Когда солнце не взойдет. Глава 21

Сомнения — не всегда враги. Порой они — тихие стражи, предостерегающие от необдуманных шагов.

Дэн не мог избавиться от гнетущего чувства неуверенности в собственных действиях. Будто недавняя решительность идти на второй этаж резко уступила место тревоге и душевным терзаниям. Как он мог купиться на уговоры Максима, Эрики и Бори разделится, ещё и по разным этажам? Как мог проявить столь чудовищную доверчивость и наивность, думая, что они смогут без приключений закончить поиски? Как вообще в таком гнетущем мире, где опасность поджидает на каждом углу, можно было допустить даже мысль о том, чтобы разделиться, не говоря уже о действиях?

Их путь будто начался заново
 с широкой лестницы на второй этаж, затянутой потемневшим ковром, когда-то алым, но теперь пыльным и изъеденным временем. Ступени скрипели под тяжестью их шагов, а перила, изрезанные резьбой, были покрыты липкой пленкой времени — пылью, паутиной и плесенью. Они неспешно подымались наверх, пытаясь подавить нещадно нараставшее волнение.

Когда одно место на ступеньке все же треснуло и ухватило часть ноги Дэна, словно капкан, только рука Ксюши помогла ему не упасть. Кажущаяся на расстоянии прочность лестницы оказалась в итоге иллюзией и выгодной игрой фиолотового сумрака, что обнимал дом как снаружи, так и внутри.

— Черт возьми! — Он со злостью вытащил ногу из темноты зияющей щели. — Даже ступени говорят о том, что я облажался!

— Ты чего? Это всего лишь старая лестница, — удивилась Ксюша его внезапному всплеску эмоций.

— А ты не видишь? Все вокруг буквально кричит о том, что мы допустили ошибку! Почему ты меня не остановила? Почему позволила разделится? — Дэн повернулся к Ксюше, обогрев ее взглядом с тенью упрёка, хотя прекрасно понимал, что она не виновата.

— Только вот не обязательно брать на себя грехи всего мира, думая что ты властен решать за других! — ожидаемо отмахнулась Ксюша. — У них своя голова на плечах. Это был их выбор и осознанное решение, и, поверь, переубедить их у нас не получилось бы!

— Да какое ещё осознанное решение у людей, которые не способны давать отчёт своим действиям?! Они как дети малые, которым захотелось поиграть в новом месте! — Дэн на полном серьёзе начал думать о возможности вернуться. — Одна не способна контролировать свои эмоции, а другой — гормоны! Моя интуиция прямо таки кричит о том, что они обьязательно вляпаются а какое-нибудь дерьмо! Ещё и с таким безумным планом! Думаешь, они, согласно задумке Макса, правда будут кричать, если столкнуться с опасностью лицом к лицу? Да их шок парализует, и единственное, о чем они будут думать — как бы унести ноги!

— Не будем загадывать заранее. Пока здесь довольно тихо. Да и ты им не нянька, пойми уже!

— Я за них отвечаю, Ксю! Они ведь мои охранники.

— Охранники да, но не ты несёшь за всех ответственность! Каждый сам за себя в ответе.

— Ну, а ты что думаешь? — Дэн резко повернулся к Марине, которая шагала за ними, словно призрак — бесшумная и подозрительно отстраненная. Его напрягало ее равнодушие и безучастность. Хотя потеря любимого человека, вероятно, на всех повлияла бы не лучшим образом.

— Я вообще об этом не думаю, — довольно холодно ответила та, даже не подняв на него глаз.

— А для чего ты здесь тогда? Каков был смысл избрания тебя, как охранника, если ты постоянно витаешь в облаках? — Дэн действительно не понимал. Марина всегда была либо тенью Кости, либо просто девушкой, которая беспрекословно следовала за остальными. Казалось, вначале, когда она только попала в этот мир, то гораздо больше показывала свою истинную, хоть и немного раздражающую сущность. Однако после того, как начала отношения с Костей, она разительно изменилась в лучшую, казалось бы, сторону, если бы не одно но — абсолютная незаинтересованность ни в чем, что не касается ее любимого.

— Я не выбирала эту роль, меня заставили. Как и большинство, находящихся здесь. — Марина продолжала проявлять поразительное равнодушие. В ее больших голубых глазах словно застыл лёд, как вероятно, и в душе.

