Падший Ангел, продолжение

Моя жизнь похожа на заплаканную осень, длинные холодные ночи, наполненные шумом густого дождя; понурившись стоят притихшие сады, в желто-красном золоте стынет земля, время лета и солнца ушло, настали чужие времена. Как хрупка, скоротечна жизнь; одолеть неудержимое время, наперсника Божия, невозможно ни силою, ни умом, ни хитростью, оно не признает ни молитв, ни покаяний, ни аскетических подвигов, беспощадно сокрушает все мои победы, свершения, достижения, планы, разрывая на мелкие части все мои оранжевые мечты. Заключенный в распадающийся саван плоти, я живу в нижней части песочных часов предопределенности, старость вгрызлась, впилась в мое тело, как беспощадные термиты — в мягкую, податливую древесину. Кресты, на которых распято мое прошлое, молодость вместе с каплями дождя времени стекла по моим рукам, пролетела жизнь, словно пылающая комета над бренной землей, ярко вспыхнула, а затем безнадежно погасла во мраке кромешной космической ночи, и вот наступил тот самый момент когда утром в отражении зеркала вместо себя я вдруг увидел немощного, надломленного старика. Ледяное дыхание ветра вечности, костлявая осени нагота, безнадежность, дорог дальше нет, за фальшивыми надеждами смерть прячет свой взгляд, в прицеле которого бегу, танцую, подпрыгиваю, пытаюсь поймать, ухватить, дотянуться и тщетно удержать время я. Мое порванное сердце, судьба натягивается звенящей тетивой, под взглядом рвется, горит и лопается неустойчивая линия горизонта, небо горько плачет проливным дождем, еще один вдох падает камнем в копилку моей жизни, каждый миг, каждый шаг, каждый вдох вминает в землю ошибки прошлого, превращая настоящее в строго очерченный отпечаток на песке моей судьбы. Как нестерпимо больно, обидно, несправедливо, время словно раковая опухоль сожрало мою плоть, лишило крепости мое тело, глубокие морщины изрезали мой лик, некогда могучие руки повисли словно высохшие плети с поникших, опущенных плеч. Моя путеводная звезда упала с фальшивого неба, в бриллиантовом сиянии оборвалась жизнь, холодный клинок старости вошел в сердце. Золотые цепи самые тяжелые, слава капризна, удача ветрена, своенравна и непостоянна.
Я банкрот, я все проиграл: свое время, свою жизнь, свои победы, свои мечты, как беспечный человек проигрывает свое состояние в игральные кости. Мне никак не одолеть всемогущего Распорядителя наших радостей и печалей, Он именно тот, от кого все живое черпает свою силу, Он посылает нам жизнь, Он же отнимает ее в угодный Ему срок. Удивительно, но эта мертвая, разлагающаяся плоть стала дороже мне собственной души. Что проку мне от этого распадающегося тела, что после смерти моей станет едой шакалам, стервятникам и червям?
Устал я, Господи, влачить эти тяжкие оковы, что вросли в мое сознание, вгрызлись в мою плоть; ныне слезно прошу Тебя освободить меня от ненавистного мне тела, что словно каменная лодка тянет в бездну бесконечных, нестерпимых страданий. Как имущество служит своему господину, так пусть и бренная плоть моя, пока она еще дышит, движется, действует, послужит Тебе, вечному Господину моего сердца! Сейчас я уже понимаю — это был не мой, а Его план, Он с самого начала знал о моем побеге, предательстве и измене, но позволил мне беспрепятственно покинуть обитель вечной жизни. Если Господь таким образом поступил со мною, значит, на это у Него были причины, о которых я, наверное, никогда не узнаю. Как железо влечет к магниту, так мой плененный ум безудержно влечется к Тому, кто вращает в руках Своих неудержимое колесо времени. Все мои мысли, желания, устремления, чувства с Ним, Ему одному принадлежит моя душа! Сердцу моему милее быть бесправным рабом Твоим, Господи, нежели повелителем всего мира!
 
«Шримад-Бхагаватам», книга 7, глава 9
Прахлада, святой из племени нечестивцев, не стал просить у Господа ни власти, ни славы, ни крепости плоти, а попросил Высшего Владыку навечно остаться Его покорным рабом.

И поле битвы, и руки испачканные кровью, и жизни, растрепанные ветром судьбы, и бледные тени прошлого, склонившиеся над своими поверженными хозяевами, и однообразный ропот набегающих волн времени, и все против меня, и хотят чтобы я сдался, и кто-то уже на пол пути к небу, и опаловые туманы наползают на песчаные холмы, и кроваво-красное солнце скользит по океану необозримости, и свистящие пули, и разрушенные купола церквей, и мертвым оставим мертвых, и подручные смерти позаботятся о них, и осень, и дождь, и солнце, и небо обнимают меня напоследок, и смерть других всегда кажется немного абстрактной!

«Шримад-Бхагаватам», книга 12, глава 3
Ослепленные, обольщенные властью вожди земные не видят призрака смерти, что незримо крадется за ними по пятам, поджидая своего часа.
 
