Ч2. Глава 7. Обещание Гимри

Дорогой читатель! Вы открыли двадцатую (от начала) главу моей книги «Огни чертогов Халльфры». Если вы ещё не читали предыдущих глав, я рекомендую вам перейти по ссылке http://proza.ru/2024/12/06/1741 и начать чтение с первой главы. Помимо неё, там вы найдёте также аннотацию и предисловие к роману.

Если же вы оказались здесь в процессе последовательного чтения, я очень рада. Надеюсь, это означает, что вам нравится моя история!

Напомню, что роман состоит из трёх частей. В первой, «Слуга колдуна», 13 глав. Во второй, «Отряд Мираны», 7 глав. Количество глав в третьей части, «Дикие горы», пока неизвестно, но уже точно больше 7.
 
Приятного чтения!


* * *


ОГНИ ЧЕРТОГОВ ХАЛЛЬФРЫ
Часть 2. Отряд Мираны
Глава 7. Обещание Гимри


Мирана отбросила больше не нужный щит и, не вставая, на четвереньках подползла к Гимри. Он ещё дышал, и тень улыбки тронула его губы, когда нависла над ним рыжая голова Мираны — вся в медовом свете закатного солнца.

— Неравный вышел бой, — проговорил он, изо всех сил прижимая руку к животу — куда нанесли ему тяжёлую рану. — Не думаю... что встану.

Мирана ничего не отвечала ему. Она лишь смотрела, как солнце сползает с лица Гимри и жизнь вместе с этим светом покидает предводителя, отдавая во власть вечным сумеркам. Слёзы сплошными потоками заструились из серых глаз. Мирана прижала ладонь ко рту, пытаясь сдержать рыдания, но не смогла. Гимри поднял руку, коснувшись её щеки, и исклёванные пальцы его тут же защипало.

— Надо же... — удивился предводитель.

Ему так много ещё хотелось сказать ей: что он никогда не видел её слёз, никогда не думал, что она будет плакать по нему. Хотелось поведать, какая она прекрасная, даже когда плачет, какая сильная, как он ею восхищается: рискуя собой, отправиться в такой опасный поход! Хотелось заверить, что он ни за что её не оставит... Но это уже было не в его власти.

Слёзы, катившиеся по щекам Мираны, блестели ослепительно ярко, и сама она стала сплошным сиянием, таким вечным, таким согревающим. Гимри только и успел подумать: тепло-то как на сердце, как удивительно... И тьма ласково коснулась его рукой, набросив непроглядный саван на плечи.

Жизнь ушла из ясных глаз Гимри, и Мирана, уронив голову ему на грудь, заплакала громче прежнего. Тело её сотрясалось так, что даже Инара, спящая беспробудным сном, с недоумением распахнула глаза и вяло заёрзала в перевязи. Однако Мирана не заметила этого.

Вдруг кто-то тронул её за плечо, и она резко обернулась. Но то был не человек... Верная серая лошадь стояла возле хозяйки и тёплым носом поддевала её под руку, зовя подняться. Ерка единственная вернулась обратно на плато: остальные кони скрылись в горах, и след их простыл совсем. Мирана закрыла Гимри глаза и, пошатываясь, поднялась на ноги, опираясь на лошадь. Что же теперь делать?

К седлу Ерки оказались привязаны меха с водой. В дорожной сумке лежали личные вещи и немного драгоценных камней в красивой шкатулке. Мирана горько усмехнулась: хороши же подарки колдуну! Посмотрит ли он на них или сразу откажет? Женщина поискала ещё, да остальные подарки, видно, висели на других конях. Еды — и той не нашлось.

Мирана обвела взглядом плато. Золотистый свет поднимался всё выше: скоро он доползёт до острых каменных гребней и сгинет за ними. Мёртвая тьма накрывала Дикие горы, и Мирана в изнеможении опёрлась о спину Ерки, закрыв лицо руками: как же она устала, как устала... Никогда ещё одиночество не казалось таким огромным, таким нескончаемым и страшным — как теперь, посреди каменного плато, залитого кровью и светом уходящего солнца. Слёзы вновь покатились из глаз, но Мирана раздражённо размазала их по щекам: не до того! День вот-вот подойдёт к концу, и надо подумать о собственной жизни: найти укрытие, поспать...

