de omnibus dubitandum 38. 307

ЧАСТЬ ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ (1683-1685)

    Глава 38.307. ПРОСИЛ У ПАТРИАРХА БЛАГОСЛОВЕНЬЯ НА БРАЧНУЮ ЖИЗНЬ…

8 января 1684 г.

    По мере того, как рос и мужал настоящий Петр Алексеевич (1666 г.р.), правительница (регентша) царевна Софья (на самом деле Евдокия Алексеевна – старшая дочь Алексея Михайловича и Марии Милославской – Л.С.) яснее и яснее видела непрочность своего положения; в тайных советах с князем Василием Голицыным она тщательно обдумывала план удержания за собой господства над братьями и власти над Московским государством (Россией).
   
    Мысль об удалении настоящего Петра Алексеевича (1666 г.р.) от престола, даже об убиении царственного юноши, рано стала туманить голову сводной сестры (Евдокии Алексеевны – старшей дочери Алексея Михайловича и Марии Милославской – Л.С.); не раз сообщала она об этом своему фавориту, но князь Василий Васильевич  Голицын благоразумно удерживал ее от преступления, а для упрочения на ее главе короны предложил женить Ивана Алексеевича (на самом деле настоящего Петра Алексеевича – Л.С.) {фантазиями лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности, поменяли братьев местами, чтобы удобнее впоследствие ввести в дело клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)] - Л.С.} получившего в дальнейшем титул Петра I. Царь Иван (фантазиями лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) был от природы скорбен главою (т.е. слабоумен), косноязычен, страдал цингой; полуслепой, с трудом подымал свои длинные веки, и на восемнадцатом году от рождения (1672), расслабленный, обремененный немощью духа и тела, служил предметом сожаления и даже насмешек бояр, его окружавших. Жених он был плохой, но, весь во власти царевны Софьи (на самом деле Евдокии Алексеевны – старшей дочери Алексея Михайловича и Марии Милославской – Л.С.), он не противился ее желанию.
   
    Греческий историк Феодози говорит, что брак Ивана {на самом деле Петра Алексеевича, фантазиями лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности, поменявших братьев местами, чтобы удобнее впоследствие ввести в дело клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)] - Л.С.} получившего в дальнейшем титул Петра I был задуман князем В.В. Голицыным, который, считая насильственные меры, против настоящего Петра Алексеевича (1666 г.р.) крайне опасными, советовал Софье (на самом деле Евдокие Алексеевне – старшей дочери Алексея Михайловича и Марии Милославской – Л.С.): "Царя Иоанна (на самом деле настоящего Петра Алексеевича – Л.С.) женить, и когда он сына получит, кой натурально имеет быть наследником отца своего, то не трудно сделаться может, что подмененный Петр {фантазиями лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности, поменявшие братьев местами, чтобы удобнее впоследствие ввести в дело клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)] - Л.С.} получившего в дальнейшем титул Петра I, принужден будет принять чин монашеский, а она, Софья (на самом деле Евдокия Алексеевна – старшая дочь Алексея Михайловича и Марии Милославской – Л.С.), опять за малолетством сына Иоаннова (на самом деле настоящего Петра Алексеевича – Л.С.), пребудет в том-же достоинстве, которое она желает...". Затем Феодози добавляет, что "хотя Царь Иоанн сперва к тому (браку) никакой склонности не оказывал, однако не был он в состоянии противиться хотению сестры своей" {"Житие и славныя дела Петра Великого" Соч. Феодози, в русском с греческого переводе. Спб., 1774 г., с. 153-154}.
   
    Жених был готов, дело было за - невестой. По обычаю священной старины, в царские терема свезли дочерей высшей московской аристократии. Засуетились их родители, закипели страсти придворных честолюбцев, немощи и скорбь главы Ивана были забыты; все ждали его выбора. Был ли он заранее решен Софьей (на самом деле Евдокией Алексеевной – Л.С.) или представлялся на произвол жениха - неизвестно; как бы то ни было, но в толпе юных боярышень (фантазиями лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) подслеповатые очи Ивана остановились на круглолицой, полной Прасковье Салтыковой.
   
