Работорговля индейцами на Юго-востоке Ч. I

На протяжении почти трех веков на территорию Юго-востока существовало рабство коренных народов. Так же, как на Востоке и Северо-востоке тринадцати колоний, рабство индейцев на Юго-востоке имело системный и устойчивый характер, и проявилась в практически идентичных формах. Индейцев порабощали в ходе ведения войн, использовали уловки для вовлечения их в маховик принудительного труда, импортировали на острова за пределы племенных территорий.
Спрос поселенцев на индейских рабов в Вирджинии, Каролинах (Северной и Южной), Джорджии, Флориде и даже далеко на западе вплоть до современного Иллинойса и реки Миссисипи, и на юге до побережья Мексиканского залива был весьма высоким. Масштабы этого спроса указывают на факт того, что белые поселенцы в юго-восточном регионе использовали индейцев-рабов не только для удовлетворения экономических потребностей своей территории, но и активно участвовали в классической работорговле с соседними регионами, таким как Новая Англия и Карибские острова.
Колониальная политика обращения коренных народов Юго-востока в рабство, несколько отличалась от аналогичной политики, рассматриваемой в предыдущей главе. Типичной характерной чертой индейского рабства Юго-востока является его «плантационный» характер. Хотя индейцы здесь использовались в качестве рабов не только на плантациях, но также и в качестве прислуги в семьях колонистов, переводчиков, следопытов и проводников.
Огромное влияние на формирование и характер индейского рабства в рассматриваемом регионе оказала работорговля индейцев индейцами48.
Еще до контактов с европейцами в среде индейских народов также существовало рабство, но формы его до, и после прихода европейцев на континент, существенно стали разниться. Рабы у индейцев имели статус личных слуг и мало чем отличались от членов семьи своих хозяев. У индейцев раб не был движимым имуществом и серьезной экономической функции не выполнял5.
Британское владычество привнесло в систему индейского понимания рабовладения свои нюансы. Индейцы, заполучив огнестрельное оружие стали понимать, что их военная мощь возросла, а следовательно, возросли и возможности по ведению войн с целью захвата пленников из среды враждебных соотечественников. Более того, индейцы понимали, что спрос на пленных соотечественников имеется у белых людей.  Белые же люди нуждались в рабочей силе, для возделывания плантаций, поэтому интересы колонистов и индейских работорговцев совпадали.
Работорговля и войны, которые ей способствовали, стали инструментом «новой экономики», от которой выигрывали исключительно только те, кто продавал, покупал и использовал раба. Индейская работорговля на Юго-востоке, сокращала численность местного коренного населения, вынуждала целые племена мигрировать из родных мест, разрушала общинный уклад и в результате привела к образованию новых этнических групп и народов в регионе.
Законодательство в вопросе обращения в рабство коренных народов в юго-восточных колониях по своему содержанию не отражало конкретных норм, четко разрешающих практику порабощения. Все зависело от ситуации, периода времени, политической и экономической составляющей. Иногда законы прямо запрещали, а иногда и поощряли эту практику.
По мнению исследователей, например в Вирджинии практика порабощения индейцев пошла на спад только к началу 1800-х годов, по причине того, что их численность в результате болезней и войн сильно сократилась, поэтому властям юго-восточных колоний пришлось закрывать брешь в дешевой рабочей силе посредством завоза африканцев. В это период Вирджиния официально признала индейцев свободными.
Но до признания индейцев свободными, Вирджиния оставалась той колонией, которая на практике проводила системную политику их порабощения. Впервые в официальном отчете Вирджинской компании Лондона 1622 года, так называемой «Декларации о состоянии колоний и дел в Вирджинии» признавалось рабство индейцев. «Грубый, варварский и голый народ, поклоняющийся дьяволу, – утверждал автор отчета, – индейцы, которых раньше использовали как друзей, теперь могут быть совершенно справедливо принуждены к рабству и тяжелой работе».[9]
Как объяснил историк Эверетт, порабощение индейцев в Вирджинии с 1610 по 1645 годы, как правило, считалось формой «карательного возмездия». [2]
Кроме этого, документы колонии свидетельствуют о предоставлении индейцами своей рабсилы при обстоятельствах, которые юридически недостаточно ясны, но по ним можно заключить, что к середине ХVII века индейцы в Вирджинии не были наемными работниками или слугами в домохозяйствах колонистов.