Мирана не знала, что ей делать с убитыми. Воины лежали тут и там, и всё, что она могла, это закрыть глаза им всем. Даже если бы ей оказалось по силам оттащить их куда-то, смысла в этом всё равно не было. Ни на плато, ни в долине не виднелось таких мест, которые защитили бы тела от падальщиков. А сложить погребальный костёр для двух десятков человек у неё уж точно не получится. И Мирана пошла по рядам убитых, бережно переворачивая их на спину. Она прикрывала им глаза и прижимала к груди топоры и мечи: ведь воинов принято хоронить с оружием. Подумала: не взять ли чей-нибудь меч с собой? Мало ли какие опасности таятся дальше за горами? Но испугалась: вдруг вернутся вороны и заклюют насмерть и её тоже.

Воины выглядели ужасно: обезображенные, залитые кровью. Смотреть на них было невыносимо, но Мирана заставляла себя смотреть: они погибли по её вине, по её... Да, она желала помочь стольким людям в княжестве! Но скольких потеряла ради этой цели! Переворачивая их, она едва не споткнулась об отрубленную голову, принадлежавшую дружиннику Хугара, одному из тех, кто пытался спрятаться вначале. Мирана наклонилась к голове и бережно подняла её. Огляделась: вон и тело. Шаг, шаг. Шаг, шаг. В глазах зарябило, и Мирана пошатнулась. Она с трудом приладила голову к плечам, а затем спешно отошла подальше, и её вырвало. «На что я вообще гожусь?» — со злостью подумала она, вытирая рот.

Ветер с равнины сдувал прочь сильный запах крови, трепал за волосы, за перевязь, в которой спала Инара. Мирана с трудом распрямилась, предчувствуя новые спазмы в животе. Она поглядела в небо: бескрайняя синева, залитая тёмным мёдом. Как тих этот мир! Не звучит в нём погребального пения, не падают горы, не оплакивают погибших тяжёлые дождевые облака... Как странно, что всё кругом продолжает жить, когда столько людей убито! И Мирана, глотая слёзы, перевела взгляд на плато.

Остался Тарм, единственный, кого почти не клевали. И ещё Хугар, но его нигде не было: верно, оступился княжеский воевода да полетел вниз с обрыва. Мирана подошла к Тарму и осторожно перевернула его. Золотистые кудри больше не блестели: теперь они были измазаны в потемневшей крови, и вечно юное лицо удивлённо обратилось к безоблачному небу. Призрачная стрела исчезла из проткнутой насквозь шеи, и на её месте зияла рваная рана. Мирана закрыла Тарму глаза и скорее отошла прочь. Она уложила уже всех воинов, оправила разорванное платье Ллары и прикрыла платком обезображенное лицо служанки. Нужно спешить.

— Я буду молиться, чтобы никто из вас не заблудился и нашёл путь в чертоги Халльфры, — громко пообещала Мирана, и горы эхом подхватили её голос:

— Путь в чертоги Халльфры, путь в чертоги Халльфры... чертоги Халльфры... Халльфры... фры, фры...

Кругом стремительно темнело, и жутко становилось женщине, оставшейся одной с двумя дюжинами мертвецов. Мирана подошла к лошади, всё ещё ожидавшей рядом с предводителем, и в последний раз скользнула взглядом по лицу Гимри. Всегда такой серьёзный — каким безмятежным казался он теперь! Будто обрёл, наконец, то, к чему так стремился. Эх, Гимри! И Мирана опустилась рядом с ним на колени и погладила по израненной щеке, уже такой холодной и впалой...

— Прощай! — промолвила она и, взобравшись в седло, направила Ерку в долину.

Мирана понятия не имела, куда ехать, но надо было двигаться хоть куда-то и поискать укрытия до наступления ночи.

— Скорее, милая, скорее! — подгоняла она лошадь.

И та несла её прочь по упругим холмам, выросшим за долиной, по заболоченным низинам, окаймлявшим шумные речки, пока не вынесла к подножию другой горы, где обнаружилась тонкая полоска тропы. Мирана обрадованно вскрикнула: неужели удача улыбнулась ей, и где-то поблизости прячется дом колдуна?

Но тут неожиданно повалил снег. Он полетел крупными мягкими хлопьями, и едва показавшаяся тропа мгновенно скрылась под белым покрывалом.

— Нет! — в ужасе воскликнула Мирана, останавливая Ерку. — Великий Дьяр, прошу, не прячь от меня дорогу! — но мольба её потонула в глухом снежном тумане, и лишь облачко пара вырвалось изо рта.