То, что сегодня мне кажется многозначительным, преобладающим и важным, уже через несколько мгновений оказывается сущим пустяком. Вечность, застывшая в глазах неба, падающие со своих престолов звезды, мимолетный проблеск крохотной жизни, сегодня она вспыхнула, а завтра ее уже нет. Неукротимое время мчится по дороге моей жизни со скоростью курьерского поезда, а я от него безнадежно отстаю. В определенный момент оно начинает отбирать свои разноцветные подарки и хрустящие сувениры, прошлое неудержимо растет, будущее беспросветно сокращается.
У мертвых нет титулов, нет погон, нет званий, нет должностей, нет государственных наград, после азартной игры крошечная пешка и могущественный король отправляются в один и тот же деревянный ящик. Рожденному в бренном теле на роду написана неизбежная смерть; если смерть неизбежна, лучше принять ту, что открывает надмирные врата в бессмертие, в царство вечной свободы! Так пусть же Хозяин мой при жизни заберет у меня все, что душе Его угодно, нежели все мое имущество, власть и слава достанутся ненасытной смерти. Нет, я не изменился, Господи, я как был, так и остался Твоим слугой, просто испытания, страдания, потери, боли, сомнения, страхи через которые я по Твоей милости прошел, отшелушили то, чем я никогда не был, и обнажили то, кем был всегда — Твоим преданным рабом!
 
«Шримад-Бхагаватам», книга 6, глава 11
Господи благодетель, я не желаю царствовать ни на небесах, ни в преисподне, не нужны мне ни почет с уважением, ни тайные знания и силы, и даже освобождение, если ради этого придется забыть Твои милостивые стопы. Как птенцы ждут, когда мать прилетит к ним с пищей, как телята ждут, когда их отвяжут и пустят напиться материнского молока, как жена тоскует по вниманию мужа, точно так и я томлюсь в ожидании, когда освобожусь от этой ненавистной мне плоти и припаду к Твоим милым сердцу стопам. Из жизни в жизнь скитаюсь я в бренном мире, обманутый Твоей ворожащею силою, обзавожусь женами, детьми и жилищами, считаю их своим имуществом и пожинаю плоды своих дел. Устал я, Господи, носить эти оковы и ныне прошу  Тебя освободить меня! С именем Твоим святым на устах я вручаю Тебе свою судьбу!
 
«Шримад-Бхагаватам», книга 7, глава 9
Ни ангелы небесные, ни творец Брахма, наделенный бесчисленными добродетелями, не смогли ублажить Тебя хвалебными речами, Господи. Способен ли на это я, урожденный в семье нечестивца, не имеющий должного воспитания и не обученный красноречию? Впрочем, чтобы угодить Тебе, не нужно быть знатного происхождения, иметь горы золота, благолепие или изысканное образование. Не обязательно и быть подвижником, и даже честным человеком, тайные способности, расположенность к искусствам, умение убеждать и располагать к себе, и даже разум — все это ровным счетом ничего не значит, если в душе нет преданности Тебе, Господи. Чтобы молитва коснулась Твоего уха, не поможет никакое красноречие, если не взывать к Тебе душой, как это делал вожак слонов Гаджендра. Кто посвящает Тебе без остатка свои мысли, слова и деяния, тот спасет даже праведников, тогда как гордый своими добродетелями не способен спасти даже себя самого. Мне, плоть от плоти демону, остается уповать лишь на Твое снисхождение, ибо не обученный молитвам я буду говорить в меру своего разумения.
 
«Шримад-Бхагаватам», книга 8, глава 20
Бали сказал: Благодарю тебя, учитель, за то, что разъяснил мне мой долг мирянина. Согласен, чтобы жить счастливо на этом свете, семьянин должен быть набожным, обеспеченным, окружать себя чувственными удовольствиями и пользоваться доброй славою, но как внук досточтимого Прахлады, я не могу нарушить данное мною слово. Будь я чернью, простолюдином, может быть, и последовал бы твоему совету, но я принадлежу к великому царскому роду, потому не смею не отдать обещанного, особенно брахману, лицу духовному. Нет греха более тяжкого, чем ложь, потому Земля-матушка способна вынести любое бремя, но не лжеца с его ложью. Не страшны мне ни муки адские, ни нищета, ни позор, ни даже сама смерть, вот чего я действительно боюсь, так это обмануть брахмана, земного праведника. Ты и сам знаешь, что смерть отбирает у нас все богатства, пусть лучше Господь при жизни возьмет у меня, что душе Его угодно, нежели все мое имущество достанется ненасытной смерти. Великие цари Шиби и Дадхичи и многие им подобные не раздумывая жертвовали свои жизни ради блага ближнего, так неужели я поскуплюсь тремя аршинами земли ради удовольствия любезного гостя? Власть, богатство, телесная сила весьма недолговечны. Предки мои, демоны, доблестные витязи, вдоволь наслаждались всем этим, пока смерть не отобрала у них завоеванное, но доброе имя пребудет с ними навсегда, ибо ни разу они не отвернули лица своего от врага и не поскупились на помощь просящему. Доброе имя, вот что останется с нами навеки, добрая память о нас переживет нашу плоть. Легко отдать жизнь за правое дело, гораздо труднее пожертвовать своим имуществом, проведя в нищете остаток жизни. Щедростью и вниманием к чужим нуждам человек приумножает свои добродетели и стяжает себе доброе имя, особенно если угождает душам праведным. Потому не отговаривай меня, мудрый учитель, от благодеяния, я отдам попрошайке три его аршина земли. Тебе ли, знатоку писаний, не известно, что истинная жертва совершается во имя Всевышнего? И если Господь Вседержитель пришел ко мне в образе лгуна-коротышки, обеднею я или обогащусь вследствие отношения с Ним, погибну или продолжу царствовать, я послужу Его замыслу и тем исполню свое предназначение. Много на свете найдется героев, у кого Царь царствующих отобрал власть не силою, но хитростью? Если столь могучий враг обернулся предо мною скромным просителем, значит, на то есть у Него причина, и пусть в нарушение закона Он заключит меня в темницу или убьет, я уже завоевал Его сердце!