За гранью

Первоначально экипаж корабля был интернациональным, но за время полёта, после смены множества поколений, понятие «национальность» потеряло всякий смысл. Время старта отодвинулось так далеко, что воспоминания о Земле, запечатлённые на архаичных носителях информации, не вызывали у нынешних обитателей космического ковчега особых чувств. Изредка возникавшие мысли о далёкой прародине не давали повода к ностальгии и быстро сменялись другими, более привычными и актуальными.
О конечной цели путешествия тоже мало кто задумывался. Люди просто жили – выполняли свои функции и развлекались, влюблялись и женились, воспитывали детей и внуков, умирали. На смену им приходили другие, и, казалось, так было вечно и так будет всегда. Конечно, в круговороте жизни случались важные события, появлялись новые веяния, необычные воззрения, замечательные изобретения, но все эти новшества со временем неизбежно погружались в пучину обыденности. И когда был изобретён макроскоп, никто особо не удивился – мало ли до чего додумаются учёные головы…
Однако, совсем иное действие  это изобретение произвело на капитана корабля и, по совместительству, руководителя экспедиции  Ланса. Началось с того, что он был официально приглашён в бокс А-14, где располагалась лаборатория, сотрудники которой изучали дальний Космос. Подобная работа невозможна без мощных и чувствительных приборов, поэтому тут же, в лаборатории, такие приборы изобретались, испытывались и использовались в научных целях. Достижения учёных, чаще всего, также оставались незамеченными или, по крайней мере, не могли поразить воображение корабельного общества Но это новое изобретение…
В боксе А-14 состоялся конфиденциальный разговор капитана Ланса и руководителя лаборатории Бобрина. Из его объяснений капитан Ланс понял, что макроскоп позволяет смотреть на Космос в принципиально ином масштабе, то есть, не только зрительно приближаться к удалённым объектам, но и видеть всю картину как бы со стороны. Для наглядности и сравнения Бобрин включил сначала обычный телескан, и на экране возник привычный космический пейзаж, которым капитан любовался ежедневно на своём рабочем месте. После отключения телескана в дело вступил новый прибор, и экранная картинка сильно изменилась. Космический мрак, расцвеченный мириадами звёзд, сгустился до почти полной темноты, стал настолько плотным и однородным, что сквозь этот мрак не проглядывали искорки небесных тел. Впрочем, приглядевшись, Ланс увидел чуть заметный пульсирующий огонёк и перевёл вопросительный взгляд на Бобрина. Тот, сделав краткую паузу, осторожно предположил:
– Думаю, что это наш корабль.
– Что из этого следует? – спросил капитан. Он был разочарован и не считал нужным скрывать своё разочарование. – Изменился формат изображения, но какое это имеет значение для жизни корабля? Простите, я не понимаю смысла происходящего.
Бобрин молча ткнул пальцем в клавиатуру, картинка сдвинулась. Бесконечный космический мрак принял вдруг некое очертание – левая часть экрана заполнилась розоватым светом; между этим розовым полем и тёмной громадой Космоса пролегла дугообразная расплывчатая линия. Пульсирующий огонёк, отмечающий положение корабля, двигался в сторону этой линии и был совсем близко от неё.
– Что это? – изумлённо спросил Ланс.
Бобрин снова немного помолчал и ответил так же осторожно:
– Думаю, что это грань.
– Что вы имеете в виду? – спросил капитан, ощущая сильное внутреннее беспокойство.
– Грань между Космосом и… – Бобрин замолчал, то ли не находя нужного слова, то ли не решаясь его произнести.
– Космос бесконечен, – заявил капитан, стараясь не только выглядеть, но и быть уверенным. – Материя не имеет предела.
– Относительно материи можно согласиться, – с той же осторожностью сказал Бобрин. – Однако, то, что мы называли бесконечным Космосом, видимо, имеет определённые границы.
– Этого не может быть! – возмутился Ланс. – Это противоречит…
Бобрин ткнул пальцем в клавишу, оконечность тёмного овала сдвинулась вправо, розовое сиянье заполнило почти половину экранной плоскости. Ещё несколько быстрых щелчков, и стало понятно, что на картинке не просто овал, а часть сферы. И эта сферическая поверхность залита розовым светом, сквозь который с трудом пробивается корабельный огонёк-пульсар.
– Мы приближаемся к разделительной грани.
– Грани чего? – сдавленным шёпотом спросил капитан.