Лошадиная грива, неровными волнами спускавшаяся по серой шее, быстро намокла, и Ерка недовольно фыркнула. Мирана провела рукой по своей рыжей макушке — тоже вся в снегу, и набросила капюшон, прикрывая растрёпанный огонь волос.

— Что же делать... — забормотала она. — Как же это так... Ведь рано ещё! Рано!..

Снежная занавесь окутала её, и сердце Мираны сковало ледяной жутью: что, если это надолго? Что, если отсюда нет выхода? Что, если это одна из колдовских ловушек? Но женщина решительно тряхнула головой: неважно! И повернула лошадь вправо от тропы, где в сумерках почудилось ей нагромождение валунов. Ерка шла по снегу осторожно и медленно, и хозяйка то и дело поглаживала её по горячей шее:

— Умница, умница...

Наконец, лошадь встала, и Мирана спешилась. Перед ней в самом деле высились огромные камни. И, пройдя вдоль них, она даже обнаружила крохотную пещерку, в которой могла бы поместиться. Мирана сняла с седла дорожную сумку и меха с водой и, обернувшись к лошади, нежно погладила её по морде:

— Прости, милая, тебе придётся остаться тут, — и согнувшись, Мирана проползла в маленькое отверстие, стараясь прикрывать рукой голову дочери.

Ерка недовольно мотнула хвостом и сунула нос вслед за хозяйкой: только нос и пролезал. Мирана успокаивающе похлопала лошадь и принялась на ощупь исследовать тёмное пространство. Места было очень мало, но достаточно, чтобы лечь. Каменный пол оказался устлан мягким слоем сухого мха, и Мирана устало опустилась в него как в постель. Она подтянула ноги и свернулась клубком вокруг беспробудно спящей в перевязи дочери.

Тело гудело и ныло, спину ломило от долгого скрюченного сидения у горы в страхе перед стаей безжалостных воронов. Очень хотелось есть, но еды не было. И Мирана решила: лучше сейчас уснуть. А там, глядишь, и снегопад кончится, и ночь, и этот немыслимый кошмар... Она крепко прижала к себе Инару и прошептала упрямо:

— Не отдам тебя, не отдам...

Холод подползал к открытым рукам и лицу, но глаза уже сомкнулись от усталости, и Мирана успела лишь на мгновение задуматься: не опасно ли засыпать?.. А вдруг ударит мороз? Но никаких сил бороться со сном у неё уже не осталось. То и дело перед ней проносились недавние видения: Гимри, гладящий её по щеке, вороны, вороны, вороны, снова Гимри...

А вдруг кто-то всё же остался жив? Мирана с усилием разлепила веки и уставилась во тьму пещеры. Да нет, нет... Она же подошла к каждому. Она своей рукой закрыла им всем глаза. Никого там не было живого... И Мирана вновь обречённо съёжилась под плащом, и перед глазами поплыли жуткие раны, исклёванные лица, разорванная одежда...

— Простите меня, — зашептала Мирана. — Простите, простите, простите...

«Воины часто не возвращаются домой», — вспомнились ей слова отца, но легче от них не стало. Как же правители справляются с тем, что столько людей гибнет за них на войне? Как живёт с этим Мьямир? Как жил с этим отец, который водил в бой дружину во имя князя? Мирана перебирала в голове имена павших, воскрешала в памяти их внешний вид, цвет волос... Кто-то в кольчуге, кто-то — без. Шлемы были не у всех. Одни владели мечом, другие имели лишь топор. Несколько человек шло с копьями... А глаза? Какого цвета были у них глаза? Мирана не могла припомнить и укорила сама себя: люди сопровождали её столько времени, умерли по её вине, а она не может вспомнить, какого цвета у них были глаза! Потом вдруг одёрнула себя: да какая разница? И вновь заплакала.

Слёзы покатились вниз, на ладонь, подложенную под голову, на мох под ладонью, но мокрые дорожки внезапно пересохли. Мирана испуганно подумала: что, если эта пещера — укрытие какого-то животного? И оно вот-вот вернётся с охоты... Но тут же успокоилась: вряд ли. Здесь нет ни шерсти, ни посторонних запахов от чьей-то шкуры. Лишь мягкая подстилка из мха, будто кем-то нарочно постеленная.

