7. Руководящая матрёшка

      От партсъезда до ареста Поскрёбышева
      
      НАКАНУНЕ ПАРТИЙНОГО СЪЕЗДА
      
      Уже сам факт, что в 1952 году СТАЛИН решил созвать съезд ВКП(б), выглядел очень необычно. Предыдущий XVIII партсъезд состоялся в 1938 году. 14 лет – и каких лет! – Вождь обходился без съездов., ограничиваясь периодическими Пленумами ЦК, в которых, собственно, реальной надобности тоже не было, – разве что для поддержания мифа о «демократическом централизме» как принципе партийной жизни.
      Формулировка «демократического централизма», которую заставляли заучивать при приёме в партию и в комсомол, – чрезвычайно удачная выдумка СТАЛИНА. Она включала четыре принципа:
1) выборность снизу доверху,
2) периодическая отчётность вышестоящих органов перед нижестоящими,
3) подчинение меньшинства большинству,
4) подчинение нижестоящих органов вышестоящим. 
      Звучало это в самом деле очень даже демократично – если только не обращать внимание на реальное положение вещей. Но советских людей на протяжении десятилетий старательно и самыми суровыми методами отучали видеть реальность такой, какова она есть. Поэтому многие старики, всю жизнь перебивавшиеся с хлеба на квас, запомнили не собственное полунищенское существование (и тем более  не массовый голод в Поволжье и на Украине, который от жителей Москвы и Ленинграда тщательно скрывали), а счастливую жизнь советских людей в колхозах и на заводах, изображённую в фильмах «Кубанские казаки», «Светлый путь» и т. п.
      В советской реальности строжайшее соблюдение принципа «подчинение нижестоящих органов вышестоящим» превращало в фикцию и выборность, и отчетность, а дрессированное большинство на любом уровне – от заводских и колхозных собраний до  сессий Верховного Совета СССР,, съездов партии и Пленумов её ЦК послушно голосовало за то, что предлагали верхи. И высоко над всеми – как над рядовыми гражданами, так и над самыми большими начальниками, – стоял СТЬАЛИН. И те 70 человек, которых на XVIII съезде ВКП(б) ЧТАЛИН включил в состав Центрального Комитета – формально наивысшего органа власти в партии большевиков, и те из них, кого он же отобрал в Политбюро, Оргбюро и Секретариат ЦК, были всего лишь ярко разукрашенными пешками. Они были окружены всеобщим почётом, они, помимо официальной зарплаты, получали не облагаемые подоходным налогом денежные суммы в специальных конвертах, у них были самые лучшие квартиры и дачи, они \отоваривались в самых лучших распределителях, лечились в самых лучших больницах и отдыхали в самых лучших санаториях и домах отдыха, но при малейшей оплошности или несчастной случайности СТАЛИН смахивал их с доски так же легко, как и самых заурядных советских граждан
      ***
      В 1952 году всемогущий СТАЛИН страдал от высокого давления и очень плохо выглядел. Его дочери Светлане АЛЛИЛУЕВОЙ, приехавшей к нему на кунцевскую дачу на день рождения (18 декабря ему исполнилось 74 года), бросился в глаза красный цвет его, обычно бледного, лица.
      Медленно. но верно СТАЛИН отходил от дел. Историки отмечают несколько признаков такого отхода. Подсчитано, например, что если до войны, в 1939–1940 гг., в журнале регистрации посетителей кремлевского кабинета СТАЛИНА фиксировалось примерно по две тысячи посещений в год, в 1947 году – примерно 1200 посещений, то в 1950 году – 700, а в 1951–1952 гг. – всего по 500 посещений.
      Значительно больше времени СТАЛИН проводил в отпусках. В 1945 году он провёл на юге больше двух месяцев, в 1946–1949 гг. от трех до трех с половиной месяцев, в 1950–1951 гг. –по четыре с половиной месяца. В отпускной период 1951 года СТАЛИН не появлялся в своём кабинете более полугода – с 9 августа 1951-го по 12 февраля 1952 года, поскольку, вернувшись из отпуска в конце декабря, вскоре заболел гриппом.
      Когда СТАЛИН находился в Москве, заседания руководящей группы Политбюро проводились либо в его кремлевском кабинете, либо (со временем все чаще) на ближней даче в Кунцеве, где СТАЛИН жил после смерти жены. Статус этих заседаний часто неясен: их можно считать и заседаниями Политбюро, и заседаниями Бюро Президиума Совмина, и заседаниями узкой руководящей группы Политбюро, их решения оформлялись от имени то Политбюро, то Совета министров. Иногда со СТАЛИНЫМ без всяких заседаний встречался кто-то из членов Политбюро или Совмина, а потом решения Сталина оформлялись как постановления того или иного органа.
      Как видно из протоколов заседаний Политбюро, в отсутствие СТАЛИНА вопросы, подлежащие рассмотрению Политбюро, обсуждала на своих заседаниях руководящая группа, в которую в 1950 году и до осени 1952 года входили МАЛЕНКОВ, БЕРИЯ, БУЛГАНИН, МОЛОТОВ, МИКОЯН, КАГАНОВИЧ и ХРУЩЁВ. В документах в этот период ее называли «СЕМЁРКОЙ», а вместе со СТАЛИНЫМ – «ВОСЬМЁРКОЙ». Но на деле  СТАЛИН не был ни одним из этих тузов, ни даже джокером:. Он был тем, кто тасовал карты, и, разумеется, все принятые «СЕМЁРКОЙ» без него проекты решений посылались ему на юг для утверждения.
      
      СЪЕЗД ПАРТИИ, ПЛЕНУМ ЦК И ПЕРЕСТАНОВКИ В РУКОВОДСТВЕ
      5-16 октября 1952 г.
      
      XIX съезд проходил с 5-го по 14 октября 1952 года в Москве, в зале заседаний Верховного Совета СССР.
      , С отчётным докладом ЦК, вопреки всеобщим ожиданиям, выступал не СТАЛИН, а МАЛЕНКОВ, с докладом о новом уставе партии – ХРУЩЁВ. В остальном съезд выглядел довольно заурядным мероприятием. Речь самого СТАЛИНА носила в основном ритуальный характер.
      Всесоюзная Коммунистическая Партия большевиков – ВКП(б) – на съезде была переименована в Коммунистическую партию Советского Союза – КПСС. Оргбюро ЦК было ликвидировано, а Политбюро ЦК переименовано в Президиум ЦК.
      Состав избранного Центрального Комитета был значительно шире, чем на предыдущемXVIII съезде: тогда членами ЦК был избран 71 человек, теперь – 125, кандидатами в члены ЦК тогда 68, теперь 111.Разумеется, все они были отобраны   «СЕМЁРКОЙ» под надзором самого СТАЛИНА.
      Словом, съезд прошёл без эксцессов и сенсаций. Зато сенсацией (правда, предназначенной для очень узкого круга) стал состоявшийся 16 октября Пленум новоизбранного ЦК, которому предстояло избрать (точнее, одобрить) высших руководителей.
      Выступление СТАЛИНА на Пленуме резко отличалось от его съездовской речи.
      Одним из участников Пленума был Константин СИМОНОВ – кандидат в члены ЦК, главный редактор «Литературной газеты» (орган Союза писателей СССР), военкор, известный драматург, прозаик и поэт (во время войны его стихотворение «Жди меня» знали вся армия и вся читающая Россия). Его описание Пленума намного лучше сухого текста записи сталинской речи передаёт царившую в зале атмосферу и впечатление, произведённое этой речью на слушателей. В 1979 году , основываясь на своих записях, сделанных в октябре 1952 года по горячим следам, СИМОНОВ писал:
      «Весь пленум продолжался, как мне показалось, два или два с небольшим часа, из которых примерно полтора часа заняла речь Сталина, а остальное время речи Молотова и Микояна и завершившие пленум выборы исполнительных органов ЦК. Сколько помнится, пока говорил Сталин, пленум вел Маленков, остальное время – сам Сталин. Почти сразу же после начала Маленков предоставил слово Сталину, и тот, обойдя сзади стол президиума, спустился к стоявшей на несколько ступенек ниже стола президиума, по центру его кафедре. Говорил он от начала и до конца все время сурово, без юмора, никаких листков или бумажек перед ним на кафедре не лежало, и во время своей речи он внимательно, цепко и как-то тяжело вглядывался в зал, так, словно пытался проникнуть в то, что думают эти люди, сидящие перед ним и сзади. И тон его речи, и то, как он говорил, вцепившись глазами в зал, – всё это привело всех сидевших к какому-то оцепенению, частицу этого оцепенения я испытал на себе. Главное в его речи сводилось к тому (если не текстуально, то по ходу мысли), что он стар, приближается время, когда другим придется продолжать делать то, что он делал, что обстановка в мире сложная и борьба с капиталистическим лагерем предстоит тяжелая и что самое опасное в этой борьбе дрогнуть, испугаться, отступить, капитулировать. Это и было самым главным, что он хотел не просто сказать, а внедрить в присутствующих, что, в свою очередь, было связано с темою собственной старости и возможного ухода из жизни.
      Говорилось все это жестко, а местами более чем жестко, почти свирепо. Может быть, в каких-то моментах его речи и были как составные части элементы игры и расчета, но за всем этим чувствовалась тревога истинная и не лишенная трагической подоплеки».
      
