Египет рулит

Пролог. Жрица, у которой нет имени

Торжественная ритуальная музыка Египта, наполненная печалью и таинственностью, звучит в тишине. Она напоминает похоронный обряд внутри пирамиды. Музыка усиливается, и на сцене появляются семь юношей и семь девушек в традиционных египетских одеждах. Они исполняют танец обречённых, их движения полны скорби и смирения. Девушки держат сосуды, а юноши — вещи, которые понадобятся тому, кто отправится в загробный мир.

Факелы на стене начинают мерцать. Это знак для рабов. Они кладут принесённые предметы на постамент, берут факелы и начинают новый танец. Их движения становятся более энергичными, перерастая в вакханалию. Но вдруг музыка меняется, факелы загораются ровным светом, а на сцену опускается темнота. Когда свет возвращается, все следы веселья исчезают. Факелы снова на своих местах, а рабы держат принесённые вещи. Музыка стихает, и под звуки тамтамов на сцене появляется она. При её приближении рабы падают на колени. Женщина, у которой нет пока имени готовится к ритуалу.

Она обходит каждого, проверяя, всё ли готово для ритуала. Если что-то будет забыто, тень, следующая за ней, умрёт в страшных мучениях. Сегодня именно тот день, когда женщина без имени должна последовать за своим мужем в Царство мёртвых. Один из придворных подаёт ей ритуальный меч, но внезапно раздаётся мяуканье кошки. Женщина без имени пытается остановить музыкантов, но они, услышав кошачий голос, падают на пол, закрывают глаза и зажимают уши.

Кошка кричит, требуя открыть дверь. Жрица, женщина без имени закрывает глаза и зажимает уши, но не падает на колени, как остальные. Она остаётся одна. Когда жрица открывает глаза, вокруг никого нет. Факелы трещат, а рядом с ней лежат вещи, которые оставили слуги.

Сцена первая. В этом мире она зовется просто мамой

За дверью снова раздается стук. Из-за неё доносится раздражённый голос дочери:

— Мама, что на этот раз? Кот орет, Васька плачет, все голодные. Почему ты заперлась? Открой дверь!

Жрица берет в руки ритуальный меч, задумчиво вертит его то к животу, то отводя в сторону. Шум за дверью всё не стихает. К стуку и мяуканью прибавляется детский плач. В конце концов жрица решает, что игнорировать это дольше невозможно. Она подходит к двери и распахивает её. В комнату врывается дочь, недовольно морщась. Она отбрасывает гобелен, с помощью которого мать превратила комнату в подобие погребального зала. За гобеленом прячется окно, которое девушка тут же открывает. Звуки внешнего мира — шум машин, голоса людей, пение птиц — наполняют комнату. Не обращая внимания на дочь, жрица ложится на постамент (который оказывается обычной кушеткой) и отворачивается к стене, бросив:

— Уходи.

Но дочь не отступает:

— Мама, послушай меня!

— Я не хочу разговаривать, — тихо отвечает мать с сдерживаемым гневом. — Уходи, Аника.

Дочь обиженно уходит к двери, но на полпути останавливается и возвращается.

— Ну нет, мама, на этот раз ты так просто от меня не отделаешься.

— Что тебе нужно? — кричит мать. — Чего вам всем от меня надо? Почему не оставите меня в покое?

— Денег, мама, нужно денег.

— Что? — переспрашивает мать, не веря своим ушам.

— Да, мама, денег, — с сарказмом отвечает дочь. — Ты можешь не мыться, не есть, не ходить в туалет, не выходить из комнаты. А мы с Васькой есть хотим. Конечно, Дэн нам не даст умереть с голоду, но совесть нужно иметь. Ведь мы с ним ещё не женаты, а Васька ему не родственник.

— У меня нет денег, — говорит мать, пытаясь закончить разговор.

Аника прислушивается к шуму в соседней комнате, а затем снова смотрит на мать.

— А куда они делись? Ты же получила от папы неплохую сумму, когда он уезжал.

— Откуда ты знаешь? — удивляется мать, пытаясь встать с кушетки.

— Я подглядывала и подслушивала. И не говори мне, что это плохо. В нашем доме это считается нормальным, и мой Дэн говорит так же.

— Почему ты всегда коверкаешь его имя? — раздражается мать. — Его зовут Денис, и это прекрасное имя. Реши вопрос своими деньгами и оставь меня в покое!

— Узнаю свою маму, — дочь смеётся и подходит к кушетке. — Деньги — единственное, что тебя волнует. Тебе всё равно, откуда они берутся. Ты же знаешь, что моей стипендии не хватает даже на один нормальный обед в столовой. Но не переживай, мне хватает на полтора. У меня повышенная стипендия. И слежу за тобой не я, а соседка из квартиры напротив.

— Как так? — мать в шоке. — Почему она это делает?

— Ты отстала от жизни, мама, — дочь морщит нос от запаха в комнате. — Ты наивна и не знаешь, что ничего не бывает просто так. Соседке заплатили. Кто — я не скажу, моей стипендии не хватит даже на 15 минут её слежки. Она работает в детективном агентстве «Бабушки-старушки». Но тебе это неинтересно, правда? Я тебя отвлекаю, так что давай закончим разговор. Дай мне денег хотя бы для Васьки.

— Ну почему люди живут вместе, но не понимают простых вещей? — мать театрально поднимает руки. — Я же тебе прямым текстом сказала, что у меня нет денег.

— Опять двадцать пять! Всё тяжелее и тяжелее тебя понимать. Может, я что-то пропустила? Так, мама, ты мне медленно, по слогам объясни, куда ты дела 50 тысяч долларов, которые оставил тебе папа перед отъездом.

— А можно встречный вопрос? Почему твоё детективное агентство, как его там, «старики-разбойники», не сообщило тебе, где я была и что с деньгами?

— Во-первых, это не моё агентство, — дочь подходит к низкому столику и берёт фарфоровый кувшин, — во-вторых, ты снова всё перепутала. Название агентства — «Бабушки-старушки». И, в-третьих, их задача — следить за тем, кто к тебе заходит, кто выходит, сколько раз ты покидала квартиру. Поэтому я тоже знаю, что за месяц ты выходила всего два раза.

— Боже мой, какая приличная старушка вроде, а оказывается… — в голосе матери слышится брезгливость. — Я привыкла, что старухи у подъезда перемывают мне кости, но чтобы за деньги…

— Мама, хватит, — дочь повышает голос. — Если ты не хочешь давать деньги, хотя бы скажи, куда их дела. Может, ещё не поздно вернуть. У моего Дэна такие связи…

— Нет, доченька, — мать смеётся, — никакие связи вам не помогут.