Тот же Эверетт утверждает, что акты и завещания того периода времени указывают на то, что индейцы наследовались в белых семьях, и, что они «не были наемными слугами… Бесспорно, и самое позднее к 1661 году индейцы могли быть и были пожизненными слугами». [2] Другими словами, они были порабощены.
Все без исключения исследователи считают, что рабство индейцев стало прибыльной статьей экономики Вирджинии после завершения «Третьей англо-поухатанской войны» (1644-1646). Договор, положивший конец войне, определил племена данниками британской Короны. Также по договору индейцам было предписано ежегодно выплачивать Короне дань продуктами охоты. Для того, чтобы индейцы эту обязанность соблюдали неукоснительно, договор требовал от них отдать «добровольно-принудительно» в дома колонистов своих детей заложниками в качестве слуг.
 Колонисты утверждали, что они будут обучать детей индейцев ремеслам и грамоте, а также обратят их в христианство. На деле же, о чем свидетельствуют задокументированные жалобы индейцев, англичане продавали их детей на рынках рабов. [10]
К 1649 году порабощение индейских детей в Вирджинии путем их похищения с последующей продажей на рынках рабов было распространенным явлением.
 В этой связи Генеральной Ассамблее пришлось принять ряд законов, один из которых прямо запрещал продажу индейских детей, а другой определял сроки их эксплуатации в качестве слуг до того, как им исполнится двадцать пять лет.
 Аналогичные запреты приходятся на 1655, 1656 и 1657 годы, согласно которым определялось наказание для тех, кто крадет и порабощает индейских детей. Несмотря на эти законы, к концу ХVII века многие индейцы отказывались отдавать своих детей в услужение в дома колонистов из опасения их порабощения.
Но в действительности данные запреты нарушались и причем открыто.
Например, 16 июня 1670 года чиновники округа Аккомак поручили человеку, которого они называли «мистер Джон», найти индейских детей для продажи поселенцам. [8]
Порабощения детей индейцев в Вирджинии являлось источником поступления средств в колонию, из которых финансировались войны с индейцами, и колонистам компенсировался причиненный индейцами ущерб. Кроме этого, порабощение осуществлялось и за различные правовые нарушения, совершаемые индейцами.
Например, когда Джон Пауэлл обратился в Генеральную ассамблею в 1660 году с просьбой о возмещении ущерба, причиненного индейцами в округе Нортумберленд, ассамблея ответила «актом возмездия», компенсирующим ему продажу индейцев, которые будут «задержаны и проданы...». Историк Эдмунд Морган объяснил, что случайный характер этого акта «говорит о приемлемости порабощения индейцев в этот период». [6]
Аналогичным образом в 1666 году губернатор сэр Уильям Беркли председательствовавший в Генеральной Ассамблее колонии заявил, что «враждебность к племенам Северного перешейка будет подавляться полным их уничтожением», и, что изъятие «их женщин, детей и имущества, равно как и их продажа», будут считаться «компенсацией колонии за расходы понесенные для проведения экспедиции против индейцев»54. Хотя закон 1670 года указывал, что пленники индейцев должны считаться слугами, а не рабами, обреченными на пожизненный труд, и должны освобождаться из услужения в возрасте тринадцати лет, но на практике эта правовая норма игнорировалась.
После 1646 года колонисты предпочитали использовать порабощенных индейских женщин и детей в качестве домашней прислуги, предпочитая их  аналогам из числа африканцев или белых по той простой причине, что  индейцы считались легко обучаемыми и их было проще контролировать.
 Индейские же мужчины, напротив, считались более склонными к «упрямству, дерзости и побегу», поэтому их часто было выгодно продавать работорговцам за пределы колонии – в Новую Англию или на сахарные плантации в Вест-Индии, откуда они не могли сбежать.
