Маша Крест Недвижимость с кровью

Пролог: Город, который съедает себя сам
Город, пропитанный алчностью, живущий по законам силы и денег. На его окраинах ютились ветхие дома, как старые раны, а центр сверкал стеклянными башнями, в которых торговали квадратными метрами. В эпицентре этой роскоши, в агентстве «Эталон-Хаус», работала Мария Крестовская — женщина, ее имя шептали с ненавистью и страхом. Ее прозвище, «Маша Крест», родилось из шутки коллег: «Она ставит крест на судьбах, но рисует его золотом».
Мария начала свой путь риэлтора небольшими объектами. Скромные комнатки, ветхие дачи – всё это казалось ей лишь ступенью к чему-то большему. И она довольно быстро поняла, что именно этим ключом может стать умение манипулировать людьми. «Недвижимость – это не только квадратные метры, это эмоции», – говорила она своим коллегам с искусственной теплотой в голосе, ловко играя на их чувствах, когда заказывала очередную квартиру. Она видела в свете не просто покупателей или продавцов, а пешек в своей личной игре, где главный приз – комиссионные.
Однажды к ней пришла молодая пара, Ирина и Сергей, полные энтузиазма и надежды. Они мечтают о своей первой квартире, о тихом уголке, где можно будет построить свое будущее. «Мы ищем что-то уютное, недорогое», – сказала робко Ирина, и ее глаза светились наивной верой в лучшем. Мария, с профессионально отточенной улыбкой, предложила им "уникальный объект" – роскошную квартиру в новом жилом комплексе. "Это предложение, которое быстро разойдется! Не упустите свой шанс!" – убедила она, что прекрасно знает, что давит на больное место – страх упустить выгодную сделку.
В тот момент Мария совершила свой самый подлый поступок. Она прекрасно знала о проблемах, которые закрывались глянцевым фасадом: значительные долги по коммуникациям, скандальные соседи, скрытые дефекты, грозящие обернуться масштабным ремонтом в будущем. Но алчность затмила остатки совести. "Смотрите, все документы в порядке, здесь нет никаких обременений", – врала она, глядя прямо в глаза Ирине и Сергею, которые доверчиво кивали, ослеплённые мечтой. «Подпишите здесь, и вы станете счастливыми владельцами», – настаивала она, подсовывая им злополучный договор.
Пара подписывает бумагу, не подозревая о том, что их мечта вот-вот превратится в кошмар. Уже через месяц, когда в их дверь постучали судебные приставы, Ирина и Сергей поняли, что попали в тщательно расставленную ловушку. Долги по коммуналке росли, соседи устраивали ночные концерты, трещины в стенах становились все более перспективными.
«Ты нас обманула, Мария!» – кричала Ирина, когда они в отчаянии пришли к ней в офис. В глазах девушки плескались слезы и предательство. Но Мария даже не чувствовала своей вины. «Я всего лишь посредник», – равнодушно отмахнулась она, – «Вы ведь сами подписали договор, кто в этом виноват?». В ее голосе не было и тени раскаяния. Она давно перестала видеть живых существ, способных чувствовать боль.
С каждым новым клиентом ее аппетиты росли, а безжалостность становилась нормальной. Она научилась виртуозно манипулировать цифрами, скрывать недостатки, давить на эмоции, в общем, делать всё, чтобы заполучить свою комиссию. Мария превратилась в акулу риэлторского бизнеса, для которого чужие мечты и надежды были лишь средством достижения личного обогащения.