— Ты не знаешь моего Дэна, — дочь срывается и бросает ритуальный кувшин на стол. — Мама, как ты можешь? Я давно подозревала, что ты неискренна, когда говоришь, что довольна моим выбором, но чтобы вот так! Короче, или говори, куда дела деньги, или я вызываю полицию или скорую. Что тебе больше нравится?

— Деньги уже в Египте, — мать подытоживает разговор и отворачивается к стенке.

— Ты перевела деньги в Египет?! Как? Ты же не умеешь пользоваться приложением и не была в банке, — Аника пытается пробить стену.

В комнате наступает тишина. Мать тихо говорит:

— Ты всегда была такой наблюдательной. Закрой глаза и скажи, что ты видишь.

— Хорошо, — дочь недоверчиво оглядывается. — Я закрою глаза, но ты… Ладно, попробую. Вижу вазы… Нет, их девять. Старые, отбитые, в такие цветы не поставишь. Гости придут? Но у нас и гостей-то не было, кроме моего дня рождения. Сабля… Старая, времен революции, наверное. Глиняные фигурки… Для Васеньки, что ли? Он их испугается, играть не будет. Лучше бы колбасы и молока купила. Тряпки… Потёртые, которыми ты стены и окна закрываешь. Ещё вижу чашки в четырёх углах. И ещё чувствую мерзкий запах. Откуда он?

— Когда же он наконец замолчит? — Мать дотрагивается до уха. — Как я устала от его непрерывного плача! Можешь открывать глаза. И чтобы ты больше не просила у меня денег, скажу сразу: все средства, оставленные твоим отцом, я потратила на эти вещи. И на другие, которые не упомянула. Ты забыла про факелы. У тебя с памятью по-прежнему не очень хорошо.

— Ты отдала все деньги за это старьё? — Дочь потрясена,но старается сдержать эмоции. — Да это же мусор! Даже бомжи не возьмут. Где ты это купила? Быстро говори адрес, может, удастся вернуть деньги!

— Ты уже взрослая, тебе 18, но ты всё такая же невнимательная, — мать поднимает взгляд. — Я же говорила, что денег больше нет. Все средства теперь в Египте. Я купила эти вещи там. Это подлинники. Они не с помойки, их доставили из пирамиды. Ты взрослая, почти восемнадцать, а простых вещей не понимаешь.

— Мне в прошлом месяце исполнилось 20, — дочь удивлена и раздражена. — Ты купила вещи в Египте за 50 тысяч долларов?

— Какая ты глупая, Аня. Разве это деньги? Я купила только необходимое. А на остальные аксессуары для своего путешествия в загробный мир мне не хватило. Представляешь, какая досада? И зачем я отдала гадалке 10 тысяч? Надо было торговаться!

— Ненавижу, когда ты меня так называешь. Тем более Аней. Ты не имеешь права. Отец тебе говорил… И вообще, — дочь переходит на крик, — Деник! Где ты?

В комнату входит жених Аники, Денис. Он перепачкан, потому что кормил маленького брата Аники, Василия.

— Ну что ты кричишь? — Денис подносит палец к губам. — Малыш только уснул. Вы довели ребёнка до того, что он почти укусил меня. Бедный Вася голоден. Что случилось?

— Ты… — Аника делает паузу. — Нет, мама, не отворачивайся к стенке. Встань. Ты же сама меня учила, что, когда в доме гости, нужно выглядеть прилично.

— Да это когда гости, — смеётся мать, — а твой жених здесь постоянно. Вы бы уже поженились.

— На что ты намекаешь? — Аника теряется. — Мы… Да мы… Где же мой отец? Почему у него всегда хватало терпения на тебя?

— Его больше нет, — женщина делает паузу. — Он погиб.

Внезапно мать вскакивает и падает на колени перед статуей Осириса.

— Что? — одновременно спрашивают Аника и Денис.

— Как ты можешь так говорить! Мама, ты опять лжёшь? Вставай немедленно! Ты грязная! Когда ты в последний раз мыла пол? Господи, при чём здесь пол? Что я хотела сказать? Верни свои слова обратно! Иначе я упаду на колени и буду молить твоего бога… Как его зовут? Ну неважно… Чтобы он лишил тебя языка за такие слова!

— То, что я сказала, — правда, — подытоживает мать и пытается снова лечь.

Но дочь не даёт матери этого сделать.

— Как ты можешь такое говорить? Папа не звонил и не писал, но это не значит, что он умер. Он не первый раз задерживается надолго, это же бизнес. Помнишь, в прошлый раз мы ничего не слышали от него целых два месяца? И что?

— Это было в прошлый раз, — с горечью отвечает мать.

— А что изменилось? — встревоженно спрашивает дочь.

— Да что изменилось? — вторит Денис.

Мать вскакивает с кушетки, подходит к окну. Осмотрев всех, она кивает и вглядывается вдаль. Вздрогнув, резко опускает гобелен, и комнату окутывает темнота.

Аника не любит темноту, но уйти не может. Она начинает нервничать, затем кричит Денису:

— Прекрати! Зачем ты всё время повторяешь за мной то, что я говорю? Иди к Васе.

Денис уходит молча, лишь крутит пальцем у виска. В комнате наступает тишина. Мать нарушает её высоким голосом:

— Ты мне не веришь. У меня было видение. Он не вернётся. Он погиб.

— Не лги! — кричит Аника. — У тебя никогда не было видений. Даже твои курсы экстрасенсов не нашли у тебя способностей видеть то, чего нет. Ты просто любишь придумывать.

— Аня, не ругайся, — спокойно говорит мать. — Тебе не идёт такой тон. Ты же из приличной семьи. Скоро я уйду!

— Куда уйдёшь? — садится рядом дочь.

— Я ухожу к нему, — торжественно отвечает мать. — К твоему отцу, к Осирису.

— К отцу или Осирису? — переспрашивает Аника.

— Какая же ты наивная! — с превосходством говорит мать.

— Если ты ещё раз назовёшь меня Аней, я разобью здесь всё, — оглядывает комнату Аника. — Впрочем, я разобью всё, даже если не будешь называть.

Аника берёт первую попавшуюся фигурку египетского бога и поднимает над головой.

— Аня… Аника, не делай этого, — умоляет мать. — Поставь фигурку на место. Если разобьёшь, я лишусь ответа от бога.

— Поставлю, если объяснишь, что ты сделала с отцом. Ты убила его? Говори! Но без этой мистики про египетских богов.

— Как ты смеешь такое предполагать? — возмущается мать. — Ты знаешь, что для меня твой отец — всё! Он — моя путеводная звезда, моя красная нить!