      Так выглядело выступление в глазах достаточно умного и внимательного наблюдателя Константина СИМОНОВА, который родивлся в 1915 голду и примерно с пятнадцатилетнего возраста жил в атмосфере бесконечных восхвалений мудрости товарища СТАЛИНА – великого вождя и учителя мирового пролетариата, верного продолжателя дела ЛЕНИНА.
      
      СТАЛИН начал выступление полемикой с неназванными оппонентами, недовольными расширением состава ЦК и оттеснением в тень старых вождей: «Говорят: для чего мы значительно расширили состав ЦК? Но разве не ясно, что в ЦК потребовалось влить новые силы? Мы, старики, все перемрем, но нужно подумать, кому, в чьи руки вручим эстафету нашего великого дела. Кто её понесет вперед? Для этого нужны более молодые, преданные люди, политические деятели… Воспитать идейно стойких государственных деятелей можно только на практических делах, на повседневной работе по осуществлению генеральной линии партии, по преодолению сопротивления всякого рода враждебных оппортунистических элементов, стремящихся затормозить и сорвать дело строительства социализма. И политическим деятелям ленинского опыта, воспитанным нашей партией, предстоит в борьбе сломить эти враждебные попытки и добиться полного успеха в осуществлении наших великих целей.
      Не ясно ли, что нам надо поднимать роль партии, ее партийных комитетов? Можно ли забывать об улучшении работы партии в массах, чему учил Ленин? Все это требует притока молодых, свежих сил в ЦК – руководящий штаб нашей партии. Так мы и поступили, следуя указаниям Ленина. Вот почему мы расширили состав ЦК. Да и сама партия намного выросла».
      О своих старых подручных СТАЛИН сперва высказался с иронией, которой СИМОНОВ, похоже, за суровостью сталинского тона не заметил: «Что же касается самих видных политических и государственных деятелей, то они так и остаются видными политическими и государственными деятелями. Мы их перевели на работу заместителями председателя Совета Министров. Так что я даже не знаю, сколько у меня теперь заместителей».
      Но после этого его тон сделался резко обвинительным. А сидевшие в зале члены и кандидаты ЦК прекрасно знали, что обвинения в устах СТАЛИНА очень часто оборачивались смертными приговорами.
      СТАЛИН: «Молотов – преданный нашему делу человек. Позови, и, не сомневаюсь, он, не колеблясь, отдаст жизнь за партию. Но нельзя пройти мимо его недостойных поступков. Товарищ Молотов, наш министр иностранных дел, находясь под “шартрезом” на дипломатическом приеме, дал согласие английскому послу издавать в нашей стране буржуазные газеты и журналы. Почему? На каком основании потребовалось давать такое согласие? Разве не ясно, что буржуазия – наш классовый враг и распространять буржуазную печать среди советских людей –это, кроме вреда, ничего не принесет. Такой неверный шаг, если его допустить, будет оказывать вредное, отрицательное влияние на умы и мировоззрение советских людей, приведет к ослаблению нашей, коммунистической идеологии и усилению идеологии буржуазной. Это первая политическая ошибка товарища Молотова.
      А чего стоит предложение товарища Молотова передать Крым евреям? Это – грубая ошибка товарища Молотова. Для чего это ему потребовалось? Как это можно допустить? На каком основании товарищ Молотов высказал такое предложение? У нас есть Еврейская автономия – Биробиджан. Разве этого недостаточно? Пусть развивается эта республика. А товарищу Молотову не следует быть адвокатом незаконных еврейских претензий на наш Советский Крым. Это – вторая политическая ошибка товарища Молотова. Товарищ Молотов неправильно ведет себя как член Политбюро. И мы категорически отклонили его надуманные предложения.
      Товарищ Молотов так сильно уважает свою супругу, что не успеем мы принять решение Политбюро по тому или иному важному политическому вопросу, как это быстро становится известным товарищу Жемчужиной. Получается, будто какая-то невидимая нить соединяет Политбюро с супругой Молотова, Жемчужиной, и её друзьями. А ее окружают друзья, которым нельзя доверять. Ясно, что такое поведение члена Политбюро недопустимо.
      Теперь о товарище Микояне. Он, видите ли, возражает против повышения сельхозналога на крестьян. Кто он, наш Анастас Микоян? Что ему тут не ясно?
      Мужик – наш должник. С крестьянами у нас крепкий союз. Мы закрепили за колхозами навечно землю. Они должны отдавать положенный долг государству. Поэтому нельзя согласиться с позицией товарища Микояна».
      
      Вновь впечатления СИМОНОВА: «Сначала со всем этим синодиком обвинений и подозрений, обвинений в нестойкости, в нетвердости, подозрений в трусости, капитулянтстве он обрушился на Молотова. Это было настолько неожиданно, что я сначала не поверил своим ушам, подумал, что ослышался или не понял. Оказалось, что это именно так…
      Я так и не понял, в чем был виноват Молотов, понял только то, что Сталин обвиняет его за ряд действий, в послевоенный период, обвиняет с гневом такого накала, который, казалось, был связан с прямой опасностью для Молотова, с прямой угрозой сделать те окончательные выводы, которых, памятуя прошлое, можно было ожидать от Сталина. В сущности, главное содержание своей речи, всю систему и обвинений в трусости и капитулянтстве, и призывов к ленинскому мужеству и несгибаемости Сталин конкретно прикрепил к фигуре Молотова: он обвинялся во всех тех грехах, которые не должны иметь места в партии, если время возьмет свое и во главе партии перестанет стоять Сталин.
      При всем гневе Сталина, иногда отдававшем даже невоздержанностью, в том, что он говорил, была свойственная ему железная конструкция. Такая же конструкция была и у следующей части его речи, посвященной Микояну, более короткой, но по каким-то своим оттенкам, пожалуй, еще более злой и неуважительной.
      В зале стояла страшная тишина. На соседей я не оглядывался, но четырех членов Политбюро, сидевших сзади Сталина за трибуной, с которой он говорил, я видел: у них у всех были окаменевшие, напряженные, неподвижные лица. Они не знали так же, как и мы, где и когда, и на чем остановится Сталин, не шагнет ли он после Молотова, Микояна еще на кого-то. Они не знали, что еще предстоит услышать о других, а может быть, и о себе. Лица Молотова и Микояна были белыми и мертвыми. Такими же белыми и мертвыми эти лица остались тогда, когда Сталин кончил, вернулся, сел за стол, а они – сначала Молотов, потом Микоян –спустились один за другим на трибуну, где только что стоял Сталин, и там  – Молотов дольше, Микоян короче – пытались объяснить Сталину свои действия и поступки, оправдаться, сказать ему, что это не так, что они никогда не были ни трусами, ни капитулянтами и не убоятся новых столкновений с лагерем капитализма и не капитулируют перед ним».
      