— Прекрати ее донимать, Дэн! Неужели сложно понять, что у нее сейчас самый тяжёлый период? — Ксюша дала ему лёгкий подзатыльник.

— А кому сейчас легко? Может, тем несчастным, что пострадали на Земле от нападения страшных чудовищ? Или их близким, потерявшим родителей и детей?

— Это не значит, что нужно бросаться на людей на ровном месте и истерить, как маленькая девочонка! Мы все делаем все возможное, чтобы поддержать тебя в твоей нелегкой миссии! Не надо на нас сгонять свою злость!

— Прошу прощения, — отрезал Дэн тоном, вряд ли показывающим искренне раскаяние. Затем тихо выругался и пошел наверх, стараясь не оглядываться.

На душе скребли кошки. Он понимал, что Ксюша полностью права — он ведет себя, как последний кретин. Неплохо бы извиниться перед Мариной за необоснованные обвинения, но он, почему-то, не спешил этого делать. Гнетущее ощущение тревоги и предчувствия беды надвигалось на него, как буря в ясный день, и он не знал, как держать под контролем собственные эмоции и страх. Единственное, что его волновало гораздо сильнее собственной жизни— это безопасность друзей. И он понятия не имел, как посмел оставить их одних.

Когда последняя ступенька была оставлена позади, все вокруг погрузилось в удручающую зловещую темноту. Лишь блики от свечей на первом этаже создавали ощущение жизни, которое исчезнет сразу же, как они двинуться дальше.

Перед ними раскинулся огромный зал в форме полукруга, затянутый лиловым полумраком. Повсюду — десятки, если не сотни дверей. Каждая казалась уникальной: одна украшена резьбой с мифическими существами, другая окована тяжёлым железом с золотыми вставками, третья — едва заметная, узкая и высокая, словно не для людей создана. Это было довольно таки серьезное отличие от первого этажа, который состоял из бесконечных коридоров и комнат,  чем-то похожих друг на друга. Здесь же создавалось впечатление, что за каждой дверью скрыта своя неповторимая история, и, наверное, своя же опасность.

Пытаясь вглядеться в темное, слабо очерченное лиловым сумраком пространство вокруг, подростки вспомнили о существовании фонариков, которые почти не пригодились на первом этаже. Их лучи тотчас прорезали мглу, вырывая из неё атрибуты прошлого: пыльные канделябры, массивные комоды, старинные диваны с покосившимися ножками возле  мутных грязных окон, потемневшие портреты людей в старомодных одеждах, утонченные, покрытые толстым слоем пыли люстры со сгоревшими дотла свечами...

Все здесь дышало не только величием, таинственностью и красотой, но и беспощадной старостью, заброшенностью и забвением. Этот этаж не был реконструирован семейством Райли, поэтому мебель, стены и потолок находились в таком убытке, что вряд ли когда-то ещё будут пригодными для использования. Все было покрыто трещинами, многолетней черной грязью и толстым шаром паутины. Кроме того, в воздухе стоял удручающей запах сырости, плесени  и цвели, которая не щадила ничего.

Молчание повисло в воздухе, нарушаемое лишь шорохом ветра за окнами и звоном цепочек от старинных люстр. Мир вокруг замер, как будто сам замок затаил дыхание, приглашая  и одновременно предостерегая войти в одну из дверей. Подростки застали на месте, рассматривая обветшалые внутренности второго этажа.

— Чтоб меня черти сожрали! И какую дверь теперь выбрать? — громко возмутился Дэн, первым нарушив безжизненную тишину. Ксюша и Марина хором вздрогнули, испугавшись его внезапного голоса. Наверное, они тоже ощутили невидимую угрозу, повисшую в воздухе.

— Мог бы ещё громче крикнуть! — упрекнула его Ксюша, с трудом выдохнув. — Не знаю, как вы, но я прямо нутром ощущаю какое-то присутствие.

— Да, я тоже. Будто за нами наблюдают, — дополнила Марина, схватив Ксюшу за локоть.

— Это не удивительно после всего услышанного. Но я бы не стал верить всем басням, не убедившись во всем лично. — Дэн сделал первый шаг в темноту.