— Хватит! — перебивает Аника. — Тебя опять заносит? Ты ничего не объясняешь. Хорошо, спрошу по-другому: откуда ты знаешь, что он погиб? Я хочу факты, а не красивые слова. Иначе я разобью твой египетский хлам. Так откуда ты знаешь, что отец погиб?

Мать морщит лоб, пытается что-то подсчитать. Она стонет, восклицает и даже крестит себя, но вспоминает, что теперь это не её религия. Она падает на пол и пытается удариться лбом, но понимает, что это не сработает с дочерью. Наконец она вздыхает и отвечает:

— Анечка, ты неправильно спросила. Нужно было спросить не «откуда я знаю», а «от кого».

— От кого? — переспрашивает дочь, пытаясь отодвинуть гобелен, чтобы стало светлее.

— Доченька, почему ты меня не слушаешь? Я же говорила…

— Мама, хватит. Считаю до трёх. Отвечай на мой вопрос: от кого узнала?

Мать колеблется, но глубоко вздыхает и рассказывает:

— Мне приснился сон про твоего отца. Я написала ему несколько бумажных писем, но он не ответил. Я знаю, вы с отцом любите электронные письма, но я убедилась, что интернет — это зло. Я отправила ему несколько писем, но не получила ответа и почувствовала неладное. Неделю я металась по квартире, не зная, что делать, и вдруг увидела объявление знаменитой гадалки Сохмет. Она писала, что является воплощением дочери египетского бога Ра — бога Солнца.

Возмущение Аники прорывается криком:

— Мама!

— Ты же просила всё рассказать.

Девушка сдерживается.

— Ладно, продолжай.

Но мать неожиданно меняет тактику:

— Не могу.

— Почему? — удивилась Аника. — Секунду назад ты говорила, а теперь нет?

— Пока кричит этот ребёнок, я не могу говорить.

— Ты иногда вспоминаешь, что это твой ребенок? — грустно спросила дочь.

— Я всё объясню — про нашу жизнь и про Василия. Только сделай что-нибудь, чтобы он замолчал!

— Не могу, — повторила Аника.

— Почему ты не можешь успокоить брата? — удивилась мать.

— Он успокаивается, только когда рядом Денис.

— Тогда попроси Дениса его успокоить.

— Это уже слишком, — рассмеялась Аника. — Денису даже в туалет сходить нельзя? Или, чтобы ты была спокойна, ему в Васину комнату горшок поставить? А что, идея! Сейчас одну из твоих ваз я отнесу. Была египетская ваза, а станет ночная. Денис! — позвала она.

— Не надо, — пугается мать. — Я попробую не обращать внимания на его плач. И, доченька, я давно хотела сказать, что это не ваза, а сосуд. Видишь, на нём спирали и круги — магические знаки.

— Мама, опять ты? — Аника берет сосуд и начинает его разглядывать.

Ритуал завораживает, но мать находит в себе силы очнуться.

— Всё, всё… Я продолжаю рассказ.

Свет гаснет, и всё погружается во тьму.

Сцена вторая. У женщины без имени появляется имя за 50.000 долларов

Звучит музыка Египта, но в ней то и дело проскальзывают фальшивые ноты. Звуки режут уши, а через несколько секунд мелодия резко меняется: становится разухабистой, кабацкой, но всё же восточной. Однако, словно устыдившись, она снова возвращается к спокойному ритму древнеегипетской песни.

Действие переносится на две недели назад. По объявлению в салон приходит женщина без имени. Когда загорается свет, декорации меняются: сцена разделена на два пространства, символизирующие небо и подземный мир. На каждой половине стоят два саркофага. Больше ничего нет, только огромная книга мёртвых на авансцене.

Женщина заходит в салон. С четырёх сторон на неё начинают дуть мощные потоки воздуха — работают вентиляторы. Испуганная, она хочет выбежать, но дверь с грохотом закрывается. Ручка не поддаётся — дверь захлопнулась. Ошеломлённая и напуганная, женщина опускается на пол около двери. Её мучения только начинаются.

Звучат фанфары, и из-под земли и сверху навстречу друг другу движутся воплощения богини Сахмет. Поскольку живой человек не может разделиться на две части, сверху спускается женщина, а из-под земли появляется кукла в человеческий рост, как две капли воды похожая на Сахмет. Они одеты в одинаковые платья, но цвета их одежды разные: на кукле — белая, символизирующая смерть, на женщине — яркая, с любимыми цветами египтян: пурпурным, голубым, глубоким зелёным и лазуритом.

Согласно египетской мифологии, у Сахмет голова зверя, а тело женщины. Когда её небесная нога касается земли, она подходит к женщине и, подводит её к стене, разделяющей сцену на две части, опускается перед ней на колени.

Сахмет:

— Я приветствую тебя, богиня Изида!

Женщина:

— Вы ошибаетесь. У меня другое имя. Я не знаю, кто такая Изида, но это не я. Сейчас я представлюсь. Меня зовут…

Сахмет:

— Остановитесь. Не нужно называть своё земное имя. Оно только замутит моё озеро видений. Ты Изида. И хоть ты сейчас этого не помнишь, но скоро ты пробьёшься сквозь ложную реальность и доберёшься до своей истинной памяти.

Женщина:

— У меня всё в порядке с памятью. Я не хочу никуда добираться. Я пришла спросить про своего мужа.

Сахмет:

— Изида, ты вспомнишь.

Женщина:

— Как и было написано в объявлении, я принесла фотографию мужа.

Сахмет:

— Не доставайте фотографию. Я и так вижу, что ваш муж Осирис мёртв.

Женщина:

— Не может быть!

Сахмет:

— Я же сказала, что над вами довлеет ложная реальность. Как только вы научитесь с моей помощью уходить от неё в глубь веков, вы сразу всё вспомните.

Женщина:

— Но как же так? Если он погиб, кто-нибудь должен мне об этом сообщить. Не было ни телеграммы, ни телефонного звонка.

Сахмет:

— Что вы мне говорите? Это же абсурд! Я вам о магии, а вы мне про фотографии в телефоне и телеграф! Может, вы по ошибке пришли не туда? Почтовое отделение за углом. Уходите!

Женщина:

— Нет-нет, простите. Расскажите мне всё о моем муже.

Сахмет:

— О, божественная Изида, простите меня. Это мой тяжкий грех, который я буду искупать веками.

Женщина:

— Простите, не нужно так. Зачем вы извиняетесь? От чего он умер?

Сахмет:

— Он погиб от руки своего брата!

