречаемся нечасто и уж точно не целуемся на людях.
-А мы вот так. И даже уже живем вместе. Пошли переодеваться. Потом все расскажу.
    Однако в раздевалке Илья все же спросил:
-И ты не боишься?
-Поздняк метаться. Мы с ней решили пожениться, – ответил Риота и засмеялся.

*** 13
    Риота даже не заметил, как пролетел месяц с момента их переезда в общежитие. За это время он успел доделать проект и написать уже пять пресс-релизов, за что получил около 50 тысяч рублей. Они с Зере так радовались этому, что устроили пир горой. А ведь текст двух релизов составляла Зере, Риота лишь немного его поправил.
    Но главное, их гнездышко постепенно стало уютным, потому что Зере заменила казенные шторы на новые, повесила эстампы на стены, тахту застелила красивым постельным бельем, а сверху стильным покрывалом, на пол привезла от матери ковер, лежавший у них в кладовой уже года три. На кухне она также все продумала, приобрела компактный набор посуды и необходимые кухонные принадлежности, а также заставила Риоту прикрепить новую пластиковую столешницу поверх старой деревянной, бывшей в пятнах, которые не отмывались. Даже полиэтиленовую шторку в душе заменила на полиэстеровую. Риота тем временем оборудовал для них два рабочих места. Компьютерные кресла пришлось приобрести, поскольку общежитие предоставляло только дешевые деревянные стулья. 
    Им нравилось здесь. Наверно потому, что в этой комнате они впервые занимались сексом. Это небольшое пространство уже пропиталось их запахами и мыслями. Риота несколько раз уже спрашивал Зере, достаточно ли времени прошло для того, чтобы узнать друг друга. Но она стояла на своем:
-Человека иногда и за несколько лет не узнаешь, а ты хочешь за месяц?
-И сколько ждать?
-Куда торопиться? Жди, когда мы оба дозреем.
-Так вроде уже дозрели?
-Мы еще ни разу не ссорились. А это чуть ли не самый главный тест на совместимость.
-Так давай поссоримся поскорей.
-Ну почему ты такой?! Это ведь не шутки. Жди и терпи. Жена не рукавица, с белой ручки не стряхнешь.
-Зере, какая же ты консерваторша. Кому сказать, ведь не поверят. Подумают, что я такой-сякой, эгоист и сволочь последняя, заманил девушку, чтобы поматросить и бросить.
-Тебе важно, что и кто подумает или реальный результат? На кону стоит наше с тобой семейное счастье. Слушай меня и больше никого.
-Я так и делаю. Просто хотел уточнить сроки. И вообще, даже придумать не могу, из-за чего бы нам с тобой ссориться? Так ведь можно и вовсе не дождаться женитьбы.
    Больше всего им обоим нравилось спать в обнимку. Это явно было что-то из детских комплексов, ведь оба они являлись единственными детьми в семье и в детстве мечтали о братиках или сестренках.
    Однако идиллия не может длиться вечно. И ссора между ними все же случилась. Правда, ссора это или что-то другое, Зере так и не поняла. А Риота точно знал, что это никакая не ссора, но сразу заявил, что тест ими пройден, и поэтому пора подавать заявление и покупать кольца.
    А случилось вот что – в один из вечеров у Зере сильно закружилась голова. Она сразу сказала Риоте, что у нее вот-вот начнутся критические дни, и послала его купить ночные прокладки. Однако ей пришлось сделать это еще не один и не два, а целых три раза. Все потому, что каждый раз он приносил не то, что нужно.
-Ты издеваешься?! Специально решил меня выбесить? – возмущалась она, а он в полной растерянности каждый раз стоял перед ней, пока не накричал на нее:
-Покажи мне в интернете, какие именно прокладки я должен тебе купить! Это что, так трудно?
-А раньше ты не мог это мне сказать? У меня в такие дни голова не варит, но оказалось, что у тебя голова варит еще хуже. Уйди с моих глаз!
    В итоге он купил еще шесть разновидностей этих штуковин, и она наконец-то выбрала ту, которая ей требовалась. А потом он полночи не спал, потому что согревал ладонями ей ступни, которые почему-то в это время стали у нее почти ледяными, и гладил поясницу, пока не заставил Зере выпить обезболивающее. И уснул только, когда убедился, что она согрелась и спит.
    Прошла еще неделя, потом еще. Илья сообщил Риоте новость. Оказалось, что Сашка сделал предложение той самой злыдне, специалистке по тканям и фурнитуре, с которой он постоянно ругался в командировках. Илья даже переспросил его, не силой ли она заставила Сашку сделать это. Но друг Илюхи и Риоты, смеясь, сказал им обоим:
-Это у нас так взаимное влечение проявлялось. Она злилась на то, что я с другой встречался, а я злился на то, что она злилась на меня. В общем, дурдом. Но в итоге мы напились и переспали. А потом уже не могли расстаться ни на день.
    Так и вышло, что Сашкину свадьбу сыграли первой, а свадьбу Риоты на неделю позже. И на ней больше всех веселилась баба Тася, которая ради такого случая надела свой самый изысканный наряд – платье и жакет, сшитые из старинного креп-жоржета, который хранился у нее в комоде с незапамятных времен. Один Илюха остался в полных раздумьях, но он всегда был рассудительным и обстоятельным, поэтому решил, что жениться ему в 22 года еще рановато.
                ***

© Copyright: Марк Шувалов,
          февраль 2024


4. Шумер и Аккад

    Шумер – древнее название юга Месопотамии в клинописных текстах. Южную часть Междуречья населяли шумеры, в северной части жили аккадцы. Для победы над гутиями (воинственным народом неизвестного происхождения) главы городов Шумера и Аккада объединились в военную коалицию, а после их совместной победы Шумер постепенно распространил свою власть над Аккадом, образовав Шумерско-Аккадское царство.
    Самым древним из когда-либо существовавших на нашей планете лунно-солнечных календарей считается календарь шумеров. Хотя существует еще более древний лунный календарь, относящийся к эпохе раннего мезолита. Он назван Шотландским по месту обнаружения артефакта, представляющего собой 12 углублений в поле, символизирующих фазы Луны. Эти лунки строго ориентированы на точку восхода солнца в день зимнего солнцестояния, благодаря чему первобытные люди могли делать поправку на реальное астрономическое время и точно знали, когда ждать очередной смены сезона.
    Однако только шумерский календарь исследователи считают первым наиболее полноценным календарем и отмечают его несомненную связь с образной системой, поскольку шумеры заметили, что каждый год в одном и том же месяце на горизонте восходит определенное созвездие, и связали восход этого созвездия с состоянием природы в данном месяце. Это состояние фиксировалось традициями в ритуально-мифологической форме. Так появился известный нам вавилонский Зодиак. Происхождение самих шумеров и родственные связи их языка не установлены, но именно с ними связывают возникновение цивилизации, появление письменности, первых городов и государств.

Пролог

    Антон, еще участь в школе, изучил происхождение фамилии своей семьи. И оказалось, что фамилия Шумер впервые прослеживается в историческом королевстве Богемия и в средние века была профессиональным именем сапожника. Но на филологическом факультете РГПУ им. Герцена, где он учился, все звали его Шумером, имея в виду жителя древнего Шумерско-Аккадского царства. И получалось, что его фамилия стала одновременно и его прозвищем на курсе. Именно поэтому он досконально изучил все, что нашел о древней шумерской цивилизации. Полностью по приколу однокашники иногда называли его Антоний Шумер. Сюда приплеталась еще римская история, хотя Антону резало ухо, когда его так называли, поскольку Римская империя возникла намного позднее Шумерского царства. Но римский след в его прозвище появился потому, что он часто повторял крылатую фразу "Карфаген должен быть разрушен". Однако все-таки чаще Антона называли просто по фамилии.
      
***1
    Несколько человек с курса, на котором учился Антон Шумер, поступили вместе с ним в магистратуру, поскольку хотели получить более высокую научную степень и серьезные теоретические знания, ведь до сих пор считается, что бакалавры – это как бы "недовыпускники".
    Всем парням, выбравшим магистратуру, пришлось сначала подавать заявление на предоставление последипломных каникул, чтобы не попасть под призыв, а потом еще и оформлять отсрочку от армии уже для обучения в магистратуре.
    Антон сначала колебался, даже решил пойти в армию, а поступать потом, но друзья убедили его, что поступать по свежаку надежней и учиться проще, пока еще не перезабыл все, что получил на бакалавриате. Девушкам в этом смысле было проще, но в магистратуру их поступило на два порядка меньше, чем парней. Однако особу, являвшуюся главным раздражителем Шумера последние три года в универе, он так же обнаружил в списках поступивших вместе с ним. Это она специально, думал он и злился, чтобы мне жизнь мёдом не казалась. Могла бы спокойно найти приличную работу, а не мельтешить снова у него перед глазами. Виктория Романенко, одна из лучших выпускниц наравне с ним. Придушить бы ее на время, чтобы мозг мне не выносила, думал он и представлял очень ярко ее судорожные трепыхания в момент, когда он сдавливал ее тонкую нежную шейку. И вообще, нужно поизучать вопрос – существуют ли методы ввода человека на время в летаргический сон. Ну, чтобы его характер не создавал проблем окружающим. Совсем убивать ее он, конечно, не хотел. А так, слегка. Да и красота лучше сохранится, если она просто будет долго-долго спать, а не мешать мне жить.
    Увидев ее на кафедре, он процедил:
-Ты специально это сделала?
-Тебя не спросила! – ответила она и пошла с независимым видом к выходу.
-Зачем?! – догнал он ее, – На черта тебе магистратура? Женщинам вполне достаточно бакалавриата. Ты и так любую работу себе найдешь с твоим красным дипломом и красивым личиком.
-Гендерный шовинист! – выдала она ему, словно пощечину.
    Вполне в духе последних трех лет их взаимоотношений. И почему они оба сразу возненавидели друг друга, ведь даже особых причин на это не имелось? Она несла стопу рефератов с проверки, а он несся по лестнице и нечаянно задел ее, так что рефераты упали и образовали подобие дорожки, потому что по одному улеглись на ступенях, ведущих вниз.
-Тебе что, 10 лет? Совсем ума нет?! – возмутилась она тогда. Но он очень торопился на индивидуальное собеседование, поэтому просто крикнул ей на бегу:
-Прости, я спешу.
    А потом оказалось, что они учатся в одной группе, хотя прошел уже почти месяц с начала учебного года. Но на лекциях она вечно садилась в самый дальний угол к окну, и получалось, что колонна перед ее местом, где она сидела, скрывала ее от всей аудитории. Впервые он разглядел ее в столовой, когда она стояла в очереди на раздаче, и с ней живо болтали девчонки из группы. С чего бы ей общаться с ними, подумал он, а после обеда все же увидел, где она села в аудитории. Подошел и наклонился к ней ближе:
-Боишься меня? Правильно делаешь. Сама же переведешься в другую группу.
-Не много ли берешь на себя? – посмотрела она на него с ненавистью,– К твоему сведению, группа в магистратуре с такой специализацией только одна. Сам переводись куда хочешь!
-Ладно, – сказал он, – Мы ведь разумные люди. Давай сегодня поужинаем где-нибудь и обсудим дальнейшую нашу жизнь в универе. Ты ведь понимаешь, что так не может продолжаться. 
-Даже не собираюсь! Просто не приближайся ко мне близко, и проблем не будет.
-То есть – по-прежнему война?
-Да! Ненавижу тебя!
-Кстати, а почему и за что? Давно хотел у тебя спросить.
-Не выношу таких самовлюбленных болванов как ты.
-И почему же это я болван?
    В это время вошел препод, и Антону пришлось отчалить и сесть на свое место. Гарик прислал ему смс, предлагал после лекций сходить в бар. С Гариком они подружились еще на первом курсе. Антону было интересно с ним, как со старшим по возрасту. После бакалавриата его друг поступил на специалитет, потому что собирался потом учиться в аспирантуре. Армия ему не грозила, поскольку он не прошел на бюджет в первый год после школы и поэтому уже отслужил. Гарик являлся свидетелем всех стычек между Антоном и Викой Романенко. В свое время все они в группе посмеивались над этой парочкой и ждали, когда же будет разрушен Карфаген. Но Вика так и не сдалась.
    Гарик заржал, когда узнал от Антохи, что Романенко попала с ним с одну группу магистратуры.
-Она меня в могилу сведет, – сетовал Антон, сидя с другом вечером в баре. 
-Вот убей меня, я так и не понял за все время нашей учебы, из-за чего вы конфликтовали,– сказал Гарик, потягивая забористый коктейль.      
-Да хрен его знает. Сейчас я и сам уже не помню причины, – ответил Антон, хотя, конечно, он лукавил. Не только с другом, но и с самим собой.

***2
    Когда-то в школе Вика Романенко получала только отлично за свои сочинения. Она обожала читать и глотала все подряд. Книги, которые оценила, если они были на бумаге, откладывала в книжный шкаф, а если в электронном виде, в папку на компе. Где-то классе в 9-м она стала писать миниатюры, зарисовки и эссе обо всем, что видела и чувствовала. Описывала она сценки из жизни, произошедшие в реальности. Родители читали и очень ее хвалили. Особенно папа, который по жизни был реалистом и не любил фантастику, а тем более гротеск или всякие там философствования. Однако Вике все время казалось, что в ее миниатюрах чего-то не хватает. Потом она поняла, что художественная литература – это переработанная реальность, потерявшая жизненную четырехмерность, или, напротив, получившая несравненно большую глубину, нежели произошедшие в действительности события. Все зависело от подхода автора, от его взгляда на события, от умения мыслить метафорично и от его понимания жизни. Постепенно для чтения она стала выбирать книги все сложнее и сложнее, а свои миниатюры и эссе забросила, потому что стыдилась их за примитивность и отсутствие мысли. Сохранила их себе лишь как напоминание о своем взрослении.
    Она не хотела стать писательницей. Во всем, что она читала, Вика выискивала не просто ответы на вопросы, возникавшие у нее постоянно, она выискивала созвучность со своими мыслями и неясными чувствами, которые не укладывались в простые формы – преданность, любовь, патриотизм, ненависть, равнодушие. Ее чувства, как и чувства других людей, всегда имели много граней, и, к примеру, преданность могла содержать в себе презрение, равнодушие и даже ненависть. Все это смирялось чувством долга, обязанностью быть преданной определенным идеалам или конкретному человеку, который не мог быть идеальным и имел наравне с достоинствами кучу недостатков.
    Именно для того, чтобы понять для себя, как сочетания слов и предложений становятся не просто текстами, а литературой – малой или большой, гениальной или не очень, она и выбрала для себя факультет филологии. Хотя, поступив на него и отучившись почти весь срок, поняла, что следовало поступать на психологический или даже лучше на философский. Однако все-таки почти против своей воли пошла в магистратуру по филологии. Потому что срок обучения там был всего два года, а получать второе полноценное образование философа или психолога значило открыть бесконечный перечень желаний и стремлений подниматься все выше и выше к пониманию сути жизни, которое достижимо и иными, более простыми путями. В этом ее убедила бабушка, которая не имела ни бакалавриата, ни магистратуры, но была мудрее многих высоких умов.
    В молодости бабушка пошла работать в школу после педучилища. В ту самую, советскую школу, где тогда еще принимали в пионеры и Комсомол. За пятьдесят лет работы с детьми и подростками бабушка впитала в себя все самое ценное, что привносили эти дети в ее сознание – мысли своих родителей, собственные детские открытия или даже какие-то ничем необъяснимые глубокие взгляды на жизнь, сформированные интуитивно на врожденном опыте прошлых поколений. Именно поэтому бабушка с легкостью понимала самые сложные из прочитанных её внучкой книг. И, главное, могла доступно пояснить ей все самые трудные для восприятия моменты.
    И все же Вика Романенко знала, что не только желание получить углубленные знания в области филологии заставили ее выбрать магистратуру вместо поиска интересной работы. С ее красным дипломом ей приходило много предложений от работодателей, но она не отвечала на них. Ее интересовал только один человек, которого она искренне ненавидела, но с которым стремилась конкурировать во всем. Именно он являлся для нее стимулом продолжать учебу. Не из-за новых знаний, а из-за борьбы за интеллектуальное первенство. Ей хотелось доказать ему, что мыслит он шаблонно и ограниченно, при том, что мнит себя великим знатоком истории и других дисциплин, которые оба они изучали. А главное, она хотела доказать ему, что знание многочисленных фактов, предметов и принципов не делают человека по-настоящему умным.   
    Об этом она не рассказывала даже бабушке. Ведь руководствовалась по сути постыдным желанием, не достойным настоящего интеллигента, обязанного принимать человека со всеми его слабостями, достоинствами и недостатками. Тем более что Шумер все-таки был по особому умен, она признавала это.            
    Но сегодня ночью она вдруг проснулась и поняла, что вовсе не борьба за первенство погнала ее в магистратуру вслед за Шумером. У нее на лбу выступил пот, и сердце перестало биться, а просто вибрировало без остановки. Если я считаю его болваном, во всем ниже меня, то почему ненавижу, думала она и понимала, что это вовсе не ненависть, а нечто совсем иное. Однако так просто сдаться она не желала. Плевать на то, что этот мерзавец так внешне привлекателен, плевать на легкость, с которой он сходится с людьми и покоряет преподавателей, а особенно преподавательниц. Он гнусный обольститель по своей сути, считающий, что только ему все позволено, а у остальных ума не хватит с ним соперничать.
    Я больше не стану что-то доказывать ему, сказала она себе. Много чести тратить свое драгоценное время на такое! Пусть он с ума сойдет в догадках, что же произошло, и почему я самоустранилась. Пора наконец-то заняться настоящим делом – самопознанием. И никто не должен мешать этому. 

***3
    Между тем Шумер думал о ней и ожидал со сладостным азартом кругового семинара. Ведь на бакалавриате все их интеллектуальные споры-стычки происходили именно на семинарах и порой превращались почти в шоу. Народ всегда потирал ручонки в предвкушении отменного зрелища битвы двух умников. Даже вмешательство преподавателей в их споры и попытки вернуть семинар в спокойное конструктивное русло не снижало накала страстей. Ведь очень часто в очередной спор между Шумером и Романенко включались и другие студенты, а однажды чуть не дошло до рукоприкладства, потому что тех, кто встал на сторону Вики, было больше, а те, кто защищал с пеной у рта Шумера, были физически сильнее и агрессивнее.
    Шумер каждый раз поглядывал на входившую в аудиторию Вику, но она тут же исчезала за колонной. Для себя он решил полностью поддаться ей, как бы она ни пыталась посадить его в лужу. Обычно он затрагивал самые спорные исторические моменты, не имевшие однозначных ответов, и интерпретировал их по-своему. Это всегда давало результат – Вика не могла пропустить такого и разбивала в пух и прах все его доводы. С этого и начинались все их споры. Но сегодня он решил, что пора заканчивать эти подростковые игры, и следует удивить ее своим джентльменским поведением и великодушием.
    В расписании их первый семинар в магистратуре стоял как раз на сегодня после 16 часов. Шумер основательно подкрепился на обеде, чтобы случайно не разозлиться и не начать какую-нибудь свару, а сделать так, как решил. Интересно, удивится ли она, думал он, и пытался найти ее в столовой среди множества студентов. В аудитории он обратил внимание на то, что сегодня на его противнице очень женственная блузка с длинными рукавами, оканчивающимися воланами, которые прикрывали кисти рук почти до пальцев. Непонятно почему, но вид этих воланов взволновал его.
    Тема сегодняшнего семинара звучала как "Творчество писателей постструктуралистов. Современный взгляд". Романенко всегда была неравнодушна к такому, подумал Шумер. Он предвкушал эффект от своего отказа спорить с ней. 
    Семинар начался, и лектор прочел вводные положения для дискуссии. Присутствующим предлагалось озвучить свою точку зрения по представленным вопросам. Начались ответы и обсуждения. Шумер поглядывал в сторону Вики, которая сидела довольно близко от него. Но она пока не вступала в общий разговор. Он тоже молчал. Лектор так и не дошел до них со своими вопросами. Семинар прошел довольно спокойно, и все расходились вполне удовлетворенными. Кроме троих участников, которые ожидали привычной стычки Шумера с Романенко.
    Когда все покинули аудиторию, в ней остались только они двое. Она сидела недалеко от окна, а он ближе к подиуму для лектора. 
-Ты решила положить конец нашей войне? – спросил Шумер.
-Надоели эти детские игры, – ответила она, встала и пошла к выходу. Но он нагнал ее почти у дверей:
-Давай поужинаем сегодня, я забронировал столик в ресторане. Тут недалеко.
-Зачем?
-Ну… Обсудим создавшееся положение как взрослые люди.
-Иди к черту.
-Это значит, да?
Она промолчала и вышла за дверь. Он снова нагнал ее и сунул ей в руку карточку ресторана:
-Буду ждать в 20 часов.
    В момент, когда он убирал руку после того, как дал ей карточку, то задел волан на ее рукаве. Ткань оказалась шелковистой и очень нежной. Он замер на мгновенье и взглянул сначала на свою руку, потом на волан. Вика перехватила его взгляд, быстро положила карточку в карман узкой юбки и засеменила на своих высоченных каблуках прочь. Шумер смотрел на ее ноги как завороженный, а потом в два прыжка снова нагнал и пошел рядом.
-Что еще? – возмутилась Вика.
-Как ты только ходишь на таких каблуках, да еще и в узкой юбке? Это такая мода мазохистки? Лодыжки не боишься подвернуть?
-Тебе какое дело?!
-Так меня же сразу осудят и посадят, если ты у меня на глазах получишь травму, а я буду стоять и смотреть. Так что от греха провожу тебя до остановки.
-Ты совсем берега попутал? Я всегда в таких туфлях хожу. И раньше ходила. С чего это ты заметил мои каблуки и юбку? Не боишься, что я заявлю на твои домогательства?
-Не боюсь. Во-первых, я еще даже не начинал…
Она резко остановилась и развернулась к нему:
-Мы же хотели окончить войну? Или ты передумал? Отстань от меня, люди смотрят! Или не жди меня в 20 часов.
-Хорошо, хорошо. Но только ты это… поаккуратней ходи. Я, правда, переживаю.
-Какая муха тебя укусила? Сгинь.
    Он притормозил, а она пошла дальше своими быстрыми шажками, которые только и позволяла ей юбка. И от этого фигура ее, начиная от талии и ниже, вынужденно осуществляла покачивающиеся движения. Поэтому Шумер стоял и, сглотнув слюну, смотрел ей вслед. А потом заметил, что еще двое парней смотрят туда же, куда и он.

***4
    Она пришла. С опозданием на 10 минут, но Антон тут же вскочил и галантно отодвинул ей стул, чтобы она села. А потом кивнул официанту и сказал:
-Принесите мой заказ.
Вика удивленно взглянула на него, но промолчала. Оказалось, что Шумер заказал для нее то, что она действительно любила. А еще налил ей белого вина. Красное она не пила, потому что от него у нее сильно розовели щеки. Этот гнус все обо мне узнал, подумала она, но вино пригубила и начала есть рыбу в сливочно-горчичном соусе.
-О чем ты хотел поговорить? – спросила она Шумера, который также проголодался, поэтому алчно заглатывал тушеное мясо с грибами.
-Слушай, Вика, как ты думаешь, если человек прямо говорит, что хочет тебя – это тоже домогательство или все же честные намерения?
Она застыла с вилкой, поднесенной к самому рту.
-Что с тобой? – воскликнула она резко и положила столовые приборы рядом с тарелкой.
-Нет-нет, ты, пожалуйста, ешь. Это я так просто, чисто из любопытства, как бы трактовали такое юристы. 
-Ты можешь говорить серьезно? Хотел ведь пообщаться и решить вопрос о нашей междоусобной войне.
-Да, хотел. Но на самом деле я тут прикинул, вспомнил многое, проанализировал и все понял.
Она пригубила воду, но к еде больше не притронулась.
-Что именно ты понял?
-Ну, то, что мы вели себя как дети, хотя все лежало на поверхности. Я нравлюсь тебе, а ты – мне. Сегодня я на твои ножки смотрел и хотел убить двух придурков, которые тоже на них глазели, когда ты уходила. Ладно, ладно, это я недоразвитый и долго не въезжал в реальное положение вещей, и ты поэтому злилась на меня. Но повинную голову не секут.
-Я ухожу, – сказала Вика и встала.
-Не сбегай, будь честной перед собой. Я ведь прав, я всегда прав в спорах с тобой! Признай это.
    Она хотела уйти, но он вскочил и схватил ее за плечи:
-Ну почему? Почему ты так? Хотя ты всегда была бескомпромиссной… Ладно, ладно, понимаю, ты ждала этого намного раньше, а я дозрел только сейчас. Но это не повод отталкивать меня. Ведь я нравлюсь тебе, и ни на кого другого ты не смотрела с самого начала.
-Думаешь, ты все обо мне знаешь?! – воскликнула она.
-Конечно,– самоуверенно ответил он, положил деньги на столик за заказ и быстро пошел за ней вслед.
Она открыла карту на смартфоне, но Антон сказал:
-Я на машине,– потом взял ее за руку и потащил за собой, потому что она упиралась. Однако в машину все-таки села.
-Думаешь, если ты пару минут смотрел на мои ноги, то я должна растаять?
-Не думаю, поэтому… – он повернул ее лицо к себе и стал целовать.
    Однако Вика не знала, торжествовать ли ей, когда они уже находились в его съемной квартире. Шумер сладко спал после секса, но даже во сне продолжал крепко держать ее и не выпускал из своих объятий. Вике все же казалось, что он по-прежнему действует по какому-то своему хитроумному плану победы над ней, неважно какими методами. Ведь она часто слышала, как он после их стычек уверял своего близкого друга Гарика, что Карфаген будет разрушен.
    Осторожно освободившись, она выскользнула из его рук, быстро собралась и исчезла. Впереди предстояли выходные и, по крайней мере, целых два дня ей не требовалось идти на лекции. А пропускать их без уважительной причины она боялась, потому что не хотела вылететь с бюджета.
    Дома она сказала, что ужинала, после чего заперлась в своей комнате. Села перед зеркалом, стала рассматривать себя с пристрастием и думать. Но через час после ее приезда домой в дверь настойчиво позвонили. Открыла мать и о чем-то поговорила с кем-то. А потом постучала к дочери:
-Викуся, там к тебе пришел кое-кто. Говорит, что он твой парень.
Вика вышла из комнаты. Антон уже стоял в прихожей:
-Собирайся, – сказал он сердито, – Кто так делает? Я забираю ее, – крикнул он матери Вики, которая деликатно удалилась перед этим. После его слов мать выглянула в прихожую и вопросительно посмотрела на дочь.
-Я пришлю тебе адрес, – сказала Вика и пошла в свою комнату собирать сумку.
    К Антону они ехали на такси, потому что до этого у него дома они пили вино.
-Я в детстве мечтал стать библиотекарем,– сказал Антон, – И не смей больше так делать!
-Не вижу логической связи в твоих словах: библиотекарь и фраза принуждения.
-Библиотекарь – это тот, кто всегда и во всем ценит строгий порядок! – ответил Антон.
-И ты всегда теперь будешь давить на меня?
-Мы вместе, поняла? И твоих побегов я не потерплю!             
 
***5 
    Утром они проснулись по очереди, Антон раньше, Вика чуть позже. Но оба ощущали себя так, будто прожили вместе уже много лет. После умывания и чистки зубов он привычно пожарил яичницу и заправил кофеварку, а она застелила постель и открыла балкон для проветривания комнаты.
-Не стой на сквозняке, – сказал он и накрыл ее легким пледом.
-Никакой романтики, – буркнула Вика, когда села завтракать.
-Дурочка, это и есть романтика, – улыбнулся Антон и подал ей хлеб.      
-Так же не интересно. Мы, считай, все друг о друге знаем.
-Ну… самое главное – да, знаем. Но весь цимес в деталях и нюансах.
-Слышь, библиотекарь, а вчера мне понравилось, как ты забрал меня из дому.
-Правда же, здорово? Я был таким бруталом, аж сам загордился.
-Все никак не наиграешься? Что мне с тобой делать?
-Любить, что же еще.
-Мне заранее страшно, что тебя уже через полтора года призовут. Ты же рафинад, армия тебя может сломать.
-С чего это? Ну, хочешь, я спортом займусь, подготовлюсь так сказать?
-Хочу. Так мне спокойней будет.
-Ты поэтому притихла, как в магистратуру поступила?
-Конечно. Переживала, что ничего так и не сделала, а время-то уходит.
-Ладно, ладно. Обещаю, так что не переживай.
    Для начала они поискали ближайший тренажерный зал, и Шумер приобрел абонемент на месяц. Потом гуляли по городу, держась за руки, словно все последние три года только и делали, что целовались-миловались, а не дрались чуть ли не до крови в спорах за первенство в знаниях и логике. Конечно, ей казалось, что его взросление слишком затянулось, но он все же сумел перешагнуть ступень и доказал ей, что уже способен понимать ее. Подтверждением этому являлась его полная покорность и согласие с ней во всех практических вопросах. Но она все равно тут и там натыкалась на его непреодоленный инфантилизм и наивность. Впрочем, Шумер быстро учился всему, что она ему давала. Ведь он стремился радовать ее. Но просто смешить – это одно, а доказывать ей свою жизненную состоятельность – совсем другое. Теоретические знания в этом оказались совершенно неприменимыми, здесь требовалось включить глубинные инстинкты и направить их в нужное русло. Но главное он уже сделал – разобрался в том, что любит ее. Впрочем, оставалось много еще чего.
    Поэтому Вика боялась – не за себя, про себя она давно уже все поняла, просто не хотела себе в этом признаться. Она боялась, что Шумер опомнится и вдруг решит, что ошибся. Или заглядится на другую, или еще что-нибудь. Она ведь не могла знать многих деталей его жизни, потому что терпеливо ждала, что он сам будет ей их раскрывать.
    Когда она приезжала к родителям, отец спрашивал, все ли у нее нормально, а мать начинала суетиться, помогала собирать необходимые вещи, но молчала, опасалась что-то спрашивать. Вика поглядывала на нее и говорила:
-Мама, пока у нас все хорошо.
-Пока? Ты не уверена в нем?
-Он три года в универе не мог себя понять.
-С другими гулял?
-Нет. Просто для него другие вещи были важней – учеба, амбиции…
-Но ведь он взрослый парень, у него же был секс до тебя?
-Мама, у меня тоже был секс до него. Но все это ничего не значит.
-Как у вас, молодых, все сложно. Встречались и даже спали с другими, а любили друг друга.
-Я ждала, когда он осознает это. И в себе сомневалась.
-И как же все произошло? Как вы оба поняли?
-Как бы тебе объяснить… Щёлкнуло что-то в мозгах.
-Щёлкнуло? – изумилась мать. Ее удивляло и тревожило то, что дочь не имела парня в универе. Даже в школе к ней то и дело постоянно клеились мальчишки. А в универе Вику словно подменили, она перестала делиться с матерью и вообще стала слишком серьезной. Мать списывала это на сложность учебы, потому что видела, как усердно дочь просиживала вечерами над рефератами и учебными материалами в интернете. Но и летом Вика так и не завела ни одного романа, все с двумя подружками общалась. И вдруг сейчас этот парень объявился, хотя, оказывается он и являлся причиной того, что, поступив в универ, она больше ни на кого не смотрела. Наверно, подружки Вики все о ней знали, хотя сейчас мать сомневалась в этом. У нее начало болеть сердце, и поэтому она напекла пирожков как мать Красной шапочки и поехала к бабушке Вики, поговорить по душам. Потому что знала, что дочь постоянно общается с бабушкой в соцсети. Вот с кем все они всегда и всем делились. Даже отец Вики всегда спрашивал совета у своей тёщи, когда в чем-то сомневался. И постоянно дарил ей всякие планшеты, смартфоны и ноутбуки, потому что она очень ценила все новое в электронике. А прошлогодние девайсы и гаджеты раздавали племянникам и другим родственникам, которые очень этому радовались. 

***6               
    Ната всегда поражалась мудрости и обширным знаниям своей матери. Сама она имела высшее экономическое образование и долгие годы работала главным бухгалтером. Сначала в небольших фирмах, потом в фирмах покрупнее, пока ее не приняли в госкорпорацию. Сейчас как раз наступил пик ее карьеры. Ее ценило и поощряло руководство, отмечали ее аналитический ум, знания и опыт, ее оклад постоянно повышался год от года. А непосредственный начальник всем говорил, что не встречал бухгалтера умнее. Она уверенно разруливала самые сложные финансовые проблемы, однако в жизни собственной дочери ничего не могла понять, как ни старалась.
    Когда она познакомилась со своим мужем, они погуляли всего ничего, какой-то месяц, и после этого поженились. Ей тогда исполнилось 25, ему 27. Потом они долго-долго откладывали зачатие, потому что у Наты была ответственная работа. И в декрете она почти не сидела, маленькую Вику фактически вырастила бабушка, которая в то время работала в школе-интернате. Малышка целый день проводила рядом с бабушкой, пока та вела занятия с особенными детьми. Поэтому Вика уже в пять лет умела читать и писать, а также решать довольно сложные задачки по математике, любила листать учебники по физике и биологии, а также очень хорошо рисовала.
    Бабушка до сих пор работала. Не полную неделю и неполный рабочий день. Вела занятия с самыми сложными детьми, имевшими особенности развития. Записаться к ней стремились очень многие родители проблемных деток.
    Сегодня бабушка отдыхала, потихоньку наводила порядок в квартире, потом садилась и снова отдыхала. Она давно уже завещала квартиру Вике, поэтому была спокойна в этом плане. Хотя внучка всегда оставалась главной ее заботой. Этот ребенок очень рано стал относиться ко всему слишком ответственно. Бабушка переживала о том, что, на ее взгляд, маленькая Вика мало веселилась и не отличалась детской беспечностью, свойственной другим детям.
    Приехавшая Ната подробно поведала матери все свои тревоги о дочери. Галина Игнатьевна внимательно выслушала ее и долго молчала. Ната знала, что так мать обдумывает услышанное, поэтому не торопила ее.
-Не переживай,– сказала бабушка, сидя в своем старинном кресле, которое очень любила.
-Но что ты скажешь обо всем этом? – спросила дочь, – Например, о том, что у них там что-то щёлкнуло.               
-Так бывает, – сказала бабушка, – Видела я этого парня, когда приезжала к ней в университет.
-Ты ездила к ней? Интересно, когда и зачем?
-Это ты поздно спохватилась, а я еще три года назад тревогу забила. Вот и поехала во всем разобраться. Попросила разрешения посидеть у них на одной из лекций, потом в столовую с ней ходила, по кампусу гуляла, а потом на семинаре сидела в уголке. Там всё и разглядела в подробностях.
    Дочь изумленно на нее смотрела:
-И что же ты разглядела? Бог мой, вы обе меня с ума сведете.
-Да все разглядела. Сразу этого сосунка вычислила и все про него поняла. И внучку свою поняла. У нее другого выхода не имелось, как только ждать, пока он не повзрослеет. И она справилась. Хитрая это штука – подсознание. Оно ей и помогло, зашорило на время глаза, а потом в нужный момент и щёлкнуло.
Ната сидела с открытым от удивления ртом.
-И ты это три года назад все поняла?
-Говорю же тебе – приехала и увидела все как на тарелочке.            
-И что же теперь? Что с ними будет?
-А что? Все хорошо будет. Вика сказала, что он в тренажёрку начал ходить. Ему ж через полтора года в армию, а он гуманитарий сахарный.
-Я бы не сказала, что такой уж сахарный, – удивилась Ната, – Приехал за ней, наорал и увез к себе.
-Ну, так сделал все, как ей хотелось. Молодец, сообразил.
-А я-то понять не могла, почему она так покорно его послушала. Всегда же такая своевольная и упрямая…
-Лицом к лицу лица не разглядеть, классику всегда помнить нужно, – засмеялась бабушка, – Он до этого все в игры играл, готовился свой Карфаген разрушать, а на деле как Шумер постепенно поглотил Аккад и создал свое "Шумерско-Аккадское" царство.
-Какое еще царство? Какой такой Карфаген?
-Тёмная ты бухгатерица. А эти детки – филологи! Понимать нужно. У них и любовь непростая, а со многими подтекстами и подстрочниками.
-А это не одно и то же? Ну, я про подтексты…
-Нюансы разные, не улавливаешь? Подтекст – это скрытый смысл, а подстрочник – разъяснение смысла.

***7
    Раньше Вике казалось, что время тянется черепашьими шагами, а сейчас оно проскальзывало словно в ускоренном кино. Да и Шумер подливал масла в огонь – просто разрывал ей сердце своей любовью. Ластился к ней как котёнок, на шаг не отходил, каждый пальчик целовал. Даже на людях не стеснялся. Они расписались и никому ничего не сказали, не хотели суеты и лишних денежных трат. И так фактически сидели на шее у родителей до окончания учебы.
    Вика иногда вскакивала ночью, ей теперь часто снились кошмары, в которых Шумер получал какие-то страшные ранения, падал с каких-то непонятных полуразрушенных зданий прямо на торчащие оголенные штыри арматуры или погибал на стрельбище от случайного выстрела сослуживца. Хотя за месяцы, которые они жили вместе, он прилично накачал мускулатуру и физически окреп. Но она все равно боялась.
    А он наслаждался и млел рядом с ней. В универе уже давно никто не удивлялся этим двоим и тому, что они ни на минуту не могли разлучиться. Хотя Вика так извела себя своими страхами, что даже похудела. И когда Антон привел ее знакомиться к своим родителям, ее почти ветром качало.
-Твоя жена не здорова? – поинтересовалась его мама.
-Понимаешь, она заранее переживает о том, что меня через год с небольшим призовут в армию. Ей сны всякие снятся, она плохо спит и плохо ест. Я уже замучился ее убеждать, что все будет хорошо.
    Его отец внимательно слушал сына и не менее внимательно смотрел на Вику, а потом сказал:
-Жена, конечно, должна волноваться за мужа, но и свое здоровье должна оберегать. Это обязанность женщины. Ей еще детей рожать.
Вика посмотрела на него испуганно и уткнулась в плечо Антону.
-Папа, мы пока об этом не думаем. Нам еще год учиться, потом защищаться, а потом меня ждет армия.
-А зря не думаете. Я уже подал представление на тебя вышестоящему руководству. Твою кандидатуру утвердили и поставили в резерв на должность пресс-секретаря моего зама. А это значит, что у тебя будет бронь от призыва. Но не надейся на легкую жизнь. У нас раз в год обязательные военные сборы на месяц для поддержания формы сотрудников. Мы же, как-никак, военное ведомство. Так что не затягивайте с потомством. Очень внуков хочется. 
                ***             

 © Copyright: Марк Шувалов,
          февраль 2024


5. Армянское радио
 
    Все Христианские Церкви отмечают праздничные дни, основываясь на числах солнечных месяцев, и большинство праздников имеют определенную дату, не зависящую от дня недели, на который выпадает это число. И только Армянская Апостольская Церковь имеет особый календарь. В нем большинство праздников являются переходящими, и дата их празднования меняется из года в год. Основой календарного цикла Армянской Апостольской Церкви является Пасха – переходящий праздник, который в разные годы может отмечаться в период с 22 марта по 25 апреля. Все воскресенья отведены по этому календарю Господним праздникам или являются днями воспоминания Воскресения Христова. Все среды и пятницы – постные дни: пост в среду держится в память о страданиях Спасителя, а в пятницу – в память о смерти Иисуса Христа. Дни святых отмечаются в понедельник, вторник, четверг и субботу, если на эти дни не выпадает Господний праздник или пост. Все субботы посвящены святым – даже во время Великого и других постов субботы являются днями памяти святых.

Пролог

-Можно ли гладить капроновые чулки?
Ответ армянского радио:
-Можно, если они на красивых женских ножках.               
   
    Тема армянского радио до сих пор имеет место в новых анекдотах. А возник этот культурный феномен по одной из научных версий так: По приглашению Советского Правительства в Армянскую ССР 1940-1950-х годов репатриировалось множество этнических армян из-за границы. Привычных реалий советской жизни эти вчерашние жители Франции, Сирии, Ливана и т.д, не знали. И обращались за разъяснениями с помощью писем как раз на радиостанции. Для репатриантов на радио Армянской ССР якобы была создана особая передача "вопрос-ответ", где дикторы и отвечали на простые и наивные вопросы новых земляков. Например, где достать дефицитный товар или как правильно общаться с милиционерами. Радиоведущие старались отвечать серьезно. Но иной раз выходило очень смешно. Анекдоты об армянском радио не представляют собой единого цикла, так как слова "армянское радио спрашивают" можно убрать без нанесения ущерба анекдоту. Большинство этих шуток встречаются и в других вариантах.

