Кровавая Луна

            *пролог*

В XXI веке сложно поверить в древние проклятия.



Мир давно стал цифровым, прозрачным, контролируемым. Камеры на каждом углу, спутники следят за каждым шагом. Кажется, что от зла больше не спрятаться — всё можно объяснить, измерить, зафиксировать.



Но есть места, которые не вписываются в эту картину. Пятна на карте, которые не гуглятся. Города, про которые никто не знает, пока не станет слишком поздно.



Харроу — один из таких.



Он не значится в туристических справочниках. Его нет на современных навигаторах — только старые дорожные карты ещё помнят его очертания.

Он стоит среди лесов, отрезанный от мира. Словно застрял между эпохами.

И каждые тридцать лет он просыпается.



Никто не знает, что именно живёт под землёй Харроу. Или, может быть, внутри него самого. Но с каждым циклом исчезают люди.

Без следа. Без звука.

И всегда в одну и ту же ночь — когда на небе поднимается Кровавая Луна.



Это должно было быть всего лишь ещё одно расследование.

Пропавшие люди, тревожные слухи, древние символы.

Но детектив Эллиот Грей скоро узнает: не всё можно объяснить протоколами. И не всех монстров можно посадить за решётку.



Некоторые из них живут в тенях.

Иные — внутри нас.

         *Кровавая Луна *
   
А самые древние... ждут, когда мы сами откроем им дверь.

Старый город Харроу стоял на самой окраине цивилизации — забытый всеми, затерянный среди бескрайних лесов и туманных холмов. Сюда редко заглядывали чужаки, а те, кто всё же приезжал, уезжали так же быстро, как и приходили. Особенно в октябре, когда ночи становились длиннее, а луна над готическим шпилем древней церкви окрашивалась в кроваво-красный цвет, будто сама природа предупреждала о надвигающейся беде.



Детектив Эллиот Грей прибыл в Харроу по странному и тревожному делу: за последние три недели бесследно исчезло пятеро человек. Никаких следов борьбы, никаких улик — просто пропали, словно растворились в ночном воздухе. Все исчезновения происходили ночью, недалеко от старого кладбища у подножия зловещего холма Висельника, где мрачные легенды города переплетаются с древними суевериями.



Эллиот вышел из машины, глубоко вздохнул влажный осенний воздух и закурил, пытаясь заглушить холодок тревоги, пробежавший по спине. Город был окутан гнетущей тишиной — даже ветер казался затерянным и боялся потревожить древние тайны, скрытые в его тени. Внутри него нарастало нечто большее, чем просто тревога — это была древняя, первобытная боязнь, предчувствие чего-то ужасного.



Первым делом он направился в полицейский участок. Местный шериф, Джозеф Кейн, встретил Эллиота с явным недоверием и тревогой.



— Вы не понимаете, во что ввязываетесь, детектив, — сказал он, голос его был низким и глухим. — Харроу не терпит чужаков. Особенно в такие ночи.



— Я здесь, чтобы найти людей, — твёрдо ответил Эллиот. — Я не верю в призраков и суеверия. Люди исчезают по причинам, а не из-за ночных страшилок.



Шериф мрачно усмехнулся, глядя куда-то в сторону.



— Это не байки. Сегодня — Кровавая Луна. Раз в тридцать лет она встаёт над Харроу. И каждый раз вместе с ней приходит что-то... древнее, голодное. Что-то, что забирает наших людей.



Эллиот молча слушал, ощущая, как слова шерифа будто отбрасывают его обратно в детство — туда, где он впервые столкнулся с тем, что не поддаётся разуму.



В кабинете полиции, перелистывая старые дела, он заметил тревожную закономерность: исчезновения происходили строго по лунному циклу — раз в шесть ночей. Следующая ночь — сегодня.



— Что это за холм Висельника? — спросил он, сжимая в руках пожелтевшие фотографии.



— Место старое, — ответил шериф с тяжелым вздохом. — Раньше там казнили преступников. А ещё раньше, говорят, там проводились жуткие обряды — ещё до появления христиан. Многое из этого забыто или отвергнуто, но память в этих местах жива.



— Суеверия, — холодно сказал Эллиот, но в душе почувствовал, что это гораздо больше.



— Может быть. Но вот что я скажу: в ночь Кровавой Луны лучше держаться подальше от холма.



Несмотря на предупреждение, Эллиот решил проверить всё сам. Он направился к кладбищу у подножия холма, беря с собой лишь фонарь и старую волю к правде. Чем ближе он подъезжал, тем тяжелее становился воздух — туман сгущался, словно живое существо, что пыталось его задержать.



На кладбище всё казалось замерзшим во времени. Полуразрушенные надгробия, обросшие мхом кресты, скрипящая ограда — все это словно впитывало в себя ужасы прошлого. Вдруг тишину прорезал щелчок — сухая ветка, переломленная невидимой рукой. Эллиот резко обернулся, выхватил пистолет, свет фонаря метнулся между деревьями — но никого не было.



И тогда он увидел их — два светящихся алым огнём глаза, смотрящие на него из глубины тумана. Глаза, в которых не было жизни, только голод и бездушная пустота. И как только он попытался приблизиться, они растворились, как будто никогда и не существовали.



Тишина вернулась, но её пронзил низкий, протяжный вой — словно сама земля кричала от боли и страха.



Эллиот не стал дожидаться конца ночи — он бросился обратно к машине, сердце колотилось так, будто вырвется из груди. Часы на приборной панели показали ровно полночь — и в этот момент луна взошла, огромная и багровая, заливая всё вокруг кровавым светом.



Это была Кровавая Луна. И это было только начало.