Женщина:

— Но у моего мужа нет брата.

Сахмет:

— Какая разница? Вы не хотите впустить в себя душу богини Изиды. Отсюда все ваши вопросы и придирки.

Женщина (упрямо):

— Но у него действительно нет брата.

Сахмет:

— Моя повелительница Изида. Это образное выражение. Может, это друг, которому он доверял как брату? У вашего мужа был такой друг?

Женщина:

— Да, был. Муж доверяет ему безоговорочно, а я всегда говорю: «Доверяй, но проверяй». Если хотите, я назову его имя…

Сахмет:

— Я просила не называть имен. Этот друг, назовем его Сет, подло убил Осириса и теперь правит миром. Вам это о чем-то говорит?

Женщина:

— Причем здесь весь мир? Он отблагодарил так моего мужа за доброту? И теперь весь бизнес мужа в его руках?

Сахмет:

— Женщина, о чем вы? Ладно, бизнес так бизнес. Осирис воскреснет, когда его спасет ваш сын Гор. У вас есть сын?

Женщина:

— Да, у нас есть сын.

Сахмет:

— Слава богу!

Женщина:

— Но ему всего полтора года.

Сахмет:

— Печально. Осирис не воскреснет. И посевы не взойдут!

Женщина:

— Извините, но я вас совсем не понимаю. При чем здесь посевы?

Сахмет:

— Как вам объяснить? Наверное, вы не поймете. Пойду поищу ответ в книге мертвых. А вы пока медитируйте, ищите в себе богиню Изиду. Она там, в глубине вас, только ваш реализм ее подавил.

Женщина:

— Постойте… Расскажите мне…

Но Сахмет ушла.

Никто не спешит что-либо объяснять. Вдруг из динамиков раздается громкая музыка. У женщины начинает болеть голова. Она с надеждой смотрит на входную дверь. Появляется довольная Сахмет.

— Вижу, вы не стали медитировать. А ведь я пыталась вам помочь, — говорит она.

— И что же открыла вам книга мертвых? — спрашивает женщина.

— Все это произошло из-за вашего сына, — отвечает Сахмет.

Женщина:

— Из-за моего Васи?

Сахмет:

— Да, из-за вашего сына по имени Гор. Если бы не он, вы бы поехали в эту бизнес-командировку вместе с мужем, как делали раньше. Но из-за рождения сына вы остались дома. Ваш сын Гор — причина гибели отца!

Женщина:

— Откуда вы это знаете? Я поражена.

Сахмет:

— Ваш муж — известная личность. Я прочитала об этом в интернете. Ой, простите! Книга рассказала мне об этом!

Женщина:

— Это просто чудо. Простите, что не поверила вам сразу. Вы настоящая колдунья. Но что мне делать дальше? Как спасти мужа?

Сахмет:

— Что делать? Готовиться к встрече с ним.

Женщина:

— Как готовиться? Вы сказали, он погиб.

Сахмет:

— Ваш муж, земной человек, ушёл, но бог Осирис вечен. Я не могу долго объяснять, вы всё равно не поймёте. Просто слушайте меня. Сейчас идите домой, медитируйте. Послезавтра в это же время вернитесь за точными указаниями.

Женщина:

— Какими указаниями?

Сахмет:

— Я скажу, что нужно сделать, чтобы быть с мужем Осирисом. Вам всё ясно?

Женщина:

— Конечно. Я же не дура. Муж — бог, а я богиня. Что тут непонятного?

Сахмет:

— Хорошо. И ещё, не забудьте: принесите все деньги, которые оставил вам муж. Он ведь оставил, правда?

Женщина:

— Да, конечно. Муж всегда заботится о семье. Но я не понимаю. Мне принести все 50 000 долларов? А что мы будем делать дальше? Как мы будем жить?

Сахмет:

— Не волнуйтесь. Ваша земная жизнь скоро закончится, а в египетском раю вам не нужно будет ни о чём думать. Кстати о деньгах: удивительно, но в книге мёртвых сказано, что у вас именно эта сумма. Она понадобится для ритуала. Вы принесёте деньги, а я дам вам магические предметы: факелы, ритуальный меч, фигурки ушебти, статую Осириса и сосуды для ваших органов.

Женщина испугалась:

— Что? Какие органы?

Сахмет:

— Не переживайте. Когда придёте в следующий раз, я всё объясню.

Женщина:

— Может, есть более дешёвый способ?

Сахмет:

— Нельзя торговаться. Ваших несчастных 50.000 долларов недостаточно для ритуала. 10 000 я возьму за приём, это ещё по-божески. Кроме того, вам понадобятся живые священные лотосы, фигурка истины, амулеты и особенно амулет со скарабеем.

Женщина:

— Ничего не понимаю. Почему всё так дорого?

Сахмет:

— Потому что всё подлинное, из Египта. Вы богиня плодородия, Изида, поэтому понадобятся амулеты с изображением коровы или даже её мумифицированная голова. Но… У вас только 50 000 долларов?

Женщина:

— Да, это все деньги.

Сахмет:

— А занять нельзя?

Женщина:

— У меня нет таких знакомых.

Сахмет:

— Ну хорошо. Жду вас послезавтра. Держите всё в тайне, иначе ритуал не состоится, и вы не попадёте туда, куда стремитесь!

Женщина:

— А куда мне нужно?

Сахмет:

— Узнаете послезавтра. До свидания.

Свет гаснет

Сцена третья. Ее зовут теперь Изида

Комната. Дочь Аника слушает всё, что рассказывает мать.

Женщина потирает виски:

— Это был понедельник. А когда я пришла в магический салон в среду, мне отдали все эти вещи. Естественно, после того, как я заплатила деньги. Но этих денег даже не хватило на специального человека из Египта, чтобы провести ритуал и разложить мои органы по сосудам. Но раз денег больше нет, мне придётся всё делать самой. Я воткну меч в живот! Только после того, как ритуальный меч войдёт в мой живот, вы с Денисом разложите мои органы по этим сосудам!

Аника молчит в шоке от услышанного.

— Кстати, о Денисе… Доченька, ты говорила мне, что семья Дениса из зажиточных и он сам не бедствует. Может, он сможет занять мне денег? Вот он и сам! Денис, послушай…

Денис, расстроенный до слёз:

— Вы сколько времени его не кормили? Разве так можно? Малыш объелся с голодухи, и у него началось расстройство животика. Температура поднялась, придётся скорую вызывать!

Женщина кокетливо:

— Если ты хочешь, чтобы я стала твоей тёщей, иногда ко мне прислушивайся. Ты меня слушаешь?

Денис кивает.