      МИКОЯН на трибуне оправдывался, ссылаясь на некоторые экономические расчеты. МОЛОТОВ признавал свои ошибки, оправдывался и заверяет, что он был и остается верным учеником Сталина.
      СТАЛИН (прерывая Молотова): «Чепуха! Нет у меня никаких учеников. Все мы ученики великого Ленина».
     МОЛОТОВУ и в голову не пришло напомнить СТАЛИНУ, что проект создания в Крыму Еврейской республики разрабатывался в угоду его желанию получить кредит от американского еврейства.
      ***
      В Президиум ЦК КПСС, заменивший Политбюро ЦК ВКП(б), СТАЛИН предложил вместо прежних 11 человек включить 25, чьи фамилии зачитал по бумажке с стрибуны: «…Товарища Сталина, товарища Андрианова, товарища Аристова, товарища Берию, товарища Булганина, товарища Ворошилова, товарища Игнатьева, товарища Кагановича, товарища Коротченко, товарища Кузнецова (не путать с расстрелянным А. А. КУЗНЕЦОВЫМ: В. В. КУЗНЕЦОВ до съезда был членом упразднённого теперь Оргбюро), товарища Куусинена, товарища Маленкова, товарища Малышева, товарища Мельникова, товарища Микояна, товарища Михайлова, товарища Молотова, товарища Первухина, товарища Пономаренко, товарища Сабурова, товарища Суслова, товарища Хрущева, товарища Чеснокова, товарища Шверника, товарища Шкирятова».
      Зачитал он и кандидатов в члены Президиума – «товарища Брежнева, товарища Вышинского, товарища Зверева, товарища Игнатова, товарища Кабанова, товарища Косыгина, товарища Патоличева, товарища Пегова, товарища Пузанова, товарища Тевосяна, товарища Юдина».
      Затем СИАЛИН вынул из бокового кармана своего френча другую бумажку и зачитал предлагаемый состав Секретариата ЦК. С декабря 1949 года секретарями ЦК были И. В. СТАЛИН, Г. М. МАЛЕНКОВ, М. А. СУСЛОВ, П. К. ПОНОМАРЕНКО и Н. С. ХРУЩЁВ. Теперь пк ним добавились первый секретарь Челябинского областного комитета ВКП(б) А. Б. АРИСТОВ (вместо МАЛЕНКОВА ему был поручен контроль за всеми партийными организациями), первый секретарь ЦК КП(б) Молдавии Л. И. БРЕЖНЕВ (отвечал за подбор кадров по военным ведомствам), первый секретарь Краснодарского краевого комитета ВКП(б) Н. Г. ИГНАТОВ (не путать с министром МГБ С. Д. ИГНАТЬЕВЫМ), первый секретарь ЦК комсомола М Н. А. МИХАЙЛОВ (вместо СУСЛОВА он стал курировать отделы школ и пропаганды и агитации), а также цековский аппаратчик, заведующий ОППКО Н. М. ПЕГОВ (курировал распределение кадров по партийным и государственным органам). По поводу закрепления кадровых вопросов за ПЕГОВЫМ исследователь ЗЕЛЕНОВ замечает: «Можно было бы считать это понижением роли Маленкова, если бы не тот факт, что постановление готовил сам Маленков по поручению Сталина». С другой стороны, «по поручению СТАЛИНА» МАЛЕНКОВ согласился бы и палец себе отрубить.
      Всего в состав Президиума и Секретариата ЦК СТАЛИН предложил 36 человек. При этом он подчеркнул: «В списке находятся все члены Политбюро старого состава, кроме Андреева. Относительно уважаемого товарища Андреева все ясно: совсем оглох, ничего не слышит, работать не может. Пусть лечится».
      
      Далее на Пленуме поднимается вопрос о Генеральном секретаре.
      Голос с места: «Надо избрать товарища Сталина Генеральным секретарем ЦК КПСС».
      СТАЛИН: «Нет! Меня освободите от обязанностей Генерального секретаря ЦК КПСС и председателя Совета Министров СССР».
      МАЛЕНКОВ: «Товарищи! Мы должны все единогласно и единодушно просить товарища Сталина, нашего вождя и учителя, быть и впредь Генеральным секретарем ЦК КПСС».
      (Аплодисменты в зале).
      СТАЛИН: «На Пленуме ЦК не нужны аплодисменты. Нужно решать вопросы без эмоций, по-деловому. А я прошу освободить меня от обязанностей Генерального секретаря ЦК КПСС и председателя Совета Министров СССР. Я уже стар. Бумаг не читаю. Изберите себе другого секретаря».
      Из воспоминаний СИМОНОВА: «Но дело не в самих словах. Сталин, говоря эти слова, смотрел на зал, а сзади него сидело Политбюро и стоял за столом Маленков, который, пока Сталин говорил, вел заседание. И на лице Маленкова я увидел ужасное выражение – не то чтоб испуга, нет, не испуга, – а выражение, которое может быть у человека, яснее всех других или яснее, во всяком случае, многих других осознавшего ту смертельную опасность, которая нависла у всех над головами и которую еще не осознали другие: нельзя соглашаться на эту просьбу товарища Сталина, нельзя соглашаться, чтобы он сложил с себя вот это одно, последнее из трех своих полномочий, нельзя. Лицо Маленкова, его жесты, его выразительно воздетые руки были прямой мольбой ко всем присутствующим немедленно и решительно отказать Сталину в его просьбе. И тогда, заглушая раздавшиеся уже и из-за спины Сталина слова: «Нет, просим остаться!», или что-то в этом духе, зал загудел словами: «Нет! Нельзя! Просим остаться! Просим взять свою просьбу обратно!» Не берусь приводить всех слов, выкриков, которые в этот момент были, но, в общем, зал что-то понял и, может быть, в большинстве понял раньше, чем я. Мне в первую секунду показалось, что это все естественно: Сталин будет председательствовать в Политбюро, будет Председателем Совета Министров, а Генеральным секретарем ЦК будет кто-то другой, как это было при Ленине. Но то, чего я не сразу понял, сразу или почти сразу поняли многие, а Маленков, на котором как на председательствующем в этот момент лежала наибольшая часть ответственности, а в случае чего и вины, понял сразу, что Сталин вовсе не собирался отказываться от поста Генерального секретаря, что это проба, прощупывание отношения пленума к поставленному им вопросу — как, готовы они, сидящие сзади него в президиуме и сидящие впереди него в зале, отпустить его, Сталина, с поста Генерального секретаря, потому что он стар, устал и не может нести еще эту, третью свою обязанность».
      БЕРИЯ поддерживает МАЛЕНКОВА - надо просить товарища СТАЛИНА остаться генсеком.
      Маршал ТИМОШЕНКО с места: «Товарищ Сталин, народ не поймет этого. Мы все, как один, избираем Вас своим руководителем – Генеральным секретарем ЦК КПСС. Другого решения быть не может».
      Все стоя горячо аплодируют, поддерживая ТИМОШЕНКО.
      СТАЛИН долго стоял и смотрел в зал, потом махнул рукой и сел.
      