 Историк Эверетт полагает, что, когда внешние рабовладельческие рынки стали доступны Вирджинцам, то финансовые стимулы колонистов в этой связи, превзошли их прежнее желание требовать от индейцев компенсации за причиненный ущерб в виде принудительной отработки. [2]  Колонисты все более вовлекались в классическую работорговлю с теми индейцами, которые за оружие продавали им своих соотечественников.
Необходимо отметить, что к середине ХVII века основной доходной статьей экономики Вирджинии являлись средства, получаемые от реализации табака, производство которого считалось трудоемким и требовало постоянного притока свежей рабочей силы.
Наряду с кабальными слугами, а также наемными рабочими из числа белого населения, рабами-африканцами, в производстве табака колонисты использовали дармовой труд индейцев. Источником поступления индейской рабочей силы как упоминалось выше, была их купля-продажа (покупка индейцев у индейцев) или обмен оружия на индейских пленников.
Индейцы в этом вопросе смотрели друг на друга и старались подражать друг другу. Как только племя замечало, что соседствующее с ним племя начинало быстро вооружаться огнестрельным оружием, то сразу же было вынуждено выходить на рынок работорговли, и старалось преуспеть в вопросе захвата соотечественников и последующей их продажи англичанам за ружья. Если племя не занималось работорговлей соотечественниками в достаточной степени интенсивно, то оно становилось объектом посягательств со стороны соседствующих племен, мишенью, которую «не пинал только ленивый». [10]
Поскольку англичане охотно торговали оружием с индейцами за рабов, но также охотно и индейцы торговали индейцами с англичанами за оружие, рынок приобретал строго ориентированное направление – порабощение индейцев, где присутствовала весьма жесткая конкуренция.
На рынке индейской работорговли в Вирджинии особенно преуспело племя весто или как называли их вирджинцы «рикахерикан», которое также, как и другие племена, населявшие территорию колонии, являлось данником англичан с 1646 года. Но к 1656 году власти Вирджинии более озабоченные поставки со стороны весто индейских рабов, вопрос о данничестве вынуждены были «спустить на тормоза».
Весто также использовались вирджинцами в качестве «цепного пса», который подавлял сопротивление других племен в Вирджинии и Северной Каролине, порабощая пленников для реализации их на рынке. Торговля была настолько успешной, что к концу 1656 года весто расширили свое влияние, продвинувшись дальше на юг от Вирджинии до реки Саванна (в будущем Джорджии – И.К.) и начали совершать набеги на юге вплоть до испанских миссионерских поселений во Флориде. Испанские источники, датируемые 1659 годом сообщали, что «эти налетчики вооружены ружьями, которые им поставляют торговцы из Джеймстауна». [12]
Конкуренцию весто к 1670 году начали составлять индейцы племени окканичи (племя северо-восточного Вудлэнда, плато Пидмонт – И.К), проживавшие в районе водопадов реки Роанок. Некоторые исследователи считают окканичи доминирующим племенем в сфере индейской работорговли в Вирджинии. [6]
По мере того, как торговля оружием и пленными рабами становилась все более масштабной и прибыльной, конфликты между весто и окканичи участились. Войны между весто и окканичи за источники индейской рабсилы подстегнули межплеменные конфликты по всему Юго-востоку, в результате чего были истреблены целые племена, порабощено и рассеяно большое количество их обездоленных представителей.
В Вирджинии время от времени предпринимались попытки регулировать торговлю рабами-индейцами для того, чтобы часть прибыли поступаемой от этого бизнеса попадала все-таки в правительственную казну колонии, а не проходила мимо, оседая в карманах дельцов.
Мы уже знаем, что законы, разрешающие обращение в рабство индейских военнопленных, были приняты в 1660, 1668 и 1676 годах, а закон, требующий, чтобы индейские военнопленные были слугами, а не рабами, был принят в 1670 году. Так же мы знаем, что на деле исполнение этих законов в значительной степени игнорировалось. Несмотря на то, что Генеральная Ассамблея колонии требовала лицензировать торговлю с индейцами, поставлявшими рабов-соотечественников, многие торговцы из числа англичан предпочитали данное требование не замечать.