    Подобные выборы невест, по рассказам иноземцев, бывали прежде гораздо сложнее: боярышням, свезенным на выборку, отводили покои, каждой отдельно; угощали всех за одним столом, увеселяли разными забавами. Царь присматривался к ним, прислушивался к их беседам, заговаривал сам, осматривал по ночам, кто как спит - спокойно или беспокойно, и, наконец, воспылав страстию, отдавал избранной платок и перстень, а остальных щедро одаривал платьями и разными вещами, затем распускал по домам. На этот раз воля Софьи (на самом деле Евдокии Алексеевны – Л.С.) и немощь Ивана (на самом деле настоящего Петра Алексеевича – Л.С.)  упростили дело, и двадцатилетняя Прасковья, без дальнейших испытаний, была наречена невестой восемнадцатилетнего царя Ивана (на самом деле настоящего Петра Алексеевича – Л.С.)(он род. 28 августа 1666 г.).
   
    Впрочем, если верить портрету, "скомпонованному" по портрету, хранящемуся в московском Новоспасском монастыре, то невеста Ивана (на самом деле настоящего Петра, 1666 г.р. - Л.С.) была высока, стройна, полна; длинные волосы густыми косами ниспадали на круглые плечи; круглый подбородок, ямки на щеках, косички-завлекалочки, красиво завитые на невысоком лбу, - все это представляло личность интересную, веселую и очень миловидную {Приложенный здесь портрет изображает царицу Прасковью еще молодой. Это снимок с портрета, написанный в XIX веке к 300-летию дома Романовых (поэтому говорить о сходстве портрета с оригиналом можно с большой долей условности - Л.С.). Под портретом рукою очередного фальсификатора в XIX веке, сделана подпись корявым почерком - Жена Иоанна Алексеевича, коммментировать нечего...
   
    Свадьба совершена была со всеми церемониями, которыми обыкновенно сопровождались подобные торжества.
   
    8 января 1684 г., накануне венчания, был у царя стол для бояр, боярынь, родственников отца и невесты. Иван (на самом деле настоящий Петр Алексеевич – Л.С.) с Прасковьей сидели за особым столом. Царский духовник, протопоп, благословив жениха и невесту, велел им поцеловаться, а бояре и боярыни поднялись с поздравлениями; после стола невеста отпущена домой, и гости разъехались.
   
    9 января 1684 г., в среду, царь Иван (на самом деле настоящий Петр Алексеевич – Л.С.) провел все утро в собоpax; отслужил молебен; на гробах державных предков отправил пенье, приложился к святыням и просил у патриарха благословенья на брачную жизнь.
   
    Между тем кончились приготовления: уборка палат, свадебных столов, расставление яств и пр. и пр., и торжество началось с выполнением тех мельчайших обычаев, которые освящены были в глазах действующих лиц давностью лет и вековым употреблением.
   
    Многие из этих обычаев, по отношению к настоящей свадьбе, были не что иное, как выполнение пустой формальности; так, например, Прасковья равнодушно могла слушать поучение венчавшего их патриарха: "...у мужа будь в послушании, друг за друга не гневайтесь, покорно выноси гнев супруга, если он за какую-нибудь вину поучит тебя слегка жезлом, так как он глава в доме", и пр. Прасковья не могла не знать, в каком положении эта глава, насколько она в состоянии была думать, не только управлять ею, и отдавала свою руку не из любви и уважения к жениху, а потому, что ей и, в голову не должна была придти мысль об отказе: этот брак возвышал ее родителей, родных и, наконец, высоко ставил ее самую над остальными боярынями и боярышнями.
   
