Генетический сбой

   Сергей сосредоточенно тер тряпочкой верх газовой плиты. В кухню вошла проснувшаяся жена.

- Ой! Какой молодец! Я вчера хотела сама протереть! - чмокнула мужа в щетинистую щеку: - Колючий!

- Кофе сбежал! – честно сознался Сергей: - А колючки вечером «сниму»… Баньку истопим и снимем.

- Ясно! А я уж подумала, не восьмое ли марта? – иронизировала Наташка.

Но на дворе поздний ноябрь. Несколько дней назад выпал первый снег: сырой, тяжелый, забелил степь, прибрал под себя мерзлую грязь, припушил кусты и сухие травы.

День воскресный. Сергей поднялся пораньше. Навел порядок во дворе, накормил скотинку, быстренько отгреб с дорожки мягкий снежок: снова насыпало за ночь, к утру перестал. Сейчас торопливо допивал кофе.

- Все! Побежал! – сказал жене, поднимаясь от стола.

У него было два страстных увлечения, без которых он, пожалуй, и не видел смысла жизни: охота и рыбалка. Еще с вечера приготовил все нужное для выхода в степь на зайцев, которые расплодились в оврагах и зарослях колючей чилиги. Дожидаясь сроков разрешения официальной охоты, Сергей не раз выходил в поле, просто так, посмотреть. Пару раз выгнал из кустов еще не вылинявших, бурых русаков. «Есть, зайчишки! Наплодились!» - удовлетворенно думал охотник. И вот, долгожданное время пришло.

- Серёж! – неожиданно попросила Наташка: - Возьми меня с собой! Правда! Я сто лет на лыжах не ходила.

- Не женское дело, охота-а! – пропел муж

- Соображаешь! – презрительно фыркнула жена: - Зато – она женского рода, грамотей! Сереж! Ну, возьми-и! Что я дома одна? Дети до вечера у бабушки, ужин я махом сготовлю. Возьми!

- Ладно! – смилостивился Сергей, глядя в жалобные глазки: - Лыж не надо, так пойдем. Только смотри, – пригрозил он: - Не ныть, и держаться строго за моей спиной! Что б я тебя даже и не видел!

- Ура! Я мигом!

…Во дворе к ним присоединился радостно улыбающийся Тотошка. Интересная история сложилась с этим песиком. Сергей давно мечтал заиметь настоящую охотничью собаку, и наконец, его желание оказалось осуществимым. Знакомый где-то раздобыл пятнистую суку спаниеля и ожидал от нее потомства. Через положенное время счастливый Сергей бережно нес домой лопоухого кобелька. Щенок посапывал у него за пазухой, пялился на свет сонными глазками.

- Какой хорошенький! – обрадовалась Наташка, принимая от мужа повизгивающего пузанчика. Прижала щенка к лицу. Песик поднял мордочку и лизнул ее в губы.

- Подлиза! – засмеялась женщина: - Тотошка! Тото-о-шенька!

- Какой Тотошка? – возмутился Сергей: — Это охотничий пес!

- Все равно! – заупрямилась жена: - Он будет Тотошей! Видишь, он уже запомнил!

Так и остался пес благородных кровей Тотошкой, с именем кошмарно легкомысленным для будущего охотника. Воспитывали его всей семьей. Но со временем Сергей с огорчением стал примечать в нем странные особенности: что-то не то происходило с пятнистым другом. Время подтвердило его не совсем хорошие подозрения. Сохранив внешние признаки спаниеля, Тотошка вырос совсем другим, чем надо было: масть, длинное туловище, большие висячие уши - это при  нем. Но ноги! Толстые лапы были значительно короче, чем полагалось по стандарту породы, делая из спаниеля мутированную таксу-переростка. Да еще и кривые: когда Тотошка бежал навстречу, казалось, что он катится на быстро вращающихся колесиках.

- Эх, Тотошка, Тотошка! – огорчался Сергей: - Действительно, Тотошка! Мутант ты, генетический сбой!