Женщина:

— Тебе придётся выбрать одно из двух. Тебе придётся выбрать: или ты займёшь мне деньги, сумма будет значительной, или вам с моей приземлённой дочерью, после того как я вспорю себе живот, придётся разложить мои органы по этим сосудам. Моя приземлённая дочь называет эти сосуды вазами или кувшинами.

Денис:

— Аника, я думал, что надо вызывать одну машину скорой помощи для Васи, а придётся, видимо, две: для мамы и сына. Ради такого дела я заплачу санитарам. И никаких органов по сосудам!

Юноша уходит, потому что в соседней комнате снова заплакал больной малыш.

Женщина презрительно:

— И за этого человека ты собираешься выйти замуж? Ни капли божественного огня, медведь, бурбон!

Аника:

— Зато из него получится хороший отец.

Изида (истерично смеётся):

— О чём ты говоришь? Я тебя о вечном, а ты… Посмотри на его родителей. Яблоко от яблони недалеко падает!

Аника уже собирается выйти из комнаты, но мать задевает её за живое:

— Ты семью Дениса не трогай. На себя лучше посмотри!

Изида удивляется:

— А в чем дело? Что тебя смущает? У нас отличная семья!

Аника:

— Отличная семья? А что же ты мне тут втирала про Изиду и Осириса? Они же родственники близкие! Натуральный инцест! И ты ещё удивляешься, почему наш Васенька такой болезненный и хилый! Ему полтора года, а он ещё не ходит.

— Но это ещё ничего не значит, — женщина уклоняется от подушки, которую бросила в неё дочь, и пытается сохранить высокомерный тон. — Дети вообще могут не ходить до определённого возраста. А про то, что я сестра и жена Осириса, это было сказано образно, понимаешь?

— А воссоединение у тебя тоже должно быть образным? Если так, то зря ты потратила наши деньги. Все эти вещи вокруг тоже должны быть образными. Нарисовала бы их себе и молилась. И хоть эта женщина тебе голову задурила, я тебе скажу: 50 000 — это немалые деньги. А ты купилась, и ещё называешь себя египтологом!

— Пустота вокруг, никто меня не понимает. Только он один понимал, Осирис. Я иду к тебе, Изида идёт к тебе! — женщина взывает к пустоте.

— Не забудь нарисовать маску коровы, а то он тебя не признает, и все твои жертвы будут напрасны, — дочь смеётся.

— Вот ты сейчас зря пытаешься меня уязвить, а зря. Я с детства бредила Египтом и всё про него знаю, ну, почти всё. Я всесторонне образованный человек, хоть и без институтов. Я, конечно, институтов не кончала! Я тебя воспитывала! А вот что знаешь ты, учась в своём институте, изучая свою узкую программу?

В комнате снова повисает тишина. Аника не спорит, понимая, что это бесполезно. В дверь стучат, затем звонят, снова стучат.

— Я потом тебе расскажу про мою учебную программу, а сейчас открою дверь. Может, отец вернулся? Или твой Осирис?

Услышав это, женщина падает на колени.

— Божественный Осирис, не карай меня за то, что она произносит твоё имя всуе, — она бьёт поклоны и ложится ничком.

В это время в комнату возвращается дочь.

— Мама, что ты опять натворила? Пришли люди, требуют денег. Да вы заходите!

— Что такое? Я вас не знаю, уходите. Я у вас ничего не брала и не занимала. Это ошибка. Разве вы не видите, что я в трауре? Вы меня прервали! Мой Осирис вас всех покарает!

Подглавка: кто вы такие?

Звучит русская народная мелодия, и под неё в комнату заходят три человека: двое мужчин и пожилая женщина.

Это Макар Иванович, Иван Иванович и Капитолина Ивановна.

Макар Иванович:

— Иван, почему она так громко кричит? Ничего не разобрать.

Иван:

— Про какого-то Осю говорит, хахаль ейный, что ли?

Капитолина:

— Не хахаль, а её муж. Ну вы, братья, даёте: уже 30 лет как переехали в город, а всё говорите, как в деревне: «ейный!». Надо говорить правильно: ее муж. Но вообще-то, если муж Ося, значит, мы пришли по адресу. У них, у Осей, всегда дом полная чаша. Так что, красавица, платить будем?

Изида:

— Кто вы?

Капитолина:

— Мы то — детективное агентство «Бабушки-старушки». Вот наши документы, лицензия. Не волнуйся, мы не возьмём ни копейки лишней. Вот прейскурант, по нему и работаем.

Изида:

— Аника, я ничего не понимаю. Агентство, лицензии, прейскурант!

Аника:

— Мама, я же говорила тебе про это агентство!

Изида:

— Ты мне лишь рассказывала, что кто-то нанял это агентство, чтобы следить за мной. Пусть этот кто-то и платит. Уходите, у меня траур! Вы низкие люди, вам не понять трагичность момента. Невежды! Изыдите!

Капитолина:

— Я всё понимаю, но если у тебя траур, то почему ты вырядилась как невеста в белом?

Капитолина обращается к Анике:

— На оскорбление мы не договаривались. Хотела по-человечески, но раз она так, да ещё и за дураков нас держит…

Аника, не выдерживая:

— Это не наш траур у неё, а египетский. У них в Египте, если кто умирает, то траурный цвет белый.

Капитолина:

— Так бы и сказала, а то обзывается ещё, невеждами называет. Вижу я, вижу, что дамочка не в себе, а делать-то что будем? Ты платить что ли будешь? — обращается к Анике.

Аника:

— Да у меня откуда? Я студентка! Ей отец всю сумму оставлял, а она всё потратила.

Капитолина:

— Так, а что же делать? Я с такой ситуацией первый раз встречаюсь. А может всё-таки как-нибудь частями? А, девонька?

Аника:

— Вы меня простите, там опять кто-то в дверь звонит. Может, отец вернулся? Он вам деньги отдаст.

Макар Иванович:

— Ты, сестра, куда нас привела? Не видишь, что ли, как люди бедно живут? У нее же какие-то ободранные вазы стоят, плошки закопченные. Вот сабля, ничего! Ну не будем же мы у девки последнее забирать, видно, память от деда-красногвардейца осталась.

Женщина совсем не в себе!

В комнату возвращается дочь.

Аника:

— Мама, а ну вставай, хватит поклоны бить, тут к тебе ещё двое за деньгами пришли.

Изида:

— Дочь, вызови врача, у меня приступ сердечный, а впрочем, не надо, пусть они смотрят, пусть я умру на глазах этих приземленных, безжалостных людей, может быть, тогда они все оставят меня в покое.

Музыка меняется. Звучит что-то грозное, предвещающее беду.