Мирана вновь распахнула закрывшиеся было глаза. Кем-то специально постеленная?! Что, если это колдовская ловушка? Что, если в этом месте нельзя оставаться? Сколько людей заснуло насмерть тут до неё?! Мирана резко вскочила, стукнувшись головой о каменный выступ на потолке пещеры, и принялась шарить руками во тьме. Она точно не знала, что хочет найти: чьи-то кости, черепа, какие-то вещи?.. Но ничего не было, лишь мягкий мох да грубые камни окружали её.

Ерка снова сунула нос в узкий проход, и с гривы её посыпался снег, засеребрившись на полу пещеры. Мирана коснулась рукой лошадиной морды, и тепло Ерки успокоило её. Снаружи морозило, и стужа всё явственнее захватывала мир да пробиралась под одежду. Мирана хотела подумать об этом, но мысли разбегались, едва она пыталась поймать хоть одну. Какой ужасный был день! Сколько людей погибло! Как же хочется спать! Просто спать... И Мирана легла обратно. Невыносимая тяжесть навалилась на неё, и глаза мгновенно сомкнулись. Бесполезно бороться! Бесполезно... И она подтянула замёрзшие ноги к груди, упираясь коленями в крохотное тело дочери.

Мирана слышала, как снаружи тревожно ржала Ерка: что-то, может, происходило там или лошадь просто волновалась, оставшись одна... Она такая хорошая, эта Ерка... такая верная... Мирана пыталась открыть глаза, но никак не получалось. Ничего, ничего... Стоит поспать немножко. Совсем немножко. Надо же восстановить силы... Даже холод уже не ощущался так жгуче, как поначалу, и снег казался теперь не более, чем дивом. Да и может ли идти снег в такое время? Вроде лето недавно было! Ерунда какая-то... Мирана устало подумала: вдруг, когда она проснётся, окажется, что и всего этого кошмара с воронами не случилось? И вновь сильный, звучный голос Гимри раздастся над лагерем:

«Подъё-о-ом!»

Гимри словно родился, чтобы быть предводителем... И Мирана крепче обняла дочь, проваливаясь всё глубже в бездонную тьму. Но неожиданно в эту тьму ворвался голос. Он был не такой громкий, как раньше, и ледяные колокольчики теперь будто звенели в нём, но голос этот по-прежнему упрямо призывал к подъёму:

— Вставай, Мирана, дочь Винлинга! Вставай, иначе ты замёрзнешь насмерть!

Мирана распахнула глаза, и дрожь прошла по её телу. Этот голос — да как такое возможно?! И она быстро полезла прочь из своего укрытия, от спешки обдирая кожу на руках об каменные выступы и больно стукаясь затылком. Сумрак уже окутал Дикие горы, но снег прекратил идти и лежал расстеленными тут и там серебристыми покрывалами. Густой мрак немного расходился от этого света. Мирана смотрела и не верила: перед ней стоял Гимри, и весь он был такой же бледный и серебристый, как снег: казалось — тронь тёплыми пальцами, и растает. Она протянула к нему руку, но ухватила лишь студёную дымку, испуганно отпрянувшую прочь.

— Я мёртв, Мирана, — промолвил предводитель с грустью.

Она открыла рот, желая что-то сказать, но словно позабыла слова, и слёзы вновь покатились из глаз. Впервые близкие люди являлись к ней после смерти. И как же оказалось больно — видеть их и знать, что даже дотронуться уже никогда не сможешь. Гимри заговорил сам:

— Я обещал, что приведу тебя к колдуну, — голос его звучал хоть и знакомо, но как издалека. — Идём! Я упросил свою Смерть подождать до рассвета.

Мирана вытерла слёзы рукавом и оглянулась в поисках Ерки. Лошадь отошла подальше и испуганно пялилась на Гимри: он так напоминал ей прилетевших на плато воронов, но в то же время явно был чем-то иным. Мирана поманила её. Ерка настороженно приблизилась к хозяйке, дав оседлать себя, и снег звонко захрустел под копытами. Его навалило немного — всего-то полпальца, но единственная тропа, которую удалось отыскать в этих горах, безвозвратно скрылась.

Однако Гимри уверенно повёл вперёд. Он двигался так быстро и странно, будто не шёл, не бежал, а плыл, как плывут лебеди по глади воды. Мирана печально покачала головой: чему она удивляется? Ведь Гимри умер! С чего бы мёртвым ходить как живым? Ей хотелось о стольком расспросить его... Что там — за гранью? Не холодно ли ему? Слетал ли он в Ощрицу, проститься со своей матерью? Встретил ли Винлинга в чертогах Халльфры? И почему Смерть согласилась подождать? Почему? Но спросила Мирана лишь:

— Откуда ты знаешь путь?