Вероятно, идти на второй этаж с двумя девушками было не лучшей идеей. Он бы гораздо комфортнее себя ощущал, будь рядом его смелый и решительный друг Максим, который всегда поддерживал в самых опасных приключениях. И хотя Ксюша всю сознательную жизнь стремилась сопровождать его везде, чувство ответственности за ее безопасность подавляло самые смелые порывы. Сейчас произошло что-то похожее. Зря Дэн не пошел сюда один. Вероятно, ему было бы проще и спокойнее справляться самому.


Внезапно Ксюша, которая смело ступила за ним, ойкнула и схватила его за запястье.

— Что такое? — Дэн тут же повернулся к ней, сжав в ладони меч.

— Четвертое окно от нас. Там что-то было. Какая-то тень...— Ксюша пыталась говорить спокойно, но дрожь в ее голосе выдавала весь шок от увиденного.

— Ты уверена? — Дэн напряжённо посмотрел сквозь мутное, грязное от пыли, дождя и времени стекло. Снаружи на него смотрел все тот же безжизненный пейзаж, который, казалось, приобрел ещё более удручающий вид.

— Не имею сомнений. Я точно видела там облик кого-то высокого и черного — как тогда, на чердаке. Это был не человек, но и не монстр... Но он точно был там, за окном.

— Здесь же второй этаж. Думаешь, он умеет летать?

— Не знаю, не суть. Пошли дальше. — Ксюша выглядела неестественно бледной, словно пережила настоящее потрясение, которое боялась демонстрировать. Она буквально силой схватила его и поволокла к первой попавшейся двери, будто опасаясь, что он захочет подойти к окну. Дэн не стал провоцировать ее волнение и пошел к полукруглой стене с целым рядом различных по форме и дизайну дверей, ведущих в неизвестность. План ведения поисков не изменился — они должны были исследовать каждую из них по мере возможности.

Вот только энергетика здесь разительно отличалась от первого этажа. Да, следов былых убийств они пока не обнаружили, что вроде как должно успокаивать, если бы не одно но — невидимая угроза, и чувство кого-то постороннего рядом. Словно кто-то сканирует каждый их шаг, прячась в темных углах. Дэн ощущал его присутствие на интуитивном уровне, поэтому даже не думал усомниться в словах Ксюши о фигуре в окне. Как бы там ни было — паниковать раньше времени в его планы никак не входило.

Внезапно могильную тишину вокруг прорезал неторопливый пронзительный скрип. Одна из дверей — та, что была высокой, узкой и самой странной на вид — открылась сама по себе. В помещении не ощущалось ни сквозняка или резкого порыва ветра — ничего, что указывало бы на обычную случайность.

Ребята замерли на месте от шока, с напряжением ожидая дальнейших событий. За дверью открылся такой же узкий и длинный коридор с каменными гладкими стенами, уж больно напоминающий пустую консервную банку. В нем не было никакой мебели, освещения или окон, лишь черная кромешная темень со всех строн.

Дэн от напряжения сжал что-то маленькое и твердое в кармане, пытаясь собраться с мыслями. Точно! Крохотная коробочка— подарок Офелии, которую вручила ему Эрика, как что-то важное и ценное, все ещё ожидает времени , когда ее, наконец, откроют. Дэн хотел сделать это ещё раньше , но забыл по причине сильного волнения за других. Интересно, как скоро предоставится возможность с ней ознакомиться? Он понимал, что должен сделать это как можно быстрее, но разве можно здесь хоть на секунду расслабиться? Казалось, опасность только и ждёт малейшего отвлечения, чтобы обнажить клыки.

— Ещё немного, и я, как Боря, поверю в существование призраков, — едва слышно прошептала Ксюша, не в силах отвести взгляда от дверей.

— Меня больше волнует кто и зачем построил эту дверь и коридор за ней. Вам не кажется это странным? — Дэн осторожно посветил фонариком вовнутрь, пытаясь понять, куда ведёт этот узкий длинный ход.

— В этом замке изначально было много странностей. Думать над всеми у меня нет ни сил ни желания. Ясно только одно — этот ход не для людей построили.— Ксюша потянула его за рукав, намекая, что поиски лучше начать с других, более безопасных на вид дверей. Дэн же тщательно прислушивался к своим ощущениям, пытаясь уловить энергетику кристалла. Вот только от узкого коридора веяло лишь сыростью, плесенью и ещё чем-то мерзким.