Ее история – это предостережение о том, как легко можно потерять человечность в погоне за чем-то. Она пришла к темной стороне риэлторской профессии, где жажда наживы может перевесить моральные принципы и превратить мечту в горькое разочарование. Оставалось лишь надеяться, что когда-нибудь Мария поймет, какую цену заплатила за свой успех, и поймет, что счастье, построенное на чужих слезах, никогда не принесет истинной радости.
Стеклянные стены ее кабинета отражают городской пейзаж, как зеркало ее амбиций. На столе — статуэтка акулы с бриллиантовыми зубцами, подарок за её первую «грязную» сделку. В шкафу, за шторой, прятался сейф рядом с должностными документами, и интересной информацией о важных лицах, конкурентах и клиентах. Каждое утро Маша начинала ритуал: открывала карту города и вонзала в нее кнопки с чёрными лентами — отметки о «победах».
Сегодняшнее утро не было исключением. Солнце, пробиваясь сквозь окно, играло на гранях бриллиантовой ухмылки акулы. Маша в безупречном костюме цвета графита, с короткими волосами, смотрела на карту. Город лежал перед ней, как шахматная доска, и она, Маша Крест, была гроссмейстером, готовым пожертвовать пешкой, чтобы выиграть партию.
Одна кнопка, утыкавшаяся в район Старой Покровской Слободы, особенно привлекала ее внимание. Слобода – осколок старого мира, район деревянных домиков с резными наличниками, упорно устойчивой натиску бетона. Земля там была лакомым куском, последним нетронутым участком в центре, и строительные фирмы сбились в очередь, чтобы заполучить ее. Но жители Слободы, старики, вдовы и прочие бедолаги, не желают покидать свои дома. Они цеплялись за них мертвой хваткой, как за последнюю надежду.
Одна из таких «пешек» — баба Дуня, девяностолетняя старуха, жила в самом центре Слободы, в соседнем домике с геранью на окнах. Дом ее обозначен как самый опасный объект. Именно с него началась зачистка территории. И именно баба Дуня упорно отказывалась продавать.
Вчерашний разговор с Дуней Крестовская вспомнила с досадой. Старуха, сморщенная, как печеное яблоко, смотрела на нее своими мутными глазами и, вместо того чтобы соглашаться, прокляла всё ее будущее потомство. Маша, привыкшая к слезам и угрозам, лишь усмехнулась. Но слова бабы Дуни, странным образом, запали ей в душу.
Теперь Маша должна была изменить тактику. Грубая сила не сработала. Нужна была хитрость. Она достала из сейфа «досье на бабку Дуню». Личное дело было до смешного коротенького: вдова фронтовика, детей нет, внуков тоже. Живет одна и, судя по всему, умирать не собирается.

Взгляд Маши зацепился за короткую пометку внизу страницы: «Правнучка, Анастасия Белова, проживает в другом городе».

Идея пришла мгновенно.

Анастасия Белова жила в провинциальном городе, работала учительницей рисования и с трудом сводила концы с концами. Она никогда не видела свою прабабушку, знала о ней только по рассказам матери. Долгие годы их разделяло расстояние и взаимное непонимание. Анастасия считала, что бабка Дуня просто выбросила из своей жизни мать. Но внезапный звонок из «Эталон-Хаус» перевернул ее жизнь.

Крестовская, представившись юристом, сообщила, что баба Дуня тяжело заболела и желает увидеть правнучку перед смертью. Маша знала, что Анастасия не сможет устоять перед таким предлогом. Она умело играет на чувствах людей, как виртуозно играет на скрипке.

Через день Анастасия вошла в кабинет Крестовской, робкая и растерянная. Маша встретила ее с притворной теплотой, предложила кофе, успокоила. Она рисовала сочувствие и участие, пока Анастасия, сломленная тревогой, не подписала доверенность о купле-продаже дома бабы Дуни. Девушка была уверена, что всё делает из лучших побуждений побуждения, что делает все возможное для своей родственницы.

Маша смотрела на нее с презрением. "Идеальная пешка", - подумала она, мыслительно потирая руки.

Вечером Крестовская приехала в Старую Покровскую Слободу. Деревянные домики казались призраками в свете уличных фонарей. Она остановилась дома бабы Дуни.

Старуха лежала на кровати, накрытой старым лоскутным одеялом. Она была слаба, но взгляд на нее оставался таким же пронзительным, как и раньше.

"Ты", - прохрипела баба Дуня, узнав Машу. – «Что тебе нужно?»