В комнату заходят ещё двое. Но это парочка покруче представителей агентства «Бабушки-старушки».

Капитолина:

— Вы меня извините, но эта женщина нам должна, и мы пришли первыми!

Витька-антиквар:

— Захлопнись, бабка! Эй ты, я к тебе, фифа в белом, обращаюсь! Орать кончай, с тобой серьёзная женщина говорить будет!

Жанна:

— Витя, ну зачем же ты так! Разве ты не видишь, женщина замуж собралась и, видимо, оплакивает последние часы свободной жизни, а ты её фифой обзываешь!

Капитолина:

— Горе у неё, муж умер!

Витька-антиквар:

— Я, по-моему, тебе уже сказал, без приказа пасть не разевать!

Жанна:

— Да, уважаемая, что вы всё вмешиваетесь?

Капитолина:

— Да я ничего, я только хотела сказать, что у женщины горе, оплакивает кого-то по-египетски. В платье белом.

Жанна:

— Ну свадьба там или похороны, мне без разницы. Отдайте нам наши деньги, и мы уйдём.

Изида:

— Какие деньги?

Жанна:

— А что это у вас там на столике? Знакомые вещички! Вот за эти вещи деньги и отдайте!

Изида:

— Но я уже всё оплатила. Я же отдала все деньги, которые у меня были, до копейки, у нас даже на молоко для малыша не осталось.

Жанна:

— Она оплатила! Да где же ты, безутешная моя, видела, чтобы подлинники стоили такую смешную сумму? Это предоплата была, предоплата! Сунула 10.000 баксов, и довольна?

Аника:

— Как 10.000? Мама сказала, что оплатила 50.000?

Изида:

— Да, я оплатила пятьдесят тысяч. И вообще, я договаривалась абсолютно с другими людьми, в частности с ясновидящей Сахмет.

Жанна:

— Если вы о посредниках, то они после того, как отдали деньги нам, сразу же и уехали.

Изида:

— Но как же так? У меня правда нет ни копейки! Нет, подождите, у меня же есть квитанция. Вот, смотрите, что написано. Тут всё расписано, кому за что и сколько!

Витька-антиквар (прочитав, хватается за голову):

— Вот это она нас кинула!

Жанна, поморщившись:

— Витя, ну сколько просить, давай без словечек этих твоих. Вы понимаете, здесь такая ситуация: приходит ко мне Софья, или, по-вашему, Сахмет, и говорит, есть покупатель на ритуальные вещи из пирамиды. А мы посредники и знаем, у кого купить эти вещи. Конечно, эти вещи когда-то действительно находились внутри пирамиды в Египте, но мы купили их здесь, в нашем городе, у частного коллекционера.
Вам понятно? У нас в городе, а не в Египте. Ну раз заказ есть, мы договорились. Комиссионная предоплата, навар! Всё нормально! Вот могу даже договор показать. И сегодня как раз то число, когда нужно продавцу, то есть коллекционеру, деньги отдавать. Что же, мы, и в частности я, должны теперь своей шкурой расплачиваться?

Градус разговора меняется

Изида

— Подождите, подождите, я кое-чего не понимаю, ситуация какая-то неправильная, вывернутая наизнанку. Вот вы (она обращается к троице из агентства «Бабушки-старушки»), по-вашему, я должна платить за то, что вы следили за мной, да? Вы копались в моём грязном белье. А я должна вам за это ещё и платить?

Капитолина

— Ты, милочка, сядь, успокойся. Ну зачем же ты так? Копались в грязном белье! Этим пусть прачка у тебя занимается. А нам за это не платят. А за то, что нам не платят, нам и неинтересно. Ты хоть месяц не мойся, не переодевайся, нам-то что! Муж у тебя, женщина, весёлый. Очень смеялся, когда давал нам задание. Вот, говорит, моя жена удивится, когда вы за оплатой придете!

Изида

— Ничего себе веселье, и сколько я за эту шуточку должна вам сейчас отвалить?

Капитолина

— Вот это уже разговор. Сейчас, сейчас только договор достану.

Жанна

— Ну уж нет. Рассчитайтесь, уважаемая, сначала с нами.

Изида

— А вам я, значит, должна оплатить по второму разу вот за всё это?

Жанна

— Совершенно верно.

Изида

— И вас, я так понимаю, абсолютно не смущает, что я за всё это уже один раз заплатила?

Витька-антиквар

— Ну ты, фифа, кончай разговоры говорить, мы деловые люди, у нас время — деньги, ты деньги платить будешь?

Изида

— Нет.

Капитолина

— Правильно, рассчитайся сначала с нами, квитанцию выписывать?

Изида

— Нет.

Отворачивается от людей, находящихся в комнате, идёт к фигурке Осириса и падает на пол, простерев руки.

Жанна и Капитолина в один голос: «Как это нет?»

Витька-антиквар неуверенно

— Эй, ты, фифа!

Аника

— Бесполезно! Раз уж она бухнулась на пол, то это надолго. И вообще, гости дорогие, шли бы вы по делам. Она, конечно, приврать любит, но на этот раз сказала истинную правду: у нас действительно нет денег. Денег нет даже Васеньке, моему брату, на молоко.

В комнате появляется Денис со свёртком в руках.

Денис (занудно и со слезой)

— Да разве же вы люди? Болтаете, а у ребенка температура!

Из свёртка доносится плач. Оказывается, Денис укутал Васю, потому что у ребёнка поднялась температура.

Капитолина

— О, это же Васенька, мой маленький сосед. И чего ты его так укутал?

Денис

— А что же мне было делать? У Васи поднялась температура, потом его начало трясти, он аж посинел.

Жанна

— Так, это безобразие нужно прекращать. Вот, я кое-что придумала. Раз не хотите отдавать деньги, тогда берём заложника.

Все: «Кого?»

Жанна

— Кого? Да хотя бы вот этого мальчишку в свёртке возьмём в заложники. Деньги появятся, так отдадим его вам назад.

Аника

— А если деньги не появятся?

Витька-антиквар

— Тогда чик-чирик, и нету вашего мальчишки. Зато на молоко не нужно будет тратиться.

Макар Иванович

— Что-то я опять ничего не понимаю, куда они дитя заложить хотят, в ломбард что ли?

Иван

— Ты что, совсем оглох? Банда у них «Чик-чирик» называется. Помнишь, как после войны банда была «Чёрная кошка», так вот эти тоже…

Капитолина

— Ну, братцы-тунеядцы, вы бы хотя бы на задание с собой слуховые аппараты брали. Малыша хотят забрать в заложники, а он больной. Да что же с вами говорить, опять придётся мне принимать решения самой.

