Книга 7. Глава 7. Ариадна. Эпизод второй

Ариадне было не до сна с тех самых пор, как пропал сын. Она понимала, что это неспроста, и не находила себе места. Где он, куда отправился, в какое время, к кому?

Дар телепортации, доставшийся ему от обоих родителей, проявился лет с трех. Ненавидя дневной сон, он исчезал из кроватки, и Ариадна или Алекс находили его громко смеющимся где-нибудь в доме или во дворе. Вот такие у них с Зумрудом были прятки. Мальчик воспринимал это как игру и веселился вовсю.

Но с возрастом он стал пропадать надолго, появляясь в ближайших окрестностях. Его завораживали голубые горные вершины Карпат, его мечтою было взобраться на самый пик, скалу Черного Воеводы, и дотронуться до неба. Тяга к небесам была настолько сильной, что просьбы Ариадны не исчезать без предупреждения он либо игнорировал, либо забывал.

Мальчика интересовало всё о его далеком предке, господаре Валахии, что правил два века тому назад, т. е. в 13 веке. Он заставлял бедную Алекс раз по десять пересказывать все известные легенды о великом правителе, и при этом его мечтательный взгляд не отрывался от трона Черного Воеводы, утонувшего в небесах.

– Я буду сидеть на этом троне, вот увидите, – уверял мальчик, – и достану до небес. Вот увидите, – упрямо повторял он, заметив несерьезное отношение к своим словам.

Алекс при этом снисходительно улыбалась, как старшая сестра, а Ариадна пыталась спустить его с небес на землю. Но сын так рвался к своей мечте, что ею овладевал страх, что остановить его она уже не в силах.

Так и случилось однажды, Зумруд, как всегда, неожиданно исчез и больше не вернулся. Он действительно шел к своей мечте, в места суровые, опасные и непредсказуемые. В места с мощной энергетической аурой. В места, где черная энергетика пересекается со светлой, где тьма встречается с сиянием, где выживает сильнейший. Именно в эту точку и направляется ее единственный сын. Ариадна знала это еще когда впервые искупалась в изумрудных переливах, знала и до последнего отворачивалась от очевидного – сын тоже избран, как и его отец, и ничто не остановит его на пути к своему предназначению.

Тяжелые предчувствия сдавливали грудь. Материнское сердце чувствовало грозящую сыну опасность. “Значит, вот каково твое предназначение, сынок – ювелир чужих душ, а кто позаботится о твоей собственной душе?”

Новая волна боли сдавила сердце, лицо сына стояло перед глазами. Мысли бежали чередой, добавляя очередной порции боли, ведь по его изможденному виду было ясно, что огранка отнимает много сил и его собственной энергии. “Как он ее восстанавливает и вообще возможно ли это? Ведь он 10-летний мальчик, еще ребенок, и выглядел не просто уставшим, а больным, тяжелобольным, и казался, – она боялась произнести это даже в уме, – неживым”.

– Так, не накручивай себя, твои страхи и терзания только усугубляют ситуацию и не дают думать здраво, – одернула себя Ариадна, всеми силами стараясь отвлечься.



Но тут ее посетила не менее тревожная мысль. Погрязнув в собственных сомнениях и страхах, она совсем забыла об отце Алекс, тем более что Влад слишком сильно сдал в последнее время. Годы депрессии и неумеренного алкогольного возлияния не прошли бесследно. Влад так и не оправился после смерти жены, тоска снедала его, глаза потускнели, лицо избороздили морщины, пивной живот резко контрастировал с болезненной худобой. Состарившийся не по годам, раздавленный горем, он сгибался всё ниже, казалось, жизнь медленно покидала его некогда сильное тело. Душой он уже давно был рядом с женой, и тело постепенно умирало вместе с ней.

Все усилия Ариадны и Алекс возродить Влада к жизни были тщетны, но они не прекращали попыток, несмотря на его неприятие, раздражение и откровенную злость, а порой и хамство. Когда он, не стесняясь в выражениях, упрекал дочь в смерти матери, обзывая проклятой ведьмой и исчадием ада, а саму Ариадну — охотницей до чужого богатства и женщиной легкого поведения, а иногда швырялся в них всем, что подворачивалось под руку.