"Я принесла вам новости", - ответила Маша участливым голосом. – «Ваша правнучка прислала меня. Она хочет, чтобы вы переехали в дом престарелых, где вам будет обеспечен уход».

Баба Дуня на мгновение прикрыла глаза. А затем, собрав последние силы, прошептала: «Обманываешь… Анастасия бы никогда…»

«Она написала мне доверенность», – перебила ее Маша, доставив из сумки документ. – «Теперь я хозяйка этого дома».

В глазах старухи вспыхнула ярость. Она попыталась встать, но силы оставили ее. Голос ее дрожал, но слова были полны силы: "Проклинаю… Тебя… И твой… Род…"

Маша лишь усмехнулась. Она привыкла к проклятиям.
Приехала машина, бабу Дуню без сознания на носилках, вынесли и погрузили. Через час в приёмном покое врач констатировал смерь бабы Дуни
Хотя для агентства всё закончилось, как и было задумано, в ту ночь Мария Крестовская не спала. Ей казалось, что в тишине ее квартиры слышен шепот старухи. Ей снились черные кнопки с лентами, которые душили ее, превращая ее в серый, безликий бетон.

А на следующее утро, когда экскаватор начал носить дом бабы Дуни, Маша Крест почувствовала леденящий холодок. Она увидела, как из-под обломков дома показался старый, потемневший от времени крест. И ей показалось, что этот крест смотрит прямо на ней.

Город, который съедает себя, требует всё новых и новых жертв. И Маша Крест, палач в дорогом костюме, еще не знала, что такой жертвой может оказаться и она сама. Игра только началась, и правила ее стали все более жестокими. И кровь, пролитая на фундаменте новой высотки, обязательно просочится сквозь бетон, отравляя жизнь тех, кто живет в городе, построенном на костях.
Глава 1: Механизмы «Эталон-Хаус»

Идеально Офис «Эталон-Хаус» напоминал отполированный фасад: стеклянная башня с видом на город, лаконичные лозунги или «надёжности» на стенах. Но внутри кипела война. Риэлторы в превосходных костюмах, приглушая голоса, включали трубки телефонов, как хищники занимаются услугами.
— Ленинградский квартал. Хрущёвки с износом 90%, — старший менеджер Дмитрий бросил адрес на стол. — Клиент хочет снести и построить элитку. Нужно выкупить последние три квартиры. Кто возьмёт?
— Предложу собственникам на 30% ниже кадастра, — отозвалась Алёна, поправляя очки. — Скажем, дом признан аварийным.
— Слабо, — фыркнул Дмитрий. — Маша уже договорилась с комиссией. Подготовьте акты осмотра с трещинами в несуществующих стенах. И самыми «свидетелями» из старых домов.
Алёна побледнела:
— А если проверка?
— Проверяющие уже в доле, — в кабинет вошла Мария Семёновна, директор отдела, не поднимая глаз от документов. Ее каблуки отстукивали ритм, под который танцевал весь офис. — Завтра встречаемся с заммэра. Дмитрий, готовлю презентацию о «социальной ответственности» застройки. И не забудь про яхт-клуб в его «любимом» городе.
Стажёрка Аня замерла у двери с кофе в руках. Ее розовые пряди, вызывающе яркие на фоне серых костюмов, мгновенно привлекли внимание Марии.
— Кто это? — бровь директора поползла вверх.
— Новая стажёрка с юридическим образованием, — Дмитрий хлопнул Аню по плечу. — Мечтает «справедливость восстановить».
— Справедливость здесь измеряют в квадратных метрах, — Мария протянула Ане папку. — Разбери договоры по Ленинградскому кварталу. И сменил цвет волос. Клиенты не верят клоунам.
Аня взяла документы, чувствуя, как дрожат пальцы. В договорах всё было «чисто»: акты осмотра аварийных трещин, паспортные данные жильцов, заключения экспертов. Но вчера она видела эти дома — обычные хрущёвки с цветами на балконах. Любая трещина.
— Эй, розовая, — Дмитрий сунул ей ключи со склада. — Отвези в архив. И не лезь, куда не просят.
В лифте Аня наткнулась на пожилую пару.
— Мы последние в доме на Ленинградском, — жаловалась женщина мужу. — Говорят, стены рухнут. А куда ехать? Нам пенсии не хватит...
Слова как обожгли. Аня вспомнила лекцию в университете: «Юрист — защитник закона, а не схемы». Рука сама потянулась к телефону.
«Мария Семёновна, я не могу участвовать в подлоге. Это противоречие...»
Сообщение удалено. Сотрудница против системы, где даже секретарь знает, кому какие конверты носить. Но когда лифт открылся, Аня набрала номер из объявления на остановке:
— Здравствуйте. Это редакция «Городского голоса»? У меня материал о тайном сносе...