      СИМОНОВ: «Когда зал загудел и закричал, что Сталин должен остаться на посту Генерального секретаря и вести Секретариат ЦК, лицо Маленкова, я хорошо помню это, было лицом человека, которого только что миновала прямая, реальная смертельная опасность, потому что именно он, делавший отчетный доклад на съезде партии и ведший практически большинство заседаний Секретариата ЦК, председательствующий сейчас на этом заседании пленума, именно он в случае другого решения вопроса был естественной кандидатурой на третий пост товарища Сталина, который тот якобы хотел оставить из-за старости и усталости. И почувствуй Сталин, что там сзади, за его спиной, или впереди, перед его глазами, есть сторонники того, чтобы удовлетворить его просьбу, думаю, первый, кто ответил бы за это головой, был бы Маленков; во что бы это обошлось вообще, трудно себе представить».
      
      ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ: ПОСЛЕ ПЛЕНУМА
      
      Итак, в Президиуме ЦК старая гвардия была разбавлена новичками. Однако уже за рамками Пленума внутри этого Президиума СТАЛИН создал не предусмотренное уставом партии более узкое Бюро Президиума ЦК КПСС, о котором нигде публично не сообщалось. В это Бюро он, помимо себя самого, включил своих старых подручных, которых иронически именовал «заведывающими»: БЕРИЮ, БУЛГАНИНА, ВОРОШИЛОВА, КАГАНОВИЧА, МАЛЕНКОВА и ХРУЩЁВА. При этом трое из членов Бюро – сам СТАЛИН и оба съездовских докладчика МАЛЕНКОВ и ХРУЩЁВ – были одновременно секретарями ЦК. Ни МОЛОТОВ, ни МИКОЯН в Бюро не вошли, зато СТАЛИН и здесь добавил к «старикам» двух «новичков» – Максима  САБУРОВА, сменившего ВОЗНЕСЕНСКОГО на посту председателя Госплана, и одного из руководителей «атомного проекта» Михаила ПЕЕРВУХИНА.
      Почти все сталинские кардиналы занимали также командные посты в Совете иинистров, каждый курировал определённые министерства и ведомства и по правительственной линии отчитывался непосредственно перед Председателя Совета министров товарищем СТАЛИНЫМ.
      Но конструирование партийной матрёшки СТАЛИН и на этом не закончил. Внутри Бюро Президиума по он учредил РУКОВОДЯЩУЮ ПЯТЁРКУ БЮРО ПРЕЗИДИУМА ЦК КПСС, в которую вместе со СТАЛИНЫМ вошли МАЛЕНКОВ, БЕРИЯ, БУЛГАНИН и ХРУЩЁВ.
      Бюро Президиума ЦК собиралось 30 октября, 10 и 22 ноября, 11 и 16 декабря 1952 года и 26 января 1953 года в составе:  СТАЛИН, БЕРИЯ, ЬУЛГАНИН, КАГАНОВИЧ,, МАЛЕНКОВ,, ПЕРВУХИН, САБУРОВ и ХРУЩЁВ. Но на совещаниях на «ближней даче» у СТАЛИНА собирались только члены «ПЯТЁРКИ».
      Что касается полного состава Президиума ЦК, то он собирался лишь трижды в декабре 1952 года; в 1953 году он фактически прекратил существование.
      ***
      Итак, если не обращать внимания на игрушечно-матрёшечную конструкцию, в конце 1952 года СТАЛИН ПО СУЩЕСТВУ СФОРМИРОВАЛ ОРГАН, К КОТОРОМУ В СЛУЧАЕ ЕГО СМЕРТИ ДОЛЖНА БЫЛА ПЕРЕЙТИ ВЛАСТЬ В СТРАНЕ. Вскоре именно это и произошло.
      Почему вместо радикального обновления правящей верхушки СТАЛИН ограничился более-менее декоративными изменениями?
       Ему было 74 года, и скорее всего он, как почти все в этом возрасте, не решался в корне сменить своё окружение. Он привык к тем, кто был рядом с ним на протяжении десятилетий и кто ради него жертвовал самыми близкими (КАГАНОВИЧ – родным братом, МОЛОТОВ –любимой женой). Их он знал, как свои пять пальцев, и как бы они его ни раздражали, он боялся их прогнать, потому что тогда ему пришлось бы заканчивать жизнь в окружении я совсем чужих людей.
      
      ПОСКРЁБЫШЕВ
      
      18 октября 1952 года на заседании Президиума ЦК КПСС Постоянная комиссия по внешним делам при Политическом бюро ЦК ВКП(б) была разделена на три Постоянные комиссии: по внешним делам, вопросам обороны и по идеологическим вопросам; их председателями стали соответственно МАЛЕНКОВ, БУЛГАНИН и ШЕПИЛОВ, который в ноябре был назначен главным редактором органа ЦК КПСС газеты «Правда». Ни КАГАНОВИЧ, ни МОЛОТОВ, ни МИКОЯН не вошли ни в одну комиссию. БЕРИЯ был в комиссии по обороне, в подчинении у БУЛГАНИНА. Членом Постоянной комиссии по внешним делам стал бессменный личный секретарь СТАЛИНА Александр ПОСКРЁБВШЕВ; в декабре 1952 года он был также назначен секретарём Президиума и Бюро Президиума ЦК КПСС – аппаратная должность, которую не следует путать с секретарями ЦК КПСС.
      ПОСКРЁБВШЕВ отличался огромной работоспособностью и безграничным терпением. По воспоминаниям писателя Юрия ТРИФОНОВА, поэт Александр ТВАРДОВСКИЙ позднее лежал в кремлевской больнице вместе с ПОСКРЁБЫШЕВЫМ. Однажды ПОСКРЁБВШЕВ заплакал и сказал о своем хозяине: «Ведь он меня бил! Схватит вот так за волосы и бьет головой об стол...».
      Вторая жена Поскрёбышева Бронислава Соломоновна МЕТАЛЛИКОВА была в дальнем – что называется, «седьмая вода на киселе», – родстве со Львом СЕДОВЫМ, сыном ТРОЦКОГО: СЕДОВ какое -то время был женат на Анне РЯБУХИНОЙ, родной сестре жены Михаила Соломоновича МЕТАЛЛИКОВА, брата Брониславы. В 1939 году родные уговорили Брониславу похлопотать за Михаила, арестованного по обвинению в связи с ТРОЦКИМ. 29 апреля она отправилась на приём к БЕРИИ. Автомобиль, на котором она приехала на Лубянку, доставили обратно сотрудники НКВД, а сама Бронислава домой не вернулась: она была арестована за «участие в контрреволюционной террористической организации». По словам Светланы АЛЛИЛУЕВОЙ, ПОСКРЁБВШЕВ был вынужден сам представить на подпись СТАЛИНУ ордер на арест своей жены. При этом он попытался встать на её защиту. «Так как органы НКВД считают необходимым арест Вашей жены, – сказал СТАЛИН, – так и должно быть». И подписал ордер. Увидев выражение лица ПОСКРЁБЫШЕВА, СТАЛИН засмеялся: «В чём дело? Тебе нужна баба? Мы тебе найдём». И, действительно, вскоре в квартире Поскрёбышева появилась молодая женщина, которая сказала, что ей предписано вести его хозяйство.
      Уже после начала войны, 22 сентября 1941 года, Брониславу МЕТАЛЛИКОВУ приговорили к смертной казни, а 16 октября 1941 года при подходе немецких войск к Москве её расстреляли.
      
