Паспорт

«Я
__достаю
______из широких штанин
дубликатом
______бесценного груза.
Читайте,
____завидуйте,
_______я –
__________гражданин
Советского Союза.»
В. В. Маяковский

Во времена Великой Империи это была очень почётная книжица. Первый раз её получали в 16 лет, это было событие. Даже так – Событие! Человек сразу становился на целую ступеньку выше, и мог считаться объективно и социально взрослым. Не все это изменение в жизни ценили, но почти все в социально приемлемом слое уважали. В разных семьях готовились к этому по-разному, часто отмечали и праздновали – человек вырос официально! Он начинает самостоятельный путь и будет творить историю государства наравне со всеми!

Потом Империи не стало, однако инерция разрушения больших объектов занимает длительное время, буквально пропорционально их размерам. Житейский уклад и народные устои сохраняются долго, не говоря о традициях, а вот юридические аспекты исчезают быстро… Но не настолько, чтобы моментально одни документы поменялись на другие.

Шёл 93-й год…

Вместо одного государства уже официально было объявлено другое, но процесс разрушения старого и трансформации в новое только набирал обороты. Сложное было время…

А лето в тот год выдалось хорошим – жаркое, приятное. Последнее лето перед окончанием школы, дальше последний класс и впереди целая жизнь, о которой пока особо не думалось. То, что происходило в стране, особо его не трогало. Он не понимал. Родители как-то тревожно порой общались, иногда вдруг не было продуктового изобилия дома, но что-то поесть находилось всегда. Какими усилиями это достигалось, он понял только много лет спустя. А тогда было просто лето, и он счастливый и спортивный как обычно побежал на карьеры за городом. Он каждый день вставал утром по будильнику в 6 утра и направлялся туда: полчаса пешком сквозь город до окраины, а потом бегом по песчаной дороге мимо нефтяных «качалок» до мест, где начинались карьеры с водой. Там шёл ещё дальше, любуясь степными пространствами по сторонам, вдоль этих карьеров к самому дальнему.
 
Когда-то здесь были болота, десятки лет назад, потом при освоении Сибири шли за нефтью и покрывали всё тоннами песка, бурили скважины, дающие это ценное сырьё. А когда напор ослабевал, нефтяные вышки убирались и ставили те самые «качалки», планомерно высасывающие остатки недр в час по чайной ложке ещё годами. Город разрастался и постепенно его окраины приблизились к этим некогда отдалённым местам, на которые раньше попадали только на транспорте. Остатки этих месторождений заполнялись сезонной влагой и так формировались те самые карьеры, на которые народ летом стекался отдыхать – загорать и купаться.

Дальний карьер ему нравился тем, что до него редко добирались отдыхающие – меньше мусора, вода почище в силу его большого размера и глубины, а ещё там была забытая медленно ржавеющая баржа, которая непонятно как очутилась – будто упав с неба. Видимо, давно этот карьер соединялся протокой с большой рекой, до которой было несколько километров. Судно было не на берегу, а прямо в карьере – нужно было доплыть несколько десятков метров, а потом, забравшись, позагорать или понырять с большой высоты. Детская начитанность обуревала фантазию приключенческими сюжетами, в которых это забытое плавсредство могло хранить некие таинства или даже сокровища. Однако баржа была брошена и пуста – никаких кладов или хотя бы забытых предметов быта.

В это утро, как обычно жаркое, он добрался до последнего карьера, где бегом, где шагом часам к восьми. Было хорошо. Будний день, спозаранку, в этих окраинах никого нет, дорога пустынна. Можно предаться своим мыслям. Он позанимался всякими спортивными упражнениями и сел медитировать.

Тёплый ветер обволакивал лоб, за прикрытыми веками была багряная тишина, изредка прерывающаяся мерцанием кратко живущих болидов, в ушах сквозь окружающие природные звуки проступало безмолвие. Мир был в тиши и благости. Когда покой опустился ему в душу, и он почти ушёл в небытие, промелькнула метеором мысль, что готов паспорт.

Очнулся и подумал, что по срокам вроде как пора, хотя ещё никто ничего не сообщал. А паспорт – это круто, настоящий документ. В душе снова поднялось волнение, как в то время, когда пришёл его оформлять. И гордость. Паспорт – это важно! В его семье чтили страну, в которой проходила жизнь. Несмотря на все тяготы и лишения в последние времена перестройки, а теперь и вообще непонятный хаос, верили, что сейчас всего лишь косметические изменения, и страна продолжит быть Великой!

Решил сплавать до баржи и потом возвращаться. Душу грело – а вдруг паспорт и правда уже готов, можно будет похвастаться друзьям. И я – взрослый!

Разделся и пошёл в воду. На кромке, где вода уже лизала влажный песок, заметил: то появляется, то скрывается под набегающими волнами нечто блестящее. Нагнулся и пригляделся – это были осколки бутылки. Вот же зараза, подумал, а если кто наступит – случайно ведь увидел, а другие и не заметят. Добрались и сюда туристы, – вознегодовал. Решил убрать, а то ведь эта мина может «наделать делов»…

Стал аккуратно доставать осколки и относить поодаль, складывая в заметную горку, на возвышении, видимом со всех сторон. Странное решение – может показаться. Но никакой сумки у него при себе не было. И мусорных куч в округе тоже не наблюдалось. А так хотя бы будет видно издали – предостережение другим редким гостям этих мест. В процессе выкапывания из песка и переноса остатков бутылки он задумался о чём-то и оступился. Осколок вошёл точно в середину стопы. Боль резко обожгла и вернула к реальности. Хороший такой осколок, глубоко пробил плоть.

