Наследник СССР - фрагмент 262

Эротически-мистически-философский роман, типа повести (от 2025.02.05)
==========================================================

....и дав девчонками прогоготаться, завершила, - «Я тут такую великую царицу из себя корячить стану во благо Кэти, что скоро от меня мои мальчишки шарахаться как от чумы начнут. Да лучше я у них вот так же в ногах ползать буду, и милостыню клянчить — подайте бедной деве на амуры. Раскатала губищу, вон хватай корону и покажи тут всем как правильно надо царицей быть и ноги о мальчишек утирать». Доставали Илону и в общем школьном коридоре на ярусе, так одна из наглючек из другого класса, по кликухе Жесть, увидев Илону, стала перед ней страшно вилять задом, изображая тремя пальцами руки кривую корону над головой, и строить ей потешную кривую рожицу «зазнавшейся царицы», под смех ребят вокруг, где особо девчонки заливались. И Илона дала по тормозам, и уперши кулачки в боки, стала внимательно рассматривать Жесть с макушки до пят, и, - «Эх жестянка ты наша, плохая из тебя проститутка вырастет. Кто ж так булками то виляет? Активнее надо, подол повыше задраить на заднице и где сопельки пузырями? Позоришь тут наш родимый бордель... ещё царицу взялась изображать». Но её последняя цитата потонула в рёве хохота с повизгиваниями и конечно больше от девчонок, видать про честь «родимаго борделя», но Жесть просто показала Илоне свой язык и отвалила, раз подколка толком не сработала, после чего Жесть стали «Позор Путаны» называть. Но слава всевышнему у юных отпрысков ничего долго в голове не держится и через сутки-пару, о рилсе Илоны забыли, да и натрунились над ней вволю, что стало и самим надоедать, надо жить дальше и нужны новые темы для интереса и приколюшек. - «Я бы хотел что ты меня спросиль показать такой тик-ток. Сама говорил тайна, а это зачем?», - пришёл таки Жума к Илоне на перемене, и она как-то изучала его лицо, но той былой соринки не заметила, видать та теперь очень ловко замаскировалась, и, - «А что я показала? Тебя там нет. Ты мне сказал, что ты любил все мои рилсы — это так?». - «Да так так, но... там всё хорошо и красиво и мальчишка тоже. А со мной зачем не так?». - «Ты хорошо знал, что все эти рилсы делала я сама. Это мои рилсы, где я показала не мальчишек, а саму себя. Я — одна. Я — с мальчишкой, но там опять главный кадр — я сама. И так все остальные. И на этом рилсе, что ты недоволен, я, и опять только — я. Тебя там будто нет. И всем в мире нравлюсь — я, и только из-за меня так любят эти рилсы. И ты любил эти рилсы только из-за меня... Так что не так?», - отстрелялась Илона, и поняла что он в сём рилсе видит только себя и думает только об этом, и Жума немного завис думая что ей такое сказать, что он прав, а она нет, и наконец, - «Это так да... но, почему я тут не как те малчик что был раньше? Сказаль бы мне и я сделал так чтобы красиво...». - «...Так погоди. Ты сам с собой разобраться не можешь, причём тут я? Я пробовала с тобой это сделать в кровати, но — но это было плохо от тебя. И если бы я такое показала миру, это был бы позор и тебе и главное мне. Потому как это мой рилс и я тут буду виноватый, а не ты. Ты это хоть понимаешь? И потом, если ты, будешь на этот рилс видеть только себя, то это не мой рилс и меня там нет. А ты мальчишка, а не я. Ты это должен понимать лучше чем я», - не стала его слушать Илона, и стала внимательно изучать его лицо, скрестив руки на груди, он думал-думал, - «Но ты этот сделал красивый, зачем меня не было сделать красивый в кровать?». - «Слушай Джума, ты рисуешь, ты мне принес плохой свой рисунок, зачем, как ты говоришь, его не сделать красивый? Не умеешь ещё? Так вот и я не умею сделать красиво то, что плохо. И это все люди в мире увидят и поймут сразу, так словно я их всех хочу обмануть, из-за тебя, и это тогда мне большой позор и стыд, а не тебе. Нельзя никак сделать красиво, то что изначально плохо. Если тебе на рилсе надо только ты, то иди сам себя и делай красиво и покажи всему миру, и если что — это будет только твой позор и стыд», - и она пошла в свой класс, ибо это как биться в глухое дерево, но, - «Пожожди Аманта... Я не хотель твой позор и стыд, я сам мущин, у меня есть сайт, и там у меня всё хорошо, и мне все говорят что я хорошо». - «Ох май гад... я то тут причём? Делай на свой сайт все хорошо, я что против этого? Это мой рилс, ты что такого простого никак понять не можешь? Мущин», - отмахнулась Илона, и ушла в класс. Но на следующей перемене он пришёл снова придумав новые аргументы, типа он хочет чтобы его сайт и её рилсы были вместе и чтобы это было всем хорошо. Илона как-то мило погладила его пальцами по щеке, и, - «Ладно тебе что-то говорить напрасно, ты не понимать. Я тебе сразу скажу главное — я просила тебе никому не говорить? Так вот если из-за тебя, сейчас кто-то узнает что на рилсе именно ты. То на всю школу и твоих земляков южан — ты сам, станешь большой стыд и позор. Но ты сам, потому как я тебя ни за что никому не выдам. И пока это мой рилс, я за него отвечаю, а не ты. Потому забудь и не бегай ко мне с тем что это ты на рилсе, вдруг кто-то это услышит и всё — тогда тебе будет позор. Тебя зовут не Фидель? Нет, ну причём тут ты вообще? Это мой рилс, и пока ты сам не умеешь любить, с тобой я рилсы делать не могу. Это не будет красиво, это будет позор и мой позор...». И она ушла в класс.