***1
    Саргиса часто спрашивали, кто он по национальности. В его внешности присутствовало что-то греческое, турецкое или даже французское, но уж никак не армянское. И характер – слишком спокойный и мягкий. Имя Саргису дал дед, который считал себя армянином. Являлось ли это правдой, никто не знал, но так по его словам было записано у него в старом паспорте. В новом уже значилось – русский, по национальности матери, а потом национальность в паспортах перестали вписывать. Родители Саргиса оба считали себя русскими, но назвали сына в угоду дедушке, который действительно чем-то напоминал армянина. Со временем и родители привыкли к этому имени, им нравилось, что оно выделяет их сына среди других детей.
    По натуре Саргис был мечтательным, но лет с 17 он старался скрывать это и пытался вести себя брутально. Знакомился с девушками, встречался с ними, расставался. Не получалось у него с кем-то остаться надолго из-за одной чисто физиологической проблемы интимного свойства. Хотя врачи не находили у него никаких патологий, да и девушек в нем все устраивало, но ни с одной из них он ни разу не смог получить разрядку, а попросту, ни разу не кончил. Поэтому после нескольких неудачных попыток перестал искать контактов с ними и оставался один уже продолжительное время. Отслужил в армии, поступил в колледж, выучился и нашел хорошо оплачиваемую работу – бухгалтером в коммерческой фирме.
    Ему нравилась его начальница, очень целеустремленная и деятельная особа 27 лет, успешно ведущая свой постепенно растущий бизнес – швейное производство. Саргис по совместительству помогал ей находить заказы, ездил по торговым сетям, предлагал пошив униформы для персонала, приходил с предложениями в школы, в небольшие фирмы, кафе и т.п. У него хорошо получалось, ему нравилось радовать заказами Илону, работавшую в поте лица – достающую расходные материалы, нитки, пуговицы, ткани и фурнитуру, лекала и запчасти для швейных машин. Всем этим она занималась одна, но с приходом в фирму Саргиса, именно он стал ее незаменимым помощником. Но он даже не пытался выказывать ей хоть какие-то знаки внимания, напротив, всеми силами скрывал свою симпатию и молчал на тему того, что она ему очень нравится, потому что помнил все свои предыдущие неудачи на личном фронте. Бывшие его избранницы иногда звонили и пытались вернуть прежние отношения, но он мягко отказывался от встреч. В свое время девушек не слишком волновала его проблема, ведь сами они получали достаточно удовольствий с ним. А то, что он оставался неудовлетворенным, Саргис старался не показывать каждой из них.
    Фирма, где работал Саргис, называлась "Рукодельница". Ему не особо нравилось это название, но он помалкивал, не хотел расстраивать Илону. В штате она имела 12 швей, 2 портных, технаря по швейному оборудованию и парогенераторам, веб-дизайнера одежды, двух закройщиков, двух подсобщиков и водителя "буханки", которую она сначала арендовала, а потом выкупила по остаточной стоимости у одной из школ. Функцию менеджера по продажам и договорника выполняла она сама, а теперь ей в этом помогал и Саргис. Они вдвоем часто засиживались на работе допоздна. Он – за бухгалтерией, она – за договорами и сметами для заказчиков. Поэтому Илона в такие вечера заказывала доставку готовой еды, и они ужинали вдвоем, поглядывая в телевизор. Иногда ей требовалось снять напряжение, и она просила его заранее купить на вечер пару упаковок пива в соседнем супермаркете. Он не очень любил пиво, но за компанию с ней пил его и делал вид, что кайфует. Ему нравилось, что она, выпив пару банок, иногда рассказывала ему что-нибудь смешное из своей прошлой жизни, но собственно о жизни молчала.
    Обычно за ней, если она пила алкоголь и не могла сесть за руль, приезжала подруга, угрюмая и молчаливая, спортивного вида девица со стильной мужской стрижкой и с пробритой в центре по последней моде бровью. Она взваливала выпившую Илону на плечо и несла в свой навороченный черный мерс. Саргису такой даже не снился. Пожилой охранник, провожая их взглядом, как-то сказал:
-Любовница ейная.
-Чья? – изумился Саргис.
-Дык Илоны. Кто ж еще таким преданным может быть. Качается в тренажёрке. Я ее там постоянно вижу. И на парней не реагирует, словно их нет. Мимо идет. Одному при мне за шуточку нос расквасила одним тычком. Никто даже ничего не понял. Зовут Кристина.
-Они что же, живут вместе? – спросил Саргис.
-Кто его знает, – ответил охранник и пошел закрывать помещения, чтобы потом сдать все на сигнализацию.               
    Сегодня Илона выпила больше обычного, поэтому Саргис ждал, что снова приедет Кристина. И она приехала. Взглянула на Саргиса и сказала:
-Помоги, у меня ранение на плече.
Изумлённый Саргис кивнул, подхватил Илону на руки и понес ее к машине Кристины.
-Со мной поедешь,– сказала она нему, – Я не смогу ее до квартиры донести. Садись с ней рядом и смотри, чтобы она мне салон не уделала.
    В машине она дала ему бумажный пакет и упаковку влажных салфеток. Илона во сне навалилась ему на плечо.
-Илона твоя девушка? – спросил Саргис Кристину.
-Ничего не перепутал? Я не лесби. Мы с детства дружим.
-А что с твоим плечом?
-На съемках реквизит на меня упал.
-Ты каскадерша?
-Чего ты как армянское радио? Поехали,– ответила она.

***2 
    Когда Саргис занес пьяную Илону к ней в квартиру, Кристина что-то там делала в спальне, раздевала ее, наверно, и укрывала. Потом вышла и сказала:
-Пошли.
-А вдруг ей плохо станет? – спросил Саргис.
-Моя квартира напротив. Я включила радио-няню. Услышу, если что. И проведаю ее часа через два. Мне плечо обработать нужно. Езжай домой.
    Он вышел из квартиры, подождал, когда Кристина тоже вышла, а потом открыла свою дверь.
-Чего не уходишь? – спросила она.
-Может, моя помощь нужна? У тебя же плечо…
-Надо же, какой внимательный. Ладно, заходи, обработаешь мне рану.
    Рана оказалась серьезной, но фельдшер скорой еще на съемочной площадке даже пару швов ей наложил. Однако сейчас кровь уже сильно сочилась, так что пропитала ее темную рубашку. Кристина сняла ее и осталась в майке. Саргис обработал рану, наложил на ее плечо большой пластырь и дополнительно зафиксировал его бинтом.
-Чай в кухне сделай, – сказала Кристина.
Он какое-то время не мог отвести взгляд от ее груди, потому что майка ее была надета на голое тело.
-Хорош пялиться, – сказала раненая хозяйка квартиры и ушла в другую комнату, откуда вышла уже в накинутой сверху блузке.
Саргис приготовил чай, нашел в навесном шкафу сладости, а в холодильнике колбасу и чиабатту. Сделал пару бутербродов и сел. Кристина села напротив.
-Хорошо, что левое плечо,– сказала она, взяла бутерброд и стала есть,– Не пил бы ты с ней больше, у нее гастрит, ей вредно.
-Разве послушает? – возразил Саргис.
-Послушает, если сам пить откажешься. Одна она не станет. Нравишься ты ей, вот она и кадрит тебя.
-Меня? Кадрит? Да она ж на меня даже не смотрит.
-Не будь слепцом. Она тебе вроде тоже нравится.
Саргис кивнул, хотя сейчас уже стал сомневаться в этом.
-Нравится или нет? – спросила Кристина с нажимом.
-Что я могу? Мне многие девушки нравятся. Ты тоже.
-Про меня забудь! Я с парнями завязала навсегда.
-Почему? – спросил Саргис испуганно.
-Потому! Выметайся. Такси за счет "Рукодельницы". Вот тебе корпоративная карта. Это моя, я ведь совладелица фирмы.
-У тебя же плечо… и Илона там совсем одна…
-Тебе повторять нужно? И зачем она только такого как ты на работу взяла.
-Какого такого? У меня диплом бухгалтера.
-Ты себя в зеркало видел, бухгалтер?
-А что такое?
-Уходи!
   
    Когда Саргис шел по ночной улице, то никак не мог понять, что же дальше делать и как быть. Например, завтра. Он ведь совершенно не умел врать и притворяться. А теперь еще Кристина ему в лоб сказала про симпатию к нему Илоны. Но он уже не мог о ней думать, ему хотелось облапать каскадершу в ее майке на голое тело. Толку-то, что к чаю она вышла в блузке, сквозь тонкую ткань как горошины выпирали ее возбужденные соски.
    Он развернулся на полпути и через 10 минут стоял перед ее подъездом. Она открыла дверь и спросила:
-Что-то забыл?
-Забыл, – сказал он и шагнул в квартиру, вынудив каскадершу попятится.
-Смерти не боишься? – произнесла она в замешательстве.
-Не боюсь, – выдохнул он и прижал ее к стене в прихожей.
-Ты умом тронулся? Я ж тебя одной левой, – пыталась она вырваться, но он изловчился и впился губами в ее губы.   
-Я не хочу… я завязала,– пыталась она говорить, но он целовал ее в шею и не выпускал:
-Как завязала, так и развяжешь. Зря сопротивляешься, в тренажерке свои фокусы показывай, мне не нужно, я тебя сразу почуял.
-Илона мне не простит.
-Забудь о ней, мы одни, она ничего не узнает.               
-А дальше-то что? Как ей в глаза оба будем смотреть?
-Честно и благородно. Как же еще?

***3
    Под утро она чуть не силой выгнала его, боялась, что Илона зайдет к ней чай вместе пить. Саргис еле оторвался от нее. Сел на такси и поехал домой – принять душ и переодеться. Но потом подумал и послал Илоне смс, что берет выходной по семейным обстоятельствам.
    Кристина молчала, не звонила, но он понимал, что она пока валандается с подругой, отпаивает ту с похмелья. Потом ей требовалось встретиться с постановщиком трюков и решить, что делать, ведь плечо у нее все-таки болело. А Саргис поехал к отцу в департамент.
    Отец Саргиса работал в Центре развития и поддержки предпринимательства, поэтому уже два раза предлагал сыну пойти в фирму с более выгодными условиями, чем оклад в "Рукодельнице". После ночи с Кристиной Саргис понял, что не сможет вернуться и работать у Илоны. Полдня он потратил на то, что беседовал с директором айти компании, который в итоге принял у него заявление и дал ему три дня для завершения дел на прежнем месте. Оклад Саргису предложили чуть ли не в два раза больше, чем платила ему Илона.
    После обеда он созвонился с каскадершей, они договорились встретиться в городе в одном кафе, которое ему нравилось. Когда она появилась, его словно ветром подняло, он обнял ее, хотя Кристина и пыталась его урезонить:
-Ну чего ты, чего? На нас смотрят.
Новость о том, что он решил сменить работу, она выслушала молча, потом кивнула:
-Да, так будет лучше всего.
-Что Илона? Пришла в себя после вчерашнего? – спросил он, не выпуская руку Кристины. Им принесли кофе.
-Да, пришла. Я не знала, куда глаза от нее прятать.
-Давай ей просто все честно скажем. У нас с ней ведь совершенно ничего не было кроме взглядов.
-Саргис… я не могу.
-Хорошо, я скажу ей сам. Но мы ведь сможем встречаться у тебя?
-Нет… понимаешь… она имеет ключи от моей квартиры, мы же с ней не разлей вода с самого детства.
-Тогда будем встречаться у меня. Я найду съемное жилье поближе к тебе.
-Саргис… давай не будем…
-Почему? Ты поняла, что я не подхожу тебе?
-Нет. Просто я не смогу общаться с Илоной, если мы будем с тобой…
-И из-за этого ты хочешь порвать со мной?
-Да… пока у нас не закрутилось все намного сильней.
-Сильней уже некуда. Ты не поняла еще? Хорошо. Я все же сниму квартиру, а ты подумай о нас с тобой. Не стану давить на тебя, хотя и могу. Могу?
-Да. Именно поэтому и прошу тебя – дай мне время.
-Сколько тебе нужно времени?
-Ну… полгода-год…
-Месяц! На большее не надейся.
    Он встал и пошел к выходу. Потом обернулся и увидел, что она сидит, закрыв лицо руками.
На следующий день утром Илона сидела совершенно ошарашенная его заявлением. Он постарался смягчить удар, благодарил ее за все, просил простить и т.п.
-Тебе нужно больше денег? – спросила Илона, – Я давно решила, что со следующего месяца буду доплачивать тебе за работу с заказчиками. Саргис! Не уходи, не бросай меня! Вы что, все решили меня бросить?
-Все? – удивился он.
-Лучшая подруга вообще собралась уезжать в Москву. Как мне жить? Что делать? Саргис! Я прошу тебя, очень прошу! Одна я не справлюсь.
-Понимаешь, Илона, – сказал он, – Моя девушка… она будет сильно ревновать. Ты такая красивая.
Илона уставилась на него и несколько секунд молчала.
-У тебя появилась девушка? Ты вроде ни с кем не встречался.
-Да, так было. Но теперь все изменилось.
Она помолчала, но потом вновь начала:
-Обещаю, что твоей девушке не о чем будет беспокоиться! Давай больше не ужинать вместе после работы, я бы точно не позволила такое своему парню. Согласен? Двойной оклад буду тебе платить, ты ведь фактически вместе с бухгалтерией исполняешь работу менеджера по продажам. Очень прошу, Саргис!
-А твоя подруга, она же вроде совладелица "Рукодельницы"?
-В том-то и дело! Решила передать мне свою долю в уставном капитале безвозмездно. Я ничего не могу понять! Какая муха ее укусила?
-Может, она влюбилась в кого-то?
-Да мы с ней с самого детства не разлей вода. Я бы знала. Но она говорит, ей контракт предложили, будет сниматься в каком-то боевике. Заработать хочет на квартиру, сейчас ведь пока арендует рядом со мной. 
    После этого разговора он вышел на улицу, сел на скамейку в сквере и набрал Кристину.
-Что ты надумала? – спросил он ее без предисловий, – Уезжать собралась? Что еще за контракт? Вчера еще ни о каком контракте ни слова не говорила.
-Саргис… нет никакого контракта. Но… ты же сам дал мне время.
-Месяц, не больше! А ты… зачем хочешь передать свою долю Илоне? Может, и от квартиры откажешься, чтобы подальше сбежать?
-Саргис, пожалуйста, не мучай меня! Я и так не знаю, что делать.
-Где ты сейчас? Говори!
Она сказала. Он взял такси и поехал к ней.

***4       
    Дедушку Саргиса звали Вазген. Он так же, как и Саргис, имел нестандартную для армянских мужчин внешность, но и семья, и соседи считали его не просто умным армянином, а мудрым, и за жизненными советами всегда шли к нему. Конечно, он не был сильно верующим, но основные церковные праздники соблюдал. А однажды помог похудеть одному очень толстому подростку, которого все дразнили жиропасом. Дал ему совет соблюдать постные дни каждую среду и пятницу, согласно календарю Армянской церкви. Мальчишка этот не мог голодать, сознание даже терял, когда ему снижали объем съедаемой пищи. Чуть язвенный гастрит не заработал. А пост ему пошёл в тему. Конечно, ему немного смягчали его и добавляли чайную ложку сливочного масла в эти дни в зерновую кашу на воде, но ему разрешалось сколько угодно сухих хлебцев, сырых овощей и фруктов, грибов, а также немного мёда и орехов. Самое главное, что такая церковная диета помогла, хоть и не быстро, но пацан тот действительно похудел почти на 10 кг и теперь все время придерживался постных дней. 
    Когда-то Вазген работал главным инженером на заводе, а последние двадцать лет все больше трудился по хозяйству в деревне, где они с женой купили дом, отдав городскую квартиру сыну. А еще дед обложился книгами и много читал, поскольку в молодости и зрелости ему было не до этого. Именно в книгах он нашел объяснения многим своим догадкам и мыслям, которые хранились в его памяти с юных лет.
    Сегодня Саргис решил попробовать, насколько хорош в управлении чёрный как смоль мерс Кристины, на котором он вез её в деревню к своему деду за советом. Сама она была неспособна, зареванная и опухшая от слёз. Как ни убеждал ее Саргис рассказать все Илоне, она боялась, что подруга посчитает ее предательницей.
    Когда он приехал к ней на съемочную площадку, она просто упала ему в объятия. Он полчаса не мог ее успокоить. Подошел какой-то мужчина и дал Саргису мерзавчик коньяка для Кристины. Коньяк ее немного успокоил. Но в основном успокаивающе на нее подействовали поцелуи Саргиса. В машине он накрыл ее пледом, и она задремала в дороге.
    Деревня находилась в двух часах езды от Питера, поэтому Саргис многое успел обдумать. То, что отдавать Кристину кому-то или отпускать ее куда-то он не собирался, было ему ясно как белый день. И вовсе не только секс в их первую и единственную ночь решил для него все. Он сразу понял и почувствовал, что между ними полная физическая и психологическая совместимость. Кристина тоже ощутила это всем своим существом, удивилась только тому, что можно так быстро без памяти влюбиться со всеми потрохами. Саргис не хотел вникать в тонкости, просто целовал ее и прижимал к себе, вдыхая ее запах и стараясь не задевать её раненое плечо, а она все прикидывала и пришла к выводу, что это та самая любовь с первого взгляда. Он смеялся и поправлял ее:
-С первого поцелуя, с первого секса, с первых слов.
-Ничего ты не понимаешь, первый взгляд самый определяющий, я читала, – уверяла она.
Той ночью она рассказала ему, почему почти три года ни с кем из парней не сближалась и даже сказала себе, что завязала со всей этой чертовой любовью. Однажды проснулась и ощутила, что ее совершенно не тянет к ее тогдашнему парню. Встала, оделась и ушла, пока он спал.
-Просто поняла, что это была никакая не любовь, а страх остаться одинокой.
А на съемочной площадке, когда Саргис, обнимая ее, заставил Кристину выпить коньяк, она в слезах говорила ему:
-Ни спать без тебя не могу, ни есть, ни дышать…
    Ни с кем и никогда он не испытывал такого притяжения, чтобы все нервы звенели и поджилки тряслись. И это не являлось слепой сексуальной жаждой, в его голове проносились неясные картины, воспоминания детства, ранней юности, все самые чистые его мысли и порывы. Его окатывали волны нежности к ней, к этому странному существу – спортивной девочке, коротко стриженой под мальчика. Она говорила и говорила, в своей пацанской манере, но все равно восторженно, и он слушал и впитывал ее мир, который был понятен ему до последнего придыхания.               
    Сейчас он ехал, поглядывал на нее в зеркало заднего вида, и ему хотелось прижать ее к себе посильнее и согреть, как какого-то потерявшегося трогательного котенка или щенка. Сейчас она была именно таким щенком, не способным защитить себя от своих же мыслей о предательстве, которого она не совершала.               
-Мне страшно, Саргис, – говорила она, опьянев от коньяка, – Я никогда никого не предавала, тем более Илону. Ведь она всю себя мне отдавала, старалась заработать на заказах фирмы и оплачивала мою учебу в школе каскадеров. Родители сразу заявили, что ни копейки мне на каскадерство не дадут. Все пытались отвадить меня от этого. И только она все для меня делала.
-Любовь – это не предательство, – уверял Кристину Саргис, – Хуже будет, если мы станем скрываться как воры или преступники. И твой побег причинит ей только боль. Ты же сама говорила, что вы никогда надолго не разлучались с ней, а ты захотела бросить ее и сбежать.             

***5
    Вазген боролся с противоречивыми чувствами. С одной стороны он очень гордился тем, что его внук приехал со своей девушкой, чтобы получить от него мудрый совет в довольно-таки сложном деле. А с другой стороны сама девушка вызывала у него массу вопросов. Пока она спала в машине, Саргис кратко обрисовал деду ситуацию своей Кристины. Информация о том, что она каскадерша, повергла Вазгена в некоторый шок. Это ж почти как укротительница в цирке со львами, прыгающими через горящие обручи. Подобное никак не вязалось в его голове с образом нежной избранницы, идущей к алтарю в белом платье и фате. Но когда эта девушка проснулась и вышла из машины, ему даже показалось, что глаза и губы у нее какие-то опухшие, и коньяком от нее пахнуло ему в нос. На ум Вазгену сразу пришли бандитские разборки из 90-х, почти как в сериале "Бригада". Довершал все это черный мерс, принадлежащий этой особе.
Конечно, он понимал, что нынешняя молодежь как только ни изощряется, дабы иметь яркую индивидуальность. Он и свои увлечения помнил, например, битлами. Однако ж ей не 18 лет, а где-то уже 25-26. И ладно бы короткая стрижка и спортивная фигурка, но выбритая по центру бровь и татуировка на затылке совершенно лишили его способности мыслить рассудительно и мудро.
    Дед покашлял и сказал:
-Вы тут посидите, выпейте морсу, который бабушка принесла. А я сейчас, мне тут кое-что нужно.
После этого он юркнул в примыкавший к дому сарайчик и оттуда незаметно поманил к себе Саргиса. Когда внук пришел, оставив гостью в комнате с бабушкой, дед спросил:
-И ты встречаешься с этой… каскадершей?
-Да, дедушка. Я люблю ее.
-Любишь?
Дед присел на большущий отшлифованный пень, служивший сиденьем или столом в сарайчике-мастерской, в зависимости от обстоятельств.
-Пойми, от тебя мне нужно только веское слово о том, что наша с ней любовь не может считаться предательством по отношению к ее подруге. Ну, я же тебе все описал. Просто скажи ей это как можно весомей. Больше ничего. Она боится, понимаешь? Проплакала всю ночь и сегодня уже пол дня.
-Боится? Она? – переспросил дед. Подумав немного, он встал и походил туда-сюда. Но потом решился. Вернулся в комнату и сел напротив Кристины. Саргис встал у девушки за спиной и взял ее за плечи. Дед еще раз внимательно посмотрел на нее, а потом сказал:
-Люди за свою любовь жизни отдают. Насчет предательства… Предательство – это корысть, которая вынуждает забыть о дружбе. Скажите, Кристина, ваша корысть, то есть любовь к Саргису, заставила вас забыть о вашей подруге и ее чувствах?
Кристина опять начала глотать слезы и поэтому только отрицательно помотала головой.
-А ваша корысть может навредить вашей подруге?
-Она… может расстроить ее.
-Тем, что Саргис полюбил вас, а не ее?
Кристина кивнула.
-В том, что сделал Саргис, вы точно не виноваты.
-Но я ведь тоже его полюбила, зная о том, что он ей нравится.
-Ее симпатия еще не есть любовь. К тому же, односторонняя. А свои чувства человек не волен отменить. По всему получается, с какой стороны ни посмотри, вашей вины перед подругой нет. Однако чтобы она не усмотрела корысть в ваших действиях, вы должны честно ей во всем признаться.
-Я боюсь сделать ей больно.
-Пока вы причиняете боль только себе. Расскажите ей о своей боли. Этим вы подтвердите, что любите ее и переживаете о ней.
    Саргис наклонился к своей девушке и стал что-то тихо ей говорить, а потом увел ее в спальню и закрыл дверь. Вазген переглянулся с женой, и оба сели за стол.
-Все ты правильно сказал, – кивнула бабушка.
-Подкинул мне внучок задачку. У меня аж до сих пор руки дрожат.
-Красивая девочка, Саргис молодец, – сказала бабушка и улыбнулась.
-Красивая? – удивился Вазген и подумал, что, видно, совсем разучился красоту различать.
-Но точно красивая? – переспросил он жену на всякий случай.
-А ты сам что, не видел? Она ж перед тобой полчаса сидела и на тебя глядела. Вот же старый, только полнушек считаешь красивыми?

***6
    После прогулки по деревне и бабушкиного борща с плюшками Саргис и Кристина поехали домой. Она наконец-то успокоилась и согласилась с тем, чтобы поговорить с Илоной. Тем более что Саргис обещал все время находиться вместе с ней. Так у Илоны не останется сомнений, что подруга не строила козней за ее спиной и не предавала ее.
-Скажи, а в школе каскадеров вас не учили как-то концентрироваться или еще чему-то такому? – спросил Саргис.
-Учили. И аутотренингу и релаксации. Но это подходит только для работы.
-Пойми, в жизни нет никаких различий – работа или отношения с людьми, или еще что-то. Это всегда выбор и действия. Хотя, конечно, каскадеру наверно нужен настрой как в спорте. Просто физически. Но по себе знаю, что после разборок, кто и в чем виноват, мышцы иной раз болят, как после физической нагрузки. А в таких состояниях, в каком сейчас находишься ты, перегрузки побольше, чем в тренажерке. Стресс – он действует на весь организм.
-Да… сейчас я бы не смогла выполнить ни одного трюка. А зря. После удачных прогонов бывает такая эйфория, летать хочется. Мышечная радость. Слышал?
-Да, по себе знаю. Даже после обычной пробежки настроение улучшается. Но я о чем хочу тебе сказать. Дай себе установку – все будет хорошо, Илона поймет меня и примет мои чувства. Как-то так. Пока ты винишь себя во всем, любой, глядя на тебя, начнет думать, что ты реально в чем-то виновата. Знаешь, почему на наивных людей практически невозможно сердиться? Они никому не желают зла, даже если по недомыслию совершают его. Их прощают за чистые помыслы.
-Я всегда считала, что повинную голову меч не сечет.
-Признать вину в том, в чем не виновата – хуже для вас обеих с Илоной. Илона затаит мысль, что ты пошла против нее из-за каких-то черных мыслей, а ты затаишь обиду на то, что она поверила в твою виновность. Я возьму на себя то, что и должен – скажу ей прямо, что принудил тебя к близости и фактически влюбил в себя.
-Между прочим, это истинная правда! – рассмеялась Кристина.
-Ну, слава богу. Так и сделаем, – улыбнулся Саргис.
    Через два часа Саргис заглушил двигатель, они выгрузились и вошли в старинный особнячок, в котором располагалась "Рукодельница". В небольшой холл доносились звуки из производственного помещения, где вовсю работали швейные машины. Их встретил охранник, поприветствовал и ушел в свою подсобку, откуда наблюдал за холлом и входной дверью. Саргис взял Кристину за руку и решительно повел ее на второй этаж в кабинет к Илоне. Когда они вошли, Илона подняла голову от бумаг и застыла. Саргис повторил то, что сказал Кристине в машине. Сама она молчала, он чувствовал, что она дрожит.
-Так вы оба не бросаете меня? Я же без вас пропаду! – воскликнула Илона, выскочила из-за стола и порывисто обняла их обоих.
-Иля, ты не сердишься? – пролепетала Кристина, – Он ведь нравился тебе, а я... считай дорогу тебе перебежала.
-Нравился как парень, теперь нравится как человек. Дурочка, ты ж моя роднуля на всю жизнь! Если б ты сразу сказала, я бы на него даже не глянула!
Подруги обнялись.
-Ну, всё, поплачьте, поплачьте. Я подожду, – сказал Саргис.
-Но ты точно никуда не уезжаешь? – спрашивала Илона, – Как же твой контракт?
-Нет никакого контракта, – отвечала Кристина и снова обнимала подругу.
-И Саргис не уволится?
-Да не уволюсь я никуда,– смеялся Саргис.
-Всё, рабочий день ради такой радости окончен. Это нужно отметить! Поехали ко мне! Только швеям сейчас скажу, чтобы пораньше домой шли.

    Когда девчонки уже основательно нагрузились, Кристина сказала:
-Это все он, Армянское радио.
-Вот как, оказывается, ты меня за глаза называешь? – рассмеялся Саргис.
-Кстати, а почему Армянское радио? – спросила Илона. 
-Да у него все вопросы наивные и ответы на них такие же. Но, тем не менее, он все способен разрулить своей какой-то почти пионерской прямолинейностью и честностью. Смотрит тебе в глаза, и увильнуть не можешь. Так он меня и повязал по рукам и ногам.
-Он работает за двоих, я без него как без рук, – уверяла Илона, – Ты прикажи ему, чтобы никуда от меня не уходил! Женитесь скорее, чтобы он нашу фирму своей считал.
-Так сразу и жениться? – удивлялась пьяная Кристина.
-А чего тянуть? Таких, как он, тёпленькими брать нужно. А то не дай бог, притомится и сбежит.
-Не сбегу я, не бойтесь, – смеялся Саргис.

***7 
    Через месяц он принес Илоне оформленный госзаказ на разработку дизайна и пошив форменной одежды для волонтеров. Помог ему в получении этого заказа отец, подсказал, как выиграть тендер. Весь этот месяц Илона с дизайнером разрабатывала эскизы, а Саргис прикидывал список поставщиков ткани, с которыми можно заключить длительные договоры поставок, рассчитывал себестоимость готовой продукции и конечную цену для основного Заказчика. Требовалось обойти конкурентов по позициям: качество продукции, быстрота исполнения, конкурентная стоимость. 
    Обмывать победу им было некогда. Илона сразу закупила дополнительное оборудование и наняла еще десятерых швей. А Саргис мотался по складам поставщиков и отбирал необходимые ткани. 
    Кристина приезжала в конце дня и привозила кучу еды на троих, потому что они иногда целый день носились как угорелые и не находили времени поесть.
    В один из дней Илона сказала Саргису и Кристине:
-У меня ведь тоже парень появился.
Они с удивлением посмотрели на нее, она вышла ненадолго, а потом привела за руку дизайнера.
-Вот. Совместный труд объединяет,– засмеялась Илона, – Теперь нас четверо будет. Вы оба, надеюсь, не против? 
    Дизайнер был старше Илоны на пять лет, всегда вел себя очень сдержанно, однако дело свое делал хорошо. Звезд с неба не хватал, но знал все последние тенденции в разработке одежды и даже имел целый альбом эскизов с моделями, которые создал сам. 
    Дед между тем напросился у Саргиса посмотреть, как Кристина работает на съемочной площадке. Для начала Саргис привел его в тренировочный зал, где каскадеры отрабатывали все трюки предварительно, до начала дублей. Вазген был поражен, но шепнул внуку:
-А наша-то лучше других девчонок. И даже лучше некоторых пацанов.
-Это у нее еще плечо не до конца зажило. Как заживет, она и не такое покажет.
-Сколько же они зарабатывают?
-По-разному. От сложности зависит. Дополнительно получают, если фильм успешно в прокате пошел. Но это потом, намного позже. Сейчас они сцены для сериала снимают. На мерс, кстати, она сама заработала. Не на всю стоимость, конечно, на первый взнос автокредита. Сейчас мы замахнулись с ней на квартиру накопить. Отец обещал помочь. К ее родителям не стали обращаться. Дадут, спасибо скажем, а просить Кристи не хочет.   
-Бабушка говорит, что она красивая.
-А тебе Кристи не нравится?
-Ну… у меня другие представления о женской красоте. Стрижка эта короткая и бровь… Опять же татуировка. Не понимаю я этого. Как она в загсе-то выглядеть будет?
-Так уже выглядела, – засмеялся Саргис и показал кольцо на безымянном пальце.
-Как? А свадьба?
-Сам же видишь, некогда нам. Она тут в поте лица работает, а я на фабрике.
-А что ее родители говорят?
-Ну… им никогда не нравилось, что она в каскадерши пошла.
-После школы?
-Нет. Она универ окончила, имеет диплом юриста.
-Ничего себе! А рыдала как малолетняя у нас тогда в деревне.
-Она же девочка, может иногда и поплакать.
-Все-таки свадьбу нужно. По осени. Как положено в Храм пойти поклониться образам, по городу проехаться с сигналами, замочек на Поцелуев мост повесить. Я бы костюм надел, и бабушка нарядилась бы. Родители тоже, небось, ничего не знают?
-Ладно, подумаем мы над этим. Пока не до того. Устаем оба сильно.
-Ничего, вы молодые. Вам положено. Отдыхать к нам приезжайте. На всем готовом хоть немного поживете.
                ***
       © Copyright: Марк Шувалов,
          февраль 2024


6. Инок
 
  Месяцеслов или святцы – это православный церковно-богослужебный календарь с указанием годового круга церковных праздников. На его основе оформился русский народный земледельческий месяцеслов, в котором христианские праздники переосмыслены по-своему, и в который внесены свои обряды, ритуалы и поверья, а христианским святым приписаны чудесные свойства покровительства и заступничества, охраны дома, человека, домашних животных, земледельческого труда и ремёсел.    
    Славяне считали время по дням, объединяя этот счёт в небольшие периоды (неделя, две недели, 40 дней, месяц или "луна", и т. п.), учитывая соотношение всего годичного цикла с астрономическими и природными явлениями, такими, как дни солнечного равноденствия и солнцестояния. Именно к ним были приурочены славянские праздники – Коляда, Масленица, Красная горка, Троица, Купала и др.
Пролог

-Если хочешь быть совершенным, пойди, продай
имение твоё и раздай нищим; и будешь иметь со-
кровище на небесах; и приходи и следуй за Мною.
   Некоторые верующие, памятуя эти слова Христа,
сказанные богатому юноше, стремятся удалиться
от мира и становятся иноками в монашеской об-
щине, где ничто не мешает им соблюдать добро-
детель смирения и послушания.

***1
    Никон увлекался историей различных цивилизаций и культур, а еще информационными технологиями. После защиты диплома и учебы в специалитете он уже три года работал в секторе фундаментальных исследований Петербургского отделения Института культурологии и занимался созданием цифровых архивов и баз данных, а так же усовершенствованием систем учета и хранения информации с целью обеспечения доступа к редким или утраченным материалам. В дополнение он разрабатывал виртуальные экскурсии по музеям и историческим местам, а так же работал над визуализацией некоторых исторических событий. Параллельно этому он заочно учился в аспирантуре и по выходным сидел над диссертацией. Гулял рано утром или вечером, только чтобы воздухом подышать и размяться. Выбирал уединенные места, чтобы людей на улице поменьше встречать. Друзья уже не звонили, зная, что включится автоответчик. Они писали ему в контакте. Там он хотя бы просматривал их сообщения. 
    Больше всего беспокоился о Никоне его старый друг Матвей, которому он так же не отвечал. Ведь Никон раньше не был таким и никогда не отгораживался от мира как сейчас. В их компании, где Никон не появлялся уже почти год, все они называли его Иноком за угрюмую молчаливость по жизни. Хотя Никон на самом деле умел веселиться как никто, умел юморить, чем доводил троих своих друзей до коликов в животе от смеха, любил их вылазки на природу. Сейчас все это словно кануло в Лету. Даже последняя его пассия не знала, где он и что.
    Матвей несколько раз приходил к нему в Институт, но Никон, буркнув, что очень занят, тут же пропадал в кабинетах, соединенных переходами. А на звонок входной двери в квартиру не реагировал. Сотрудники института, которых Матвей расспрашивал о нем, пожимали плечами и отвечали:
-Никон Петрович очень углубленно работает.
Где жили родители Никона, и номера их телефонов Матвей не знал, поэтому и расспросить их ни о чем не мог. Да и вряд ли они могли что-нибудь рассказать ему. Никон и раньше не особо общался с ними.
    Когда Матвей приходил и сидел в баре своего знакомого в будни один, то грустил, думая о Никоне. Ведь они дружили еще со школы. В выходные Матвей тусовался в разных местах, обжимался с девчонками, курил кальяны. Однажды один мэн назначил Матвею встречу в ресторане "Греческая таверна" на Мойке, возле Аптекарского переулка. Институт, где работал Никон, находился не так далеко, поэтому Матвей сразу подумал о друге, потому что ездил сюда совсем недавно. И вдруг, когда переговоры его закончились, и партнер уже ушел, Матвей увидел Никона за одним из столиков в самом углу. Конечно, в углу, где ж еще прятаться такому нелюдиму. Матвей расплатился, а потом прошел, обходя столы других посетителей, и сел за столик Никона.
-Надеюсь, сейчас не сбежишь? – спросил он, глядя Никону в глаза.
-Чего тебе? – буркнул тот.
-Мы же друзья. Почему ты так со мной поступаешь?
-Так нужно.
-Кому?
-Я работаю.
-Я тоже!
-Ты не понимаешь… Мне нужно сосредоточение и… отрешение.
-Ты в монахи собрался? Ты же некрещёный и даже не верующий. Что еще за отрешение?
-Я напишу тебе. Дай мне поесть спокойно. Не сбивай мой настрой.
Матвей внимательно смотрел, как Никон доедает свою порцию и пьёт какой-то напиток. Потом Никон оплатил заказ подошедшему официанту картой через терминал, встал и пошел.
-Ты уходишь?! – воскликнул Матвей.
-Я же сказал, что напишу тебе, – ответил Никон и вышел прочь.
Матвей поспешил за ним и решил идти на расстоянии от него. Никон явно направлялся не в институт, а куда-то к Новой Голландии. В это время дня улицы были переполнены людьми, и Матвей чуть не потерял Никона из виду. Но все же он вылавливал его глазами среди многочисленных пешеходов, хотя в самой Новой Голландии потерял. А потом вдруг совершенно случайно заметил на площадке Фрегат. Рядом с Никоном стояла какая-то девочка-подросток. Они поговорили, Никон наклонился к ней ближе и поцеловал в щечку. А потом исчез в толпе. Матвей крутил головой, пытаясь найти его снова, но тщетно. А девочка взяла за руки двух появившихся откуда-то детей и пошла вглубь острова.
    До вечера Матвей ждал весточки от Никона, но их приватный чат молчал. Матвею никуда не хотелось. После работы он поужинал, пришел домой, переоделся и лег, поскольку устал сегодня на работе после трех встреч и переговоров. Лучше бы марафон пробежал, думал он. Общение с некоторыми партнерами фирмы, в которой он работал, лишало его энергии, сил и желания вновь утром идти в офис. Все потому, что эти некоторые появлялись по протекции дочки генерального директора, и с ними требовалась особая обходительность. Сама дочка считала Матвея своим парнем и помыкала им, хотя они не встречались вне офиса. Но она то и дело намекала на желание встречаться с ним по-настоящему.

***2
    Между тем Никон пока так и не написал Матвею ничего. От этого тот ощущал какое-то грызущее чувство вины. Хотя за что, сам не понимал. Весь вечер и полночи он пытался вспоминать, не обидел ли чем-то друга год назад. Но на память приходила лишь их последняя поездка на турбазу, где они парились в сауне, ныряли в холодное озеро, а потом сидели у камина. Девчонок тогда не взяли, им хотелось пообщаться чисто мужской компанией. И тогда Никон все время молчал. Парни потом между собой даже решили, что у него что-то случилось, потому что он сидел, слушал, но не отвечал на их вопросы. Правда, и вопросы были шутливые, такие, которые вполне можно проигнорировать, и никто не станет обижаться на это.
    Хотя Матвей вспомнил один момент. Леха, самый удачливый из них, поскольку отец продвигал его по карьерной лестнице в госкорпорации, вышел тогда на веранду, чтобы покурить. Никон уже стоял там и смотрел на весенний лес. Матвей увидел их и пошел за курткой, не хотел простыть после бани. Когда он вышел к ним, Леха говорил Никону:
-Могу одолжить на длительный срок.
-Не надо. Мне все равно отдавать будет нечем.
    Матвей тогда спросил Никона:
-Тебе деньги нужны?
Но Никон отмахнулся, скинув его руку со своего плеча, и сказал:
-Забудь.
После этого он ушел в свой номер, и появился только, когда официант турбазы принес ужин, а парни уже пожарили на улице шашлыки. Никон быстро поел, шашлык не тронул, а потом вышел из своей комнаты уже с сумкой и сказал:
-Я уезжаю. У меня дела.
Попросил у Матвея ключи от его машины, сказал, что бросит их в почтовый ящик, а машину припаркует возле дома.
    После этого Никон и пропал. То есть, не пропал, а перестал отвечать на звонки и вопросы в чате. Матвей поговорил с Лехой о том разговоре на турбазе.
-Он спросил, могу ли я 500 тысяч ему дать, – ответил Леха, – Я сказал, что могу лимон занять ему на длительный срок. Ну, ты слышал.
-А зачем ему деньги потребовались, он не говорил?
-Сказал, что это не ему и очень нужно.
    Почему он мне ничего не сказал, удивлялся Матвей. Хотя тогда он только-только внес первый взнос за ипотеку, что они и обмывали на турбазе. Самым странным во всем этом было то, что Никон спросил Леху, может ли тот дать ему денег. Не занять в долг, а именно дать. У Матвея от этой мысли заныло в животе, словно он траванулся чем-нибудь. Он точно вспомнил, что Леха после того, как Никон тогда уехал с турбазы, сказал, что деньги он не для себя просил.
    Матвей копил на первый взнос два года. Правда, особо ни в чем не ущемлял себя, а последний недостающий стольник ему отец подкинул.
-Даю только для того, чтобы ты поскорей съехал от нас с матерью. Надоело слушать все твои разговоры в чатах с девочками и дружками по три часа к ряду. Женился бы, что ли.
-Не нагулялся я еще, – смеялся Матвей. А за стольник забыл поблагодарить, не до этого было, бегал – аккредитованного оценщика нанимал, чтобы документы в банк сдать, какие требовались. 
    Рано утром, за час до работы Матвей поехал к дому, где жил Никон. И снова нажимал домофон. Выходивший жилец с собакой спросил, к кому он. Матвей ответил.
-А Никон давно продал эту квартиру, год назад. Где живет, не знаю, – сказал беспечно парень с собакой.
Ошарашенный этой новостью, Матвей сел в машину и какое-то время не мог успокоиться. Он знал, что квартиру Никону подарил дед за красный диплом. Кажется, дед Никона жил где-то на Ваське, но адреса Матвей не знал. Зато вспомнил, что Арсений Романович имел небольшой бизнес – мастерскую по ремонту всего: бытовой техники, электроники, квартир, сантехники и т.п. Раньше в помещении, где располагалась его фирма, находился дом бытовых услуг и химчистка. Но он сумел приватизировать это предприятие и уже много лет имел, хоть и не ахти какой, но стабильный доход. Поэтому Матвей решил после работы мотануться на Васильевский остров и все разузнать о Никоне.
    Однако в этот день у Матвея ничего не вышло. И на следующий, и через неделю. На работе начальство как с цепи сорвалось, да еще и дочка генерального просто проходу ему не давала. Потом мать заболела, и он возил отца к ней больницу. А потом пацаны уболтали отдохнуть в клубе с пивом и девочками. И все бы ничего, но из командировки вернулась Галка и такой скандал ему устроила, что мама не горюй. Поэтому встреча с Арсением Романовичем отложилась на неопределенный срок.
    Единственное, что у Матвея все же получалось, так это иногда ездить в Новую Голландию, где он постоянно видел в около обеденное время ту самую девочку с двумя малышами. Но почему-то он так пока и не решился приблизиться к ней и расспросить ее о Никоне. Боялся испугать ее. А самого Никона он больше не видел.
         