      ПЕРЕМЕНЫ В АППАРАТЕ ЦК
      Октябрь 1952 г.
      
      27 октября 1952 года СТАЛИН произвёл очередные передвижки кадров.
      Постановлением Бюро Президиума ЦК (БП 1/1)14 вместо Отдела партийных, профсоюзных и комсомольских органов (ОППКО) был образован Отдел по руководству делом подбора и распределения кадров во всех партийных, общественных и государственных органах; вместо Н. М. ПЕГОВА его возглавил Аверкий Борисович  АРИСТОВ, который на XIX съезде был впервые избран членом ЦК КПСС, затем на Пленуме ЦК введён СТАЛИНЫМ в состав Президиума ЦК и утверждён секретарём ЦК. Однако с декабря 1952-го по апрель 1953 года этот отдел не возглавлял никто, а заместителями заведующего являлись  Н. Н. ШАТАЛИН (бывший заведующий Планово-торгово-финансовым отделом ЦК) и генерал-лейтенант В. В. ЗОЛОТУХИН (в 1950-1952 гг. начальник политуправления Московского Военного округа).
      МОЛОТОВ 27 октября был включён в состав нового Бюро Президиума Совета Министров СССР (но не в Бюро Президиума ЦК). На него было возложено наблюдение за связи с иностранными компартиями, за работой всех видов транспорта, связи. На МИКОЯНА, не включённого в состав Президиума Совмина, было возложено руководство министерств пищевой, мясомолочной и рыбной промышленности. Право замещать СТАЛИНА на заседаниях Бюро Президиума Совета Министров получил БЕРИЯ.
      Председательствование на Секретариате ЦК в период с октября 1952-го по март 1953 года было возложено уже не только на МАЛЕНКОВА, но также на ПЕГОВА и СУСЛОВА.
      Обслуживающий Политбюро Особый сектор ЦК, возглавляемый ПОСКРЁБЫШЕВЫМ и подчинявшийся лично И. В. СТАЛИНУ, внешне не изменился. По всем отчетам Управления делами ЦК эта структура оставалась неизменной до марта 1953 года, хотя в литературе упоминается, что Особый сектор стал называться «секретариат Бюро Президиума ЦК».
      Административный отдел ЦК, отвечающий за кадры в МВД, МГБ, органах юстиции, прокуратуре, армии и флоте, в здравоохранении и социальном обеспечении, вместо Г. П. ГРОМОВА возглавил его заместитель генерал-лейтенант Н. В. ЕГОРОВ (с октября 1947-го по 1950 год – начальник Политического управления Московского военного округа).
      Комиссия партийного контроля была преобразована в Комитет партийного контроля (КПК). Возглавлявший до съезда эту структуру А. А. АНДРЕЕВ не вошел в состав Президиума ЦК и не был избран (назначен) на пост председателя КПК. Согласно спискам личного состава 1952 года председателя в КПК не было вовсе, были 3 заместителя: М. Ф. ШКИРЯТОВ, И. А. ЯГОДКИН и П. Т. КОМАРОВ.
      
      СМЕЩЕНИЕ РЮМИНА
      Ноябрь 1952 г.
      
      Михаил РЮМИН был инициатором разросшегося «дела о сионистском заговоре», в которое по его предложению были включены еврейские деятели культуры и искусства, врачи и евреи – генералы офицеры МГБ. После устранения РУХАДЗЕ РЮМИН, помимо «дела врачей» и «дела АБАЕУМОВА-ШВАРЦМАНА», вёл по указанию СТАЛИНА и «мингрельское дело». Однако СТАЛИН был не удовлетворен «уликами», собранными РЮМИНЫМ. Арестованные офицеры МГБ, за исключением ШВАРЦМАНА, отказывались делать нужные «признания», хотя их избивали резиновыми палками при личном участии РБМИНА.К тому же СТАЛИНУ сообщили, что на допросах РЮМИН слишком интересуется отношениями между членами Политбюро/Президиума ЦК.
      Постановлением Совмина СССР от 13 ноября 1952 года РЮМИН был отстранён от работы в МГБ и направлен в распоряжение ЦК КПСС «за неспособность раскрыть “дело АБАКУМОВА” и “дело врачей”, которые «всё ещё остаются не раскрытыми до конца».
      Со снятием РЮМИНА вновь идёт вверх карьера Сергея ГОГЛИДЗЕ. Ранее он был первым заместителем министра МГБ Семёна ИГНАТЬЕВА, замещал его во время болезни и вёл практически всю переписку по «делу врачей». 10 ноября 1951 года ГОГЛИДЗЕ был переведён на пост министра государственной безопасности Узбекистана, но уже 13 февраля 1952 года вернулся в МГБ СССР заместителем министра, одновременно возглавив 3-е (военная контрразведка) управление МГБ. 20 ноября 1952 года ГОГЛТДЗН вновь стал первым заместителем министра. Историк Яков ЭТИНГЕР, чей приёмный отец кардиолог Яков ЭТИНГЕР умер в Лефортовской тюрьме 2 марта 1952 года, указывает, что с отстранением РЮМИНА от работы в МГБ ГОГЛИДЗЕ был назначен куратором по «делу врачей».
      
      ПРОЦЕСС СЛАНСКОГО В ЧЕХОСЛОВАКИИ
      Ноябрь-декабрь 1952 г.
      
      В Чехословакии с 20-го по 27 ноября 1952 года проходит показательный суд над группой видных деятелей компартии во главе с недавним Генеральным секретарём ЦК Рудольфом СЛАНСКИМ, которые пытались выстроить дружественные отношения с ТИТО. Из привлечённых по «делу СЛАНСКОГО» ФРАНК и ШВАБ были чехами, Клементис – словаком; остальные 11 человек, включая СЛАНСКОГО, – евреями. Трое (ЛЁЬЛ, ЛОНДОН и ГАЙДУ) приговорены к пожизненному заключению, остальные (в том числе ФРАНК, КЛЕМЕНТИС и ШВАБ) – к смертной казни через повешение. 3 декабря 1952 года приговор приведён в исполнение.
      
      РАСКРУТКА «ДЕЛА ВРАЧЕЙ» И АРЕСТ ВЛАСИКА
      Декабрь 1952-го – январь 1953 г.
      
