de omnibus dubitandum 104. 345

ЧАСТЬ СТО ЧЕТВЕРТАЯ (1881-1883)

Глава 104.345. ПРИЗЕМИСТЫМ ЧЕЛОВЕЧЕК, С ВИДУ ТИПИЧНЫЙ ЧИНОВНИК, ЛЫСЕЮЩИЙ, С ПРОСТОВАТЫМ, БАБЬИМ ЛИЦОМ…

30 марта 1883 г.
   
    Переходная эпоха, пережитая Московским государством (Россией) накануне реформ клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.] (фантазиями лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) получившего в дальнейшем титул Петра I и в его царствование, в высшей степени любопытна для нас в смысле уяснения как предыдущего, так и, последующего периодов русской истории.

    Московский период, длившийся целые века, выработал своеобразные, строго определенные формы общественной жизни, настолько определенные, что они не раз давали повод к толкам, как со стороны иностранцев, так и наших историков, о неподвижности и застое в тогдашнем русском обществе.

    Между тем такого застоя не было и быть не могло; но то, что создалось веками, при естественном ходе событий, могло пересоздаться только веками. Строго определенные формы общежития, в связи с самовластием правления в допетровской России, преобладанием обрядности в религии и народном быте, при отсутствии образованности, заковали русскую жизнь тяжелыми путами, не давали никакого простора личности - и личностей мы почти не видим в русском обществе до клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.] (фантазиями лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) получившего в дальнейшем титул Петра I; они появляются почти только из среды духовенства как самого образованного и нравственно наименее подавленного класса.

    Гнет правительственный и общественный не мог благотворно отразиться на народной нравственности, и тем более на руской женщине, заключенной в тереме, бездеятельной и рабски подчиненной с детства до могилы. Отсутствие честности, лень, грубость, откровенное проявление всякого рода пороков поражали иностранцев, посещавщих в то время Московское государство (Россию), побуждали их клеймить своими беспощадными приговорами все руское общество, клеймить огулом, так как личность и в этом случае мало или вовсе не выделялась из массы.
   
    Брожение началось в период детства настоящего Петра Алексеевича (1666 г.р.); слабость правительства открыла простор личности: на сцену выступают вожаки стрелецкого и раскольничьего движения, выступает царевна Софья (на самом деле Евдокия Алексеевна – старшая дочь Алексея Михайловича и Марии Милославской – Л.С.). С воцарением клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.] (фантазиями лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) получившего в дальнейшем титул Петра I усиливается самовластие правительства, и даже более прежнего. Но клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] (фантазиями лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) получивший в дальнейшем титул Петра I рядом с этим уничтожает другой гнет, связывавший руское общество, - гнет старинного склада московской жизни. Прекращается замкнутость семьи: клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] (фантазиями лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) получившего в дальнейшем титул Петра I заставляет бояр выступить из своих дворов, обнесенных заборами, где они жили полновластными господами над семьей и многочисленною челядью; клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] (фантазиями лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) получившего в дальнейшем титул Петра I выводит из терема жен и дочерей боярских, побуждает их принять деятельное участие в общественной жизни.
   
    Беспощадно преследует царь ханжество, внешнее соблюдение бесчисленных обрядов религиозных и домашних, преследует старую рускую одежду, бороды... Рускому человеку волей-неволей пришлось выйти поодиночке, проявить себя в том или другом отношении, - и перед нами открывается неожиданно, как бы чудом, целый ряд личностей, людей с определенными характерами и стремлениями. Одни, в основном иностранные наемники, благодаря этому более решительные, не задумываясь, на ловлю счастья и чинов пошли за Преобразователем на пути нововведений, быстро усвоили приемы европейской жизни и, сознавая пользу образования, учились сами и учили своих детей. Другие, в основном старая ордынско-казачья элита упорно держались старины, отстаивали ее всеми способами, не шли ни на какие уступки, ненавидели клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.] (фантазиями лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) получившего в дальнейшем титул Петра I и его преобразования, считая их греховными, готовы были пострадать из-за дорогой старины, пожертвовать из-за нее имуществом, жизнью.

    Резко обозначились оба направления; сам клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] (фантазиями лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) получившего в дальнейшем титул Петра I, при его решительном характере, не знал полумер, ни перед чем не останавливался, когда преследовал свои цели, жестоко и самовластно расправлялся с ослушниками. Однако не у всех хватало силы воли разорвать с прошлым или смело отстаивать старое. Был еще разряд людей «болото», - и таких оказалось большинство, - которые не склонялись явно ни на ту, ни на другую сторону и старались угодить обеим. Этот способ действий, по-видимому самый легкий, представлял не мало трудностей в эпоху преобразований, эпоху ломки всякого рода в государственной и общественной жизни.