***3
    Сегодня Матвея опять мучила совесть, и поэтому он в очередной раз в свой обеденный перерыв поехал в Новую Голландию. Людей с детьми было как никогда много, потому что на большой поляне проходил детский праздник. Матвей искал глазами девочку с двумя малышами, но толпа оказалась слишком большой. Девочка была невысокого роста и в таком скоплении людей конечно легко терялась. Однако Матвей вдруг увидел Никона. Он держал одного малыша на руках, а второй сидел у него на шее. Все трое улыбались. Матвей уж и забыл, как улыбается Никон. Вскоре подошла и девочка, принесла детям мороженое. Потом они стали пробираться поближе к сцене, где готовилось представление. А Матвей поплелся назад к машине. Встречаться сегодня с Никоном было бы неправильным. Ничего хорошего из этого не получилось бы.
    Матвей ехал назад, на работу, и думал, а вдруг это дети Никона. Правда, им по виду было уже лет по пять, а еще год назад, перед тем как пропасть, Никон расстался со своей девушкой, и ни о каких детях речи не шло. Девочку Матвей тоже давно разглядел. Это в первый раз она показалась ему почти подростком, сейчас он дал бы ей года 22-23.
    Однако Никон даже сегодня не сменил тёмную рубашку на светлую, и потому выглядел строго и аскетично. Инок, мать твою, так и не написал мне, хотя пообещал, злился Матвей. Хотя он сам не проверял чат с Никоном уже неделю. Поэтому припарковался перед автобусной остановкой и взял смартфон. Никон, оказывается, все-таки написал ему два дня назад. Но прислал нечто невразумительное:
"Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твоё и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною". Евангелие от Матфея.
    Матвей сидел, смотрел на это сообщение и ощущал мороз по коже.
-Да мать же твою! Он все-таки ударился в религию?! – воскликнул Матвей в сердцах. Более всего задело его имя апостола, родственное его собственному имени.
Понятно, что Никон продал свою квартиру, чтобы кому-то помочь. Именно для этого он год назад просил денег у Лехи, как у сынка богатого папаши. Но он даже не объяснил, зачем и кому нужна помощь. Да и что мог Леха, который пока еще всего лишь мальчик на побегушках у своего отца и больших денег сам не имеет. Хотя 500 тысяч вполне мог бы найти, на пирушки с девчулями тратит по праздникам не меньше. И к кому из них троих, считавшихся друзьями Никона, он мог тогда обратиться? Матвей только-только взял ипотеку, а Юрец всегда на мели. Но на худой конец, Никон мог бы взять кредит. Однако эти мысли только еще больше злили Матвея. Мог Никон или не мог, не имело значения. Не взял кредит, значит, не мог, попросил у друга, а тот не дал. И что теперь? Друг – больше не друг? Никто из них не расспросил Никона о том, что у него случилось. Никто не наорал на него и не вынудил рассказать все, как есть. А случись у меня сильная нужда в деньгах, и никто из друзей не смог бы мне помочь, что бы я чувствовал? От этих мыслей Матвея пробил холодный пот.
    И тут как назло Леха прислал смс, что в субботу ждет их с Юрцом на даче попариться в бане и порадоваться жизни с красотками. Матвея затрясло, он еле выбрался из машины и тут же под деревом его стошнило. Прохожие осуждающе оборачивались на него, но он ничего не замечал. Злые слёзы застилали ему глаза. Позвонила дочка гендиректора. Матвей со злорадством включил видео связь, сказал ей, что у него открылась рвота, и навел экран на то, что изверглось из его желудка.
-Матвейчик, что же это? Мне так тебя жалко, езжай домой, отдохни. Это все некачественная пища в кафе! – верещала эта несносная фря. Ему хотелось убить ее. Он достал из машины бутылку воды, прополоскал рот, вытер пару капель, попавших на одежду, потом сел и попытался успокоиться. Когда-то знакомые отца предлагали ему неплохую работу. Но он тогда опасался, что потеряет в заработке. Матвей набрал отца и спросил его:
-А твои знакомые все еще хотят взять меня на работу?
-Созрел? – спросил отец, – Наконец-то. Хватит тебе прислуживать всяким директорским дочкам. За ипотеку не переживай, помогу, если что. Сейчас скину адрес, поезжай и все оговори. Моего приятеля зовут Илья Сергеевич. Он директор транспортной компании, ему старший логист нужен. 
    После этого Матвей набрал номер Лехи и сказал, что не сможет приехать к нему в субботу. Леха стал расспрашивать, но Матвей не мог долго говорить, ему перехватывало горло. Однако он вдруг выпалил Лехе:
-Никон тогда, год назад, квартиру, которую ему дед подарил, продал.
Леха, только что весело болтавший с ним, заткнулся и некоторое время тяжело дышал в трубку.
-Ты откуда знаешь? – спросил он.
-Сосед его сказал.
-Хочешь сказать, что… – начал Лёха, но не закончил.
-Ладно Юрец, он всегда без денег, с него и спроса нет. А мы с тобой друзьями Никона считались, – сказал Матвей. 
-Ты-то что? Ты тогда только ипотеку взял. Значит, я один падалью оказался.
-Вместе мы, Леха. Я тоже… Вполне мог заём на работе взять. Сейчас перешлю тебе то, что Инок мне два дня назад прислал. 

***4
    На следующий день, в субботу, вместо дачи они втроем поехали на Васильевский остров. Юрка ни о чем не спрашивал друзей, просто молча сидел. В школе Никон, Леха и Матвей защищали его от нападок и насмешек, а за прозвище нищеброд морды били противникам. Он рос в полунищей семье, и друзья каждый день покупали ему пакет продуктов, который он нес домой, чтобы мать могла приготовить еду близнецам и старшей сестренке. Отец-инвалид работал надомником. И работал до последнего. Умер в 40 лет за рабочим столом. Но мать не сдала никого из них в детдом. Леха с помощью отца нашел другу неплохую работу, что оказалось непросто для такого тщедушного парня без высшего образования, как Юрец. Сестра его тоже уже работала, поэтому больше помощь от друзей он не принимал, даже когда они предлагали. Оставались только подарки по праздникам и дням рождения, от которых он не мог отказаться. И каждый раз в пакете с какой-нибудь стильной футболкой или кроссовками для него лежал пухлый пакет с деньгами. Как раз недавно у Юрки был день рождения, и все прошло как всегда. Отсутствовал только Никон. Но, когда друзья сказали, что едут, чтобы все о нем узнать у его деда, Юрец сказал:
-А ведь Инок поздравил меня, и подарок прислал – ноутбук Honor. Ну и деньги как всегда.
Парни уставились на него, и Матвей спросил:
-Он ничего больше не написал тебе?
-Нет. Все как обычно. Прислал подработку, которую я уже отослал ему. Даже оплата за нее уже мне на карточку поступила. Много как всегда, больше раз в пять, чем такая работа стоит. Но назад же не примет.   
-Подработку? Ты о чем?
-А вы не знали? Я вычитку делаю и корректуру текстов, которые он мне регулярно присылает. 
-Что за тексты? – спросил Леха.
-Научные статьи, рефераты, монографии. Сложные тексты, но я уже руку набил. Не первый год.
-В смысле? Он дает тебе подработку уже давно?
-Да, а что?
-И ты молчал?
-А что говорить-то? Мне и мать нашла подработку, кручусь, как могу.
Парни какое-то время молчали в машине.
-А что со здоровьем? – спросил его Матвей.
-Все вроде в норме. Месяц назад обследовался.
-Как мама?
-Работает в том же садике, куда и близнецов приняли. Через год им в школу уже.
-Слушай, Юрка, а ваши близняшки… что за садик, куда их мать водит?
-Социальный, с экспериментальной программой подготовки. Детей там часто на экскурсии водят, по музеям, выставкам, в зоопарк. Так сказать, для общего развития. На детские праздники тоже.
-И кто же этим занимается?
-Благотворительный фонд, в основном волонтеры, студенты педагогических институтов и техникумов.
-А в Новую Голландию их никто не водит? – спросил Матвей.
-Водят, а что? Часто. Там для них тематические развивающие занятия проходят. И социализация – ну, чтобы большого скопления людей не боялись и умели ориентироваться в городских условиях.
-Группой водят?
-Нет, только тех, чьи родители согласны и договор подписали. Это же не ближний свет. Но наши близнята уже и в метро не боятся ездить, и на троллейбусе. Мать не нарадуется. Они, когда в сад возвращаются, радостно все ей рассказывают. Она ведь их домой ведет, когда свою смену заканчивает, часов в 7 вечера, других детей к тому времени почти всех уже разбирают. Там они уроки успевают сделать. Не уроки, конечно, как в школе, а задания – нарисовать все, что видели, и подписать словами: парк, люди… ну, такое.
-И кто же конкретно твоих близнят сопровождает?
-Девочка какая-то. Мать ее очень хвалит. Каждый день приезжает за ними, они ее страсть как любят.
-Кажется, я именно их и видел позавчера, – сказал Матвей, – И, между прочим, Никон помогал этой девочке с ними. Какой-то детский праздник в Новой Голландии проходил.
Теперь уже Юрий уставился на него:
-Никон?
-Да. Он одного на руках держал, второй у него на шее сидел. А девочка мороженое им принесла. Я ее с детьми почти каждый день там вижу в обеденное время. И Никона уже до этого с ней и детьми видел. Он тогда еще поцеловал ее. В щечку, кажется. Институт, где он работает, там недалеко.
-Значит, после его дедушки в будний день поедем в Новую Голландию и в Институт.
-В Институте я уже был. Но Никон тут же слинял куда-то. Там кабинетов тьма,– сказал Матвей.
-А может, лучше просто домой к нему заявиться с пивом и бургерами? – спросил Юрец, улыбаясь.
-Продал он квартиру, еще год назад, – буркнул Матвей.

***5 
    Никон все июньские выходные ездил с руководителем фольклорного коллектива в поисках подходящей локации для проведения съемок фильма, реконструкции праздника Ивана Купалы. Он хотел, чтобы сама съемка прошла накануне 7 июля, в реальную дату, когда, по мнению исследователей, этот праздник отмечался восточными славянами. По старому стилю он выпадал на 24 июня. И отмечали его в ночь накануне этого дня.
    До этого Никон два месяца искал спонсоров. Эта съемка входила в обязательный перечень его плана фильмов-визуализаций наиболее ярких исторических событий и народных обрядов.
    Место с постановщиком съемок они нашли, наняли работников, которые готовили все для съемок, пилили дрова, оборудовали кострище, чистили берег для купаний. Никон ездил и получал разрешения от местных властей, согласовывал мероприятие с пожарными, заключал договоры с медиками. Дел было выше крыши. На дату заезда он заказал два автобуса. Дом культуры выделил ему два шатра и несколько палаток, а также кабину с биотуалетом, чтобы экологи не оштрафовали. 
    Сегодня Никон приехал в дом культуры, его встретила руководительница фольклорного коллектива и сразу повела в костюмерную. Потому что он хотел найти женский костюм для девушки, не являющейся участницей песенной и танцевальной групп. Проблема заключалась в том, что размер наряда требовался примерно 42-й, поскольку девушка была очень хрупкой. Перекопав три десятка женских костюмов, они так и не нашли ничего подходящего.
-А есть у вас детские костюмы? – спросил Никон.
-Да, конечно! – воскликнула худрук и ушла в другое помещение, из которого довольно быстро вернулась и показала ему новенький наряд для девочки-подростка.
-Думаю, это подойдет, – улыбнулся Никон.
-А эта девочка, она так же будет участвовать в обряде или просто хочет фото на память?
-Мы будем участвовать с ней вместе, – сказал Никон.
-Но тогда вам обоим следует появиться на репетиции.
-На репетицию я приду один. Хочу сделать ей сюрприз.
-Ооо, понимаю, невеста? – расплылась в улыбке худрук, – Что ж, очень романтично.
-Нет. Названная сестрёнка, родственная душа. Для себя костюм я выбрал еще прошлый раз. По окончании верну вам оба наших костюма.
-Как же зовут вашу названную сестру, если не секрет?
-Леся.
    Стояла прекрасная погода, а это значило, что Леся обязательно привезет двоих своих подопечных гулять. Никон иногда приходил, чтобы поиграть с мальчиками и пообщаться с Лесей. Часто не получалось, он был слишком занят. Его тянуло к ней. Но он опасался, что она отвечает не на его чувства, а просто очень благодарна ему за то, что несколько месяцев назад он помог ее семье – оплатил лечение Лесиной сестры за рубежом.
    Они познакомились, когда она с группой студентов, будущих педагогов, посещала с ознакомительной экскурсией Институт культурологии, где он работал. Экскурсию для них проводил именно он. Леся больше остальных задавала ему вопросы и всем интересовалась. А потом, уже вечером, когда он шел в метро, то вдруг увидел ее сидящую на скамейке. По ее виду он понял, что она плачет. Хотя на самом деле она не плакала. А лицо закрыла руками, потому что находилась в отчаянии. Она просидела на этой скамейке почти три часа, но не заметила этого. Поехать в больницу к сестре у нее недоставало сил, потому что она ничего не могла для нее сделать, как и родители, которые сообщили ей о вердикте врачей. А плакать… Что толку, если найти нужную сумму для спасения Гели они не могли.
    Никон имел кое-какие накопления, но этого оказалось недостаточно. Поэтому он спешно продал машину и квартиру, наплевав на то, что продешевил. У них с Лесей не было времени. Он сказал ей, что нашел деньги, а она даже не благодарила его, потому что занималась оформлением документов сестры и отправкой ее в сопровождении матери на лечение в Германию. Никон только выполнял ее поручения – бегал по инстанциям и собирал необходимые справки и разрешения.
    Его родители пребывали в недоумении, однако по опыту знали – если он что-то решил, своротить с пути его практически невозможно. У него осталась небольшая сумма, но он и ее отдал Лесе, чтобы она могла в случае надобности посылать матери еще. Отец сестер работал на двух работах, но этого только-только хватало им на жизнь, ведь Леся получала в фонде не так много, а мать оформила на работе длительный отпуск по уходу за старшей дочерью и сопровождению ее на лечении. 
    Никон не считал себя героем, напротив. Будь он верующим, то после всего стал бы отмаливать свой грех, поскольку сделал все это из-за того, что влюбился в эту студенточку. Сразу, безоглядно и бесповоротно. К своим 30-ти годам он вполне мог понять свои чувства. 
    Весь этот год, пока шло лечение Гели, он просто помогал Лесе в ее преддипломной практике. Только поэтому она хорошо защитилась и нашла работу. Ее, как и некоторых других выпускников педагогического факультета, нанял благотворительный фонд для сопровождения детей из социальных садов, участвующих в новой экспериментальной программе, поддержанной Отделом образования. Работа нанятых выпускников заключалась в сопровождении детей дошкольного возраста в социуме и в индивидуальных развивающих занятиях с ними не в детсадовских группах, а в реалиях города.               
      
***6
    Леся не знала, где Никон раздобыл нужную сумму. Долгое время все внимание Леси поглощали только новости о состоянии сестры и все связанное с её отправкой на лечение. А параллельно с этим у нее началась преддипломная практика, которую она чуть не завалила. И опять ей помог Никон. Он заставил ее заниматься и готовить дипломную работу.
    После продажи квартиры он переехал к родителям в свою бывшую комнату. Для чего он так спешно продал машину и квартиру, подаренную ему дедом, а так же, куда он дел все вырученные деньги, родители не спрашивали. Он все равно не ответил бы. Но отец очень надеялся, что сын сделал выгодные инвестиции, поскольку знал, как некоторые молодые люди процветали на крипто валюте и иных вложениях. Ради быстрого накопления капитала было совсем не жаль подержанного фольксвагена и небольшой квартиры в старом фонде с обычным косметическим ремонтом – без капитальной замены коммуникаций и старинных деревянных окон и дверей на современные и дорогие. О полах отец и вовсе молчал, поскольку в кухне той квартиры даже ламинат никто не настелил, там оставался древний паркет, которому было не менее 60 лет.
    Дед Никона тоже ничего не знал. В отличие от сына, отца Никона, работавшего в большой коммерческой фирме топ-менеджером, дед трудился в поте лица, заменяя иногда своих мастеров, когда появлялось много заказов. В 72 года это являлось не очень легкой задачей, да и зрение уже подводило, но он не привык расслабляться. Когда внук учился в школе, дед часто привлекал его к работе в своей мастерской. Никон обычно занимался ремонтом оргтехники и компьютеров, он хорошо в этом разбирался уже в 10-11 классах.
    Весь последний год Никон замкнулся в себе, прервал общение почти со всеми знакомыми и друзьями, а со своей последней пассией расстался и того раньше. Он полностью погрузился в свою работу над диссертацией, и только общение с Лесей возвращало его к обычной жизни. С ней он постоянно улыбался. А она даже не подозревала, что он в теперешней жизни стал угрюмым нелюдимом, и считала, что Никон всегда такой же неунывающий, деятельный и веселый, каким был с ней. Он помнил себя таким только в прошлом. Тогда друзья считали его душой компании, он знал тысячу приколов и шуток, был артистичен на танцполе, хорошо пел, умел имитировать йодль, григорианские пения, в которых включал высокий юношеский тенор, а также исполнял старинные русские народные напевы, переходя в них на старушечий голос без определенного пола. Когда-то в школе его часто называли фигляром.
    Матвей, пока они втроем ехали на Васильевский остров, вдруг сказал:
-Весь последний год все наши вылазки на природу и колгота по клубам являлись фактически спектаклями для самих себя. Мы пытались имитировать прежнее веселье. По-настоящему веселиться мы могли только с Никоном.
Леха и Юрец молчали. Потому что Матвей сказал правду.         
-Матвей, я забыл ингалятор в сумке, а она в багажнике, – вдруг произнес Юрец придушенным голосом. Матвей быстро припарковался у поребрика, а Леха выскочил и кинулся к багажнику. Пока они ехали, он сидел на переднем сиденье рядом с Матвеем, поэтому не заметил примет удушья у Юрки.               
-Ну чего ты, чего, – расстегивал ему ворот Леха, пока Матвей брызгал ему в рот смесь из ингалятора. Но Юрец дышал слабо. Они подложили ему под голову и плечи подушки, открыли двери настежь, но это не помогало, Юрец сразу ослаб и не открывал глаза.
-Давай, Леха, скорую вызывай! – крикнул Матвей, – У него губы уже синие.
-Грудину ему массируй! – заорал Леха, ожидая ответа службы скорой помощи, – Только ребра не сломай, он слишком слабый.
    После того, как медики оказали Юрке помощь, Матвей развернул машину и повез его домой.
-А как же дедушка Никона? – спросил Юрец слабым голосом.
-Успеется. Сейчас речь о тебе. Чего это ты? На себя всю вину взвалил? Это я во всем виноват! – воскликнул Леха в сердцах.
-Не кричи на него, – осадил его Матвей.
Сейчас Леха сидел рядом с Юрцом и держал его за руку, а сам украдкой вытирал увлажнившиеся глаза. 
-Инок теперь никогда к нам не вернется? – слабым голосом спросил Юрка.
-Да твою ж мать! – прорычал Лёха, – Мы найдем его, и все будет как раньше! Повинимся во всем, он поймет и простит. Ну, дураки, закоснели совсем, баблосами сорить научились. Но мы искупим, Юрец, ты не бойся!   
    Когда они доставили друга домой, где уже суетилась его мать, Матвей спросил ее:
-А близнецы сейчас где? В садике?
-Нет, в парке они, с Лесей и другом её. Такой большой, все время в темной рубахе ходит. Как Герасим из "Му-Му". Он часто ей помогает, ведь за нашими бандитами глаз да глаз нужен. Но они его слушаются. А сегодня там снова какой-то тематический праздник – вроде как старинные обычаи разыгрывают и ночь накануне Ивана Купалы. Типа костюмированного представления, актеров им пригласили и песенников. Сам-то праздник еще через неделю, а это пока для детей.

***7
    Когда Никон и Леся уже загрузились в микроавтобус к актерам и сели на заднее сиденье, оказавшись отгороженными от участников танцевальной группы, Леся спросила:
-А все-таки, где ты тогда нашел такую большую сумму?      
-У моего деда процветающий бизнес, и он ежегодно выделяет деньги на благотворительность. Просто совпало, что Геле потребовалась оплата на лечение, – соврал Никон на голубом глазу, – Для него это не слишком накладно. Он ведь бизнесмен.
-Ну, тогда я спокойна, – обрадовалась Леся, – Спасибо твоему дедушке, он очень хороший человек, если не жалеет денег на помощь незнакомым ему людям.
-Ну… он за это получает льготы по налогам,– улыбнулся Никон, а про себя подумал – дед, прости и спасибо, что и в этот раз выручаешь меня.
    Леся сидела так близко, что у Никона сердце чуть не выпрыгивало из груди. С обеих сторон на заднем сиденье участники навалили тюки с костюмами и реквизитом. А сразу за ними следовал такой же микроавтобус и вез певческую группу, состоящую из старшекурсников Академии им. Гнесиных. Иногда, когда второй автобус обгонял тот, в котором ехали Никон и Леся, слышалось пение.
-Здорово поют, – искренне восхищалась Леся. Никона всегда поражала ее живость и умение лучезарно улыбаться. Когда она смотрела на проезжавших мимо певчих, он не удержался и сказал:
-Ты такая красивая. Как красно солнышко.
-Это ты уже репетируешь роль? – рассмеялась она.
-Нет. Это я от себя говорю. Потому что… ты давно мне очень нравишься. Даже ночами снишься.
Она умолкла и опустила голову. Но потом взглянула на Никона:
-Ты мне – тоже.
Он сжал ее руку и стал смотреть в окно со своей стороны на пробегающий мимо них лес. Смотреть на Лесю сейчас для него было опасно, он боялся, что не выдержит и начнет ее целовать. Однако его рука то сжимала ее руку, то немного отпускала, когда он спохватывался, что ей возможно больно от сильного сжатия.
    К моменту их приезда киногруппа занималась установкой осветительных приборов. Сама площадка уже выглядела вполне готовой, и в первую очередь привлекало внимание кострище с целым шалашом дров в центре. Устроили даже удобные дорожки для разбега перед прыжками через костер. А две машины, одна медиков, другая пожарных, стояли, спрятавшись в кустах. Пока перед шатром на столах повара накладывали всем желающим еду в пластиковые миски.
    Никон с Лесей также проголодались. Получив свои порции, они сели за один из столиков, стоявших вдоль кустарников на второй линии от съемочной площадки. То и дело по мегафону слышались указания членам группы руководителя съемок, который уже подходил к Никону и разговаривал с ним.
    После обеда Никон взял Лесю за руку и повел ее к реке:
-Хочу посмотреть место для ночного купания, – сказал он.
Они увидели, что мини пляж, дно которого рабочие накануне тщательно очистили, в воде был окружен по кругу частоколом, на котором крепилась защитная сетка. Все это делалось для безопасности, ведь купание должно было происходить ночью. Так же на берегу уже установили прожекторы и закамуфлировали их под березы.
-Как в детском лагере на море, – улыбнулся Никон,– Когда-то в детстве я отдыхал в таком.
-А мы с родителями всегда ездили, Гелю ограждать от всего приходилось.
-Ты будешь со мной прыгать через костёр? – спросил Никон.
-Это же какой-то обряд для пар? – спросила Леся.   
-В ночь на Ивана Купалу выбирались суженые, и совершался обряд – прыжки через костёр, взявшись за руки, обмен венками, а потом поиски цветка папоротника и купание в утренней росе.
-Папоротники ведь не цветут?
-Не цветут. Но поиск из-за этого не отменяется. Цветком становится нечто другое.
-Поцелуй?
-Да, как подтверждение любви.   
-Страшно через огонь прыгать.
-Не бойся, его высоту строго ограничат.
-С тобой я прыгну куда угодно, – улыбнулась Леся, – А купаться голыми будут, как в кино?
-Не совсем голыми. В белых рубахах до колен. Но, когда они намокнут, то почти ничего не смогут скрыть.
-А нам с тобой тоже нужно будет купаться ночью?
-Это обязательный элемент обряда, праздник ведь называется Купала. Вода в этот день приобретает живительные и магические свойства. И ночью она теплее, чем днем.
-Хорошо. Я согласна.

***8
    Между тем Юрке хоть и сняли приступ астмы, чувствовал он себя не ахти и сидел всю неделю на больничном. А 6 июля, где-то в обед Матвей с Лехой приехали к нему и сказали:
-Собирайся! Поедем кое-куда.
-А вы почему не на работе, сегодня же еще только среда?
-Отгулы за прогулы взяли. Как ты себя чувствуешь? – спросил Лёха.
-Уже намного лучше. Ни разу ингалятор не понадобился. Анти гистамины хорошо помогают. И куда мы поедем?
-По дороге расскажем, – ответил Матвей, помогая другу собирать сумку.
-Теплые вещи возьми, на природу едем. Тебе свежий воздух полезен, – добавил Лёха, – Палатку и спальники я взял.
    В машине Юрка мечтательно сказал:
-Сегодня, между прочим, канун дня Ивана Купалы.
-Вот мы и едем посмотреть на этот праздник. Я узнал, что Никон съемку организовал, артистов нанял. На голых девок ночью в реке хочешь посмотреть? – спросил Лёха.
-Хочу! – засмеялся Юрка. 
-Там мы Никона и возьмем в оборот тёпленького, никуда от нас не сбежит.
-А нас пустят туда? Может там охрана какая-нибудь?
-Пустят. Пробьемся, в случае чего. Мы ж с Матвеем синие береты как-никак. А еще, я на всякий пожарный нам на головы три венка прикупил в сувенирном магазине. Наденем и за своих там в толпе сойдем.
    Всю дорогу они ржали как жеребцы, хотя каждый в душе все-таки переживал о том, как пройдет их встреча с Никоном.
    Они приехали на место, когда уже смеркалось. Белые ночи почти закончились, но звезд на небе ночами еще точно нельзя было увидеть. Леха пристроился в очередь за ужином, и все трое они поели и выпили чаю. Их никто ни о чем не спрашивал, многие участники уже надели костюмы, а обслуживающий персонал облачился в какие-то холщовые хламиды, подпоясанные кручеными бечевками. Даже обувь у всех участников выглядела как старинная, хотя это были в основном закамуфлированные под старину кроссовки. 
    Тут и там уже велись съемки сценок, которые разыгрывали артисты и сопровождали певцы в народном стиле. Все это происходило на двух небольших полянах, освещенных софитами. Никона первым увидел Леха. Пошушукавшись с парнями, он решил сначала подойти к нему один, потому что Никон все время держал за руку девочку и везде ходил только с ней.
-Это она, – подтвердил Юрке Матвей,– Воспитательница твоих братишек.
-Ничего себе, красивая какая, – изумился Юрка, – Вот же я лох, мог бы давно уже познакомиться с ней. Вечно я пролетаю как фанера над Парижем.
-Венки надевайте,– шикнул на друзей Лёха, – А я пошел малыми перебежками к Иноку.
Но в это время к ним подошел охранник и спросил:
-Предъявите пропуска, пожалуйста.
-Мы гости по приглашению Никона, – ответил Леха.
-Тогда дайте мне ваши паспорта до окончания праздника.
Им пришлось подчиниться, но сразу после охранника рядом с ними нарисовался реквизитор, выдал каждому хламиду, крученую бечевку для подвязывания, и сказал:
-Пожалуйста, наденьте это поверх вашей одежды. И постарайтесь не попадать в кадр, оставайтесь во втором или третьем ряду за основными участниками.
Следом за ним подбежала какая-то девчонка и всем троим накрасила губы и щеки какой-то светло-розовой мазилкой. А Юрке еще набрызгала веснушек на щеки. При этом строго заявила:
-Грим стирать нельзя, только после съемок!
Леха, глядя на парней, заржал, а Матвей сказал ему:
-Ты на себя посмотри, вообще загордишься – красавчик еще тот.
После этого Леха быстро затесался среди участников.
    Никон заметил их почти сразу, но виду не подавал, ждал, что предпримут его друзья. И с Лесей не хотел разлучаться ни на минуту. Однако когда к ним подошел Леха, Никон поправил его сползший набок венок, а Лесе сказал:
-Подожди меня, никуда не пропадай. Здесь посиди.
-Как ты узнал, где я? – спросил он Лёху.
-Узнал, – буркнул тот, – Наконец-то мы нашли тебя. Надеюсь, не сбежишь?
-Не сбегу. Вы поужинали?
-Да, все шикарно. Даже губы нам накрасили.
-Красавчик,– усмехнулся Никон, коснувшись Лёхиного плеча.
-Мы виниться приехали к тебе. У Юрки приступ недавно случился из-за чувства вины перед тобой.
-Не в чем виниться. Я и сам еще тот грешник.
-Так, значит, все как раньше будет?
-Да. Пока я занят, после съемок и купания пообщаемся. Девушка у меня тут.
-Хорошо.
-Пока развлекайтесь, смотрите. Когда еще на таком празднике окажетесь. Юрца оберегайте. Ему нельзя переохлаждаться.
-Учи учёного, – расплылся в улыбке Лёха.
-А где потом тебя искать?
-Я видел, где вы палатку поставили. Сам к вам приду часа в три ночи. Не думаю, что спать будете, тут веселье до утра планируется. Шашлыки не пропустите. Их после купания будут раздавать.

***9
    Никон уже не раз целовал Лесю в щечку, когда уходил из парка Новая Голландия и оставлял ее одну с детьми. И даже такие поцелуи хранил в памяти, потому что они позволяли ему ощутить запах и вкус ее кожи. А пахли ее щеки яблоками. Он даже знал сорт этих яблок – Джонатан, потому что помнил этот запах с самого детства. Дед, несмотря на свою мастерскую в городе, с весны до самых заморозков приезжал на дачу и ухаживал за садом. И Никона с собой привозил. Рассказывал ему все о каждом дереве и о сортах плодов на нем. Ведь помимо яблок у деда в саду росли сливы, груши, вишни и рябина трех видов. А еще имелись многочисленные заросли малины, крыжовника и смородины. Родители Никона на дачу приезжали только отдыхать в выходные. Даже на покос травы нанимали работника. А дом в порядке содержал дед силами своих трудяг.
    Ребёнком Никон любил сидеть на траве в большой куче яблок и вдыхать их аромат, пока родители раскладывали собранный урожай в специальные перфорированные ящики и относили их в погреб на хранение. Зимой дед привозил эти яблоки в город почти до февраля. Со временем он установил в погребе циркулятор воздуха, чем значительно продлял сроки хранения яблок и других дачных плодов. А еще дед однажды приготовил вино по рецепту, который нашел ему Никон. Не простое вино, а со смыслом – из одуванчиков. Со вкусом что-то не совсем получилось, и потом дед ни разу больше не занимался виноделием, но Никон очень долго помнил цвет этого вина при просмотре бутылок на солнце. Потому что он с детства был мечтателем, а вовсе не угрюмым иноком, как его впоследствии прозвали. 
    Его еще со школы поражали различия разных культур, иногда кардинальные. В начальных классах он никак не мог понять, как люди, имеющие одинаковую физиологию, одинаковый путь к рождению и одинаковые мозги, могут настолько по-разному выстраивать свои сообщества и стиль жизни. С этого удивления и началась его страсть к изучению различных цивилизаций и культур. Самым забавным было то, что он по-детски успокаивал себя мыслью – ведь все равно все люди хотят тепла, еды и секса, все остальное лишь дань окружающим климатическим и географическим условиям. Однако он считал обидным для человечества влияние таких факторов, как климат и характер питания, на развитие интеллекта и темперамента у тех или иных групп людей. Хотя в итоге ни темперамент, ни характер, ни цвет кожи или разрез глаз, не влияют на интеллект как таковой. Даже дикари Амазонских племен крайне сообразительны и изобретательны, несмотря ни на что, и в новых для себя условиях быстро прогрессируют.
    Со временем Никон сузил свой личный перечень вопросов в изучении человеческих сообществ, поскольку довольно давно его стал интересовать только процесс рождения у людей сильных чувств, определяющих их жизнь. Но даже в себе самом он порой не мог уловить границы перехода, например, приязни в неприязнь. Не говоря уж о любви и ненависти. Наверно потому, что сам до сих пор не испытал еще ни разу слишком сильных чувств.
    Он легко знакомился и сходился с девушками, и так же легко расставался с ними. До того, как попался. Так он назвал то, что случилось с ним, когда он встретил Лесю. Ведь поначалу он не ощущал никакой любви и даже сексуального влечения к ней. Но практически сразу почувствовал, что не может отступить от нее и от ее проблем ни на шаг. И только сны, которые постепенно стали приходить Никону ночами, открыли ему глаза. Даже консультации у психолога не понадобились. Какой же я инфантильный придурок, смеялся он сам над собой. Хорошо хоть, что окружающие этого еще не поняли и считают меня умником семи пядей во лбу. После первого же раза, когда ему приснилась Леся, он ни на мгновенье не мог избавиться от тайно горящего желания обладать ею. Проснувшись, он уверял себя, что это просто животные инстинкты, вылезающие из подсознания. Но тут же задавал вопрос, почему эти инстинкты спали так крепко до сих пор. Ведь сексуальные желания с другими девушками у него рождались лишь после довольно откровенных действий с их стороны. Никаких снов о них он никогда не видел.
    В конце концов, он осознал, что ее образ архетипичен для него во всем, и она притягивает его не только физически. Именно поэтому его так волновал ее яблочный запах, ее смех и звук ее голоса. При том, что внешне она не имела аппетитных женских форм и вела себя скорее как существо какого-то среднего пола. Он даже толком представить ее в постели не мог. Хотя нечто глубоко сидящее внутри нашептывало ему, что она прелестна без одежды и секс с ней неимоверно сладок.
    Сегодня он чувствовал возбуждение, хотя и не мог понять, является причиной этому чисто эстетическое наслаждение всем происходящим или же только очень близкое присутствие Леси и ожидание близости с нею. Наверно всё вместе. Потому что он не мог разделить ощущений от восприятия энергетики веселящейся толпы молодых парней и девушек, поющих и танцующих старинные славянские танцы, от прохлады летней ночи, от обжигающего жара горящего высокого костра, и чувства какой-то живой силы от тока, который проникал в него от Лесиной руки, находящейся в его руке. Он уже был соединен с ней и неразлучен.               

***10
    Вода в озере действительно оказалась совсем не холодной. Разгоряченные актеры сбрасывали костюмы и прыгали в воду – парни в белых подштанниках, девушки в таких же белых рубахах. Пляж освещали софиты, и воздух оглашался веселыми криками и смехом – все точно по сценарию. Зрители на берегу радовались не менее купальщиков, танцоры танцевали, певцы пели, вода в озере была сплошь покрыта венками. Атмосфера полностью соответствовала историческим описаниям данного действа.
    Но Никон и Леся не стали раздеваться и прыгать в воду, как остальные участники. Он увел ее подальше от освещенного пляжа в укромное место, которое присмотрел заранее, еще когда вместе с режиссером выбрал эту локацию для съемок. Они сняли костюмы, и Никон осторожно, держа за руку, повел Лесю, оставшуюся в белой рубахе до колен, на глубину, где они просто окунулись. Потом он снял оба их венка и опустил на поверхность воды.
-Очисти от скверны и защити от болезней, святая водица, – произнес он славянскую молитву, зачерпнул воду и умыл сначала Лесю, потом себя. 
-Думаю, этого вполне хватит, – сказал он и хотел уже вести ее обратно на берег. Но Леся спросила:
-Так мало? А поцеловаться?             
Он остановился, наклонился к ней и поцеловал в губы.
-Так целомудренно, – произнесла она, – А как же блудный грех, который потом росой следует смывать? 
Он засмеялся и прижал ее к себе:
-Это для тех, кто пирует и пьянствует на радостях. Вот они и предаются блуду.
-Я вот тоже опьянела, – произнесла Леся, уткнувшись ему в грудь.
-Значит, согрешим. Но не здесь, а на белых простынях в тепле и подальше от чужих глаз. За поляной в укромном месте авто-кемпер стоит. Неужели ты думала, что я тебе в палатке позволю спать, когда вокруг полсотни разгоряченных парней будет куролесить?
    В кемпере ей очень понравилось. До этого она никогда еще не видела внутри такую авто-дачу на колесах. Здесь было уютно, как дома. Когда она после их первого секса пригрелась под одеялом, Никон глянул на часы и шепнул ей:
-Я к парням схожу, обещал им. Поспи, я через час вернусь. Никуда не выходи, здесь все для жизни имеется – туалет, душ, умывальник. В холодильнике, если захочешь, есть немного еды. Закрой за мной дверь и никого не пускай.      
-Никон… мы же теперь вместе? – спросила она.
-Мы с самого первого дня уже вместе, на всю оставшуюся жизнь,– сказал он и поцеловал ее.
-А я все правильно делала? – спросила она. Он засмеялся и много-много раз поцеловал ее, а потом быстро оделся и выскользнул за дверь, напомнив ей:
-Пока не услышу, что ты закрылась, не уйду.
    Парней в палатке не оказалось. Он увидел их на берегу среди купальщиков. Лёха надевал сухую одежду. Веселье находилось в самом разгаре, на столах стояли упаковки с пивом и большие подносы с шашлыками.
-Как же шикарно всё! – воскликнул Лёха,– Никон, наконец-то!
Они нашли свободный столик на поляне подальше от киношников, продолжавших съемку некоторых эпизодов действа. Матвей принес шашлыки и несколько банок пива.
-А-аа, безалкогольное, – разочарованно протянул Лёха.
-А ты губу раскатал? – засмеялся Матвей.
-Вкуснотень, – уминал шашлык Юрец, закутанный в одеяло.
-Никон… скажи для всех то, что ты сказал мне.
-Не обещаю вернуться к нашей разгульной жизни, но только потому, что теперь у меня есть любимая девушка. А в остальном…
-Все будет как раньше? – спросил Юрец.
-Да, – сказал Никон и протянул руку ладонью вверх, на которую сверху одна на другую легли еще три ладони.
-А что с твоей квартирой? – спросил Матвей.
Никон помолчал, а потом коротко рассказал все и добавил:
-Прости, Лёха, за то, что тогда я так… денег у тебя попросил. Все получилось, будто я психанул, а на самом деле, я просто очень спешил, потому что мог опоздать со своей помощью. Слава богу, машину быстро схватили, и квартиру риелтор за неделю продал. Дешевле, конечно, чем хотелось, да выбирать не приходилось.
-А эта… сестра твоей девушки, как она сейчас?
-Геля? Уже очень хорошо. Но пока живет с матерью в пансионате при лечебнице, ее все еще наблюдают и лечат. На это тоже деньги нужны, бундесы все до последнего евро в договоре указали. Но теперь… мучаюсь, потому что вышло все как-то… не знаю, как Лесе правду сказать.
-А что такое? Ты же все сделал, что мог! – воскликнул Матвей.
-Понимаете, пацаны. Делал я все это, потому что влюбился в нее. Будь это посторонний кто-то – вряд ли я смог бы проявить такое великодушие. В этом и была моя корысть.
-Для кого же и стараться, как не для любимых?! Ты совсем уже… нашел, за что себя гнобить.
-Пока я соврал ей, сказал, что дед у меня крутой бизнесмен и выделяет средства на благотворительность, не бескорыстно, а чтобы льготы по налогам получать. Это она приняла, а если правду скажу…Не знаю.
-Ну, так и молчи, пусть она так и думает.
-Пока молчу. Но долго не смогу, жениться на ней хочу. Тогда она и узнает все.
-Уже решил?
-Да… не могу без нее ни дня. Боюсь потерять. Вдруг она подумает, что я ее любовь пытался купить…
-Господи, ну ты и святоша! Инок, одно слово. Ничего ты не пытался, спасал ее сестру, вот и все! Деду все расскажи, пусть он ей ни слова не говорит об этом!
-Нет. Я сам должен.

***11
    Никон, как и решил, рассказал все Лесе. Она помолчала, а потом сказала:
-Понимаешь, если бы я не любила тебя, то получив твою помощь, тысячу раз благодарила бы. А я молча приняла деньги, потому что знала, что ты тоже любишь меня. Вспомни, я хоть слово благодарности тебе сказала? Нет. Потому что ты, как мой возлюбленный, был просто обязан спасать меня от горя. Если бы ты не сделал все, что мог, не знаю, разлюбила бы я тебя… наверно, нет, жалела бы, но жизнь с тобою прожить не захотела бы, как сейчас.
Леся обняла Никона за шею и прижалась к нему щекой.
-Джонатан, – прошептал он, – Ты мой джонатан. Как же я люблю тебя. Камень с души сняла.
-Никон, но ты все-таки скажи деду, что продал его подарок для благих целей. Чтобы он не обижался на тебя. Если хочешь, давай вместе поедем к нему, и я сама буду просить его об этом.
-Сначала распишемся,– сказал Никон, – Три дня всего осталось до регистрации. И не перечь мне.
-А что это за джонатан такой?
-Сорт яблок. У нас на даче растут. И ты пахнешь джонатаном.
-Ааа, так ты не меня, а яблоки эти любишь?! Вот оно что! – засмеялась Леся.
-Дурочка, с яблоками нельзя любовью заниматься. А с тобой я готов это делать пять раз на дню.
    Для жизни с Лесей Никон снял небольшую квартиру, и они вместе уже обставили ее. Правда, родители с обеих сторон очень обижались на то, что они расписались тайком от них. А дед молчал, когда Никон рассказал ему, почему продал подаренную квартиру. А потом, уже через день позвонил и сказал:
-Я на первый взнос ипотеки тебе дам денег. Накопил из прибылей. Не хочу, чтобы мой внук по съемным углам скитался. И погашать помогу. Частями мне легче. Главное, девочку береги, ей же деток рожать в будущем.
    Матвей и Леха сбросились и подарили молодым 600 тысяч в конверте. А потом, через месяц помогали Никону с переездом в новую квартиру и веселились как раньше. Ну а Юрка крутился у них под ногами и снимал все это на видео.

                ***
© Copyright: Марк Шувалов,
          февраль 2024
 
   
7. День первый

                В начале Бог сотворил небо и землю. Земля же была хаотична и пуста и тьма над
                бездною; И Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет свет. И увидел
                Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму
                ночью. И был вечер, и было утро: День первый.
               