Сел на землю, задрал ногу посмотреть и достал эту нерадивую стекляшку, которая сразу беспечно заблестела на солнце, будто улыбаясь миру. Кровь лениво проступила и, словно подумав, медленно, но уверенно потекла.

Спокойно подумал, больше из-за непонимания последствий – и что теперь?! Надо осколки убрать.

Опираясь на носок повреждённой стопы, ковыляя, повытаскивал и перенёс все осколки, которые были видны. Собрал красивый небольшой стеклянный постамент – как-то их немало оказалось: хорошая компания тут видимо когда-то погуляла…

Подумал ещё, что может не их вина – давно это было: закопали, а вода добралась и размыла. Хотел клад от баржи и таинство – получите и распишитесь. Как говорил Воланд: «Бойтесь своих желаний — они имеют свойство сбываться.»

Как ногу не берёг, от сокращений кровь текла сильней. А из одежды только шорты и майка спортивная. Обувь – «шанхайки», такая плоская резиновая подошва с матерчатым верхом. Модны тогда были китайские боевики, в которых мастера в этих тапочках элегантно громили несметное количество злодеев.

Майкой что ли перевязать, но тогда ногу в обувь не засунешь, а босым по твёрдому грунту ковылять – и проблемно, и заразу подцепишь ещё какую. Носком одним перетянул стопу поперёк пореза, второй сверху надел и вставил стопу в обувь. Плотно вроде – продержимся.

И почапал.

Уже через несколько шагов стало обильно влажно. Кровь текла несмотря на предпринятую попытку её заблокировать. Пока шёл бодро. Вскоре при ходьбе появился характерный звук – чвяк-чвяк…

Солнце пекло и как будто ощутимо давило на плечи.

Чвяк-чвяк, чвяк-чвяк, чвяк-чвяк...

Как-то постепенно стало утомительно идти.

Чвяк-чвяк, чвяк-чвяк, чвяк-чвяк …

Мысли разнородные были, о плохом не думалось.

Чвяк-чвяк, чвяк-чвяк, чвяк-чвяк …

Стало клонить в сон постепенно.

Чвяк-чвяк, чвяк-чвяк, чвяк-чвяк …

В «шанхайке» уже даже хлюпало. Надо держать темп.

Чвяк-чвяк, чвяк-чвяк, чвяк-чвяк …

Паспорт ещё не получил. Надо получить. Так он не готов ещё. Не говорили.

Чвяк-чвяк, чвяк-чвяк, чвяк-чвяк …

А если тут прилечь, поспать… Но дорога песчаная, твёрдая – сбитая временем и транспортом, с гравием, не прилечь нигде.

Чвяк-чвяк, чвяк-чвяк, чвяк-чвяк …

Паспорт же. Какой спать. Никуда не денется, завтра дойду. А может и не сделали ещё. Надо посмотреть по сторонам, пока иду, выбрать место и поспать.

Чвяк-чвяк, чвяк-чвяк, чвяк-чвяк …

Из обуви уже стало вытекать на дорогу, сзади оставались бурые следы, которые солнце быстро высушивало.

Чвяк-чвяк, чвяк-чвяк, чвяк-чвяк…

Как-то очень устал. Перетренировался, наверное…

Чвяк-чвяк, чвяк-чвяк, чвяк-чвяк…

В сон рубило уже. Шёл как-то механически, на «морально-волевых»…

Чвяк-чвяк, чвяк-чвяк, чвяк-чвяк…

Нефтяные качалки. О, город близко. Там недалеко.

Чвяк-чвяк, чвяк-чвяк, чвяк-чвяк…

В обуви уже не хлюпало, а ощущение, будто кусок масла под стопой.

Чвяк-чвяк, чвяк-чвяк, чвяк-чвяк…

Будни проснувшегося города, шум улиц и много людей.

Чвяк-чвяк, чвяк-чвяк, чвяк-чвяк…

Ну тут уже не поспишь. Подумают алкаш с утра нарезался – только таких под заборами видел. Надо идти.

Чвяк-чвяк, чвяк-чвяк, чвяк-чвяк…

И паспорт. Всем похвастаюсь.

Чвяк-чвяк, чвяк-чвяк, чвяк-чвяк…

Почему-то паспорт держался незыблемым монументом в горячечном восприятии. Была какая-то прострация, посреди которой этот красный документ возвышался маяком, который не давал утонуть.

Чвяк-чвяк, чвяк-чвяк, чвяк-чвяк…

Кто-то поздоровался. Не ответил. Не было сил. Казалось, чуть упустишь концентрацию на пути и сгинешь…

Чвяк-чвяк, чвяк-чвяк, чвяк-чвяк…

А вот уже и свой двор.

Чвяк-чвяк, чвяк-чвяк, чвяк-чвяк…

Зашёл в квартиру.

Снял обувь, в шанхайке буреющая масса, пропитало все насквозь, но даже ещё была вязкая лужица, будто покрытая тиной. И вроде не больно. Наверное зажило, – наивно подумал.

С кухни раздался мамин голос: «Звонили, паспорт готов – сходи, а то у них там сегодня короткий день, до часу».

Он посмотрел на часы – двенадцать.

Пошёл в ванную, стал снимать носок – взвыл от резкой боли, когда отслоил от раны. Кровь сразу попыталась хлынуть, но уже вяло как-то, без особого энтузиазма. Обмыл холодной водой – она вернула немного из сумеречного состояния. Плотно перевязал ногу бинтом, как учили на уроках ОБЖ, вставил в забуревшую обувь и пошёл за паспортом.

Глупый он был, дурак…

Зато полученный паспорт был как Звезда Героя. Держал его в руках и не мог выразить словами почти вселенское ощущение – вот, стал частью чего-то огромного, масштабного, почти бесконечного. Стал своим среди равных и великих…

24.05.2025