    Обряд венчания в соборной церкви совершал патриарх Иоаким с ключарем и тремя диаконами. Звон был в большой новый колокол, а с пришествия государя в собор - во все колокола, и не умолкал до молебна {Др. Рос. Вивлиоф., изд. второе, т. XI, с. 196, 197}.
   
    После венчания и свадебного стола именитые гости, проведя царя и царицу в опочивальню, уселись за стол, выжидая час боевой, когда дружка принесет весть, что у царя доброе совершилось.
   
    "А на утро следующаго дня, как велось это обыкновенно, царю и царице готовили мыльни разныя, и ходил царь в мыльню, и по выходе из нея возлагали на него сорочку и порты, и платье иное, а прежнюю сорочку велено было сохранять постельничему. А как царица пошла в мыльню и с нею ближния жоны, и осматривали ея сорочку, а осмотря сорочку, показали сродственным жонам немногим для того, что ея девство в целости совершилось, и те сорочки, царскую и царицыну, и простыни, собрав вместе, сохраняли в тайное место" и пр.
   
    Нет причин думать, чтоб все эти формальности не были выполнены, притом выполнены удовлетворительно; брачное торжество, по крайней мере, по наружности, было "в добром совершении", и вся родня новой царицы ликовала в царских теремах за свадебными столами; на дворе и по сеням музыканты играли в трубы, били в литавры, и пылали разложенные в различных местах на улицах и на дворах костры: то была того времени иллюминация.
   
    Родня царицы была обширная: Салтыковы принадлежат к древнейшим и именитейшим фамилиям. Происхождение Салтыковых восходит к XIII веку. Предок их, Михайло Прушанин, выехал из Пруссии в Новгород (на самом деле Ярославль – Л.С.); от него пошли в пятом колене Морозовы, Чоглоковы, Шестовы и др.; а в восьмом колене от Морозова-Салтыка потянулись Салтыковы. Они рано стали играть весьма важные роли на политическом, военном и гражданском поприщах; многие из них были самыми доверенными и приближенными лицами московских государей. Так мы видим Андрея Салтыкова оружейничим и любимцем великого князя Василия Ивановича; брат его, Василий Салтыков, оборонил Опочку от Константина Острожского. Двое Салтыковых пали в ливонских походах; двое были именитыми боярами при дворе Грозного; племянник их - окольничим и любимцем «Годунова» (на самом деле Бориса Федоровича, внука Ивана Грозного – Л.С.); Борис Михайлович Салтыков - весьма важным лицом при царе Михаиле, а брат его, Михаил, - кравчим, окольничим и любимцем царя Алексея, при дворе которого четверо Салтыковых были боярами.
   
    Один из Салтыковых, боярин Михаил Глебович, по прозванью "Кривой", принимал значительное участие в смутах при Лжедмитрии II=Сигизмунде III Ваза, сыне Ивана Ивановича «Молодого» и Катажины Ягеллонки, был главным сподвижником польской партии и в 1612 г. уехал с сыновьями в Польшу, где был щедро одарен королем Сигизмундом III Ваза. Сын его, Федор Михайлович, выстроил в отцовских жалованных поместьях, близ Дорогобужа, православный монастырь и, приняв сан инока с именем Сергия, сделался самым деятельным распространителем раскола (ум. в 1655 г.); брат его, Петр, был дедом царицы Прасковьи, отец которой, Александр, при царе Алексее, с завоеванием Смоленска, принял руское подданство. На основании некоторых известий, он был в Енисейске комендантом, откуда вызван Софьей Алексеевной (на самом деле Евдокией Алексеевной – старшей дочерью Алексея Михайловича и Марии Милославской – Л.С.).
   