                Ветхий завет. Книга бытия   

    Еврейский календарь очень хитро сделан – он одновременно и солнечный, и лунный. Месяцы в нем считаются по лунному календарю, а годы – по солнечному, и первый день еврейского месяца всегда попадает на новолуние. У евреев каждый день начинается в полночь и длится до следующей полуночи, а неделя начинается не с понедельника, а с воскресенья. В Израиле это официальный рабочий день. Даже в Книге Бытия рассказ о сотворении мира описывается с точки зрения времени суток: "И был вечер, и было утро: День первый".
    Летоисчисление евреи ведут не от Рождества Христова, а от Сотворения Мира, которое, по их мнению, произошло ровно 5783 года назад, 7-го октября, в воскресенье, если учесть, что сейчас 2024 год и октябрь еще не наступил. Воскресенье и является первым днем Творения. Однако святым днем в иудаизме считается не воскресенье, а суббота, так называемый Шаббат, который все должны чтить в знак того, что шесть дней Бог творил этот мир, а в седьмой – отдыхал. Тора предписывает в этот день воздерживаться от работы. Израильтяне обычно следуют пятидневной рабочей неделе, хотя некоторые имеют шестидневную рабочую неделю с воскресенья по четверг и полдня в пятницу. Русским людям такое трудно понять, а еще труднее принять. Для нас святые дни – это и суббота, и воскресенье, хотя нет, для нас святыми являются любые выходные и праздничные дни. Наши люди уважают традиции других народов и отмечают много праздников – своих и чужих, мы празднуем и Шаббат, и католическое Рождество, и православное, мы празднуем два своих Новых года и Китайский в придачу, а некоторые из нас празднуют даже День Парижской коммуны.

***1
-Таки да, Лейвик, ты правильно себя ведёшь – ни во что не вмешиваешься, – в очередной раз обиделся на друга Сашок. Он просил Лейвика поговорить с его разлюбезной сестрой, чтобы она стала более благосклонной к Сашке. Но Лейвик как всегда выдал ему длинную заумь о том, что влиять на чувства неосознанной девушки неправильно, ибо это может породить у неё некий самообман, который потом её подсознание обязательно раскроет, а время будет упущено и силы потрачены впустую не на того человека, который действительно нужен.
    Сашка всегда ругал себя, что не включил запись этой и других речей Лейвика, чтобы этот паскудник хоть раз послушал себя со стороны и признал, что стал настоящим махровым занудой.
-Пойдем-ка, братан, лучше накатим по чуть-чуть, поплачемся друг другу в жилетку на своих баб, нагло пользующихся нашими чувствами,– ответил Лейвик.
-А что такое? Тебя тоже отшили? В жизни не поверю, что Лёлик могла так с тобой поступить.
-Меня не отшили, – ответил Лейвик, – Но это не значит, что моя жизнь безоблачна. Поверь, добиться женского внимания и даже любви – это лишь первый шаг. Потом начинается сплошной абьюз с ангельскими взглядами, поцелуйчиками и обнимашками. И ты ничего не сможешь сделать против этого. Я знаю свою сестру, она ничуть не лучше моей Лёли. Так что сто раз подумай и поищи себе девчулю попроще, которая будет тебе в рот заглядывать и во всем угождать. А Ирку постарайся выбросить из головы. Она еще нескоро повзрослеет, а изгаляться над тобой начнет сразу.
-Признайся, Лей, ты просто пытаешься оградить свою сестру от меня. Считаешь, что ей слишком рано романы крутить? Или меня считаешь недостойным её.
-Ну что ты, братан. Лучше тебя ей никого не найти. Но она должна дозреть до понимания этого сама. Я могу, в крайнем случае, только дать ей совет насчет тебя, если она попросит его у меня. Любые советы по моей инициативе она просто отвергнет.
    Дружили они давно, но Лейвик после встречи со своей девушкой теперь встречался с Саней совсем редко и то, если друг сам приходил к нему на работу в конце дня. Правда, работали они недалеко друг от друга, в соседних зданиях. И весь этот год Саня просто сох по сестре Лейвика, 17-летней красотке – стройной и безумно привлекательной. Но она даже смотреть на него не хотела. Да и то сказать, окончив школу, она ожидала результатов о приеме в универ сразу из трех мест. Хотя основной ее целью являлось поступление на экономический факультет СПГУ. Именно поэтому она отвергала все ухаживания парней, никому из них не отвечала в сети и сразу сбрасывала звонки с незнакомых номеров. Как девушка серьезная и строгих правил, она не вела никаких блогов, лишь просматривала страницы подружек в Тик-токе и в Контакте, но даже лайкала что-то довольно редко. Потому что большинство их роликов не казались ей ни интересными, ни смешными, ни стильными, все они лишь повторяли уже раскрученные тренды, а сами подружки ничего нового не придумали ни разу.
    Больше всего она жалела только о том, что с окончанием школы ее безоблачное детство так же закончилось. Хотя не совсем это расстраивало ее по-настоящему. Ей было пусто и одиноко без брата, который всегда и во всем поддерживал ее, везде сопровождал и, главное, объяснял всё непонятное. Но когда его прибрала к рукам эта несносная кривляка Лёля, он находил для общения с сестрой все меньше времени. Впрочем, конечно, Лёля никакой кривлякой не была, так ее называла только Ирка, чтобы хоть как-то принизить все достоинства избранницы брата. На самом деле Ирина сама хотела бы быть похожей на нее.
    Лейвик часто влюблялся еще со школы, правда, ничем серьезным у него это никогда не завершалось. Не то что у других парней, которые сразу же после двух-трех свиданий съезжались со своими половинками и начинали жить вместе. Конечно, пары часто расходились и не всегда безболезненно. Лейвику пришлось стать свидетелем нескольких разрывов своих знакомых, так что он довольно долго имел стойкий иммунитет от желания сойтись и сразу начать жить с какой-нибудь особой. Но, в конце концов, и он попался как кур в ощип. Хотя Лёля даже близко не напоминала ни одну из девиц, с которыми разрывали отношения его приятели. Она совершенно не стремилась привязывать к себе Лейвика, он сам бегал за ней как привязанный и умолял ее никуда не исчезать из его жизни. Однако она довольно долго не соглашалась переехать к нему и объясняла это тем, что не может доверить свою жизнь такому, как он.
-Ты слишком молодой, чтобы быть ответственным, – сказала она ему сразу.
-Мне 25 лет! В моем возрасте люди уже по двое-трое детей имеют, – воскликнул он.
-Успокойся, Лей. Твоя реакция лишь подтверждает твою незрелость. Прости, но я не хочу стать нянькой-воспитательницей великовозрастного дитяти, которому потребовалась женщина для секса.
-Я люблю тебя! – в отчаянии убеждал ее он. Но прошло почти два месяца, после которых она согласилась попробовать пожить с ним вместе. И все остальное перестало для него существовать. Люди, предметы, события, разговоры – все это почти сразу оказалось за некой незримой, но непроницаемой границей, и ничто чуждое не могло проникнуть в их с Лёлей мир. Такова уж была его возлюбленная и обожаемая девочка.

***2
    Когда Лейвик и Саня пришли в кафе-бар, Саня заказал себе фирменный алкогольный коктейль, а Лей безалкогольное пиво.
-Ты же хотел накатить? – удивился Сашка.
-Наслаждайся, пока никто на тебя не посмотрит так, что умереть захочется. А я нет, я еще жить хочу.
-Неужели Лёля так жестко тебя строит?
-Думаешь, она хоть слово мне скажет, если я приду выпивший? Да никогда. Я сам не хочу.
-Но ведь как здорово расслабиться. Кому это может помешать? Придешь домой добрый, веселый и готовый к постельным подвигам. Не пьяный вусмерть, а так чуток. Неужели ей не понравится?
-Даже пробовать не хочу. Если учует алкогольный запах, про секс можно забыть. И задушевного разговора ждать не придется. А в остальном все будет лучше некуда – вкусный ужин, фильм какой-нибудь качественный на двоих, и даже обнимашки.
-То есть, обнимать себя она тебе разрешит, а секса не будет?
-Бинго!
-И где логика?
-Сразу видно дилетанта в отношениях с девушками. Ищи себе девулю, которая захочет коктейли вместе с тобой пить, а потом вместе расслабляться и кувыркаться. И будет вам щасте.
-Нет, ну а ты как все это терпишь?
-Мне нечего терпеть. Обнимет и себя даст обнять – ласково и нежно, как подростка, все поймет, слова грубого не скажет. Приходил я уже навеселе. Даже поцелует – словно ребенка неразумного. Понимаешь, не верит она в секс по-пьяни. Не в сам секс, а в желание. Признает только настоящее, без примесей.
-Вот оно как! Ничего себе. То есть, любовь должна быть чиста как стеклышко? Никакой пьяной похоти?
-Именно. И знаешь, вспоминаю я своих бывших и понимаю, что все было фальшивым, алкоголь имитировал то, чего хотелось в реальности. А по-трезвому лежишь и думаешь, и зачем мне та, которой я только со стояком нужен?
-Нет, ну не все же такие…
-Не все, но большинство. Лёля каждое моё движение понимает без слов, каждый взгляд и вздох. Сходу может определить, что на работе у меня что-то… А уж если говорить начнем, я слушать ее вечно готов. Только попусту не хочет она слова трепать. Если только тема живая – тогда. И знаешь, как на душе от разговора с ней легко становится и радостно, всегда что-то новое для себя открываю. Она же столько всего знает, и не просто факты какие-то, а до глубины… Я иной раз по несколько дней потом осмысливаю то, о чем мы с ней говорили, и какие мысли она у меня разбудила, расшевелила. Мы ведь все от рождения неимоверно много знаем, но это где-то на дне лежит, если без надобности.
-И что, такое ваше общение стимулирует настоящее желание?
-Не знаю я, только меня волны нежности к ней накрывают и желание все для нее сделать, чтобы ей хорошо было, чтобы ощущала она настоящий кайф. Тогда и мне хорошо, тогда и я уплываю с ней. С этим никакой алкоголь не сравнится. А с бывшими моими как было – приду под шафе, хи-хи ха-ха, потискаю, трахну, постонет она, якобы что-то там получила, а я пьяный усну. Никаких чувств, никаких мыслей. И вся благодарность моя ей только за вкусную еду и порядок в квартире. Так я и без этого отлично проживу! Видеть их не хочу и помнить не хочу!   
-Озадачил ты меня,– произнес задумчиво Сашка,– Ириша тоже такая?
-Ира другая. Разные они, и по-разному в них глубина проявляется.
-И как же подход к ней искать?
-Для начала завязывай с алкоголем. Хорошо еще, что не куришь, сеструха на дух курильщиков не переносит. А остальное – ищи глубину в себе, думай, что тебя интересует, и чем ты с ней можешь поделиться, какими своими искренними радостями, пусть даже маленькими. Лёля из каждого моего детского воспоминания целую историю может развернуть, так что у меня поджилки иной раз трясутся, будто вернулся я туда, в те запахи и звуки, в те чувства. И такие волны накатывают, словно опять мне 10 или 15, словно опять все еще впереди. И в этом море бесконечно плавать можно и разглядывать каждую песчинку, каждый камушек как драгоценность. Главное, что она все понимает и все чувствует вместе со мной. Одному мне это как бы без надобности.
    Сегодня Лейвик ждал звонка от Лёли. Она поехала к родителям, но обещала вернуться. Поэтому он часто поглядывал в смартфон, боялся из-за музыки в баре не услышать звонка. А Сашка задумчиво посасывал уже второй коктейль и думал о сложных путях к сердцам таких девушек, как Ириша и Лёля.

***3
    Ира после прогулки с подружкой, за которой подъехал парень и увез куда-то на вечеринку, вернулась домой и, пока умывалась и ужинала, все размышляла. Может, и правда, пора завести парня? За ней постоянно кто-нибудь ухлестывал, но все они быстро переключались на других, более сговорчивых девчонок. На сегодня остался только друг ее брата.
-Фи-и, он ведь старый для тебя, ему уже 25, – сказала ей Юлька, которую Ира считала самой умненькой из своих подруг.
-25 – это разве много? – спросила ее Ира.
-Ты сама подумай. Тебе 18, у вас 7 лет разницы. Когда тебе 25 исполнится – самый отвал башки и веселье, ему стукнет уже 32 – радикулит, давление, лишний вес. Это сейчас он как гончий пёс, а дальше неизвестно. А если вдруг поженитесь, и дети пойдут, всё – прощай молодость!
    Однако Иру останавливал вовсе не возраст Сани, а то, что вел он себя с ней, как и ее сверстники – приставал с глупейшими комплиментами и подарками. И как только Лей с ним общается, думала она, потому что считала брата самым умным их всех парней, которых знала. Утром она решила все выяснить и позвонила Лейвику:
-Скажи, Сашка умный?
-Ира, я на работе! – воскликнул ее брат, – Ответить на такой вопрос непросто.
-Умный или нет?
-И да, и нет. Устраивает? Все мы взрослеем и умнеем со временем. Ну, или глупеем.
-Но ты ведь дружишь с ним. Был бы он глупый, стал бы ты с ним общаться?
-Началось! Я общаюсь с сотней людей, среди которых умными считаю от силы десятерых. Все, звони после 17-ти. Главное, он добрый.
    Добрый? И что мне с этим делать, подумала Ира. Если добрый, нашел бы себе такую же старушку 25-26 лет и утешал бы ее по доброте душевной. Так нет, ему 18-летку подавай. На фиг, пошлю его подальше. Однако ее останавливало то, что он не являлся бабником и ни с кем не встречался с момента, как начал бегать за ней. Была у него одна, но он расстался с ней, как только обратил внимание на Иру. До этого, видя Лейвика с сестренкой, он воспринимал ее подростком, каким она и была в действительности.
    А брат ее в обеденный перерыв позвонил другу:
-Лови момент, Санёк. Ириша тут интересовалась у меня, умный ты или нет.
Сашка чуть со стула не свалился. Вскочил и начал ходить туда-сюда вдоль своего рабочего стола.
-А что ты ей сказал? – опомнился Саня минут через 10.
-Сказал, что ты добрый,– ответил Лейвик.
-Я? Добрый? С чего бы это? И что она?
-Да отшил я ее, сказал, что работаю, и чтобы не звонила мне до 17 часов. Но ты того, без глупостей. Не беги сразу цветы покупать, держи марку. Будь сдержанным и интеллигентным.
-И что? В офисной одежде ходить? Я только три дня как супермодные разодранные на коленях джинсы купил.
-Разодранки свои оставь на неформат – ну там, в клубе потусить или еще где. Ирка сейчас твой образ в своей голове выстраивает.
    Сашка заглянул в свой шкафчик и удостоверился, что там висит свежая рубашка на вечер, а потом помчался в санузел и побрился второй раз за день на всякий случай. Нет, ну как без цветов-то, думал он, а потом решил, что если не цветы, то нужен какой-нибудь памятный подарочек. Поэтому сорвался с работы и помчался в ближайший ювелирный магазин.
    Он знал, что в 16 часов она, если не занята, обычно гуляет со своей чихуахуа в сквере, недалеко от дома. Поэтому пошептался с начальницей отдела, вручил ей тортик к чаю, и в 16 уже сидел на скамейке в сквере.
    Ира сразу его увидела. Брат не сидел, сложа руки, и сразу дружку все доложил. Она сделала вид, что занимается пёсиком. Присела и стала чесать Долли за ушками.
-Здравствуй, Ира, – услышала она и подняла голову.
-Привет. Почему не работе?
-Хотел тебя увидеть. Вот – это тебе, – протянул он ей коробочку.
Ира взглянула на нее с опаской и убрала руки за спину.
-Не бойся, это не кольцо. Посмотри, думаю, тебе понравится,– Сашка сам открыл коробочку и достал оттуда цепочку с кулоном.
-Близнецы? – спросила она, поднеся кулон поближе и разглядывая его.
-Ну да, ты же близнец по гороскопу, как и я.
-Ты тоже? Ах, да, брат недавно вместе с моим и тебе подарок искал.
-Ира, давай встречаться. Не хочу я как твои малолетки-ухажеры бегать за тобой, мы ведь взрослые люди.
-И как это будет? За ручку везде ходить?
-И за ручку, если ты захочешь. Главное, вместе быть везде.
-И жить?
-Это как ты захочешь. Тебе ведь уже есть 18.
-Хотя бы законы знаешь. Уже хорошо.
-Ты глупым меня считаешь?
-Считаю, а что? Докажи, что это не так.
-Ну, так дай мне возможность доказать.
-Хорошо. Неделю.
-То есть? Мы… будем встречаться?
-Что за глупое определение! Пообщаемся. В кафе посидим, погуляем, в кино сходим. Так встречаются?
-Ну как бы да.
-Хорошо. Мне поговорить с тобой хочется и понять. Только после этого я смогу тебе сказать что-то. Но кулон забери.
-Это подарок на день рождения, хоть и с опозданием.
-Ладно. Пошли. Долли еще минут двадцать следует гулять. Вот тебе пакет и совок. Это чтобы с газона убрать за ней, когда она свои дела сделает.
Сашка с ужасом посмотрел на то, что она сунула ему в руки, но постарался тут же нацепить на лицо улыбку.
-Ты что, маникюр делаешь? – спросила Ира, заметив его чистые ровно подстриженные ногти.
-Нет, просто подпиливаю пилкой, не люблю грязь под ногтями.
-Любишь чистоту?
-Ира, зачем ты так? Давай, сразу отчитаюсь – зубы чищу утром и вечером, к стоматологу хожу на проф осмотр раз в год, душ принимаю каждый день и дополнительно после тренировки, стригусь раз в месяц, носки и нательное белье меняю ежедневно, постельное раз в неделю. Простыню обязательно утюжу.
-Мама дорогая, – усмехнулась Ира, – Ты живешь один, не с родителями?
-Да, уже три года.
-Злишься на меня?
Он отвернулся, но потом сказал:
-Злюсь.
-Хорошо, что честно говоришь. Ладно, первичный тест прошел. Отведу Долли, и пойдем, погуляем.

***4
-Лей! Срочно приезжай к Юсуповскому саду! Сашку побили из-за меня, он весь в крови! – кричала Ирина по телефону брату.
-Господи! Ты скорую хотя бы вызвала? Полицию?
-Да все уже тут. Но он отказывается в больницу ехать. Приезжай, забери нас.
    Лёля все слышала:
-Хорошо, что ты уже дома. Хочешь, с тобой поеду?
-Ты устанешь.
-А без тебя переживать буду. Поехали!
    Сашка и впрямь выглядел как раненый боец из фильма о бандитских разборках. Белоснежная крахмальная рубашка была обильно забрызгана кровью. Полиция и неотложка уже уехали и зеваки разошлись. Лейвик, ни о чём не расспрашивая, взял Сашку под руку и повел в машину, а Лёля помогла Ире собрать выпавшие из сумки пакеты со сладостями и термос.
-Что случилось? – уже в машине спросил Лейвик. Сашке говорить было больно, у него опухла скула и вся нижняя губа. Говорила Ирка:
-Да два урода прицепились, ко мне начали приставать. А Саня молодец, бился по-настоящему. Просто их двое. Но нам позвонили, что их уже арестовали, недалеко успели удрать.
-Вокруг ведь столько людей было, семьи с детьми. Пьяные эти двое что ли? Ладно, всем нужно успокоиться, – сказал Лейвик, поглядывая в зеркало заднего вида на сестру и друга.
-Как вы тут оказались?
-Погулять решили, вот и приехали.
-Вдвоем?
Сашка что-то промычал, а Ира сказала:
-Да, мы теперь пара!
-С каких это пор?
Она взглянула на часы в смартфоне, прикинула и кивнула:
-Если точно, то с 17-00 часов.
-Понятно.
-Что тебе понятно? – воскликнула его сестра, – Он пропадет без меня, он же наивный как пятилетний пацан!
Сашка при этом округлил от удивления глаза и попытался что-то промычать.
-Молчи! Тебе нельзя сейчас говорить, – оборвала его попытки Ирка, – Лей, вези нас ко мне.
-А что родителям скажешь?
-Ничего. Они поймут. Но сначала давай к нему домой заедем, одежду возьмем.
-Интересно, как он завтра на работу пойдет? – спросил Лейвик.
-Какая работа?! Ему справку дали. Он может больничный оформить. Не хочет. Убеди его, Лей!
-Нет уж, это теперь твоя забота,– ответил ее брат и увидел в зеркало, как при этих словах Саня прижался здоровой щекой к Иркиному плечу.
-Видишь, радуется и млеет, когда о здоровье подумать нужно! – воскликнула она.
-Он так долго за тобой бегал. Дождался, наконец, а теперь еще и доказал тебе серьезность своих намерений.
-Знаешь, как я орала, весь парк на уши подняла. Я думала, его ножом пырнули, кровищи было – просто ужас. И ведь никто не бросился нам помочь.
-Тебе маску надо надевать как от ковида,– сказал сестре Лейвик.
-Зачем?
-Красоту свою прятать от разных гоблинов. Я Лёльку тоже боюсь одну отпускать на улицу. Вы же обе как приманки для разных уродов.
-Да никогда ничего подобного не было. Я ведь каждый день с Долли гуляю. Это все потому, что Саня вскочил и сразу полез на рожон.
-Я бы тоже полез, – сказал Лейвик. 
-Поэтому вам обоим наш присмотр просто необходим.
    Вечером она снова позвонила Лею:
-Скажи, что делать? Температура у него 40.
-Дай жаропонижающее и неотложку вызывай. Зря он в больницу не поехал, герой.
Через час они четверо вновь встретились, уже в больнице. 
    Саня выглядел плачевно, а в приемном покое Ире сказали, что его госпитализируют. И Лейвик впервые за долгое время увидел, как она плачет. 
-А ты думала, это легко? Мы, мужики, народ такой. Нам без вас никуда. Но как ты все-таки согласилась с ним встречаться?
-Как, как. Разглядела, какой он глупый и беспомощный. Зубы чистит утром и вечером, простыню гладит.
-Простыню?
-Ну, да, когда постельное белье меняет. И ногти пилкой шлифует, чтобы грязь не скапливалась.
-И поэтому он беспомощный?
-Да. Не знал, куда глаза деть, когда все это мне перечислял, смущался.
-И зачем он перечислял это?
-Первичный тест на пригодность проходил, – улыбнулась она.

***5
    Все эти дни Лейвик решал и советовался с Лёлей, где она хочет свадьбу. Она сразу сказала ему:
-Учти, в синагогу я не пойду.
-О чем ты? – удивился он.
-Ты же наполовину или на треть еврей. Вот я и подумала…
-Я неверующий. Никаких церковных обрядов и праздников не соблюдаю, интересуюсь ими только с точки зрения истории мировых культур. Но мои родители православные. И дед, отец матери, так же. Бабушка наполовину еврейка, однако, тоже неверующая. А родители отца русские до седьмого колена. Так что не знаю, наполовину я еврей, на треть или на одну десятую.      
-Тогда давай обычную торжественную регистрацию в загсе, – сказала Лёля, – Но, знаешь, я тут подумала… Если мы немного подождем, то вполне возможно, твоя сестра захочет к нам присоединиться. Было бы здорово организовать двойную свадьбу.
-Я спрошу ее, – сказал Лейвик, но Лёля возразила:
-Давай не будем ее торопить. Я бы сразу уперлась, если бы меня подталкивали.
-Но тогда, как мы узнаем, что она дозрела?
-Это я поручаю тебе. Со мной она вряд ли будет откровенна.
    Между тем Ира и Саня жили вместе в его квартире уже второй месяц. Правда, Лейвик пока ни о чем его не расспрашивал, просто наблюдал. С первых дней после драки, пока Саня лечил свои болячки, Ира вела себя по отношению к нему очень заботливо и терпеливо. Но Лейвик слишком хорошо знал свою сестру, поэтому ждал, когда же Саня прибежит к нему с первыми жалобами на притеснения от нее. Обсуждать что-то собственно о его совместной жизни с Ирой Лейвик не спешил. Главное, что Ира выглядела спокойной и занималась своими делами – подала документы на поступление в универ, ездила на день открытых дверей, общалась с другими абитуриентами. А Саня давно вышел на работу, и все шло вполне благопристойно. Однако Лейвик не видел, чтобы они как-то нежничали друг с другом на людях. Не то что сам Лейвик, который шагу не мог ступить без Лёли, всегда держал ее за руку и часто обнимал. Единственное, в чем Саня изменился, так это в том, что совсем перестал посещать бары. Да и с Лейвиком часто общаться уже не мог. После работы они ужинали с Ирой в кафе, а потом выгуливали Долли. Лейвик всегда думал, что Саня равнодушен к собакам, особенно таким, но сейчас стал свидетелем, как его друг быстро научился общению с этой мелкой чучелкой, как он ее называл. И Долли сразу поняла, что им можно манипулировать.
    Сегодня он собрался в гости к сестре и другу. На этом настояла Лёля. Сама она ехать к ним не хотела, поскольку Ира до сих пор воспринимала ее несколько напряженно. Лейвик накупил подарков и продуктов и, очень веселый, позвонил Сане.
-Я к тебе собрался в гости. Ты не скоро вернешься с работы?
-Где-то через час, – ответил Саня, – У тебя же есть ключи.
-Да, приготовлю вам ужин. А Ирка? Она не дома?
-Наверно дома, – сказал Саня как-то неуверенно.
    В квартире у Сани был наведен идеальный порядок, как в прежние времена. Лейвик усмехнулся и подумал, что друг его молодец, научил-таки Ирку своим правилам. Выгрузив продукты и подарки, Лейв весело напевал и доставал из кухонного шкафа растительное масло и приправы. Однако потом отложил это и решил для интереса заглянуть в спальню. Ему хотелось увидеть, убрала ли постель по Сашкиным правилам Ирка, ведь она уходила всегда позднее. Да и отсутствие Долли удивило его. Наверно, отвезла чучелку к родителям, подумал он.
    Застеленная постель выглядела идеально, без единой складочки. Лейв застыл в дверях. Ирка была совершенно не способна на такое. Он вошел в комнату и открыл шкаф, потом другой, потом третий. В одном небольшими правильными стопками лежали предметы Сашкиной одежды. Иркиных вещей нигде не было. Лейв быстро пошел в прихожую и открыл встроенный шкаф. Ее чемодан также отсутствовал.
Лэйв сел, достал смартфон и набрал сестру.
-Ира… я пришел к вам в гости, принес подарки и хотел ужин готовить.
-Мы расстались,– сказала она нервно, – Еще вчера я пришла после встречи с подругами, а он уже собрал мои вещи, сказал, прости и отвез меня и Долли к родителям. Без объяснений. Сразу говорю – мы не ругались, и до этого все было замечательно.
-И он не назвал причину такого решения?
-Нет. Спрашивать я не стала.
-Почему ты не позвонила мне вчера?
-Сидела и думала. Надеялась, что он вот-вот вернется за мной.
-Так он сказал только "прости" и все? 
-Да.
-Может быть, он приревновал тебя к кому-нибудь? Ты ведь ужинала с друзьями вчера.
-Я ужинала с подругами.
    Лейв сел и стал ждать. Потом решил все же приготовить ужин.

***6 
    Саня пришел, как и обещал. Лейвик накрыл стол, и они сели ужинать. Раньше это являлось для них привычным, ведь они дружили много лет и не просто дружили. Рассказывали друг другу все. Хотя Саня всегда считал друга более опытным по жизни, несмотря на то, что они были ровесниками. Но Лейв, в отличие от Сани, любой вопрос прорабатывал глубоко, искал ответы в сети, беседовал подолгу с дедом или, в зависимости от сути вопроса, с бабушкой, размышлял, а иногда советовался со штатным психологом фирмы, в которой работал. Саня в этом отношении являлся пофигистом и жил по принципу – как получится, так и получится. И только очень важные для себя дела все же обсуждал с Лейвом и просил не только его совета, а еще и мнений со стороны, которые его друг мог добыть.
    Плотно поев, они уселись на диван в гостиной. Саня посасывал пиво, а Лейв пил чай.
-Так что произошло? – спросил наконец-то Лейвик, – Сестра сказала, что ты просто собрал ее вещи и выдворил из своего дома, ничего не объяснив.
-Я попросил у нее прощения и отвез ее домой к родителям.
-И?
-Лейв, я все могу понять, нужно сначала узнать друг друга и все такое. Но я взрослый мужик. Мы прожили в одной квартире с ней полтора месяца, и все это время я спал вот на этом диване. У меня скоро уже психоз начнется.
-Понятно. Вы обсуждали с ней этот вопрос?
-Я намекал.
-Намекал? И что она?
-Ноль реакции. Когда я заходил к ней перед сном, она целовала меня в щечку, говорила "Спокойной ночи, ну все, иди, тебе нужно хорошо выспаться перед работой". А в выходные выстраивала столько планов, что мы чуть не в час ночи возвращались домой, уже в подпитии. И стоило мне сделать к ней движение, она говорила: "Нет, нет. Мы выпили, нам нельзя".
-Но ты хотя бы обнимал ее… ну не просто, а откровенно?
-Я пытался ее лапать, но она только смеялась и выскальзывала от меня. Для нее это все шуточки.
-То есть, в лоб о сексе ты с ней не говорил?
-Говорю же, я намекал.
-И раздевать ее не пытался?
-Целовал после душа, когда она была в халате на голое тело.
-И?
-Она только смеялась и уворачивалась от меня. Не мог же я ее силой взять. Но больше я так не могу. Вчера ночью ездил к Магде. А сам наволочку Иркиной подушки до сих пор не сменил, обнимаю ее ночью.
-Понятно. Видно, у Ирки детство в заднице еще не переиграло. Странно, я считал ее более зрелой в данном вопросе.
Они помолчали. Лейв думал, но выхода не находил, поэтому минут через 10 сказал:
-Ладно, я поехал. Посоветуюсь со знающими людьми.
-И с Лёлей?
-Ты не против?
-Я только за.
-Ладно, смотри, не напивайся… и к Магде постарайся не ездить хотя бы два-три дня, – сказал Лейвик, после чего собрался и ушел. А Саня достал бутылку водки, сделал себе "ерша" и выпил.
Потом он сидел, думал о Лейвике с Лёлей и матерился. И как это секс только по великой и чистой любви? А если у меня мозги начинает клинить от постоянного стояка? Умудрился же я втюхаться в малолетку, которая ни хрена не соображает и считает мужика роботом, который только и должен собачкой ее заниматься и довольствоваться поцелуйчиками на ночь. Неужели ей самой ничего не хочется? Либидо начинает мозг выносить уже лет в 13, а ее это словно не касается? И как тогда в будущем с ней жить?
    Он никогда не мог понять тех, кто в его возрасте и даже младше мог обходиться одноразовым сексом в неделю, а то и реже. Ну да, это тоже считается вариантом нормы, но ему такое вообще не подходило. Тем более, что Ирка была рядом, целовала его, голая под халатом к нему прижималась и волновала все его существо… Это особый вид издевательства? Но как же она сама-то терпела? Или она настолько холоднокровная? Тогда что же он постоянно чувствовал рядом с ней? Какие такие волны? На работе у него в отделе имелось две сушеных рыбины, ну так от них никаких флюидов в жизни не исходило. А тут молодая, цветущая, неугомонная девчонка… Да в ее возрасте гормоны просто переть должны изо всех щелей!
    Он сел за ноутбук и поискал статьи о женской сексуальности. И так увлекся, узнавая столько нового для себя, что очнулся только в половине первого ночи. Кое-что, если не все, он все-таки понял из многочисленных прочитанных статей. Если бы не Ирка, я так и остался бы неотесанным чурбаном, подумал он. Он обнимал подушку с ее запахом, и на память ему все время приходило то, как после посещения Магды его вывернуло наизнанку в соседнем сквере. Раньше такого с ним никогда не случалось. Но раньше он никогда и не вдыхал тайком подушку какой-нибудь своей очередной подружки. Только Иркин запах он хотел вдыхать и вдыхать.
    Быстро почистив зубы, он умылся, засунул в джинсы четыре блистера дюрекса, выключил везде свет и выскользнул за дверь.       

***7 
    Уже возле подъезда Саня послал Ирке смс – "Я стою внизу, открой дверь, чтобы родителей не разбудить", после чего в один миг поднялся на второй этаж и проник в квартиру. В темноте прихожей он сжал свою добычу, приподнял немного и тут же занес в комнату, толкнув дверь ногой, чтобы закрыть ее, но в щель успела проскочить Долли, которая все это время крутилась у него под ногами. Целуя ошалевшую Ирку, он скинул с нее халат, а потом стал путаться в ночнушке, но Ирка сама быстро ее сняла и начала стаскивать с него футболку. Потом он никак не мог справиться с блистером, но Ирка сказала:
-Плюнь на него, обойдемся, – а сама помогала ему, снимая с него кроссовки и джинсы.
-Я могу не успеть выйти раньше.
-Молчи, молчи, – шептала она.
-Тебе же больно может быть первый раз…
-Молчи,– шепнула она ему в самое ухо, – Нас услышат.
Когда он кончил, успев сделать это ей на бедро, то шепнул:
-Нужно вытереть.
-На тумбочке влажные салфетки есть, – ответила она, но не отпустила его и опять начала целовать.
-Сейчас, сейчас… немного отдохну, – отвечал он ей в перерывах между поцелуями.
-Наконец-то. Я так долго ждала, когда ты решишься.
-Как?! Я думал, ты не готова… Я больше месяца мучился, думал, с ума сойду.
-Молчи, молчи….
-Ира, ты спишь? – услышали они голос ее матери.
-Да, все хорошо, мама,– ответила Ирка и закрыла Сане рот рукой.
    Утром он, едва продрав глаза, пошарил на полу, достал мобильник из кармана джинсов, позвонил на работу и взял отгул. Ирка спала, обхватив его руками и дыша ему куда-то в подмышку, а с другого бока в него дышала чучелка Долли.
-Вы завтракать будете? – услышал он из-за двери.
-Да, спасибо. Скоро встанем, – ответил он и поцеловал Ирку в макушку.
    Когда они завтракали, родители уже с полчаса как уехали на работу. Он увидел в прихожей Иркин чемодан и спросил:
-Ты что, его так и не разбирала?
-Тебя ждала.
-Я отгул взял, – сказал Сашка.
-Молодец. Сейчас поедим и вызовем такси. Мать тут наготовила для нас вкусноты, с собой все контейнеры заберем.
    Через час позвонил Лейвик:
-Саня, ты что, все-таки напился? На работе сказали, ты отгул взял.
-Все хорошо, братан. Иришу уже к себе перевез. Долли, брысь, дай поговорить.
Лейвик помолчал, потом осторожно спросил:
-Так вы это?....
-Да, все просто зашибись. Я сам лохом оказался, а она, оказывается, ждала, когда я решусь.
-Мда уж… Ну, слава богу.
-Лей, вы еще не выбрали дату свадьбы?
-Пока еще нет.
-Ира хочет двойную, с вами. Мы же семья.
-Лёля тоже предлагала, но потом мы решили ждать вас. Однако сестренка мыслит со мной в унисон.
-Вот же вы с сеструхой, два хитро сделанных еврея на седьмой воде. Охмурили нас с Лёлей, как не хрен делать, и сразу жениться. Где такое видано? Люди по два-три года живут, прежде чем думать о браке. 
-Хочешь ждать?
-Нет уж! Ни дня не хочу!
-То-то же.

    Регистрация прошла на высшем уровне, невесты блистали рядом с женихами, родители и гости были в восторге. А когда регистраторша произнесла фразу: Объявляю вашу пару и вашу мужем и женой, Лейвик повернулся к Лёле и к Сашке с Иркой и сказал:
-Ну, всё, поехали. День первый! 
                ***

© Copyright: Марк Шувалов,
          февраль 2024   

       
8. Руна Одина
   
    Один – верховный бог в германо-скандинавской мифологии. Руна Одина, в отличие от других 24 рун, не имеет собственного символа и олицетворяет непознанное, некую сложную метафизическую концепцию, где пустота – это окончание, и одновременно начало. Руна Одина, внешне пустая, описывает всю полноту существования Всего.
    Руны – знаковая письменность древних германцев, употреблявшаяся с I по XII век на территории современных Дании, Швеции и Норвегии, до XIII века в Исландии и Гренландии, а в шведской провинции Даларна вплоть до XIX века. Руны высекались или вырезались на камне, металле, дереве, кости.
    Рунический календарь – это вечный календарь, варианты которого использовались в Северной Европе до XIX века. Рунический календарь состоит из скандинавских символов, обозначающих определенные временные промежутки. Первые деревянные численники появились в Скандинавии примерно в XIV веке. В рунический календарь принято включать восемь языческих праздников, согласованных со скандинавскими рунами: День весеннего равноденствия, Вальпургиеву ночь, Летнее солнцестояние, Ламмас – летний праздник первого урожая, День осеннего равноденствия, Хэллоуин, День зимнего солнцестояния, Имболк – праздник, завершающий цикл года.

Пролог
   
    Семья Веберов вела свою родословную от Петровских времен. Уже через сто лет род их почти окончательно обрусел и никто из членов семьи так и не вернулся в Германию. Однако имена своим детям они давали немецкие. Это являлось данью истории их происхождения. Но, начиная с советских времен, некоторые из детей говорили исключительно по-русски, и не знали немецкого языка. А после войны было и вовсе не до его изучения. Однако наступили новые времена, и двое братьев, выживших в блокаду изо всей родни, обзавелись семьями, получили высшее образование, выучили немецкий, шведский и финский языки. Один стал дипломатом, второй филологом-германистом, защитил докторскую в Институте славяноведения при Академии наук и многие годы преподавал в СПГУ. Тема его научных трудов звучала так – Скандинавы. Варяги. Русь.
    Внук его Эрик пошел по стопам деда, так же занимался наукой и так же изучал скандинавско-русские взаимосвязи со времен средневековья. Он скрупулезно исследовал лингвистические данные по этой теме из многочисленных первоисточников в поисках общих черт культа святых. Его интересовали представления средневековых скандинавов о русских и Руси. Для своей научной работы он искал необходимые свидетельства в многочисленных сагах о нетленности первого скандинавского святого, а также отражение архаических воззрений на нетленность у русских.
    Эрик считал себя русским. Сколько в его крови осталось от немецких предков, выяснять на его взгляд было не просто бесполезным, а даже глупым. Начиная с петровских времен мужчины их семьи женились преимущественно на русских женщинах, предпочитая их немкам. А чистоту происхождения русских жен никто не проверял, хотя в их крови наверняка имелись гены и монголо-татар, и казахов, и тех же скандинавов, и даже вездесущих евреев и армян. Главным критерием для выбора Веберов служила красота русских девушек.

***1 
-За последний год ты очень похудела.
-Да, почти на 10 килограммов.
-Зачем? Почему? Может быть, нужно обследоваться?
-Я здорова. Обследовалась, всё нормально.
-Нет, не нормально худеть, когда не сидишь на диете! Ты совсем извела себя, и чем, тем, что я не могу весь день быть с тобой рядом? Но я работаю, как и ты! Молчишь? Нет уж, ответь! Чего ты хочешь, что мне сделать, чтобы ты не мучила себя? Давай, возьмём отпуска и поедем куда-нибудь? На море, в Европу… куда захочешь.
-У тебя много работы. Твоя диссертация… и у меня – мы готовим две фото-выставки для детей.
-****ь, я разнесу все ваши выставки, а свой дисер заморожу! Ты хочешь постепенно еще на 10 кг похудеть? А потом ещё и ещё? Завтра же подай заявление на увольнение!               
-Эрик, не нужно, прошу тебя… Я постараюсь…
-Не хочу ничего слушать! Пойдешь секретарем-консультантом к нам на кафедру работать. Целый день со мной рядом будешь. Шага без тебя не ступлю!   
-Разве так можно?
-Можно, иди ко мне, – сказал он и притянул ее к себе.
    Он давно уже это решил, узнал о вакансии для Юльки, все продумал. Она не смогла скрыть своей радости, когда он обнял ее.
-А как же выставка?
-Обойдутся без тебя.
-Да, наверно. Ведь уже все почти готово, мое присутствие не обязательно.
-Пусть, суки, премию тебе заплатят! Ты больше всех там парилась.
-И я, правда, буду весь день с тобой рядом?
-Конечно! Именно я тебя и нагружу работой, необходимую литературу мне подбирать, файлы рукописи формировать и вычитывать.
-Даже не мечтала о таком. Думала, что это невозможно.
-Было невозможно, но я все разрулил. Тем более что твое образование вполне позволяет.
    За этот год он возненавидел ее привычку делать все по дому молча, а потом сидеть и смотреть не на экран телевизора, где шел очередной фильм, а куда-то в окно, в пустоту, чтобы не мешать ему, потому что он все вечера сидел за работой.
    Обнимая ее, он ужасался тому, каким тонким стало ее тело, руки, бёдра, как у ощипанного курёнка. Она улыбалась, и он поймал себя на том, что уже давно не видел у нее на лице улыбку.
-Видишь, какая я стала. Совсем сексуально не привлекательна, – сказала она, заметив что-то в его глазах. Он подхватил ее на руки и понес в спальню, подумав при этом, боже, я неделю уже о сексе не вспоминал. Чертовы викинги! Пропадите вы пропадом.
    Его всегда поражала ее способность практически растворяться в том, что он делал с ней в постели. И становилось совсем неважным, похудела она или нет. Конечно, он помнил ее недомогания и женские дни, но и тогда целовать ее было ему необходимо, так он как бы насыщался, восполнял растраченную энергию. Это являлось чем-то сродни обрядам, но при этом работало. Он воспринимал ее всю целиком – как внешне, так и внутренне, именно поэтому так поздно заметил ее похудание. Сознание застилало его зрение тем образом, который запечатлелся у него на пике чувства, еще тогда, когда он впервые ее увидел и потерял свободу.
    Она обрадовалась тому, что теперь сможет видеть его все время, а ведь раньше радость являлась для нее естественным и неотъемлемым состоянием. Как он мог не замечать того, как эта радость постепенно свернулась и спряталась глубоко. Не зря тёща считала его бездушным деспотом и не раз говорила ему об этом.
-И не смей дарить мне цветы! От такого как ты не приму! – часто она заявляла, когда он пытался поздравлять ее с праздниками или днями рождения.
-Посмотри, в кого ты превратил мою дочь! Она была самым солнечным и жизнерадостным ребенком из всех детей вокруг. И что ты сделал с ней?
Дело в том, что Эрик имел холодное выражение аскетичного лица, высокий рост, широкие плечи и атлетическое сложение, хотя и не тренировался. В школе его даже прозвали медведем за силу, с которой он спокойно мог поднять любого одноклассника за шкирку.
    Юлька обнимала мать, защищая Эрика, и пыталась успокоить. Но та возмущалась:
-А ты молчи! Не потакай этому монстру! Господи, о таком ли муже я мечтала для единственной дочери.
-Мама, я у тебя не единственный ребенок, ты забыла про Димку.
-Ничего я не забыла, он такой же единственный сын, как ты – единственная дочь. Вы оба для меня единственные!
А мать Эрика пыталась всячески привечать невестку, дарила подарочки, покупала вкусняшки, восхищалась ее вкусом в одежде и тем, что Юлька даже без макияжа умеет выглядеть очень изысканно. Юлька всегда шептала ей на ухо, что это тоже макияж, просто для делового стиля в пастельных и естественных тонах. Но свекровь отвечала:
-Лучший макияж тот, которого не замечаешь. На мой взгляд, ты самая красивая из всех девушек, которых я видела и вижу вокруг. Прости моего сына, и спасибо за то, что понимаешь его лучше, чем кто-либо, и во всем поддерживаешь.