Глава 2: Сделка с дьяволом
Мария Крестовская стояла у окна своего кабинета и наблюдала, как городские огни мерцают, словно золотые монеты в темноте. Ее пальцы нервно постукивали по стеклу. «Нужно больше, — думала она. — Все эти мелкие сделки — крохи. Пора держится сильнее» . Алмазная брошь на ее пиджаке блеснула, словно подмигнув соблазну.
Игроки на кровавой доске
Мария Крестовская («Маша Крест»)
Характер: Холодный расчёт, маниакальная тяга к контролю. Дочь банкрота-застройщика, выросшая в нищете. Ненавидит слабость, даже в себе.
Мысли: «Деньги не пахнут? Ложь. Они пахнут властью. И я научусь их мыть».
Виктор «Гранит» Морозов
Характер: Криминальные данные, бывший заключённый. Строит империю на контрабанде. Уверен, что любой преграду можно сломать деньгами или кулаками.
Цель: легализовать 500 млн через элитную недвижимость.
Виктор явился в офис без обращения. Его тень накрыла стол Маши, как крыло вороны.
— Виктор (разглядывая брошь): «Говорят, ты умеешь продавать воздух. Мне нужно превратить бумажки в камни».
— Маша (сдерживая дрожь в голосе): «Деньги — в эскроу, недвижимость — через офшоры. Риски — 20%».
— Виктор (усмехнувшись): «Риски? У меня люди исчезают за 2%».
Офшорные компании: «Granit Holdings» на Кайманах.
Особняк «Белая Лилия»: Построен на месте сгоревшего детдома. Куплен за 150 млн, рыночная цена — 80.
Фиктивные арендаторы: Фирмы-однодневки платят «аренду» из денег Виктории, обеспечивая видимость легального дохода.
Мысли Маши: «Он убьёт меня, если я ошибусь. Но если получится... я стану королевой рынка недвижимости».
Глубоко внутри себя Мария, конечно, всегда понимала, что скользкий путь, на который она встала, ведет к опасной пропасти. Но соблазн богатого обогащения и ощущение всемогущества были слишком велики. Она тешила себя мыслью о том, что она контролирует ситуацию, что она достаточно умна и осторожна, чтобы избежать разоблачения. Она жила в постоянном напряжении, но адреналин от игры с огнем дарил ей необычайное чувство силы.
И вот, в погоне за еще большей прибылью, Мария решила рискнуть всем. Виктор был человеком расчетливым и абсолютно безжалостным. В его глазах читалась холодная, непроницаемая пустота, и каждый шаг был продиктован жаждой наживы.
«Ты – настоящая профессионалка, – похвалил ее Виктор, когда сделка состоялась. – Я всегда знал, что можно положиться на тебя». В его голосе слышалось фальшивое восхищение, а в глазах читалась хищная усмешка. Мария понимала, что Виктор никому не доверяет, и что она лишь пешка в его опасной игре.
Но вскоре после этого цветной особняк, ставший символом богатства и власти Виктора, оказался связан с серией жестоких убийств. Расследование прошло полным ходом, и Мария поняла, что оказалась в центре скандала. Ее имя всплыло в связи с сомнительной сделкой, и это могло способствовать возросшему к её персоне интересу со стороны правоохранительных органов, при чём не местных, а федеральных.
Мария оказалась в ловушке, сама же и создала. Она понимала, что ее ложь и предательство могут стоить ей не только карьеры, но и свободы. Ее жизнь превратилась в кошмар. Страх и отчаяние сковали ее душу. Она больше не могла спать спокойно, боясь, что за ней придут в любой момент.
Теперь ей предстояло сделать выбор: признаться во всем и понести наказание, или обвиняемые выпутаются из ситуации, рискуя вызвать гнев Виктора и поставить под нее свою жизнь. Каждый ее шаг мог стать роковым. Сумеет ли Мария выжить в этой опасной игре, или пламя, с которым она так беспечно играла, поглотит и ее саму? Ответ на этот вопрос зависел только от нее, от ее хитрости, смелости и, возможно, от капли удачи.
Глава 3: Кровавые последствия
Тень надвигалась на Машу, сгущаясь с каждым часом. Первый труп обрушил на карточном домике ее тщательно выстраиваемую жизненную лавину проблем, грозя похоронить под собой все ее старания. Вчера она была серым кардиналом, дергающим за ниточки в тени, а сегодня – мишень, обстреливаемая со всех сторон.
Первое убийство: Бизнесмены и записка
В здании особняка, утопающего в зелени подмосковного леса, выяснилось, что тело бизнесмена, его дела были неразрывно связаны с Виктором. Погибший, он, казалось, застыл в вечном молчании, унеся с собой в могилу секреты, способные обрушить империю Виктора. Но самое неприятное для Маши – анонимная записка, попавшая в руки полиции. Короткая, но емкая: «Проверьте версию Крестовской».