— Ладно, выбирайте любую другую дверь. Я пойду куда скажете.

— Сюда! — неожиданно воскликнула Марина, показав на мраморную белую дверь с золотыми вставками, которая находилась чуть дальше. — Это выглядит настолько красиво, что не верится, что там нас ждёт что-то плохое...

Неожиданно из открытой двери донеслись какие-то странные звуки, которые заставили друзей на секунду окаменеть от тревожного предчувствия. Из темноты коридора донеслось странное шуршание, будто кто-то быстрый и зубастый царапал стены когтями. Следом — жуткий визг, от которого внутри похолодело . Прежде, чем Дэн успел схватить девочек за руки и оттащить подальше от двери, произошло нечто жуткое. Из черной пустоты, как из пасти чудовища, вырвалась стая крылатых существ.

Это были не обычные летучие мыши – их тела были крупнее, крылья покрыты грубой кожей с костяными выступами, а морды были искажёнными и страшными, с острыми клыками и пустыми светящимися глазами.

— Назад! — крикнул Ден, выхватывая меч.

Первая тварь метнулась к нему, оскалив пасть, но он встретил её ударом клинка, разрубив пополам. Брызнула черная, почти дымчатая кровь. Стая не отступала. Напротив, они неслись вперед с оглушающим писком, кружа над головами и бросаясь в атаку.

Ден не медлил. К чему-то подобному он был готов, поэтому тут же включился в бой, отбивая одно существо за другим, и стараясь не дать им возможности добраться до девочек. Впрочем, сила не заставила  себя долго ждать, и вскоре Ксюша с Мариной присоединились к схватке.

Один монстр вцепился Дэну в плечо, но он с силой ударил рукоятью в его череп, сбросив тварь на пол. Другой бросился ему прямо в лицо, но Дэн метнулся вбок и рассёк его поперёк туловища. Мертвое существо упало прямо под ноги Марине с влажным шлёпком, но та не растерялась и с неестественной для себя злостью отшвырнула его прочь. Дэн выдохнул сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как мышцы сжимаются от напряжения. Времени на страх не было.

Следующая тварь уже летела сбоку. Дэн едва успел пригнуть голову, как Ксюша с другой стороны пригвоздила существо к стене. Ещё одно чудовище схватило его за плечо, когти рванули ткань футболки, больно царапнув кожу. Он тут же дёрнул рукой, сбрасывая её, и всадил меч тому меж ребер.

Вокруг мелькали крылья и кружила хороводом пыль, воздух был полон визга и гнилостного запаха. Девочки прекрасно справлялись и без его помощи, что немного успокоило нервы и позволило ему сосредоточиться на схватке. Вскоре последняя тварь была повержена, запачкав кровью каменный пыльный пол. Ксюша и Марина неспешно приблизились к нему, победно улыбнувшись. Дэн не мог не отметить, что им, как и ему, понравилась эта короткая, полная адреналина разминка. Неужели они успели соскучиться за подобными схватками, как и он сам? Если так, то он явно недооценил девочек, особенно Марину, которая в бою превращалась в разъяренную волчицу.

И вдруг, словно ответ на его тревожные мысли, случилось нечто, выходящее за пределы воображения. Из приоткрытой двери с грохотом вырвалось ещё одно существо — огромное, гораздо массивнее остальных, с искажённой пастью и выкрученными конечностями. Оно взревело и, как тень, метнулось вперёд — прямо в спину Марины, которая стояла ближе всех.

Дэн дернулся, намереваясь заслонить ее собой и обезвредить существо, но не успел. В долю секунды Марина развернулась — и машинально подняла ладонь. Удар был мгновенный: тварь с силой врезалась в её руку лбом, издав глухой хруст, и обмякла, рухнув на пол и содрогаясь в конвульсиях.

Марина вскрикнула — не от боли, а от внезапного потрясения — и инстинктивно отпрянула назад. В её глазах застыло смешение ужаса и недоумения. Мгновение назад она была молчаливой, уверенной, почти непроницаемой. А теперь перед ними вновь стояла испуганная девочка, будто кто-то сорвал с неё оболочку смелости одним движением.

— Что это было? — почти хором воскликнули Дэн и Ксюша, уставившись на нее шокированными глазами.

— Я и сама не поняла. Наверное, сила ещё не ушла. — Марина пожала плечами и с удивлением посмотрела на собственные руки.