***2   
    Семейственность на кафедре не просто разрешалась, а процветала. Жёны помогали мужьям в работе и наоборот. Поэтому Эрик, не задумываясь, решил устроить жену к себе. Так он хотя бы избавлял ее от бестолковой беготни и переживаний по пустякам, которые доставали ее на прежней работе в издательстве. Хотя Юля не имела учёной степени, а лишь магистратуру. Но на ее должности степень и не требовалась.       
    С ее приходом кабинет, где работал Эрик и еще два научных сотрудника, потихоньку преобразился. На окнах появились шторы и горшки с цветами, на тумбочке возле чайного стола откуда-то взялся термопот, и теперь кипяток для кофе и чая имелся постоянно. А через несколько дней в самом углу кабинета встал небольшой холодильник цвета графит, который совершенно не бросался в глаза. Но теперь три обитателя кабинета могли пить кофе с сэндвичами в любое время, даже во время работы. А сами сэндвичи Юля исправно брала в университетской столовой, в которой они для сотрудников кафедры были бесплатными. Но для себя и Эрика она приносила из дома мини-боксы с едой. Эрик теперь строго следил за ее питанием.
    Однако видеть его постоянно ей все равно не удавалось, потому что много времени она теперь проводила в хранилищах библиотеки, где разыскивала необходимые материалы для мужа и двоих его коллег, с которыми он работал в одном кабинете. Но все равно у нее было радостно на душе, она иногда тихонько пела себе под нос и постоянно улыбалась.               
    Библиотекарша однажды спросила ее:
-В голове не укладывается, как вы могли стать женой этого огромного бездушного норманна? Он ведь монстр, а вы такая… нежная, изящная и прекрасная.
-Монстр? Почему? Он бывал с вами груб? – удивилась тогда Юля.
-Нет, конечно, нет. Эрик Александрович всегда очень корректен. Просто выглядит… сурово.
    У библиотекарши порой не имелось даже получаса для отдыха, поскольку то и дело кому-нибудь требовались те или иные книги и подшивки. Особенно напряженное время начиналось перед экзаменами студентов, но в очередь выстраивались и дипломники, и учащиеся магистратуры и специалитетов, которых называли попросту магистрами и специалистами, а так же аспиранты. А помощница библиотекаря была нерасторопна и медлительна. Так что иногда Юля помогала хозяйке этого обширного хранилища с поиском нужной литературы для того или иного страждущего студента.
    Но однажды это увидел Эрик. Он стоял и молча наблюдал, как Юля быстро переходит от стеллажа к стеллажу, а потом чуть ли не бежит в самый дальний конец к архиву рефератов. После этого он сказал ей, что сделал ошибку, когда устроил ее к себе. Ее тут же отвлекли новым запросом, а Эрик ушел и до конца дня работал как всегда молча. Его бесило то, что она не способна отказывать и готова помогать всем нуждающимся.
    Когда они остались одни в кабинете, он посадил ее себе на колени, прижался щекой к ее груди, а потом сказал:
-Отныне я нагружу тебя чисто кабинетной работой. Никакой книжной пыли и никаких беспардонных наглых тёток из библиотеки. Эта баба еще получит у меня на орехи.
-Эрик… ведь я сама предложила свою помощь. Не трогай тётеньку, у нее очень трудная работа и очень бестолковая помощница.
-Не бестолковая, а тупая! Но я все тебе сказал. Сегодня ты помогала им в последний раз. Ты ведь хотела не расставаться со мной в течении дня. Вот и будешь работать за компьютером, а каждые час-полтора будем с тобой ходить в зимний сад или гулять на кампусе. А то видел я, как на тебя эти голодные кобельки смотрели в библиотеке. Я им всем покажу, что ты только моя.
Юлька засмеялась и обняла его за голову:
-Ну почему ты не взрослеешь? Как был, так и остался мальчишкой. Просто никто не знает этого, кроме меня и твоей матери.
-Юля… Скоро лето, пора отпусков. Хочешь поехать со мной в экспедицию на раскопки? Или ты предпочитаешь море? – спросил он.
-Раскопки? Хочу, хочу! – воскликнула она.
-Но это не южный берег, не обещаю загара и купания. Это под Смоленском. Лазерное сканирование местности с беспилотного летательного аппарата выявило на территории Гнёздовского комплекса сотни курганов, земляных валов и оборонительных рвов. Там нашли захоронения викингов, которые свидетельствуют, что значительную часть населения Гнёздова составляли выходцы с территории Средней Швеции, острова Готланд и Аландских островов.
-О таком я могла только мечтать,– сказала Юлька и поцеловала его в лоб, но он тут же дотянулся до ее губ.
-В 17-18 лет я думал, что наверно мне по жизни светит только одному оставаться. Девчонки обходили меня стороной, боялись. Потом вроде стал встречаться, но все было не то и не так. Я даже начал думать, что все молодые девки имеют только куриные мозги. Но это бы ничего, если бы хоть одна из них привлекла меня по-настоящему. А когда тебя увидел первый раз, просто онемел. Помнишь, мычал что-то в ответ? Это язык меня не слушался.
-Помню, как ты смотрел на меня, наивный, словно подросток. Волосы светлые-светлые, губы розовые-розовые, глаза синие-синие и косая сажень в плечах. Как я могла сразу в тебя не влюбиться? 

***3
    Эрик увидел на прикроватной тумбочке с Юлькиной стороны книгу. Он уже хотел выключить свет, потому что Юлька уснула. Обычно он не особо интересовался тем, что она читает, но взгляд его скользнул по знакомому имени – Ральф Блюм. Это был автор когда-то давно нашумевшей "Книги рун". Конечно, Эрик читал эти эзотерические бредни, которые увлекли массу людей романтикой предсказаний судьбы по рунам. Этот писатель являлся выпускником Гарварда, антропологом и русистом. Он даже приезжал в СССР изучать советский кинематограф, и его статьи, написанные для журнала "Нью-Йоркер" в 1961-1965 гг., подробно воссоздавали русскую культурную жизнь. Однако все его последующие книги о рунах относились к чисто коммерческим проектам, рассчитанным на впечатлительную публику. Блюма и сейчас критикуют ярые поклонники рун за использование в старшем Футарке 25-й, пустой руны, так называемой руны Одина, вместо традиционных 24-х рун, а так же за слишком вольную трактовку их значений.
    Когда-то Юлька просила Эрика подарить ей какую-нибудь руну как сувенир. Но он не нашел в продаже ничего более или менее приемлемого. Эрик не хотел приобретать дешевые деревянные поделки, а решил позднее сделать ей серебряную руну. Однако так и не сделал ничего, потому что до сих пор не выбрал, какую именно руну вырезать. Но, если честно, просто посчитал, что она давно забыла про них, однако книга на ее тумбочке говорила о другом. Он полистал ее и увидел, что Юлька карандашом подчеркнула главу про руну Одина. А потом в самой тумбочке, куда он заглянул, увидел еще три книги уже других авторов об этой руне и собственно об Одине и его культе у скандинавов.
    И это жена германиста, который серьезно занимается изучением всей этой сферы, усмехнулся Эрик, ну я ей задам!
-Люблю тебя, мой викинг, – вдруг пробормотала спящая Юлька. Он присел рядом с ней на корточки, потому что не мог справиться с комом в горле. Но потом постарался тихо встать и уйти в кухню, где притворил дверь плотнее. Открыл холодильник и посмотрел, достаточно ли готовой еды. Он заказывал домашнюю еду по своим избранным рецептам в одной фирме и строго проверял, чтобы они соблюдали его условия. Платил он хорошо, поэтому повара считали его ценным клиентом и старались. Юлькины щечки слегка округлились за этот месяц, но он знал, что этого далеко недостаточно. На всякий случай он порылся в ее комоде и нашел результаты последнего обследования. Внимательно прочел. Она еще со школы страдала небольшой анемией, но сейчас все анализы показывали почти норму. Почти. Он не верил врачам и анализам, верил только своему чутью, которое было у него как у волка. Но, слава богу, сейчас оно молчало. На всякий случай он проверил, привезли ли тушеную в молоке куриную печень для Юльки.
    Со своей академической дотошностью он вытряс из тещи всю подноготную о состоянии здоровья всех известных ей родственников, чтобы иметь полную картину реальных или мнимых опасностей для Юльки. Однако ничего особо опасного и критического не нашел. Поэтому сосредоточился на профилактических мерах. Его тревоги вызвало обстоятельство, что предыдущий год так на нее повлиял. Неужели можно молча страдать, чтобы даже худеть? Ведь он не замечал, чтобы она плохо ела в тот период. И от тортиков не отказывалась, и от шоколада. Как такое возможно? Вечерами, когда он забирал ее с работы, они всегда гуляли перед ужином, и она очень живо рассказывала ему о мероприятиях, которые проводило издательство, о своих коллегах, о подругах. Это он по природе являлся мрачным на вид молчуном. Но неужели это могло так негативно влиять на нее? Он ведь всегда отличался немногословностью, она давно должна была привыкнуть к этому за пять лет их совместной жизни. Но почему-то не привыкла. Впрочем, женщины – это особый биологический вид, чего уж там.
    Он поставил себе целью научиться понимать ее страхи и тревоги. Это раньше все, что она озвучивала, казалось ему ерундой. Какие-то не те его взгляды, то, что он тут же забывал, какого цвета была на ней блузка и сколько у нее сумочек. Он не понимал, что важно ей не то, помнит ли он те или иные предметы ее одежды, аксессуары и т.п. Юльку угнетало его полное равнодушие к ее выбору, а, значит, и к тому, чем он обусловлен, какими путями приходило к этому выбору ее подсознание.
    О своей работе он почти не рассказывал ей, потому что не считал это интересным для нее. А, оказывается, она читала все, что находила, о викингах. Теперь он понимал ее искренний восторг, когда он предложил ей поехать на раскопки. Она всеми путями искала возможность стать частью его мира. Хотя давно, с самого начала была не частью, а всем его миром. Он поставил себе целью открыть ей на это глаза, для чего требовались усилия и действия в нужном направлении, поскольку только слова для нее ничего не значили.               
    Пока он сидел на корточках в прихожей и протирал влажными салфетками ее обувь, проснувшаяся Юлька пришлепала к нему и обняла его сзади:
-Мне приснились какие-то мрачные пещеры, страшные локисы и ухающие филины. Нас такое на раскопках ждёт в дремучих смоленских лесах?
-Фантазерка,– улыбнулся он, закончил свою работу, поднялся, взял ее на руки и спросил:
-Хочешь поесть что-нибудь вкусненькое?
-Час ночи, – сказала она.
-Так самое время подкрепиться, – засмеялся он.

***4
    Как профессионал в вопросах истории Эрик не мог равнодушно относиться к рунологии, поскольку увлечение мистикой и поиски древнего знания дилетантами в свое время породили теорию, которая легла в основу национал-социализма. Хотя ее создатель, по сути, был просто фанатичным любителем древности и обычным романтиком. Но кроме этого Йорг Ланц фон Либенфельс состоял членом двух весьма солидных научных обществ, углубленно занимался антропологией, палеонтологией, свободно ориентировался в мифологии многих народов. Однако именно он в 1904 году опубликовал книгу "Теозоология", в которой развивал своё неогностическое расовое учение, пытаясь придать ему библейский фундамент. Согласно этому учению, изначально существовала божественная раса арийцев, жившая на полярном острове Арктогее.
    Закончились все эти теории обыкновенным фашизмом, поскольку фон Либенфельс для доказательства истинности теозоологии привлекал инструментарий официальной науки, и это производило неизгладимое впечатление на тех, кто сталкивался с этой доктриной впервые. Не удивительно, что юный австриец по фамилии Гитлер, приехавший в Вену, чтобы стать художником и архитектором, в итоге стал одним из приверженцев идей фон Либенфельса о высшей расе.
    Тема Одина, заинтересовавшая Юльку, так же была далеко не однозначна, поскольку Один, в общегерманской традиции Вотан, в отличие от эзотерических восторженных поэтических трактовок, на самом деле в реальных древне-скандинавских источниках предстаёт как бог войны. Так себе бог, хотя он и описывается как обладатель великой мудрости, тайных знаний и поэтического искусства. Но мёд поэзии он добыл с помощью коварства, и в основном покровительствовал воинам и военной аристократии, а в последней битве был убит волком. 
    Рассказывать все это Юльке, дабы разочаровать ее и возможно расстроить, Эрику не хотелось. Но принимать руну Одина за какой-то тайный священный предмет он точно не смог бы.
    Все последующие дни он размышлял над тем, подсунуть ли Юльке необходимые разъясняющие статьи по данной теме или оставить ее в счастливом романтическом неведении. Главным для него являлось ее душевное спокойствие, но он прекрасно знал, что жена его слишком хорошо чувствуют любую фальшь, а он даже притворяться толком никогда не умел.
    Юлька училась на филфаке, планировала поступать в магистратуру и мечтала преподавать, но в тот период встретила Эрика, и почти полгода оба они находились в состоянии похожем на опьянение. Поэтому о работе, требующей полной самоотдачи, речи тогда для нее идти не могло. Отец устроил ее к своему другу в издательство учебной литературы, где она и работала до сего дня. Учительствовать Эрик ее ни за что не пустил бы, поскольку она не имела практически никакой психологической защиты, которая необходима в работе с учениками. Это выяснилось почти сразу, когда она взяла репетиторство и готовила одного школьника к егэ. Эрик насмотрелся на все ее переживания и бессонные ночи. И ведь было бы из-за чего. Но она настолько близко все принимала к сердцу, что Эрик едва дождался экзамена у этого балбеса, которого хотел просто убить за непроходимую тупость, но который, кстати, в итоге получил неплохой общий балл по егэ и даже поступил в универ на бюджет.
    В издательстве Юльке нравилось, однако весь последний год ее точила тоска по их прежней с Эриком душевной близости. Но теперь Эрик все изменил, хотя и ругал себя за то, что ничего не замечал целый год. И вообще он задумался над тем, что совсем утратил умение проявлять свои чувства. А Юльке это, как оказалось, было необходимо.
    Наука, диссертация, сотни и сотни источников, с которыми он работал, поглотили его внимание, отчего радость любви как таковая постепенно легла куда-то на дно души. Он знал, что она есть, и никуда не делась, но женской душе его жены не хватало внешних знаков и проявлений этой радости.
    Юльку всегда ценили за деликатность и внимание к другим. Она не могла, как другие женщины в отношении своих мужей, капризничать и дергать Эрика по мелочам, и открыто требовать от него потакать ее капризам и желаниям. Тем более что никаких капризов не имела, а свои желания долгое время и сама не могла толком понять и осознать. Ведь Эрик остался внимательным и так же как раньше заботился о ней, но все это в основном молча, поскольку был слишком погружен в свою работу даже дома.               
    Утром, когда он вез ее на работу, то спросил:
-Ты увлеклась рунами?
-Нет, просто интересную книгу нашла.
-И чем же она заинтересовала тебя? Вы ведь наверняка на филфаке изучали знаковые письменности древности.
-Да, я читала скандинавские саги, сказки и легенды, но сейчас не они привлекли меня. Меня привлекла руна Одина и он сам.
-Юля… я хотел бы поговорить с тобой об этом. Не на бегу, а спокойно и не торопясь.
-Поговорить об этой руне?
-Да, не только о ней. Хочу кое-что прояснить. Надеюсь, ты не увлеклась рунологией и гаданиями? Ведь у вас, девочек, это как одно из развлечений.
-О чем ты? – засмеялась она, – Просто хочу получше понимать тебя и твою научную работу. Конечно, книжки, которые я нашла, далеки от настоящей науки, но там есть много интересных фактов. Именно это привлекло меня, поскольку читать строго научные тексты довольно трудно.
-Да, ты права. Но тогда… я заменю тебе эти тексты и буду рассказывать сам все, что тебе интересно по этой теме. Не могу я спокойно знать, что ты читаешь всякую эзотерическую галиматью.
-Сам?! Ты, правда, сможешь?   
-Это темы моей научной работы.
-Нет, я неправильно выразилась. Ты найдешь для меня время?
Он сжал руль до побеления костяшек пальцев:
-Я хочу измениться, и изменюсь. Мы вместе, и я никогда не отдалялся от тебя. Ты для меня главный человек в жизни.
-Эрик… скажи хоть раз просто, что не разлюбил меня.
-Не разлюбил и не разлюблю. Просто… неправильно расставлял приоритеты и совсем забыл, что нам с тобой нужно разговаривать, много и обо всем.
Она промолчала, поэтому он глянул на нее и заметил, что глаза ее увлажнились.
-Юля, теперь все будет по-другому. Потому что я понял, как сильно люблю тебя.

***5
    В раннем детстве Эрик был похож на ангела – светловолосый, голубоглазый и румяный мальчик, с завитками на висках и затылке, с идеально правильными чертами и улыбкой на нежном лице. Мать хранила все его детские фото и часто показывала их гостям. Новым знакомым, которые не знали Эрика раньше, и даже старым друзьям, которые иногда сами просили. У матери Эрика имелись фото и других периодов жизни сына, когда он становился старше, мужал, рос и набирался сил, хотя никогда не занимался спортом и даже не тренировался ради накачки мышц. Всё это делал тестостерон, который не допускал ни грамма лишнего жира в его тело. В 13 лет Эрик резко подрос, и этот процесс стал нарастать. К 17 годам Эрик достиг уже 180 см, и плечи его стали значительно шире. Окончательный рост Эрика остановился на 185 см, а мышечная масса продолжила медленно нарастать еще лет до 25. Проблемой, с которой ему пришлось бороться, и которую он довольно быстро преодолел, являлась подростковая сутулость, возникшая из-за того, что в 14 лет он начал стесняться своего роста, обгонявшего рост его одногодок. К этому возрасту он уже вполне осознал себя личностью, поэтому достаточно уверенно перешагнул подростковые комплексы.
    Сложности с девочками начались у него вовсе не из-за роста и телосложения, как он считал, а из-за того, что к 14-15 годам его эрудиция и знания во многих сферах значительно опережали уровень его сверстников. Девочки опасались его бескомпромиссности в суждениях и выбирали парней попроще. Из-за влияния тестостерона он естественно искал общения с ними, но в итоге настолько разочаровался, что даже природные порывы в нем ничего не смогли изменить. Учеба и серьезные занятия наукой помогали ему справляться со своей сексуальностью, однако в универе он начал встречаться с однокурсницами. Правда, долго его связи не продолжались, он разрывал их сам и довольно безжалостно. Одна из девушек даже обвинила его, заявив, что ему требовался секс, а вовсе не отношения с ней, на что он честно сказал:
-Да. На другое ты не тянешь, слишком мозги у тебя куцые.
    Юльку он увидел на дне открытых дверей среди абитуриентов. Их познакомил его приятель, толстяк и весельчак Иванов, который учился с ним в магистратуре и который являлся соседом Юльки по дому. Эрику тогда исполнилось 24, а Юльке – 18. Она была первой девочкой, об уме которой он даже не думал, его просто парализовала ее внешность, открытый взгляд и чистый как колокольчик голос. Окажись она откровенной дурочкой, он все равно не смог бы отказаться от нее. Но Юлька оказалась почитательницей большой литературы и имела значительный багаж знаний, а так же обладала живым и ясным умом, жаждущим всего нового.
    Он не делал ей комплиментов и вообще едва мог говорить в ее присутствии. Единственное, что он все же сказал, так это то, что хочет увидеть ее снова.
-Тогда дай свой номер телефона, я позвоню, – просто сказала она.
    Юлька не раз говорила, что влюбилась в него с первого взгляда. Именно поэтому на следующий день, когда они гуляли по городу, она без умолку говорила обо всем на свете, ведь сам он не мог и слова произнести, настолько она поразила его воображение. Но когда он провожал ее, то во дворе дома быстро наклонился и поцеловал. А потом обнял и поцеловал так, что у нее ноги подкосились.
-Завтра приеду за тобой. Скажи, во сколько можно? – спросил он.
-Завтра я свободна целый день. Буду ждать тебя, – ответила она.
    Через неделю он сказал деду, что забирает ключи от квартиры, которую дед обещал ему, когда он женится, и Юлька переехала к нему. А через месяц они расписались.
    С ней он переставал быть великим молчальником и многое ей рассказывал из своей жизни и из всемирной истории, в которой имелось огромное количество забавных моментов, наравне с драматическими и даже трагическими. Литературу он также любил, но очень выборочно. К примеру, в классике его напрягали сентенции Льва Толстого, Тургенева, Достоевского и других русских писателей, хотя он ценил их творчество. Но, далекий от сентиментальности, он искал в их произведениях, прежде всего, исторической правды, а в этом они практически всегда были безупречны. Поэзия также привлекала его, прежде всего, своей образностью и иносказательностью, которыми были полны саги, изучаемые им с особой тщательностью. Он долгие годы учился понимать их поэтический язык, хотя ему помогала так же врожденная поэтика. Именно Юлька выявила ее у Эрика в обыденной речи, в манере выстраивать некоторые фразы так, а не иначе. А ей он доверял полностью. Даже, если бы она сто раз ошиблась, он не мог ее критиковать, лишь иногда мягко поправлял, если знал наверняка, что она не права. Хотя и в ошибках всегда присутствовала ее жажда все поэтизировать. И кому, как не ему, было понять это, ведь за время изучения литературных исторических источников он насквозь пропитался поэтическим строем мысли их авторов.

***6
    В преддверие поездки в Смоленск Эрик решил свозить Юльку на природу. Туда же собирались приехать и его друзья, а так же Юлькин младший брат с женой и двумя товарищами. Обычно все они собирались на турбазе, расположенной на берегу тихого озера, окруженного лесом. Турбаза была весьма благоустроенной, там имелось несколько саун с выходом к озеру, поэтому она никогда не пустовала. По всему Эрик выбрал коттедж с лучшим расположением, возле самой воды.
    Стоял конец апреля, пригревало солнышко, погода так и влекла на свежий воздух, поэтому их компания очень веселилась. Эрик ждал, когда прибудут его друзья, а Димка со своими товарищами занялся шашлыками. С молоденькой женой брата Юлька пока еще не очень сблизилась, потому что не так часто общалась с ней, но девочка ей нравилась. Это Димка в свое время сразу принял Эрика. В отличие от своей матери, он восхищался Эриком. Юлькин отец относился к зятю ровно. Но это являлось вполне естественным для такого серьезного и делового человека, ведь детей в основном воспитывала и растила его жена, а он работал в своем ведомстве и часто возвращался домой, когда они уже спали.
    Эрик решил прогуляться с Юлькой. Они дошли до леса, который начинался совсем рядом с их коттеджем, и пошли по мощенной деревянными плашками тропе вглубь. Юлька пребывала в восторге:
-Так таинственно и волшебно! А как дышится, сосны, сосны…
-Надеюсь, аппетит у тебя сегодня разыграется,– улыбался очень довольный Эрик. Светило яркое солнце, Эрик снял ветровку и завязал ее рукава на поясе, оставшись в серой футболке, которая с трудом обтягивала его широкие плечи и грудь.
    Вдруг они услышали голоса Димки и еще нескольких человек. Димка что-то восклицал довольно громко.
-Эрик! Что-то там не так! – испуганно сказала Юлька. Он схватил ее за руку и быстро повел обратно.
-Беги один! – просила она, но он не отпускал ее от себя ни на шаг. Когда они вышли к коттеджу, трое или четверо парней о чем-то спорили с Димкой и вели себя явно агрессивно.
-Вы пьяны! Идите к администратору, этот коттедж наш, мы заказывали его заранее! – крикнул Юлькин брат, но самый наглый парень с напарником двинулись на Димку и его товарищей:
-Пошли вон отсюда, мелочь пузатая! Это наш коттедж. А за наглость шашлык ваш тоже заберем!
    Эрик в два прыжка оказался сзади, резким движением схватил этих двоих за шкирки и приподнял над землей. Немного подумав, он отшвырнул их в сторону и сказал:
-Если не исчезнете сейчас же, будете иметь дело с полицией.
Еще двое друганов этих молодчиков стояли чуть поодаль, но, увидев произошедшее, сразу отступили подальше.
-Ты кто такой?! – заорал один из наседавших на Димку. Но увидев Эрика нос к носу, тут же заткнулся. Когда они ретировались, один из товарищей Димки, который пошел удостовериться, что они ушли, вернулся и со смехом рассказал:
-Тот, который нападал, позвонил кому-то и такое выдал: "Ё-маё, тут такой викинг из леса вышел, что мы чуть не обделались".
    К этому времени подъехали друзья Эрика. Узнав о произошедшем, они весело посмеялись. А потом все сели праздновать свой приезд.
    Юлька прижималась к мужу, который следил за тем, чтобы она ела.
-Первый раз видела тебя в деле, – улыбалась она.
-Испугалась? – обнял ее Эрик, – Со мной рядом ты не должна ничего бояться.
-Я и не боюсь. Испугалась за брата и его жену. Но как же классно это выглядело. Пожалела, что фото не успела сделать, так быстро все произошло. Откуда в тебе столько силы? Ты ведь даже в тренажерку не ходишь, кабинетный работник.
-Ну.. не знаю. Гены такие – скандинавские и русские. А тренажерка… это точно не для меня, времени жаль, ты ведь знаешь, сколько у меня работы.
    Потом он рассказывал ей об Одине. Остальные тоже подсели к ним ближе, настолько увлекательный рассказ получился.      
-А наш Велес? Он какой? – спросила Юлька.
-Велес? Этот и вовсе крайне странное существо – дракон, напоминающий помесь медведя и змеи, пожирающий домашний скот.
-Но он же вроде чуть ли не основной древнеславянский бог?
-Да, его культ многие исследователи считают древнейшим и общеславянским. Наравне с культом Перуна. Там еще женщина замешана, но имя ее не известно. Все трое они связаны между собой как участники грозового мифа. Велес похищал у Перуна скот, работников и даже жену его украл. Перун как бог грозы и громовержец начинает преследование Велеса, который как змея прячется то под деревом, то под камнем, обращается в человека, в коня, в корову. Но Перун расщепляет молниями дерево, раскалывает камень, мечет свои стрелы. Победа Велеса завершается дождём, приносящим плодородие. И так повторяется каждый год. Велес является одним из наиболее почитаемых богов у славян, его считали богом плодородия, сельского хозяйства, животноводства, богатства, знаний, мудрости и даже пения. В "Слове о полку Игореве" сказитель-песенник Боян назван велесовым внуком. Такой вот странный бог. Но и из него некоторые новые религиозные движения в среде современных славянских народов пытаются путем реконструкции дохристианских обрядов, верований и мировоззрения, создать этногенетический миф, основанный на идее происхождения славян от древних "арийцев", так называемых индоевропейцев, обладавших высокоразвитой культурой исконной арийской традиции. Идеи обыкновенного фашизма неимоверно живучи. Так что не рекомендую слишком романтизировать ни образ Одина, ни образ Велеса. 

***7
    Юлька любила подвыпившего Эрика. Она никогда не видела его сильно пьяным, хотя он уверял, что такое с ним случалось не раз. Но слегка выпивший он ужасно ей нравился, потому что начинал говорить ей всякие милые глупости и становился похожим на 13-летнего мальчика, влюбившегося в первый раз. У него даже щеки краснели на обычно спокойном и волевом лице.
-Ты мой викинг, – целовала она его, а он возражал:
-Я русский.
-Ты русский викинг, в тебе течет и скандинавская кровь, и русская, ты, так сказать, современная усовершенствованная модель Одина с русской душой.
-Знаешь, мне нравится одна исландская сага о Виглунде и его возлюбленной Китильрид. Они прошли множество препятствий и испытаний, но в итоге все же поженились и были счастливы. Правда, записана она намного позже возникновения в устном виде и испытала влияние европейского рыцарского романа, но все же это изумительно красивая история любви. Я бы хотел, чтобы ты прочла эту сагу.
-Вот стих оттуда:

  Владетель лука, обрати свой взор
  На безрадостные пустоши,
  Где сквозь тучи едва брезжит солнце.
  Как грустно мне влачить здесь свои дни!
  И даже горы – не преграда
  Моей любви. Но тише!
  Прекраснейшую из богинь
  Не смею огорчать напрасно.*

-Ты поэт в душе, я всегда это говорю всем, кто не знает тебя или знает, но не с той стороны, – обнимала его Юлька,– Знаешь, но все же я немного боюсь раскопок. Одно дело, читать историю, и совсем другое – искать что-то в земле или хотя бы просто смотреть, как кто-то ищет.
-Я буду много рассказывать тебе обо всем, буду читать тебе саги, и ты почувствуешь дух того времени. А на самих раскопках я могу работать без тебя. С тобой мы будем много гулять, смотреть достопримечательности и, если повезет, те предметы, которые найдут археологи. Но если ты не хочешь…
-Нет-нет! Я очень хочу, – уверила его Юлька.
    Её всегда удивляла его способность в любом состоянии помнить, что он не должен ничем причинить ей боль. Во сне он никогда не наваливался на нее сверху, даже свою руку всегда подкладывал снизу под ее ладонь или локоть. И на плечо к ней никогда не приклонялся головой, зная, что это будет тяжело для нее. Мог только класть голову ей на колени и то ненадолго. А носить ее на закорках без устали мог и вовсе очень долго. И всегда говорил ей:
-Ты моя фея.
Почему именно так, он не мог объяснить, наверняка, это являлось влиянием детских сказок на воображение маленького Эрика. Но он обычно смущенно бурчал, что не помнит ничего такого.
    Юлька чувствовала себя счастливой, ведь он и правда изменился ради нее и выполнял свое обещание, много разговаривал с ней обо всем. До этого она думала, что за пять лет брака он растерял нежные чувства к ней. Да, он так и остался заботливым и страстным в постели, но ее убивала его молчаливость, ей казалось, что он отдалился от нее в психологическом плане. Она знала, что он погружен в свою работу над диссертацией, но именно это и отнимало у нее последнюю надежду, потому что причина того, что он почти ушел в себя, была очень веской. Разве могли с ней бороться такие мелкие ее желания внимания с его стороны, воркование перед сном, маленькие подарочки или другие трогательные мелочи, которых она все еще ждала, несмотря на годы совместной жизни. Но Эрик словно проснулся от долгого холодного сна. На работе, когда он водил ее в оранжерею в перерыв или на обед, то ни на миг не отпускал ее руки, и часто поглядывал ей в глаза. А потом приезжал курьер и привозил цветы и сладости. 
-Ну, зачем? – смущалась она, а Эрик отвечал:
-Феям полагаются цветы. А худеньким девочкам – сладости.
    Она вспоминала их первый год, который раньше считала самым счастливым временем своей жизни. Но сейчас она ощущала намного более глубокое счастье, чем раньше. Эрик сумел доказать ей свою любовь.
    Почти накануне отъезда из дома он обнял ее и сказал:
-Юля, мы все-таки полетим с тобой на море.
-Почему?! – изумилась она.
-Хочу, чтобы ты полноценно отдохнула. А если я целыми днями буду на раскопках, пропахну землей, заражусь этой гонкой за древними черепками, как я смогу обеспечить тебе то, что обещал, и то, чего хочу на самом деле? И, пожалуйста, не возражай. Для меня ты – главный человек.
-Эрик…
-Если будешь плакать, я...я…– растерялся он.
-Нет, это от радости. Я так люблю тебя, – сказала Юлька и прижалась к нему.       
    Ночью она спросила его:
-А как же твоя диссертация? Раскопки могли ведь пойти тебе на пользу в работе над ней.
-Нет. Я почти завершил ее. Осталась только корректура, рецензия моего научного руководителя, парочка репетиций и прогонов по тексту. Ну, и видео презентация. Над ней и придется поработать. Я даже автореферат уже подготовил.               

Примечание:
*Эксклюзивный перевод для сайта
Ульвдалир Константина Рашникова,
ноябрь 2009 г.

***8
    Поездку Эрика и Юльки оплачивал его отец. Это никогда не обсуждалось, поскольку Александр Генрихович полностью содержал сына, пока тот учился. Впрочем, всеми финансами их семьи управляла мать Эрика, которая старалась, чтобы сын ни в чем не нуждался. Часть денег давали ее родители, которые всю жизнь считались обеспеченными людьми, поскольку занимали не последние должности в госструктурах. А дед Эрика по отцу сейчас не имел больших доходов, ведь жил только на профессорскую пенсию, но в свое время, когда еще была жива его жена, бабушка Эрика, по ее настоянию он открыл для внука пополняемый депозит. Эрику в то время исполнилось 15, поэтому к сегодняшнему дню там накопилась приличная сумма. Правда, Эрик брал оттуда деньги по крайней необходимости.
    Он окончил аспирантуру и весь этот год работал над кандидатской диссертацией, а параллельно был принят приглашенным преподавателем, читал лекции по своей тематике, за что получал не очень большую оплату в зависимости от количества лекций. По окончании аспирантуры он прекрасно защитил научный доклад по своей диссертации, опубликовал несколько статей в научных изданиях и теперь готовился к основной ее защите перед диссертационным советом.       
    Его небольших доходов и Юлькиных заработков им едва хватало на бытовые расходы. Поэтому для всего остального они пользовались помощью родителей. Однако последние два года он попробовал зарабатывать на крипте, и у него неплохо получалось, хотя сейчас он не мог позволить себе уделять этому слишком много времени.
    Отдыхать он повез Юльку в Сочи, где в июне в этом году стояла очень теплая погода. Конечно, купаться в море Юлька не могла, вода 20-22 градусов для нее была слишком холодной, но в отеле, где они поселились, имелся большой открытый бассейн с подогреваемой морской водой. Именно поэтому Эрик выбрал его, несмотря на высокую стоимость проживания.
    Он сразу ограничил поездки и экскурсии, потому что хотел, чтобы Юлька отоспалась и немного отъелась. Сам он ходил на море, где плавал около часа, потом возвращался, и они шли на поздний завтрак. В этом отеле они отдыхали уже второй раз, поэтому всё тут хорошо знали. И поэтому чувствовали себя уютно и спокойно, никуда не спешили, ездили вечерами в город, чтобы пройтись по магазинам, а днем в основном гуляли по пляжу у кромки воды или отдыхали под навесом от солнца, наслаждаясь морскими видами. После обеда пляж они уже не посещали и купались вдвоём в тёплом бассейне.
    Такая вальяжная размеренная жизнь давала свои результаты, Юлька похорошела и повеселела, чему Эрик был очень рад. Оба они много читали, смотрели телевизор и спали как убитые здоровым сном питерцев, вырвавшихся на южный солнечный берег. Юлька любила сидеть в Тик-токе, а Эрик читал со смартфона кое-какие статьи по теме своей диссертации. Спокойнее отдыха у них еще не бывало. Раньше они не могли угомониться и постоянно рвались все увидеть и везде побывать. Сейчас Эрик ловил себя на том, что практически отрешился от внешнего мира и ощущал от этого какую-то неимоверную свободу. Он всегда старался погружаться в любой процесс с головой, будь то бытовая сторона жизни или же научная работа. Только так он включался в то или иное дело и только так действовал продуктивно. Но сейчас он чувствовал себя так, словно вернулся в свои 15 лет, когда никакие заботы не задевали его сознания, он словно парил над ними, лишь на короткое время уделяя им внимание. Но в основном в том возрасте он ощущал безграничные возможности для себя, и ничто не могло испугать или остановить его. Тогда он совершенно не мог понять Кундеровскую "Невыносимую лёгкость бытия", поскольку лёгкость его бытия являлась абсолютно естественной и ничем не нарушаемой. Какие-то горести, чьи-то несчастья, проблемы родителей, здоровье деда, даже внезапная смерть бабушки – все это находилось для него где-то за прозрачным, но непроницаемым экраном. Присутствуя на кладбище, он испытывал угрызения совести, поскольку не чувствовал сильного и всепоглощающего горя, хотя очень любил бабушку. Однако, лежащая в гробу, совершенно белая как лунь, она совсем не напоминала ту живую и веселую бабушку, которую он знал. Он и сейчас помнил ее именно такой, и совсем не помнил траурных дней, они выветрились из его памяти без остатка. 
    Теперешняя его свобода и лёгкость обуславливались тем, что он практически постоянно ощущал неразрывную телесную связь с Юлькой. С самой первой их встречи именно Юлька во всем полностью совпадала с его ранними юношескими ощущениями реальности как беспричинного счастья. Секс с ней шёл особой статьей, практически не смешиваясь с радостью от ее присутствия. В постели она вызывала у него неуправляемое чувственное ослепление, он порой даже имя ее забывал, настолько сильно накатывало на него желание обладать ее телом. И эти животные волны полностью овладевали им, отключая даже малейшую разумность. Однако именно слепой инстинкт диктовал ему защищать свою женщину от всего, от любых опасностей, от любой боли или страхов. В адекватном состоянии он все время напоминал себе о том, что должен оберегать ее. Лишь со временем это превратилось у него в привычку, вначале этим руководил волк внутри него.
    В один из дней рано утром она вдруг выскользнула из постели, и он по привычке, почти не открывая глаз, пошел за ней, чтобы сторожить возле туалета. Она всегда ругала его. Но это являлось его неискоренимой привычкой, поскольку он почему-то опасался, что она может потерять сознание, как это случалось с ней в школе от анемии. Однако сейчас сон слетел с него в один момент, когда он услышал, что ее вывернуло над унитазом. Когда он вошел, она сидела на полу, но почти сразу снова обхватила унитаз и выплеснула туда все содержимое своего желудка.
-****ь! Я их под суд отдам за некачественную еду! – крикнул он.
-Эрик… погоди, – чуть слышно смогла сказать Юлька, – Я не говорила тебе, сомневалась, но у меня задержка уже две недели. Я думала это от перемены часовых поясов…
Он медленно осел на пол рядом с ней.
-Думаешь, это оно самое?
-Сходи в круглосуточную аптеку, купи тесты на беременность.
-На беременность? – удивился он, а потом спохватился,– Ах, да, беременность. Но выпей сначала воды, умойся и ложись. Может быть, врача?
-Нет, я просто полежу, – сказала Юлька и улыбнулась ему.

***9
    Эрик успешно защитился и получил степень кандидата наук. Чтобы Юлька не волновалась, он постарался исключить все моменты, опасные в этом отношении. И как только защитился, тут же переключился на нее полностью. Она слишком тревожилась, часто плакала, просыпалась ночью, и тогда он читал ей вслух самые любимые свои саги и книги своих избранных авторов, потому что сама она не могла сейчас читать. Глаза ее все время были на мокром месте. Ее очень сильно мучил токсикоз и донимали всякие страхи и фантазии. Поэтому он старался любыми способами успокаивать ее и веселить. В конце лета он решил поехать с ней за грибами. Она всегда любила их собирать. Эрик выбрал одно из их любимых мест, нечастый лес с речушкой, окруженный тремя полу опустевшими деревнями. Главное, там было совершенно невозможно заблудиться, потому что со всех трех сторон сквозь деревья виднелись местами покосившиеся деревенские домики.
    Им повезло, они набрали помимо красноголовиков еще и целую корзинку боровиков. И вдруг наткнулись на деревянную фигуру, явно относящуюся к каким-то славянским обрядам. Хотя Эрик сразу увидел и сказал, что это новодел, наверняка принадлежащий какой-нибудь группе блогеров для съемок интернет роликов. Однако Юля захотела поближе ее рассмотреть. Сделана фигура была довольно искусно и изображала женщину в старинном наряде. На кушаке у нее имелась надпись – Рожана.
-Что значит это имя? – спросила Юлька Эрика.
-Это одна из древнейших славянских богинь, является покровительницей зарождения новой жизни. Рожающие женщины временно носили имя богини для поддержки в родах и назывались Рожаницами. Этот обережный образ постоянно встречается у славян в вышивках будущих матерей, что отражено в амулетах и в деревянных фигурках-идолах.
    На Юльку все это произвело неизгладимое впечатление. Эрик сделал несколько ее фото рядом с фигурой, а потом поскорее увел жену из леса, потому что она слишком разволновалась. Когда они ехали домой, Юлька всю дорогу молчала в машине.
-Так значит, я теперь Рожана? – спросила она.
-Нет, ты Юля, любимая жена Эрика, обожаемая жена. Прошу тебя, не забивай себе голову всеми этими древностями. Они лишь прообразы христианской богоматери. Но ведь мы с тобой атеисты и далеки от того, чтобы поверить в непорочное зачатие. 
-Но Рожана, как я понимаю, это образ замужней беременной женщины?
-Да, ты права.
-А насчет непорочного зачатия… Знаешь, когда-то давно, еще лет в 13-14 я придумала себе такое – если девушка переспит с тем, кого очень сильно любит, совсем не из-за удовольствий секса, а по велению сердца, чтобы слиться с ним в акте любви, то и зачатие у нее, если случится, будет непорочным.
-Ты была тогда влюблена?
-Нет, просто поглядывала на симпатичных мальчишек. Но у меня в голове не укладывалось, как любовь может быть пороком. Потом я многое узнала и всякого нагляделась. Но когда встретила тебя, поняла, что есть непорочная и чистая любовь.
-Непорочная? – изумился Эрик, вспомнив, как сильно хотел ее тогда, до умопомрачения.
-Возможно, твоя любовь и была непорочной, но не моя, – сказал он.
-Ты самый чистый человек из всех, кого я знаю.
-Но секс, похоть, желание обладать всегда считались греховными.
-Если двое любят друг друга по-настоящему и готовы жизнь друг за друга отдать, возможно ли такую любовь назвать греховной? Да и любую другую любовь, если это действительно любовь. Грех и порочность – это корысть и секс без любви.
-Конечно, ты права, – согласился Эрик, поскольку не хотел спорить с ней, а еще потому, что, несмотря ни на что, был с ней согласен.   