      1-го, 3-го и 4 декабря 1952 года состоялись первые и последние совещания полного состава нового Президиума ЦК КПСС.
      1 декабря обсуждались вопрос о вредительстве в лечебном деле и информация о положении в МГБ СССР.
      3 декабря рассматривались снижении цен к началу 1953 года и записка министра сельского орзяйства Ивана БЕНЕДИКТОВА по животноводству.
      4 декабря слушался вопрос о снабжении городов и областей продовольственными товарами. Кроме того, СТАЛИН опять вынес на рассмотрение Президиума ЦК вопрос «О положении в МГБ и вредительстве в лечебном деле». Историк Геннадий КОСТЫРЧЕНКО считает, что, развязывая публичную пропагандистскую кампанию, Сталин готовил публичный политический процесс.
      13 декабря 1952 года Секретариат ЦК КПСС обсуждал назначение РЮМИНА заведующим Новосибирским областным финотделом, но решение не принял. До января 1953 года РЮМИН получал зарплату в МГБ.
      СУДОПЛАТОВ пишет: «Начался 1953 год, и я был сильно обеспокоен кадровыми перестановками в МГБ по инициативе Сталина. Я знал, что мое имя было в списке из 213 человек, в который входили имена руководящих работников высшего ранга, проходивших по показаниям репрессированных в связи с “ленинградским делом”, делом Еврейского антифашистского комитета и “заговором врачей”. Используя эти материалы, Маленков снимал с должности или вовсе убирал из Москвы многих сотрудников, начав серьезную кадровую перестановку в высших партийных и правительственных структурах. Он хотел привлечь в аппарат новых людей, которые были бы плохо знакомы с механизмами власти в Москве и выполнили бы любой приказ без малейшего колебания.
      Эта чистка вскоре стала кровавой. Генерал-лейтенант Власик, начальник кремлевской охраны, был отправлен в Сибирь на должность начальника лагеря и там тайно арестован. Власику предъявили обвинения в сокрытии знаменитого письма Л. Тимашук, которое Рюмин использовал для начала “дела врачей”, “в подозрительных связях с агентами зарубежных разведок и тайном сговоре с Абакумовым”».
      ВЛАСИК, которому по должности полагалось обеспечивать лечением членов правительства и отвечать за благонадёжность профессуры, был арестован 15 декабря 1952 года, на следующий день исключён из партии.
          До 12 марта 1953 года ВЛАСИК допрашивался почти ежедневно.  У него на квартире было обнаружено несколько десятков документов с грифом «секретно», а будучи в Потсдаме, куда он сопровождал правительственную делегацию СССР, он «занимался барахольством» – то есть что-то там купил, как делали все советские граждане, попав в какую-нибудь из стран «загнивающего капитализма». Поэтому следствие велось по двум направлениям: разглашение секретных сведений и расхищение материальных ценностей.
      По словам СУДОПЛАТОВА, «после ареста Власика немилосердно избивали и мучили. Его отчаянные письма к Сталину о невиновности остались без ответа. Власика вынудили признать, что он злоупотреблял властью, что он позволял подозрительным людям присутствовать на официальных приемах в Кремле, на Красной площади и в Большом театре, где бывали Сталин и члены Политбюро, которые, таким образом, могли быть подставлены под удар террористов. Власик оставался в заключении до 1955 года, когда его осудили теперь уже за растрату фондов на проведение Ялтинской и Потсдамской конференций, а потом амнистировали. Несмотря на поддержку маршала Жукова, его просьбы о реабилитации были отклонены.
      Увольнение Власика вовсе не означало, что Берия теперь мог менять людей в личной охране Сталина. В 1952 году, после ареста Власика, Игнатьев лично возглавил Управление охраны Кремля, совмещая эту должность с постом министра госбезопасности.
      Все сплетни о том, что Сталина убили люди Берии, голословны. Без ведома Игнатьева и Маленкова получить выход на Сталина никто из сталинского окружения не мог. Это был старый, больной человек с прогрессирующей паранойей, но до своего последнего дня он оставался всесильным правителем».
      16 декабря СТАЛИН принял в своем кабинете всех остальных членов «РУКОВОДЯЩЕЙ ПЯТЁРКИ»: с 20:35 до 20:50 БУЛГАНИНА и МАЛЕНКОВА, а затем с 22:30 в течение пяти минут БЕРИЮ и ХРУЩЁВА.
      18 декабря и 2 января СТАЛИН принимал первого заместителя министра МГБ ГОГЛИДЗЕ, курировавшего «дело врачей».
      
      АРЕСТ ЕВРЕЕВ В ВЕНГРИИ
      Январь 1953 г.
      
      3 января 1953 года в ВЕНГРИИ арестованы глава ?VH (Управление государственной безопасности, венг. ?llamv?delmi Hat?s?g) Петер ГАБЕР (Беньямин Айзенбергер), лидер еврейской общины Венгрии доктор Лайош БЕНЕДЕК, секретарь еврейской общины Микшу ДОМОНКОШ и глава еврейской общины Будапешта Лайош ШТЁКЛЕР. Их обвинили в причастных к убийству Рауля ВАЛЛЕНБЕРГА. Шла подготовка к показательному процессу в Будапеште, важно было доказать, что ВАЛЛЕНБЕРГА никогда не было в Советском Союзе, что никто не похищал его в 1945 году, и тем более не делали этого советские военные. Процесс должен был показать, что ВАЛЛЕНБЕРГ, спасший множество евреев, стал жертвой заговора космополитического сионизма. Арестованных жестоко пытали, их заставляли назвать тех, кто якобы был «причастен» к смерти ВАЛЛЕНБЕРГА. ДОМОНКОШ не выдержал пыток и умер. Лайош Штёклер от пыток сошёл с ума и до конца жизни находился в тяжёлом психическом состоянии. Под пытками он «признал» свою вину, а также показал, что ему было якобы известно, что в январе 1945 года Карой САБО помогал Полу САЛАИ в убийстве ВАЛЛЕНБЕРГА. ШТЁКЛЕР, истерзанный зверскими пытками, «признался» во всём, что можно, включая убийство ВАЛЛЕНБЕРГА.
      
      ДЕЛО ВРАЧЕЙ-ВРЕДИТЕЛЕЙ» ВЫНОСЯТ НА ПУБЛИКУ
      Январь 1953 г.
      
      9 января 1953 года на заседании Бюро Президиума ЦК КПС был утверждён проект сообщения ТАСС и материалов СМИ (в частности, газеты «Правда») об аресте группы «врачей-вредителей». Руководителем секретариата И. В. Сталина А. Н. ПОСКРЁБЫШЕВЫМ секретарю ЦК КПСС, руководителю Отдела пропаганды и агитации Н. А. МИХАЙЛОВУ была направлена служебная записка:
          «Т. Михайлову. Посылаю 1 экз. "хроника" арест врачей-вредителей для помещения в газетах на 4-й полосе справа»
      10 января состоялось новое  заседание Бюро Президиума по врачам-вредителям, но СТАЛИН на заседании не присутствовал, – приболел, и не вел приема с 6 по 13 января.
      13 января были арестованы главный врач Центральной клинической больницы им. Боткина Борис ШИМЕЛОВИЧ и сотрудник Совинформбюро Иосиф ЮЗЕФОВИЧ. В ту же ночь арестовали жену и сестру Ицика ФЕФЕРА.
      Особо был обставлен арест ЛОЗОВСКОГО. 13 января он был вызван в ЦК к МАЛЕНКОВУ и ШКИРЯТОВУ, которые обстоятельно допросили его по его участию в проекте создания в Крыму еврейской автономии, который теперь стал одним из важнейших пунктов уголовного дела. СТАЛИН лично отредактировал проект постановления Политбюро об исключении ЛОЗОВСКОГО из партии в связи с тем, что он «сговаривался за спиной ЦК ВКП(б) с антифашистским еврейским комитетом о том, как выполнить план американских капиталистических кругов по созданию в Крыму еврейского государства», а также снабжал государственными секретами американских разведчиков ГОЛЬДБЕРГА и НОВИКА (оба они были американскими коммунистами, а ГОЛЬДБЕРГ и вовсе сотрудничал с МГБ).
      13 января 1953 года главная советская газета – орган ЦК КПСС «ПРАВДА» публикует без подписи статью «Подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей». В ней сообщается об аресте группы видных советских врачей, обвиняемых в заговоре и убийстве ряда советских лидеров. Статья, как и правительственное сообщение, делала упор на сионистский характер дела. В тексте официального сообщения об аресте объявлено, что «большинство участников террористической группы (Вовси М. С., Коган Б. Б., Фельдман А. И., Гринштейн А. М., Этингер Я. Г. и другие) были связаны с международной еврейской буржуазно-националистической организацией „Джойнт“, созданной американской разведкой якобы для оказания материальной помощи евреям в других странах. Грязное лицо этой шпионской сионистской организации, прикрывающей свою подлую деятельность под маской благотворительности, полностью разоблачено».
      Разумеется, советским читателям не сообщили, что ДЖОЙНТ – крупнейшая американская еврейская благотворительная организация – основана в 1914 году, когда не существовало ни «американской разведки», ни Советского Союза, с которым ей предстояло бороться. Поэтому для нескольких поколений советских граждан ужасная организация ДЖОЙНТ стала символом ещё более ужасного агрессивного сионизма, о котором они знали ровно столько же.
      Далее действия большинства арестованных увязывались с идеологией сионизма и возводились к уже фигурировавшему в деле Еврейского Антифашистского комитета тайно убитому сотрудниками МГБ СССР в 1948 году Соломону МИХОЭДСУ.
      Героем, изобличившим "убийц в белых халатах" (ходовой пропагандистский штамп этой кампании), представили публике врача Лидию ТИМАШУК, которая в 1948 году на основании электрокардиограммы диагностировала у члена Политбюро Андрея ЖДАНОВА инфаркт миокарда; однако руководство Лечебно-санитарного управления Кремля (Лечсанупр) заставило её написать другой диагноз и назначило ЖДАНОВУ лечение, противопоказанное при инфаркте и приведшее к смерти пациента
      20 января 1953 года ТИМАШУК награждена орденом Ленина «за помощь, оказанную Правительству в деле разоблачения врачей-убийц». «ПРАВДА» писала: «Ещё совсем недавно мы не знали этой женщины… теперь имя врача Лидии Федосеевны Тимашук стало символом советского патриотизма, высокой бдительности, непримиримой, мужественной борьбы с врагами нашей Родины. Она помогла сорвать маску с американских наймитов, извергов, использовавших белый халат врача для умерщвления советских людей. Весть о награждении Л. Ф. Тимашук высшей наградой – орденом Ленина – за помощь в разоблачении трижды проклятых врачей-убийц облетела всю нашу страну. Лидия Федосеевна стала близким и дорогим человеком для миллионов советских людей».
      