Путь до мотеля казался бесконечным. Эллиот едва сдерживал дрожь в пальцах. Эти глаза — были ли они плодом его воображения? Нет, слишком реальными, слишком зловещими. В комнате мотеля пахло плесенью и заброшенностью, старинная люстра тихо покачивалась, словно сама она боится ночи.



Луна за окном кроваво светила, заливая комнату зловещим светом. Эллиот сел на кровать, и воспоминания накрыли его, словно волна.



Двадцать лет назад, в городе Боуэн, молодой детектив только начинал свой путь. Его первым делом было исчезновение мальчика. Последний раз тот был замечен у заброшенной часовни — месте, наполненном темными символами и шорохами, которые никто не хотел замечать. Мальчика так и не нашли, а спустя несколько дней в городе начали пропадать другие. Тогда старик сказал ему слова, которые он долго не мог забыть:



— Это Метка Луны. В красном свете не умирают. Исчезают, будто их вырезали из самой ткани мира.



Он смеялся тогда, но после той осени ничего не было прежним.



Проснувшись, Эллиот понял, что прошлое и настоящее переплелись — как клубок змей, не давая ему покоя. Он знал — это дело касается его лично.



Наутро он снова встретился с шерифом Кейном. Тот выглядел разбитым, как будто годы страха осели на его плечах.



— Ты видел, что было на холме? — спросил он тихо.



— Да. Там были глаза. Туман. Шёпоты.



Шериф передал ему старую папку с газетными вырезками и заметками — хронику исчезновений за последние сто лет. Каждые тридцать лет, при Кровавой Луне, люди пропадали в этих местах. Легенды говорили о Вратах — переходе между мирами, через который проникало что-то зловещее.



— Никто не знает, что именно это, — проговорил шериф, — и никто, кто прошёл через эти врата, не возвращался.



Эллиот решил встретить ночь у холма с камерой, диктофоном и мощным фонарём. Он медленно поднимался по склону, записывая всё вокруг.



Внезапно в наушниках раздался шёпот — сначала тихий, едва слышный, потом нарастал, превращаясь в хор голосов умерших.



Он увидел фигуру — высокую, изуродованную, с человеческим силуэтом. Она подняла руку и указала прямо на него.



— Эллиот... — раздалось тихо.



Он выстрелил в пустоту, но фигура исчезла.



В голове эхом звучало имя — он был избран. Но избран кем? Для чего?



Ответы казались недостижимыми, но время истекало.



Когда наступила ночь, город будто замер в ожидании. Кровавая Луна висела над шпилем церкви, отбрасывая мрачные тени на кладбище и холм.



Эллиот направился в старую часовню — место, где всё начиналось и где всё должно было закончиться.



Шериф пытался остановить его:



— Можно уйти, Эллиот. Никто не заставляет идти туда.



— Уже нельзя, — ответил тот, сжимая в руке крест с чёрным ониксом, найденный среди вещей первой жертвы.



Внутри часовни он увидел их — лица исчезнувших, ожившие тени. И Проводника — существо, не похожее на человека.



— Ты пришёл, как и было предначертано. Твоя кровь откроет врата.



— Нет, — твердо сказал Эллиот и поставил крест в центр круга с древним символом.



Пламя вспыхнуло, стены задрожали, врата начали закрываться.



Проводник завыл — звериный, древний крик ярости и боли.



— Ты сожжёшь себя вместе с ними!



— Лучше так, чем допустить ужас.



Эллиот прошептал имя: "Томас… прости."



И свет поглотил всё.



Когда утро застало город, часовня была в руинах, Эллиота — не было. Но исчезнувшие люди вернулись — живые, спасённые, как будто вырванные из лап тьмы.



Город вздохнул свободно, а луна исчезла.



Но где-то в тени один мальчик смотрел на прохожих — в его глазах пылал алый огонь.



— Он закрыл врата, — сказал он женщине, что стояла рядом.



— Да, — улыбнулась она, обнажая острые клыки, — но мы уже внутри.



И Харроу вздрогнул в предрассветной тишине.

            *Эпилог*

Прошло три месяца с тех пор, как в Харроу взошла последняя Кровавая Луна.



Город ожил. Магазины снова открылись, дети играли на улицах, а в окнах домов вечером загорались огни. Люди не помнили, что с ними произошло. Они проснулись, будто после долгого сна — с пробелами в памяти, со странными снами, где земля пульсировала, а тени шептали им по именам.



Но страх остался. Он затаился в трещинах старых домов, в шорохах ветра по ночам, в взгляде тех, кто, казалось, стал... немного другим.



Шериф Джозеф Кейн ушёл в отставку. Он не смог больше сидеть за своим столом, смотреть в пустые глаза людей и делать вид, что всё в порядке. Он часто приходил на руины часовни, где теперь стоял чёрный памятный камень с надписью:



«Эллиот Грей. Тот, кто остался — чтобы другие вернулись.»



Крест с ониксом покоился под стеклом в мэрии. Его не трогали. Лишь школьники иногда приходили посмотреть и шептали легенды о детективе, что исчез в огне, чтобы закрыть врата.



Но по ночам, когда луна выходила из-за облаков, кое-кто замечал на склоне холма силуэт. Высокий. С фонарём в руке. Иногда кто-то даже говорил: он видел глаза. Не красные. Синие. Полные боли… и надежды.



А в подвале старого здания на восточной окраине Харроу, где когда-то была прачечная, стены начинали покрываться влагой. По кирпичам проступали символы. Древние. Те, что уже не существовали ни в одном языке.



И шёпот снова наполнил воздух.



«Он закрыл Врата… Но ключ остался здесь.»



И где-то глубоко в земле что-то открыло глаза.



Продолжение следует…