    Несмотря на то, что непосредственные родоначальники Прасковьи, ее прадед и дед, были изменники отечества, все-таки фамилия Салтыковых была славна заслугами многих из своих представителей; ни в одной из фамилий не было столько бояр, и нет ничего удивительного, что правительница (Евдокия Алексеевна – старшая дочь Алексея Михайловича и Марии Милославской – Л.С.) одобрила выбор сводного брата, а может быть, и сама сделала его. А.Салтыков незадолго до свадьбы сделан правителем и воеводою города Киева {Н. Закревский: Лет. и оп. гор. Киева "Чтения Об. Ист.". 1858, т. II, с. 245.}. Счастливый родитель тогда же был возведен в сан боярина, с повелением переменить имя: вместо Александра он наименован Федором {Дневник Гордона}, вероятно, в честь имени покойного государя. Переименованный Салтыков был два раза женат: от первого брака с какой-то Катериной Федоровной родился сын Василий Федорович и две дочери - Прасковья и Настасья Федоровны. Второю женою их родителя была - Анна Михайловна Татищева (ум. в 1702 г.) {Кн. П.В.Долгорукий. Рос. Род. кн. 1885, ч. II, с. 68-83}. Шесть Салтыковых были боярами и занимали важные должности при дворе царей Петра и Ивана; один из них убит, по ошибке, стрельцами 15 мая 1682 г. и пятнадцать из членов этой фамилии владели в то время в России большими населенными имениями.
   
    Семейные связи новой царицы были весьма значительны: так, при посредстве браков своих дядей, также родного и двоюродных братьев, она была в родстве с Трубецкими, Прозоровскими, Стрешневыми, Куракиными, Долгорукими и др. Родная сестра ее, Настасья, вышла впоследствии замуж за знаменитого князя-кесаря Федора Юрьевича Ромодановского=Фридриха Гогенцоллерна.
   
    Все эти связи чрезвычайно важны в биографии Прасковьи: они служат разъяснением того значения и почета, какими зачастую, если не всегда, пользовалась Прасковья при дворе сначала настоящего Петра Алексеевича, а затем {фантазиями лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности, поменявшие братьев местами, чтобы удобнее впоследствие ввести в дело клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)] - Л.С.} получившего в дальнейшем титул Петра I; ее же родством объяснятся многие события, с которыми мы не раз встретимся в нашем рассказе.
   
    Много говорить о воспитании царицы Прасковьи нам не приходится; то не было воспитание, а питание: ее выкормили полною, статною, с высокою грудью, открытым лицом и длинною косою; затем выучили довольно плохо руской грамоте (она и впоследствии, как мы увидим, не была мастерица писать); остальное же довершили семейные предания и обычаи. Она выросла в предрассудках и суеверии; верила колдунам, чудесам, вещунам и строго выполняла пустые обряды, не вникая в их сущность и значение.
   
    Идя по стопам своих предков и многочисленной родни, царица старательно выполняла обрядовую сторону религии: некоторые из ее родных постригались в монахи, умирали схимниками, - и вот Прасковья очень чтила духовенство, дружилась с монахами, вела переписку с некоторыми митрополитами, ездила к ним и рассылала подарки. С выходом замуж жизнь ее, пошла обычной колеей: вместе с державным супругом она выполняла церковные требы, не пропускала ни одной службы, посещала монастыри, делала вклады, участвовала в крестных ходах, раздавала милостыню нищей братии и колодникам {Др. Рос. Вивлиоф., изд. второе, т. XI, с. 177, 178, 179, 331, 332. - Дворц. разряды, т. IV, с. 842 и др. Не повторяем подробностей о жизни бояр и царей XVII в. как достаточно известные; см. между прочим "Очерк домашней жизни и нравов великорусск. народа в XVI и XVII стол.", изд. 1860 г., соч. Н.И. Костомарова "Домашний быт русск. царей в XVI и XVII вв.", соч. И.Е. Забелина. М., изд. 1872 г., с. 232, 297, 457. Дж. Перри "Состояние России" и пр. в рус. переводе, под нашей редакцией, в "Чтениях Москов. общ. истории", М., 1871 г., кн. II, с. 39-180. Котошихин "О России" и пр., с. 11 и следующ.}.