— Как? У меня она исчезла сразу же, как Дэн убил последнее существо,— тихо возразила Ксюша, успев обменяться с ним недоуменным взглядом. — Да и...Что ты ему сделала, что оно упало в конвульсиях, едва коснувшись твоей руки?

— Э-э-э... Наверное, оно уже было ранено. Я и сама не знаю, как так получилось.— Марина выглядела настолько потрясенной, что сомнений в том, что у нее это вышло случайно, не осталось.

— Ты молодец, быстро среагировала. — Дэн подмигнул ей и ободряющее улыбнулся. — Не будем терять времени. У меня предчувствие, что здесь оставаться небезопасно. Давайте убираться отсюда. Комнат здесь навалом.

Не успели они перевести дыхание, как из открытой двери послышались чьи-то неровные тяжёлые шаги. Дэн ощутил, как сердце пропустило удар, сжавшись от необъяснимого ужаса. Звук гулко отдавался от каменных стен, приближаясь медленно, с пугающей неотвратимостью. Шаг — пауза. Ещё шаг — будто что-то массивное волочилось по полу. Темнота за дверью снова потянулась чёрной, вязкой пеленой,  будто насквозь пропитана неизвестным злом.

Дэн так и прирос к полу. Он не видел ничего — лишь чернильную пустоту, которая словно затягивала его вовнутрь. Казалось, она дышит прямо на  него. Не звуком, а ощущением — глухим, тягучим, будто что-то древнее и чуждое затаилось там, в глубине коридора. Сердце застыло в ожидании, как перед падением в бездну.

Дэн чувствовал, как воздух вокруг становится гуще, удушающее, будто темнота за дверью растекается по комнате, касаясь его кожи. Это был не просто страх — это было ощущение, будто само пространство ломается, отступая перед чем-то могущественным, властным. Глаза его сами собой всматривались в коридор, будто пытались найти хоть какую-то форму в этой тьме, но там не было ничего — только ожидание. И ужас.

— Нам нужно убираться как можно дальше отсюда. Быстрее! — Его голос прозвучал хрипло, будто вырвался сквозь удушье. Дэн всё яснее осознавал — это не просто чудовище. Это смерть в своем истинном обличии — холодная и безжалостная, и пришедшая не за ними вовсе, а за теми, кто находился рядом с ним.

Он не понимал, откуда пришло это чувство — возможно, из глубин разума, где рождаются предчувствия, или из самого сердца, которое сжималось от неистовой паники. Но знал точно — если они останутся — Ксюша и Марина погибнут.

Он резко схватил окаменевших девушек за руки и с силой потянул их к мраморным дверям. В замочной скважине поблёскивал золотой ключ, как единственный шанс на спасение.

Внутри всё кричало. Не голос, а настоящий вопль — острый, как лезвие, и пугающий, как сама кончина.Тревога накатывала волнами — пронизывающая, оглушающая, словно рев шторма, разрывающего тьму и воздух. Он давно не чувствовал ничего подобного — паники, которая обжигала изнутри и не оставляла места разуму.

Какого черта с ним происходит? Несколько минут назад он без колебаний вступал в бой, отбиваясь от монстров с яростью и точностью. Сейчас же единственное, что ему хотелось — сбежать как можно скорее и дальше. Будто вся его сущность знала —  это нечто иное. Не враг, которого можно победить, а присутствие, против которого даже воля бессильна.

Толкнув дверь, они тут же рванули вперёд — в пугающую, много лет заброшенную неизвестность, где все вокруг ещё хранило следы прошлого, но давным давно не использовалось людьми.

Они оказались в огромной библиотеке, до избытка переполненной старыми книгами. Потемневшие от времени шкафы простирались до самого потолка, а лестницы для поиска фолиантов валялись на полу, будто разбросанные в спешке. Вдалеке, сквозь фиолетовую дымку сумерек, мерцала арка, окутанная тяжёлыми шторами, давно превратившимися в изорванные лохмотья — следы неумолимого времени. Плотно захлопнув за собой дверь, они ринулись к выходу, скрытому за ними, стремясь поскорее ускользнуть от невидимой угрозы.