    Перед самыми Юлькиными родами Эрик все-таки вырезал пустую руну для нее. А потом вписал в нее три имени, ведь они уже давно знали пол будущего ребенка. Они решили назвать его Эмиль, поэтому в руне было вырезано: "Плод непорочной любви – Эмиль, сын Эрика и Юлии Вебер". Мальчик родился в срок и оказался точной копией своего отца.
                ***               
© Copyright: Марк Шувалов,
          март 2024


9. День Бригитты
 
    Кельты – один из первых индоевропейских народов, что еще 3 тысячи лет назад расселился буквально по всей Европе. Они придумали свой особый лунно-солнечный календарь, который заметно отличается от других. Во-первых, кельты делили год на две половины: светлую, с мая по октябрь, и темную, с ноября по апрель. Новый год начинался в ноябре. Да и сезоны они делили несколько иначе, чем мы: к весенним месяцам относили февраль, март и апрель; к летним – май, июнь и июль; к осенним – август, сентябрь и октябрь, а к зимним – ноябрь, декабрь и январь.
    В целом праздники кельтов ориентированы на солнечные циклы и периоды, связанные с земледельческим циклом: время посева, роста, сбора урожая и отдыха. Праздники проводят на открытом воздухе. Люди собираются в лесу, на лугу, на возвышенностях, холмах, поют и водят хороводы. В народных танцах участники много ходят по кругу, так как круг сохраняет энергию.
Вот эти праздники:
    Юл – 21 декабря – день зимнего солнцестояния. Самая длинная ночь в году и самый короткий день. Время великой тьмы. Поворот к лету. Считалось, что Богиня рожает бога-Солнца и погружается в сон на всю зиму после родов. В этот день в домах разводили огонь и зажигали свечи, приветствуя Солнце, а жилища украшали ветками омелы.
    Имболк – 1 февраля – день первого пробуждения весны. В этот день отмечают первые признаки весеннего пробуждения, проводят обряды очищения, и приветствуют огонь в любом виде, зажигают белые свечи или большие ритуальные костры. Другие названия этого праздника – Праздник Факелов, праздник свечей, фестиваль подснежников, праздник прибывающего света.
    Остара – 21 марта – день весеннего равноденствия. Возвращение Земле плодородия.
Бог наливается силой, мужает. Он идет по зеленеющим полям и дает изобилие природе. День и ночь равны, свет побеждает тьму. Это время начинаний, активных действий. В этот день строят планы, сажают семена.
    Белтейн – 30 апреля – майский сочельник, первая майская ночь. Праздник прославляет плодородие Земли. Люди веселятся на празднике цветов, танцуют вокруг майского дерева – символа плодородия. Майское дерево или Майский шест занимает центральное место в ритуалах. В этот день собирают цветы, чтобы украсить Майский шест, свой дом и себя. Другие названия этого праздника – Майский день, Вальпургиева Ночь, праздник огней.
    Лита – 21 июня – летнее солнцестояние, самый длинный день в году. Сила природы достигает наивысшей точки. В этот день зажигают ритуальные костры, прыгают через них для увеличения плодородия, очищения, здоровья и любви. В этот день справляют свадьбы. Молодожены прыгают через метлу.
    Лигнасад – 1 августа – праздник первого урожая. Из зерна выпекают караваи в форме солнца.
    Мабон – 21 сентября – день осеннего равноденствия, время завершения сбора урожая. День и ночь стали равны. Природа увядает, готовится к зиме, времени отдыха. Люди празднуют, благодарят богов за урожай.
    Самхейн – 31 октября – кельтский Новый год, время жертвоприношений. Другие названия этого праздника – Хэллоуин, день яблок, День предков, ноябрьские святки. В некоторых местах это время, когда забивают скот и готовят запасы для зимы. В эту ночь принято выставлять тарелку с едой для умерших душ на улицу.

Пролог
      
    Бригитту изображают прекрасной девушкой с длинными ярко-рыжими волнистыми волосами, и дословно её имя в переводе с древне кельтского наречия звучит как – сияющая. Но секрет подобной внешности скрывается не только в красоте богини – она является покровительницей огня. В честь неё проводится праздник Имболк, во время которого каждый может обратиться к ней и попросить о помощи в делах. Бригитта покровительствует мужественным людям – им она указывает верный путь к цели и даёт силы на достижение всего намеченного. Несмотря на воинственный дух Бригитты, она считается божеством домашнего очага. В её образе сочетаются традиционные представления о многих женских божествах – она мудрая и заботливая, решительная и грозная.

***1
    Очкастая рыжая Нюрка, конопатая и с вечными брекетами во рту, по документам звалась двойным ирландским именем Айне Бриджит с русской фамилией Алексеева. Оба ее имени имели одинаковое значение – сияние. Учителя называли ее для простоты Аней. Обо всем этом в классе, где она училась, никто знал. В курсе был только ее сосед по лестничной площадке, который приглядывал за ней по просьбе ее матери. Максиму тогда исполнилось 15, а Нюрка только-только пошла в 5 класс. Их отцы дружили и вместе работали за границей, в Консульском отделе посольства в Дублине. Поэтому Макс и помогал тёте Тане с её неугомонной дочкой. Проверял, как Нюрка делает уроки, пока мать была на работе, разогревал ей суп и котлеты, а также следил, чтобы она их съедала, а не выливала в унитаз. А такое поначалу частенько случалось.
    На каникулы они ездили в Европу, чтобы каждая семья могла хотя бы на время воссоединиться. Отец Максима был русским, а Нюркин папа, Коннор Дмитриевич Алексеев, имел в роду ирландские корни, и мать его уже почти 10 лет проживала в Дублине. В замужестве она не меняла фамилию, так и осталась Дариной Миррел, поскольку фамилия одновременно являлась и ее отчеством, как и у большинства ирландцев. Она обожала свою рыжеволосую внучку, и именно она дала ей двойное имя. Бабушка, конечно, знала английский, но на родине из патриотических чувств в основном говорила на ирландском языке. Именно она настояла на том, чтобы внучку назвали двойным ирландским именем. Когда-то она вышла замуж за русского и много лет очень счастливо, хотя и трудно, жила в России, поэтому, конечно, знала и русский. Но после смерти мужа вернулась на родину в родительский дом, потому что в Петербурге ей все напоминало о счастливых годах. Родители оставили ей неплохое наследство, на большую часть которого она оформила дарственную на имя своей внучки, но потребовала, чтобы та выучила ирландский язык. Только после получения документа, подтверждающего это, дарственная могла вступить в силу. Если бы внучка не смогла выучиться по каким-либо причинам, то дарственная вступала в силу после наступления ей 25 лет.
    С детства Айне Бриджит в садике и школе называли на русский манер Аней, поэтому прозвище ей дали Нюрка. Родители ее матери жили в поселке на юге Ленинградской области, куда мать возила ее летом. Иногда с ними ездил и Макс. Он гулял с Айне и водил ее на пляж большого озера, пока ее мать готовила им обеды и ужины. К сельской еде ее родителей они так и не привыкли.
    Английский язык Айне учила еще с детского сада, а за ирландский взялась только в 9 классе. В это время Макс уже учился в техникуме, по окончании которого его ожидал призыв в армию. Айне боялась этого, ведь только Макс был по жизни ее защитником от всякого хулиганья на улице и от пацанов в школе. Она же до сих пор носила очки, над чем постоянно издевались ее одноклассники. На самом деле причиной их издевок являлись ее ярко рыжие волосы и успехи в учебе. Плохое зрение в классе имела не только она. Брекеты Айне должны были снять через год, а коррекцию зрения ей могли сделать только по наступлению 18 лет.
    Не только пацаны задевали ее, одноклассницы тоже не отставали. Многим не нравилось то, что она почти не имеет оценок ниже, чем "отлично", да и одевается только в фирменные дорогущие вещи. Мало кто в школе знал, где работает ее отец, и где живет ее ирландская бабушка. В классе ее считали заучкой, поскольку даже на переменах она ходила с наушником в ухе и учила ирландский язык по электронному словарю. Два раза словарь ей намеренно разбивали. Правда, после этого разбитыми оказывались носы и губы тех, кто это сделал. Макс ничего не спускал обидчикам Айне.
    После занятий он ждал ее, и они вместе обедали в кафе недалеко от дома. А потом он делал дела, которые оставляла ему мать, а Айне у себя дома ложилась поспать, чтобы после этого вновь засесть за учебу. Иногда они гуляли вечером, иногда она гуляла с двумя подружками, потому что Макс уходил тусоваться со своими друзьями. Ее туда он никогда не брал, говорил, что малолеткам там делать нечего. Айне понимала – кому нужна очкастая рыжая пятнашка, когда вокруг столько стильных 18-летних красоток. Видела она однажды, как он провожал одну такую, а потом целовал на остановке перед тем, как она села в такси. Айне тоже кое-кто нравился. Один лаборант, который помогал учителям на практических занятиях по биологии и химии. Он тоже поглядывал на Айне, хотя к нему липли и другие девчонки. Но ее он явно выделял. Однажды, когда он наводил порядок в кабинете, мыл пробирки и предметные стекла микроскопов, она вошла, чтобы забрать забытый планшет. Лаборант что-то спрашивал, она отвечала, а потом он сжал ее и силой начал целовать. Она еле вырвалась и убежала. Однако на шее и на запястьях у нее остались синяки, которые потом увидел Макс. Через три дня после дисциплинарной комиссии лаборанта уволили. Макс хотел подать на него заявление не только в школе, но и в полицию, хотя Айне сказала ему, что сама виновата, нечего было поглядывать на этого урода. Тем не менее, Макс не успокоился, выследил его и отметелил в тёмном переулке, без членовредительства, но как следует. Чтобы неповадно было на юных девочек набрасываться.

***2
-А вы помните, как Феликс все время все нюхал, не только пробирки, – сказала на перемене Нюркина подружка Леночка.
-Думаешь, он как парфюмер из фильма? – заволновались девчонки.
-То, что маньяк – это точно, – сказала Леночка.
    Айне молчала, её до сих пор иногда накрывал страх от произошедшего. Она понять не могла, почему он мог ей понравиться. Наверно, потому, что коротко стриженые его волосы имели рыжеватый цвет, хотя и намного темнее, чем у нее. Страшно ей было от того, что теперь она не доверяла своим чувствам, и всех мальчишек, которые ей до этого нравились, стала воспринимать с подозрением. Доверяла она только Максу. А он сказал ей:
-Рано тебе еще влюбляться.
-Но ведь другие девчонки мутят с пацанами. Почему я не могу?
-Мутят. А потом в 16 лет либо аборты делают, либо родителям в подоле приносят.
-Некоторые пацаны честно женятся.
-И что в итоге получается от таких браков? Пойми, в 16 лет ни у девчонок, ни у пацанов еще нет мозгов. Ты тоже по глупости влетела. Я и сам таким же дураком был, влюблялся… 
    Макс отличался спокойным нравом и обстоятельностью. Вспышки гнева у него могли вызвать только такие типы, как лаборант. Когда Айне была младше, то однажды пришла к Максу домой и сказала:
-Давай, когда я окончу школу, то стану твоей девушкой, и мы поженимся?
Макс выслушал ее и произнёс очень серьезно, без тени улыбки:
-Вот доживем до того времени, тогда и поговорим.
-Я знаю, тебя мои брекеты отвращают и очки. Мне и самой они жуть как не нравятся. И конопатая я. Но бабушка мне сказала, что я буду красивой, когда вырасту.
-Ты и сейчас милаха. Нечего себя гнобить, – ответил ей Макс. 
    Когда ей исполнилось 15, он впервые взял ее с собой в компанию, на квартиру одного из его друзей, встречать Новый год. Правда, она почти все время сидела в самом углу и наблюдала, как его одноклассники, парни и девчонки, танцуют и обжимаются в полутьме. Макс тоже танцевал то с одной, то с другой. А потом пригласил и ее. Но почему-то очень быстро завершил танец, сказал, что ему кое-куда нужно, и ушел в кухню или туалет, она так и не поняла. Айне надеялась, что Макс пригласит ее танцевать еще раз, но он вернулся, сказал, что им пора, потому что звонила ее мама. Они оделись и почти полчаса ждали такси на улице. Везде звучала музыка, и взрывались петарды. Айне замерзла, потому что была слишком легко одета, поэтому в ожидании машины Макс обнял ее со спины и так согревал. А свои кожаные перчатки надел ей поверх ее тонких шерстяных.
-Жалко уезжать, – сказала она, – Я первый раз надела такое короткое платье. Правда, оно красивое? Но даже в нем я никому не понравилась.
-Мне понравилась, только рано тебе еще такие платья носить и губы рано красить, они у тебя и так красные от природы, – ответил Макс.
-Подружки пишут, что уже шампанского напились.
-Хорошо, что ты не с ними сейчас.
-Если спросят, мне и рассказать будет нечего – всего один раз потанцевала.
-Слышишь музыку? Давай, приглашаю тебя на танец снова, – улыбнулся он.   
-Здорово получилось, – сказала она ему уже в такси, – Только мы, музыка и снег.
    Когда она повзрослела, он стал приходить к ней домой чаю выпить и расспросить, не нужно ли чего-нибудь починить. Их отцы приезжали домой нечасто, и всю необходимую мужскую работу в обоих домах, такую как что-то починить, поднять и т.п., делал именно Макс. Вечером мать Айне ушла к подругам, а дочери наказала угостить Макса новогодними блюдами, которые она убрала в холодильник. Он пришел и с удовольствием налег на вкусную еду. Его мать как обычно в праздники работала. Он привык быть хозяином дома.
-А твои подружки, – спросил он Айне, – Ты не хочешь с ними пообщаться? Новый год как-никак.
-Нет. Они со своими парнями, я там лишняя. Ты тоже уйдешь?
-У нас продолжение, парни хотят основательно повеселиться, покататься с ледяных горок.
-Здорово! А мне можно с тобой?
-Айне, это опасно. И ты замерзнешь, если будешь просто стоять и смотреть. Давай, когда я вернусь, погуляем по городу. Сейчас красиво, ёлки, огни, ночью опять салюты начнутся.
-А как же твоя компания?
-Обойдутся без меня. Они знают, что я твой нянь по жизни.
-Нянь? Смешно.
    Однако в тот вечер он не вернулся. Позвонил и сказал, что приятель разбил голову, неудачно спускаясь на санях с горы, и Макс повез его в больницу. В последующие дни они, конечно, гуляли, но на улице похолодало, и много гулять не получалось. Поэтому Айне сидела дома, смотрела телик, учила ирландский и читала книги. В тот период она дошла до серьезной литературы, полюбила Гессе, пыталась понять Беккета, а потом стала читать Джойса. Макс такой литературой не интересовался, он уже через три дня вышел на практику, чтобы сразу после праздников сдать последний экзамен в техникуме.
    Той зимой он вообще был очень занят, а весной его призвали в армию. Айне хотела проводить его с вокзала, но не получилось, слишком много дел навалилось. Да он и сам ей сказал:
-Не нужно. Не люблю я все эти проводы. Вот вернусь, тогда отметим начало моей новой жизни.         
   
***3
    Мать убеждала Айне подумать о будущей профессии. Но Айне пока не знала, чего хочет. Она много читала – это являлось теперь ее любимым занятием, потому что подружки ходили на свидания, влюблялись, целовались. Себя она считала уродиной, поэтому и не лезла к ним. Приходила, когда приглашали – на дни рождения, Хэллоуин отметить, на девичники и т.п. В классе никто из парней не проявлял к ней особого интереса, она вечно сидела на второй парте у окна и на переменах учила ирландский. Ее часто называли зубрилкой, она давно привыкла к этому. В классе мало кто дружил по-настоящему. После учебы все разбегались в разные стороны. А парочки то и дело ссорились, сходились, расходились, страдали. Айне наблюдала за этим, а потом слушала разговоры подружек в кафе, где они обедали после занятий. Все разговоры подруг были только о парнях. Поэтому Айне почти не принимала в них участия. Незаметно для себя за последний год она стала молчуньей, хотя на самом деле имела живой и доброжелательный нрав. Но если раньше она стремилась дружить с девочками и заботиться о них, делиться чем-то, рассказывать что-нибудь интересное, сейчас все это стало ненужным. У нее остались только книги, в которых она выискивала и находила для себя почти все необходимое. Кроме художественной литературы ее стали интересовать литературоведческие статьи и исследования, которые порой были ничем не хуже остросюжетных детективов, поскольку в них прослеживался весь поиск истоков того или иного произведения великих авторов, а так же предлагались различные версии тех или иных событий, повлиявших на рождение сюжетов и деталей текстов. Она увлеклась трудами Юрия Лотмана, его "Беседами о русской культуре", а также такими работами, как "Структура художественного текста", "Семиотика кино и проблемы киноэстетики". Такие исследования изобиловали отсылками к историческим и другим документальным источникам, что так же расширяло кругозор и знания Айне. Чтение заводило ее иногда почти в непроходимые дебри, расшифровать которые помогали только такие литературоведческие статьи. В них часто пояснялся тот смысл, который вкладывал в текст исследуемый автор. Это порой настоятельно требовалось, поскольку взгляды людей 18-19 веков или даже просто прошедших десятилетий иногда разительно отличались от современных. Да и сами произведения иногда имели достаточно скромный объём по сравнению с трудами критиков и историков литературы, как это случилось, к примеру, с небольшой новеллой Просперо Мериме "Кармен". Когда Айне прочла ее, то сюжет и сам текст не впечатлили ее, но она захотела понять, почему так много копий сломано на тему этого произведения, и почему по ее сюжету созданы известная всему миру опера Бизе и балет Кармен-сюита Щедрина с великой Плисецкой в главной роли.
    Айне совершенно не нравилась Кармен и ее мужчины у Мериме, однако и опера, и балет прославляли безумную страсть и любовь, ради которой не жаль жизни и чести, поэтому она перечитала кучу статей и исследований об этом. И даже, решив понять, что же двигало героями "Кармен", нашла материалы по описанию характеров и темпераментов цыган, испанцев, а заодно и людей других национальностей. Все это относилось уже скорее к антропологии и психологии, которыми она также стала интересоваться. По этой же теме шли очерки о сексуальности представителей различных народов. Очень многое ее не просто удивляло, а крайне изумляло, поскольку в себе она не находила склонности к каким-то чересчур сильным влечениям, не говоря уж о страсти к чему-либо. Понять экзальтацию и безумные чувства у героев некоторых книг она так же до конца не могла. Ее привлекала интеллектуальная проза, описывающая скорее внутренний мир человека, нежели происходящие события. Так постепенно она потеряла интерес к сюжетным текстам и полюбила литературу рефлексии и философского смысла. А для этого ей приходилось прочитывать массу статей и больших трудов философской направленности о литературе и писателях.            
    Но читать все это без живых объяснений непонятных вещей было крайне трудно, поскольку многое оставалось для нее неясным и не расшифрованным. Так постепенно она пришла к желанию стать литературоведом. Мать крайне удивило это, поскольку она всегда считала Айне неугомонной вертушкой, правда, последние два-три года дочь повзрослела и полюбила уединение. Мать считала, что Айне читала литературу о любви, что было бы естественно в ее возрасте. Но с этим никак не вязалось желание выбрать столь академическую специализацию, как литературоведение.   
    Однако бабушка Дарина полностью поддержала выбор Айне и очень радовалась тому, что внучка начала оправдывать ее надежды. И Коннор оценил желание дочери пойти учиться на филфак. Не зря она так усердно учила языки. Он много говорил с ней через интернет о том, что она читает, и самым ценным считал, что ее выбор пал на Джойса и Беккета, но не просто выбор. В разговорах с дочерью он выяснил, насколько глубоко она понимает такие сложные тексты и не просто понимает, а чувствует их. Он хотел, чтобы она попробовала и сама что-то писать, но Айне была к такому не готова, по крайней мере, пока.
    Иногда она звонила Максу в его увольнительные. Они болтали о том, о сём, об общих знакомых, о родителях, о планах на будущий год.  Ей хотелось его увидеть, но мать не разрешала ей поехать к нему в часть.
-Тебе всего 16 лет, все что угодно может случиться в дороге. Ты никогда не ездила в поездах, и даже не знаешь, где в вагоне находится туалет и как набрать кипяток в титане. О чем тут говорить.
-А что такое титан? – спросила Айне.
-Вот и я о том же, – сказала мать.
    Конечно, Айне ездила в электричках, но на дальние расстояния она с семьей всегда летала самолетом. Выяснив, что почти ничего не знает о поездах, она решила тайком от матери съездить к Максу в Псковскую дивизию. Договорилась с ним об этом и даже купила билеты на Ласточку туда и обратно на ближайшую дату его увольнительной. Об этом она сказала только его маме и очень просила не выдавать ее. Мать Макса собрала для сына гостинцы и подробно описала, как и где Айне может увидеть Макса. Тётя Вера заранее забронировала на сутки номер в мини-гостинице, чтобы Айне могла накормить Макса тем, что приготовила его мама.

***4               
-Признавайся, на кого заглядывалась в мое отсутствие? – смеялся Макс, обнимая приехавшую к нему Айне.
-Ни на кого. Я теперь все время читаю,– отвечала она, отстранившись, потому что хотела разглядеть его получше.
-Читаешь? Про любовь?
-Ну и про любовь в том числе. Кармен прочла. Слышал?
-Да, видел. Мать меня когда-то давно на оперу водила, приобщала к мировой культуре. И там эту Кармен какая-то грудастая тётенька исполняла. Я так и не понял, почему такую толстуху сразу два мужика без памяти любили, так что один ее даже порешил.
-Грудастых тётенек не видела, я в интернете балет смотрела. Завораживает. Хотя, что там у них с любовными делами было, так и не понимаю. Полный разврат, который Кармен называет свободной любовью. Она с мужиками направо и налево крутит, у нее еще и муж имеется, сидит в тюрьме, а она двух новых любовников заводит. О какой любви тут может идти речь, если это сплошные измены и предательство. А везде пишут – страсть. Это же что-то короткое, как вспышка. А любовь…. это навсегда.
-Понятно. Так и осталась идеалисткой.
Они взяли такси и поехали в мини-отель, где Макс набросился на еду.
-Вас голодом морят? Ты вроде худым не выглядишь, – внимательно наблюдала за ним Айне.
-Нет, кормят нормально. Просто домашнее – вкуснотища. Ты тоже поешь, а то совсем исхудала. Выросла чуток.
-Да, скоро брекеты сниму, через месяц. Останутся только окуляры.
-Очки не портят тебя, еще бы оправу подобрать.
-Эта оправа непростая, она регулируется. Я ведь до сих пор расту.
-А, ну да. Совсем забыл, что ты еще малая,– засмеялся Макс. Потом, когда он поел, то сказал:
-У меня увольнительная до вечерней поверки, и у тебя Ласточка. Так что пойдем, немного погуляем, мороженое поедим.
-Да, ты же всегда сладкоежкой был, – улыбнулась Айне.
Они собрали контейнеры из-под еды в сумку и оставили ее в гостинице. Айне предстояло еще поужинать здесь до отъезда на вокзал.
    На улице он держал ее за руку, как раньше, в детстве.
-У тебя такая красивая форма, все наверно думают, что я твоя девушка, – сказала Айне.
-Так и есть, – ответил Макс.
-Как это? Правда? – изумилась она, глядя на него расширенными синими глазами.
-Правда,– сказал он, оглянулся вокруг, а потом быстро склонился к ней и поцеловал в губы.
Айне застыла от неожиданности, потому что поцелуй был очень короткий, всего мгновенье.
-Ты…ты, так разве целуют?
-Цыц, малявка. Тут людей слишком много, а тебе всего 16. Жди своего часа.
-Хорошо, но все остальное?
-Что именно?
-Ну… нежные слова, признания, подарочки.
-Вернусь домой, разберемся, какие тебе нежные слова говорить и признания. Насколько я понимаю, глупая ты еще. Так что пока только гулять за ручку.
-Глупая? Я?! Да я, знаешь, какие книги читаю, я философию и антропологию уже изучаю, на филфак поступать хочу.
-Молодец. Но в любви глупая.
-В любви? – она запнулась и посмотрела на него.
-Пошли, мороженого очень хочется, – засмеялся он. 
    В кафе-мороженое он ужасно ее смешил армейскими байками, а потом под столом снова взял за руку и слегка пожал ее. У Айне так сильно билось сердце, она боялась, что другие люди могут услышать его.
-Знаешь, – сказал Макс, когда они шли по улице, – Я не могу говорить всякие нежности, все это мне фальшивым кажется. Фильмы всякие романтичные… начинаю смотреть и бросаю, слащаво все это. Я другое кино люблю, серьезное. Но не потому, что не верю в чувства. Не верю в то, что с экрана показывают. Настоящее – оно все другое, живое, с запахом и вкусом. Как твои губы, например. Но ты больше не приезжай ко мне.
-Почему?! – изумилась Айне.
-Потому. Мне трудно с тобой сдерживаться.
    Напоследок он обнял ее и зарылся носом в ее волосы:
-Рыжуля… Дождись меня.
Она попыталась обнять его в ответ, но он почти оттолкнул ее и быстро побежал на автобус. Она стояла и смотрела, пока автобус не скрылся в потоке машин.
    Мать так и не узнала ничего. Айне вернулась только к полуночи, прикинулась, что загулялась с подругами. А тете Вере перед этим занесла сумку с контейнерами и сказала:
-Передает привет. Здоровый, веселый, румянец во всю щеку. И очень красивый в форме.

***5
    Айне теперь часто писала Максу письма в инете. Поскольку особых событий в ее жизни не происходило, она писала обо всем, что видела и слышала. О воробьях, дравшихся за семечки, рассыпанные кем-то из прохожих – неужели кто-то еще покупает и щёлкает семечки, как в былые времена? Об очень колоритных старушках в очереди в супермаркете – сейчас только такие старушки наверно и ходят за продуктами с кошельками и в очередь выстраиваются, занятые люди давно заказывают доставку продуктов на дом. Писала о соседских мальчишках-десятилетках, которые устраивают посиделки на последнем этаже подъезда, пока их родители на работе. Одним им гулять строго запрещают – не старые времена, когда с пятилетнего возраста пацаны гоняли по улицам и дворам безо всяких ограничений. Писала об одноклассниках – о своих наблюдениях за ними и выводах о том, какой у кого характер. Макс, наверное, смеется над моими письмами, хотя и не признается, думала она, не хочет обижать, ждёт, когда я повзрослею. А я, между прочим, уже изучаю теорию текста и дискурса, а так же семантику и семиотику.
    Для себя она поняла одну очень важную вещь – если встречаешь непонятный текст, но очень хочешь в нем разобраться, нужно просто пытаться прочесть его раз и два, и три, и четыре. И постепенно он начнет приоткрываться тебе. Потому, что гуманитарные тексты во всем опираются на внутреннюю сущность языка, которую его носители – дети, подростки, взрослые, говорящие на нем с детства, чувствуют интуитивно, нутром. И понимание будет приходить таким же полу-животным путем – сначала воспринимаешь звуки незнакомых или полузнакомых слов, их сочетания, а потом постепенно улавливаешь смысл, заложенный в каждой фразе, твое подсознание волей-неволей начнет расшифровывать и выстраивать все в удобоваримую форму. Это как в анекдоте – читал Маркса, ни хрена не понял, запомнил только, что постулат "бытие определяет сознание" означает: как полопаешь, так и потопаешь. И наивное мышление в таких вопросах иногда более продуктивно, чем заорганизованное многими знаниями.
    Вполне понимал Айне только отец, он и направлял ее, советовал авторов и их труды, которые стоило почитать, хотя со временем она и сама стала по цепочке находить все нужное и интересное для себя. Ведь каждое произведение активно или пассивно всегда имеет множество отсылок, связей и пересечений с текстами других авторов. Так что стоит только начать, а там –  коготок увяз, всей птичке пропасть. Но теперь Айне думала так не только о своей жажде в поисках необходимой литературы, сейчас она думала так о себе по отношению к Максу. Его поцелуй словно раскодировал ее. "И пелена упала с глаз" – как у младенца. 
    Теперь самым сладостным воспоминанием перед сном для нее была их последняя встреча. По телу ее шли волны наслаждения, и сердце иногда почти выпрыгивало из груди. Наверно, так и сходят с ума от любви, думала она и вспоминала времена, когда в деревне Макс водил ее на озеро. Он хорошо плавал, и когда она заходила в воду, постоянно был рядом, боялся, что хлебать начнет. Хотя отец научил ее держаться на воде. Не ахти как, по-собачьи, но все-таки. Макс смеялся над ней и иногда помогал, поддерживал в воде горизонтально. А потом на берегу вытирал махровым полотенцем, заворачивал в него и обнимал, чтобы не дрожала. Зачем бы ему было обнимать меня тогда, думала Айне и, закрыв глаза, представляла, как бы сама сейчас обнимала его обнаженные плечи и грудь. Он подтвердил ей, что она его девушка, и даже поцеловал, и это являлось лучшим успокоителем для нее перед сном. С этой мыслью она и засыпала.
    Однако после прочтения "Кармен" у нее так и остался интерес к научным статьям о сексуальности. Теперь она читала все по этой теме уже с замиранием сердца и крайне удивлялась многим вещам. Хотя, конечно, инстинктивно и интуитивно она многое знала, природа лишь спала в ней до времени. В детстве она отличалась неугомонностью и подвижностью, звонко смеялась и искренне радовалась жизни. Это намного позже она замкнулась в себе из-за отношения к ней в школе. А после случая с лаборантом она раздружилась с двумя бывшими подругами, потому что каждая из них хоть раз, да намекнула, что Айне сама хотела его поцелуев, а потом изобразила оскорбленную невинность. Остались еще две подруги, которые учились в другом классе. С ними она сошлась на факультативах, поскольку они так же интересовались высокой литературой, а одна из них даже писала стихи. Именно с ними, с Олей и Катей, она и гуляла вечерами. Они много говорили о книгах, но и девчоночьи темы и радости не забывали. Обе девочки так же, как и Айне, не пользовались успехом у мальчишек, поэтому полностью отдавались девчоночьей дружбе. Айне давно поняла, что тем девочкам, которые уже вовсю гуляли с парнями, не нужны подружки, поскольку являются помехой в амурных делах. Хотя в классе они и кучковались в своем кружке, но теплых отношений между ними не было.
    Сейчас Айне стала более внимательна ко всему, происходящему в классе, поскольку заинтересованно наблюдала за своими сверстниками в естественной для них обстановке. Именно поэтому лучше понимала не только девочек, но и парней, среди которых так же имелись изгои, как и она. Например, Генка, худенький и очкастый пацан. Он тоже неплохо учился, а еще занимался музыкой – играл на скрипке. Это для остальных парней являлось почти клеймом, его из-за музыки считали чуть ли не геем. Был, правда, у него защитник в классе, грубоватый Лёха-троечник и куряка. Он во всем опекал своего дружка. А у Айне не имелось защитников, но теперь она и не думала больше о них. Ведь Макс признал ее своей девушкой, и никто-никто не знал об этом, кроме нее.

***6 
    Перед самыми экзаменами Айне вызвала к себе завуч.
-Аня, ты вроде бы хотела поступать в колледж после 9 класса? Не передумала?
-Да, хотелось бы.
-У нас тут возникли разночтения по поводу твоих персональных данных. Может быть, пояснишь?
-Что именно?
-У тебя ни в свидетельстве о рождении, ни в паспорте не указано отчество. С одной стороны ты русская, а с другой – имеешь двойное ирландское имя. Я так полагаю, что имя твоего отца нельзя видоизменять суффиксом. Поэтому мы в тупике.
-У большинства ирландцев отчеством является фамилия с приставкой для сыновей mac, а для дочерей ni.      
-Да, но у тебя русская фамилия.
-Пишите Алексеева Айне Бриджит, дочь Коннора. Думаю, так.
-Хорошо. Я попробую еще проконсультироваться. Если все нормально, напишем, как ты сказала.
-Однако я еще не до конца решила поступать в колледж. Я хочу учиться на филолога, но выяснила, что в России в колледжах нет профессии лингвиста или филолога, это специальности высшего образования.
Завуч задумалась:
-Если ты все же решишь поступать в колледж, выбирай специальность преподавателя иностранных языков. Там очень хорошо учат языкам. В вузе это будет большим подспорьем для тебя.
    Айне думала, советовалась с отцом, который сказал:
-Педагогическое образование никогда не помешает. Это ведь готовая профессия, с которой ты почти сразу сможешь в случае чего устроиться на работу. Да и своих будущих детей тебе будет легче воспитывать.
-Каких еще детей? – изумилась Айне. 
    После разговора с отцом она подала заявление завучу о том, что хочет завершить учебу в школе по окончании 9-го класса. А вечерами теперь иногда думала о том, что любовь – это оказывается вовсе не нечто легкое и волнующее, это еще брак и дети. Все маленькие дети, которых она знала, были орущими бандитами и настоящими монстрами, доводящими своих мамаш до сумасшествия. Ну, уж нет, у меня никогда не будет детей! – думала она. Но потом решила, что спросит об этом у Макса, и все подробно ему написала. Вечером он смог ей ответить: "Мне пока и одного рыжего ребенка за глаза хватит. А там посмотрим. Целую тебя, рыжий ребёнок. Ни о чем не переживай, веселись и жди моего возвращения". После этого сообщения она уснула совершенно счастливой, почти такой же, какой чувствовала себя после окончательного снятия брекетов. Дома часа два перед зеркалом крутилась, потом нафотала себя в разных ракурсах и послала Максу. Вечером он прислал ответ: "Обожаю тебя, красотка!"
    В школе это оценили только две ее подружки из другого класса. В своем классе она старалась не улыбаться, хотя мало кто мог бы заметить перемены в ней, она ведь самоустранилась изо всех мини компаний, кучковавшихся на переменах. Собственные ровненькие зубки очень ей нравились, она теперь часто украдкой смотрелась в зеркало – в туалете или когда прогуливалась на кампусе. Снимала очки, прикидывая, как будет выглядеть окончательно. Но сразу начинала щуриться, поэтому картинка еще не складывалась. Дома она и прически разные делала, но в школу ходила с опрятно заколотыми на затылке косами. Одна из вредин ее класса как-то сказала?
-Ты прямо как какая-нибудь доярка Марфа Петровна. Хоть бы причесалась как-нибудь по-другому.
Но Айне не хотела идти на поводу у этой пустышки. Доярка, так доярка. Вам-то какое дело? Главное, у меня теперь есть Макс, думала она и представляла, как распустит волосы только для него. А они у нее уже достигли приличной длины – почти до ягодиц. Что-то сооружать из них по утрам перед школой было крайне трудно, ее волосы стали зрелыми и потяжелели от густоты и длины. Косы, уложенные сзади плотной корзинкой, являлись для нее спасением. Вечерами только мать и могла их прочесать. Вот уж кому Айне ни словечка не проронила про Макса. Но даже подружкам не показала его фото, когда сказала, что ждет парня из армии. Счастьем, конечно, нужно делиться, но не личным, думала она. Подружки завидовали ей, на них парни не смотрели. Худенькая Оля имела рост выше среднего, поэтому сутулилась, чтобы казаться ниже, и жиденькие волосы зачесывала за уши. На самом деле волосы ее имели обычную густоту для природных блондинок, просто по структуре они были намного тоньше рыжих и тяжелых волос Айне. Катя тоже не отличалась особой красотой – свои темные волосы она просто затягивала резинкой в хвост. Обе они выглядели достаточно блекло рядом с Айне, обе имели бледные губы, только бровки чуток подрисовывали. А губы Айне выглядели как спелые вишни. Раньше она стеснялась их и называла варениками, но сейчас поняла, что ради такого вида, как у нее, другие девицы накачивают себе в губы силикон. Главной радостью для нее являлось то, что ее детские веснушки побледнели со временем в Питерском климате и от постоянного применения отбеливающих лосьонов, остались яркими только на плечах, куда обычно летом попадало слишком много солнца. Больше всего она жалела только о том, что очки-хамелеоны, защищая ее глаза, часто бликовали стеклами и этим скрывали от других людей их синий-синий цвет.       
    Основное, что останавливало парней и переключало их внимание на других девчонок, было отсутствие у Айне выраженных женских форм и невинное, восторженное выражение лица, говорившее о том, что она еще не вполне повзрослела и уж точно не готова к отношениям.               

***7
    Бабушке Дарине понравилась идея с колледжем, однако она крепко задумалась. Айне не могла понять, как это бабушка может сомневаться в том, что одобрил папа, ее любимый сын, которого она всегда превозносила. Но Дарина молчала почти неделю. До экзаменов оставалось совсем мало времени, поэтому Айне волновалась о том, что же скажет бабушка. И она сказала. Дарина переговорила с сыном, и они навалились на Айне вдвоем.
-Ты должна приехать в Дублин и пройти годичную языковую школу здесь по двум направлениям – английский и ирландский языки в русской школе дополнительного образования при Координационном совете российских соотечественников в Дублине. И только потом вернешься в Санкт-Петербург, получишь экстерном диплом колледжа и поступишь в вуз.
-Бабушка…
-Где еще ты выучишь ирландский язык как второй родной, как не здесь? И английский разговорный. Вряд ли в Питере обучение языкам лучше, чем в Дублине.
-Но я не хочу… По английскому у меня отлично, я его и тут прекрасно освою, а ирландский я учу уже четвертый год.
-Не хочешь? – переспросила бабушка, – Подумай лучше, чем такое говорить. Возможно это моё последнее в жизни желание и просьба. Если ты хочешь стать литературоведом и, учитывая твою любовь к творчеству Джойса и Беккета, лучше изучать ирландский язык у его носителей, а не у преподавателей или репетиторов в России. Только в этом случае ты сможешь профессионально заниматься исследованием таких авторов.
-Но Джойс писал на английском языке, а Беккет на французском! Мне еще и французский язык учить?
-Вот как? Понятно. Жду твоего решения, – сказала бабушка, – Я люблю Россию и прожила там длинную счастливую жизнь. Но родилась и выросла в Ирландии. В тебе так же течет часть ирландской крови. Ты даже внешне выглядишь как настоящая ирландка.
    Айне уже очень жалела, что решила поступать в колледж. Она совершенно не ожидала такого поворота. В мае должен был вернуться из армии Макс… Айне проплакала полночи, а на следующий день написала ему все подробно. И о своих чувствах тоже, о том, что ждет его возвращения, о том, что безумно любит его и жить без него не может. Он не отвечал два дня. Такое случалось иногда, поэтому она терпеливо ждала. Он не написал, а позвонил.
-Айне, соглашайся. Я буду приезжать к тебе.
-Но целый год!
-Будем общаться по скайпу. И вообще… тебе только 17 исполнилось, пойми, рядом с тобой мне будет очень трудно сдерживаться. А в разлуке мы проверим свои чувства.
-Я уверена в своих. Это ты еще ни разу не сказал, что любишь меня.
-Люблю.
-И это все? Конечно, зачем обременять себя признаниями и что-то обещать. Это я тут ночи не сплю.
-Почему?
-Потому! Думаю о тебе, мечтаю.
-Расскажи подробнее. Хотя не надо. У меня крышу может снести. Все, не могу больше говорить.
-Макс!!!
-Я напишу тебе. Уже совсем скоро приеду домой, дождись, тогда обо всем поговорим и все решим. А аттестат за 9 классов получи. Отыграть назад всегда успеешь.
После этого она услышала только гудки. Однако слёзы ее высохли. Он все же сказал ей, что любит, и встретятся они совсем скоро. Тогда она посмотрит ему в глаза и все поймет.
    И снова два дня от Макса ничего не было, но вечером к ним с матерью зашла тётя Вера, пообщалась с Татьяной, а Айне незаметно сунула в руку записку, где просила ее позвонить ей. Айне едва дождалась момента, когда после ужина ушла к себе и плотно закрыла дверь.
-Максик попросил передать отцу, чтобы ему сделали рабочую визу в Ирландию. Отец придержал для него место водителя в посольстве. С английским у него, правда, не ахти, заодно и подучит его там. Максик просил успокоить тебя, снова будет с тобой рядом, как раньше.
Айне заплакала, а тетя Вера сказала:
-Держись, девочка. Он скоро уже домой вернется. Но ты должна понимать… он взрослый парень, трудно ему будет рядом с тобой, так что сильно его не мучай.
-А как это сделать? Как не мучить? Я ведь так его люблю!
-Если любишь, то поймёшь. Почитай где-нибудь в интернете, как другие справляются и как правильно должна вести себя девушка в таких случаях. А он никогда не пойдет на связь с несовершеннолетней, даже под расстрелом, и ничем не навредит тебе. Такой он человек. 
    Конечно, Айне начиталась в интернете всякого, но поняла только то, что парни вполне способны себя контролировать во время сексуального возбуждения. И длительно воздерживаться так же способны, когда рядом нет женщин. Например, в армии или в экспедициях и т.п. Главное, она выяснила, что для молодых парней это не приносит ощутимого вреда здоровью. И на том спасибо. А сдерживать себя рядом с девушкой – это всегда зависит от истинных чувств парня. Если любит, будет сдерживаться, сколько потребуется. Как при этом должна вести себя девушка, Айне так ничего и не нашла. Мне бы себя хоть как-то сдержать, думала она о его объятиях и поцелуях, которых страстно хотела и ждала. О сексе она пока совсем не думала. Но знать, что он не в армии, и отказываться от частых встреч с ним она точно не сможет, это она знала наверняка.