Маша Крестовская… ее имя, до этого момента старательно оберегаемое от всяческих слухов, всплыло на поверхность, как труп в мутной воде. Она знала, что это значит. Крах. Полный и безоговорочный.
Разговор с Виктором: Обвинения и намеки
Звонок от Виктора застал ее врасплох. Его голос, обычно властный и уверенный, сейчас дрожал от ярости и страха.
— Виктор (по телефону): «Ты про*бала всё! Копы теперь как собаки роют землю».
— Маша (стискивая телефон до побелевших костяшек): «Это твои трупы, не мои! Я лишь юридическое оформление договоров!»
— Виктор (тихо, словно выдыхающая проклятье): «Значит только бумаги? Ты знала. Ты всегда знаешь».
В этих словах крылся упрек и, что еще страшнее, намек на то, что она слишком осведомлена, слишком умна, слишком… опасна. Виктор, похоже, начал видеть в ней человека, знающего слишком много, и это было намного страшнее, чем полиция.
Ситуация осложнилась со стороны следователя Ковалёва. Этот скользкий тип, ранее тихо «крышевавший» Машу за скромное вознаграждение, почуял запах жареного и решил сорвать куш.
— Ковалёв (затягиваясь сигарой, как бы смакуя ее страх): «Мне плевать на твои трупы. Но если пресса раскрутит…»
Он не стал договаривать фразу, но Маша прекрасно понимала. Огласка. Этого допустить было нельзя. Общественное внимание превратило все их тщательно продуманные схемы в фарс, а их лично – в преступников, по которым давно плачет тюрьма.
Маша, не дрогнув, швырнула на стол пачку хрустящих купюр.
— Маша (глядя прямо в его наглые глаза): «Купи себе новую совесть. Или молчи».
Она знала, что это временная мера. Ковалёв – как пиявка, присосавшаяся к её жизни. Он будет требовать все больше и больше, пока не выпьет до дна. Но сейчас у нее не было другого выхода. Нужно было выиграть время, собрать осколки своей разрушенной жизни и найти способ пережить эту кровавую бурю. Игра только началась, и ставки были невероятно высокими. На кону стояла не только ее свобода, но и ее жизнь.
Воздух пропитан запахом кофе и пыльных папок. На столе — дела с логотипом «Золотой квадрат», аккуратно сложенные в стопку, словно могильные плиты. Толстый конверт-торчит из полузакрытого ящика, придавленный папкой о «нарушениях при долевом строительстве».
Ирина Семёнова, дрожащими пальцами перебирая договор, едва сдерживает дрожь в голосе:
— Вы три недели обещали проверить… Но они продолжают продавать несуществующие квартиры. Даже эскроу-счета не открыли — деньги ушли в офшоры.
Следователь Ковалёв, не отрывая глаз от бумаги, щёлкнул ручкой:
— По статье 214 ФЗ, дольщик обязан…