Тогда он сидел на крыльце, поглаживал пса по голове. У Тотошки выработалась особая привычка, которую он сохранил на всю свою долгую жизнь. Завидев сидящих во дворе хозяев, он осторожно подходил, клал свою большую голову кому-то на колени и замирал, чутко принимая хозяйскую ласку, внимательно глядя прямо в глаза человеку. Так он мог сидеть очень долго, пока его не отнимали от рук. Причем, вел себя пес не навязчиво: характером обладал спокойным, полным достоинства и солидности. Он даже обижался с достоинством: глянет укоризненно на обидчика, и медленно уходит, надолго, пока не простит.

Наташа не могла долго выдерживать спокойного взгляда собаки. Брала длиннющие уши и закрывала ими оба шоколадных глаза. Но доброму Тотошке нравилось все, он мог сидеть и так, с ушами на глазах… Лишь бы рядом …

- Почему он так смотрит? Бр-р! - говорила она мужу, отталкивая от себя Тотоху, - Знаешь, я, кажется, стала понимать, о чем писал Джек Лондон. Посмотри в эти глаза! Они как у человека...чувствуешь?

Еще Тотоха оказался очень дружелюбным: ему было все равно кто заходил в его двор. Одинаково приветливо улыбался всем. Только иногда, вероятно, вспомнив что он пес, подавал голос. И голос у него был странный: не по возрасту глухой и басовитый. «Не охотник и не сторож! - говорил Сергей: — Это же надо таким уродиться!». Привязи Тотошка не знал: жил вольно, в будке около крылечка. Бегал по селу, дружил со всеми псами и людьми. Его не трогали даже лютые псы пастуха, жившие неподалеку: кудлатые собаки с грозным рычанием подбегали к Тотохе, но он ложился, замирал всем телом, выказывая разбойникам свое крайнее миролюбие, и те, показав ему для порядка острые клыки, не найдя причины к драке, нехотя уходили, сердито оглядываясь назад. Сергей, глядя на такое, только вздыхал. Даже кошки, и те не признавали в песике своего извечного врага. Во дворе всегда жили два-три кота. Тотошка подружился с ними, и даже позволял им пересиживать дождь в своей будке. Правда, как-то вышел большой конфуз: в жаркий полдень Тоха пришел в свою «избу», намериваясь отдохнуть в холодке, но оттуда на него злобно зашипела старая Киса, которая разрешилась от бремени на его жилплощади. Пришлось оставить ее за котятами на месяц – другой…

Но все в жизни меняется, и чаще всего – неожиданно...Пришло время удивляться.

- Папа, а Тоха плавает! – сказал сынишка, вернувшийся с речки. Единственно, что больше всего полюбил пес, это детей, и всегда бежал с ними на реку.

- Как? Вы что, в воду его кинули?

- Нет! Он сам поплыл! На другом берегу в камышах утки зашуршали, а Тоха услышал и уплыл к ним…

- И что? – оторопел от нежданного заявления Сергей.

- Ничего! Долго шарился в камышах, потом вернулся.

- Да-а! – протянул хозяин, с сомнением поглядев на дремавшего пса.

Через время ребята снова вернулись с реки. Тотошки во дворе не было.

- В кустах остался, – пояснили сыновья: - Он всегда по ним бегает, кого-то ловит. А сегодня нору разрывает: суслика выкапывает. Зарылся, один хвост из норы торчит. Мы его звали, а он не пошел, трудится…

Тотошка прибежал домой только к вечеру: усталый, перепачканный землей и глиной, плюхнулся на крыльцо, довольно щурился шоколадными глазами.

- Ты что, брат? – Сергей присел над собакой. Тоха дружелюбно молотил по доскам толстым хвостом: - Не уж то кровь проснулась? А, Тоха? Гены разыгрались?

Улыбающийся Тотошка перевернулся на спину, выставил толстое брюшко: «почеши, хозяин!».

Вот так всё и вышло. А вышло, что, несмотря на внешние недостатки, Тоха оказался на удивление способным к охоте, и, что самое любопытное, никто его этому не учил. Он сам приносил подстреленных уток. Умело гнал по кустам прямо на Серёгу зайцев, храбро облаивал лис и корсаков. Единственное, чего он не делал, не лез в норы к суркам и барсукам: лаял в черноту, но не лез.

