Пещера

Стены пещеры были отшлифованы давно ушедшей подземной рекой. Вдоль них
тянулись натечные колонны и волокнистые кристаллы, в глубине белели
останки пещерного льва, по полу носились лохматые сколопендры, а с потолка
свисали рукокрылые вампиры.
Удивительная блуждающая блёстка вспыхивала то на острых ноготках
сталактитовых пальцев, то в глиняных тычинках, то в глазу одной из летучих
лисиц.
Она мерцала, пульсировала, потом таяла, а спустя какое-то время вновь
поблёскивала в самых неожиданных местах.
 
Нелепая троица стояла посередине, спиной к спине. У каждого был свой,
случайно оказавшийся под рукой, источник света - мобильник, зажигалка,
свеча. Они растерянно озирались по сторонам, изредка бросая взгляды друг на
друга.
Тишину нарушил блондин с капризно изогнутым ртом и серьгой в ухе.
Брезгливо поёжившись, и срываясь на фальцет, он воскликнул:
- Чёрт побери, что это такое?! Я отказываюсь играть в дешёвом безвкусном
павильоне! Червяки под ногами, корявый скелет какого-то динозавра – фу, и
ещё раз – фу!
Непрерывно снимая селфи, он хмурился, улыбался, недоумевал и подмигивал,
старательно изображая весь спектр подвластных ему эмоций. И верещал о том,
что не позволит себя унижать даже самому именитому режиссёру, что знает
себе цену, и что жалкое бутафорное подземелье – совсем не то, что нужно для
зрелищной приключенческой мелодрамы.
- Хватит дурака валять, - он свысока глянул на двух других. – Подайте абсент,
включите софиты и... где здесь выход?
- Выхода нет, - спокойно пробасил лысый владелец зажигалки. – Как и входа.
Я, как всегда, невинно наблюдал за женской половиной полевой бани. Но в
этот раз что-то пошло не так и я странным образом очутился здесь. Что ж, буду
рыть подкоп. Нужно выбираться отсюда.
 
- Под-что-под-коп? Чем рыть?! Ч-чёрт! У меня встреча со стилистом, потом –
созвон с Бертоном, ланч с Моникой и съёмка рекламы брокколи!
- Сапёрная лопатка всегда при мне.
- Да пошёл ты со своей лопатой... в баню. А я только стащил портфолио
своего конкурента и тотчас свалился в эту дыру, – блондин развязной
походкой направился к львиному скелету, но прокатившийся по пещере
утробный рык, вмиг вернул его обратно.
 
Блуждающая блёстка сверкнула на серьге, коснулась лысины, заискрила в
пламени свечи. Державший её, высокий мрачный брюнет вмешался в разговор:
- Ситуация патовая. Я лишь припугнул выдуманным пророчеством одну
чересчур независимую особу, и в результате - оказался тут. Как опытному
медиуму, мне придётся прибегнуть к помощи духов, - он закатил глаза и стал
раскачиваться из стороны в сторону.
- Не, ну это просто сумасшедший дом! - блондин захохотал и сделал селфи с
медиумом.
- Грунт очень твёрдый, - лысый смахнул пот со лба.
- О, дух древней пещеры, явись, помоги выбраться из ловушки. Преклоняюсь,
возвеличиваю, призыва-а-ю! – медиум поднял свечу и его чуб, встав дыбом,
потянулся к пламени.
Запахло палёным, свеча погасла, телефон прощально пикнул. В кромешной
тьме, сквозь глухое шарканье лопаты, откуда-то издалека доносились звуки
обычной земной жизни: капель неисправного крана, гул пылесоса и пение в
душевой кабине, кошачьи вопли, жужжание майских жуков, прыжки резинового
мячика по кафелю... и вдруг лопата звякнула.
- Смотрите – кувшин, - лысый щёлкнул зажигалкой. - В нём какие-то кости,
птичий череп, гвоздь.
- Ужж-пшш-брахш-пыхх-чшш, - зашипел брюнет на непонятном языке.
- Господи! Каюсь во всех грехах, клянусь порвать с Джеком, жениться, вывести
непотребное тату с задницы и треть гонораров пожизненно перечислять в
хоспис.
 
Медиум с мертвенно бледным лицом замер на мгновение, а потом заговорил
низким загробным голосом:
- Ощущаю гармонию и блаженство, присутствие светлой сущности и благих
мыслей. Нам ниспослана жертвенная чаша с цыплёнком – слабым, не
способным постоять за себя. Проклятье наложено на тридцать трёх грешников,
причинивших боль и страдания другим людям. Их имена начертаны на глиняном
сосуде, обожжены огнём и преданы забвению: Конрад – продавший дочь в
рабство, Йонис - изменивший метрику чужого ребёнка, Полли – задушившая
собственную мать, Риз – пустившая поезд под откос, Барни – торгующий
чужими секретами, Лори – давшая в суде лживые показания, Холланд –
укравший право на счастье у брата-близнеца...
 
- Господи, что всё это значит?! Прекратите! Я больше не могу - боюсь услышать
своё имя. Стоп камера! Я изменюсь, исправлюсь, стану другим. Я умею печь
ватрушки, стричь собак, устраивать детские праздники, - блондин закрыл лицо
руками и зарыдал по-настоящему.
- Буду копать дальше.
- О, дух древней пещеры! Благодарю тебя и отпускаю. Каждый вернётся к себе,
но уже не будет прежним, - медиум тряхнул головой и погладил опалённую
щетину на месте своего чуба, –Совершивший ошибку однажды, может не
допускать их впредь. Совершающий же ошибки одну за другой, рано или
поздно превратится в подобие жертвенного цыплёнка, погребённого и забытого
в старом глиняном кувшине.
 
Блуждающая блёстка вспыхнула на острие сапёрной лопаты, прожгла
крошечную лазейку в толще стены и та сдалась, стала раздвигаться - сначала
по чуть-чуть, потом всё шире и шире. Пещерный лев обрёл свой истинный вид
и, утробно рыкнув, тоже стал массивными лапами разгребать подкоп. А колония
летучих лисиц стремительно ринулась за мерцающей блёсткой, оставляя за
собой спасительный туннель до самого-самого верха.
 
* * *
Город, окутанный ночной темнотой, спал и только краешек луны и четыре
приоткрытых окна в высотном доме горели ночными маяками.
У одного из них стоял лысый мужчина и, щелкая зажигалкой, думал о том, что
полжизни провёл в казармах и гарнизонах, и что сейчас как никогда ему
хочется наблюдать любимую женщину не тайком в полевой бане, а у себя дома
– в окружении желанных детей, цветущей герани и пары больших
породистых собак.
 
На подоконнике второго окна сидел популярный актёр с крашеными белыми
волосами и серьгой в ухе. Его сосредоточенное хмурое лицо подсвечивал экран
мобильного телефона, из которого он беспощадно удалял ненужные контакты.
 
В третьем мерцали свечи. Знаток оккультизма и спиритических сеансов
полулежал в кресле. Он искренне тревожился о том, не слишком ли довлеет над
своими доверчивыми посетителями, и не берёт ли на себя больше, чем
положено простому смертному.
 
А у самого верхнего окошка девочка-подросток фантазировала и рисовала. В её
альбоме оживали лохматые сколопендры и натечные колонны, летучие лисицы
и необыкновенной красоты пещерный лев. Карандаши юной художницы были
не просто яркими - они рассыпали удивительные блуждающие блёстки и на
чудесные рисунки, и на её длинные пушистые волосы, и вдоль полосы лунного
света, льющегося в детскую комнату... и ещё в самых неожиданных местах...