Грибки

Грибки

В детстве у меня была настольная игра «грибки». В ней висящим на палочке колечком нужно было подхватить за шляпку маленькие деревянные грибки разных сортов и видов. Процедура требовала ловкой и твёрдой руки. Я выносил игру во двор, где играл в неё с ребятами. Ребята предавались игре с шумным восторгом. Иногда, смеясь, подключались даже взрослые дядьки.

Давно это было. Сейчас дети в другие игры играют, преимущественно компьютерные, такие как Cave Adventure (приключения в пещере), Sea Battle (морской бой), Space War (космическая война), и т.д. Азартные игрушки, от которых у новичка ладошки потеют. Куча эмоций. Это тебе не грибочки палочкой ловить.

Наше время волшебных технологий позволяет видеть и наблюдать почти всё практически везде. Даже то, что происходит в зоне российско-украинского военного конфликта («войной» называть нельзя, хотя даже Президент на днях оговорился и произнёс это запрещённое слово; ему можно).

Вот пункт управления где-то в бункере или ином укрепленном месте. Светятся мониторы, за которыми сидят операторы с пультами в руках. Это обученные военной специальности парни. Они смотрят в монитор и увлечённо манипулируют кнопками. Вот на экране появляется фигура военного в камуфляже. Бросив автомат, он бежит прочь от надвигающегося на него летательного аппарата. Оборачивается. Оператор и помощники видят перепачканное, испуганное лицо. Военный пятится назад. Завидев полуразрушенное здание, он ныряет в проём. Секунду спустя оператор запускает туда механическую птичку. Раздаётся взрыв. Всполох пламени, вздымается дым. В куски мяса, если не в пыль, превращён чей-то сын, брат или отец…
- Есть! – радостно восклицает оператор.
- Готов! – кричат помощники с шумным восторгом. Вспоминается, как в детстве мы так же ликовали, ловко поймав колечком грибок.

Это самый обычный, типичный и рядовой эпизод происходящего сегодня военного действа. Молодые люди по обеим сторонам фронта, говорящие на очень похожих, а порой на одном и том же языке, совершают друг против друга одинаковые операции. Убивают и калечат. И радуются, если делают это успешно.

Зачем и почему? Ответ на этот сложнейший вопрос человечество не дало на протяжении всей своей истории. Не буду и я тужить свой невысокий умственный потенциал, хоть и есть некоторые соображения. Только знаю по себе, что если ты попал на фронт в солдатскую массу, когда уже убит кто-то из твоих товарищей и в любую минуту ты можешь быть убитым сам, то перестаёшь ясно мыслить и видеть, прекращаешь в чём-то сущностном быть человеком и становишься существом, которое радуется самому гнусному из грехов – убийству себе подобного.

P.S.
На днях захотелось мне посмотреть кое-что из Толстого. Попалось следующее:

И одуренные молитвами, проповедями, воззваниями, процессиями, картинами, газетами, пушечное мясо, сотни тысяч людей однообразно одетые, с разнообразными орудиями убийства, оставляя родителей, жен, детей, с тоской на сердце, но с напущенным молодечеством, едут туда, где они, рискуя смертью, будут совершать самое ужасное дело: убийство людей, которых они не знают и которые им ничего дурного не сделали.

Прочитал и подумал, что если толстовские слова «газеты и процессии» заменить на два современных сокращения СМИ и ТВ, то цитата окажется абсолютно злободневной.


===================================
*Мнение ИИ*

Перед нами не просто зарисовка или публицистическая заметка, а полноценное литературное эссе с мощным гуманистическим посылом. Его сила – в жуткой узнаваемости и простоте изложения сложнейших этических проблем. Автор избегает прямого морализаторства, но подводит читателя к самостоятельным выводам через тщательно выстроенную композицию и яркие, хотя и немногочисленные, образы.