По мере того, как росла торговля между колонистами и индейцами, участились конфликты, и возросла враждебность индейцев. Война короля Филиппа (1675-1676), развернувшаяся в Новой Англии, вселила страх перед враждебными индейцами даже среди колонистов Вирджинии. Однако вирджинцы с одной стороны к индейцам относились с недоверием и опасением, а с другой, осознавали, что этот конфликт с индейцами расширяет возможности к доступу колонии на бурно развивающийся международный рынок индейской работорговли.
Противоречивые законы колонии в отношении вопроса индейского рабства, в сочетании с манипуляционной политикой местных властей, которая  варьировалась от посредничества в работорговле с индейцами до ее запрещения, способствовали возникновению очага нестабильности в Вирджинии, который возгорелся в 1676 году, и вошел в историю как «Восстание Бэкона». [11]
В это время Вирджиния подвергалась периодическим набегам со стороны недружественного племени саскуэханнок из долины реки Потомак, которое с одной стороны опустошало границы колонии, а с другой вело интенсивную работорговлю с отдельными представителями вирджинской знати.  В среде последней, шла конкурентная борьба между собой за контроль за работорговлей. Таким образом, возник конфликт между губернатором Вирджинии Беркли и представителем вирджинской знати, недавно прибывшим в колонию Натаниэлем Бэконом.
Бэкон стал военным лидером колонистов, которые были заинтересованы в том, чтобы дать отпор враждебным племенам, подвергавшим колонию систематическим набегам, а также в обращении враждебных индейцев, захваченных в плен в рабство на законных основаниях. Колонисты полагали, что губернатор Беркли и его окружение в этом абсолютно не заинтересованы.
Тем самым Бэкон вовлекал колонию в гражданский конфликт и призывал к неповиновению Беркли. В целом же борьба Бэкона и Беркли, по мнению исследователей шла исключительно за военный контроль над Вирджинией.
Ополченцы Бэкона провели ряд рейдов в земли враждебных индейцев, разорив множество их поселений. В средине 1676 года в самый разгар восстания, под давлением сторонников Бэкона, Генеральная Ассамблея постановила, что захваченных в плен во время военных действий индейцев необходимо обращать в рабов пожизненно. Но со смертью Бэкона в октябре 1676 года вопрос о порабощении военнопленных индейцев остался в подвисшем состоянии.
Год спустя колонисты разгромили враждебных индейцев саскуэханнок и их союзников индейцев племени окканичи, положив тем самым конец восстанию.
Тем не менее, вопрос о том, как узаконить порабощение индейцев, не был решен. Колонисты извлекали выгоду из военных действий против враждебных, получив рабов-пленников и землю. Кроме этого, они продолжали добиваться формального узаконивания насилия над индейцами, в результате чего Генеральная Ассамблея приняла акт 1682 года, подтверждающий законность порабощения индейцев.
Согласно акту 1682 года Ассамблея предписывала: «Все слуги, за исключением турок и мавров, находящиеся в дружеских отношениях с его Величеством, которые после опубликования настоящего закона будут доставлены в эту страну морским или сухопутным путем, будь то негры, мавры, мулаты или индейцы, которые не являются христианами на момент их первой покупки... а также все индейцы, которые в дальнейшем будут проданы соседствующими с нами индейцами, настоящим признаются, считаются и принимаются в качестве рабов для всех намерений и задач, независимо от любых законов, обычаев или заветов страны».[3]
 По причинам, до конца не понятным исследователям, Ассамблея затем приняла акт 1683 года, отменяющий указанную выше позицию и утверждающий, что ни один индеец не может быть порабощен.
В то время как ассамблея проявляла нерешительность в отношении вопроса порабощения индейцев, колеблясь между выгодами мирного сосуществования с ними и прибылью от торговли рабами, индейцы сильно страдали. Историки подсчитали, что в период 1600-х годов в рабство на Юго-Востоке английских колоний в Северной Америке продано до 50 тысяч индейцев, многие из которых, предположительно, оказались в Вест-Индии. [10]
 Набеги индейцев весто и окканичи на поселения колонистов в Вирджинии провоцировали не только военные конфликты между индейцами и белыми, но также возбудили межплеменные войны, в ходе которых истреблялось и порабощалось индейское население по всему Юго-востоку.