(Обращается к Анике)

С мамой твоей говорить бесполезно, так я тебе скажу. Васю я заберу себе, подлечу, покормлю его, а деньги появятся, милости прошу, слава богу, идти далеко не надо, соседи мы с вами.

(Обращается к Денису)

— Давай малыша сюда!

Жанна

— Ну уж нет, — пытается вырвать свёрток с ребёнком из рук Дениса.

Капитолина

— Не дам над ребёнком издеваться, — вцепляется в свёрток с другой стороны.

Денис

— А вы кто? Вы родственницы, что ли? Вот дела! Даже подрались. То никому бедный Васятка не был нужен, а то сразу двое дерутся.

Свёрток опять падает на пол, оттуда доносится плач. Капитолина, бросившись к свёртку, прижимает его к себе.

— Всё-всё-всё!

Поднимает руку навстречу остальным претендентам на Васю и говорит:

— Сколько? Сколько эта безутешная в белом вам должна?

Жанна

— 40.000 долларов.

Капитолина

— Эх, была не была, жалко малыша, совсем догубят его. Конечно, после этого придётся наше агентство закрыть, но ребёнок-то дороже. Макар, возьми ключ, помнишь, где наша захоронка? Принеси её сюда.

Макар Иванович

— Всё принести? Все деньги?

Капитолина

— Да, всё, что скопили!

Аника

— Подождите, там опять кто-то в дверь ломится! Наверное, мама ещё кому-то задолжала. Так что вы, Капитолина, не торопитесь деньги выкладывать. Может, за брата, за Васю кто-то больше денег предложит. Как на аукционе: «Кто больше? Продано!»
 Аника уходит, но тут же возвращается. Девушка возвращается не одна, а с мужчиной. Это отец благородного семейства и муж Изиды. Его зовут Кирилл Васильевич. В комнате повисает тишина, которая сменяется смехом Кирилла Васильевича.

Кирилл Васильевич (весело)

— Ну и что здесь происходит?

Все начинают одновременно объяснять свою проблему, в дополнение ко всему опять начинает плакать Вася и подаёт голос невесть откуда взявшийся кот.

Капитолина и Жанна трясутся своими документами и договорами.

Денис пытается у Капитолины забрать Васю. Но все замолкают, когда Изида начинает кричать.

Изида

(ползёт к мужу на коленях)

— Осирис, ты вернулся?

Кирилл Васильевич

— Что это с ней?

Изида

— Ты воскрес, недаром я молилась не переставая. Это он, наш сын Вася, виноват, что я не поехала с тобой на этот раз. Если бы он не родился, ты бы не исчез. Но я покарала этого младенца! За всё это время, пока тебя не было, я ни разу не взяла его на руки и не покормила. Видишь, Оsiris, как я тебя люблю?

Кирилл Васильевич

— Но это же я, Кирилл. Я твой муж, меня зовут Кирилл, а не Осирис.

Изида

— Зачем ты меня обманываешь? А, я догадалась, что ещё хочешь жертвы? Хочешь? Окидывает взглядом всех присутствующих. Хочешь, я Анику в жертву принесу? Доченька, Аня, иди сюда!

Аня отходит на всякий случай подальше от матери.

— Ну уж нет, тебе надо, ты приноси себя в жертву!

Изида

— Денис, может, ты согласишься принести себя в жертву? Ты же её жених?

Денис, отмахнувшись от будущей тёщи, недовольно бурчит что-то, подходит к Капитолине, шепчет ей что-то на ухо, и они вместе с Васей уходят.

Кирилл Васильевич

— Так-так, значит, я Осирис?

Изида

— Да, наконец-то ты признал это, и без всяких жертвоприношений!

Кирилл Васильевич

— Ну, если я Осирис… А ты знаешь, что у богов Египта было распространено многоженство?

Изида

— Ты это к чему?

Кирилл Васильевич

— Ты меня натолкнула на одну мысль своим странным поведением.

Раз я Осирис и прибыл из страны, где разрешено многоженство, то я решил жениться ещё раз.

Изида

— На ком ты решил жениться?

Кирилл Васильевич

— Да вот… Оглядывает собравшихся и останавливает свой взгляд на вернувшейся Капитолине, которая кормит Васютку из бутылочки и что-то ласковое ему шепчет. На ком? Да вот хотя бы на Капе, то есть на Капитолине Ивановне. Как ты к этому отнесёшься?

Изида

— Ты мой повелитель, как скажешь, так и будет!

Капитолина

— Да вы что, Кирилл Васильевич, издеваетесь? А я вас так уважала!

Кирилл Васильевич

— Почему издеваюсь? Я серьёзно. Ну, конечно, у нас разница в возрасте, но это легко поправимо. Тем более что детей общих нам не надо. Этих бы до ума довести. Вот вы для Васютки моего на всё были согласны. А моя… Изида голодом хотела его уморить.

Изида

— Осирис, не уподобляйся им.

Не надо метать бисер перед свиньями!

Ты бог, а боги не должны спускаться с неба к смертным, тем более говорить с ними. Ты же всё понимаешь. Именно из-за этого ребёнка я…

Кирилл Васильевич

— Так что там с моими долгами? С вами, Капитолина, у нас вроде всё ясно. Что нам теперь делить, у супругов всё общее.

Жанна

— А с нами как вы решили поступить? Нам ваша Изида тоже должна.

Кирилл Васильевич

— Как же мне поступить с вами? Вот придумал! Странные вы такие, вас здесь так много, и никому в голову не пришло простое решение.

Жанна

— Какое решение?

Кирилл Васильевич

— Да всё просто. Забирайте весь этот антикварный египетский металлолом назад.

Жанна

— Но как же так?

Кирилл Васильевич

— Да, забирайте всё назад, а я вам оплачу за прокат.

Изида

— Нет, Osiris, ты не можешь это сделать! Я воскресила тебя при помощи этих вещей!

Кирилл Васильевич (отмахивается от жены)

— И возвращаясь к предстоящей свадьбе с Капитолиной... Сейчас модно составлять свадебный договор, и вот я хочу, чтобы в этом договоре было указано, что Капитолина назначается старшей женой. Ты согласна, Изида?

Изида

— Как скажешь, мой повелитель.

Кирилл Васильевич

— И так как все присутствующие и я в первую очередь убедились в том, что у Капы доброе сердце, воспитанием наших детей будет заниматься теперь только она. Ты согласна с этим, Изида?

Изида (облегчённо)

— Абсолютно согласна, мой повелитель!