***8
    Встречать Макса Айне поехала с его мамой. Поэтому на перроне он просто обнял каждую из них и только в такси поцеловал Айне по-настоящему. Его мама сидела на переднем сиденье и наверно догадывалась об этом, но вида не подавала. А Айне впервые ощутила, как от этого поцелуя по телу у нее прошелся жар. Даже щеки запылали, но не от стыда, а от наслаждения. Она вцепилась в руку Макса и прижала ее к своему животу, настолько сильное желание накрыло ее. Ей хотелось, чтобы он целовал ее еще и еще, но им мешали ремни безопасности. Хорошо, что тётя Вера не задавала Максу вопросов, он был занят, ладонью согревал живот Айне, чтобы она не дрожала, и смотрел на нее. Мать написала ему смс, чтобы держал себя в руках. Он ответил ей – ок. Погода стояла по-настоящему майская, уже расцвели насаженные в клумбах крокусы и подснежники, и вовсю пели птицы.
    Когда они приехали к дому, он сказал Айне:
-Сейчас я должен пообщаться с мамой, переоденусь, поем и тогда приду к тебе. Надеюсь, тётя Таня на работе?
Айне только кивнула, говорить она не могла. Раньше она никогда не ощущала ничего подобного. Да, в разлуке она хотела его объятий и поцелуев, но сейчас ее сотрясало желание, подобное сильной жажде, виски сжимало как обручем, сердце молотило как сумасшедшее. Ей казалось, что еще немного, и она не выдержит, потеряет сознание. Макса она ждала, прильнув к глазку, ни на минуту не отходя от двери. Он знал это, поэтому появился уже через 15 минут, вошел и сразу сжал ее в объятиях. Но она не дождалась его поцелуев, тело ее обмякло, словно потеряло силы, ноги у Айне подкосились, и она стала оседать в его руках, он едва успел подхватить ее.
-Ну что ты, что? – обнимал он ее, усадив на диван, – Я ведь вернулся. Вот он я, весь теперь твой.
-Макс… что со мной? Мне кажется, я сейчас умру.
-Нет, все будет хорошо. Просто ты очень впечатлительная.
-У меня внутри такое творится, все дрожит и трясется, и мышцы… видишь, я даже не могу сжать пальцы, они не слушаются меня, и губы словно онемели.
-Сейчас мы это исправим, – сказал он и стал ее целовать.
    Все это разительно отличалось от того, что она представляла каждую ночь, и совсем не напоминало красивую картинку из ее фантазий. Ее трясло как в ознобе, она отвечала на его поцелуи до неприличия жадно, и почти не управляла собой, вцепившись в него одеревеневшими пальцами, словно от этого зависела ее жизнь, потому что по телу ее шли ощутимые спазмы. Пальцы то слушались ее, то немели, но она все равно не отпускала его от себя ни на миг. Без очков, которые он снял с нее до этого, она видела близко его щеки и глаза. Но панически боялась хоть на сантиметр отстраниться от него. Он хотел принести ей попить, но у него ничего не вышло. Так они и сидели в обнимку, он говорил ей ласковые слова, но она не воспринимала их смысла, а только слушала его голос. Постепенно возбуждение немного отпустило ее, и Макс заставил ее выпить воды.
-Макс, как я смогу жить без тебя? – прошептала она, потому что едва могла говорить.
-Все будет хорошо, ты успокоишься. Я все время буду рядом.
    Она положила голову ему на грудь и наконец-то пригрелась. Вернулась с работы ее мать, увидела их в обнимку, улыбнулась Максу и сказала:
-Уведи ее к ней в комнату.
Потом, когда Айне задремала, ее мать заглянула к ним и шепотом позвала Макса выйти. Налила ему чая, отрезала тортика. Они поговорили.
-Она очень тебя ждала, – сказала Татьяна, – Скрывалась от меня, до сих пор думает, что я ничего не вижу и не знаю, что она ездила к тебе. Понимаешь, это для нее как болезнь, первая влюбленность и все такое. Она слишком сильно все переживает. Долго-долго держит в себе, и вот чем это завершается.
-Все нормально, не волнуйтесь. Позвольте мне побыть с ней рядом этой ночью. Думаю, только так она сможет уснуть. А я потом потихоньку уйду.
-Конечно. Но ты наверно устал с дороги, и с мамой не наговорился еще.
-Нет, мы уже пообщались. Я с Айне побуду. 
    Он расположился в кресле, приглушил звук мобильника и занялся отправкой сообщений друзьям. Когда Айне проснулась, он сидел в кресле и спал. Она села напротив и почти полчаса просто смотрела на него. В голове у нее мелькало множество мыслей, но все они не были до конца оформленными, она просто ощущала их и тут же отпускала. Макс перед приходом к ней переоделся в гражданскую одежду и так выглядел для нее более привычно. Это успокаивало ее, словно вернулись те времена, когда он водил ее везде за ручку как маленькую. Она надела очки и внимательно разглядывала его лицо, шею, коротко остриженные волосы, привстала, чтобы лучше увидеть уши. Почему-то в разлуке она никак не могла вспомнить, какие они у него. Все в нем казалось ей просто нереально красивым и притягивающим. Поэтому она села на ковер рядом с ним, положила голову ему на колени и стала ждать его пробуждения.

***9               
    Утром, в 6 часов Айне, нечесаная и неумытая, выскочила на лестничную площадку и позвонила в соседнюю дверь. Та приоткрылась, и Макс одним движением втянул Айне в квартиру. Он тут же закрыл ей рот рукой, а потом быстро затолкал к себе в комнату, где начал целовать.
-Погоди, погоди, – шептала она, – Я еще зубы не чистила и не умывалась.
-Вижу, в пижаме ко мне прискакала, – сказал он.
-Просто испугалась, вдруг ты куда-нибудь уедешь – к бабушке с дедушкой, к друзьям… тебя же все так ждут.
-Ты хорошо выспалась?
-Да, наверно тётю Веру разбудила. Вот я дурочка.
-Тише говори, она в 8 обычно встает, ей к 9 на работу. Так что иди домой, умывайся, завтракай, потом придешь ко мне после 9-ти. Тебе в школу не надо? Экзамены когда?
-Я все сдала уже. Макс, но ты точно никуда не уйдешь?
-Точно, точно. С собой везде буду теперь тебя брать. А то устроила мне вчера, думал, с ума сойду.
    Когда она вернулась, мать встретила ее осуждающим взглядом:
-Посмотри на себя! Кто в таком виде к парню ходит? И Веру, наверное, разбудила. Иди, умывайся и волосы в порядок приведи.
-Мама, я… я…
-Знаю, все знаю. И то, что ты к нему в Псков ездила, все знаю. Но вчера ты такое устроила, я думала, у тебя невротический приступ. Макса напугала, он до 2-х ночи сидел, ждал, чтобы ты хорошенько уснула. 
Потом за завтраком мать наставляла Айне:
-Не висни на нём, парню свобода нужна. Он только из армии вернулся, ему с друзьями увидеться хочется, воздуха вдохнуть.
-Он сказал, что теперь везде меня с собой будет брать.
-Так и хочешь, чтобы он как в детстве тебя нянькал? Говорю же, не связывай его по рукам и ногам. От такого любой устанет и вся любовь испарится.
-Как это?!
-Девушка себя блюсти обязана, а не вешаться все время на парня. Красоту наведи, ресницы подкрась, нос припудри, волосы уложи, платье красивое надень, туфли. В зеркало посмотрись, ты ж на пацанку из подворотни сейчас похожа.
    К 9-ти часам Айне уже причесалась и принарядилась. Но вошедший Макс окинул ее взглядом и сказал:
-Надень джинсы и кроссовки. Нам ходить придется много. Мама поставила машину на профилактику, так что я пока без своих колес. Сегодня съездим в два места, потом пообедаем где-нибудь в городе. И никаких слёз, поняла?
Айне послушно кивнула и пошла переодеваться.
-А за руку можно тебя держать при твоих друзьях? – спросила она.
-Конечно, – засмеялся он, – Совсем тебя запугали две наши мамаши.
-Вдруг я буду тебе мешать?
-Когда это ты мне мешала? Напомни хоть один случай.
-Ну… тогда детство было.
-А сейчас ты моя девушка.
-Да, хорошо. Только я не знаю, как себя вести.
-Веди себя как обычно.
-Да, конечно, только сейчас со мной такое происходит, что я плохо соображаю.
-Взрослеешь. Не думал, что так бывает, скачкообразно. Это, как птенец из яйца вылупляется – не очень простой процесс, трудный, зато быстрый. Не то, что у некоторых на год-два и три растянуться может.
Она засмеялась:
-Похоже. Что-то точно во мне изменилось со вчерашнего дня, все совсем по-другому вижу теперь. Но вчера мне очень страшно было от тебя отлепиться, словно вопрос жизни и смерти решался.
Макс обнял ее:
-Вот ты у меня какая. И умная, и глупая – одновременно. Слишком глубоко чувствуешь, но за это я и люблю тебя.
    В городе он, как и обещал, не отпускал ее руку, поэтому ей было спокойно. Она с интересом ловила взгляды окружающих и гордилась своим красивым парнем. Хотя многие смотрели не на него, а на нее, ведь она впервые по его просьбе не стала укладывать волосы, а просто перевила их длинной-длинной лентой по спирали и оставила свободными концы, которые у нее завивались. На солнце ее волосы горели как медь и этим привлекали многие взгляды.
-Видишь, какая ты у меня красавица, – сказал ей Макс, – Парни так и поедают тебя глазами, того и гляди уведут.
-Не уведут. Лишь бы тебя у меня не увели. Но я не отдам, буду драться как Бригитта.

***10
    Первым делом Макс привез ее в автомастерскую, где работали два его лучших друга.      
-Ты где такую красоту прятал? – спросил один из них, восхищенно глядя на Айне.
-Это еще не всё. Раз-два-три, а теперь смертельный номер! Та-дам! – при этих словах Макс снял с Айне очки и шепнул ей:
-Не щурься.
-Вот это да! – едва выдохнули оба его приятеля, – Это точно не цветные линзы?
-Точно, – засмеялся Макс, – Сам, сколько ее знаю, столько и удивляюсь.
-Так эта та самая? Которую ты опекал все время?
-Опекал, а она взяла и выросла. Теперь жить без нее не могу.
    Последующие дни Макс ездил по инстанциям и оформлял различные справки. Они с Айне ждали ежегодных отпусков своих матерей, чтобы лететь в Ирландию вместе с ними, поскольку членам семьи работников посольства предоставлялись скидки по оплате перелета. А Максу как будущему работнику выплачивались еще и подъёмные.       
    В Ирландии их ждали с нетерпением, особенно волновалась бабушка, звонила почти каждый день, хотела удостовериться, что Айне не передумала.
    Когда они прилетели, жизнь их потекла как обычно, ведь они проводили в Дублине каждое лето по месяцу-полтора. Обе семьи решали каждая свои вопросы, но теперь их объединила Айне, и всё сориентировалось на нее. Бабушка оплатила ее учебу, и с сентября, когда Татьяна и Вера давно уже вернулись в Россию, Айне приступила к учебе, а Макс начал работать у отца в посольстве. Перед этим он весь август проходил переобучение на вождение при левостороннем движении. Жили они у бабушки, поскольку ведомственные квартиры их отцов были однокомнатными. Правда, пришлось купить раскладную кровать, потому что Макс пока не мог спать с Айне вместе. Не в угоду бабушке, она не являлась ни пуританкой, ни ханжой. Он это делал для себя, поскольку дал себе слово сдерживаться до наступления Айне 18-ти лет. Однако спали они в одной комнате, им было слишком трудно разъединяться надолго.
    Первого февраля Макс сделал Айне официальное предложение, а на деле просто купил им обручальные кольца. Однако показал их Айне именно в ночь с 1 на 2-е февраля, в день Бригитты. Они решили сыграть две свадьбы – одну, довольно-таки пышную, в Ирландии, со всеми причитающимися атрибутами, чтобы порадовать бабушку и своих отцов, а вторую уже дома, заменив ее обычной торжественной регистрацией, на которую пригласили своих друзей и хороших знакомых со стороны родителей.               
    Оставалось дождаться мая, когда Айне должно было исполниться 18. Ее учеба к тому времени уже завершилась и диплом вместе со свидетельством об усовершенствовании знания ирландского языка она торжественно преподнесла бабушке, с которой теперь легко общалась по-ирландски.
    Макс едва дождался заветной даты. Отец спросил его накануне:
-Так это у тебя точно не привычная дружба с Айне? Ведь ты знаешь ее с детства. 
-Папа, – ответил ему Макс, – Я жизнь за нее отдам. Постоянно ее хочу, только и делал все это время, что останавливал себя. Два года ждал, сначала армия, потом пока ей 18 не исполнится, думал, крыша съедет. Но выдержал. Беззащитная она очень, не мог я тронуть ее раньше срока.
    А Айне ни с кем не могла обсуждать ничего, что касалось Макса. Она улыбалась, отвечала на вопросы бабушки и папы, говорила, что очень счастлива, но раскрепощалась только с ним, в его объятиях. И засыпала у него где-то подмышкой, по-детски посапывая.
    Когда они впервые сделали это, в самом конце ее затрясло и плавно отпустило. Она с удивлением спросила Макса:
-Так это и есть оргазм? Как все странно природой устроено – казалось бы, боль, но она вдруг из серии спазмов постепенно перетекает в наслаждение. 
-Боже, какая же ты книжная девочка. Нет, чтобы просто сказать – я кончила. Меня бы это больше порадовало.
-Разве это одно и то же? – удивилась она.
-Ты что, только в научно-популярных статьях о сексе читала? 
-Я, конечно, читала это слово в блогах, но думала, что кончить, это значит, завершить процесс… ну, разъединиться, встать и в ванную пойти.
-Слава богу, теперь наконец-то ты прошла курс молодого бойца, – засмеялся Макс и обнял ее.
    Отец Макса сказал ему, что давно копит ему на квартиру и года через два-три сможет дать ему приличную сумму, на что Макс ответил ему:
-Не надо, папа. Бабушка подарила Айне часть своего наследства за то, что она ирландский язык выучила и теперь может общаться с ней на нём. Женщины, что с них взять, у них свои капризы. Как вернемся и распишемся, сразу квартиру начнем искать. Айне хочет в нашу с ней совместную собственность ее оформить. Я против, но с ней же спорить, только зря воздух сотрясать.
-Смотрю, ты у нее полностью под каблуком, – усмехнулся отец.
-Ты прав. Ни в чем не могу ей отказать, потому что очень сильно её люблю.

                ***
© Copyright: Марк Шувалов,
          март 2024      


10. Чёрно-белые рыбки


    Китайский календарь представлен двумя типами календарей: солнечным – нунли и лунно-солнечным – иньянли. Второй из них исторически известен в двух вариантах: календарь Ся ли, по названию первой полумифической династии, наиболее популярный в Восточной Азии, отсчитывающий год по весне; а также календарь Чжуань сюя, по имени первопредка династии Цинь Чжуань-сюй, отсчитывающий год по осени.
    В современном Китае в употребление вошёл также григорианский календарь, однако лунный календарь, как и прежде, повсеместно используется для определения дат традиционных праздников: Праздника весны – китайского Нового года, Праздника середины осени и др. праздников, а так же для определения дат начала тех или иных видов сельскохозяйственных работ.
    Праздник весны, Новый год по лунному календарю – переменный и приходится ежегодно на день Первого новолуния. Наступлением нового года признаётся второе новолуние, считая от зимнего солнцестояния 21–22 декабря, которое согласно сложным расчетам происходит не раньше 21 января и не позже 21 февраля.
    По календарю Ся Начало весны ежегодно приходится на 4, 5 или 6 февраля. Календарь Ся применяют в мантрических целях, например, при выборе благоприятной даты для свадьбы, открытия учреждения и других мероприятий. Персональную карту судьбы мин шу также исчисляют по календарю Ся.
    В настоящее время в Китае применяют григорианский календарь, который называют стандартным, западным или солнечным. После его повсеместного введения в Китае, этот календарь стали называли новым, соответственно лунный календарь стал называться старым.

Пролог

    Инь и ян – в представлении китайской философии этап исходного космогенеза, обретение двух противоположных свойств наибольшим разделением. Графически это обозначается появлением у двух противоположностей двух разных цветов – белого (ян) и чёрного (инь). В более древние времена, модель двух противоборствующих сил изображалась в виде сражающихся тигра и дракона.
    Существовали различные чёрно-белые диаграммы в виде полусфер и квадратов внутри круга. Однако даосов привлекала буддийская рисованная символика, и в даосизме появились знаменитые чёрно-белые рыбки инь и ян.
    В Книге перемен "И цзин" ян и инь служили для выражения светлого и тёмного, твёрдого и мягкого. В процессе развития китайской философии ян и инь всё более символизировали взаимодействие крайних противоположностей: света и тьмы, дня и ночи, солнца и луны, неба и земли, жары и холода, положительного и отрицательного, чётного и нечётного и т. п.
    Открытый в Китае несколько тысячелетий назад, этот принцип первоначально базировался на физическом мышлении. Однако по мере развития он стал метафизическим понятием, где единая изначальная материя тайцзи порождает две противоположные субстанции – ян и инь, которые едины и неделимы.
    Первоначально инь означало северный, теневой, а ян – южный, солнечный склон горы. Позднее инь стали воспринимать как женское – мрак, пассивность, меланхоличность, потусторонность, а ян как мужское – тепло, свет, активность, оптимизм, посюсторонность.

***1
    Саша уже второй год работала в Российском культурном центре в Пекине и обучала китайцев русскому языку. Записаться на курсы к ней мог любой желающий, поскольку деятельность культурного центра имела целью поддержание интереса к русскому языку и распространение его в Китае. Облегченные программы являлись бесплатными, поэтому на них часто приходили учиться малоимущие китайцы, желавшие в дальнейшем попытать счастья и найти работу в России.            
    В свое время Саша, когда училась в универе, не раз приезжала в Пекин для языковой практики. Китайцы хвалили ее произношение и удивлялись широте ее познаний в области китайской культуры. Она полюбила местную кухню, многие блюда которой поначалу вызывали у нее проблемы с желудком. Но постепенно она научилась выбирать то, что не приносило ей дискомфорта, и при этом было очень вкусным. Она понемногу начала есть даже острые блюда и постепенно по чуть-чуть привыкла к ним. Оказалось, что перец чили и специи, резко обжигая полость рта, уже через короткое время вызывают состояние похожее на эйфорию и надолго улучшают настроение. Таково действие капсаицина. 
    Саше нравились китайцы, приходившие к ней на курсы. Все они вели себя скромно и каждый раз искренне благодарили за уроки. Некоторые, получив рабочую визу в Россию, приносили ей в благодарность подарки. Она отказывалась, и тогда они писали восторженные отзывы в книгу посетителей Центра.       
    Во вновь набранной группе она сразу обратила внимание на одного, скромно одетого парня. Его звали Чен Вэй. Он привлек ее тем, что наверняка из-за финансовых проблем не мог позволить себе услуг парикмахера и пришел на первое занятие очень лохматым, настолько, что из-под его косматых волос было почти не видно глаз. После ознакомительного урока Саша подошла и дала ему денег.
-Простите, Чен, это вам на стрижку, чтобы вы выглядели более опрятно.
-Спасибо,– сказал он, – Я обязательно верну этот долг.
-Надеюсь, что вернете его уже в рублях и в Петербурге, когда приедете туда и удачно устроитесь на работу. Буду ждать вас в гости, – улыбнулась она.
Когда она вкладывала деньги в его руку, то сразу заметила грязь у него под ногтями. И несвежую футболку разглядела, а, переведя взгляд вниз, увидела его почти вдрызг измочаленные кроссовки. Он еще раз поклонился ей и хотел уже уходить, но Саша снова схватила его за руку, что обычно не принято у азиатов и по отношению к незнакомым людям может восприниматься как грубость:
-Пойдемте со мной, и ни о чем не спрашивайте.
Она, конечно, знала про менталитет местных жителей, но хотела проверить реакцию Чена. Однако он остался невозмутимым, видно, ко всякому обращению привык.
    Она привела его в магазинчик, где продавали недорогую одежду, которая стопками лежала на стеллажах. Оставив его стоять, она выбрала для него джинсы, футболку и рубашку для ношения навыпуск, не забыла про носки, трусы и пижаму. Потом сходила к обувной секции и взяла пару хороших демисезонных кроссовок, а по пути прихватила бейсболку.
-Теперь поехали ко мне, примете душ и поужинаете со мной, – выдала она ему после всего. Чен молчал, низко опустив голову.
-Мне это ничего не стоит. Считайте меня волонтёршей, – предупредила Саша, решительно взяла его за руку, в другую руку вложила ему пакет с покупками и повела за собой. 
-Почему вы это делаете? – спросил он.
-Люди должны помогать друг другу, – ответила она.
    Потом они ехали в автобусе, а когда пришли, она открыла дверь ванной, дала ему полотенце, зубную щетку и вафельный халат. Пока он мылся, она быстро собрала ужин и села в ожидании. Когда Чен вышел, Саша поставила его порцию разогреваться в микроволновку. На еду он набросился сразу, поглядывая из-под своих длинных косматых волос, но тут же опять заглатывал большие порции еды. Саша смотрела на него и думала, почему именно он? Но потом отогнала эти мысли и сказала:
-Давай на ты? Спать будешь там, – она показала ему приоткрытую дверь, ведущую в небольшую комнатку, которую использовала для сушки белья и где хранила два своих чемодана.
-Вот тебе футон. Сейчас принесу постельное белье, подушку и одеяло. Твою грязную одежду закину в стиралку.
-Мне утром нужно на свалку. Я сортировщик, – сказал парень.
-Больше не езди туда. Я найду тебе другую работу, – ответила ему Саша. Она прекрасно знала, что одним из источников доходов для малоимущих в Китае является работа на свалках. Для этого там организованы общины, занимающиеся сортировкой и перепродажей пригодных вещей, которые выбрасывают в регионах, живущих в достатке и даже в избытке. Среди сортировщиков существует оговоренное разделение труда. Одни занимаются бытовой техникой, другие мебелью, а третьи транспортными средствами и металлоломом.
-Я две недели ждал, чтобы меня приняли туда, – буркнул Чен,– Работал только за еду. Потом мне дали участок с битыми девайсами, когда выяснили, что я не судимый и не в бегах от кредиторов. Мне приходилось чинить старые планшеты и телефоны, которые еще целыми остались. Из тамошних мало кто разбирается в электронике. После восстановления планшеты и телефоны забирали члены общины – себе, своим детям, а мне платили за работу. На общую продажу идут только запчасти от них, расфасованные по видам. Все найденное на свалке считается собственностью общины, а доход делят на всех, в соответствие с трудозатратами и присвоенным разрядом, который назначает совет старых. Такой вот коммунизм на помойке. У меня уже 3-й разряд, а всего их 5. 
-Ты устал. Завтра все расскажешь. Рулить умеешь?
-Умею.
-Нам водитель-курьер требуется доставлять почту из посольства. На испытательном сроке будешь зарабатывать около 35 тысяч юаней. Поживешь пока здесь, это ведомственная квартира.
-А вдруг сбегу?
-Не сбежишь. Вряд ли сортировщиком ты мог столько заработать. Подстригу тебя завтра сама. Все, ложись спать.

***2
    Саша проснулась рано, но Чен, как оказалось, встал еще раньше и на балконе занимался дыхательной гимнастикой цигун. Это удивило Сашу. Для обычного сортировщика со свалки была довольно странной привычка к такому занятию. Поэтому за завтраком она спросила:
-Расскажи о себе. Как случилось, что ты стал работать сортировщиком?            
-Мои родители год назад погибли в автокатастрофе, а дед в воспитательных целях выгнал меня на улицу и сказал: - Пока не докажешь, что сможешь не просто выжить, а обеспечить себя во всем, не показывайся мне на глаза, ничего не получишь. Квартиру, все имущество и средства моих родителей он заморозил до моего возвращения. Но я пока не заработал ничего, чтобы выполнить его условие. Судиться с ним я не хочу. Это его способ позаботиться обо мне, пока он жив. Формально имущество родителей, машина и квартира принадлежат мне, но дед хочет чувствовать власть надо мной. А еще он считает, что если я не научусь зарабатывать на жизнь, то очень быстро спущу на ветер все нажитое моими родителями и окажусь в подворотне.
-Ты так сильно любишь своего деда? – спросила Саша.
-Да, люблю. Он вырастил меня, хотя всегда считал, что родители неправильно меня воспитывали. Он многому меня научил, но вдали от него я все-таки оказался слабаком и ничего не добился. Мне стыдно показываться ему на глаза.
-А чем занимается твой дед?
-У него кожевенная мастерская и два нанятых мастера по изготовлению сумок, кошельков и аксессуаров. Изделия его бренда пользуются спросом на AliExpressе у зарубежных покупателей.
-Значит, тебе скоро 19 лет, ты очень молод. Я старше на пять лет. И где живет твой дед?
-Недалеко от Пекина. В часе езды.
-Однако жестокие у него методы воспитания. Он хотя бы знает, что ты живешь впроголодь?
-Знает.
-В твоем возрасте и при твоей комплекции вредно голодать.
-Саша… странное имя.
-Полностью Александра.
-Ааа, так понятней.
-А друзья у тебя есть? Со школы, например.
-Есть. Мне некогда было встречаться с ними. А звонить вроде как не о чем. Не хочу просить помощи. Дед может узнать. Когда погибли родители, я два месяца молчал, ни слова не мог произнести. Он пытался меня встряхнуть, а потом просто выгнал. Думаю, что этим он и привел меня в чувство. Так бы я еще долго в трансе находился.
-Где же ты ночевал?
-В картонной коробке возле мусорных баков. Уборщик мне и рассказал о работе на свалке. Я туда два часа добирался пешком. Там мне место выделили в вагончике и накормили рамёном в счет будущей зарплаты. Знаешь… там я перестал горевать и все время думать о родителях. Старшие ко мне по-доброму там относятся, иногда еду в долг дают.
    Потом Саша стригла его. Без своей нечёсаной прически он выглядел совсем по-другому, нежели вчера. Она окинула его взглядом, поправила воротничок рубашки и сказала:
-Ну, все. Поехали в учебный центр. Я уже позвонила насчет тебя. Паспорт у тебя имеется?
Он вытащил из своей вчерашней грязной одежды туго завязанный полиэтиленовый пакет с документами.
-Только права дома остались.
-Ничего, мы восстановим их тебе как случайно утерянные, – сказала Саша, собирая все необходимое в сумку. На Чена она теперь старалась не смотреть как вчера. Аккуратно подстриженный, в новой, хоть и недорогой, одежде и обуви он выглядел очень привлекательным. Его юношеское лицо из-за длинных волос не успело почернеть от загара, кожа на щеках была нежной как у подростка, поскольку он еще даже не начал бриться.
    В отделе кадров после проверки документов Саше сказали, что заработок Чена пока составит 50 тысяч юаней. Чен очень обрадовался. Мало того, ему полагалась форменная одежда и обувь – летняя и зимняя. Однако до заключения постоянного контракта ему назначили месячный испытательный срок.
-Через два месяца я смогу поехать к деду и предъявить ему трудовой контракт, – сказал Чен, когда они вышли на воздух.
-Хорошо, а пока, надеюсь, ты продолжишь изучать русский язык на курсах? – спросила Саша, – Или тебе уже не нужно будет искать работу в России?
-Меня все равно наверно не выпустят из страны без разрешения деда. Поэтому, конечно, я продолжу учиться у тебя,– ответил Чен и улыбнулся. "Интересно, я так же лучезарно улыбалась в 19 лет?"- подумала при этом Саша.

***3
    Работать в Китае Саша мечтала еще с первого курса универа. Ее не пугал менталитет китайцев, напротив, все, связанное с Китаем, вызывало у нее жгучий интерес. Однако год назад случилась первая грустная история, в которой она начала встречаться с парнем и рассталась с ним уже через три месяца. И виной тому оказались различные взгляды на жизнь. С этого момента она решила больше не играть в такие игры, а дождаться Игоря из международной этнографической экспедиции и принять предложение стать его женой. В конце концов, они ведь были знакомы уже десять лет. Он окончил исторический факультет и теперь работал над научной статьёй, для чего и поехал в экспедицию. Когда Саша без оглядки влюбилась в Гуанмина, Игорь сказал ей, что будет ждать, пока она не наиграется в любовь с китайцем.
    Гуанмин имел российское гражданство, отлично знал русский и преподавал его китайцам, так же как и Саша. Правда, не малоимущим в культурном центре и не бесплатно, а китайским бизнесменам по договору с одной коммерческой структурой за приличный оклад плюс процент от общей суммы дохода с каждого цикла уроков. И одевался он в супердорогие брендовые вещи, не то, что Саша – в скромные джинсы с офисными поло. Обувь она предпочитала без каблуков, потому что много ходила и соответственно уставала. А без каблуков рост ее не дотягивал и до 165см.               
    Гуанмин процветал, поскольку лучше понимал психологию китайцев и их восприятие русского языка. Выпускники его школы имели очень высокий уровень разговорного русского. Сашины успехи были намного скромней. Разошлись они, потому что он изменил ей и открыто об этом заявил. Сказал, что ему надоела ее покорность, и что он всегда мечтал о сильной партнерше-наезднице. Саша страдала молча, ни слова никому не говорила. Она в то время жила в своей квартире, Гуанмин просто приходил к ней, когда хотел. Иногда оставался у нее на все выходные, даже что-нибудь ремонтировал. Несколько раз готовил обед. Он все умел. Если бы он вернулся… Саша не знала, что бы она сделала, приняла бы его или нет. Их разрыв произошел еще в Питере, это потом она уехала сюда. Игорь давно вернулся из экспедиции и съездил еще в три. Иногда звонил ей, и они мирно беседовали о том, как у каждого из них дела.
    Вечером, когда они вернулись с курсов и поужинали, Чен сказал ей:
-Получается, ты стала моим ангелом спасителем. Без тебя я так и прозябал бы на свалке. А теперь совсем скоро я смогу предстать перед дедом.
-А другие родственники у тебя есть?
-Да. Мой папа был старшим из трех сыновей дедушки. У них у всех семьи.
-И никто из них не беспокоится о тебе?
-Почему, беспокоятся, но боятся нарушить его волю. В прошлом году я заболел ковидом, и мне звонил дядя, спрашивал, нужна ли помощь. Но на этом все и закончилось, он даже денег мне на карту не перевел, хотя и обещал. Выздоравливал я в приюте, куда меня определили на время. Там хотя бы кормили бесплатно, витамины давали.
-Ты тяжело перенес болезнь?
-Да, потому что очень худой был. Это сейчас я немного поправился.
-Как же ты работал?
-Мало что мог. Зарабатывал тогда всего 1000 юаней. Меня старшие из общины подкармливали. В бедных районах никто никому не нужен, все едва сводят концы с концами.
-А старшие… Они там всю жизнь работают?
-Старые да, привыкли давно. Ничего другого не умеют. Из развлечений только интернет на телефонах. Какой-то умелец сумел вай-фай организовать для общины, на него каждый по 100 юаней должен сдавать в месяц. Люди ко всему приспосабливаются. Из молодых в нашей общине я один был, такие, как я, долго там не задерживаются. От силы на год-два остаются.
-Хочешь съездить туда, поговорить?
-Нет. Не хочу зависть вызвать. Да и не позвонил мне никто из них. Видно, списали уже со счета меня. С первой зарплаты новый телефон себе куплю.
-А как ты в школе учился?
-Так себе. Поэтому дед и ругал меня постоянно, и родителей моих ругал, что не следят за моей учебой. У меня же и друзья только школьные. Но, когда дед выгнал меня из дома, никто из них мне не помог. Сказали только, что можно ночевать в общественной бане. Но у меня даже на это не было денег. Поэтому три ночи я спал в коробке, пока община на свалке мне место не выделила в вагончике.
-У нас твоего деда давно привлекли бы к ответственности, даже срок могли бы дать.
-У нас тоже, если бы я заявил на него в полицию. Но я не могу. Потому что только он, тем что выгнал, и спас меня из того состояния, в котором я тогда находился.      
-Сейчас ты хорошо выглядишь, – улыбнулась Саша.
-Все благодаря тебе. Раньше, в детстве я слышал, что русские очень душевные люди.
-Далеко не все.
-Да, знаю. Как и люди других национальностей. Просто разговор был между взрослыми, и кто-то из знакомых матери такое сказал именно про русских. Я как зарплату получу, комнату сниму где-нибудь.
-Зачем? Живи здесь, ты мне не помешаешь. Вдвоем веселей, опять же – экономия. Потихоньку начнем с тобой по-русски общаться. Так твоя учеба пойдет намного быстрей.

***4 
    После успешного завершения своего испытательного срока Чен купил торт и шампанское, чтобы отметить это событие с Сашей, а, получив первую зарплату, съездил на свалку, чтобы вернуть мелкие долги и выкатить вкусную еду на общий стол.
    Потом он как всегда поужинал в одной забегаловке и отправился на урок к Саше. Домой они возвращались вместе. Сначала на автобусе, потом еще немного пешком. У Чена было приподнятое настроение, и Саша тоже очень радовалась за него. Но когда они уже почти подошли к дому, то путь Саше преградил высокий упакованный стильный мэн.
-Ты где подобрала этого щенка? – спросил он по-русски. Саша не ответила, повернулась к Чену и сказала ему, чтобы он шел в квартиру.
-Саша, я защищать! – сказал тот с сильным акцентом.   
-Понятно. Русский учишь? – взял его за шкирку рослый китаец.
-Оставь его, Гуанмин! – крикнула Саша, – Это мой ученик.
-Так почему ты домой его привела?
-Ты давно мне никто, я не обязана отчитываться тебе.
-Обязана! Дай свой телефон!
Парень сделал к ней шаг и быстро достал у нее из кармана жакета мобильник. Потом позвонил с него на свой телефон.
-Когда отправишь его домой, сообщи, я зайду, поговорим.
-Он пока живет у меня. Ему больше негде.
-Живет? Вот как? На малолетних перешла? Совсем стыд потеряла? Пошли, где твоя квартира?
-Гуанмин… давай потом, прошу тебя! Он ни в чем не виноват, его дед выгнал из дома, –  воскликнула Саша.
-Okay, we'll talk tomorrow. I'll call you. When do you have courses? And don't you dare turn off the phone, I won't leave you alone, you know!* – сказал ее знакомый, потом обернулся к Чену и сказал ему по-китайски:
-А ты не смей к ней прикасаться. Ты хотя бы совершеннолетний? Не понимаешь, что компрометируешь ее, потому что тут другие законы, не то, что в России. И глазеть на нее не смей, это моя женщина!
    После этого он оттолкнул Чена и быстро пошел к своей машине, припаркованной рядом.      
Дома Чен спросил:
-Саша, я был неправ?
-Не беспокойся, – ответила она,– Мы давно расстались с Гуанмином, год уже прошел. Он наверно по делам бизнеса приехал из России.
-Разве он не китаец?
-Китаец, но имеет российское гражданство. Ладно, давай отметим твое начало! Иди, мой руки и открывай шампанское!
    Когда они немного расслабились, она вновь принялась расспрашивать его:
-Ты окончил старшую школу?
-Да. Готовился поступать в университет на юридический факультет. А потом случилось несчастье. Поэтому так и не поступил. Скажи, а в России хорошо?
-Понимаешь, китайцам часто трудно привыкнуть к нашему образу жизни, к нашим блюдам, к погоде. Да и к людям. Хоть и считается, что русские гостеприимны и добры, но это не всегда так. Другой вопрос, что в России проживает много национальностей, и тебя у нас вполне могут принять за казаха, татарина, эвенка или якута, которые имеют похожий разрез глаз. Только китайский язык и манеры сразу тебя выдадут. Наши российские азиаты не кланяются всем подряд и по любому поводу, другой менталитет. А еще у нас многие почему-то считают, что вы все маленького роста. Это далеко не так уже несколько десятилетий. Ты вот совсем не низкорослый, 1,8м наверняка есть.
    Ночью он слышал, как она плакала, потом ходила в ванну, умывалась, пила в кухне воду. Утром он увидел на столе таблетки, правда, она быстро их убрала, он не успел прочесть, от чего они и как называются. Чен все думал о ее бывшем парне. Слишком уверенно тот вел себя, да и выглядел настоящим плейбоем. На вид ему было лет 30, и одежда его стоила очень дорого, намного больше месячной зарплаты Чена. Машину он наверняка арендовал, но видно привык к мерсу, поэтому и здесь взял его для поездок. У отца Чена тоже был такой автомобиль. Сейчас он стоял в гараже, а может быть, дед уже продал его. Чен иногда посылал смс дяде, спрашивал, как здоровье дедушки, на что дядя отвечал ему: -"Он еще нас с тобой переживет". О здоровье Чена дядя не спрашивал и ни о чем другом так же не писал. Наверно, не хотел нарваться на просьбу Чена дать ему денег.      
    Чен радовался тому, что Саша приютила его. Он чувствовал себя рядом с ней очень комфортно. Поэтому объявившийся откуда-то ее бывший очень напряг его. Чен сразу почуял угрозу, хотя теперь вполне мог снять себе недорогое жилье. Но ему очень не хотелось расставаться с Сашей, ведь с ней он впервые за долгое время ощутил настоящий домашний уют. Ему нравилось мыть посуду в горячей воде под краном, а не в тазике, нравилось вытираться чистым махровым полотенцем и вдыхать запах нового белья, нравился русский борщ, приготовленный Сашей, и манная каша с маслом, нравилась гречка, уха, холодец и блины с икрой – раньше такого он никогда не ел. А сейчас Саша стремилась его откармливать, и он уже прибавил почти килограмм веса. Но она поставила себе целью 10-15 кг.               
    Где-то в час ночи, когда он встал в туалет, то увидел, что она сидит в темноте у окна. Он подошел к ней и встал сзади. Саша повернулась к нему и сказала:
-Не переживай, тебе не придется переезжать от меня, все будет как раньше.
-Но ты плачешь, потому что до сих пор любишь его? – спросил он.
-Вовсе нет. Просто помню, как было больно. Когда-нибудь и ты встретишь свою любовь, надеюсь, что будешь намного счастливей меня.
-Ты говорила, что после вашего расставания ни с кем не встречалась. Значит, я прав? А что тот, твой историк?
-Он увлечен наукой. Звонит мне, спрашивает обо всем. Но… я не хочу его обманывать, потому что не чувствую к нему ничего.

Примечание:
*пер. с англ.
-Хорошо, завтра поговорим. Я позвоню тебе. Когда у тебя курсы? И не смей отключать телефон, я не отстану, ты знаешь!

***5
    С утра Чен уехал на работу в учебный центр. Получил пакет и повез его в посольство, чтобы отдать и забрать почту для директора центра. Потом он возил директора по разным учреждениям, где тот согласовывал проведение культурных мероприятий. Директору Чен сразу понравился. Обедали они теперь частенько вместе. Про то, где он сейчас живет, Чен молчал как рыба. Хорошо, что директор не интересовался. Чен впервые задумался над тем, что должен выгораживать Сашу, предоставившую ему жилье и свою заботу, не побоявшись осуждения со стороны окружающих. Его успокаивало то, что и директор, и большинство сотрудников учебного центра были русскими, а значит, для них его возраст не казался подростковым, и действия Саши они вряд ли осудили бы. Именно поэтому она ничего не боялась и сказала ему, что в случае чего возьмет всю ответственность на себя.
    В перерывах между поездками по городу, которые могли длиться у него по часу, а то и по два, он теперь читал статьи по китайскому праву, ведь когда-то хотел поступать на юридический. Сейчас эта мечта вновь обрела силу.
    Чен, ожидая директора, который собирался чуть ли не на другой конец Пекина, думал, что вчерашний парень уже наверняка созвонился с Сашей и, возможно, даже встретился с ней. От этого у него на душе было неспокойно. А Саша в это время ждала Гуанмина, и ее била мелкая дрожь. Когда он вошел и глянул на нее, то сразу все понял.               
-Я искал тебя, а ты сбежала. И не абы куда, а сюда, в Китай! Кто так делает?!
-Но ты же… сам сказал, что тебе нужна наездница…
-Ты совсем глупая? Не было у меня никого, не изменял я тебе! Неужели ты ничего не поняла? Встряхнуть тебя хотел. А то вела себя как покорная гейша. Что за придурь такая? Ты ведь целеустремленная, тебя с избранного пути не своротишь, а со мной изображала чёрт знаешь что!
-Потому что… любила, потерять боялась. Ты такой красивый и успешный, от тебя женщины глаз не могли отвести.
-Любила? А сейчас нет?
    Через два часа он посмотрел на время, встал с постели и начал одеваться:
-У меня встреча назначена. Реши проблему со своим сопляком, чтобы я мог приходить к тебе или ты ко мне, у меня здесь работы на месяц. Потом уеду. Перед этим ты возьмешь краткосрочный отпуск или отгулы, не знаю, что там тебе можно по контракту.
-Но у меня ученики, курсы.
-Это ненадолго. Три дня от силы. 
-Гуанмин… зачем все это?
-Затем! Распишемся в Благовещенске, и отпущу тебя. Потом снова приеду уже на три месяца. Дождусь, когда твой контракт закончится, и увезу домой, в Питер. Сколько мне еще одному жить? Мне 30 лет, мать твою, надоело лысого гонять в ванной, когда у меня есть ты.
-Распишемся?
-Да! Люблю тебя, моя белая рыбка. Все, убегаю.
Он наклонился и поцеловал ее, после чего почти сразу исчез из квартиры. Саша лежала и думала, а потом написала ему: "А почему я белая рыбка? Опять слишком покорная?" Он ответил: "Глупая. Белая рыбка – это же инь. А я – чёрная рыбка ян".
-Все наоборот – инь черная, как ночь.
-А ты у меня белая! Черным буду я.
    После курсов она как обычно вернулась с Ченом домой, но не стала ужинать.
-Прости, что покидаю тебя, – сказала она ему.
-Твой парень приходил? – спросил Чен.
-Да. Он хочет, чтобы мы расписались. Не сейчас, позже.
-Он хочет попользоваться тобой! Очень удобно, не нужно искать платные услуги.
-Зачем ты так? – спросила она.
-Он ведь бросил тебя, с другими наверняка спал направо и налево весь этот год. И ты поверила?
-Даже, если это так… но это не так.
-Почему ты уверена?
-Потому что я его белая рыбка инь.
У Чена блеснули слезы в глазах. Но Саша собрала сумку и сказала:
-В холодильнике много еды, я заказывала доставку. Пожалуйста, не грусти. Увидимся завтра на курсах.
    Чен еще не влюблялся в своей жизни. Гулял с девчонками в старшей школе, даже целовался, но на этом все и кончалось. А Саша ему очень нравилась. Ее светлые волосы и зеленоватые глаза притягивали его. Правда, фигурка подкачала, слишком хрупкая, слишком уж худенькая. Ему нравились девочки покрепче. В своих фантазиях он часто обнимал какую-нибудь с третьим размером груди и округлой попкой, каких обычно показывали по телику. Даже южно-корейские девочки-айдолы и то выглядели более аппетитными, чем Саша. Но ему все равно не хотелось отдавать ее этому лощеному грубияну Гуанмину. Больше всего злило его то, что Гуанмин мог все, в отличие от него. Конечно, Саша не брала в расчет успешность своего бывшего и его обеспеченность, наверняка ее покорила его внешность. Однако наверно и ум. Вряд ли глупый смог бы достичь таких успехов в бизнесе, каких достиг Гуанмин. Это я глупый, думал Чен, глотая слезы и представляя, как его соперник обнимает и целует доверчивую худенькую Сашу с чистыми зелеными глазами.             