— Мы не дольщики! — Алексей Гордеев резко перебил, доставая кадастровый паспорт. — При регистрации указана трёхкомнатная, но после подписания они изменили план. Теперь это «техническое помещение» с коммуникациями.
Ковалёв потянулся к телефону, сделав вид, ему нужно позвонить, но затем лениво сказал, что им нужно обратится в «Росреестр»
— Допускаются технические ошибки. Обратитесь в Росреестр для уточнения.
Его пальцы привычно набрал номер из памяти. Прикрывая трубку ладонью, он буркнул:
— Сергей Петрович, тут очередные… Да, успокою.
Ирина, заметившая это, стиснула зубы. В ее сумочке тихо жужжал диктофон — подарок знакомого юриста. «Пусть хоть это пригодится», — думала она, глядя, как следователь вычёркивает из протокола слова о подлоге.
Глава 4: «Месть обманутых»
В воздухе висела густая тишина, нарушаемая лишь сдавленными вздохами и едва слышным шепотом. Ирина, с осунувшимся лицом и покрасневшими от слез глазами, в отчаянии смотрела на собравшихся. Обманутые, преданные, униженные и оскорблённые, они сидели за столом, как будто на последнем совете. «Что нам делать? – спросила она, голос дрожал, не скрывая пережитого. – Мы не можем позволить ей уйти с этим. Не можем позволить ей жить дальше, как ни в чем не бывало, пока мы пытаемся всю нашу жизнь по кусочкам».
Сергей, до этого момента молча наблюдавший за всеобщим отчаянием, вдруг резко поднялся. В его глазах горел огонь, в голосе звенела сталь. «Мы сами справимся», – повторял он, каждое слово чеканя невероятной твердости. – «Мы больше не можем полагаться на закон. Закон молчит, закон слеп. Если он не может нас защитить, мы должны действовать. Мы сами восстановим справедливость».
Его слова, полные решимости и жажды возмездия, словно искра, упавшая в сухое сено. Мгновенно, атмосфера в комнате изменилась. Отчаяние сменилось смутной надеждой, страх – неуверенным желанием действовать. Началось тщательное, мучительное планирование. «Нам нужно показать ей, что ее обман повлечет за собой самые серьёзные последствия», – твердо заявил Сергей, его взгляд был прикован к пустому пространству, как будто он уже видел перед собой лицо своей обидчицы. – «Мы заставим её заплатить страшную цену за ту боль и унижение, которое мы получили».
Предложения сыпались одно за другим, каждая мрачнее и радикальнее предыдущего. Обсуждались детали, взвешивались риски, расписывались роли. Вскоре стало понятно, что их решение не будет простым наказанием для их обидчицы. Они решили действовать следующим образом – пройти все границы закона, проникнув на опасную и непредсказуемую территорию, где единственным ориентиром будет их месть за потерянное жильё. Они, что пути назад не будут понятны. Но, опьяненные яростью и обидой, они были готовы на все.
Глава 5: Взрыв ветра. Исповедь палачей
Действующие лица: Мария Крестовская (Маша Крест)