— Странно, наверное, но мне теперь многое ведомо, — отозвался Гимри. — Видно, как и всем, кто переходит черту мира живых.

Мирана крепче прижала к себе дочь, с болью вспоминая, как та предрекала налёт воронов, а ещё раньше — слышала голос Вязкого леса. Но сердце Инары пока что билось... Билось! Халльфре придётся постараться, чтобы забрать её! Гимри обернулся:

— Он окружил себя сильными чарами. Но я проведу тебя мимо них.

— Ты говоришь об Инге Серебряном?

— Нет. Я веду тебя к другому колдуну.

— Значит, Инг всё-таки умер?

Гимри долго не отвечал. Хрусь, хрусь... хрусь, хрусь, — хрустел снег под ногами лошади, и тонкие струи пара вылетали из ноздрей Ерки. Ничто больше не нарушало морозной тишины гор, и с трудом верилось, что здесь вообще кто-то может жить. Мирана поглядела вверх: звёзды усыпали небо, и сияли они так же, как снег, укрывший землю. Был ли там Гимри или так и не дошёл до посмертных чертогов?

— Я не знаю, где Инг, — наконец, промолвил предводитель. — Его как будто нет ни в мире мёртвых, ни в мире живых.

— А кто этот другой колдун?

— Сама увидишь, когда приведу.

— Он поможет мне?

— Не знаю.

Хрусь, хрусь, хрусь, хрусь... Мирана выдохнула изо рта облачко — столь же призрачное, как Гимри, двигавшийся впереди. Ерка уже не боялась и спокойно следовала за ним: её успокаивал и голос хозяйки, и, верно, второй голос, который она смутно узнавала. Они давно оставили позади тропу, уходившую вверх: Гимри повёл мимо неё, вдоль подножия гор. Всё больше присыпанных снегом елей высилось со всех сторон. Казалось, деревья принарядились в лёгкие серебристые ткани, сотканные из света звёзд. Слеза покатилась по лицу Мираны. За ней вторая, и третья, и мокрые щёки захолодило от мороза.

— Мне так жаль, Гимри, — сдавленно проговорила Мирана. — Так жаль!

Гимри вздохнул, если бы мог вздыхать, но вместо этого лишь тихо проговорил:

— Не стоит. Плакать — плачь. Но не жалей. Я же говорил тебе: воины часто...

— ...не возвращаются домой, — закончила за него Мирана, вытирая слёзы, но они упрямо катились вновь. — От этого не легче, Гимри!

— Кто сказал, что должно быть легче? Это жизнь.

— Но ты ведь погиб за то, во что не верил! Прямо как Говар...

Гимри покачал головой:

— Я погиб за тебя.

— Ты ведь жениться на мне хотел?

— Хотел, — и вдруг добавил с усмешкой: — Да ты бы мне отказала, верно?

Мирана потупилась. Она всегда говорила с людьми прямо, но ей вдруг захотелось утешить Гимри, дать ему эту надежду — как то прощение, которое когда-то вымаливал у неё Дарангар перед смертью. Да был ли в этом смысл, если Гимри теперь ведомо больше, чем когда-либо при жизни? Он сам нарушил молчание:

— Не трудись меня обнадёживать.

— Прости, — произнесла Мирана глухо. — Сейчас я бы ни за кого замуж не пошла.

— Ну, может, это изменится. Вдруг ты полюбишь колдуна?

— Не шути так!

— Не шучу, — серьёзно ответил Гимри. — Может, оно и к лучшему... — и обернулся с виноватой улыбкой: — Я-то теперь всё равно мёртвый.

Мирана сжала поводья, ногтями до боли воткнувшись в ладони:

— Ведь это его чары всех вас убили? — но Гимри покачал головой:

— Нет. Это были воины Гадур-града. Чары колдуна лишь в том, что ты в жизни не сможешь его отыскать. Пока не умрёшь. Вот как я.

Мирана горько усмехнулась.

— Так что, видишь, — продолжил Гимри печально, — всё к лучшему.

Он вёл теперь вверх, и лошадь уже едва справлялась с крутыми посеребрёнными склонами, то и дело скользя и спотыкаясь на них. Гимри посмотрел на неё и промолвил:

— Боюсь, придётся оставить Ерку здесь. Дальше сложный и узкий подъём: она не пройдёт.