Далее их приветствовала анфилада залов — длинная череда комнат, каждая из которых хранила отпечаток давно угасшей роскоши. Мозаичный паркет, потрескавшийся от времени, предательски скрипел под ногами, будто хотел проломиться. На стенах висели гобелены с выцветшими сюжетами охоты и дворцовых балов. Пыль вихрем взвивалась в воздухе, а запах гниющего дерева и застоявшейся сырости забивал легкие, вызывая одышку.

Перед глазами проносились накрытые пыльными чехлами кресла с высокими спинками, будто призраки старых гостей, застывшие в немой тоске. Комоды, серванты, диваны — всё вокруг казалось затянутым паутиной сна, как декорации старого спектакля, который уже никто не посмотрит.

— Что случилось? Почему мы убегаем?! — задыхаясь от бега, прохрипела Ксюша, пытаясь высвободиться из его хватки.

— Там что-то было... — Дэн не сомневался в собственных выводах. Он никогда ещё не ощущал ни от кого подобной угрозы. — И это что-то могло убить вас за секунду.

— Иншилот? — отозвалась Марина, которая в отличии от Ксюши, не пыталась его остановить.

— Не знаю. Но думаю, да... Не могу объяснить.

Они забежали в огромный зал, походивший на бывшую столовую. Посредине стоял длинный стол из чёрного дуба, за которым уже никто не сидел столетия. На нём всё ещё лежала потускневшая изодранная скатерть, а вокруг валялись упавшие стулья — будто обитатели покинули её в спешке. От потолка до пола тянулись тяжёлые бордовые шторы, покрытые пылью, словно саваном.
Под облупленным потолком, свисала некогда хрустальная люстра, подвески которой слегка звенели, будто колеблясь от ветра. Между окон — бюсты в нишах, покрытые паутиной, с пустыми глазницами и выщербленными носами.

Они перескочили через разбросанную осколками посуду на полу, обогнули упавшее зеркало в резной раме и нырнули в узкий длинный проход.

— Хватит! Остановись, Дэн! Я не могу больше бежать. — Ксюша, наконец, высвободилась из его хватки и тяжело упала коленями на пол. — Какого черта происходит ?Что вообще на тебя нашло?!

— Я допустил ошибку, что взял вас с собой! Здесь слишком опасно. Вы бы даже глазом моргнуть не успели, как лишились бы жизни!

— Да откуда ты знаешь, черт возьми? Ты что, ясновидящий? — Ксюша смотрела на него с нескрываемым удивлением. Впрочем, Дэн сам не знал, как объяснить свои чувства и поведение — подобного с ним ещё не случалось.

— Просто поверь мне, Ксю. Ты ведь обещала. — Дэн, вероятно, не смог скрыть горечи в голосе, что немного смягчило Ксю. Правда, она продолжала смотреть на него с беспокойством, понимая, что ему вряд ли показалось.

Марина молча наблюдала за их диалогом, совершенно никак себя не проявляя. В отличие от Ксюши, которая запыхалась от быстрого бега и выглядела помятой, она, казалось, даже не вспотела. Это удивило Дэна, учитывая то, что все путешествия ей, обычно, давались сложнее, чем другим. Неужели потеря Кости заставила ее настолько измениться? Или же она больше не беспокоилась о том, чтобы играть роль наивной блондинки, которая оказалась здесь случайно? Дэн встряхнул головой, будто пытаясь освободиться от навязчивой мысли на счёт возможного предательства. Он не должен думать об этом! Не должен показывать недоверие, ведь очевидно, Норвел просто хотел их рассорить и лишить поддержки.

Пытаясь успокоиться и собрать мысли в кучу, Дэн огляделся. Кромешная темень, как чёрное  покрывало,  укутывала оставленные позади покои. Не было ни шагов, ни дыхания невидимого преследователя — только звенящая, зловещая пустота. Они стояли посреди широкого коридора с высоким, сводчатым потолком, по которому лениво скользили тени от огромной люстры.

 Сквозь пыльные оконные щели пробивался тусклый фиолетовый сумрак, подчеркивая блестящую пыль, что лениво кружилась в воздухе. Обе стороны коридора были заставлены когда-то роскошной, но теперь пришедшей в упадок мебелью. Прямо над головой висели настенные часы — массивные, с затейливой резьбой. Они молчали. Время здесь, казалось, остановилось давным-давно.
Тяжёлые консоли с изящной инкрустацией, кресла с потёртым бархатом, потрескавшиеся стены с изысканной лепниной — все хранило свою уникальную историю.