Характер: Цинизм, выкованный в горниле алчности. Расчётливость хищницы, смотрящей на мир сверху вниз. Для Марии люди – лишь ресурс, «мусор», годный для утилизации после использования. Алчность – её единственная религия.
Архитектор финансовых пирамид, виртуоз поддельных инвестиционных схем. Её аферы оставили руины на месте сотен семей, обобрали до нитки пенсионеров и матерей-одиночек.
Слабость: Непоколебимая уверенность в своей безнаказанности. Боится боли физической, но панически страшится публичного позора – разоблачения, низвержения с пьедестала.
Алексей Молотов: Характер: Бывший владелец строительной фирмы, трудоголик, верующий в справедливость до фанатизма. Банкротство, спровоцированное Марией, превратило его в одержимого мстителя. Причина места: вложил все сбережения в её схему, отчаянно пытаясь спасти тонущую компанию. Когда пирамида рухнула, его рабочие остались без зарплаты. Один из них, отец троих детей, не выдержал удара и оборвал свою жизнь.
 «Ты украла не деньги — ты украла смысл. За это платят кровью».
Ирина Зайцева: бывшая учительница литературы, вдова. Мягкая, интеллигентная, но смерть мужа и потеря квартиры закалили её, превратив в холодную и методичную машину возмездия.
Причина места: продала квартиру, чтобы оплатить дорогостоящее лечение мужу-инвалиду. Мария убедила её вложить средства в «социальный фонд». Муж умер в съёмной комнате, пока Ирина в отчаянии искала деньги на лекарства.
 «Вы торговала надеждами. Теперь посмотрим, сколько выдержит твоя плоть».
Дмитрий «Димка» Барсуков: Бывший программист, интроверт, гений кода, вынужденный влачить жалкое существование на дне. После краха пирамиды впал в нищету, жил на улице. Разработал сложнейший алгоритм, позволивший выследить Марию.
Причина места: Мария цинично использовала его IT-навыки для создания фейковых платформ, а затем предала, сдав полиции, чтобы отвести от себя подозрения.
Особенность: во время расправы тихо фиксирует всё на камеру – изначально с намерением выложить запись в сеть, но в последний момент передумывает, осознавая тщетность мести в цифровом мире.
Заброшенный дом на самой мрачной окраине города. Стены, словно исписанные криками отчаяния, покрыты граффити с цифрами – адресами обманутых клиентов. На полу, словно опавшие листья увядших надежд, разбросаны копии договоров с подписью Марии и оттисками её печати. В центре помещения – зловещая железная клетка, ощетинившаяся колючей проволокой.
Мария идёт по тёмной улице, пропитанной запахом осеннего дождя и гниения. Из-за угла, словно тени из её прошлого, возникают Сергей, за ним – Ирина, в руке которой зловеще поблескивает нож-бабочка. Дмитрий держит фонарь, выхватывая из темноты её лицо, полное ужаса.
 (хрипло, с ненавистью в голосе, хватает её за горло):
— Помнишь контракт №457? «Гарантия 300% прибыли». Там стояла подпись Артёма Молотова. Моего брата. Он верил тебе, как богу.
Мария отчаянно пытается вырваться, но Ирина приставляет лезвие к её горлу, заставляя замереть.
Ирина (ледяным шепотом на ухо):
— Ты говорила мне: «Деньги пахнут свободой». Мой Саша умер, вдыхая плесень в подвале. Ты почувствуешь этот запах… запах смерти.
Дмитрий (включает диктофон с записью её голоса, звучащего издевательски):
— «Риск – это новый безопасный путь к богатству». Ты повторяла это на семинарах. Мы проверим, насколько это безопасно для тебя.
Марию грубо приковывают к старому, скрипучему стулу. Сергей с мрачной торжественностью выкладывает перед ней фотографии: измождённые дети, стоящие в очереди за бесплатным супом, обгоревший остов офиса, могила Артёма, поросшая бурьяном.