      (В заключении отдела Административных органов ЦК КПСС, составленном 27 июня 1966 г. в ответ на обращения Тимашук Л. Ф. (в том числе адресованное XXIII съезду КПСС), подписанном заместителем заведующего отделом ГРАЧЁВЫМ С. и заведующим сектором органов госбезопасности этого отдела МАЛЫГИНЫМ А. говорилось:
      «Из материалов, хранящихся в КГБ при Совете Министров СССР, видно, что Тимашук с 1943 г. по июнь 1953 г. являлась секретным сотрудником органов НКВД-МГБ. В своих донесениях она сообщала о недостатках в работе кремлевской больницы, об отдельных случаях ошибочно поставленных диагнозов, о недобросовестном отношении к служебным обязанностям некоторых сотрудников Лечсанупра Кремля.
      … Таким образом, из материалов, хранящихся в КГБ при Совете Министров СССР, видно, что заявления и агентурные донесения Тимашук не явились причиной возникновения так называемого „дела врачей“. Однако её письма (1948 г.) и показания (1951-1952 гг.) следствие использовало как одно из доказательств неправильного лечения врачами т.т. Жданова, Щербакова и Димитрова»).
      
      Публикация в «ПРАВДЕ» стала сигналом к широкой пропагандистской кампании в печати и по радио. Многие советские граждане стали бояться врачей евреев, да и врачей вообще, видя в них скрытых убийц. По мнению религиоведа Р. А. СИЛАНТЬЕВА, «борьба с врачами-вредителями в 1953 году имела далеко идущие последствия – миллионы людей стали искать вредителей в ближайших больницах и отказываться от медицинской помощи, возникли мифы о смертельных „жидомасонских“ прививках и режущих пищевод спиралях, запрессованных в таблетки. Немало людей тогда погибло от недополученной медпомощи, а кое-кого и линчевали за „вредительство“».
      Евреев унижали на службе и увольняли, лишая средств к существованию. Людей с предположительно еврейской внешностью оскорбляли на улицах, в общественном транспорте и в магазинах.
      ***
      Действительно ли СТАЛИН верил, что все евреи мира – американские и советские,  миллионеры и сапожники, хасиды и социалисты, писатели и офицеры МГБ, – сговорились его угробить?
      Похоже, что да. Параноик от природы на восьмом десятке и после двух инсультов и не в такое может поверить; у моей знакомой, например, старая тётушка считала, что американцы подсылают агентов, чтобы её отравить, и подозревала племянницу в работе на ЦРУ.
      Трагедия заключалась в том, что психопат обладал полной властью над жизнью и смертью примерно четырёхсот миллионов жителей СССР и стран Восточной Европы.
      [Психопат - это не псих в обиходном смысле. Из Википедии: «Психопатия... -   – психопатологический синдром, проявляющийся в виде сочетания таких черт, как отсутствие эмпатии по отношению к окружающим, сниженная способность к состраданию, неспособность к искреннему раскаянию в причинении вреда другим людям, лживость, эгоцентричность и поверхностность эмоциональных реакций»].
      ***
      26 января после получения СТАЛИНЫМ выбитых на допросе у ЮЗЕФОВИЧА показаний против ЛОЗОВСКОГО последний был арестован.С 24-го по 28 января было арестовано ещё 8 человек: Илья ВАТЕНБЕРГ и его жена Чайка ВАТЕНБЕРГ-ОСТРОВСКАЯ, Давид БЕРГЕЛЬСРН, Лейб КВИТКО, Эмилия ТЕУМИН, Перец МАРКИШ и Лина ШТЕРН. 29 января был арестован 65-летний академик Яков ПАРНАС,   в тот же день скончавшийся в тюрьме.
      Отбывавшую ссылку Полину ЖЕМЧУЖИНУ в январе 1953 года, в разгар истерии вокруг «дела врачей-вредителей», снова арестовали и перевезли в тюрьму на Лубянке.
      В ГДР в середине января десять видных представителей чудом сохранившейся еврейской общины бежали в Западный Берлин после того, как власти обвинили целый ряд восточногерманских коммунистов в «сговоре с «чешскими предателями» (отголосок «дела СЛАНСКОГО»).
      .
      ПРИГОВОР ВЛАСИКУ
      17 января 1953 г.
      
      Военная коллегия Верховного Суда СССР признала ВЛАСИКА виновным в злоупотреблении служебным положением при особо отягчающих обстоятельствах, приговорив по ст. 193-17 п. «б» УК РСФСР (злоупотребление властью, при наличии особо отягчающих обстоятельств) к 10 годам ссылки, лишению генеральского звания и государственных наград.
      
      ТЕПЕРЬ ЕЩЁ И «ТРОЙКА»
      26 января 1953 г.
      
      26 января 1953 года Бюро Президиума ЦК КПСС приняло постановление: «Поручить тройке в составе тт. Берия (Председатель), Маленкова, Булганина руководство работой специальных органов по особым делам».
      Судя по тому, что протоколы заседаний «тройки» сохранились среди материалов Комиссии по вопросам обороны при Президиуме ЦК КПСС, «тройка» выполняла функции оперативного руководящего органа этой комиссии. Справедливо отмечают, что это решение позволяло БЕРИИ, МАЛЕНКОВУ и БУЛГАНИНУ собираться наедине, не вызывая ни чьих подозрений.
      
      РЕОРГАНИЗАЦИЯ РАЗВЕДКИ И ПЛАН УБИЙСТВА ТИТО
      Конец февраля 1953 г.
      