Кирилл Васильевич

— Это ещё не всё. Так как у Капитолины оказалось не только доброе сердце, но и абсолютно здравая, без всяких закидонов, голова, всеми моими деньгами будет распоряжаться тоже Капитолина, когда я буду в отъезде. Ты согласна, Изида?

Изида

— Да я… Что? Что ты сказал про деньги? Да ты что, Кирилл, сдурел совсем? Ей, этой старой вешалке, все наши деньги? Да я ей! Да я тебя сейчас!

Кирилл Васильевич (смеётся)

— Тише, тише, Изида.

Изида

— Да какая я тебе Изида? Лариса Ивановна я!

Немая сцена. Все удивленно поворачиваются к женщине.

Сцена четвертая. Жадность очистила мозги, и она вспомнила свое имя

Лариса Ивановна

— Ну всё, капа, трикапа, настал твой последний час! Я тебе покажу, как лезть в чужую семью. Ты у меня сейчас закапаешь, капа, пикапа! (Пытается кинуться на Капитолину, но все, включая Витьку и Жанну, встают стеной перед Ларисой Ивановной. Ситуация заканчивается тем, что в дверь снова звонят.)

Аника

— Слушайте, мне уже надоело дверь без конца открывать. Мама, ты начинай мне уже платить за каждый поход к двери. Тем более что это наверняка к тебе, — голос Аники доносится уже из прихожей, — ого, вот это да! Чего я только сегодня не видела, но чтобы вот такое! (В комнату в сопровождении Сахмет заходит полицейский, он представляется)

— Здравствуйте, я сержант полиции Розочкин. Кому-нибудь из присутствующих знакома эта гражданка? (Показывает на Сахмет)

Витька

— Мне, то есть нам, очень знакома!

Сержант Розочкин

— Так, а есть среди вас Куликова Лариса Ивановна?

Аника

— Мама, почему ты молчишь? Ты своё имя забыла?

Лариса Ивановна

— Да, тише ты!

Сержант Розочкин:

— Вы Куликова Лариса Ивановна?

Лариса Ивановна (неохотно)

— Ну я. Что случилось?

Сержант Розочкин

— Да ничего особенного. Два часа назад гражданка Мясницкая С. М. пришла в наше отделение и заявила, что обманным путем выманила у вас 50 тысяч долларов. Она написала заявление и настояла на возбуждении дела. Мы были вынуждены зарегистрировать его. Мясницкая С. М. объяснила, что чаша терпения египетских богов, именем которых она обманывала людей, переполнилась. (Смотрит на Сахмет растерянно)

Сахмет (падает на колени):

— Люди добрые, прошу прощения и умоляю забрать деньги назад. Гнев богов был ужасен. Представляете, боги явились ко мне наяву, когда я уже собиралась улетать на Гоа.

Сержант Розочкин

— Именно так она и сказала. Мы не знаем, что с ней делать: отправить в психбольницу или оставить в нашем отделении полиции.

Кирилл Васильевич

— Простите, сержант, можно задать вопрос?

Сержант Розочкин

— Конечно.

Кирилл Васильевич

— Сонечка, почему вы не пришли к нам? Мы бы всё уладили по-хорошему, тихо-мирно!

Сахмет

— Тихо-мирно нельзя, боги велели понести наказание, поэтому я пришла в полицию.

Кирилл Васильевич

— Я сделал всё, что мог.

Сахмет

— Но это ещё не всё. Приготовьтесь к потрясению.

Сержант Розочкин

— Может, не надо? Вы наговорите на себя, и мне придётся подключать ФСБ.

Сахмет

— Нет, я должна сказать. Осирис велел мне помочь тебе, Кирилл. В детстве ты любил шутить так же как и сейчас! Ты спрятался от мамы, надеясь пошутить, но потом потерялся. Все детство твое прошло в детдоме, но теперь твоя мать здесь! Вот она (показывает рукой на Капитолину).

Капитолина:

— Это не может быть правдой! Я нашла тебя через столько лет? Я сплю?! Сын!

Кирилл Васильевич:

— Мама!

Лариса Ивановна:

— Конечно, это враньё. Её наняли за деньги. Я не собираюсь делиться нашими деньгами с Капой.

Внезапно она бросается на Кирилла, который спотыкается и падает. Пуговица на его рубашке рвётся, и становится виден медальон на цепочке.

Капитолина:

— Боже мой, это тот самый медальон! Ты действительно мой сын!

Кирилл Васильевич:

— Мама!

Капитолина:

— Сынок!

Макар Иванович:

— Племянник!

Иван:

— Кто он? Пленник? Может, полицию вызвать?

Сержант Розочкин:

— Что? Кто звал полицию? Мы всегда на страже закона!

Лариса Ивановна:

— Что вы все делаете в моей квартире? Я вас не звала!

Кирилл Васильевич:

— Разве ты не понимаешь? Я маму нашел! Мама!

Капитолина:

— Сын!

Сержант Розочкин:

— Всё это хорошо, но что делать с гражданкой Мясницкой?

Кирилл Васильевич:

— А что с ней делать?

Сержант Розочкин:

— Заявление будете писать?

Кирилл Васильевич:

— О чём?

Сержант Розочкин:

— Какой вы непонятливый. Заявление о мошенничестве писать будете? О том, что гражданка Мясницкая обманом выманила у вас большую сумму денег.

Кирилл Васильевич:

— У меня гражданка Мясницкая ничего не выманивала. Обращайтесь к Изиде.

Лариса Ивановна:

— У меня тоже никто ничего не выманивал. И вообще, я её не знаю.

Сахмет:

— Как же так?

Лариса Ивановна:

— А вот так. Не будете мне жизнь ломать. Из-за вас у меня теперь свекровь объявилась.

Сахмет:

— Жанна, я знаю, что поступила с вами подло. У вас есть возможность отомстить мне. Напишите заявление.

Жанна:

— И не подумаю. Мы всё решили с этим господином (кивает на Кирилла Васильевича).

Сержант Розочкин:

— Ну раз никто заявление писать не будет, до свидания.

Сахмет бежит за Розочкиным:

— Подождите! Вы так просто не уйдёте. Я всё равно заставлю вас посадить меня в тюрьму.

Кирилл Васильевич:

— Мама, прости меня. Когда я потерялся, был чуть старше моего Васи. А кстати, где он?

Появляется Денис с Васей.

Денис (занудно и со слезой):

— Разве вы люди? Болтаете, а ребенок опять голодный!

Капитолина (забирает ребёнка у Дениса):

— Люди добрые, я наконец поняла, почему моё сердце потянулось к этому ребёнку. Он вылитый ты, Кирюша, в детстве!