Мирана спешилась и сняла дорожную сумку с седла.

— Я вернусь, — пообещала она лошади, и та доверчиво ткнула хозяйку под руку.

Они поднимались долго. Деревья, то и дело сыпавшие Миране снег за шиворот, потихоньку расступились и тёмным массивом теперь колыхались внизу. Где-то там ждала и преданная Ерка. Мирана обернулась, но лошадь уже скрылась из виду: лишь блестящая мгла окружала гору. Идти становилось всё тяжелее. Снег под ногами съезжал, и Мирана упала несколько раз, больно расшибив себе колени и локти. Она старалась приземлиться так, чтобы не навредить Инаре, не ударить её случайно головой о камни. Упав снова, Мирана осталась лежать на спине, глядя в чёрную бездну неба.

— Гимри, как там — за гранью? — спросила она.

— Не так, как здесь.

— А отца моего ты видел?

— Нет.

— Жаль...

— Мирана, я бы поднял тебя и понёс. Но не могу, — проговорил Гимри. — Нам нужно спешить: если я не приведу тебя до рассвета, ты станешь блуждать по горам, потеряв верный путь.

Только тут заметила Мирана тонкую полоску на востоке — пока еле различимую, но уже возвещавшую новый день. Устала — не устала, неважно! Мирана опёрлась рукой о землю и поднялась, чтобы продолжить путь. Ей так о многом ещё хотелось спросить, но взбираться в гору и говорить одновременно оказалось невозможно. И так в боку под рёбрами уже болезненно кололо. Ныли ушибленные колени и ободранные руки, края одежды намокли, а в сапогах, кажется, хлюпал растаявший снег. Мирана то и дело с беспокойством бросала взгляд на восток, отмечая, далеко ли уже расползлась полоса света, и поглядывала на Гимри, который становился всё прозрачнее — или это лишь чудилось от напряжения?

Чем выше они поднимались, тем яростнее дул ветер. Он рвал на Миране плащ, грозя сорвать его вовсе, но она не замечала этого, и только плотнее прижимала к себе дочь, защищая от ветра её. Инара была едва тёплая. Да Мирана и сама казалась себе не теплее снега. В конце концов, непонятно, как заболевают Белой смертью. Вдруг, они обе теперь от неё умрут? Женщина даже усмехнулась: впервые, наверное, мысль о смерти не заставила её сердце неприятно сжиматься. Скольких она уже проводила! Да остался ли хоть кто-то живой, кто ждал бы её? Гарунда, наверное. Она единственная не отговаривала Мирану от похода. Знахарка просто обняла её на прощание, обеими руками крепко прижав к себе, и прошептала в самое ухо:

«Да помогут тебе боги!»

Видно, Гимри был богом.

Дыхание сбилось, но Мирана не смела останавливаться. Чёрная бездна, полная огней, отступала, словно покрывало, которое кто-то стягивал с небес. И робкий, ещё такой прозрачный свет накрывал мир волной, смывавшей остатки звёзд. Этот свет походил на сияющий снег под ногами — такой же тускло-серебристый. И больно стало в груди Мираны: то ли от быстрого подъема в гору, то ли от мысли, что Гимри вот-вот покинет её навсегда.

— Ещё немного, — подбодрил Гимри.

Мирана больше не могла идти. Но над Дикой грядой неумолимо разгоралась заря, и оставалось лишь ползти вверх на четвереньках, цепляясь за выступы камней. Миране было уже всё равно, как она выглядит, разорвётся ли на ней одежда и в какое месиво превратятся её ободранные замёрзшие пальцы. Главное — успеть. И, едва не рухнув, она перевалилась через последний камень: за ним оказался удивительно ровный выступ, уже залитый нежным сиянием утра. Мирана измученно опустилась на колени, пытаясь отдышаться.

— Привёл, — сказал Гимри, кладя призрачную руку ей на левое плечо, но лишь холод скользнул по рваному плащу Мираны.

Она обернулась: Гимри едва виднелся.

— Прощай! — прошептал он.

Вставшее солнце насквозь пронзило его первыми лучами, и ветер сдул прочь великого предводителя отряда Мираны, Гимри, сына Фарина, будто был он не больше, чем сырой туман над Ощрицей — в то утро, когда они покидали её. Мирана протянула руку, но студёный туман прошёл сквозь пальцы и исчез.