      2 февраля 1953 года РЮМИН был назначен старшим контролёром Министерства госконтроля СССР по Министерству финансов и Государственной штатной комиссии.
      18 февраля в РУМЫНИИ арестована и подвергнута пыткам Анна ПАУКЕР, незадолго до этого снятая с поста министра иностранных дел.
      В МГБ СССР в феврале готовилась реорганизация разведывательной службы. СУДОПЛАТОВ вспоминает: «После совещания Игнатьев предложил нам подготовить предложения по реорганизации разведывательной работы за рубежом. Этой реорганизацией руководил лично Сталин. По его инициативе в конце 1952 года в МГБ было создано Главное разведывательное управление. Его возглавил только что освобожденный из Лефортовской тюрьмы Питовранов. Новое Главное управление в целях повышения эффективности работы объединило разведку и контрразведку. Его начальник занял должность заместителя министра…
      Питовранов резко выделялся своим интеллектом и кругозором среди руководства МГБ. Во время войны он стал начальником управления НКВД в Горьком. На какое-то время Рюмин засадил его в тюрьму по обвинению в “заговоре Абакумова” (точнее, в тюрьму ПИТОВРАНОВА засадил лично СТАЛИН, который после доноса  РЮМИНА устроил выволочку ИГНАТЬЕВУ за наивность и отсутствие бдительности. – А. А.), но его освободили в 1952 году. Он дружил с моим заместителем Эйтингоном, но был вынужден, подчиняясь приказу, организовать его арест в октябре 1951 года. Спустя два дня он сам попал в Лефортово и сидел в камере напротив Эйтингона. Позже я слышал, что Питовранов написал из тюрьмы письмо на имя Сталина, где обвинял Рюмина в провокационном срыве планов активных операции нашей контрразведки. Его освободили, он вернулся на свое прежнее место, месяц полечившись в Архангельском, в военном санатории для высшего командования».
      ***
      По утверждению СУДОПЛАТОВА, в последний год сталинского правления ХРУЩЁВ провёл на посты заместителей министров МГБ и МВД четырёх своих ставленников: СЕРОВА, САВЧЕНКО, РЯСНОГО и ЕПИШЕВА. Первые трое работали с ним на Украине, четвёртый служил под его началом секретарём обкома в Одессе и в Харькове.
      В целом СУДОПЛАТОВ прав, хотя кое-что нуждается в уточнении. 
      Иван Александрович СЕРОВ, который в впоследствии на посту председателя КГБ обеспечит победу ХРУЩЁВА над МАЛЕНКОВЫМ, МОЛОТОВЫМ и КАГАНОВИЧЕМ, был первым заместителем министра МВД с 1947 года.
      Сергей Романович САВЧЕНКО действительно стал заместителем министра госбезопасности СССР, начальником Первого главного управления и членом Коллегии МГБ 2 ноября 1951 года.
      Первый секретарь Одесского обкома партии Алексей Алексеевич ЕПИШЕВ в августе 1951 года был вызван в Москву и назначен заместителем министра госбезопасности СССР по кадрам.
      Василий Степанович РЯСНОЙ ещё 15 января 1946 года стал первым заместителем наркома (с 22 марта 1946 года – министра) внутренних дел СССР. 24 февраля 1947 года был понижен до простого замминистра МВД, а 12 февраля 1952 года назначен заместителем министра государственной безопасности, став членом Коллегии и начальником Второго главного управления (ВГУ) МГБ СССР. Одновременно с 19 мая 1952 года он – врио заместителя начальника Управления охраны МГБ СССР, с 20 ноября 1952 года – член Комиссии ЦК КПСС по организации ГРУ МГБ, с 5 января 1953 года — начальник Управления контрразведки внутри страны ГРУ МГБ СССР.  \
      СУДОПЛАТОВ вспоминал: «В конце февраля 1953 года меня вызвали в кабинет Игнатьева, где находились Гоглидзе, его первый заместитель, и Коняхин, заместитель начальника следственной части. Игнатьев сказал, что мы едем в “инстанцию”. Был поздний час — Игнатьев, Гоглидзе и Коняхин вошли в кабинет Сталина, а я около часа оставался в приемной. Потом Гоглидзе и Коняхин вышли, а меня попросили вместе с Игнатьевым через два часа прибыть к Сталину для доклада на его ближнюю дачу в Кунцево.
      Я был очень возбужден, когда вошел в кабинет, но стоило мне посмотреть на Сталина, как это ощущение исчезло. То, что я увидел, меня поразило. Я увидел уставшего старика. Сталин очень изменился. Его волосы сильно поредели, и хотя он всегда говорил медленно, теперь он явно произносил слова как бы через силу, а паузы между словами стали длиннее. Видимо, слухи о двух инсультах были верны: один он перенес после Ялтинской конференции, а другой – накануне семидесятилетия, в 1949 году».
      На \том совещании у СТАЛИНА обсуждались два вопроса – реорганизация разведывательной работы и проект убийства ТИТО. СТАЛИН поддержал мнение СУДОПЛАТОВА о сохранении двух отдельных служб – диверсионной и разведывательной. По второму вопросу СУДОПЛАТОВУ показали документ с предложением РЯСНОГО и САВЧЕНКО поручить убийство ТИТО агенту «Максу» (Иосиф Григулевич), который сумел стать послом Коста-Рики в Италии и Югославии. РЯСНОЙ и САВЧЕНКО предлагали, чтобы «Макс» добился приёма у ТИТО и незаметно выпустил на него бактерии лёгочной чумы. СУДОПЛАТОВ сказал СТАЛИНУ, «что в документе предлагаются наивные методы ликвидации Тито, которые отражают опасную некомпетентность в подготовке плана». «Макс» не имеет опыта боевика: он участвовал в убийствах ТРОЦКОГО и лидера испанской Рабочей партии марксистского единства Андреу НИНА, но обеспечивал лишь «выход на объект». СТАЛИН согласился, что покушение на ТИТО надо ещё продумать.
      СУДОПЛАТОВ: «На следующий день в министерстве мне выдали два литерных дела — «Стервятник» и «Нерон», содержавших компромат на Тито. Там также были еженедельные отчеты от нашей резидентуры в Белграде. Досье включали в себя идиотские резолюции Молотова: искать связи Тито с профашистскими группировками и хорватскими националистами. В досье я не нашел никаких реальных фактов, дающих возможность подступиться к ближайшему окружению Тито, чтобы наши агенты могли подойти достаточно близко для нанесения удара».
      
      АРЕСТ ПОСКРЁБЫШЕВА
      
      В конце 1952 года была опубликована работа И. В. СТАЛИНА «Экономические проблемы социализма в СССР». Разумеется, советская пропаганда превозносила её как выдающийся вклад товарища И. В. СТАЛИНА в марксистско-ленинскую теорию социализма.
      Сын Никиты ХРУЩЁВА Сергей упоминает, что СТАЛИНУ пришла в голову сумасбродная мысль: будто кто-то нелегально переправляет куда-то информацию о содержании ещё неопубликованной рукописи „Экономических проблем социализма“… по обвинению в измене в тюрьму сел бессменный сталинский секретарь Поскребышев». Ему инкриминировали «утечку государственных тайн» и связь с международным сионизмом. На допросе ПОСКРЁБЫШЕВ «признался» в связях с международным сионизмом и рассказал, что СТАЛИН принял решение уничтожить весь старый состав Политбюро и руководство МГБ, заменив его новыми людьми; что Сталин лично составлял новый список так называемого расширенного Политбюро из 25 человек».
      По-видимому, арест ПОСКРЁБЫШЕВА произошёл за несколько дней до последнего инсульта СТАЛИНА.
      
      
      ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