- Цены ему нет! – хвастал счастливый Сергей перед друзьями: - А как все начиналось? Хохма! Мутантик мой... косолапенький! - любовно гладил мягкую шерстку.

Тотошка сидел, смотрел на хозяина, стучал по земле хвостом и как всегда – улыбался... всем…

…Заячьи следы пошли сразу за деревней: сдвоенные, продолговатые ямки от задних лап и точечные от передних. Следов много, прямо как тропы.

- Хорошо погуляли ночью, ушастые! – удовлетворенно отметил Сергей: - И лисы, и корсаки наследили.

Он одет в белый, одноразовый костюм, которые продаются в ветеринарных аптеках. Рядом шла Наташа: она была значительно меньше высокого, крупного мужа. Такой же, как и у него, костюм, висел на ней как на маленьком манекене, но женщину это не смущало. Всего делов-то, подвернуть на руках и ногах. А остальное…не на бал же собрались, на охоту.

…Километрах в двух от поселка широкий, но не глубокий овраг. Он начинался далеко, в каменистых сопках, разрезал степь напополам, тянется до самой реки. По весне в нем бурлила вешняя вода. Когда она спадала, на прогретых проплешинах густо высыпали мохнатые первоцветы. Позже, в начале мая пробивались тюльпаны: красные, синие, желтые, но белых было больше. Летом овраг густо зарастал чилигой и шиповником, давая приют птицам и мелким зверькам. В долгую зиму овраги становились прибежищем русаков: крупные зайцы находили там и корм, и убежище от злых буранов, которые, бывало, бушевали над степью по несколько дней.

- Пришли! – сказал Сергей, вынимая их чехла двустволку «двенадцатку»: - Тоха-а! Ищи…

Верный своей привычке, Тотошка побежал по краю оврага. Метров через сто нырнул в заросли.

- Если найдет, то на нас выгонит! – негромко произнес охотник, отходя чуть в сторону от ложбины: - Ты стой за спиной! – инструктировал он притихшую жену: - Запомнила? Всегда будь сзади… и не шурши…

Он внимательно вглядывался вперед. Невидимый пес обшаривал кусты, иногда он высоко подпрыгивал, осматривался. Его длинные уши потешно взлетали вверх выше головы и опускались вместе с ним.

- Смешно! - прошептала Наташка: - Помнишь, как он теленка нашел?

- Помню! – недовольно пробурчал Сергей: - Все, не дыши…

…Несколько лет назад капризная первотелка растелилась где-то у реки, в широкой пойме, сплошь заросшей кустарником и спрятала в нем свое дитя. Половину дня Сергей с сыновьями прочесывали кусты, но теленка так и не нашли. Телка мирно паслась неподалеку, бдительно наблюдая за своими хозяевами. Устав от бесполезных поисков, они решили подкараулить ее, когда она выйдет на кормежку телка. Но осторожная скотина даже и не думала выказывать свою захоронку.

- Это же надо! – ругался Сергей: - Глядите, ведь домашняя тварь, а инстинкты - как у дикой. Наглухо сосунка положила: и он, телок, в шаге от него пройди, не шелохнется. Вот природа мать, наделила интеллектом.

На другой день их осенило: Тотошка! И действительно, пес время зря не терял и скоро громко залаял, и в кустарнике испуганно бякнул поднятый им теленок. А к ним на всех парАх летела разъяренная мамаша. С трудом, но телка изловили, успокоили и вернули самовольную беглянку. И все благодаря Тохе…

…Тоха подал голос! Но у него была одна особенность: он коротко взлаивал всего один раз, а дальше гнал дичь молча. Сергей вынужден был смириться с этим недостатком: мутант, что с него взять. Но мутант свое дело исполнял безупречно. Сзади хрустнула снегом дышавшая в спину мужа Наташка.

- Не дыши! – яростно зашипел муж.

Заяц выскочил из кустов как всегда неожиданно, чуть левее чем предполагал охотник. Он резко развернулся в сторону зверька, вскинул привычным движением ствол и… зацепившись локтем за жену, подался назад. Звонко хлестнул выстрел, посылая в мутное небо крупную дробь.

- Ой! – пискнула Наташка: - Тяжелый! Раздавил!