Впереди стоял незнакомый черноволосый мужчина, и плащ его, рубиново-красный изнутри, изумрудный снаружи, бился на ветру подобно знамени. Мужчина смотрел за левое плечо Мираны, и изумление плескалось в его глазах.

— Колдун! — воскликнула Мирана. — Наконец-то...

Она попыталась встать, но покачнулась и поняла, что теряет сознание от изнеможения. Всё поплыло перед глазами. Только и успела подумать: главное — упасть на бок, чтобы не зашибить дочь. А потом: вот будет кошмар, если колдун теперь скроется... И тьма подхватила Мирану.



* * *



А над Дикой грядой разгорался день. Солнце поднималось всё выше и выше, и нежный свет сползал с заострённых каменных пиков, тёк по крутым склонам, заливал плоскогорья и ущелья и, наконец, добрался до покрытого серебром плато, где некогда стоял Гадур-град.

Золотистое сияние бережно коснулось убитых, лежавших тут и там, и даже ветер стих, не смея тревожить приглаженные одежды и аккуратно заправленные под шлемы волосы. Казалось, воины спали, накрытые снежным саваном. Обняв оружие и держа щиты, они будто ждали, когда над лагерем зазвучит команда вставать. И тогда поднимутся они, расправят плечи, и мертвенная бледность сойдёт с их суровых лиц.

Возможно, случится это, когда Ринук Рыжий покинет гору, в которой томится: призовёт он всех погибших в этих колдовских землях и велит им сопровождать себя в новый путь. А, может, и в какие-то иные времена. Но до тех пор ни один ворон не подлетит клевать спящих воинов.

Уж Хугар об этом позаботится.



* * *


Дорогие мои читатели! Вот вы и добрались до конца второй части «Огней чертогов Халльфры». Признаться, я переживала перед публикацией этих глав, потому что слишком много героев умерло, и я не знаю, как это воспримите вы. В том числе поэтому я тянула с выкладыванием продолжения, хотя главы уже давно были написаны: я волновалась, что гибель целого отряда больно по вам ударит, и вы меня покинете. А мне, конечно, этого не хочется.

Ещё когда я только села за роман, я много раз крутила Гадурскую битву и так, и эдак, пытаясь понять, могу ли я оставить в живых кого-то, кроме Мираны (ну, и Хугара, но у него особый путь). И всякий раз убеждалась, что нет. Эта битва должна была стать настоящей трагедией, чтобы безвозвратно повлиять на сюжет. И особенно на одного человека, который ни за что не желает покидать свои горы. Вы, конечно, знаете, о ком я.

Но моё сердце ужасно болит за Гимри. Я даже всплакнула, пока писала сцену его смерти. «...И ветер сдул прочь великого предводителя отряда Мираны, Гимри, сына Фарина, будто был он не больше, чем сырой туман над Ощрицей — в то утро, когда они покидали её». На мой взгляд, Гимри — просто идеальный мужчина. Всем бы такого! Однако этот персонаж родился в моей голове для того, чтобы героически погибнуть. Ну и привести Мирану к колдуну, конечно. Тут тоже было без вариантов. Но перед смертью Гимри всё же обрёл некое подобие счастья: любимая женщина, никогда не позволявшая себе слёз, вот так плакала по нему... Именно этот плач он и слышал в самом начале, когда в ночь перед походом впервые преклонил колени перед Дьяром, богом дорог. Что ж, покойся с миром, дорогой Гимри.

«Слуга колдуна» и «Отряд Мираны» вместе уже могли бы стать законченным романом, по крайней мере по объёму. Тут почти 18 авторских листов! Но было бы странно завершить книгу на таком моменте, поэтому вас, конечно, ждёт продолжение, в котором вновь появится Оллид и повзрослевший Гиацу... Третья часть называется «Дикие горы», и сейчас в ней готово уже шесть глав (они выложены вконтакте для донов). Но я хочу взять перерыв на неопределённый срок. Думаю, что допишу «Дикие горы» (и, собственно, весь роман) до конца и лишь потом, уже как следует выверев все сюжетные ходы, начну выкладывать текст. Надеюсь, что ни я, ни вы не успеем состариться к этому моменту. Ведь мне надо ещё писать продолжение, а вам — читать его!