Дэн почему-то не мог отвести взгляда от картин, которых здесь было даже больше, чем на первом этаже. Они смотрели сверху вниз, будто живые: мужчины в мундирах с орденами на груди, женщины с высокими причёсками, жемчугом и пышными веерами, дети с румяными лицам и слишком серьезными взглядами. Все они были похожи, как если бы одна и та же кровь струилась сквозь века, незаметно и гордо. Некоторые картины были потемневшими, другие — тронуты трещинами, но ни одна не утратила своего достоинства.

Внезапно Дэн обратил внимание на одного человека, которого видел на картинах раньше, ещё как только они поднялись на второй этаж. Почему -то от его строгого, пронзительного взгляда, не утратившего ясности на потемневших полотнах, сделалось не по себе.

— Этот господин, — тихо шепнула рядом Ксюша, которая точно, как и он, забыла обо всем, разглядывая картины. — Почему он везде выглядит одинаково?

— Не знаю...

Дэн шагал всё дальше по залу, и чем больше он вглядывался в полотна, тем яснее становилось: не было ни одной картины, где не присутствовал бы этот человек. Его фигура повторялась снова и снова, прячась в толпе аристократов, стоя рядом с дамами в шёлках и кружевах, сидя в кресле перед камином или покровительственно положив руку на плечо мальчика — возможно, сына или ученика.

Господин был достаточно примечательной внешности: высокий лоб, длинные черные волосы с лёгкой проседью, резко очерченные скулы и изогнутые брови создавали ощущение непреклонности. Глаза — тёмно-зеленые, глубокие, живые и необычайно мудрые — будто в них хранилась память веков. Он был вечно в чёрном, только отделка и покрой костюма менялись в зависимости от моды эпохи: золотой галун в XVIII веке, строгий фрак в XIX, шелковый жилет и камзол, заменённый затем плотной тканью индустриального времени. Но лицо... лицо не менялось.

В 1750 году он стоял на фоне колонн, обнимая дам в пышных платьях, в 1780 — рядом с портретом королевы.  В 1812 — у окна, за которым дымились поля битвы. В 1850 — в библиотеке, за чтением очередной книги. И наконец, в 1910 — в саду, с фонарями, рассыпающимися золотыми пятнами на его лице.

Возраст? Его невозможно было определить. Он мог быть сорокалетним, мог — семидесятилетним, но в каждом десятилетии его черты оставались одинаково точеными, взгляд — одинаково пронзительным, а осанка — одинаково прямой. Это не было простым повторением. Это было... присутствие. Вечное, как будто сам Хозяин времени разрешил ему не стареть.

— Посмотрите на это. Здесь он уже старше. — Марина указала пальцем на более позднюю картину 1920-го года, на которой мужчина склонился над огромной черной книгой с пером в руке. Теперь его волосы выглядели почти седыми, а лицо осунулось и помрачнело.

— Подожди… — голос у Дэна дрогнул, словно слова застряли где-то в горле, не желая вырываться наружу.  Он на секунду прикрыл глаза, и холод медленно расползся по груди, словно сквозняк пробрался внутрь и парализовал дыхание.
Дэн шагнул назад, к стене, как будто она могла стать опорой в том, что начинало рушиться внутри него. — Я… я видел его.

Ксюша нахмурилась, вскинула на него глаза — в них читалось замешательство и тревога.

— В смысле? Где видел?

Он медленно покачал головой, стиснул пальцы, будто хотел удержать между ними ускользающую мысль. Образы в его голове вспыхивали и гасли, как искры в пепле.

— Не знаю. Не помню… Но лицо — оно... —  голос стал тише, будто он боялся спугнуть что-то важное. — Я встречал его. Когда-то давно. Может, в толпе, в метро... Или…

И вдруг — как молния в темноте ночи: забытое прорвало толщу забвения, и обрывки памяти слились в ясную цельную картину. Будто кто-то невидимый дотронулся до внутреннего замка, и, щёлкнув засов, распахнул дверь воспоминаний.

— Во сне, — глухо прошептал он. — Чёрт… Я видел его во сне. Несколько раз.

