Мы от хулиганов женщин защищали...

«Мы от хулиганов женщин защищали,
  Хулиганы смылись – нас арестовали.
  Кому это надо? Никому не надо!
  А кому это нужно? да никому не нужно!»
                (Московская дворовая песня 1970-х годов)

Дело было в  Москве в 1978-м году... Я тогда был студентом Московского университета и, помимо не особо усердного изучения наук, активно занимался дзю-до и каратэ.

В тот вечер я собрался в кино на какой-то французский фильм (не помню уже, на какой) в ныне уже не существующий кинотеатр «Улан-Батор» неподалеку от станции метро «Академическая». И вот, выйдя из метро на Проспект Шестидесятилетия Октября (возможно ли более идиотское название улицы?!), я стал свидетелем следующей сцены.

На тротуаре у самого выхода из метро супружеская (по всей вероятности) пара выясняла отношения. Сильно пьяный, но крепко державшийся на ногах рыжеволосый детина бил кулаками по физиономии свою подругу - темноволосую молодую женщину с сильно подведенными глазами, которая не без успеха уклонялась от ударов и крыла своего «драгоценного» матом. Впрочем, некоторые удары она всё же пропускала, и на ее лице уже была заметна пара гематом, грозивших скоро превратиться во впечатляющие синяки.

Я с детства полагал (и полагаю сегодня), что мужчина, поднимающий руку на женщину, - не мужчина а, извините, - кусок навоза, независимо от того, какие поводы дала или не дала к этому поступку женщина. Кроме того, в фактическое отсутствие родителей, меня воспитывал дедушка – бывший военный, служивший в латвийской, а после 1941-го года – в советской армии. Так вот, дедушка четко вбил в мой мозг, что настоящий солдат (даже потенциальный) обязан всегда прийти на помощь тому, кого обижают и особенно, если обижают даму, даже если это ставит под угрозу его (солдата) жизнь и свободу. И это были не просто слова. Помню, как однажды к нам прибежала соседская девочка Гунта и, плача, рассказала, что её отец – латгалец Антон - бьёт ногами её маму – тётю Байбу...

О семейной паре дяди  Антона и тёти Байбы (так я их тогда называл) – разговор особый... Когда-то дядя Антон был студентом ПТУ, в котором преподавала только что окончившая институт тётя Байба. Дядя Антон влюбился в тётю Байбу, несмотря на разницу в возрасте – тётя Байба была старше его, хотя и незначительно - и предложил ей руку и сердце, добавив при этом, что в случае отказа покончит с собой. Тётя Байба (тогда ещё молоденькая девушка-преподаватель) ему отказала, и... Антон сдержал своё слово. Он залез на электрический столб, снял с себя рубашку и сунулся голой грудью на контакты... Нормального человека это бы безусловно убило, но дядя Антон остался жив, хотя после этого его могучую грудь украсил страшный шрам, похожий разве что на след от удара казачьей шашки. После этого тётя Байба согласилась стать женой красавца-ПТУшника, обладавшего к тому же звериной силой. Тётя Байба не особо любила Антона, но по её словам пошла на этот подвиг «ради спасения человеческой жизни»... Потом прошли годы... Стасть утихла, Антон – в то время уже мастер цеха - начал пить и во время запоев поджигать спичками денежные купюры из своей зарплаты, а также бить жену кулаками и ногами. Тёте Байбе было стыдно, и она терпела побои, никогда не кричала, не звала на помощь и никому не жаловалась. А синяки пыталась прятать под косметикой...

Но после того, как их дочка Инта поведала дедушке про то, что её папа избивает маму, дедушка побледнел, схватил лежавший возле печки топор и пошел к соседям...

О том топоре, кстати, разговор тоже особый... Топор был очень старый. Можно сказать, антикварный. На нем было клеймо «made in USA» - так что Бог весть, как он попал в довоенную Латвию. А когда я в 1989-м году репатриировался в Германию, то взял тот топорик с собой. Несколько лет спустя, уезжая из Германии в Канаду, я оставил его моим друзьям Натали и Хайнцу, которые... увезли его в Новую Зеландию, куда они переехали, чтобы заняться фермерством. Вот так путешествуют по свету некоторые, казалось бы, самые простые неодушевленные предметы...

Хотя при чём тут дедушкин топор? А топор этот - при том, что дедушка, крепко взяв его в правую руку, решительным шагом пришел на квартиру к дяде Антону и тёте Байбе и с порога заявил: «Если ты, сукин сын, ещё хоть один раз поднимешь руку или ногу на Байбу, то даю тебе слово офицера – я тебя зарублю вот этим топором! Меня, конечно, посадят в тюрьму, но мне это ничего: я уже старый и мне по-любому скоро помирать, но ты сдохнешь раньше меня». После этого дядя Антон тётю Байбу никогда больше не бил. Правда он стал открыто ей изменять, но это всё-таки дело иное...

Ну так ответьте мне, сделайте милость, мог ли я с таким воспитанием пройти мимо, когда при мне на глазах у удивлённой и не очень удивлённой публики рыжий урод избивает свою жену, любовницу или кем она там ему приходилась? А публика, кстати, тоже была хороша! Большая часть высокоморальных советских граждан просто проходила мимо. Некоторые, однако, останавливались и с интересом наблюдали увлекательное шоу. А ведь и правда интересно: насмерть убьёт мужик свою бабу или только слегка покалечит? Но я просто так пройти мимо однозначно не мог! К тому же, я был более чем уверен в себе как в человеке, изучавшем восточные боевые искусства. Посему я налетел на рыжего урода и нанёс ему серию ударов. Урод, однако же, был силён, крепок и мосласт, и вырубить его мне не удалось, хотя пару синяков на его мерзкой роже я точно оставил. В свою очередь он контратаковал меня, и я тоже пропустил пару его ударов, один из которых непостижимым образом рассёк кожу на моей голове...

В этот момент на тротуар въехала желто-синяя полицейская машина, из которой высыпалось несколько «слуг порядка», видимо вызванных кем-то из наслаждавшихся картинкой прохожих. И именно в этот драматический момент избитая своим возлюбленным подруга рыжего хулигана истошно завопила, указывая пальцем на меня: «Вот этот! Этот фашист начал драку! Его берите!»

Не знаю, почему и за что меня в России регулярно обзывали фашистом. Но так или иначе, не дожидаясь дальнейшего усложнения ситуации, я резко рванул с места представления и скрылся от блюстителей порядка в примыкавшем к станции метро маленьком парке. Бегал я тогда быстро, хотя блюстители, впрочем, меня не преследовали, так что дело кое-как, но обошлось, хотя в кино я в тот вечер так и не попал...

Ну и как, скажите, после этого защищать бедных истязуемых женщин?

22 мая / 2025