Я очень медленный автор. Мне хочется создать по-настоящему крутую книгу, которую не только вы, но и я сама перечитывала бы не отрываясь. Я много думаю, порой переписываю целые главы и даже позволяю себе перекраивать ткань уже созданного сюжета, если понимаю, что иначе будет лучше. Всё это требует времени. А ещё меня, как, наверное, и любого творческого человека, регулярно посещают творческие кризисы. Можно было бы сказать, что это тормозит процесс, но на самом деле кризисы — часть процесса. Из них я, как правило, возвращаюсь с очень интересными идеями, которые тут же несу в книгу.

А ещё я стала иллюстрировать свой роман. Многие мои знакомые давно советовали мне самой браться за иллюстрации к «Огням», но я всегда считала, что у меня не получится. Я с детства неплохо рисовала, но, на мой взгляд, совершенно недостаточно, чтобы серьёзно заниматься иллюстрацией. К тому же дижитал-иллюстрация для меня была сродни китайской грамоте. Поэтому обложка моей книги была выполнена на заказ художницей Дарьей Вдовиной. Я пришла к ней с таким огромным тз и вывалила сверху столько референсов, что бедная Даша чуть не поломалась прям сразу. Для меня это был первый в жизни заказ, и вы не представляете, как я волновалась и как мне хотелось, чтобы всё было идеально! Я совершенно замучила Дашу правками (заставила её трижды перерисовывать Халльфру, пока та не стала полностью соответствовать моему представлению о ней), и, признаться, думала, что Даша меня убьёт или бросит заказ. К счастью, мы договорились просто на доплату.

Но обсудив с Дашей нашу работу, я поняла две вещи. Мало какой художник обрадуется заказчику вроде меня, это первое. А второе: я не готова уменьшать длину своего тз и количество требований и правок. Ведь это моя любимая книга, для меня это очень важно! И тогда я решила, что, возможно, лучший художник-исполнитель, которого я могу найти (и который не сбежит от меня в ужасе), это я сама.

Тут мой муж как раз обзавёлся планшетом, про который ему пришлось забыть, потому что я прикупила к нему подходящий стилус и программу для рисования. Первые мои пробы были совместно с нейросетью (я всё ещё боялась рисовать сама). Но вы помните: у меня было много требований даже к живому художнику, а работой нейросети я была просто хронически недовольна. Я правила, правила, правила... В конце концов, количество правок достигло такой степени, что я бросила работу с ИИ и стала рисовать сама.

Сейчас я перерисовала всё, что делала совместно с нейросетью и обновила почти все иллюстрации в романе. Если вы отправитесь читать меня на другие ресурсы (ссылка есть в профиле), вы найдёте везде текст с картинками. На прозе.ру, к сожалению, можно приложить лишь одну иллюстрацию к тексту (и я сделала выбор в пользу обложки), но я всё равно напишу координаты глав с иллюстрациями. За май я перевыложила рисунок шкатулки (1 глава 1ой части, «Ветер с севера»), а также маленького Улля (9 глава 1ой части, «Улль с Гиблых болот») и колдунью Мевиду (11 глава 1ой части «Ченам атау»). Если вдруг вы пропустили, в апреле я также впервые изобразила Гиацу, и его вы можете увидеть в 4ой главе 1ой части («Лунные берега»). Теперь в планах перерисовать Мирану, а затем перейду к созданию новых сюжетов. Если вам интересно, можете подписаться на меня в контакте или в телеграме (@klimanoway), буду там выкладывать рисунки по мере готовности.

Вообще у меня, конечно, уйма планов, связанных с моей книгой! Я даже начинала записывать аудиокнигу. Люди говорят, что я прекрасно читаю вслух, надеюсь, не обманывают)) Но вы уже догадываетесь: мне хочется, чтобы всё было просто идеально. И я решила, что мне нужна аудиокнига с музыкальным сопровождением. А для этого нужен композитор. К несчастью, первый найденный композитор, кажется, почувствовал что-то неладное и просто перестал отвечать, погребённый под количеством композиций-образцов. А больше я никого не искала. Но писать музыку я уж точно не готова, к этому у меня никакого таланта. Так что если вдруг среди вас, дорогие мои читатели, есть композиторы (я, конечно, жажду эпической музыки в духе «Властелина колец» или «Хоббита» или вот совершенно идеальный трек есть у BrunuhVille — «Wolfborn»), напишите мне, пожалуйста! :)

А я пока займусь книгой. Она, к сожалению, сама себя не пишет!)
И до скорых встреч в колдовском краю алльдов!

Всегда ваша,
Алёна Климанова.