Слова отзывались эхом в его сознании. Он вспомнил: длинный, бесконечный коридор, выложенный плиткой, холодной и сырой. Под босыми ногами она отзывалась звоном. Сквозняк гулял сквозь витражи, заставляя их дрожать и издавать хрустальный звон. И в конце коридора — тень. Чёрная, высокая фигура. Неподвижная. Смотрящая долго и неотрывно, в самую душу.

Дэн просыпался в те ночи с глухим стоном, будто кто-то давил на грудь. Пульс стучал в висках, а в комнате казалось слишком тихо — как будто этот некто все ещё оставался рядом, но затаился. Порой он не помнил деталей, но вкус сна оставался. Горький, как старая ржавчина. Как кровь на губах.

— Это он, — с усилием выдохнул он, отступая ещё на шаг. — Я клянусь, это он. Он был в моих снах.

— Когда это было? — Ксюша нахмурилась, голос её звучал уже не удивлённо, а настороженно. — Ты уверен, что не путаешь?

Дэн не сразу ответил. Он продолжал смотреть на картину, пытаясь вытащить из глубин памяти давно забытые, неважные тогда сюжеты. Его губы едва заметно дрогнули, а в глазах, вероятно, вспыхнул страх — не внешний, а тот особенный, знакомый только тем, кто уже сталкивался с чем-то, что не укладывалось в рамки реальности.


— Это было… давно, — наконец тихо проговорил он, прикусив нижнюю губу. — Я был ребёнком. Совсем маленьким. Мне тогда часто снились кошмары… Но эти были другими. Не как обычные сны.

Он провёл ладонью по лицу, будто хотел стереть наваждение.

— Он появлялся ночью, стоило мне только закрыть глаза. Я не сразу запомнил лицо — оно будто размывалось. Но ощущение… оно осталось. Бывало, во сне я так же, как и сейчас, блуждал по старинному замку, и он либо стоял впереди, либо же был сопровождающим. Часто он стоял у окна в моей детской. Высокий, в чёрном. Говорил всегда какие-то странные вещи. Я не понимал тогда слов, но просыпался с отчётливым чувством, что мне что-то приказали. Или… предупредили.

— Что он говорил? — Ксюша шагнула ближе, голос её стал почти шёпотом.

Дэн покачал головой.

— Честно говоря, я слабо помню. Только обрывки. Тогда я не придавал значение его словам, да и наверное, был ещё слишком мал, чтобы оценить всю серьёзность. Точно было что-то вроде «Ты не должен забыть» Или: «Когда время придёт, ты узнаешь». Всё звучало как бессмысленный набор слов, но почему-то тогда мне становилось жутко. Он никогда не причинял мне вреда, только говорил. Я видел его часто лет до десяти, даже считал своим воображаемым другом. А потом он неожиданно исчез, как и все мои подозрительные сны о нем. Я бы и не вспомнил, если бы не это.

Он посмотрел на Ксюшу умоляюще, будто хотел остановить это неожиданное пугающее открытые, выбившее его из колеи. Казалось, реальность вокруг изменилась, обрушившись на него ледяным градом, пробивающим кости. Сколько ещё открытый скрывает его детская, закованная в годы забвения, память?

 Между ними повисло молчание, нарушаемое только звоном ветра в другой части зала. Картина по-прежнему смотрела на них — и теперь в этом взгляде действительно было что-то живое, говорящее. Будто фигура на полотне знала, что Дэн вспомнит. И ждала этого.

— А если это был не просто сон? — тихо спросила Марина, которая лишь молча наблюдала за Дэном, не решаясь включиться в разговор.

Дэн не ответил. Он смотрел на портрет, и внутри него вновь поднялась старая, забытая дрожь. Совсем как тогда, когда человек приходил в его сны и говорил не совсем понятные, но жуткие вещи. Что если тогда он сказал что-то важное? Казалось, если постараться, отключив все беспокойства и нырнуть глубже в подсознание, он вспомнит что-то важное — то, что забыл ещё в детстве, посчитав обычной фантазий.

Внезапно Ксюша, которая до сих пор не могла оторвать взгляд от картины, воскликнула:

— Дэн! Книга, в которую он что-то записывает! Это разве не..?

— Да. — Его голос предательски дрогнул и неожиданно охрип, будто сверху навалилась очедная ноша открытий. Казалось, он не был готов морально к подобному. — Это книга пророчеств.