Сергей (с глухим стуком бьёт кулаком по столу, заставляя её вздрогнуть):
— Почему мы? Почему не какие-нибудь банкиры, воротилы?
Мария (с плохо скрываемым сарказмом):
— Потому что вы – наивные идиоты! Вы сами лизали мне руки за призрачные обещания!
Ирина, не говоря ни слова, резко вонзает нож в стол в сантиметре от её пальцев, заставляя Марию вскрикнуть.
Ирина:
— Ты права. Мы были глупы. Но ты ошиблась, подумав, что у трупов нет зубов.
Монолог Марии (внутренний, полный паники):
«Чёрт, надо тянуть время. Крики бесполезны – этот район забыт богом. Но они дрожат… Вижу кошмары в их глазах. Это их слабость. Нужно найти трещину, ухватиться за неё…»
Дмитрий, с механической точностью, подключает к её запястьям электроды от старого телефона – жалкая пародия на биржевые графики, по которым она когда-то взлетала к вершинам богатства. Ирина включает ток каждый раз, когда Мария лжёт, превращая её тело в живой проводник боли.
Сергей (показывает ей документ, распечатанный с экрана):
— Твой офшор на Кипре. Сколько семей можно было спасти за эти миллионы?
Мария (кричит от нестерпимой боли, сотрясающей всё её тело):
— Я… Я не знаю! Это были просто цифры! Бухгалтерские проводки!
Ирина (наклоняется к ней, смотря прямо в глаза, полные ужаса и отчаяния):
— Цифры? У Артёма осталась дочь. Алёна. Ей всего семь лет. Теперь она живёт в приюте. Сколько стоит твоё украденное детство, Мария?
Дмитрий, молча, проецирует на стену дрожащее видео: лица детей обманутых клиентов, читающих наивные письма к «фее Крестовской», полные надежды и веры.
Мария (впервые дрожит не от боли, а от подступающего осознания):
— Я… Я верну всё… Я возмещу убытки…
Сергей (с леденящим душу смехом):
— Ты всё ещё думаешь, что дело в деньгах? Ты отняла у людей веру в справедливость, в добро, в будущее. Теперь мы вернём тебе этот долг… сполна.
Ирина, с маниакальным блеском в глазах, заставляет Марию надеть роскошное, но жуткое платье, сшитое из сотен монет с острыми краями – циничная пародия на её «золотые» обещания. Каждые десять минут они медленно вращают клетку, в которой она заперта, заставляя монеты безжалостно впиваться в её кожу, превращая её тело в кровоточащий холст.
Мария (рыдает, захлёбываясь слезами и кровью):
— Остановитесь! Пожалуйста! Я признаю всё! Я подпишу любые бумаги!
Сергей (спокойно, с отрешённостью палача):
— Ты уже призналась. Но миру всё равно. Полиция? Они – твои друзья, купленные с потрохами. Пресса? Сочтёт нас кучкой сумасшедших маргиналов.
Дмитрий (включает камеру, наводя объектив на её изуродованное лицо):
— Улыбнись, Маша Крест. Ты же так любила быть в центре внимания, блистать на экранах.
Ирина, с каменным лицом, вливает ей в горло мутную, отвратительную жидкость – воду, смешанную с пеплом сожжённых договоров, прахом её лжи.
Ирина:
— Это – твои «контракты», твои обещания. Выпей свою ложь до дна, Мария.
Под утро они исчезают, растворившись в предрассветной мгле, оставив её в клетке, наедине со своим кошмаром. В карман её платья вложен помятый лист бумаги, исписанный именами 237 жертв её алчности, и маленькое, оскорбительно-блестящее зеркальце. На стене, кровью, выведено корявыми буквами: «Ты – основа валюты, которая осталась».
Последний монолог Марии (едва слышным шёпотом, полный отчаяния и самообмана):
— Я… Я не хотела… (долгая пауза, наполненная болью и раскаянием) Нет… Я хотела… Но они… они не должны были сопротивляться…
Она, обезумев от ужаса и боли, начинает биться головой о прутья клетки, пока не теряет сознание. На рассвете её находит бездомный, но, увидев на её платье знакомое имя «Крест», презрительно сплёвывает и уходит, оставляя её на растерзание воронам.