В результате индейские племена постепенно начинали отказываться заниматься торговлей соотечественниками с поселенцами, но не по причине осознания мерзости данного процесса, а по причине сокращения численности тех, кого можно было захватить и поработить.
 К концу ХVII века работорговля в Вирджинии, впрочем, как и в остальных колониях Юго-востока полностью «африканизировалась». Рабы-африканцы пользовались большим спросом, чем рабы-индейцы, ибо были «менее конфликтны», более доступны и стоили дешевле, чем индейцы. [6]
 Однако порабощение индейцев полностью не прекратилось и осуществлялось эпизодически и ситуативно. Например, в 1705 году по решению Генеральной Ассамблеи в рабство была продана и вывезена на остров Антигуа (Карибы – И.К.) вся община племени нансиаттико, за якобы совершенное убийство одним из ее членов. Это было как раз в тот год, когда власти Вирджинии приняли кодекс законов, закреплявший права владельцев на рабов как африканского таки индейского происхождения. Эти категории объявлялись «недвижимостью» владельца и подлежали эксплуатации в качестве собственности.
Ученые расходятся во мнениях относительно причин упадка индейского рабства в североамериканских колониях к началу ХVIII века. Некоторые предполагают, что индейцы были физически менее крепкими чем африканцы, были более дерзкими, и считались трудноуправляемой категорий невольников. Другие же указывают на объективные экономические факторы, ссылаясь на дешевый рабский труд африканцев.
В итоге свободный статус индейцев окончательно закрепляется за индейцами в Вирджинии в начале 1800-х годов, хотя полностью проблема искоренена не была.
В это время многие страны на международном уровне выступили против Атлантической работорговли коренными народами. В 1807 году работорговля прекращена Англией, а в 1808 году США. В ответ бывшие британские колонии в Америки наладили активную межгосударственную работорговлю, чтобы удовлетворить свои постоянные потребности в сельскохозяйственной рабочей силе.
Колония Каролина считалась крупным экспортером рабов из числа коренных американцев в другие колонии, и была известна тем, что использовала индейских рабов не в меньшей мере чем африканских для поддержания плантационной экономики.
Когда в конце XVII века английские поселенцы прибыли в регион Лоукантри (географический и культурный регион вдоль побережья Южной Каролины – И.К) они столкнулись с племенами индейцев: вандо, киава, стоно, этаван, эдисто, тускарора и ямасси, которые имели опыт общения с европейцами (испанцами и французами – И.К.), потерпев от последних болезнями, которые весьма подсократили численность этих племен. Те, кто выжил, стратегически взаимодействовали с поселенцами Каролины в торговых и военных союзах, а также в конфликтах и открытых войнах. Альянсы и соперничество менялись со временем, создавая сложную сеть сотрудничества и обмена, а также враждебности между американскими индейцами и поселенцами Каролины.
Торговля между колонистами Каролины и коренными народами была основной чертой экономики колонии с момента ее основания в 1670 году до начала 1700-х годов. Европейские колонисты предлагали индейцам оружие, алкоголь и промышленные товары в обмен на шкуры животных и индейских рабов. Обращение местных индейцев в рабство способствовало напряженности между ними и поселенцами Каролины.
Эта торговая система включала участие племени весто, о котором упоминалось выше. Весто получали товары из Европы в обмен на шкуры бобров и других животных, а также захватывали каролинских индейцев для продажи в рабство. Колониальные торговцы поощряли своих индейских торговых партнеров участвовать в войнах и накапливать пленников. Так они оказали поддержку индейским работорговцам в «Войне Стоно» 1674 года и «Войне Весто» 1680 года.
Пытаясь воспроизвести барбадосскую систему плантационного сельского хозяйства, зависящую от рабского труда африканцев, поселенцы Каролины старалась как можно больше порабощать индейцев, вовлекая их в товарообменный процесс, создавая цикл долга и зависимости, способствовавший прямому попаданию в классическую форму рабства.
 Барбадосцы были особенно заинтересованы в развитие работорговли американскими индейцами с колонистами Каролины, наладив экспорт туземцев в Вест-Индию. Хорошо знающие местность индейцы часто бежали с плантаций Каролины, но бежать с плантаций Вест-Индии для них было весьма затруднительно. Этим и пользовались работорговцы Каролины.