Обозленный охотник откатился в сторону, лежал на снегу, яростно сверлил глазами жену.

- Я не виновата! – оправдывалась она: - Ты сам сказал: стой за спиной. Я и стояла… А заяц где, убежал?

- Да, стоять приказал! Но не так близко! Ты же прилипла ко мне!

Их кустов вынырнул Тотошка. Деловито обшарив местность, не найдя убитого или раненого зайца, уселся перед людьми. «Ну, что будем делать дальше?» - спрашивали его глаза.

- Что-что! – рассердился Сергей: - Говорил же, не женское это дело… Эх, Наташка! Ей богу, перед собакой стыдно…

Через час Тотоха поднял еще одного зайца, но Сергей постыдно промазал и зверек скрылся в степи.

- Все! Решительно заявил Сергей: - Идем домой! Не судьба сегодня, не катит фортуна…

…В дом Сергей заходить не стал: остался во дворе и начал работать. Работал долго, ожесточенно, почти дотемна, пока не вышла злость. Сердился: на себя, на Наташку, на резвого зайца, одним словом, на всех и вся. Настроение было безнадежно испорчено. Тотошка покрутился возле него, но почуяв в голосе хозяина что-то неладное, тихонько исчез. Ближе к вечеру потеплело и повалил снег: крупные, лохматые хлопья словно в сказочной новогодней открытке покрывали крыши и деревья.

В коридоре Сергей долго и громко топал, отряхивался, готовясь к недоброй встрече с женой. Не то, чтобы намеревался продолжить нелепо возникшую ссору, но чувствовал, еще не выкипело его великое возмущение. В зале бормотал включенный телевизор, разговаривали вернувшиеся домой сыновья. На кухне что-то шипело и шкворчало. Вкусно пахло котлетами.

- Вовремя! – сказала, выходя к нему Наташа, держа перед собой перепачканные мукой руки: - Сейчас я картошечку молочком залью, будет толченка… Дети пришли… Мой руки…

- Снег пошел! – виновато улыбаясь, миролюбиво ответил Сергей: - Не остановится, так к утру все завалит. А котлетки, это хорошо!

Ужинали всей семьей. Дети рассказывали о чем-то своем.

- Кушай! – Наташа заботливо подкладывала мужу в тарелку: - Хорошие котлетки вышли. А заяц… Ну его, пусть бегает! Что мы, голодные что ли, за зайцами гоняться… Сашенька, вынеси Тотошке котлету, угости своего друга…

…Тотошка прожил долгую, по собачьим меркам, жизнь. Жесткие волосы на его морде и спине свернулись в кудри, поседели. Но ходил с хозяином на охоту, бежал за детьми на речку. Странно, сырую рыбу он никогда не ел, даже когда был голоден. Наверное, из-за того, что его, когда он был маленьким, поцарапала зубами большая щука, спиннингом выброшенная на берег. С тех пор он яростно облаивал бьющихся в траве пойманных больших рыбин, но приближаться к ним опасался. Случилась с ним еще одна неприятность: он попал под случайный выстрел Серегиного друга. Раны зажили, но ружья Тотошка стал побаиваться, охотничий пыл начал угасать. Но скоро угас и он сам: тихо умер на восемнадцатом году своей жизни.

Сергей тогда был в длительном отъезде. Повзрослевшие сыновья сделали все сами: обернули тело старого друга в новую мешковину и похоронили на берегу реки. Правда, через недельку, придя на рыбалку, заметили: под могильный камень кто-то подрывался, наверное, оголодавший корсак. Ребята не поленились, натаскали с переката больших камней и выложили над Тотошкой широкую пирамидку. Частенько, проходя мимо, они докладывали камни и пирамидка – росла… До тех пор, пока дети не выросли и не уехали в город. В поселке так: все выросшие дети уезжают в город и деревни пустеют… Остаются стареющие взрослые, река и степь под синим небом, в котором, высоко - высоко, крохотными точками парят беркуты или журавли…

А Тотошкина пирамидка – начала расти. Случайные люди, проходя по берегу реки, докладывают в нее камни, не подозревая, кто и зачем ее выложил. Есть такая примета: положишь камень, значит еще вернешься…

Автор: vasiliy.shein