***

          
Левой, левой икра дрожала
Переступившей границу ноги:
«Брат-император» на посла-генерала
На русской земле оскалил клыки.

Ну и кати по сожжённому полю
Дальше Смоленска своё ядро;
Видишь: были мы как бы трое,
А теперь рассмотри одного!

Течь не велишь Колочи руслу
Между двух смоленских дорог?
Но на пути станет дух русский:
В эти три дня и решится исход!

Получишь ты там смертельную рану,
Где левый наш фланг, или редут,
И казаки в твой Париж браво
Годом спустя триумфально войдут.

Ну а пока расставляй фигуры:
Ладей, офицеров и пешек полки…
Но не надейся на пулю-дуру:
К бою рукопашному точим штыки...

И удивляйся, не гневайся только,
Восемь часов в трубу смотря,
Как эти «чёрные» стоят мёртво!
Сколько их – пленных? Ноль??? О-ля-ля!

Фортуну не трогай, вини насморк,
Не проигравший ни битвы герой,
В сердце пронзить захотел нас ты, –
Думаешь, завтра закончишь бой?

Вот уж у печки в избе Ловчий –
Старик обрюзгший – уныло сидит:
Скоро с твоих полетят клочья,
Все силы отдаст, а после – поспит.

По умыслу Божьему он вышел с поля,
За горшки разбитые – ему платить.
В адрес же твой полетят слова с горя:
«Жрать будешь лошадь, из копытца пить!»

Увидел Москву впереди русских?
А говорили, что будут стоять?..
Ядра твои донесёт к Кремлю юзом,
Ну а Москвы тебе не забрать!

Думаешь: вот ты вошёл в столицу,
Принял покорных, назначил своих…
Нет: деревянно-кирпичные лица –
Вымерло всё, уже нет здесь живых.

Хлеб-соль и улыбки, аплодисменты,
И депутацию, и от града ключи, –
Нет, не увидишь в Москве, кроме стен, ты!
Что, недоволен? Хочешь – кричи!

Никто не услышит на четырёх дорогах,
А зайцы укажут разъезды твои.
Месяц пожаров – и к западу трогай!
А мы подпалим и пятки – беги!

Письма – откуда ты пишешь к русским?
Не Талейран и не гибкий Фуше…
Знай же: Москва, господин французский,
Вечно хранится у русских в душе!

Мог ли назад повернуть оглобли
Раньше Смоленска или Москвы?
Будто струна задрожала… Мог ли –
Ногу свою успокоить? Увы!