Ариадна всё понимала, потому не держала на Влада зла и не принимала его пьяные выходки близко к сердцу. А вот Алекс… Откровенная нелюбовь и ненависть родного отца больно ранила её, и тот, чувствуя это, набрасывался на дочку еще с большим рвением.

Ариадна часто заставала девочку плачущей, забившейся в самый дальний уголок палисадника, обильно поливая слезами своих зеленых питомцев, уверяя, что ни в чем не виновата, а они как будто согласно кивали и доверчиво склоняли разноцветные головки в ее ласковые ладошки. Они любили и понимали ее, рядом с ними она отогревалась душой до следующих обидных слов и выходок отца.

И, конечно же, с нею рядом была Ариадна, всегда бросавшаяся на ее защиту, закрывая собой, переводя огонь на себя. Она никогда не оставляла девочку одну рядом с отцом, тем более когда поняла, что, несмотря на все их совместные старания, отношение отца к дочери не изменить.

Но, несмотря на опасение Ариадны, Алекс не ожесточилась. Ее доброе сердечко, казалось, вмещало целый мир, она любила всех и всё вокруг, и каждую минутку благодарила небеса за счастье просто жить на белом свете. Оттого, наверное, она никогда не думала и не говорила об отце плохо, искренне жалела и готова была ради него на всё. Алекс ни за что не бросит отца. Но как их оставить одних?

Ариадна задумалась. Близкая подруга жены Влада, единственная, кто общался с ним и его дочерью и кто не верил слухам о проклятии рода Дракулы. Илона, довольно милая и внимательная, в редкие свои визиты успела полюбить Алекс, тем более что сама была одинокой бездетной вдовой. Со слов Илоны, покойница перед смертью взяла с нее обещание заботиться о новорожденной дочери и не раз порывалась забрать девочку. Но Влад, обозлившийся на весь мир, кричал, что знать ее не знает, бесцеремонно грубил и выгонял ее из дома. Но Илона продолжала иногда наведываться, справляясь о девочке, всегда учтивая, улыбчивая, с кучей подарков, и не раз уговаривала Алекс хотя бы погостить у нее.

— А как же папа, я не могу его оставить, — мягко, но твердо отказывалась девочка.
Илона каждый раз, прощаясь, уверяла Ариадну, что всегда готова и рада помочь, если Алекс хоть что-нибудь понадобиться. И вот такой момент настал.

 
Завтра в путь. Нужно хоть немного поспать, убеждала себя Ариадна, вот уже который час ворочаясь без сна. Печальные глаза Алекс не давали ей покоя, в них как будто перестали плескаться золотые искорки, они становились всё темнее и темнее, пока… Ариадна вскрикнула… не превратились в те самые недобрые, чужие… Но, присмотревшись, поняла, что это вовсе не Алекс, а она сама смотрит через призму пугающей черноты.

Густые леса, перелески, взбирающиеся вверх по круче, рыки диких животных, странный полумрак, и всё в каком-то дрожащем мареве. Где я? Где-то высоко в горах? Она была одна-одинешенька, а вокруг только лесные заросли и звери, она металась то в одну, то в другую сторону, пригибаясь, ползком, не замечая порезов и ссадин, крутилась волчком, не зная, откуда ждать нападения.

Вдруг услышала журчание воды и пошла, вернее, поползла на него. И тут сверху, прямо над ее головой послышалось угрожающее рычание, подняла глаза и увидела оскалившуюся рысь, готовую к прыжку. Острые клыки были совсем близко, Ариадна уже простилась с жизнью, шепча последнюю молитву, когда откуда-то сверху раздалось негромкое:

– Не смей. И вот чудеса, рысь потеряла к ней всякий интерес, положила голову на лапы и села, как послушный кот. – Ничего не бойся, иди вперед.

Она так давно не слышала этот голос, и не чаяла вообще услышать. Может, я сплю или в бреду, или сошла с ума… Мысли путались, петляли и ускользали... Так в полном смятении, не чуя под собой ног в прямом и в переносном смысле, Ариадна шла вперед, пока не показалась маленькая дубрава, наполненная переливающимся оранжевым светом. И оранжевое сияние подхватило ее и, как на эскалаторе, несло куда-то ввысь, пока она не увидела… сына.