  А на следущей перемене Жуму кто-то грязно подколол из южан, поминая ему прошлое, мол ты нас сам плохо и неправильно понимал, и мы тебе пытались тогда сказать что ты не можешь быть с этой русской девчонкой. Но за тебя заступились предки, и мы не стали тебя трогать. А теперь ты сам унизился перед ней, мы сразу знали что ты плохой южанин и не чтишь наши традиции, а позоришь нас... Короче он там подрался с тройкой-четвёркой южан и его увезли в травмопункт, и Илона узнала об этом и постаралась навести справки в школьной санчасти где он. После школы в травмопункте куда её отвёз отец, ей сказали, что его лицо обработали и отправили пока домой, ибо полные анализы его повреждений ещё не известны, и в случай чего его положат на лечение. Отец его отвёз её к дому Жумы и она поблагодарив его, отправила домой, мол тут она дойдёт пешком сама. Она не стала Жуме звонить на телефон, ибо скорее он из-за повреждений лица, он не сможет ей что-то сказать по телефону и пошла к нему на хату. Дверь открыл отец, видно у них была такая традиция. - «Я понимаю тебя девочка, но он не сможет пока тебе ничего сказать, у него лицо всё в бинте», - постарался её отвадить отец, но прежде проводив её на кухню (видимо тоже традиции) а мать посматривала на гостью со стороны как-то совсем жалобно, словно сама Илона тут пострадавшая, но то была Илона, и пока сама прилежность и вежливость, - «Я всё понимаю, но это мой мальчик, и скорее то, что с ним из-за меня, но я его сама не подставляла кому-то, особенно южанам. Он видно сам полез в драку из-за меня. Но мне кое-что очень нужно знать, мне нужно только два самых коротких ответа, да или нет. И если только видят его глаза и слышат его уши, он мне сможет ответить сам. Я вас очень об этом прошу и мне это важно самой и лучше сейчас. Дайте мне пять минут с ним наедине и я уйду», - как можно убедительнее и вежливее выдала просьбу Илона, и отец только покачал головой, но степенно посидев, видимо думая и поглядывая на Илону, таки встал и ушёл. - «Он не спит сейчас. Только быстро дочка, ему нельзя волноваться. Пойдём», - нарисовался у порога кухни отец и Илона, только заметила слёзы на глазах матери и скорее это из-за сына. Когда вошла Жума даже попытался приподняться видимо очень желая ей что-то и сразу сказать, но она подняла руку в упредительном жесте, - «Лежи лежи спокойно, тебе нельзя сейчас волноваться», и подсела к нему на край кровати. Но сразу заметила что он наверное единственными открытыми глазами из-за бинтов, как в какой белой балаклаве, смотрит мимо её, и она обернулась, в дверях стоял отец, и она, - «Я вас очень прошу, поверьте мне, я его не расстрою. Но нам надо наедине». Отец снова недовольно покачал головой но таки ушёл прикрыв за собой дверь. - «Так, теперь расслабься и ничего не думай и не пытайся мне сказать. Надо быстро», - сказала Илона, и увидела его руку с закатанным рукавом, видимо ему делали какой укол, взяла её за открытую часть и напрягла все свои внутренние духовные силы, чтобы передать выздоровление и как она его любит, и, - «Мне нужно только два ответа. Можешь так моргнуть глазами (она моргнула разок, но чуток задержав глаза закрытыми и открыла).