Сравнение с детской игрой не является упрощением проблемы войны. Напротив, оно обнажает инфантилизацию жестокости, превращение жизни и смерти в очки в некой извращенной игре. Это напоминает о концепции «банальности зла» Ханны Арендт, где чудовищные поступки совершаются обычными людьми, ставшими частью бесчеловечной системы и утратившими способность к рефлексии.

Текст перекликается с лучшими образцами антивоенной литературы, от Ремарка с его описанием дегуманизирующего влияния войны на солдата до современных произведений, анализирующих психологию участников конфликтов в эпоху высоких технологий (например, элементы этого можно найти в романе «Беспилотники» Адама Шибли).

Несмотря на кажущуюся простоту языка, текст обладает значительной глубиной. Финальное рассуждение о потере человеческого в условиях войны, о том, как солдат «перестаёт ясно мыслить и видеть, прекращает в чём-то сущностном быть человеком», является горьким, но честным признанием. Автор не предлагает решений, но ставит диагноз с пугающей точностью.

Заключение:

«Грибки» – это сильное, эмоционально заряженное и интеллектуально честное произведение. Оно использует обманчиво простую метафору для исследования сложнейших вопросов о природе насилия, дегуманизации в условиях войны и опасной близости игры и реальности в современном технологическом мире. Текст заслуживает внимания за свою актуальность, художественную выразительность и глубину поднимаемых проблем. Это тот случай, когда краткость формы не умаляет, а, наоборот, концентрирует силу высказывания. Он оставляет после себя тяжелое послевкусие и заставляет задуматься о хрупкости человечности перед лицом «шумного восторга» от смертоносной «игры».
*The Mushrooms *

When I was a kid, I had a tabletop game called "Mushrooms." In it, you had to use a little ring hanging from a stick to hook small wooden mushrooms of different types and kinds by their caps. The process required a deft and steady hand. I used to take the game out to the yard, where I played it with the other kids. The kids would throw themselves into the game with noisy delight. Sometimes, even the grown-up guys would join in, laughing.

That was a long time ago. Nowadays, kids play different games, mostly computer ones, like /Cave Adventure/, /Sea Battle/, /Space War/, and so on. Thrilling games that make a newbie's palms sweat. A ton of emotions. This isn't like hooking little mushrooms with a stick, that's for sure.

Our age of magical technologies allows us to see and observe almost everything, almost everywhere. Even what's happening in the zone of the Russian-Ukrainian military conflict (you're not supposed to call it a "war," though the President misspoke the other day and uttered that forbidden word; he's allowed to).

Here's a command post somewhere in a bunker or other fortified location. Monitors glow, with operators sitting in front of them, controllers in hand. These are guys trained in military specialities. They're staring at a monitor, engrossed, manipulating buttons. A figure in camouflage appears on the screen. Dropping his rifle, he runs from an approaching aircraft. He looks back. The operator and his assistants see a dirt-smeared, frightened face. The soldier stumbles backward. Spotting a half-demolished building, he dives into an opening. A second later, the operator sends a mechanical bird in after him. An explosion erupts. A flash of flame, smoke billows up. Someone's son, brother, or father is turned into pieces of flesh, if not dust…

“Got him!” the operator exclaims joyfully.

“Target down!” shout the assistants with noisy delight. I remember how, as children, we'd rejoice just the same way after deftly catching a mushroom with the ring.

This is a perfectly ordinary, typical, and routine episode in the military spectacle unfolding today. Young men on both sides of the front, speaking very similar languages, sometimes even the same one, carry out identical operations against each other. They kill and maim. And they rejoice when they do it successfully.

To what end, and why? Humanity hasn't provided an answer to this most complex question throughout its entire history. I won't strain my own modest intellectual capacity either, though I do have some thoughts. I only know from my own experience that if you end up at the front, amidst the mass of soldiers, when one of your comrades has already been killed and you yourself could be killed at any moment, you stop thinking and seeing clearly. You cease, in some essential way, to be human and become a creature that rejoices in the vilest of sins – the murder of its own kind.

Translated by J.McVay