– Не знаю…

Два с половиной месяца напряжённой работы дали свой результат: макроскоп был модернизирован, усовершенствован, доведён до ума. За это же время корабль почти преодолел разделительную грань между тем, что ещё недавно называлось бесконечным Космосом, и неведомым розовым пространством. Свет, заполнявший это пространство, был таким ярким, что все корабельные обитатели уже видели его без всяких приборов. В обществе начались пересуды, поползли слухи и предположения. Отсутствие официальной информации превращало эти предположения в самые диковинные домыслы. Кончилось тем, что стихийно возникла группа особо любознательных граждан, которые обратились к капитану корабля за разъяснениями.
Ланс пообещал разобраться и, не откладывая дела в долгий ящик, отправился в бокс А-14. Когда он вошёл в лабораторию, все сотрудники во главе с Бобриным столпились около усовершенствованного макроскопа. Учёные стояли и сидели в самых разных позах, но на всех лицах застыло одинаковое выражение чрезвычайного изумления. Было так тихо, что капитану стало не по себе.
– Что? – спросил он почему-то шёпотом. Бобрин, судорожно вздохнув, молча кивнул в сторону прибора. Ланс с любопытством взглянул на экран и увидел мутноватую, расплывчатую картинку, напомнившую древние фильмы о жизни землян. С большим трудом можно было разглядеть детали и подробности. Интерьер представлял собой что-то вроде крохотной кухни, посреди которой стояла старая женщина в белой косынке и таком же переднике. Несмотря на лёгкое колебание всего изображения, было понятно, что старушка неподвижна, её правая, застывшая в воздухе рука с зажатой в ней вилкой протянута вперёд, навстречу кораблю.
– Что это? – спросил капитан.
Бобрин несколько раз щёлкнул по клавиатуре, изображение дрогнуло и сдвинулось с места.
– Динамическая панорама, –   пояснил Бобрин. – Осмотр объекта с разных точек.
Камера как бы поднялась выше, и Ланс увидел объёмный эллипс тёмного цвета, который располагался в центре, а справа и слева частично просматривались два таких же эллипса. Камера поднялась ещё выше, и оказалось, что все три эллипса расположены на чёрном диске, имеющем значительное возвышение по краю. Ланс невольно улыбнулся.
– Похоже на три котлеты, которые лежат на большой сковородке, – сказал он. – Зачем вы показываете мне эти архивные кадры?
– Это не архив, – прошептал Бобрин. – Это действительно котлеты, лежащие на сковородке. И эти котлеты жарит старая женщина, которую вы уже видели.
– Объясните, что всё это значит?
– Всё очень просто: перед нами картина окружающего мира в супермелком масштабе. Не будь у нас макроскопа, мы не смогли бы увидеть эту картину. Но, увы…
Бобрин как будто сожалел о том, что его сотрудники изобрели этот уникальный прибор.
– Ничего не понимаю, – пробормотал капитан.
– Всё очень просто–   повторил Бобрин. – Солнечная система, откуда когда-то началась наша экспедиция, представляет собой всего-навсего атом, он имеет энергетическое ядро (Солнце) и элементарные частицы (планеты). Из подобных атомов состоят молекулы – Галактики, из молекул складывается Космос. Но для макромира, в котором живёт виденная вами старушка, Космос, который мы считали бесконечным, всего-навсего котлета на сковородке. И нам с вами посчастливилось выбраться на поверхность этой котлеты. А рядом ещё парочка таких же Космосов.
Ланс долго молчал, на лице его застыло изумление. Наконец, это лицо дрогнуло, капитан перевёл взгляд на Бобрина.
– Что же делать?
– Вы спрашиваете, как предотвратить панику на корабле?
Ланс вздрогнул – о панике на корабле он пока ещё не додумался. Слова Бобрина разбудили в душе капитана страшное беспокойство.
– Да, да, именно это я имел в виду!
– Прежде всего, никто не должен знать о макроскопе.
– Согласен, – горячо поддержал Ланс.
– Кроме того, необходимо развернуть корабль на 180 градусов и двинуться в обратную сторону.
– Разумно, – согласился капитан.
– Нужно узнать как можно больше о пространстве, которое нас окружает, полученную информацию засекретить.
– Зачем?
– Когда-нибудь, – заговорил Бобрин, – наши далёкие потомки доберутся до Земли и передадут эти сведения человечеству.
Ланс помолчал, глядя в одну точку, потом перевёл взгляд на Бобрина и тихо спросил:
– Вы думаете, человечество будет радо?