***6
-Каково мне знать, что ты живешь в одной квартире с каким-то щенком? – спросил Гуанмин, забирая Сашу утром,– Мне только не хватало еще думать об этом, как будто дел по бизнесу мало. Избавься от него!
-Не могу. Мы в ответе за тех, кого приручили. У него родители погибли в автокатастрофе, и родной дед выгнал из дома, чтобы вывести его из транса, в котором он долго находился, даже не разговаривал какое-то время.
-И ты веришь этим сказкам? Ты хоть что-то о нем знаешь?
-Я привыкла верить людям. Зачем бы ему обманывать меня? Ни денег у меня нет, ни по возрасту я ему не подхожу.
-Дурында! Бесплатное жилье, уют и забота, а возможно и бесплатный секс обломится – вот в чем его корысть. Я убью этого придурка. Дай мне все его данные, пробью его по базам.
    Саша дала Гуанмину номер телефона и фото разворота паспорта Чена, потому что знала, что Гуанмин, если что-то решил, то не отстанет.
-Между прочим, он не хотел идти со мной в самый первый раз. Я сама за руку его тащила, – сказала Саша. 
-Играл на публику. Я очень хорошо его разглядел. Паренек себе на уме, к тому же далеко не из низших слоев. Скорее всего, из довольно обеспеченной семьи.
-Откуда ты знаешь?
-У меня глаз наметанный. К тому же, я почти уверен, он понял то, что я сказал тебе по-английски.
-Да откуда? Ему всего 19, он школу недавно окончил.
-Это у нас школьники знают английский в объеме программы и сразу его забывают, если только не изучают специально. В Китае все несколько иначе. И наверняка родители оплачивали ему дополнительные занятия.
-Но почему ты так уверен?
-По некоторым косвенным признакам. Я наблюдал за ним, когда он с вашим директором разговаривал. Имеет международные водительские права и водит очень уверенно. Его манеры, речь… понимаешь, дети из малообеспеченных семей говорят иначе и ведут себя иначе. Как бы объяснить… он не заискивает, а принимает внимание окружающих к себе как нечто само собой разумеющееся.
-Он помогает мне по дому, посуду моет.
-Боже, Саша! Ты так наивна? Хотя чего я хотел, ты всегда была сентиментальной и наивной.
-Я сказала ему, что ты хочешь жениться на мне.
-Не я хочу жениться, а мы с тобой хотим пожениться. Улавливаешь разницу?
-Но я не говорила тебе, что согласна.
-Мне и не нужны твои слова. Согласна или нет – это все твои умствования, а меня интересуют лишь твои истинные чувства.
-Почему у тебя в номере всегда такой идеальный порядок? Горничные стараются? Конечно, такой красавчик поселился.
-Какие еще горничные? С ума не сходи. Порядок у меня потому, что я терпеть не могу бардака. Ты ведь была у меня в питерской квартире.
-И всё же, Гуан, почему ты вернулся ко мне?
-Я не вернулся к тебе, а вернул тебя после того, как ты сбежала.
-Но почему ты тогда сказал про наездницу?
-Что еще за слёзы? – он притормозил и припарковался перед автобусной остановкой.
-Пойми… я был дураком, хотел встряхнуть тебя, перевоспитать, так сказать, разозлить и этим раскрепостить. А вышло все так…
-Но я и сейчас не стала наездницей, и вряд ли стану, – сказала Саша.
-Я давно понял, что ты мне любая нужна, – он отстегнул ремень безопасности, поцеловал ее, но потом отпустил, пристегнулся и рванул машину с места.
    Вечером после урока Саша как обычно дождалась Чена, и они пошли на остановку.
-Ты в школе изучал языки? – спросила Саша.   
-Твой парень думал, что я не знаю английский. А я знаю его, причем очень хорошо. Родители оплачивали мне его изучение еще с детского сада. Хотели, чтобы после школы я поехал учиться в Штаты. 
-Когда дед примет тебя обратно, поедешь туда учиться?
-Саша, пока я не хочу об этом думать, – сказал он и взял ее за руку.
-Прошу тебя, не надо. Я не подхожу тебе.
-Ты его, правда, любишь?
Она промолчала. Подошел автобус, и они поехали домой. 
-Вечером опять уедешь с ним? – спросил Чен.
-Нет, у него сегодня дела.
-Вот именно! Ты всегда будешь у него на втором месте!
-Чен… не нужно.
Когда они пришли, то увидели, что Гуанмин уже ждет возле машины. Он молча взял сумку у Саши, а ей самой помог сесть в салон автомобиля. Потом подошел к Чену и сказал:
-Она хочет, чтобы в будущем я взял тебя на работу. Но для этого ты должен пройти бизнес-обучение. Подумай над этим. Скоро я уеду, потом вернусь на три месяца, чтобы зарегистрировать здесь филиал.
-Но я учу русский, а днем работаю, – сказал Чен.
-Моё обучение ты сможешь пройти дистанционно. Ноутбук я тебе подарю.
-Господин… вы, правда, любите Сашу?
-I love her very much**, – ответил Гуанмин.

Примечание:
**пер. с англ.
-Я очень сильно ее люблю.

*** 7 
    Первые дни после отъезда Гуанмина Саша вела себя как обычно. Шутила, улыбалась, и уроки проводила весело. Так слушатели лучше запоминают материал, говорила она. А Чен радовался тому, что пока ей больше не надо уходить вечером. Дома они могли теперь играть в "го", эту игру очень любил Чен. Обручальное кольцо Саша не надевала, оно хранилось у нее в тумбочке. Чен не знал, что они расписались, потому что Саша очень быстро вернулась из Хэйхэ, куда полетела с Гуанмином, чтобы проводить его. Про Благовещенск она даже словом Чену не обмолвилась. Ее с Гуанмином расписали в день обращения, ведь он представил в загсе Сашин Контракт, по которому она находилась в Китае в длительной командировке для работы в Пекинском филиале Петербургского культурного центра. Он заранее выяснил, что это является уважительной причиной для ускоренной регистрации брака. Напоследок он пытался выглядеть веселым, но, когда сажал Сашу в автобус до Хэйхе, не мог скрыть своего расстройства. Она поцеловала его, и он так ее сжал, что чуть не сломал что-то у нее внутри грудной клетки.
- ****ь, как же сердце сдавило, – произнес он придушенным голосом, – Никогда больше, слышишь, никогда и никуда не отпущу тебя.
Саша испугалась, хотя он тут же попытался улыбнуться ей:
-Все нормально, рыбка. Только не плачь, сегодня наш с тобой день.               
    В Питер он летел из Благовещенска с пересадкой в Иркутске. Он клятвенно обещал прислать ей смс из Иркутска или позвонить. Как только автобус отъехал, она уже не смогла сдержать слез, а потом, в самолете на Пекин выпила снотворное, чтобы уснуть, ее тревожила боль в сердце, о которой сказал Гуанмин. Это просто эмоции, твердила она себе. По прилету она сразу же включила мобильник и увидела сообщение от него: Люблю, целую, все хорошо. Надеюсь, ты поспала в самолете, моя беляночка.
    Ночью она не выдержала и написала ему в чате: Прилетишь, обязательно сделай кардиограмму. И пришли мне копию и описание, иначе я спать не смогу, мой черноглазый ян. Он прислал кардиограмму через два дня. Гуанмин всегда отличался пунктуальностью и обязательностью, это Саша могла что-то и где-то нарушить, но не он. Результат обследования снял у нее камень с души, сердце Гуанмина было в полном порядке. Но она все равно расплакалась, уже от избытка чувств, ведь сдавило оно у него из-за расставания с ней.
    Он выполнил свое обещание и прилетел к ней на три месяца. По окончании их Саша завершила свои курсы русского языка и получила увольнение. А месяцем раньше ездила с Ченом к его дедушке. Тот молча слушал все объяснения внука, потом читал бумаги, которые тот привез ему в доказательство своих слов, потом задавал вопросы Саше о том, насколько хорошо внук учился на курсах и каково мнение о нем у руководства учебного центра. В самом конце Саша рассказала о планах Гуанмина обучить Чена работе в фирме и принять его в штат филиала в качестве логиста. Оклад, который Гуанмин предполагал назначить Чену на первых порах, впечатлил деда. Так что Саша улетала в Питер с мужем вполне удовлетворенная тем, что дед принял Чена назад. Но, главное, она была очень счастлива с Гуанмином, потому что еще полгода назад даже не надеялась на встречу с ним после их разрыва и страдала. Все произошедшее дало ей ценный опыт в том, что нельзя верить всему, что говорит человек на эмоциях, поведение далеко не всегда соответствует истинным чувствам, а поступки порой прямо противоположны желаниям того, кто их совершает. 
                ***   

© Copyright: Марк Шувалов,
          март 2024               


11. День Парижской Коммуны
 
   В Советском Союзе было не очень много праздников, которые являлись выходными днями – всего 15, а с 1927 года – 14. Это чтобы народ не расслаблялся и упорно трудился.
    В современной России количество праздников осталось прежним, правда, перечень их существенно изменился, но расслабляться народу по-прежнему никак нельзя, ибо агрессоры и враги не дремлют и, нужно всемерно укреплять оборону и поднимать благосостояние страны.
    Помимо этого существует еще множество памятных дат, дней воинской славы, профессиональных праздников и таких особых дней, как, например, Татьянин день, День смеха, День ВДВ и День физкультурника.
    Однако в нашей истории существовал один весьма необычный праздник, в настоящее время прочно забытый. Это день Парижской Коммуны. Данная Коммуна не имела ни малейшего отношения ни к России, ни к её истории, и была разгромлена через 72 дня после своего возникновения в 70-х годах позапрошлого века. Французам она запомнилась лишь тем, что коммунары устроили террор в захваченном ими районе Парижа и разрушили Вандомскую колонну как "символ варварства и милитаризма". Однако лично Ленин считал Парижскую Коммуну первым в истории примером диктатуры пролетариата, восхищался ею и часто сверял свои действия и поступки с коммунарами. По этой причине вокруг Парижской Коммуны в СССР был возведён целый культ, в её честь назывались корабли, школы, заводы и улицы, многотысячными тиражами выходили сотни книг по её истории и т.д. День возникновения Коммуны, 18 марта, стал государственным праздником в РСФСР и даже являлся выходным днем в период с 1918 по 1929 годы.

Пролог

    Когда-то, еще в советские времена, актерам и обслуживающему персоналу театров, таким как рабочим сцены, осветителям, художникам и костюмерам, согласно очередности на общих основаниях выделялись квартиры, как и во многих других учреждениях и организациях. Правда, в отличие от производственников, пожарников, милиции, учителей и служащих государственных контор, театралам жилье предоставляли по остаточному принципу, преимущественно в панельных хрущёвках. Дети актеров росли в этих домах и так же становились актерами. Впрочем, постепенно некоторые семьи переезжали по обмену с доплатой или, что происходило позднее, продав свои квартиры. Оставались лишь те, кто не имел больших средств. Такие дома отличались тем, что их поселенцы часто дружили, так что даже отмечали вместе праздники, Новый год и др., что со временем с 90-х годов из-за дороговизны ресторанов превратилось в привычку просто пьянствовать вместе.

***1
    Дом, где жил Федор, на первом этаже имел два просторных помещения, которые еще при заселении приспособили под актовый зал и репетиционную для актеров. Народ сбросился, и в них сделали неплохой ремонт и приобрели нужную мебель. Новый год жильцы отмечали дружно в актовом зале. Потом здесь стали проходить не только праздничные застолья или собрания жильцов по выбору управляющей компании, народ иногда собирался здесь, чтобы просто выпить и пообщаться. Но в этом году все оставшиеся жильцы переехали в новый район и в новый дом по программе реновации. Пока все они ждали этого, многие семьи, особенно с детьми, докупили себе квадратные метры, но в основном в доме уже давно жили только те, кто не мог себе позволить больших трат, или не хотел.
    Федора всё устраивало, особенно то, что соседка его по старому дому, осталась соседкой и в новом. Мало того, теперь они жили на одной площадке. Соседку звали Дуся. Коллеги актеры называли ее кто Авдотьей, кто Доней, но в основном Дусей, поскольку в театре ее не просто все любили, а обожали. Хотя Дуся была не промах, могла резко выступить за правду-матку, могла послать кое-куда, но именно она всегда являлась душой компании и организатором любых совместных мероприятий и застолий, потому что хорошо готовила – по-простому, много, сытно и вкусно. Другие актрисули лишь деньги сдавали на все это. Две из них ее тайно ненавидели, завидовали и считали любовницей худрука за то, что он всегда давал ей самые лучшие роли. Худруку уже исполнилось 60, он имел жену, взрослых детей и маленьких внуков, но о нем все равно вечно сплетничали, поскольку он умел искренне и открыто восторгаться женской красотой. И Дусиной – в особенности. Дуся была румяной как яблоко, сочной, фигуристой и очень подвижной. Моторной, как он это называл. Не то что изможденные вечными диетами ее недоброжелательницы. А кроме всего, никто не мог поспорить с ним о том, что Дуся талантлива и способна сыграть и древнюю старуху, и школьницу раннего развития – из-за своих форм, которые, конечно, не мог скрыть никакой школьный фартук.   
    Федор служил в их театре давно, он пришел туда намного раньше, чем Дуся. Подрабатывал он айтишником в фирме приятеля. Многие актеры подрабатывали, театральных денег на жизнь никому не хватало. Везунчики снимались в сериалах, кто-то вел мастер-классы для тик-токеров, кто-то платно занимался с детьми, мамаши которых мечтали об актерской карьере своих чад. Дуся пекла штрудели на заказ. Этому ее научила бабушка, жившая в Германии. Она давно звала Дусю переехать к ней, но Дуся не хотела, потому что являлась патриоткой и не могла принять образ жизни, привычный для ее бабушки. Летом она в свободное от гастролей время уезжала в деревню, где ее родители купили крепкий кирпичный дом для другой бабушки и деда, и где семья проводила летние отпуска. Деревня эта уже давно превратилась почти в коттеджный поселок, поскольку почти все дома скупили горожане, желавшие жить летом ближе к природе. Местность вполне их устраивала, рядом имелась река и два озера, небольшой сосновый лес и поле, которое арендовали предприниматели для выращивания разнотравья. Его они потом заготавливали в виде тюков сена и продавали фермерам на корм коровам.
    Федор не любил время, когда Дуся брала отпуск и надолго уезжала из квартиры, потому что в другое время он часто оставался у нее на ночь. За пять лет он привык, что она всегда рядом, ниже этажом. А в новом доме так и вовсе на одной с ним лестничной площадке. Правда, пускала она его к себе, только когда они оба были прилично пьяными.
    Приходили к ней иногда и другие мужики, но Федор тут же появлялся у нее на пороге, и выяснялось, что это не хахали, а по делам родителей, или брата, или бабушки. Однажды даже следователь приходил, задавал вопросы, что-то долго записывал, а сам, паскудник, пялился на вырез ее блузки и пытался туда заглянуть. Дуся тогда выгнала Федора и, угрожая ему скалкой, сказала:
-Ты кто такой? Знать тебя не знаю. Товарищ следователь, защитите девушку от посягательств грубого мужлана.
Она ж актриса с погорелого театра, но следак весь затрепетал, и Фёдор ему чуть по тыкве не надавал. Однако Дуся, призывно виляя аппетитным задком, ласково выпроводила своего гостя и сказала, что полностью к его услугам в качестве свидетельницы.
    В этот вечер Фёдору пришлось пожертвовать на неё два пузыря дорогого шампанского, чтобы она согласилась на секс. Только после этого он успокоился. И на следующее утро она не прогнала его. Он очень удивился, что она все еще спит, потому что часы показывали 11. Привстав, Фёдор глянул на Дусю. Глаза ее были закрыты, но дышала она тяжело, лицо покраснело, а волосы на висках и лбу слиплись от испарины. Он потрогал ее лоб, и понял, что у нее высокая температура.
    Фёдор нашел аптечку, развел жаропонижающее в стакане и заставил ее выпить. Потом приставил к ее лбу электронный градусник. Тот показал 39,8. Фёдор почесал репу и позвонил матери. Она сказала, что сейчас привезет куриный бульон, который недавно сварила из фермерской курицы, но посоветовала сыну все же вызвать неотложку.
    Приехали два гоблина в масках, послушали лёгкие у Дуси, посмотрели горло, сделали экспресс тест на ковид, а сами вышли на балкон покурить в ожидании его готовности. Тест оказался положительным. Старший медик выдал Фёдору памятку по ковиду, выписал рецепт, и они отчалили. Сказали, чтобы Федор часто полоскал рот содовым раствором и поменьше контактировал с больной. Поэтому, когда пришла мать, он через дверь забрал у нее банку с бульоном, но в квартиру не пустил.

***2 
    Три дня Фёдор неотлучно находился возле больной Дуси. Ездил только на репетицию спектакля. В это время к ней приезжал брат, мальчишка 15 лет. Родители опасались, но везде утверждалось, что дети ковидом практически не заболевают. Однако Фёдор застал его в слезах, от которых даже медицинская маска на нем намокла.
-Что с тобой? – удивился Фёдор.
-Дусю жалко, – ответил, всхлипывая Ромка.
Дуся действительно сильно ослабела и тяжело дышала. В поликлинике Фёдору сказали, чтобы купил в аптеке небулайзер и делал больной ингаляции на минеральной воде. Его мать еле нашла эту штуковину в городе, объездила шесть или семь аптек. А Дусины родители оба сами болели, не так как Дуся, легче.         
    Выздоравливала она трудно и сильно похудела, потому что поначалу почти не могла есть. Фёдор весь извёлся рядом с ней, кормил чуть ли не с ложечки, заставлял, когда она нос воротила от еды. И все ночи спал урывками, боялся ухудшения. Хуже всего было то, что Дуся почти не разговаривала, речь давалась ей с трудом. Фёдор начитался всего по вопросу проблем с голосом после ковида, поэтому настоял, чтобы Дуся прошла реабилитационное лечение. Он заставлял ее выполнять все назначенные врачами процедуры и принимать медикаменты. И мотивировал ее тем, что голос – это ее чуть ли не основной актёрский инструмент. Впервые за все время, что он знал ее, Фёдор увидел, как она плачет – молча роняя слёзы на колени, которые уже через пять минут намокли. Ему было нестерпимо жаль ее, поэтому он не отходил от нее ни на шаг и часто обнимал, чтобы согреть, потому что она все время мёрзла. В кровати она так же засыпала, лишь пригревшись у него в объятиях. И шептала:
-Я не умру, не умру.
От этих слов у Фёдора мурашки по телу бежали.
    Когда в очередной раз по его звонку приехал Дусин брат, Фёдор надавал ему заданий – лечить Дусю по перечню, написанному врачом. Ромка внимательно слушал, а потом спросил:
-Дядя Федя, ты ведь женишься на Дусе? У вас же любовь?
-Про любовь – это ты у нее спроси. Потом поговорим, – сказал Фёдор, взял сумку и быстро вышел из квартиры. В свою однушку он уже два дня не заходил.
    В театре он сразу же зашел в кабинет худрука.
-Павел Петрович – ставьте замену Мишиной. Не сможет она в спектакле участвовать.
Худрук аж подскочил:
-Но она ведь на поправку уже пошла? Кто ж ее заменить-то сможет, наше яблочко наливное?!
-С голосом у нее проблемы. Осложнение после ковида. И похудела она сильно, качает ее от ветра.
-Господи, – произнес худрук упавшим голосом, – Дусенька, золотце моё, как же это…
Он сел и взялся за сердце:
-Федя… у меня там, в сумке, таблетница, синенькая такая.
    Народ волновался, потому что Фёдор вызвал худруку неотложку. Приехала жена Павла Петровича и крикнула стоявшим возле кабинета актерам:
-Довели?! Вы все его довели!    
-Да что мы?! – заорал Васечкин, Дусин партнер по спектаклю,– Дуся заболела! И кем ее заменить? Никем, никто ее не сможет заменить! Никогда!
-Ненавижу вас всех! – крикнула жена худрука,– Вы его в могилу сведете!   
    Павла Петровича увезли на скорой, жена его поехала за ним. Остальные никак не могли успокоиться, но помощник худрука крикнул:
-Чего раскисли? Работать, негры, на плантацию – живо!
    Репетиция прошла вяло, все то и дело перешептывались, а потом окружили Фёдора с расспросами о Дусе. Хотели деньгами скинуться, но Фёдор сказал, что не нужно. Просил только купить ей рамбутаны, но не в супермаркете, а на базе где-нибудь из холодильников, поскольку фрукты эти быстро портятся.
-А что это такое – рамбутаны? – изумился Васечкин.
-Я знаю! Это фрукт, экзотический из Таиланда, – заявила Осокина,– Поехали! Кто со мной?
    Вечером Васечкин привез небольшую коробку рамбутанов. А когда увидел Дусю, тут же выскочил за дверь. Фёдор выглянул – Васечкин плакал, как пацан.
-Она уже поправляется, – сказал Фёдор.
-Дусенька… как же так? – рыдал Васечкин,– Наша красавица, кровь с молоком, и такое… одна тень осталась.
-Иди домой, нечего сырость тут разводить,– буркнул Фёдор и закрыл дверь, добавив,– Сквозняки здесь и бациллы всякие.
    Дуся съела один рамбутан и прошептала:
-Ребятам спасибо скажи.
-Скажу,– ответил Фёдор, подхватил ее на руки и отнес в постель, – Тебе спать пора, ты уже утомилась.

***3 
    Днем, пока Дуся спала, Фёдор сидел за ноутбуком и делал свою подработку. Продукты он заказывал позднее, чтобы курьер не разбудил ее своим звонком. Но многое из еды привозил от родителей Ромка. Они общались с дочерью только по видеосвязи и то недолго, долго она не могла, уставала.
    Сегодня она смогла сказать несколько слов. Потом закашлялась и сразу умолкла. Спросила Фёдора, что там в театре.
-Не переживай. Тебя все ждут, пока дублершу ищут для репетиций.
-А Павел Петрович? Я видела в чате, он в больницу угодил с сердцем.
-Ну… у него же бывает. Ему 60 лет, как-никак, наверно, внуки одолели,– соврал Фёдор.
-Федя… как ты сам-то? Совсем замучился со мной?
-Молчи, тебе связки поберечь надо. Со мной все в порядке, чего такому бугаю, как я, сделается? Скоро опять начнешь меня скалкой гонять.
-Не начну, – шепнула она и обняла его сзади за шею. Он развернулся к ней на компьютерном кресле и обнял за талию.
    Вечером ему вдруг позвонил старый приятель, сказал, что хочет встретиться. Колян тоже начинал актером, но потом ушел в бизнес, купил себе шикарную трехкомнатную хату, куда стал водить всяких красоток. Но жениться пока не собирался.
    Фёдор пригласил его к себе, пока Дуся спала.
-Давай накатим! Помнишь нашу жизнь в хрущебе? Это ж самое счастливое время было, – сказал Колян и достал бутылку коньяка.
-Что отмечать-то будем? – спросил Фёдор.
-День Парижской Коммуны, что же ещё. Это ж всегда наш коронный тост был,– загоготал Колян и наполнил высокие стопки.
-Мне много нельзя. За Дусей смотреть нужно.
-Так я из-за нее и приехал,– сказал Колян уже серьезно, – Я тут санаторий надыбал, где она может пройти реабилитацию после ковида. И голос ей восстановят. Я все оплачу.
В этот момент они увидели, что Дуся стоит в дверях в шлепанцах на босу ногу:
-Я без Феди никуда не поеду, – сказала она, словно прошелестела.
Фёдор вскочил:
-Ты почему встала? На лестнице прохладно!
Он схватил в комнате плед, которым накрывал свою кровать, закутал Дусю и посадил себе на колени:
-Колян дело говорит. Дома такое не вылечить.
Колян смотрел на нее расширенными глазами, с открытым от изумления ртом, и некоторое время не мог произнести ни слова. Потом все-таки сказал:
-Дуся… я не узнал тебя… Так похудела. А Федьке я тоже все оплачу, он с тобой там будет. Тогда поедешь?
Дуся, закутанная по самый нос, кивнула.
-Согласна она, конечно, согласна! – воскликнул Фёдор и выпил еще стопку коньяка. Потом отнес Дусю домой, уложил в постель и включил ей телевизор.
-Не вставай больше. Я скоро вернусь, – сказал он ей и поцеловал в нос.
    Когда он вернулся, Колян уже допивал коньяк из стограммового стакана, который нашел у Фёдора в шкафу с посудой.
-Знакомый моих родителей помер от ковида. Но ему за шестьдесят уже было. Однако… Дуся… ё-маё, она ведь всегда здоровье просто излучала. Мне аж заплохело.
-Как домой-то поедешь? За руль нельзя,– сказал ему Фёдор.
-Водитель у меня, мне по бизнесу часто на грудь принимать приходится. Завтра все оформим, я пришлю тебе на мейл. Так что вещи собирай и с работой реши. Это за городом, далеко от Питера, два часа на автобусе или на электричке ехать.
    Фёдор позвонил худруку и объяснил ситуацию. Павел Петрович обрадовался:
-Конечно, конечно, Феденька! Ни о чем не переживай, лишь бы с Дусенькой все нормально было. Пока замену тебе найду, Гришку поставлю на твою роль. Ты не против?
-Гришку? Он же дрищ, только подростков всегда играл.
-С твоей комплекцией у нас все парни нарасхват. Дрищ, что ж, пусть поработает, может, в силу войдет. О зарплате не беспокойся, будут платить как обычно. И Дусеньке я тут премию и материальную помощь выписал. Опять же спонсоры дали 100 тыс. Уже перевел ей на карту.
-Спонсоры? Кузекин, что ли? – недовольно спросил Фёдор.
-Да, он. Пусть раскошеливается, не все ж ему только глазеть на нее было.
-Потом приставать к ней не будет?
-Не будет. И ты… клювом-то не щёлкай.
-Если вдруг начнёт, я ему фэйс быстро поправлю, имейте в виду. Не посмотрю, что он наш спонсор.

***4
    Раньше, давно, Дуся жила в хрущёвке с родителями. Как и Фёдор. Дусины родители поселились в квартире, которую получила от горсовета Дусина бабушка, как заслуженная артистка. Та, что потом уехала в Германию с каким-то молодым фертом. Ей тогда исполнилось 50, ему – 40. А Дусе было 3 года, до этого все они жили в коммуналке, но она ничего этого не помнила.
    Пять лет назад ее родители приобрели большую трехкомнатную квартиру в ипотеку, а Дуся осталась в хрущевке, которую включили в план реновации. Именно поэтому родители решили ее не продавать. А потом, когда они получили квартиру в новом доме, то ее уже оформили на Дусю. Эта просторная двушка Дусю полностью устраивала, ведь родители доплатили за дополнительные квадратные метры для дочери. А Фёдор, напротив, согласился на свои метры, но вместо двух комнат-клетушек по 16 квадратов, взял большую однокомнатную с приличной кухней. Так они и оказались на одной лестничной площадке с Дусей.
    Родители Фёдора вместе с дедом давно жили в старинном доме с высоченными потолками и пилястрами. Фёдор редко к ним ездил, поскольку квартира деда находилась в другом конце города, в исторической части. Рядом располагался большой парк, куда мать Фёдора водила гулять своего престарелого отца, почетного профессора Военно-медицинской академии.
    Сначала именно у деда Фёдор хотел проконсультироваться, что делать с голосом Дуси. Но потом передумал. Дед был уже стар и вряд ли знал многое о ковиде и его осложнениях. Фёдор вообще ни с кем не хотел говорить о Дусе, и на вопросы о ней отвечал неохотно. А Колян держал свое обещание, и уже через два дня Фёдор собрал свои и Дусины вещи и повез ее в санаторий.
    В дороге Фёдор думал. Все самые верные друзья остались у него именно из хрущёвки. Еще подростками они вечно сидели с гитарами в беседке на допотопной детской площадке рядом с домом, а в плохую погоду брали ключи в 1-й квартире и занимали актовый зал на первом этаже. В репетиционную их не пускали, там всегда кто-нибудь занимался – не только актеры. Была одна танцевальная пара, рок-группа и даже циркачи. Здесь собирались актеры, жившие и в двух других подъездах. Никто никому не мешал, потому что на стене висело рукописное расписание.
    Случались, конечно, и ссоры, скандалы, а порой и стычки, но потом находился какой-нибудь юморист и предлагал всем замириться, а значит, накрыть столы в актовом зале, выпить за мир и дружбу во всем мире и отметить День Парижской коммуны. Мало кто знал, что когда-то этот день отмечался 18 марта. Выяснить это составляло труда, поскольку интернета для частных лиц в том виде, какой он сейчас, практически не существовало. Имелись отдельные энтузиасты, которых интересовала какая-нибудь информация, но загрузка в те времена шла ужасно медленно, и требовались железные нервы и терпение, чтобы выудить из сети что-нибудь дельное. Фёдору тогда исполнилось 15 лет, и он с друганами ходил в компьютерный клуб играть в стрелялки. Тогда он иногда искал что-нибудь в древнем Рамблере, отключая картинки, чтобы инфа быстрее грузилась. Дусе в то время было всего 10, он ее в упор не замечал. Правда, однажды эта бандитка с румяными пухлыми щёчками врезалась головой прямо ему в живот, когда убегала по лестнице от двух пацанов. Фёдор тогда взял ее за шкирку, хотел под зад пнуть, но не стал, слишком чёрными, как вишни, умоляющими глазами она смотрела на него. Он отпустил её, а пацанам преградил дорогу, и она успела юркнуть домой.            
    В те времена жизнь почти не сводила их, хотя они жили в одном подъезде, она на этаж ниже. Но оба учились, Фёдор еще занимался в спортивной секции и театральном кружке, а потом поступил в Академию театрального искусства, знаменитый РГИСИ, и тогда ему уж совершенно не хватало времени ни на что другое. Он дневал и ночевал в студенческой театральной тусовке. Дуся тоже туда поступила, но к тому времени Фёдор уже окончил академию и был призван в армию.
    После армии у Фёдора началась разгульная жизнь, актерские пирушки, мастер классы, ночные тусовки. Иногда он видел среди новичков и Дусю, но она казалась ему слишком уж пухлой на фоне самых стильных молодых актрисуль, за которыми тогда ухлестывали другие парни.
    Впервые они переспали, когда он пьяный завалился к ней с новогодней пирушки пять лет назад. Дуся тоже напилась, и выпроваживала из квартиры подружек, которые звали ее гулять по городу и горланить на всю улицу. Фёдор тогда не дошел до своей квартиры, что находилась выше этажом, а ввалился к Дусе и начал с ней сосаться.
-Плюшечка-пампушечка, наконец-то я до тебя добрался,– шептал он ей, совершенно пьяный, но и сейчас Фёдор помнил самый первый их секс. Потому что после этого он больше ни разу не захотел переспать с другой. Хотя по-трезвому она даже разговаривать с ним не желала, сразу увиливала, несмотря на то, что ее приняли в ту же труппу, в которой работал и он. А потом их обоих забрал к себе в театр Павел Петрович. 

***5
    В санатории врачебную выписку Дуси подшили в папку "Дело" и приклеили бумажку с надписью "Карта пациента санатория". Лечащий врач прочел ее, осмотрел Дусю, расспросил, и назначил свое обследование уже на месте.
-Таков порядок,– сказала медсестра Фёдору, который не хотел, чтобы Дусю опять мучили забором крови, флюорографией и мрт. Кровь и мочу у нее все равно взяли, мрт и рентген не стали дублировать, сделали узи. Назначили окулиста, отоларинголога, кардиолога и эндокринолога, ну, то есть, почти всех врачей, которых знал Фёдор. Он недоумевал насчет окулиста, но молчал. Старался не злиться, потому что всё, что напрягало Дусю, выводило его из себя. Однако еда в столовой ему очень понравилась. Дусе он приносил еду в номер, и она потихоньку ела.
    Колян звонил несколько раз, интересовался, как они устроились и как самочувствие Дуси. Еще звонили худрук, две Дусиных подружки и ее родители. А из труппы звонили только Васечкин и Осокина. Фёдор делал для себя выводы об остальных. Вшивые актёришки, молча злился он, ну вы еще попросите у меня что-нибудь. Подыхать будете, я о вас даже не вспомню. Однако через неделю к ним приехали гости – вся труппа в сборе с подарками, цветами и видео. Встали полукругом вокруг сидящих на скамье Дуси и Фёдора и спели для них "Аллилуйю любви" из Юноны и Авось, спектакля, в котором все они мечтали когда-нибудь сыграть. Дуся не выдержала и заплакала, поэтому Фёдор сгреб ее в охапку и унес в номер. А товарищей по цеху искренне благодарил и про себя каялся, что плохо о них думал. Даже обе Дусины ненавистницы вместе со всеми приезжали и пели.
    Дуся еще долго вечерами смотрела видео с записью Аллилуйи. С каждым днем силы ее прибывали. Она уже могла гулять с Фёдором по парку санатория, хотя на залив он пока опасался ее возить. Где-то через неделю пребывания в санатории Дуся сидела у окна и смотрела на гуляющих обитателей этого заведения. Среди пожилых людей попадались и молодые. В этом санатории лечились и такие, как она, 23-25 лет, были и моложе. Лечили здесь и впрямь хорошо, комплексно, со всякими соляными пещерами, электросном и кислородными коктейлями. Имелись еще какие-то импульсные массажи, воздействие магнитами, горный воздух и музыкотерапия. Почти как в советские времена, сказала одна бабушка, которая обедала за одним столом с Фёдором. Дусе он все еще приносил еду в номер.
    Когда она поела, настроение у нее улучшилось, однако она все равно была задумчива. Фёдор сел рядом с ней на ковер и потрогал ее ступни, проверяя, теплые ли они. После концерта, который им устроили товарищи по театру, он уже несколько дней ощущал какое-то волнение. Дуся удивилась и спросила:
-Что с тобой?
-Дуся, давай поженимся, – сказал Фёдор. Он смотрел на нее в ожидании, а она закрыла лицо руками. Потом убрала руки и сказала:
-Федя… я понимаю, это твоё сопереживание мне. Но прошу тебя, не нужно.
-Какое еще сопереживание? Я давно уже хотел…. года три как…
-Почему же молчал?
-Да потому! Ты ж меня трезвого на пушечный выстрел к себе не подпускала. А пьяным я не хотел предложение тебе делать. Ты вспомни, сколько раз я пытался трезвый к тебе подкатывать – и с цветами, и с подарками. И в ответ ты только прогоняла меня и скалкой угрожала. У меня никого кроме тебя не было после нашего с тобой первого раза. Это для тебя ничего не значит? И мои чувства для тебя ничего не значат?
-Ладно, ладно. Хорошо, – произнесла она. Получилось негромко из-за проблем с голосом.
-Хорошо? И как понимать это твоё хорошо?
-Хорошо, это – да.
-Толком объясни! Я ни черта не понимаю! Хорошо – это да. Что значит да? Ты согласна?
Она задумчиво смотрела в окно.
-Я ведь подпускала тебя к себе только пьяным, потому что... боялась, что трезвому не нужна тебе буду. Фэйсом не вышла и фигурой. Толстуха сисястая. Не то, что все наши дамочки.
-Дамочки? Все эти наши селёдки? Да кому они нужны? Я только тебя одну и хотел.
-Но теперь я очень похудела. Теперь не буду комплексовать, но и привлекать тебя не буду.
-Ты? Комплексовала? Да тебя же все обожали и обожают. 
-Федя, подумай еще раз. Хорошенько подумай. Я изменилась и, возможно, уже не стану прежней.
-Но ты любишь меня?
-Люблю.
-Тогда и обсуждать нечего! Сегодня же подадим заявление через госуслуги.
-Федя…
-Ты мне любая нужна! Я пять лет ни о ком думать не могу. Да и раньше… я тебя еще подростком помню, и не просто помню… Думаю, уже тогда что-то в душе у меня шевелилось.
-Хорошо. Давай попробуем.
-Что попробуем?
-Ну… по-трезвому. Если все будет как раньше, значит…
-Разве тебе можно сейчас? Я-то давно сдерживаюсь изо всех сил.
-То есть, даже несмотря на то, что я похудела?
-Говорю же, без разницы мне – толстая ты, худая, накрашенная или умытая, причесанная или лохматая, трезвая или пьяная. Лю-ба-я, лишь бы ты! Целовать тебя хочу, обнимать, на руках носить!

***6 
    Этой ночью Фёдор почувствовал себя счастливым. Впервые за последние пять лет. И понял, что тайно грызущее его чувство наконец-то удовлетворено и больше не будет его мучить. Именно это чувство не давало ему покоя с момента, когда Дуся пришла в театр, где он работал. Оказалось, он хотел уверенности в том, что отныне она не исчезнет из его жизни, и никто не посмеет претендовать на нее. С самого начала они играли в разных спектаклях и ни разу не пересеклись. И он ревниво наблюдал за парнями, ее партнерами по сцене. А раньше, еще в хрущёвке, так же ревниво он следил за всеми, кто проявлял к ней интерес на совместных пирушках в актовом зале их дома. Ведь именно она часто являлась их вдохновителем и организатором, ей сдавали деньги на продукты для праздничного застолья, и она же готовила основное горячее блюдо праздника. Сейчас он осознал, что всегда ее ревновал, потому что любил. А она, как выяснилось, боялась, что не подходит ему из-за своей пышущей здоровьем внешности, которой втайне ото всех стеснялась.
    Обнимая и целуя ее сейчас, он не находил никакой разницы в своих ощущениях, его желание имело такую же силу, как и раньше, и удовлетворение принесло ему настоящее наслаждение, которого он так долго ждал. Вдыхая запах ее волос, шеи, груди, он словно растворялся в своих желаниях. Именно запах всегда манил его к ней, а все остальное являлось лишь приложением, красивой картинкой, совпадающей с его сиюминутными сексуальными фантазиями, которые обладали вариативностью и изменялись в угоду рождающемуся в глубине его существа либидо. И оказался неважным объем ее форм и наличие здорового румянца. Его руки сжимали ее тело, которое так и осталось гладким и нежным, его ноздри вдыхали ее манящий запах, а его глаза постоянно ловили взгляд ее темных, как вишни, глаз. Когда-то он кайфовал от ее молодой упругой кожи, подобной налитому яблоку, а сейчас он видел ее безупречную стройность, идеальных линий ноги и бедра и понимал, что это не менее, если не более притягательно. И когда он покрывал ее поцелуями, которые местами щекотали ее, то вдруг услышал, как она засмеялась – вновь, как и раньше, словно колокольчик из детства.
    С этого дня выздоровление Дуси пошло ускоренными темпами. Быстро восстанавливались все показатели ее крови и систем организма, на щеках у нее заиграл нежный румянец смущения и радости – такой вот она была, легко краснела от стыдливости и пыталась скрыть это за шутками. Но любой, глядя на нее сейчас, сразу понимал, что эта девушка очень счастлива.               
    К концу срока в санатории она полностью восстановилась. Но теперь стала придерживаться некоторых ограничений в питании, поскольку и сама оценила все плюсы стройности, как в плане здоровья, так и в плане уверенности в своей красоте.
    Когда они вдвоем, в светлых летних одеждах, весёлые и раскованные, появились на дневной репетиции, их сразу же обступила вся труппа, так что худруку пришлось с помощью Васечкина пробиваться к своим любимчикам. Их все поздравляли с законным браком и требовали выкатить пир горой. Героем дня был так же и Колян, приехавший заранее и ожидавший появления Фёдора и Дуси. Когда народ начал шутливо пенять новобрачным на то, что они хотят зажать пирушку, Колян вышел на сцену и объявил:
-А теперь, танцуют все!
И в этот момент несколько официантов в стильной форме стали заносить в репетиционный зал и ставить прямо на сцену цветы, фужеры, бутылки шампанского, фрукты и закуски. А оба мастера по свету, и по звуку, одновременно включили один подсветку, а второй фонограмму оригинала "Аллилуйи любви".
Колян закричал молодым:
-Горько!
И даже у самых стойких из присутствующих ком в горле встал, и слезы навернулись, настолько сильные эмоции вызвало все произошедшее после его слов:

Я молюсь лишь любви, той, что молча
солнцем светит в кромешной ночи,
той, которая счастье пророчит,
той, чьи так вездесущи лучи.

Я молюсь лишь любви, все иные
божества поклоняются ей.
Ведь недаром всю жизнь вижу сны я,
где её свет сильнее теней.

Только ей говорю – аллилуйя,
только ей благодарен всю жизнь,
только ей я дарю поцелуи,
самой ценной из многих святынь.

                ***               
© Copyright: Марк Шувалов,
          март 2024