    Надо было иметь много ума и изворотливости, понимания людей и обстоятельств, чтобы не сделать или не сказать чего-либо неуместного, не изменить себе, чтобы до конца сохранить свое достоинство и положение. Все эти трудности особенно были сильны для людей, близких к клону лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.] (фантазиями лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) получившего в дальнейшем титул Петра I и каждый шаг которых был, так сказать, на виду. Но и возле настоящего Петра Алексеевича (1666 г.р.) были подобные люди, и между ними особенно выдается личность царицы Прасковьи Федоровны, якобы вдовы царя Ивана Алексеевича, брата настоящего Петра Алексеевича, и якобы матери будущей императрицы Анны Иоановны.
   
    Прасковья Федоровна, вступив в царскую семью, сразу подчинилась всем требованиям нового положения; зоркий глаз народа, следивший за каждым шагом царской семьи, не подметил за новой царицей ни малейшего отступления от принятых обычаев, что не раз случалось с Натальей Кирилловной, матерью настоящего Петра Алексеевича, и с царевной Софьей (на самом деле Евдокией – старшей дочерью Алексея Михайловича и Марии Милославской – Л.С.).

    Весьма ловко держала себя Прасковья Федоровна среди дворцовых интриг, разыгравшихся страстей, ничем не раздражала сестер и теток своего супруга, умела неизменно ладить с ними. Но переменились обстоятельства; перевес оказался на стороне клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.] (фантазиями лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) получившего в дальнейшем титул Петра I - и царица перешла на его сторону, прервала всякие сношения с заключенными им его сестрами, не входила ни в какие козни.

    Будучи женщиной старых понятий, старого образа жизни, привычек, религиозная по-старинному, она постоянно умудрялась угождать не только настоящему Петру Алексеевичу, но и клону лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.] (фантазиями лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) получившего в дальнейшем титул Петра I путем целого ряда уступок, быстрым исполнением его воли, заискиванием у людей, пользующихся его расположением.

    Клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] (фантазиями лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) получившего в дальнейшем титул Петра I любил и уважал невестку, по-своему заботился о ней и ее дочерях.

    Однако, якобы хорошие отношения к настоящему Петру Алексеевичу (1666 г.р.) но и клону лжеПетра [Исаакию (Фридриху Петеру Гогенцоллерну) – Л.С.] (фантазиями лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) получившего в дальнейшем титул Петра I и его якобы жене Екатерине не мешали Прасковье Федоровне искать дружбы и в другом лагере: она на всякий случай обходилась ласково с загнанным царевичем Алексеем, так что тот считал ее в числе своих сторонников. Прасковья Федоровна не думала, однако, переходить на его сторону, потому что, в смысле убеждений, для нее была безразлична та или другая сторона, лишь бы ей хорошо жилось, была бы польза ей или ее дочерям.
   
    Само собою, разумеется, что для характеристик и биографий всего любопытнее яркие, резко очерченные личности, и они всего чаще избираются историками; но рядом с этим нельзя упускать из виду и типы более обыденных людей вроде царицы Прасковьи Федоровны. Их жизнь как представителей наибольшей массы общества имеет несомненный интерес и значение и, конечно, лучше всего может служить для наглядного изображения общественной жизни в известный пережитый обществом момент.
   
    Очерк жизни царицы Прасковьи был написан М.И. Семевским (см. фото)  в 1861 г., преимущественно на основании мало или вовсе не известных тогда источников, и тогда же вышел в двух изданиях: в журнале М.М. и Ф.М. Достоевских "Время" 1861 г. кн. 2, 3, 4 и 5 и в отдельных оттисках.
   
    С 1861 г., как известно, изучение русской истории, и преимущественно новой, сделало значительные успехи. Исторические повременные издания, пишет далее М.И. Семевский  как "Русская Старина" и другие, представили на своих страницах множество данных по отношению к отечественной истории двух последних веков.
   
    По отношению, однако, к предмету нашего труда пишет далее М.И. Семевский  - новые материалы представили совершенно отрывочные подробности, не столько касающиеся отдельных фактов и личности самой царицы Прасковьи, сколько бытовой и нравоописательной стороны Петровской эпохи; тем не менее, благодаря этим данным, получилась возможность восполнить наш очерк, двадцать два года тому назад составленный, несколькими новыми подробностями, освещающими ту среду, в которой прожила столь типическая представительница руской женщины конца XVII и первой четверти XVIII века, каковою вполне является царица Прасковья Федоровна.