Колонисты и их союзники индейцы ямаси начали войну с племенем тускарора в 1712 году, разгромив его, они захватили сотни представителей этого племени для продажи в качестве рабов.
 Разгневанные захватом земель, злоупотреблениями белых торговцев, долгами и рабством, местные индейские племена для отпора объединились в конфедерацию, которая объявила колонистам войну, вошедшую в историю под названием войны Ямасси (1715-1717). Эта война была одним из самых ярких вызовов европейскому господству в Северной Америке со стороны коренных народов в колониальный период, и она почти уничтожила колонию Каролина. В конце концов колонисты установили шаткий мир, заключив союз с племенами чероки в 1716 году. Однако многие другие местные племена вынуждены были покинуть этот район, и переместиться на юг и в глубь страны.
В годы после войны Ямасси поселенцы из Каролины пытались сохранить мир с индейцами, ограничивая их рабство. Плантаторы Лоукантри сосредоточились на увеличении рабочей силы за счет покупки рабов-африканцев, которые прибывали в больших количествах через порт Чарльз-Таун (позже Чарльстон, Южная Каролина – И.К.), который стал крупным портом откуда рабов-индейцев вывозили на экспорт. Прибыль от этой торговой системы позволила колонии основать свои плантации по производству риса и индиго, на которых работали завезенные рабы-африканцы.
Историк Питер Вуд обнаружил, что к 1708 году население Южной Каролины составляло 9 580 человек, включая 4 100 африканских рабов и 1 400 рабов-индейцев. Африканские мужчины составляли 45% рабского населения, в то время как коренные американки составляли 15% населения взрослых рабов в колониальной Южной Каролине. Более того, женское население коренных американцев превосходило по численности мужское население коренных американцев, а африканское мужское население значительно превосходило по численности африканское женское население. Этот дисбаланс поощрял браки между двумя расовыми группами, и многие бывшие рабы в своих родословных упоминали знатных родственников-индейцев за одно или два поколения до них. Браки между черными и индейцами привели к очевидному, но неизвестному числу детей смешанной расы. [14]
К 1715 году численность рабов-индейцев в колонии Каролина оценивалась в 1850 человек5. До того, как в 1720 году была прекращена работорговля коренными американцами, Каролина экспортировала столько же или даже больше рабов из их числа, чем импортировала африканцев. [7]
К 1720-м годам перепись населения Каролины включала 1 500 порабощенных индейцев из предполагаемой общей численности населения колонии в 17 000 человек. [4]
Войны с индейцами в Каролине в первые десятилетия XVIII века сплотили белое население колонии между собой. Колонисты начали принимать «менталитет осады», выразившийся в постоянной готовности противостоять угрозам со стороны индейцев, восстаний рабов и нападений со стороны испанской Флориды.
 Напротив, в соседней же Вирджинии колонисты боролись больше между собой, а также с бунтовавшими время от времени рабами из числа африканцев, чем противостояли враждебным индейцам. Каролина в целом избегала жестоких классовых конфликтов и политических потрясений между белыми, хотя периодами там вспыхивала напряженность между бедными белыми и элитными белыми – рабовладельцами. Последние понимали, что бедные слои колонистов, не владевшие рабами, должны быть в какой-то мере вовлечены в структуру рабовладельческого общества, поэтому предлагали им работу в качестве надсмотрщиков за рабами на плантациях, патрульных, учувствовавших в поимке беглых рабов и «секьюрити», которые занимались предотвращением рабских восстаний.
Что касается законодательного оформления рабства индейцев в Каролине, то по информации исследователя Филиппа Брауна, в колонии сразу после ее создания, были созданы «Рабские кодексы». [18] Согласно этому акту, закабаленные индейцы должны были охотится, в то время как черные рабы работать на плантациях. То есть функции индейского раба первоначально сводились к эксплуатации их труда в качестве охотников, но самом деле как мы рассмотрели выше это было далеко не так.
К концу XVIII века, когда число прибывших африканцев превысило число рабов американских индейцев, перепись перестала различать африканских и индейских рабов, и в Лоукантри «негр» все больше становился синонимом слова «раб».